Текст книги "Святой в миру (СИ)"
Автор книги: Ольга Михайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7. Чертовщина.
Приезд мистера Коркорана, несмотря на то, что он не произвёл особого шума, среди девиц был подобен вспышке молнии. Мистер Морган был прав, когда не хотел затевать никаких интрижек в Хэммондсхолле. Появление Коркорана все равно оставило бы его с носом. С этим мужчиной нельзя было соперничать мужчине, перед ним невозможно было устоять женщине. При этом – Коркоран почти не разговаривал с джентльменами и не удостаивал особым вниманием леди, но не выглядел ни мизантропом, ни монахом. Доран высказал самому Коркорану то, что заметили все: от этого человека веяло силой – непонятной, неопределимой и загадочной, но столь же ощутимой, сколь осязаемы для ладони упругость осеннего ветра, потоки весенних дождей и шероховатость коры древесного ствола.
Мистер Морган и мистер Кэмпбелл после приезда Коркорана большую часть времени проводили с мистером Стэнтоном в биллиардной и курительной на третьем этаже. Выходили они только к столу, безупречно вежливо приветствовали мистера Коркорана, не задавая ему вопросов и при нём почти не разговаривая. Мистер Коркоран в ответ на их приветствие неизменно сообщал им, что утро доброе, и тоже не затруднял себя поисками тем для бесед. Доран не мог не понять, что причиной такого поведения служит упомянутый в первый же день случай с завещанием лорда Чедвика, подробностей которого он не знал, но внимательно вглядевшись в Коркорана, не заметил, что совесть последнего сильно отягощена тем обстоятельством, что он непонятно почему получил преимущество и деньги, причитавшиеся другим.
Но отношение мужчин к мистеру Коркорану было пустяком в сравнении с тем, что происходило с юными леди.
До прибытия младшего племянника милорда Хэммонда девицы, если и не ладили между собой, то и явных ссор не было. Теперь каждая видела в другой врага. Мисс Хэммонд искренне раскаивалась, что пригласила с собой Эстер. Зачем она так сглупила? Мисс Морган была неумна и её конкуренции Софи всерьёз не опасалась, о Бэрил нечего было и говорить, но Эстер теперь проявила себя во всей красе.
Сама мисс Нортон теперь совершенно не понимала, как мог ещё вчера привлекать её внимание какой-то ужасный хам и урод мистер Стэнтон? Сегодня, получи он даже весь Хэммондсхолл, и даже Сент-Джеймс, это не заставило бы её и голову-то повернуть в его сторону. Но кое-что беспокоило её. Ещё по застольным вопросам брата в день их приезда она поняла, что тот приехал в Хэммондсхолл только ради человека. Что если и сам Коркоран имеет те же омерзительные склонности, что и Стивен? Но после внимательного наблюдения она поняла: какие бы склонности не были у мистера Коркорана – её братец ему глубоко безразличен! Она видела, что он едва замечал его, на все восторженные комплименты не обращал ни малейшего внимания, был холоден и всячески избегал Стивена. Он говорил только с дядей и его другом-священником. А раз так – она смело пошла на приступ.
Мисс Софи Хэммонд и в голову не приходило, как могут меняться люди. Эстер казалась ей раньше девицей милой, здравомыслящей и спокойной, но теперь в приятных чертах Хетти проступил, к её ужасу, звериный оскал. Она не знала сомнений и была настроена весьма решительно. Привлечь внимание мистера Коркорана она готова была любыми средствами – и в этом Софи скоро довелось убедиться. В парковой беседке, где мистер Коркоран уединился с книгой, мисс Нортон настигла его и нисколько не задумываясь, выложила ему все гадости, которые знала о Софи.
–Если бы вы только знали, что говорили про неё в пансионе! Более самоуверенной и высокомерной особы не видывал свет! Когда к нам приехали попечители, она добилась, чтобы именно ей было предоставлено право приветствовать их, хотя было немало девиц куда достойней. И что же? Бог наказал её за наглость и спесь. Едва прибыли миссис Роуз и преподобный Браун, она, выходя на помост, споткнулась и свалилась в грязь, ещё и подвернув ногу! Как всё хохотали, Боже!
