Текст книги "Свои продают дороже"

Автор книги: Ольга Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Отстрелявшись, Витек пошел на кухню, притащил целый поднос оставшихся от поминок продуктов и начал Татьяну кормить и поить любимым Змеевым «Юрием Долгоруким». Мужчины кормили ее в постели всего несколько раз в жизни, и то когда она болела. Татьяна, хотя и не питала никаких иллюзий насчет чувств Витька, растрогалась и, кажется, выпила лишнего. Через полчаса у нее все кружилось в глазах, а Витек захотел еще.

«Еще» прошло на «ура». Это был не трудоемкий подвиг Змея и не мастерские усилия Барсукова, с которым она чувствовала себя изменницей и шлюхой, отрабатывающей свои госпитальные привилегии. Это было просто траханье от избытка молодых сил, ни к чему не обязывающее и никого не ущемляющее, поскольку Змея не стало. Какая-то часть Татьяны рыдала по умершему мужу, но тем острее было наслаждение, потому что всякая порочность добавляет перца постельным отношениям.

После третьего раза она погнала Витька в ванную – захотелось вдумчивых поисков и свежих решений. Потом она уже не считала «разы»: все слилось в один непрекращающийся процесс близости-выпивки-сна и опять близости.

Как-то неожиданно оказалось, что начался новый день, и они с трясущимися коленками поползли к Шарообразному нотариусу. Витек не отважился сесть за руль своего «жигуленка» – взял такси. Шарообразный очень хорошо понял их состояние и смотрел на них с завистью.

Выписанный Витьком чек на четыре тысячи долларов он принял без колебаний. Татьяна поняла, что мелкий оптовик, сам торгующий с лотка, делится с ней далеко не последним.

На рынок Витек не поехал – то ли загулял, то ли рынок вообще не работал по понедельникам. Вернулись к Татьяне и рухнули спать, но все время мешали телефонные звонки. Сашка звонил узнать, как у нее с завещанием, Вика звонила непонятно зачем, но тоже намекала на завещание и обещала поддержать Татьяну в суде, Сохадзе с фигой в кармане интересовался, как продаются книги, Игорь завел свою обычную волынку про гараж, и даже Барсуков отметился: напомнил, что его жена уехала в санаторий писать диссертацию и квартира осталась без хозяйки. Барсукова Татьяна послала открытым текстом.

А потом раздался звонок, которого она ждала с тех пор, как прочла в папке Змея список «Им известно – от кого могли узнать».

– День добрый. Вы меня вряд ли помните, – сказал близкий голос в трубке. Татьяна слышала даже легкое дыхание говорившего. В окошечке хитрого Змеева телефона с определителем номеров светились одни прочерки – номер не распознан. Должно быть, рэкетир звонил из автомата.

– Почему же, помню, – ответила она и ударила первая:

– Здрасьте, Петр Петрович! Как ваш друг, выздоровел?

Есаул списком сглотнул. Татьяна физически чувствовала, как ему хочется заорать: «Откуда ты знаешь мое имя?!»

– Вполне. Выжимает раненой рукой двухпудовку, – наконец выдавил он.

– Повезло ему. У нас, знаете ли, целый арсенал, есть даже слоновье ружье, а он попал под пулю из мелкашки.

– Не надо парить, – отрезал Есаул. – Арсенал ваш сейчас у брата, муж умер, а вы подделали завещание!

Татьяна обмерла. Вот оно – то, о чем предупреждал Сашка, о чем говорила сама: не удержать ей наследства.

Чиновники-взяточники, адвокаты – крапивное семя, друзья и родственники Змея, норовящие урвать свой кусок, а теперь еще и рэкетиры… А она одна против всех!

С Шишкиным, успокоила себя Татьяна. Шишкин обещал помочь! Растрачивать такой веский аргумент в телефонной болтовне было глупо. Пусть это будет неожиданностью для Есаула.

– Что вам нужно?

– Половину. В ваших обстоятельствах это щедрое предложение, Татьяна Петровна. Мы вам поможем с адвокатом, отошьем других наследников. Недвижимость останется при вас, а деньгами, уж будьте добры, поделитесь. А не то потеряете все.

– А вы знаете, что мой брат – майор спецназа? – ледяным тоном спросила Татьяна.

