Текст книги "Не оглядывайся (СИ)"
Автор книги: Ольга Новак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА 20
Я медленно открываю глаза и сразу зажмуриваюсь. Яркий свет заливает комнату. Окно приоткрыто, я чувствую свежий весенний воздух и слышу такие знакомые из летнего детства звуки: крик петуха, шелест деревьев, пение птиц. Каждый сантиметр воздуха здесь наполнен звуком. Сажусь и аккуратно опускаю босые ноги на теплый деревянный пол. Старый диван скрипит подо мной, а я оглядываю комнату.
Это небольшая комнатка. Здесь стоит диван, высокий шкаф для одежды, на дверце которого висит выцветший плакат группы «Триада», письменный стол, почти пустой – на нем лишь лампа и стакан с ручками. Чего в этой комнате много, так это книг. Книжный шкаф занимает всю стену. Я подхожу к нему и провожу рукой по корешкам книг: романы про рыцарей и корабли, книги по биологии и генетике. Целая полка занята книгами по истории разных стран и периодов.
Резко разворачиваюсь и оттягиваю вниз и так длинную футболку, когда дверь с тихим протяжным звуком открывается. Но это оказывается пушистый угольно – черный кот. Он застывает на мгновение, оценивающе смотрит на меня глазами – бусинками и лениво запрыгивает на диван.
Из открытой двери слышится тихий звук телевизора, и я быстро переодеваюсь и выскальзываю из комнаты под внимательный взор пушистого чертенка.
Прохожу по темному коридору, приоткрытой двери в ванную, сворачиваю в просторную проходную комнату с солнечными бликами на полу, телевизором и угловым диваном. Отсюда две двери, обе закрыты, и еще один узкий короткий коридор, где за занавесками – длинными ниточками с деревянными шариками – небольшая, но очень уютная кухня с большим окном.
Провожу рукой по ниточкам, освобождая себе путь на кухню, но громкий сигнал оповещения на телефоне прерывает меня. Я открываю почту и сердце на секунду замирает.
"Dear Vera…"
– Ты чего там застыла?
Я дергаюсь, чуть не выронив телефон из рук и делаю шаг, переступаю порог кухни.
– Доброе утро, – произношу немного хрипло.
– Доброе, – он едва заметно улыбается, – Чай, кофе?
– Чай.
На столе высокая стопка тонких блинчиков, в маленьких пиалках рядом разлиты мед, сгущенка, варенье.
– Итак, – я смотрю на Сашу, как будто раскусила главную тайну в его жизни, – ты готовишь блинчики?
– Не думала же ты, что я не умею готовить?
– Но блинчики, – продолжаю настаивать, – даже я их готовлю по большим праздникам.
Саша улыбнулся, от чего его глаза привычно сузились.
– Будем считать сегодня праздник.
– Какой? – поспешно спрашиваю я и тут же отвожу взгляд, понимая, что не хочу слышать ответ.
Я поспешно запихиваю в себя целый блин и произношу с полным ртом:
– Очень вкусно.
– Я знаю, – улыбка зависает на его губах, но глаза смотрят серьезно.
Он знает. Он видит меня насквозь.
***
– Зайдешь? – Саша крикнул мне из комнаты.
– Нет! Давай зарядку и поедем. Домой нужно, может поработаю все же.
Мы поднялись к Саше в квартиру за зарядкой и ключами от машины. Дорога обратно была быстрее и теплее, чем вчера. Но меня очень мучила совесть за прогулянный рабочий день, так что я все же надеялась еще успеть что-то сделать сегодня.
Саша вышел в прихожую, проверяя карманы и протянув мне зарядку.
– Хотел тебе еще кое-что дать.
Я вопросительно подняла брови и увидела небольшой блестящий предмет в руках мужчины.
– Возьми ключи.
Я на автомате протягиваю руку и на ладонь мне падает связка из двух ключей, большой и маленький, скрепленная брелком с изображением шины.
Пару секунд непонимающе смотрю на руку и наконец поднимаю голову на Сашу.
– Зачем?
– Ты часто здесь бываешь, – Саша спокоен, но засовывает руки в карманы джинс, – не хочу, чтобы спала у меня под дверью, как в субботу. Соседи могу начать задавать вопросы.