Мисс Хэммонд, случайно оказавшись рядом с беседкой, заскрипела зубами от злости. Подумать только, эта замарашка ещё смеет вспоминать такие глупости! Сама она, впрочем, тоже не осталась в долгу, в этот же день за ужином припомнив, как в пансионе мисс Нортон влюбилась в учителя музыки, и какой смех это вызывало у всех остальных.
От былой дружбы с Эстер не осталось теперь и следа, мисс Морган ничуть не привлекала Софи и, оставшись в одиночестве, она решила поближе сойтись со своей сестрой. Мистер Коркоран, она была уверена в этом, никогда не обратит внимания на эту серую мышь, а Софи хотела иметь союзницу против безродных нахалок, пяливших глаза на их кузена, кроме того, ей казалось, что Бэрил должна располагать некоторыми необходимыми ей сведениями.
Она постучала в библиотечный зал, где часто проводила время сестра, и тепло приветствовала её.
–Бэрил, дорогая, а ты опять среди книг? Как ты можешь проводить столько времени одна? Я бы с ума сошла, ей-богу! Я люблю быть на людях, помню, как однажды заболела в пансионе, и все ушли на прогулку, а меня оставили. Я думала, что с ума сойду! Всё мерещилось, что кто-то сидит под кроватью, и казалось, время остановилось. Было так страшно! Но ты, я гляжу, ничего не боишься, сидишь одна...
Мисс Стэнтон была удивлена словами Софи, до этого не утруждавшей себя попытками сближения и смотревшей на неё с презрительной жалостью, однако, ответила с теплотой. Она привыкла к одиночеству, точнее, к уединению, пояснила она. В нём нет ничего страшного. Это покой. Что в нём может пугать? Это возможность отдаться своим мыслям, осмыслить чужие поступки, углубиться в книги.
Тут Бэрил заметила, что Софи почти не слушает её и поняла, что вопросы, задаваемые сестрой, сугубо формальны. Её ответы становились все лаконичней, на её же собственные вопросы Софи отвечала скороговоркой. Бэрил поняла, что кузине что-то нужно от неё и спокойно ждала. Наконец мисс Хэммонд спросила её об их кузене. Её собеседница заметила выступивший на щеках мисс Софи румянец, сделала для себя вывод о том, что её кузина весьма интересуется мистером Коркораном, и весь этот разговор затеян ею именно с целью побольше узнать о нём.
Бэрил чистосердечно ответила сестре, что никогда раньше не видела кузена. С братом Клэментом мистер Коркоран виделся, они гостили лет пять назад в Хэммондсхолле, но ей тогда было всего шестнадцать, и брат не взял её с собой. Ныне она видела его впервые. Сам же он – человек, безусловно, необычайно привлекательной наружности и зрелого ума. Мисс Хэммонд при этих словах бросила на сестру внимательный взгляд. Нет, на лице Бэрил не было заметно следов увлечения. Если сестрица не безумна, она не будет мечтать о мистере Коркоране. А если и будет... что толку?! Но Софи хотелось слышать подтверждение своих мыслей.
–Он понравился тебе?
Бэрил изумлённо посмотрела на неё и повторила, что их кузен весьма умён и красив. Пока в нём не проступило ничего, что может не нравиться, настораживать или смущать. Это были не те слова, которые хотелось услышать Софи, но ей пришлось ими довольствоваться, но, в общем-то, у неё не возникло подозрения, что сестра – её соперница, и потому Софи спросила, где Бэрил познакомилась с мисс Морган? Оказалось, что брат и сестра были приглашены Клэментом, она встретилась с мисс Розали перед самой поездкой, а до этого не знала её. Сама Бэрил тоже мягко осведомилась у сестры, понравился ли ей кузен Кристиан? Мисс Хэммонд бросила осторожный взгляд на кузину и подумала, что ничего страшного в том, что она признается ей в своём чувстве к мистеру Коркорану, не будет. Это предостережёт саму Бэрил от увлечения двоюродным братом.
– Мне кажется, он лучший из лучших, я никогда не думала, что на свете есть такие мужчины. Но как ты думаешь, я нравлюсь ему? – мисс Хэммонд окинула сестру взглядом жадным и пристальным.
Мисс Стэнтон была задумчива и ответила не сразу.