– Ну, во-первых, он хоть и спецназовский, но всего-навсего автомобилист, – блеснул осведомленностью Есаул. – Во-вторых, инвалид. Малейшее подозрение психиатра, и его отправят на пенсию, а потом скорее всего отберут служебную квартиру… Вы, Татьяна Петровна, плотно сели на крючок, так что не дергайтесь – только больнее будет.

– Я должна подумать, – сказала Татьяна. Хотелось поскорее положить трубку, но это казалось невозможным без разрешения Есаула. Его мягкий голос лишал ее воли.

– Конечно, подумайте. Вопрос денежный, с кондачка не решается. Только уж вы не затягивайте, Татьяна Петровна. Учтите, это первое наше предложение. Второе будет хуже или будет вообще не вам – вы не единственная наследница.

И Есаул отключился, не забыв распрощаться.

– Тань, ты вся зеленая, – заметил Витек, вполуха слушавший разговор. – Что случилось?

– Ничего, Витек, спи.

– Да нет, я пойду. И так дома не ночевал. Жена меня уже, наверное, с милицией разыскивает, – безмятежно сказал ее недолгий любовник. – Да, кстати, документы на тираж я не посмотрел.

– А мне его так привезли, без документов, – призналась огорошенная Татьяна. – Ты что же думаешь, я эти книги украла? Давай в издательство позвоним, Сохадзе…

– Сохадзе?! – Витек, который уже прыгал на одной ноге, попадая в штанину, снова рухнул на постель и беззвучно заржал. – Ой, не могу! Ты что ему сделала – кинула на чем-нибудь или просто дать забыла?

Одеваясь, он в двух словах разъяснил ситуацию. Товар у нее – бесфактурный, левый. Когда он уже продан, это великолепно: не надо платить налоги. А пока не продан, с ним ничего не стоит налететь на УБЭП или налоговую, и тогда нужно делать круглые глазки и говорить: «Это не мое, ума не приложу, откуда взялось», потому что все равно товар отберут.

– Так я и прошу тебя продать! – взмолилась Татьяна.

Витек сел к ней на постель.

– Я не могу, честно. Имел неприятности, еще раз попадусь – лавочку закроют. А другие – не захотят. Напрямую от Сохадзе они бы взяли, ас незнакомым посредником не станут связываться. Хотя сейчас, похоже, и у Сохадзе никто не стал брать: конец года, народ прикидывает дебет к кредиту, органы лютуют. Поэтому он тебе и впарил тираж – склад освободил. – Он зачем-то посмотрел на телефон и спросил:

– Машина тебе от мужа осталась?

– He про тебя, – поняла Татьяна. – «Мерс», двухгодичный.

– Да, «мерса» у меня еще не было, – многозначительно заметил Витек. – Значит, к тиражу я не притронусь, остальное в силе: десять тонн через месяц. Заметь, завещание у тебя не отбираю, хотя мог бы.

Татьяна сидела с разинутым ртом. И лишь когда за ним захлопнулась дверь, все у нее сложилось: обручального кольца Витек не носил, был по-мужски голоден, домой до звонка рэкетиров не торопился… А потом услышал, как она угрожала Есаулу то слоновьим ружьем, то братом-спецназовцем. Тут и ребенок догадался бы, что на нее наезжают. Вот Витек и слинял от греха подальше, выдумав несуществующую жену.

Она посмотрела в окно как раз вовремя, чтобы увидеть, как «жигуленок» Витька отчаливает со двора. Даже мотор не прогрел, так торопился. «Мог бы отобрать завещание», как же! Прекрасно понимает, что для него это просто бумажка, а ей без завещания нечем было бы расплатиться.

– Свинья и есть свинья, – вслух сказала Татьяна.

Было скорее смешно, чем обидно. Тело еще истомно ныло, и потом чек трусоватого Витька здорово приблизил ее к получению наследства. Стоило ли рассчитывать на большее?

СТАВКА НА ШИШКИНА

А после всего, что между нами было, он отвернулся к стене и заснул.

Самая распространенная жалоба в кабинете врача-сексолога

Она кинулась звонить Шишкину: Есаул.., вы обещали помочь…

– Объявился? А мне еще не докладывали, – равнодушно заметил своим стертым голосом начальник службы безопасности. – Таня, ты в окно иногда смотришь?

