Текст книги "На соискание счастья"

Автор книги: Ольга Ясинецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава XXXII

– Вот, – Сергей порылся в нагрудном кармане и достал сложенный вчетверо листок.

– Если он тебе так нужен, держи, – протянул он листок Таше.

Таша и Ляля уставились на мужчину, тяжело привалившегося к стене.

– Устал сегодня, как бобик. Может, покормите, девчонки. Я ведь пользу принес, а?

Ляля встала и подошла к Сергею, положила руки ему на плечи, потом почесала за ухом.

– Ну-ка, подруга, смотри, что там, заслужил ли наш бобик сахарную кость? Это то, о чем я подумала?

Таша медленно развернула листок. Кирилл Прилуцкий. Ниже домашний адрес и номер телефона.

– Неплохой, вроде, мужик. Я его по всем каналам пробил. У него средней руки бизнес на кровельных материалах. С налоговой проблем не имеет. Тридцать один год. Был женат. Детей нет. С женой развелся четыре года назад. Кандидат в мастера спорта по биатлону.

– Да вы, Сергей Константинович, не только сахарную косточку заработали, – рассмеялась Ляля, накрывая стол.

– Отбивные. Салат из зеленого лука с яйцом и редиской, – стала перечислять она все, что прибывало на стол. – Тартар из малосольной семги.

К ней присоединилась Таша и, сняв с огромного блюда домотканую расшитую салфетку, громко объявила:

– Пирожки с мясом, пирожки с капустой, булочки с корицей.

– Холодец, – продолжила Ляля. – Буженина, язычок, копченый угорь.

– Икра черная, икра красная, – наперебой уставляя стол едой, продолжали девушки.

– Коньяк дагестанский, шампанское брют, водка.

Сергей во время этого завораживающего действа несколько раз успел поперхнуться слюной.

– Девчонки, вы что, ресторан ограбили?

– На, проглоти скорей, – пожалела Ляля и протянула мужчине еще теплый пирожок.

В дверь позвонили.

– Сейчас все узнаешь. Иди открывай, – махнула она Таше рукой в сторону двери.

Через пару секунд Ташина квартира наполнилась смехом и бурными приветствиями.

– Проходите, ребята. Это хорошо известная вам художница Ляля Лепойка, а это ее верный рыцарь Серхио. Добро пожаловать.

– Сереж, знакомься, мои сотрудники – Вика, Соня и Андрей.

– Ого! Подруги, ну вы и наготовили! Я такого стола со своих проводов в армию не видел.

Андрей уже схватил с тарелки кусок буженины и договаривал с набитым ртом.

– А ну-ка марш руки мыть, – Ляля отогнала его от стола и вяла у Таши из рук огромный букет тюльпанов. – Тащи вазу. Нет, эта не пойдет. Держи цветы. Сейчас я к себе схожу.

– Я с тобой, – подскочил Сергей, ухватив по дороге еще пирожок. Пирожок закончился быстро, и Сергей шутливо накинулся на Лялю, как только она вошла в свою квартиру:

– А теперь я тебя съем. – И стал долго и ненасытно целовать ее шею, плечи, расстегивая блузку.

– Ну, вот уж нет. Ты определись сначала, кто ты есть, бобик или серый волк, а то я как-то растерялась вся – кто ко мне пристает? А я сама девушка порядочная, мне точно знать надо. И справку о прививках покажи, а то сразу в шею кусать.

– Ляля, ты не шути со мной. Бобик превратился в большого серого волка. Он шуток не понимает. Только ласку.

– Это как? – захлопала ресницами Ляля.

– Я покажу, главное не перечь мне, Красная Шапочка, – продолжал он настойчиво, увлекая Лялю к дивану.

– Цветы завянут, – прошептала Ляля.

– И вот Григорий позвонил мне лично и попросил, очень любезно, заметьте, попросил, – важно подняла Таша указательный палец, – повторить мой фокус, на самом деле это Лялин фокус, с отрезвлением тела, ужасно, просто трагически, в масштабах государства, не вовремя выведенного из строя зеленым змием. – Она сделала глубокий вдох после слишком длинной и сложной фразы для девушки, уже изрядно ужаленной все тем же зеленым змием. Оглядела стол, картинно протянула руку с пустым бокалом к Андрею: – Шампанского подлейте.

Вика и Ляля одновременно показали Андрею, сколько стоит налить в Ташин бокал.

– Если хочешь узнать продолжение, – сказала Ляля и изящным жестом поправила на груди шифоновую блузку, явно в этом не нуждающуюся. Этот кокетливый жест не остался незамеченным, и Сергей легонько ее ущипнул.