Он пытается отшутиться, но у меня почему-то сводит скулы, и я произношу, почти силой разжимая губы:
– Такого больше не повторится. Я буду звонить, – протягиваю ему обратно ключи на раскрытой ладони.
– В чем проблема, Вера? – Саша не делает попытки вытащить руки из карманов, он даже не смотрит на протянутые ключи, – ты здесь почти живешь.
– Почти! Но не живу!
– Я и не предлагаю, – он усмехается и у меня пронзает холод от его улыбки, – не надо паниковать, я не замуж тебя зову. Это просто ключи.
– Это не просто ключи. Это…
Это моя свобода. Это твоя надежда.
Я молчу. Не могу произнести эти слова. Слишком драматично. Слишком лично.
– Я не пытаюсь привязать тебя, – как будто читая мои мысли, произносит Саша, – я даю тебе выбор.
– Нет. – я сжимаю руки в кулаки и холодный металл впивается в ладонь. – Ты меня лишаешь выбора. Ты вынуждаешь меня дать обещание.
– Обещание? – глаза мужчины блестят, и он наконец вынимает руки и переступает с ноги на ногу, – меньше всего мне нужно, чтобы ты давала мне обещаний, Вера. Но знаешь, хорошо, что ты затронула эту тему.
Саша делает шаг ко мне, а я отступаю назад, но упираюсь в деверь спиной. Внутри все сжимается от предчувствия неприятного разговора.
– Мне не нужно никаких статусов, обещаний и клятв. Я никому их не даю и не требую от других. Меня вполне устраивает наш формат отношений. И меня даже почти не задевает, как ты вздрагиваешь от любого произнесенного слова «отношения».
Саша усмехается в подтверждении своих слов. Я же напряженно опускаю сжатые плечи, не успев вставить слово.
– Мне нужно только одно – доверие. Этот ключ, Вера, это мое доверие тебя. И мне очень жаль, что ты не чувствуешь того же ко мне. Я готов дать нам шанс.
Он сглатывает и опирается о стену, делая вид, что расслаблен. Но я вижу, как он напряжен. Я смотрю в его глаза и произношу дрожащим голосом:
– Шанс на что? На «нормальные» отношения? – я делаю кавычки в воздухе свободной рукой, – и что потом? Будешь представлять меня друзьям как свою девушку? Катя наконец успокоится, и мы станем все вместе пить кофе после работы? А дальше? Пройдет пару лет и, когда я буду влюблена в тебя по уши, ты скажешь, что не сумел полюбить. Ты ведь никого не любил.
Я хотела, чтобы он отвел глаза, чтобы начал оправдываться или убеждать меня в обратном. Но Саша смотрел прямо на меня. Кажется, теперь он действительно был расслаблен. Кажется, чем больше я заводилась, тем спокойнее было ему.
– Не переживай. Я скажу тебе об этом раньше.
Я криво усмехнулась:
– Спасибо.
– Не благодари раньше времени. – он проигнорировал мой злой взгляд, – Знаешь, когда люди расходятся, не обязательно страдать. Можно сделать это просто.
– Не бывает просто, если хоть у кого-то есть чувства.
– Может у тебя так не было никогда?
– Может у тебя никогда не было таких чувств?
Я пытаюсь держаться, но первой опускаю глаза:
– Извини.
– Все нормально. – он отталкивается и подходит ближе ко мне, – Мне казалось, мое отношение к тебе понятно. Наверно, нужно было сказать словами.
Я мотаю головой, все еще смотря себе под ноги. Внутри все сжимается, и мне кажется, что я сейчас расплачусь, но не понимаю от чего.
– Мы можем ничего не менять. Ты мне не безразлична, и я даю тебе ключи только поэтому. Я хочу, чтобы ты знала, что здесь безопасно и ты можешь прийти сюда в любое время, – он делает небольшую паузу и я поднимаю на него глаза, – даже если ты приходишь просто зализать раны.
– Это…Это не так, – произношу неуверенно.
– Ладно, – соглашается тихо Саша.
Я не могу оторваться от его пронзительных взгляд, но слишком насыщенные выходные, дополненные этим странным разговором, наконец догоняют меня усталостью и головной болью. Я завожу руку за спину, нажимаю на ручку двери и делаю шаг за порог.