Татьяна посмотрела и не заметила ничего необычного, кроме джипа, который кто-то повадился ставить на место, где Змей обычно парковал свой «Мерс».

– Так это ваша машина? – догадалась она.

– Мне отсюда плохо видно, о какой ты говоришь, но скорее всего наша.

Есть вещи, которые доходят не сразу. То есть мы о них знаем, но случаются они в кино и не с нами. Есаула-то Татьяна пережила, давно. А такая штука, как наружное наблюдение… В ее дворе? Под ее окном?! За ней?!!

Она еще раз выглянула в окно. Джип был похож на бронемашину: страшноватый, темно-зеленый, с блестящей лебедкой спереди и тонированными стеклами, за которыми ничего не было видно.

– Никита Васильич, а они там?

– А где ж еще? – развеселился Шишкин. – Думаешь, обозначили присутствие и ушли пиво пить?

– Она ведь и ночью стояла, – вспомнила Татьяна, – Никита Васильевич, а почему они не зайдут? Им же, наверное, надо…

– Что?

– Ну, в туалет.

– Да, это серьезная проблема наружного наблюдения, – согласился Шишкин. – Но разрешимая. Есть у нас один секрет. – Он понизил голос. – Никому не скажешь?

– Нет, – попалась на удочку Татьяна.

– Всем наружникам пересаживают мочевые пузыри от лошадей! – торжествующе объявил Шишкин.

Директор охранного предприятия. В КГБ подполковником был, не ниже! Татьяна плюнула в трубку.

– Ладно, а как у тебя дела с Левашовой? – посерьезнел Шишкин.

– Никак, – пришлось ответить Татьяне.

– Так чем же ты занималась два дня?

Пакетики от презервативов усыпали пол, как фантики в детском театре. Чем-чем… Так ему и скажи.

– Никита Васильич, может у меня быть личная жизнь?

– Да, если будешь так продолжать, у тебя никакой жизни не будет! – взорвался Шишкин. – Книжками она торговала! Сколько выручила, на метро-то хватило? Мужика, считай, незнакомого притащила в дом! А ты знаешь, что у этого Карева судимость?!

– Вы же не дали мне денег, – вяло возразила Татьяна. Откуда он знает фамилию Витька?

– Зато он дал. Под сто пятьдесят процентов в месяц.

Ее обдало жаром. Подслушивали! Значит, все, что здесь было… Все эти, с лошадиными пузырями, сидели в своем джипе за темными стеклами, потягивали кофеек из термоса, а в наушниках у них… Наверно, ржали, а скорее дремали с постными рожами: не развлекаться пришли – работали…

– Вы!.. Да как вы могли! – накинулась на Шишкина Татьяна.

– А ты что думала?! Ты вообще как себе представляешь охрану? Вроде зонтика? Хочу – возьму с собой, хочу – на вешалке оставлю?.. А если бы Карев стал у тебя отбирать завещание, как грозился? А если он работает на Есаула?

Возможно, Шишкин был прав. Со своей точки зрения. Но Татьяне от этого не стало легче. На глаза навернулись слезы; она вдруг поняла, что чувствовал Сохадзе, когда увидел те фотокарточки. Да, он специально фотографировался, и кто-то нажимал на кнопку. (Змей? Еще одна кисочка?) Похоже, занимались любовью втроем, но это еще не значило, что Сохадзе готов повторить опыт на глазах у четвертого, пятого, десятого. Ему было стыдно, охальнику. (Вот вам и левый тираж в Татьяниной спальне. Отомстил.) А уж как было стыдно Татьяне! Как непоправимо случившееся! Все равно что изнасиловали: вроде ничего нового не узнала и не убыло от тебя, но в душе-то сломалось, и заново уже не построишь!

Наверное, она хлюпнула в трубку, потому что Шишкин вдруг смягчился:

– Ну-ну, прекрати. Не создавай постыдных ситуаций, и не будет стыдно… Тань, я ведь почему на тебя взъелся? Бомба лежит, часики тикают, а ты занимаешься черт-те чем.