–Он необычный человек, Софи. Трудно понять, о чём он думает и что чувствует. Мне показалось, он погружён в какие-то научные изыскания, что-то ищет. У него божественные черты, лоб философа, губы поэта, но глаза... – она задумалась, – колдуна-чернокнижника... они пугают меня. Он очень необычен. Говорят, у него ирландская кровь? Его отец – ирландец?
Софи этого не знала. Гораздо больше её волновало, как привлечь внимание мистера Коркорана? Но ответа на этот вопрос Бэрил не знала, – и Софи понимала это. Тем не менее, мисс Стэнтон не могла не уронить и лёгкое предостережение сестре.
–Будь осторожней, Софи. Ведь мистер Коркоран может оказаться ловеласом или просто легкомысленным человеком. Никакая осторожность и сдержанность лишними не будут. Среди представителей мужского пола немало тех, кто ищет лишь сиюминутных удовольствий и пустых интрижек, и ни во что не ставит женскую репутацию.
Мисс Хэммонд изумлённо посмотрела на сестру. Бог мой, где она начиталась этих старомодных моральных проповедей? Не в этом ли пансионе, где девиц учили наукам? Боже мой, какая же она дурочка...
Но, как ни странно, разговор с сестрой оставил у Софи впечатление благоприятное. Спокойное достоинство и рассудительность Бэрил подействовали на неё успокаивающе. В мисс Стэнтон было всё же и что-то и привлекательное, с оттенком жалости подумала мисс Хэммонд. Сама мисс Стэнтон искренне восхищалась умением сестры одеваться с подлинным вкусом и отважилась спросить, как ей удаётся столь изящно закалывать волосы?
У мисс Хэммонд хватило такта скрыть насмешливую улыбку. Она охотно продемонстрировала своей собеседнице несколько способов убирать волосы, рассказала о новинках моды, о некоторых женских секретах. Мисс Стэнтон слушала с большим интересом – до этого она замечала особенности платьев девиц, но подражать не решалась, боясь насмешек и шпилек брата, но если она причешет волосы иначе, может, он не возразит? Тем более что так причёсывается и Софи, а она нравится брату.
Мисс Хэммонд посоветовала Бэрил расчесать волосы на прямой пробор и спустить их на плечи – у неё слишком высокий лоб, чтобы зачёсывать их наверх, сказала она. Вдвоём они попытались изменить причёску мисс Стэнтон, и Софи признана, что рекомендации миссис Деларю в пансионе были разумны: Бэрил выглядела теперь намного лучше. Софи, расщедрясь, подарила сестре несколько заколок – недорогих, но изящных.
Расстались они почти дружески, при этом мисс Бэрил Стэнтон окончательно уверилась, что надежды её брата завоевать сердце мисс Хэммонд, которые она и раньше-то оценивала как весьма невысокие, теперь, с приездом мистера Коркорана, просто равны нулю.
Дьявольская красота мистера Коркорана опалила огнём не только сердца мисс Хэммонд и мисс Нортон. Чувство мисс Морган было не менее пылким. Брат Гилберт дал себе труд сообщить ей, что мистер Коркоран – просто негодяй, которому она обязана тем, что у неё нет достойного приданого, кроме того, этот господин был причиной многочисленных смертей, кои вокруг него случаются столь часто, что его звали «порождением мёртвой утробы, засасывающей живых...» Такой человек просто опасен. Но нечего и говорить, что мисс Розали не вняла доводам брата – даже не вслушалась в них.
Она была уверена, что у мистера Коркорана просто нет другого выхода, как непременно влюбиться в неё – и повести под венец под завистливыми взорами всех остальных девиц. Гилберт махнул рукой: выбить из головы сестрёнки дурь было невозможно. Сам он знал, что Коркорана, несмотря на обилие сплетен и легенд вокруг него, никогда не обвиняли в совращении девиц – на него сыпались совсем другие обвинения. За сестрёнку он не волновался – отчасти потому, что своей неуёмней глупостью она успела осточертеть ему, отчасти оттого, что был уверен: кроме собственной глупости, ей ничего не угрожает.
Сам он от нечего делать совместно с Чарльзом Кэмпбеллом развлекался наблюдениями за Стивеном Нортоном, и тут, надо заметить, оба молодых джентльмена потешались, как могли. Они по возможности старались держаться к нему поближе, слушали его разговоры с Коркораном, после весело перекривляли – хоть и без свойственного объекту страсти мистера Нортона таланта.