– Я…Я пойду. Мне нужно, нужно подумать. Поговорим потом.
Я отхожу от открытой двери спиной назад, как будто боясь, что, если отвернусь, он пойдет за мной. Но Саша стоит на месте. Руки висят вдоль тела. Я вижу усталость на его лице и, прежде чем отвернуться и выйти к лестничной клетке, мне кажется, я вижу разочарование.
ГЛАВА 21
Неделя пролетает быстро, незаметно затянув меня в привычную рутину. Я закапываюсь в работу, взяв на себя лишний проект. Бегаю по утрам, вдыхая теплый, почти майский воздух и думаю.
Я думаю о мужчинах в моей жизни. Сашины ключи, которые я все же незаметно для себя вынесла из квартиры в зажатой руке, лежат на моей прихожке. Я прохожу мимо них и каждый раз возвращаюсь к нашему последнему разговору и моей не совсем адекватной реакции. Он не пишет и не звонит, и я благодарна ему за это. Я пытаюсь понять, почему так боюсь естественного развития событий. Я ведь давно не обижена на Сашу. И я уже почти не думаю об Илье. Точнее думаю, но уже совсем не в том ключе, что раньше. Я все еще пытаюсь понять как выстроить свою жизнь в этом новом для меня формате, но теперь точно знаю, что это хотя бы возможно. Даже неизбежно. Осознание, что ничего не вернуть наконец добило умирающую надежду. Боль все еще сидит где-то глубоко внутри и пульсирует лишь иногда, как старые раны, когда идет дождь.
Я думаю, что я слишком много оглядываюсь на других. На сестру, любовь и одобрение которой пытаюсь заслужить всю жизнь. На маму, которая всегда все знает лучше. На мужа, которому всегда преданно заглядывала в глаза. И теперь я так же веду себя с Сашей. Мне казалось, что это он решает как нам быть дальше. Но ведь это не так. Он делает шаг со своей стороны и мое право решать – идти навстречу или остаться на месте. Нет ничего страшного, чтобы я взяла этот ключ. У меня тоже есть выбор.
Я думала о нас с Валей. Она наконец-то ответила на мой звонок. Мы поговорили и вроде все замяли, сегодня даже решили сходить в бар как в старые добрые.
Я думаю о письме. Внутри все леденеет и я невольно отгоняю от себя эти мысли, стараясь забить голову более насущными проблемами. Хотя понимаю, что это совсем по – детски и мне придется в самое ближайшее время принять это решения.
В одиночестве и добровольной изоляции, я наконец решила разобрать свои коробки. Их оказалось довольно много, но с каждой разобранной на душе становилось легче. Здесь были открытки, милые подарки, записки, совместные фотографии. Я выкинула почти все. Это было сложно, но еще сложнее перечитывать все эти слова. Я до сих пор уверена, что они были искренними, мы верили в них. Но они уже не для меня. Они для той Веры, которая осталась в прошлом, в новостройке на шестом этаже.
Я оставила фотографии. Вложила их в небольшой фотоальбом и положила к остальным. Мне приятна эта память. Я не забуду Илью и я не смогу стереть его из памяти, уничтожив фотографии. Я хочу помнить.
Было много безделушек. Нашлась коробка с косметикой, которую я выкинула за ненадобностью. И была еще одна, самая тяжелая коробка. Я обнаружила в ней свои старые дневники, записные книжки, тетрадку со стихами. Я перестали их писать, когда встретила Илью. Наверно, когда ты влюблен, ты счастлив. А стихи пишутся, когда тебе грустно. Так странно, но эти строчки до сих отзывались во мне. И даже без подписей, спустя столько лет, я помнила, кому посвящен каждый из стихов.
Я перевернула страницу и увидела последний стих в тетради.
Я не любила, не ждала
Мне просто страшно оставаться
Одной, когда глаза слезятся,
Когда уже нельзя сорваться
В пустое небо октября.
Провожу пальцами по чернильным строчкам и упираюсь затылком в стену. Как же одиноко мне было в ту осень. Всего через пару месяцев, в южном, но все же снежном декабре, я встречу Илью. Тоска по Саше и нашим несбывшимся отношениям отступит на второй план, но не уйдет совсем. Редкие встречи в станице, которые будут становится еще более редкими, еще более пустыми и молчаливыми, прекратятся совсем через два года. Еще через год наша переписка будет ограничиваться вежливыми, но сухими поздравлениями на дни рождения.