– Я деньги доставала, – упрямо буркнула Татьяна.

– Для кого: для себя иди для Есаула?

– Не поняла.

– Допустим, пока ты деньги доставала, то, что мы ищем, ушло куда следует. – Шишкин говорил намеками.

Ясно: прослушки боится. Хотя сам наверняка прослушивает Татьянин телефон… Господи, а есть у нее в доме хоть что-нибудь без «жучка»? Унитаз, например? – Может быть, сейчас люди оттуда уже входят в мой офис. Мне в таком случае надо будет сохранить лицо, сделать вид, что я ни о чем знать не знал. Первым делом придется отозвать твою охрану. Вот я и спрашиваю: кто наследством будет пользоваться – ты или Есаул?!

– Если я ничего не буду делать, только вашу бомбу искать, тогда уж точно не я! – продолжала упрямиться Татьяна.

– Определи приоритеты, кукла! Сначала безопасность, потом комфорт – это любой суслик знает, когда нору себе роет! – снова завелся Шишкин. Он был прав.

Может быть, именно поэтому Татьяна обиделась еще сильнее и швырнула трубку.

Баррикада из пачек с книгами мозолила глаза. Джип за окном – тоже. От книг Татьяна ушла в кабинет, от джипа задернула шторы. Нужно было звонить Вике.

Шишкину легко говорить: мол, разузнай. А как? На какой козе подъехать к этой Вике, если Татьяна еще сама не поняла, кто они друг другу. Соперницы? Уже нет. Подруги? Нетушки. Чужие люди, которых случайно свела судьба? Тоже нет! Знакомые? Но это слишком неопределенно, все равно что сказать «люди». Мало, чтобы подобрать к Вике ключик.

Оставалось бить на жалость. Татьяна автоматически набрала Викин телефон, который уже знала на память, и сама удивилась, когда верная змееученица сняла трубку: понедельник, полдень…

– Вика, ты когда работаешь?

– Сейчас, например, – не удивилась вопросу Вика.

Тань, я читаю лекции в коммерческом университете, пишу статьи для двух газет и журнала и аналитические справки для одной фирмы. Все, кроме лекций, можно делать за домашним компьютером. С точки зрения бабок во дворе, я не работаю.

Разговор начался неудачно.

– Ты когда освободишься? – спросила Татьяна. – Можно, я приеду?

– Приезжай, для тебя я всегда свободна, – с неожиданной теплотой ответила Вика.

Решив, что глупо ехать на автобусе, когда джип охранников все равно поплетется следом, Татьяна вышла во двор и поскреблась к ним в стекло. Под пение моторчика стекло поползло вниз. За рулем сидел Виктор, его напарник дремал на заднем сиденье, лежа с поджатыми ногами.

– Мне надо к Левашовой.

– Садитесь, Татьяна Петровна, – вспыхнул своей журнальной улыбкой Виктор и распахнул для нее заднюю дверцу. – Макс, вставай, объект проспишь.

– Зачем? – удивилась Татьяна. – Пусть бы спал.

– Если есть возможность не садиться рядом с водителем, то никогда и не садитесь, – спросонок отбарабанил Макс.

Подслушивающей аппаратуры в машине на первый взгляд не было – впрочем, Татьяна и не знала, как она выглядит. Была обычная магнитола; как бы давая понять, что никаких секретов тут не содержится, Виктор сразу же поймал «Авторадио». Устраиваясь поудобнее, Татьяна что-то задела ногой, нагнулась – грелка. Макс ее быстренько сцапал и бросил к переднему сиденью, опять на пол. В грелке булькало. «Лошадиный мочевой пузырь».

Вика, растрепанная, в халате на голое тело, открыла ей и сразу же побежала в комнату, бросив через плечо:

– Раздевайся, я сейчас. Боюсь с мысли сбиться.

Было похоже на то, как оторванная от плиты хозяйка стремглав бежит обратно, боясь, что без нее что-нибудь подгорит.

Повесив шубу и разувшись, Татьяна пошла на дробь клавиатуры, доносившуюся из раскрытой двери. Здесь она еще не была. Кабинет, похожий на змейский: такой же старый письменный стол, такие же книжные полки.

