Текст книги "Не оглядывайся (СИ)"

Автор книги: Ольга Новак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Не оглядывайся – Ольга Новак

ГЛАВА 1

Июль, 6 ЛЕТ НАЗАД

Мы остановились в паре метров от калитки. Я оглянулась на тусклую лампочку над дверью в дом, которую бабушка оставила для меня включенной. В этой станице вечно проблемы с фонарями, а темнота меня всегда пугала до дрожи. Мысленно прикидываю скорость, с которой буду бежать от калитки до порога мимо темного сада.

То ли от подувшего ветерка, то ли от мыслей о том, что скрывается ночью в саду, по телу побежали мурашки и я обняла себя за плечи.

– Замерзла? – Саша криво улыбнулся, – девочка с севера.

– Ну так отвыкаю, – я опустила руки, – почти год как южанка.

Замолчала, неловко переступив с ноги на ногу. Я невольно отметила, что сверчки сегодня в ударе, репертуар, как всегда, выше всяких похвал. Саша посмотрел на меня. Свет со двора едва доставал до нас, и его лицо почти полностью было в тени.

– Спасибо, что проводил.

– Спасибо, что позвонила. Почти полгода не виделись.

– Ты же знаешь, редко сюда приезжаю теперь. Учеба, все дела.

– Учеба – это важно, – Саша снова улыбнулся, он похлопал по карману джинс, нащупывая сигареты, но не достал их.

Мы как обычно не стали говорить лишнего. Все по привычной схеме. То, что оба живем в городе, а сюда приезжаем раз в пару месяцев – я к бабушке и тете, он – к родителям, это все не важно. Мы не увидимся в городе. Мы не увидимся еще очень долго.

– Звони как будешь снова в колхозе, – сказал он стандартную фразу.

– Обязательно, если ты будешь здесь, – повторяю, как по сценарию.

– Пока.

– Пока, – я наклоняюсь поцеловать его в щеку.

Саша мягко обхватывает меня за плечи и целует в губы. Аккуратно, ожидая приглашения для дальнейших действий. Я закрываю глаза, чувствуя его дыхание. Желание продолжить восстает изнутри, но я позволяю себе задержаться лишь на пару секунд, потом скользнув по его нижней губе, с силой себя отрываю.

– Саша…

– Извини, я подумал… – он замолкает, отступая на шаг, – я не знал, что у вас серьезно…

Я громко фыркаю, моментально злясь.

– Ты не знал? Я же тебе говорила, – улыбаюсь, не веря в то, что собираюсь сказать, – я же говорила, что встречаюсь с парнем, уже пять месяцев, Саш! Я его люблю.

Саша теперь достал пачку сигарет и нервно комкал ее в руках.

– Ты думал, что можешь приходить, когда захочешь, целовать, говорить всякую хрень и снова пропадать? – я не замечаю, как повышаю голос.

– Я не был готов к этому разговору, – Саша поднимает на меня глаза.

Я не вижу выражения его лица, закрывая лампочку спиной. Отступаю немного вбок. Качаю головой, подбирая слова. Почему это всегда нужно только мне?

– Тогда импровизируй, – зло усмехаюсь.

– Ладно, – Саша засунул помятую пачку обратно в карман, – я ничего не обещал, Вера. Я рад, что у тебя все хорошо. Мне все равно с кем ты, если ты счастлива.

– Наш самый лучший разговор, Саша, – дрожь в голосе портит мой старательно собранный равнодушный вид, – тот случай, когда твоя невероятная прямолинейность все упрощает.

Я разворачиваюсь, быстро шагая к калитке. Злость кипит во мне, грозясь вылиться слезами. Еще пару шагов, только бы скрыться за этой гребанной калиткой.

– Тебе это не нужно, ты сама это знаешь, – Саша негромко бросает мне в спину.

Я застываю и резко разворачиваюсь. Он уже стоит в пол оборота, собираясь уходить. В руке вертит незажжённую сигарету, растерянно смотрит под ноги. Поднимает ко мне голову, чувствуя мой взгляд и повторяет:

– Тебе не нужно выносить все мое дерьмо.