Зато мистеру Стэнтону было не до смеха. Приём, оказанный младшему племяннику дядей, был более чем любезен, и Клэмент понял, что сбываются его худшие опасения. Он бесновался. Мало того, что тот за мерзость получил колоссальное состояние Чедвика, так ещё вотрётся в доверие дяде – станет наследником всего...
Из всех присутствовавших в Хэммондсхолле только мистер Доран извлёк из общения с мистером Коркораном удовольствие, лишённое суетных треволнений, однако, как бы ни понимал Доран слово "чертовщина", в первый же день по приезде оброненное за ужином мистером Морганом, теперь и он тоже не мог не признать, что в Хэммондсхолле происходит чёрт знает что. Уже говорилось, что с первой же минуты встречи, внутренне восхищённый Коркораном, он как-то перестал обращать внимание на всех остальных. При этом священник помнил выводы, сделанные из наблюдений первых дней. Мисс Стэнтон показалась ему особой замкнутой и высокомерной. Мисс Хэммонд, напротив, на первый взгляд, была добродушна, красива и общительна. Глупость мисс Морган бросалась в глаза, но сама она выглядела существом довольно безобидным, мисс Нортон, милая и неглупая, тоже вызывала симпатию.
Но теперь только Бэрил Стэнтон сохраняла женственность и достоинство, была тиха и молчалива. Все же остальные... Мистер Доран был когда-то влюблён. Он видел влюблённых. Но милая красавица мисс Хэммонд неожиданно для него превратилась в совершенно новое непонятное существо: ревнивое, издёрганное и, казалось, полностью забывшее женскую скромность. В мисс Нортон проступила откровенная хамка, особа злобная и резкая. В состоянии перманентной истеричности пребывала и мисс Морган. Три юные леди в Хэммондсхолле были не влюблены, но помешаны, в гостиных, коридорах и спальнях Хэммондсхолла, казалось, бесновались три молодые ведьмы.
Не меньше пыла проявлял и мистер Нортон, стараясь попадаться навстречу мистеру Коркорану поминутно. Все они не давали ему проходу, буквально преследовали, не позволяя ни минуты остаться в одиночестве. Мисс Морган гадала ему на картах и по ладони, мисс Нортон строила ему глазки, а стоило ему появиться у дома, скажем, с лопатой на плече, коей он выкапывал в лесных дебрях корень какого-то растения, как с балкона уже слышался кокетливый голос мисс Хэммонд:
– Носить что-либо на плече, мистер Коркоран, особенно лопату – к несчастью. Значит, скоро вы понесёте гроб.
Мистера Коркорана это не шокировало. Гроб так гроб. Сам он знал только одну примету.
– Говорят, если посадить в саду рябину, вам не будут досаждать ведьмы, – обречённо обронил он, когда они остались, наконец, в подвальчике наедине со священником. – Зря милорд не отдал таких распоряжений. Я всегда удивлялся, мистер Доран, почему именно так называемая плотская любовь проявляет в людях самое худшее, что в них есть?
Доран изумился.
–Помилуйте, что вы говорите? Общепризнано, что любовь возвышает и очищает душу.
–Да? Не замечал. Мой опыт говорит, что мужчины по большей части становятся откровенно подлы, норовя подставить ножку сопернику, а женщины – вздорны, ревнивы и совершенно забывают скромность. Впрочем, может, они просто ярче проявляют свою суть, обычно скрытую? Если же люди не подлеют и не теряют голову и достоинство – говорят, что они не умеют любить или любят недостаточно пылко.
Священник усмехнулся.
– Откровенно сказать, мне кажется, что именно вы провоцируете их на это. Я никогда ничего подобного не видел.
Коркоран ничуть не обиделся, был спокоен и расслаблен.
– Я едва словом с ними перемолвился, помилуйте.
– Не спорю, но ваша внешность – сама по себе провокация. Вы красивы, как дьявол.
– Ну, во-первых, никто ещё не доказал, что дьявол красив, – возразил Коркоран. – Свидетельства есть в пользу прямо противоположного мнения – и вам ли, служителю Господнему, о них не знать? А во-вторых... Надеюсь, дорогой мистер Доран, вас-то я не спровоцировал? Неужели и вы влюблены в меня?