Впрочем, все кабинеты читающих людей похожи; у Сохадзе дома то же самое, только на окне живет морская свинка. Книги у Вики были даже по виду скучные: серые и коричневые корешки. «Системное управление организацией», «Проблемы логики и теории познания» и Маркс с Энгельсом на почетном месте. Глянцевых обложек тоже хватало, но их загнали на труднодоступные верхние полки.

На Вику Татьяна не смотрела, боясь помешать.

– Ну, вот и все! – Клацанье за ее спиной прекратилось.

– Дописала? – обернулась Татьяна.

– Абзац дописала, а все дописать еще два дня нужно.

Быстро ты доехала. «Мерс» обкатываешь?

– С такси повезло, – не сразу нашлась Татьяна. Вот на таких штучках и горят шпионы! А Вика продолжала, не обратив внимания на ее заминку:

– Сережа скоро придет, я его с собакой услала, чтоб не мешал.

– Он тоже дома? – Это не входило в планы Татьяны.

– Ага, в воскресенье дежурил по номеру. Пойдем-ка мы, Таня, на кухню. У меня перчики фаршированные, разогреем и тюкнем по маленькой. С утра поддал – весь день свободен. – Вика истомно потягивалась. Под натянувшимся на груди халатом выпирали соски размером с хорошие вишни. Татьяна представила, как Змей облизывал эти вишенки на даче, и в слепом наитии ляпнула:

– Пить я бы не стала – кому-то надо за руль садиться. Вик, я что хотела попросить: поехали на дачу. Мне нужно то, что вы с Володей там спрятали.

Вика застыла с задранными руками. Соски вызывающе торчали, хотелось нажать и сказать «Дзынь!».

– Откуда ты знаешь?

В «яблочко»!

– Он сказал, кто ж еще. Сразу, как помирились, – вдохновенно соврала Татьяна. У Вики сделалась кислая физиономия, и пришлось добавить сахару:

– А где спрятано, не сказал: хотел, чтобы мы вместе достали. Говорит:

«Почему чукчи вдвоем клизму ставят? Один знает как, другой знает куда».

Выдумка сошла за примету достоверности: Вика ничуть не усомнилась в способности их общего мужа на такой иезуитский ход.

– Ну да, у тебя дача, а я знаю, где тайник. А ключи, выходит, на всякий случай.

– Да, если я его брошу. – Про ключи Татьяна схватила на лету.

– Давно искала запасную связку, а она вон у кого! Он тогда сильно злился на меня, а больше на себя. Думал, я после выкидыша к нему не вернусь.., и делал вид, что сам не хочет мириться, – продолжила Вика, закрыв вопрос о ключах. Похоже, кандидаты наук с философским образованием не умнее медсестер с педагогическим. А гонору-то!

Главное она не отрицала – знает, где тайник, – но с ревнивостью душеприказчицы начала ломаться:

– Тань, а что за спешка? Змей мне говорил: через месяц, через полгода…

Да через полгода я со Змеем буду лежать, если ты компроматы не отдашь, про себя ответила Татьяна. Но показывать верной змееученице такую от нее зависимость было попросту опасно.

– Кое-что изменилось, – туманно ответила она и продолжала разведку боем:

– Он тебе говорил, что там спрятано?

– Архив, – пожала плечами Вика.

О компроматах она и не догадывалась! Татьяна почувствовала себя на коне.

– Это нужно сейчас, перед выборами, – сказала она, вспомнив, что на выборы как-то смутно намекал Шишкин, и добавила:

– Твоему Сергею пригодится.

И опять в точку!

– Да-да, Змей говорил, что Сережа может этим воспользоваться! – обрадовалась Вика. Все было эдак по-шишкински: встретились два агента, знакомые друг с другом, но не знающие, какое у кого задание – то ли шифровку передать, то ли по башке стукнуть. Но вот произнесен пароль: «Сергею пригодится», и уже никаких сомнений. Вика бросилась из кабинета. – Погоди, оденусь!

Диван в кабинете был завален пыльными книжками, и Татьяна уселась в кресло у компьютера. Интересно, за что консультантам по бизнесу деньги платят?