– Ты всегда лучше меня знал, что мне нужно, – я усмехаюсь, подняв голову к небу. Звезд сегодня невероятно много, в городе такого не увидишь. В голове мелькает мысль, что это отличный вечер, чтобы закончить то, что между нами происходит, – Знаешь, да пошел ты!

Я залетаю во двор, скрипнув железной калиткой. Пролетаю мимо черного сада к спасительному свету лампочки и налетаю на что-то мягкое.

– Черт, Рик! – хватаюсь за сердце.

Собака, вынырнувшая из темноты, радостно виляет хвостом, бегая вокруг меня.

– Тебя отпустили сегодня погулять, малыш? – я глажу большую дворняжку с благородной внешностью овчарки и сердце постепенно возвращается в привычный ритм, – надеюсь, твоя ночь будет веселее, чем моя.

Рик последний раз трется об мою ногу и скрывается в саду. Я провожаю его взглядом, и снова смотрю на небо, усыпанное звездами. Неожиданно в небе мелькает вспышка, всего секунда, миг, когда звезда умирает. Я закрываю глаза и повторяю про себя всего одно желание: забыть, забыть, забыть…

***

Открывая глаза, я уже знала, что меня ждет головная боль. Это тяжело, снова прокручивать события прошлой ночи, свои действия и разговоры. Господи, какого черта я вчера так напилась?! Хотя, конечно, я знаю ответ на этот вопрос – из-за него, моего лучшего, но, тем не менее, бывшего мужа.

Вчера я совершенно не жалела о трех хайвеях и одной бутылки водки на двоих, пусть даже с апельсиновым соком. Но я определенно жалею об этом сегодня.

Сажусь, поставив ноги на пол, что ж, уже хорошо. Встаю, и сразу прикладываю руку к голове. Это слишком жестоко, ведь я еще так молода. Вчера мы с моей подругой Валей хорошо отдохнули в клубе, но сегодня у меня встреча по работе, так что надо взять себя в руки. Еле передвигая ногами, ползу до шкафа, где содержится мое главное средство от всех болей – нурафен. Часы на стене показывают 08:30, а это значит, что через пол часа мне нужно выйти.

Я смотрю на себя в зеркало, что висит в ванной комнате. Овальное лицо, глубоко посаженные глаза, ассиметричные брови и аккуратный нос, которым я всегда гордилась. Расчесываю непривычно короткие волосы, которые я безжалостно срезала и теперь они едва доставали до плеч. Думаю о том, чтобы уложить их волнами, но сразу бросаю эту затею и просто подкручиваю расческой – феном. Для кого стараться? Моя жизнь стала похожа на дешевый роман, где женщина, освобождаясь от оков брака, пускается во все тяжкие. Я пью почти каждые выходные, начала изредка покуривать сигареты, но продолжаю бегать, поддерживая иллюзию здорового образа жизни. К черту.

Солнце, похожее сегодня на бледное пятно, изо всех сил прорывалось сквозь облака. Я вдохнула полной грудью уличную свежесть. Пахло мартовской весной – мокрой, слякотной, хмурой, но такой многообещающей.

Я подошла к своей машинке, старенькому пятнадцатилетнему Мицубиси Галант. Она досталась мне после развода. Совместного имущества, кроме, красного старичка Галанта у нас не было – квартира, в которой мы жили, принадлежала мужу. Илья давно копил на новый фольцвацен, а я получила права за пару месяцев до нашего расставания. Так что бывший муж благородно отдал машину мне, как и планировалось в нашей счастливой версии, где мы живем долго и счастливо.

Закидываю сумку на сиденье рядом, и сама влезаю за руль. Подключаю любимую музыку и медленно выезжаю со двора. Мысли снова возвращаются к бывшему мужу, вгоняя в депрессивное настроение, подкрепленное легким похмельем. Мы встречались 4 года, плюс были женаты еще 3. Итого 7 лет нашей молодости. Я все еще разбиралась – зря это все было или не зря. Но все же утешала себя мыслью, что мне едва исполнилось 26, и возможно, все еще впереди. Пока я не верила в это, но на всякий случай повторяла, когда ледяная волна горечи и жалости к себе подступала ближе.

– Вера, приходи в пятницу к нам на покер, будет весело, – Костя складывает бумаги и распечатки в черную сумку через плечо.