Я так и не пойму, были ли у него ко мне хоть какие-то искренние чувства? Почему он так легко отступил? Он хотел мне счастья, потому что я ему дорога? Или он был рад избавиться, в тот самый момент, когда мы наконец смогли открыться друг другу?
Я почти забыла о нем. Но вот он снова здесь, в моей жизни, и я не могу понять для чего и что мне с этим делать.
Нащупываю рукой телефон и палец замирает над именем "Саша" в телефонной книге. Почти решившись, на экране появляется сообщение от Кости.
"Привет! ДР 20 июня. Парк на набережной, 14.00, беседка № 14. Жду".
Вздыхаю и смотрю на календарь. Через три недели.
Голова начинает гудеть и закрываю глаза. Снова принимать решение. Держаться подальше от бывшего мужа или перестать прятаться?
Из груди вырывается стон. Как же я устала от этих взрослых решений, которые нужно принимать буквально каждую минуту моей жизни.
Оставляю сообщение непрочитаны, давая себе время подумать.
Снова открываю контакты и ищу в них номер Саши, но телефон снова звякает и сердце звенит в унисон. Открываю вотс ап и читаю короткое Сашино "привет".
"Привет. Не поверишь, но хотела тебе звонить только что".
"Тебе – верю:) Хотел поговорить лично, но если хочешь, могу позвонить".
"Не нужно. Давай лично. Может, приедешь сегодня в "Подвал"? Я буду там с Валей с 21.00".
"Я приеду".
Пальцы зависли над клавиатурой, но подумав, я не стала больше ничего писать. Мы увидимся и поговорим. Все наладится. Я приму одно решение за другим, постепенно.
Ко мне как будто вернулись силы и с улыбкой я стала собираться в бар.
ГЛАВА 22
ИЮНЬ, 9 ЛЕТ НАЗАД
– Такое чувство, что вы собираетесь на встречу с кумиром, – я медленно делаю глоток холодного пива из стеклянной бутылки.
16 лет определенно стали для меня рубежом между детством и неким подобием взрослой жизни. У меня уже случилось три поцелуя, я успела убежать из дома бабушки, искупаться в речке голышом и вот, пожалуйста, пью пиво. А ведь год назад, попробовав его с одноклассницей, думала, что ничего противнее в жизни не пила.
– Ты преувеличиваешь, – Катя откинула за спину длинный хвост из волос, собранных на макушке, – просто она так редко приезжает из своей Москвы, мы соскучились. Она классная, тебе понравится.
– Угу, – промычала я без особого энтузиазма.
Оглядываюсь вокруг. Мы в заброшенном парке аттракционов, ребята разделились на группки и теперь темный заросший деревьями и травой парк будто ожил, гудел от смеха и разговоров.
– Кого высматриваешь? – Катя заметила мой взгляд, блуждающий от входа в парк к ребятам и обратно.
– Да никого, – быстро ответила и посмотрела в глаза подруги для убедительности.
– Он не придет все равно, – хмыкнула она, – я же тебе рассказывала.
– Не понимаю о чем ты.
– Ну да.
Катя красит губы, смотря в маленькое складное зеркальце. Она стояла спиной ко мне, чтобы свет луны освещал ее лицо. Но я видела лишь блеск ее глаз в отражении.
– Если честно, мне не верится, что это правда. Похоже на трагедию Шекспира.
– Зачем мне выдумывать? – Катя захлопывает зеркало и разворачивается ко мне лицом, – можешь сама у него спросить.
Она с вызовом поднимает брови и сразу смотрит в сторону входа, как бы показывая, что обсуждать тут нечего, у меня все равно не хватит смелости это сделать.
– Я слишком вежлива, чтобы задавать такие вопросы. Мы не друзья, – я смотрю на экран телефона, где открыта Аська. Саша не в сети.
– И правильно. Саша не умеет дружить. Он против всех.
Катя улыбается, но меня почему-то задевают ее слова. Наверно, несмотря на то, что я знала парня очень мало, мне хотелось думать, что все же мы немного, но друзья. Так много и так интересно я ни с кем до этого не общалась.