"Самое яркое проявление социальной дифференциации – богатые богатеют, а бедные беднеют, – прочла она. – Понять бы теперь, кто бедный, кто богатый. Никто не отважится проводить между ними границу по содержимому потребительской корзины или по открытым банковским счетам. В условиях нормы не предъявления экономических интересов, например, миллионер, хозяин частной фирмы, обычно назначает себе зарплату всего раза в полтора-два больше, чем своему главбуху, в то же время уровень его жизни на порядки выше. Секрета здесь никакого нет: зарплата – по сути, карманные деньги хозяина. А, скажем, автомобиль и недвижимость он покупает не на свое имя, а на фирму, вещи помельче продает сам себе в кредит как юридическое лицо физическому.

Это обычная практика ухода от «лишнего» налога с заработной платы".

В мониторе щелкнуло, и экран погас, сберегая энергию.

– А я, честно говоря, переживала! Думала, сказать тебе или нет! – кричала из соседней комнаты Вика. – А потом думаю, надо сначала посмотреть, что в этих архивах. Чудно: ты же столько ему помогала, наверное, и авторские права тебе достанутся, а он от тебя прячет. Конечно, и приятно было, что Змей меня в душеприказчики взял.

– Я ему не в том помогала, – пошла ва-банк Татьяна, окончательно уяснив, что Вика понятия не имеет о содержимом «архива». Перекрикиваться не хотелось Она встала и пошла к Вике в спальню. Ну и сиськи! Мне бы половинку.

– Ты что же думаешь, там неопубликованный роман?

– А что еще может быть? Ну, дневники, «Опыты», как у Монтеня…

– Увидишь, – туманно пообещала Татьяна и, чтобы у Вики не оставалось повода для колебаний, еще раз прибегла к призраку Змея:

– Все-таки это в его характере.

Мне рассказал, что спрятал, а тебе показал где.

Потрясшие Татьяну груди скрылись под удачно скроенной жакеткой.

– Тань, ты твердо уверена, что это нужно сейчас, а не через месяц или полгода?

В Татьяне снова проснулся Шишкин.

– Знаешь, Вик, – начала она издалека, – у нас в городе был барский особняк. На его фундаменте сейчас школа – бревенчатая, развалилась совсем. У папы в сарае, в загородке для поросенка, бронзовая каминная решетка вместо калиточки. У соседей зеркало барское – даже не помутнело за столько лет. Ни этот фундамент, ни решетка, ни зеркало никому счастья не прибавили.

А особняка нет: разграбили и спалили.

– Это ты к чему? – не поняла Вика.

– Это я к тому, что архив мне нужен, чтобы сохранить наследство. Раньше думала – для его ребенка, а теперь – просто сохранить. А то разграбят: кому гараж, кому что, квартиру государству, и от Змея духу не останется.

– Иногда мне этого хочется, – заметила Вика. – Чтоб духу его не осталось. Сереже-то уж точно хочется. Но – нет, я знаю, что мне даже запаха его книг будет не хватать. Прокуренных змеекниг. Сережа тоже курит в кабинете, вон весь потолок желтый, а запах не тот… А самое главное, не все можно побелить или спрыснуть дезодорантом.

В коридоре залаяла собака – вернулся Сергей.

– Не раздевайся! – крикнула ему Вика. – У тебя машина заправлена?

* * *

– Это бомба! – не подозревая, что цитирует Шишкина, объявил Сергей.

Сидели в каминной на расстеленной шкуре фальшивого белого медведя с пластмассовыми когтями. Вскрытые конверты с адресами прокуратуры, ГУБЭП, иногда частных лиц, но чаще всего газет валялись по всему полу.

Их отбрасывали, как шелуху семечек, торопясь добраться до содержимого. Татьяна знала примерно треть фамилий тех, кого Змей шантажировал. Вика с Сергеем – процентов восемьдесят на двоих.

Некоторые конверт" толстяк откладывал, явно собираясь оставить себе (интересно, хоть разрешение спросит?), а на один уселся да еще и время от времени ерзал, проверяя, на месте ли документы. Физиономия у него при этом была совершенно не та, какую можно было бы ожидать у журналиста, раскопавшего сенсационный материал.

– «Тарковский», – вслух прочитала Вика.

Татьяна вырвала у нее документы, вложила в разорванный конверт и уселась на него, как Сергей.