Мы провели почти два часа обсуждая новый проект. У Кости свое рекламное агентство, а я занимаюсь веб-дизайном. И, хотя у него есть два штатных дизайнера, он подкидывает мне работу, когда у них много заказов. Сама я работаю удаленно, моя компания – работодатель находится в Москве. Не то чтобы я сама определяю время работы, но могу иногда отвлечься, если понимаю, что все нагоню до конца дня. К тому же, дела последнее время шли не очень, работы было немного, так что лишняя подработка мне не помешает.

– Спасибо, Кость, подумаю, – выжимаю милую улыбку.

– Ваня сказал, что Ильи может и не будет, – Костя знает, что скрывается за моим «подумаю».

Я почти не хожу на тусовки с нашими общими друзьями. Так бывает – при разводе вы делите не только тарелки, носки и машины, но и друзей. По умолчанию я оставила их Илье. Я бы оставила ему все, если бы он дал нам еще один шанс.

– Прошло столько времени, мы будем рады тебя видеть, – он улыбнулся.

Улыбка показалось сочувственной и сердце сжалось в тугой комок, не давая мне вдохнуть. Это одна из причин, почему я не могу встречаться с нашими общими знакомыми – липкая, навязчивая мысль, доходящая до паранойи: меня все жалеют. Сжимаю кружку кофе и делаю большой глоток. Полгода прошло, Вера. Пора возвращаться к жизни.

– Я подумаю, правда. Напишу в четверг точно, окей? – ставлю кружку на стол и встаю, обозначая конец разговора.

– Окей. Ты на машине? – Костя кладет в счет чаевые и мы выходим на улицу.

Только выйдя на улицу, в кармане раздается трель телефона. Я чмокаю Костю в щеку и сажусь в машину, подключая громкую связь.

– Алло?

– Привет, жива? – у Вали довольно бодрый голос.

– Да, жива-здорова! Голова побаливает, но состояние вполне себе. Ты выспалась?

– Спала до обеда, башка раскалывается жутко. Кажется, яблочный сидр – не мой напиток.

– Или все то, что было после него, – сказала я, усмехнувшись.

– Ну или так, – легко согласилась подруга.

Мы познакомились в университете, попали в одну группу, но подружились только на втором курсе после летней практики. За эти годы было много всего – ссор, ревности, непонимания, дружба с другими, но в итоге Валентина осталась единственной, кто и в огонь, и в воду, и в клуб в 2 часа ночи.

Я поболтала еще немножко с подружкой и отключилась. До моей съемной квартиры ехать примерно пол часа, так что я быстро доезжаю до дома, пробок в это время почти нет. Квартирка находится недалеко от центра и просто большая удача, что мне удалось ее снять за довольно небольшую плату в месяц.

Я нашла ее очень быстро, да у меня и не было выбора. Месяц, когда мы разводились, тянулся болезненно долго, как жвачка на раскаленном асфальте, в которую ты случайно наступил. Но при этом навалилось столько вопросов, которые необходимо было решать, что времени катастрофически не хватало. Когда мы приняли это решение, было очевидно, что съезжать придется мне. Квартира принадлежала Илье. Он не торопил, но еще до того самого, финального разговора я спала на кухне, на надувном матрасе. Это было то еще удовольствие. И я говорю не про комфорт. Матрас у нас очень удобный и высокий, покупали перед свадьбой, чтоб гостей расположить. А своих гостей мы очень любили. Я говорю про острое желание проткнуть и разрезать в клочья это суперудобный матрас, когда за стенкой спокойно спит твой самый любимый человек на свете на вашей теплой кровати. Он не заходит утром перед работой попить чай, потому что ты там. Он не спрашивает – удобно ли мне, холодно, жарко, может я хочу вернуться? Это ужасное, разрушающие чувство, когда ты понимаешь, что ему все равно. Понимаешь, но продолжаешь верить, что все изменится, что это временно. Но это опасная иллюзия. Это временно, когда вы первый раз ссоритесь дольше чем на один вечер. Это временно, когда ты первый раз уходишь ночевать на матрас на кухню. Это временно, когда вы говорите друг другу все худшее, что могут сказать близкие люди. Это временно, когда он впервые просит тебя уехать к маме на недельку. Это временно, когда ты сама уезжаешь с любимым матрасом и зубной щеткой к подруге.