Доран сначала едва не поперхнулся, но сумел вздохнуть и усмехнулся.
– Нет.
– Рад слышать это. Но если моему дьявольскому обаянию сумели противостоять вы, почему этого не могут остальные?
Священник пожал плечами. Логика рассуждений его собеседника была злой и иезуитской, но абсолютно правильной. Этот красавец-искуситель, Доран давно заметил это, всегда рассуждал безупречно. Впрочем, одно возражение у священника было. Это был аргумент лживый и жалкий, аргумент, к которому всегда прибегают ничтожества, но Доран привёл его. Не потому, что так думал, но затем, чтобы услышать ответ на него.
– Говорят, сила душ не равна, мистер Коркоран.
– Не равна, – кивнул Коркоран, – но живёт Господь. Никогда ещё ни одной слабой душе не было послано искушение сверх силы её. А уж думать, что смазливость моей физиономии является искушением непреодолимым – было бы наглейшей самонадеянностью с моей стороны и откровенной глупостью с вашей. – Он сорвал с ветки цветок, вдохнул и неожиданно пробормотал, – кто-то говорил, что у цветка боярышника запах смерти... Вздор. Запах смерти неразгадан... Скорее, это осенний сумрак, сырость погреба, запах ладана... и что-то болотное.
– Вы считаете, что девушки вовсе и не влюблены?
– Влюблены в кого, мистер Доран? Если даже допустить, что душа моя прекрасна, то для них это всего лишь предположение. Так на чем же, скажите, ради Бога, зиждется такая любовь? На моем лице? Я мог бы тогда подарить им по портрету. Всё это вздор. Если не выходить из сферы логики и здравого смысла, придётся высказать догадку, что основа такой любви – распалённое воображение и низменные инстинкты.
– Помилуйте... "Мир должен быть населён..."
– Вздор. "Лучше бездетность с добродетелью, ибо память о ней бессмертна, плодородное же множество нечестивых не принесёт пользы, и не достигнут они незыблемого основания и порывом ветров искоренятся...". Должен быть населён! Подумать только... Я-то тут причём, помилуйте? Он давно и без меня населён и даже – перенаселён местами. В Лондоне в клубах – уединиться невозможно, посидеть в тишине, кроме как в "Диогене", негде. Всюду толпы народа. Кстати, замечу, что и вы сами, – улыбнулся Коркоран, – несмотря на ваши проповеди, не больно-то способствовали увеличению числа обитателей мира.
Доран развёл руками.
–Несчастная любовь? – взгляд мистера Коркорана был понимающим и сочувственным.
Доран вздохнул, опустив глаза. Откровенность собеседника нравилась ему, но сам он не привык к подобной искренности.
–Скорее, нищенская любовь... причём, во всех смыслах.
–Давно?
–Четырнадцать лет назад. Всё давно прошло.
Коркоран смерил собеседника долгим взглядом и ничего не ответил.
Доран видел, что никто из девиц не вызвал в Коркоране даже тени интереса, он был абсолютно неуязвим для женских чар и беззлобно шутил на счёт досаждавших ему особ прекрасного пола, ленивыми полусонными глазами глядя на дамские ухищрения, ничуть не интересуясь рассказанными девицами друг о друге сплетнями и всей той вознёй, что была затеяна вокруг него.
Доран предположил было, что причиной такого поведения тоже могла быть несчастная любовь, но Коркоран вообще не походил ни на влюблённого, ни на человека с разбитым сердцем. Он был весел, благожелателен, обедал с неизменным аппетитом, любил порассуждать о тайнах природы, бытии Бога и бессмертии души, было заметно, что он предпочитает уединение и тишину и нисколько не тяготится одиночеством. Помнил отец Доран и его слова, сказанные у Лысого Уступа. Что могло заставить такого красавца высказаться столь цинично? Сам он, Доран, после выказанного ему пренебрежения мог озлобиться и отгородиться от женщин. Но Коркоран? Ведь такому никто и никогда не предпочёл бы другого.
Сам Коркоран ронял – правда, в приватных беседах – замечания, свидетельствующие не то чтобы о неприятии, но скорее – о весьма невысоком мнении о женском поле.