– Благодарю, – Таша выпила десять капель шампанского и так поморщилась, будто глотнула одним махом стакан самогона. Еще раз оглядела стол и стала медленно водить рукой над тарелками с закуской. Когда рука пошла над столом по второму кругу, все, затаив дыхание, стали ждать, чем же в конце концов закусит Таша. Первым не выдержал Андрей и опустил Ташину руку в тарелку с аккуратненькими корнишонами. Таша взяла огурчик, посмотрела на него, немного подумала и положила обратно. И вдруг без всякого перехода продолжила, как будто не было только что паузы в три минуты: – И попросил срочно привести в кондицию его друга.

Публика, напряженно ожидающая дальнейшего рассказа, с облегчением вздохнула. Худенькая Соня хотела было что-то сказать, но Вика шикнула на нее, чтобы не сбивала Ташу с основной мысли.

– А я и говорю – я бы с превеликим удовольствием, но, видите ли, разлюбезнейший Григорий Степаныч, у меня по удивительному стечению обстоятельств, дражайший-ший, – немного запуталась Таша в шипящих звуках и икнула, – у меня сегодня день рождения и я пригласила своих друзей. И должна подготовиться к их встрече.

Тогда Григорий, недолго думая, спросил, на сколько человек рассчитывать еду и выпивку и к которому часу доставить. И через полчаса за мной пришло авто с очччень серьезным водителем.

Таша опять сделала паузу, но от алкоголя воздержалась. Просто посмотрела на содержимое соседней бутылки коньяка с нескрываемым укором и продолжила.

– Кто этот друг, сказать не могу. Даже вам, моим лучшим друзьям. Мне заплатили за молчание, – и Таша приложила палец к губам. – Кстати, я так и не знаю, сколько оно стоит. Там конверт. На кухне. Где-то.

Андрей, чуть не опрокинув стул, помчался на кухню.

– Где? Нет здесь никакого конверта.

– Ну, может, я его потеряла, – неуверенно протянула Таша.

– Да ладно, – Ляля повернулась к Андрею, – посмотри на холодильнике. Она обычно бумажки к холодильнику магнитами цепляет.

– Точно! Ты заметила? – обрадовалась Таша.

– На, открывай, – протянул Андрей Таше белоснежный вытянутый конверт.

Пятьсот евро. Подняла Таша красивую бумажку над головой. И чуть не положила ее в салат, благо Сергей, бывший начеку, успел убрать тарелку.

– Ух ты, – вдруг дошло до Таши. – Ага. Можно открывать бизнес.

– Не. Ну я думал, государственная тайна дороже стоит, – не унимался Андрей, рассматривая купюру на свет.

– Хорош считать чужие деньги, – Ляля легонько хлопнула парня по лбу.

А давайте-ка отвалимся от стола и немного взбодримся. Начинается дискотека!

И компания, радостно визжа, приступила к танцам. Не визжал, конечно, только Сергей. Он не очень хотел танцевать, но упустить возможность пообнимать Лялю на законных основаниях не было никаких сил.

Глава XXXIII

Дорогой… Нет. Дорогой не подходит. Уважаемый – тем более. Тогда просто – Кирилл.

На улице хлестал дождь, и с открытого балкона в комнату долетали брызги. Воздух, пропитанный майской молодой мокрой зеленью, был душистый и пьянил до одури. В такую погоду самое лучшее, что можно придумать, – забраться с Кириллом под пушистый плед и гладить друг друга, целоваться, и рассказывать все про свое детство, и слушать про его. «И я бы рассказала ему, – мечтала Таша, – как у меня болел зуб в прошлом году, а родители уехали, и Ляля тоже, и никого другого, кого можно было попросить отвезти в стоматологию на Красносельской, не было». Потому что у нее мало близких людей. То ли от боли, то ли от глупости, Таша не стала вызывать такси, а в час ночи голосовала у дороги. Нет. Ничего такого, все закончилось хорошо. Но страху она натерпелась, так что помнит его до сих пор. Слащавого дяденьку с тихим вкрадчивым голосом. Почему плюхнулась в машину? Других не было. И хотелось поскорее убраться с этого места, где стоять было так страшно, что Таша прямо подпрыгивала. А когда он тронулся с места, Таша узнала его – это был маньяк из ее кошмара – с редкими волосами, толстыми линзами и вкрадчивым голосом. Когда она попросила остановить и придумала нелепую причину, он не поверил и сказал «не бойся» таким голосом, что Таша, пока доехала до клиники, успела пять раз попрощаться с жизнью.