Я встаю с забора, который огораживает детскую карусель – паровозик, и отряхиваю с джинсовых шорт кусочки ржавчины.
– Знаешь, я, наверно, пойду, – говорю и прежде чем Катя начнет возмущаться и уговаривать меня остаться, продолжаю быстро, – завтра очень рано вставать, еду с сестрой в Краснодар. Правда не могу.
– Вееер, – начинает канючить подруга.
– Да ладно, я все равно не знаю эту вашу Алису. Один день общения с ней ничего мне не даст.
– Ладно, – обижено говорит Катя и чмокает меня в щеку, – ты завтра вернешься?
– Ага, позвоню, – машу уже уходя рукой и тихонько выскальзываю из парка, ни с кем больше не попрощавшись.
Останавливаюсь на дорожке и смотрю направо – там виднеется центральная площадь, единственное освещенное место в станице. Слышу шум машин, на которых приехала молодежь и звуки разномастной музыки, звучащей из этих машин. Еще дальше, через площадь, двадцать минут по темным улицам, мимо речки, и я буду у дома бабушки.
Я разворачиваюсь на пятках налево и ныряю в уютную темноту аллей, подальше от света, от музыки, от людей, подальше от дома.
Прохожу мимо дома, где почти месяц назад так неудачно прошел мой третий в жизни поцелуй, через дырку в заборе, мимо зарослей. Я не позвонила Саше, но что-то внутри меня подсказывало, что он там. Я отодвигаю с шелестом последний куст и выхожу на берег. На поваленном бревне, спиной ко мне, прямо у глади воды сидит парень. Он немного сгорблен, как будто локти на коленях и, хотя я не вижу дыма, знаю, что в пальцах зажата сигарета.
Я делаю два уверенных шага, но тут же останавливаюсь. Вдруг он хотел побыть один?
– Будешь стоять там вечно? – Саша обернулся на меня и улыбается.
Я, уже не так уверенно, подхожу к нему и сажусь рядом, перекинув ноги чрез бревно. Поворачиваю голову в его сторону, но он смотрит вперед, на воду.
– Почему не пришел сегодня?
– А ты почему ушла так рано? – Саша наконец смотрит на меня.
Пожимаю одним плечом и тут же отворачиваюсь к воде, чувствуя неуверенность от его взгляда.
– Все ждут какую-то Алису, словно фанатики.
– Испугалась, что заставят примкнуть к секте? – усмехается парень.
– Нет, просто не доверяю людям, которые нравятся всем.
– И предпочитаешь тех, кто не нравится никому?
Я слышу насмешку в его голосе и разворачиваюсь, чтобы возразить, но замираю, встретившись с Сашей взглядом. Он улыбается своей улыбкой на одну сторону, от чего тонкая белая полоска на его лице сразу приковывает взгляд. Я не нахожу что ответить, все еще не привыкшая к его манере общения. Полуулыбка застывает на моем лице, словно я окаменела и не могу отвести взгляд. Мне так хочется его спросить об Алисе, но не хватает слов и смелости.
Сейчас, когда мы наконец смотрим друг на друга, очень сложно собраться с мыслями, но я все же произношу:
– Так почему ты не пришел?
Саша смотрит на воду и достает из пачки сигарету.
– Мне кажется, ты уже знаешь.
– Я знаю только слухи.
– Тогда спроси, – парень закуривает и разворачивается ко мне всем корпусом.
– Мне… Извини, просто… Я слышала, что вы встречались с Алисой, но она тебе изменила и…И была драка, тебя чуть не посадили и даже…
– Даже что?
– Ты порезал себе вены из-за нее, – я сглатываю в ужасе от того, что решилась все это сказать и смотрю на запястья Саши.
Я знаю, что на одном татуировка на все предплечье – черты женского лица, переходящее в циферблат. И теперь все мысли лишь о том, что под татуировкой могут скрываться шрамы.
Саша замечает мой взгляд и громко смеется, выпуская дым вверх.
– Прям страшилка. Веришь?
– Не знаю. Но я бы хотела узнать правду. Твою правду.
– Мою правду, – снова смеется, – хорошо. Моя правда. Банальная до жути. Ты будешь разочарована.
Он делает глубокую затяжку. Мне кажется, что взгляд его стекленеет, как будто он провалился в воспоминания и так ничего и не скажет. Но Саша начинает говорить.