–Никогда не пытайтесь понять женщину, Доран, потому что можно ведь вдруг и понять! Мне случалось – мороз по коже шёл, клянусь. Особенно же важно никогда не сказать самой леди ничего такого, что трудно понять ей. Она начинает над этим думать, и ничего хорошего из этого не выходит. Одна особа не первой молодости, причём, не из самых последних дурочек, говорила мне как нечто само собой разумеющееся: «Я никогда не думаю, мистер Коркоран – это меня утомляет; а если уж думаю, то ни о чём». Это была просто искренность, уверяю вас. Женщины за шестьдесят обычно устают лгать и становятся честны. Молоденькая же леди может часами говорить о том, что у неё просто нет слов. Если же она молчит, то её, по пословице, лучше вообще не перебивать: сначала трижды подумай, а потом промолчи. Я именно так всегда и поступал. Правда, чёрт возьми, это не помогало. Я прослыл в женских кругах человеком глубоким и загадочным, а что притягательнее для женщин, чем «загадочность»? В итоге, когда я просто подрёмывал после обеда в гостиной лорда Бервика, с тоской размышляя, как убить вечер – обо мне говорили, что я «погружён в глубокие раздумья...»
Все эти слова одновременно забавляли и настораживали Патрика Дорана. Он не мог не поймать себя на чувстве восхищения и симпатии к этому человеку и заметил, что интуитивно отталкивает от себя дурные подозрения на его счёт. Но всё же...
Двести тысяч фунтов – сумма немалая...
При этом он заметил, что мистер Коркоран – хоть и явно был состоятельным, но кутилой не был. Его вещи – галстуки, трости, трубки, шляпы – были весьма дороги, но не поражали роскошью, которую он, бесспорно, мог бы себе позволить. В его одежде не было ничего вычурного и франтовского, в отличие от того, что позволял себе мистер Нортон. Коркоран предпочитал серый, чёрный и болотный цвета фраков и сюртуков, его шейные платки были самых неброских тонов, но скромная простота его одежды странным образом лишь выделяла и подчёркивала его красоту, щегольство же мистера Нортона не украшало его, но отталкивало манерностью.
Между тем чертовщина усугублялась. Девицы, заворожённые колдовским обаянием мистера Коркорана, вели себя настолько странно, что это бросилось в глаза даже графу Хэммонду, как ни мало склонен был милорд что-то замечать. Но одновременно стали возникать и иные тенденции, усиливающие позиции чистого разума.
Мистер Доран стал невольным свидетелем одного, весьма удивившего его разговора. Мисс Стэнтон в маленькой гостиной пыталась объяснить своей кузине, что мистеру Коркорану – под тридцать, он далеко не зелёный юнец, объездил мир, повидал, наверняка, самых разных женщин. Если он до сих пор не остановил свой выбор ни на одной, значит, женитьба не входит в его планы. К тому же он сам сказал, что не намерен создавать семьи – сказал прямо и определённо. На что же можно рассчитывать?
Голос Бэрил был мягок и нежен, она не хотела задевать самолюбие кузины, но поведение Софи, по её мнению, было недопустимым. Как можно навязываться мужчине? Мисс Стэнтон привела и ещё один аргумент. Даже если подобный мужчина когда-нибудь и женится, его жена не будет знать ни минуты покоя, ведь он так красив, что все женщины будут кокетничать с ним, а супруге мистера Коркорана это будет причинять только мучения и боль... Красивый муж – это чужой муж.
Мисс Хэммонд едва ли что-то расслышала и, как только смогла, поскорей покинула навязчивую резонёрку, вздумавшую учить её жить. Сама же мисс Стэнтон, оставшись в одиночестве, задумалась. Мистер Коркоран не оправдал её опасений. Внимательно наблюдая за его поведением, Бэрил ничего не могла поставить ему в упрёк. Неизменная сдержанность, доброжелательность, прекрасное воспитание и приятные манеры, свойственные ему, нравились мисс Бэрил, мистер Коркоран был истинным джентльменом, и ни Ловеласом, ни Дон Жуаном не был. Тут её мысли были прерваны. Изумлённый здравомыслием мисс Стэнтон, к ней приблизился мистер Доран.
–Прошу простить меня, мисс Стэнтон, я случайно услышал ваш разговор с мисс Хэммонд. Похоже, вам не удалось убедить сестру?
Мисс Стэнтон понимала, что влюблённость сестры – не тайна для мистера Дорана. Да и для кого она, столь явно демонстрируемая, могла быть тайной?