Это временно. Какое-то время.

ГЛАВА 2

В Костиной квартире многолюдно и шумно. Вся компания собралась в большой комнате за овальным столом. Половина сидят на диване, остальные – на разномастных стульях. Почти всех здесь я знаю и за пару часов успела расслабиться. Два выпитых бокала пива мне очень в этом помогли. Мы играли в покер. Я, как всегда, выбираю стратегию “затаившийся тигр, крадущийся дракон”, что значит “сиди и не рискуй”.

– Я чек, – в очередной раз говорю, после еще одного осторожного игрока Сережи.

– Хм, надо разбавить вашу тухлую компашку, – Говорит парень, сидящий радом со мной.

Я не уверена, но кажется его зовут Валера. Улыбаясь, он выкладывает рядом с собой фишку равную 100 рублям.100 рублей – это немного, но учитывая, что мы заходим по 200 рублей, это пол банка. Меня, как старовера и очень осторожного игрока возмущают такие вторжения в мою спокойную стратегию.

– Эй, чего начинается, нормально же общались! – ворчу, но выкладываю две фишки по пятьдесят.

– Кажется, мы совсем не общались, – нахально подмигивает мне “Валера”.

– Уверяю, это к лучшему. Для тебя, – отвечаю ему, и он усмехается.

– Поддерживаю, – еще один серьезный игрок Игорь, у которого большего всего фишек.

– Поддерживаю, – говорит Костя, следом его девушка Вика и еще парочка рискованных ребят.

Дилер докладывает карты. Я смотрю и не верю своим глазам, кажется, намечается фулл – хаус.

– Чек, – это Виталик, играющих осталось пятеро, включая меня.

– Сто.

Конечно, в этом вся я. Покер – не моя игра. По мне всегда можно понять, хорошие у меня карты или нет.

– Так, так, так, – ехидно улыбается “Валера” и выкладывает фишки, – сто пятьдесят.

– Поддерживаю сто пятьдесят, – Игорь.

– Пас, – скидывают карты Костя и Вика.

Я докладываю фишку равную пятидесяти.

– Вскрываем карты, господа!

Мы выкладываем карты, и все начинают дружно меня поздравлять. Я немного торможу, всматриваясь в экран телефона, где у меня открыты комбинации и начинаю неуверенно улыбаться. Вот это повезло, редко когда я выигрываю в покер.

– Поздравляю! – Вика радуется, кажется, искренне.

– Предлагаю перекур! – Кричит Костя.

Все поднимаются из-за стола, пока я чахну над своим златом. Точнее над фишками, которые раскладываю по стопочкам как истинный перфекционист.

Когда все начинают потихоньку возвращаться, я решаю тоже сходить на балкон покурить. Это редкое явление для меня, я никогда особо не курила, пробовала по молодости, но мне не понравилось. После развода я запустила режим самоуничтожения, поэтому иногда покуривала под настроение, если вдруг кто-то рядом оказывался с сигаретами.

Захожу на балкон и закрываю за собой дверь. Здесь только “Валера”.

– Привет, – говорит он.

– Привет, – отвечаю, – я Вера. Не найдется сигаретки?

– Конечно, – достает пачку сигарет, кажется “Вирджиния”, – Валера.

– Так и знала, – беру сигарету, прикуриваю от его зажигалки.

Ох, это прекрасное чувство первой затяжки. Такая легкость, ощущаю себя героиней старого черно-белого кино, где женщины пьют шампанского, курят тонкие сигареты и любят, не жалея своего сердца. Кажется, что они будут жить вечно, но в конце фильма всегда умирают от чахотки.

– Поздравляю, это была блестящая победа, – выдыхая дым, говорит Валера.

– Всего лишь удача, – отвечаю, – но спасибо.

Мы стоим рядом, оперившись на подоконник. Напротив нас открытое нараспашку окно, в которое мы методично выдыхаем густой дым. Валера молчит после пары попыток начать разговор, и я ему благодарна за это. Мне стало сложно поддерживать разговор с людьми, сложно их слушать, флиртовать, смотреть в глаза. Я так мечтаю вернуть себя прежнюю, но на сердце как будто стоит блок, от которого я никак не могу избавиться.