– Мы встречались с Алисой с 9 класса. Тогда мне казалось, что она тот человек, встретив которого начинаешь верить в любовь, – он улыбается и незаметно качает головой, – в 16 лет все чувства так обостренны, верно?
Верно, но откуда мне знать как там дальше? Я молча смотрю на свои руки, сложенные в замок между коленей.
– Мы были вместе 3 года. Перед самым выпускным я узнал, что она спит с моим другом, Мишей. Мне даже показали видео и я… Я даже не сомневался, как будто давно знал. Это была суббота и я сразу пошел на дискотеку, где были все одноклассники, Миша с Алисой тоже. Я без слов подошел к нему и просто ударил. Он держал в руке стеклянную бутылку с пивом. Мой шрам. Когда я его толкнул, бутылка разбилась о стену, но горлышко осталось в его руке. Это единственный физический след от него после той драки. Я же… Я повалили его и бил так долго и так сильно, что перестал чувствовать пальцы. Потом меня оттащили. Плохо помню. Мишу подхватили ребята и унесли домой. – Саша замолкает, потом коротко трясет головой и быстро заканчивает, – У него было сотрясение и перелом носа. Заявление он не стал писать. После больницы он сразу уехал, кажется, в Питер. Алису в Москву. На выпускной никто из нас не пошел.
Я молчу. То как Саша рассказал эту историю – быстро и так буднично, оставило действительно впечатление банальности. Но он сидит здесь один, пока все в парке встречают Алису, он курит уже третью сигарету подряд и почти не смотрит мне в глаза. Кажется, я слышу взволнованный стук его сердца. Сейчас орел загадочности и неприступности парня, как будто спал и он стал таким же как и все – раненым, неуверенным в себе двадцатиоднолетним парнем.
– Вы больше не виделись и не разговаривали? – нарушаю молчание хриплым голосом.
Саша тушит истлевшую сигарету о дерево, на котором мы сидим и мотает головой.
– Я приходил к Мише в больницу. Я хотел попросить прощения, но увидел его и…Я спросил, почему он не написал заявление, а он… Он сказал, что это того не стоит. Сказал и закрыл глаза. Я посидел еще минуту и просто ушел. Больше мы не виделись.
– Что он имел в виду?
Саша пожимает плечами.
– Может его поступок, может мой. Может нашу дружбу, а может Алису. Я не знаю.
– А Алиса?
У меня пропало всякое стеснение. Сейчас мне кажется, что Саша ответит на любой мой вопрос. Как будто ему хочется, чтобы спрашивали. Как будто он не говорил об этом ни с кем и все три года носил в себе.
– Нет.
– Нет?
– Нет, мы не разговаривали. Она приходила ко мне, но я не вышел.
– А сейчас? Ты не захотел дать ей шанс объясниться?
Я представила себя на месте Алисы и физически почувствовала как внутри чешется от желания высказаться. Я терпеть не могу ссориться и всегда, абсолютно всегда первая иду на примирение, потому что нет сил жить, зная, что кто-то на тебя обижен. А когда такая серьезная ссора? Когда ты понимаешь, что все, конец? Даже если больше не любишь, даже если предал. У всех должно быть право на последнее слово.
– У нее был шанс объясниться. До всего этого. Был шанс не заводить отношения с Мишей. А еще до этого был шанс расстаться со мной. Слишком много потраченных шансов. А я не верю даже во вторые.
Голос парня звучит жестко и я чувствую мурашки на руках.
– Каждый имеет право на второй шанс, – озвучиваю свои мысли.
– Пусть так. Каждый может дать его себе. Просто я не даю, – Саша впервые за свой рассказ смотрит мне в глаза.
– Ни себе, ни другим? – произношу почти шепотом, не отрываясь от его колючего, жесткого взгляда.
– Ни себе, ни другим.
Я ежусь то ли от прохлады реки, то ли от услышанного. Мне становится немного понятнее, почему Катя сказала о Саше "он против всех". Он не против всех, но он живет по таким жестким принципам, что трудно дышать. Наверно, другим тоже трудно.
Мой взгляд падает на запястье Саши и я вспоминаю неуверенно:
– А что насчет…
– А, это, – Саша проследил за мои взглядом и улыбается – весело и открыто, – пусть это останется жуткой тайной.