– Ого! – изумилась Вика.

Татьяна кивнула на ее мужа: дескать, дурные примеры заразительны.

– У него Наташка работает, Володина внучатая племянница. А вдруг его посадят? Она без места останется.

– Ну, тогда и я возьму. – Сергей ткнул пальцем себе под седалище.

– Взял уже. А кто у тебя, если не секрет?

– Секрет.

– Его главный редактор, – сказала Вика. Это она вскрывала конверт.

– Подсидеть его хочешь? – спросила Татьяна.

– Наоборот, прикрыть. Мне под ним хорошо.

– А самому не хочется стать главным?

– Чудачка, – улыбнулся толстяк, – кто ж меня пустит в тридцать лет? Мостовщиков делал отличную «Столицу», но журнал не окупался, и его закрыли. А другие издания, в сто раз хуже, прекрасно живут на связях главных редакторов. Взять того же Тарковского: дает нам рекламы на двести тысяч в год. Почему нам, а не другим?

Главный знает, я – нет. Может, у него под попкой лежит такой же конвертик, как сейчас у тебя? Или они с Виктором Сауловичем пересеклись лет двадцать назад, когда я в школу бегал? Оба тогда работали в комсомоле. У главного полно связей еще с тех лет, а я сейчас завязываю связи на перспективу. Сменится правящее поколение – я стану главным.

Оставив супругов копаться в документах, Татьяна вышла из дома через черный ход. Конверт с компроматами она сунула за пояс джинсов, сзади, чтобы не особенно бросался в глаза. Какие-то накладные, вырванный листок из прошнурованной бухгалтерской книги и сопроводительное письмо на полстранички – она прочла только первые строки, пока не наткнулась на фамилию Тарковского.

На змеестрельбище, у насыпи, еще валялись пробитые пулями жестянки. Было сыро и знобко, но тепло для декабря. Татьяна вспомнила, как Наташка крутила в темноте зажженной сигаретой, и помахала конвертом. Ничего за этим не последовало. Она уже хотела выйти к воротам, уж там-то наверняка стоит джип Виктора, как вдруг над насыпью закачались голые верхушки осин и минуту спустя появился огромный человек с очень уж длинными руками. Закатное солнце било Татьяне в глаза, и лица его было не рассмотреть.

– Не подходите! – крикнула она. – Мне нужен Виктор.

Человек пожал черными плечами и ничего не сказал.

Он просто стоял. Присмотревшись, Татьяна поняла, что руки у него обычной длины, только глядит она снизу вверх и видит ноги по колено.

– Вы его вызвали? – спросила она.

– Да, сейчас подойдет.

Виктор появился нескоро – похоже, джип его действительно стоял с другой стороны участка.

– Здесь все, – сказала она, передавая документы. – Вы сейчас же отдадите Никите Васильевичу?

– Конечно. Вот он отдаст. – Виктор кивнул на черную фигуру, квадратноголовую, как робот.

– А вы?

– Нам же приказано вас охранять.

Чувствуя себя усталой и пустой, как после промывания желудка, Татьяна вернулась в каминную. Вика сидела среди рассыпанных документов с видом ребенка, дорвавшегося до чужих игрушек. Не считая распотрошенной пачки, которую она перебирала, остальные компроматы были аккуратно собраны в три стопки. Значит, шкуру будем делить так…

– А я видела! – тоном детсадовской ябеды заявила змееученица.

– Что ты видела?

– Ушла с конвертом, вернулась без!

– Ну и не приставай, – оборвал жену Сергей. Татьяна поняла, что ей предлагается негласная сделка: мы не заикаемся о конверте Тарковского, ты забываешь о конверте главного редактора. – Тань, мы тут поговорили с Виктошкой… – Он красноречивым взглядом обвел разложенные по стопкам компроматы.

– Да я вижу, что не только поговорили. А третья пачка кому?

– Димке Савельеву, – пояснил Сергей. – Он тоже наследник.

Тоже! Они, что ли, наследники? «Да возьмите хоть все!» – вертелось у Татьяны на языке, но она только молча кивнула. Хотелось поскорее избавиться от еще одного свидетельства змейского коварства. О том, чтобы самой воспользоваться компроматами, она тогда и не подумала.