– Эй, всем привет! – балконная дверь открывается и входит Ваня, лучший друг Ильи.

– О, какие люди! – целую его в щеку.

Я правда рада его видеть, но тревожное чувство сдавливает грудь. Пока парни пожимают друг другу руки, выскальзываю с балкона и направляюсь в зал. В комнате вижу Свету, с которой все здороваются и Илью. Этого я и боялась.

– О, Вера, привет! – Света, девушка Вани, обнимает меня и целует в щеку.

– Как вы неожиданно нагрянули, – отвечаю, а сама смотрю на Илью. Он неловко поднимает руку в знак приветствия. Отвечаю ему тем же.

Возвращаются Ваня и Валера с балкона. Пока все здороваются и рассаживаются, я собираю свои фишки и подхожу к Косте, чтобы он обменял фишки на деньги. Он все понимает без слов.

Засунув свой небольшой выигрыш в карман, проскальзываю в прихожую, накидываю кожаную короткую куртку, завязываю шнурки на белых кроссах и выхожу, не попрощавшись.

Нажимаю на вдавленную кнопку лифта. Я жутко боюсь этих маленьких старых лифтов с желтым мигающим светом, но заплеванных лестничных пролетов в два часа ночи я боюсь еще больше.

Дверь Костиной квартиры открывается, я поворачиваю голову.

– Уже уходишь? – от его голоса сердце начинает стучать быстрее.

– Так будет лучше, – еле улыбаюсь.

– Мы же сможем когда-нибудь находиться в одной комнате?

– Когда-нибудь, надеюсь, сможем, – гипнотизирую кнопку, в ожидании лифта.

– Тебе идет стрижка, – он ждет моего ответа и продолжает, – и ты здорово похудела.

Я сморю на его ямочки на щеках, которые всегда любила и насильно отвожу взгляд.

– Да уж, – хмыкаю, – мой терапевт не считает, что минус пятнадцать килограмм за два месяца – это здорово.

За время жизни с Ильей я набрала несколько лишних килограмм. Когда начался развод, буквально за месяц – полтора, я вернулась к своим шестидесяти двум на рост почти сто семьдесят.

Илья немного помялся и произнес:

– Почти полгода прошло, Вера. Мне тоже тяжело, но пора повзрослеть.

Из груди вырывается смех, отражаясь от пустых подъездных стен:

– Интересно, как ведут себя взрослые, когда им тяжело, Илья?

– Я просто…, – он делает непонятное движение рукой, – я не хочу, чтобы ты из-за меня уходила.

– А чего ты хочешь, Илья? – поворачиваюсь к нему лицом и сразу разгоняюсь, – чего ты хочешь от меня? Чтобы мы пили на брудершафт как лучшие друзья и обсуждали твоих телок и моих парней? Или хочешь, чтобы я смеялась как раньше над твоими шутками, звонила, когда мы долго не видимся? Хочешь, чтобы я не уходила из-за тебя? – боже, меня не остановить, – может тогда не стоило приходить сегодня?

– Я не знал, что ты здесь будешь, – он моментально закипает, никогда долго не выносил моих истерик.

– Ну конечно, – говорю тихо, скорее для себя, возвращая взгляд на лифт.

– Может ты не будешь устраивать сцен? Мы уже не можем спокойно поговорить? – раздраженно произносит бывший муж.

Ну это уже слишком. Обида сдавливает горло.

– Конечно, я могу не устраивать сцен, все как пожелаешь, именно поэтому я и ухожу, – разворачиваюсь и иду к лестнице. Слышу, как открываются двери лифта. Гребанный лифт.

Выхожу на улицу и ёжусь от холодного воздуха. Всегда одеваюсь не по погоде. Угадываю только летом – надевай шорты и майку и в любом случае не прогадаешь, даже если дождь. Здесь с мая по сентябрь можно не думать о кофтах, джинсах и шарфах. Наверно поэтому уже в марте я закидываю пуховик, который удается надеть раза три за зиму, подальше в шкаф. На всякий случай недалеко отодвигаю пальто, в котором в основном и бегаю с ноября по февраль, и надеваю любимую кожаную куртку, в надежде на то, что это притянет тепло скорее.