Я смеюсь с облегчением:
– Хорошо! Не буду разрушать твой жуткий и загадочный образ.
Парень разворачивается ко мне всем корпусом, перекинув одну ногу через бревно, достает одну сигарету из пачки и прячет ее за ухом.
– Ну давай, теперь твоя правда.
Я снова смеюсь. И как я могла думать, что Саша некрасивый? Мне так нравится его кривая улыбка, его светлый шрам на щеке, его теплый голос и темная притягательность, и его боль, которой он так легко со мной поделился. Но это не та правда, которую я готова рассказать.
– Значит, мой первый поцелуй…
***
Я качала ногой в такт музыке, которая оглушала так, что в голове была будто вата вместо мозгов. Валя танцует с Максом без остановки, а я от скуки вливала в себя третий коктейль. К тому же это избавляло меня от необходимости отвечать Тиму, который сидел рядом и что-то кричал мне на ухо. Я уже порядком устала делать вид, что разбираю его слова и просто поддакивала "ага" и "угу", когда его губы преставали двигаться.
Наш девичник уже в который раз превратился в двойное свидание, что Валя, видимо, считала отличной идеей. Конечно, Тим в каком-то смысле был мне симпатичен, а в полумраке, не слыша его болтовни и с алкоголем внутри был бы совсем идеальным партнером по незапланированному свиданию. Но я ждала Сашу.
Я сказала, что буду в клубе с девяти вечера, но почему решила, что он тоже приедет ровно к девяти. Удивительно, как мои ожидания, ничем не подкрепленные, могут в момент испортить настроение.
Я посмотрела на телефон, время 22:15. Раздраженно допив коктейль, сделала знак бармену, чтобы повторил. Я давно не пила, но остановиться трудно, раздражение от всего происходящего и все заготовленное и невысказанное Саше переполняло меня. У меня были большие надежды на наш разговор, я надеялась, что поговорив, мне будет легче принять решение о стажировке.
Тим снова что-то начал кричать мне на ухо и я поежилась от его теплого и влажного дыхания на своей щеке. Отстранилась, чтобы забрать коктейль и в очередной раз взглянула на входную дверь в бар. Рука замерла, едва коснувшись холодного стакана. Музыка как будто затихла и голова наполнилась белым шумом. Прямо у выхода, весело смеясь, Илья помогал надеть плащ высокой девушке. В темноте черты лица были размыты и я как в бреду встала со стула и сделала шаг к ним, стараясь всмотреться, вглядеться в их счастливые улыбки. Бывший муж приобнял девушку рукой за плечо, открыл дверь и пропустил ее вперед. Я ускорила шаг и, оттолкнув танцующих людей, пошла за ними.
Дыхание участилось, мне стало жарко и трудно дышать. Шаг, еще и еще, дверь за парой закрылась и в то же мгновение я касаюсь ручки двери, распахиваю ее и вылетаю на крыльцо. Площадка перед клубом пуста, лишь одинокое такси светит фарами. Илья захлопывает за девушкой дверь, обходит машину с другой стороны и садится. Я словно завороженная смотрю на него, мысленно заклиная посмотреть на меня. Но дверь машины с громким звуком закрывается и машина уезжает.
Только сейчас я понимаю, что не дышу и воздух тяжело вырывается из груди. По щекам бьет мелкая, холодная морось, отрезвляя и возвращая меня в реальность. Я кладу руку на лоб, остужая сама себя и облокачиваюсь о стену. Что за дура! Зачем я пошла за ними, чтобы я сказала, если б Илья меня увидел?
– Вера? Все в порядке?
Вздрагиваю от голоса Тимофея. Он пошел за мной и я ругаю себя еще больше.
– Да…Да, нормально.
– Ты их знаешь? – кажется, в голосе звучит беспокойство.
– Нет, – зачем-то вру, – то есть да, знаю. Я знаю парня. Он…Мой бывший муж.
Хлопаю себя по карманам джинс, в поисках сигарет. Но сигареты есть только у Вали.
– У тебя нет сигареты?
– Я не курю, – Тим неуверенно улыбается и быстро произносит, видя мое расстроенное лицо, – Но если хочешь, сбегаю внутрь за ними.