Бэрил горестно развела руками.
–Мистер Коркоран, конечно, красив, но его поведение не свидетельствует не только о серьёзных намерениях, но и вообще о каких-то намерениях. Как можно не видеть этого? Она же компрометирует себя.
Мисс Бэрил сегодня была одета в лёгкое летнее светло-голубое платье и волосы её были уложены совсем иначе, чем обычно, и Доран не мог не заметить, что мистер Кэмпбелл был прав в своем циничном наблюдении, что чем-чем, а фигуркой мисс Стэнтон вышла. У Бэрил была чистая молочно-белая кожа и очень красивая грудь, чего он раньше из-за весьма скромных вырезов её платьев не видел. Доран судорожно вздохнул, но тут же смирил дыхание. "Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетён. Выведи меня из бед моих, призри на страдание моё и на изнеможение моё и прости все грехи мои...", мысленно пробормотал он.
Мисс Бэрил не заметила его искушения и тихо ушла из комнаты. Доран сжал зубы. "Мир должен быть населён..." Иногда он, уставая презирать себя за постоянные взрывы похоти, уверял себя, что это – просто зов плоти, вложенный в человека всё же не дьяволом, но Господом. Но почему это столь тяжело? После отказа Джейн он хотел было жениться на первой встречной – просто от отчаяния, от тоски, от боли.
Но не сделал этого – сердце его окаменело, плоть оледенела. Он жил несколько лет, не чувствуя времени, словно утратив тело, погрузившись в книги и мысли. Жизнь сталкивала его с разными людьми, вразумляла и научила многому. В его голове, что и говорить, за годы одиночества прибавилось ума. Эти годы не были бесплодны. Но вот, тело вдруг проснулось и яростно возжаждало своего, душа же по-прежнему была мертва и скорбна. Он искушался теперь женщинами, как в отрочестве, плоть неимоверно тяготила, его шатало от ароматов их духов и декольте, от голосов и смеха. Тоска по женщине изнуряла и выматывала, лишала сил. За что мне это, Господи? Ну почему этот случайный взгляд на белоснежную юную грудь так ударил его? Теперь ему не спать ещё одну ночь.
Мистер же Коркоран, утомлённый и женской, и мужской навязчивостью заявил под вечер, что завтра проведёт день на болотах. Самое время собирать хвощ и папоротник. Доран понял, что Коркоран направился бы туда даже и в том случае, если бы собирать хвощ и папоротник было бы вовсе и не время. Ему самому было предложено сопровождать мистера Коркорана, и он снова охотно согласился. Ему нравилось общество этого загадочного человека и нравилось, что он выбрал его своим конфидентом и чичероне.
Но в этот вечер, а точнее, в ночь, имело место ещё одно странное и необъяснимое происшествие, вызвавшее среди гостей Хэммондсхолла и челяди многочисленные разговоры. А именно: в коридоре возле спальни мистера Кристиана Коркорана появился... призрак!
Вообще-то призраки в этой части Англии никого не удивляли. Спрессованные из вязкого болотного тумана и фантазии затуманенного воображения, они часто появлялись в старинных поместьях. По соседству с Хэммондсхоллом, в поместье Брэдфорд, видели дух Старого Барона, который, как утверждали, убил в былые времена несколько человек, включая и свою жену. Ещё один дух – красивая леди в белых одеждах – жил там в висящем на стене портрете, появляясь из него время от времени. Встречали в поместье и привидение молодого гренадёра, умершего от страстной любви. Но в Хэммондсхолле никаких попахивающих криминалом историй не было, и потому лакеи, услышав за полночь вопли, ругань и странную возню в спальне мистера Коркорана и стремительно бросившись наверх, увидели только мистера Коркорана, рассказавшего, что в коридоре мелькнул призрак, кажется, человека в ... саване.
Спальня мистера Дорана была дальше по коридору, однако, приоткрыв дверь на шум, мистер Доран увидел только мелькнувшее женское платье – и ничего призрачного. При этом священник заметил, что физиономия мистера Коркорана не несла ни малейшей печати испуга, но запечатлела нечто весьма странное. Он казался разозлённым, смеющимся и брезгливым – одновременно.
Видимо, померещившийся ему призрак был одновременно смешным и гадким.