Надежда. Родителям стоило назвать меня так. Дурацкое чувство, которое всегда где-то рядом. Почему я все еще надеюсь? Если бы я могла, если бы он хотел, то мы бы уже все исправили. Если бы, если бы…Застегиваю молнию до самого горла и, дуя на руки, выхожу на главную улицу города. Косят живет почти в самом центре в старой девятиэтажке, но в большой и красивой квартире. Отсюда легко добраться до любого места в городе. Смотрю на часы: 01:20. Настроение паршивое, как и погода. Перекресток ставит меня перед выбором: направо сорок минут неспешной прогулки и я дома, чай, теплая постель и тоска. Или налево: двадцать минут и я в одном из баров города, среди таких же потерянных и неприкаянных.

Через пятнадцать минут я уже влезаю за барную стойку, вешая куртку на короткую спинку барного стула. Дошла быстрее чем планировала из-за холода, который подгонял, ища любые возможности залезть ко мне под кожу. Положила на стол смятые купюры и бармен поставил передо мной джин с тоником и долькой лимона. Благодарно киваю молодому бармену и с наслаждением делаю глоток, смакуя терпкий вкус. Упираюсь в барную стойку взглядом, свесив голову. Люди могут подумать, что я уже вдрызг, ну и пусть. Валя всегда говорила, что всем на тебя глубоко плевать, а я с ней спорила. Может потому, что мне до всех есть дело? Может поэтому мой брак и распался. Может поэтому до Ильи ни с кем не складывалось. Слишком навязчива. Пробую слово на вкус: на – вяз – чи – ва. Снова делаю маленький глоток и облизываю губы. В голове проносятся воспоминания.

Мы стоим на кухне, я тру глаза и пытаюсь остановить поток слез, а Илья уже не в силах сдерживаться, кричит:

– Ты меня душишь, ты понимаешь?! Займись уже своей жизнью! Я даю тебе столько сколько могу! Даже если бы и хотел, больше не получится! Чего ты еще от меня хочешь?!

Залпом допиваю напиток и оглядываюсь назад. В баре многолюдно, но есть свободные столики. Здесь достаточно шумно, чтобы отключиться от собственных мыслей, но нет громкой музыки и галдежа, так что при желании можно подслушать даже разговор соседей. Что я и делаю, стараясь вытряхнуть из головы уже ненужные воспоминания. Сбоку сидит парень, я не вижу лица, он отвернут от меня, разговаривая со своим собеседником. Напрягаю слух и сердце замирает от до боли знакомого необычного голоса – низкого, грудного как будто из глубокой бочки. Поворачиваю голову, упираясь в спину. Сколько мы не виделись, три, четыре года? Это не может быть он. Немного наклоняюсь, стараясь заглянуть мужчине в лицо. Локоть неловко соскальзывает со столешницы, и я чуть не клюю носом, вовремя вцепившись рукой в стул.

– Бл…! – вырывается негромко и, прежде чем я успеваю выпрямиться, мужчина поворачивается ко мне.

– Вы в порядке? – он застывает, заканчивая фразу почти беззвучно.

Я выпрямляюсь, изучая такое знакомое, но уже забытое лицо. Русые волосы, коротко стриженные, немного грубые черты лица, всегда такие пронзительные и живые глаза, цвет которых – светло-серый, сейчас не видно из-за приглушенного барного света. Как и не видно тонкий шрам на щеке, теперь покрытой короткой густой щетиной, но знаю, он там. Сглатываю, жалея, что не заказала добавки, чтобы смочить пересохшее горло.

– Саша? – выходит хрипло и я прочищаю горло.

– Вера, – на его лице наконец появляется улыбка, легкая и неуверенная.

– Сколько лет, сколько зим, – прихожу в себя и говорю единственную фразу, что приходит в голову.

Он улыбается шире, разворачивая корпус ко мне:

– Сложно сосчитать сейчас, но на вскидку три дерьмовых лета и четыре тоскливые зимы.

Из меня вырывается смех – смех удивления и облегчения. Да, это он, это Саша.