– Нет, не нужно.
Обхватываю себя за плечи. В футболке холодно, зато дыхание успокоилось и голова перестала гудеть. Я определенно сошла с ума, если хотела, чтобы Илья меня увидел. Я прислушалась к себе и почувствовала как сжимается грудь. У него появилась девушка. Сколько еще нужно выпить коктейлей, чтобы перестать чувствовать?
– Так ты была замужем.
Это не вопрос. Я смотрю на Тима, будто только заметила его. Раздражение к нему прошло и я просто кивнула.
– Давно развелись?
– Официально месяцев девять назад.
Как же хочется сигарету.
– Ты выглядишь…Расстроенной, – Тим посмотрел сочувственно.
– Все нормально, – повторила я, – просто не ожидала его увидеть.
Я бы не хотела с ним обсуждать мое внезапное помутнение, но я чувствую бессилие и слабость в теле. Мысли в голове налетают волной и отступают, оставляя звенящую пустоту. Как будто со стороны вижу, как парень делает шаг ко мне и кладет руку на талию. Он заправляет мне за ухо прядь волос и шепчет еле слышно:
– Я могу тебе помочь?
Я закрыла глаза и качаю головой в стороны. Нет, ты не можешь. Я не смогла. Мама не смогла. Алкоголь и бег не смогли. Саша смог совсем немного. Почему он не приходит? Чувствую тепло чужого тела. Холодные капли перестают колоть лицо и руки, Тим словно стена перекрывает мне воздух, закрывает от мира. Я хочу оттолкнуть его, хочу вдохнуть дождь, хочу снова перечувствовать холод. Поднимаю руки и упираюсь в грудь парню, но он понимает этот жест по своему и резко сокращает оставшуюся между нами дистанцию и касается моих губ. Мне не нравится, я нажимаю на грудь парня сильнее. Хочется кричать, голоса нет и сил сделать хоть что-то тоже.
– Я думал, ты хотела поговорить.
Внезапно я остаюсь без опоры, Тим отпрыгивает от меня, будто пружина и я наконец выдыхаю. Саша стоит всего в паре шагов от нас. Он тоже одет легко – только в одной футболке. Вся его поза – спокойствие и привычная насмешка. Но челюсть сжаты так сильно, что я вижу вену, что пульсирует на его шее.
– Саша, – голос Тима нарушает наше молчание.
Парень делает шаг к Саше и повторяет:
– Саша, все не так…
Саша смотрит мне в глаза. Я пытаюсь понять выражение его лица, прочитать его мысли. Чувствую острое желание начать оправдываться, кричать: это не я, я этого не хотела! Но внутри апатия и пустота, нет сил сказать хоть слов. Нет сил на оправдания, нет сил отвести взгляд и уйти в бар допивать свой коктейль. Как я могла чего-то ожидать от нашего разговора? Как я могла думать, что вот сейчас, вот теперь-то все получится? Что-то поломано во мне. Что-то поломалось до Илья и моего навязчивого желания всегда быть рядом, до Саши с моим удовольствием мазохиста от ссор и примирений, до моего первого поцелуя, такого странного, такого случайного, не принесшего никому удовольствия. До ухода папы из семьи и плачущей на кухне мамы, курящей одну сигарету за другой.
Так ничего и не сказав, Саша разворачивается. Я прихожу в себя от такого резкого разрыва нашей невидимой связи и делаю маленький шаг за ним из-под крыши. Холодная морось, переходящая в дождь будоражит и я понимаю, что не могу так просто его отпустить, нужно поговорить, нужно решить.
Тим обгоняет меня, хватает Сашу за руку, разворачивая его, что-то крича о том, что я была не против, что я сама хотела. Саша легко разворачивается и я вижу, словно в замедленной съемке, как он заносит кулак и бьет парня в лицо.
Я ловлю его взгляд – злость и ненависть. Он задерживается лишь на секунду, снова отворачивается от меня и Тима, сидящего на асфальте и потирающего скулу.
– Саша! – я обошла Тимофея и быстрым шагом догнала мужчину, держась на небольшом расстоянии, – Саша!
Саша остановился и медленно развернулся.
– Я ждала тебя к девяти, – не узнаю свой голос – тонкий, хрупкий.
Он усмехается.
– Ожидание не было томительным.