А теперь появился Кирилл. И Таше кажется, что именно он станет очень надежным и самым родным, и когда у нее или их ребеночка будет что-нибудь не так, Кирилл всегда спасет.

Раскат грома вывел Ташу из счастливого транса.

Она поглубже закуталась в старую, любимую, огромную домашнюю кофту, не глядя сунула ноги в пушистые тапки и подошла к окну. Приятно смотреть на дождь, когда в квартире тепло и сухо и резко пахнут начинающие терять лепестки красные тюльпаны.

«Здравствуй, Кирилл!

Сначала я хотела вернуть деньги твоей сестре, а потом написать тебе.

Но больше ждать невозможно. Каждый час, что ты плохо думаешь обо мне, не дает мне покоя. Попробую рассказать все по порядку о том, что произошло со мной и как я оказалась с тобой в одном самолете.

И прошу мне верить. Просто обращаюсь к твоему сердцу. Прислушайся к нему и тогда рассуди – говорю ли я правду. И к логике. У меня нет ни малейшего повода врать тебе».

И Таша подробно и обстоятельно написала все-все.

«И я хочу узнать, что ты думаешь обо всем этом. И буду тебе писать, пока ты не захочешь поговорить со мной».

Таша сложила листки, запечатала их в новенький, пахнущий типографской краской конверт с самолетом на картинке. Подписала письмо. Затем собиралась немного полениться, но взяла себя в руки и решила сейчас же отправиться по адресу, который раздобыл Сергей, и опустить письмо в почтовый ящик Кирилла.

Она без труда нашла дом на Пречистенке. То, что они жили в одном районе, Ташу не удивило, ведь они и познакомились здесь, у метро, напротив храма Христа Спасителя.

Только проникнуть к почтовому ящику не было никакой возможности. Это был красивый охраняемый дом на огороженной территории, с будкой охраны и шлагбаумом. Таша покрутилась немного, раздумывая над тем, как осуществить свой план. Из будки выглянул охранник. Он показался Таше вполне симпатичным, и она протянула ему конверт:

– Могу я вас попросить – передайте, пожалуйста, Кириллу Прилуцкому из 95 квартиры.

Охранник поотнекивался для порядка, но почему-то отнесся к Таше с пониманием и взял конверт.

По телефону Кирилл общаться отказывался, на CMC не отвечал. У Таши остался только один способ объясниться. Если и это не сработает, что ж, придется принять это как неизбежное и угомониться. Но Таша будет хотя бы знать, что она не уступила обстоятельствам, сделала все, что смогла. А дальше – уже выбор Кирилла.

Как только Таша вышла из тихого двора на улицу, по переулку к дому подъехала девушка на спортивной голубой машине и нетерпеливо просигналила.

– Здравствуйте, Юлия Борисовна!

Юля нетерпеливо барабанила пальцем по рулю в замшевом чехле и другой рукой нащупывала в сумочке ключи от квартиры.

Пока поднимался шлагбаум, охранник смотрел на конверт и сомневался. Отдать или нет? Если бы Юля была женой Кирилла Прилуцкого, он ни за что не отдал бы, мало ли что.

Но он знал, что они брат и сестра. А господин Прилуцкий может куда-нибудь уехать, и письмо затеряется. А для девчонки, которая его принесла, это, похоже, важно.

Или не отдавать…

– Юлия Борисовна! Тут вашему брату письмо какая-то девушка передала, возьмете?

– Давайте, – и, не глядя, протянула руку.

Вот стерва, ни спасибо, ни пожалуйста. Рванула с места, как будто на гонках. Зря все-таки отдал, – продолжал сомневаться парень.

Юлина машина резко остановилась и рванула назад.

– А как выглядела девица?

– Ну, как? Хорошо.

– Опишите поподробнее.

– Молодая, симпатичная.

– Волосы какие? – начала злиться Юля.

– Не светлые и не темные, не знаю, как такой цвет назвать. И глаза красивые. Невысокая. Очень приятная. А! Родинка у нее на щеке.

Юля сделала озабоченное лицо.

– Вот психопатка! Эта девица преследует моего брата уже пять лет. Это наша бывшая соседка. Она в психушке лежала. Значит, выпустили уже. Я думала, никогда больше не станет беспокоить. Как только адрес нашла? Это же надо – такое упорство. Но с сумасшедшими это бывает. Им если в голову что-то взбредет, они не отступаются. Хочет, чтобы брат женился на ней. Кстати, она опасна. Так что вы бы поостереглись с ней близко стоять.

На лице охранника явно читалось сомнение. Он вспомнил приятную речь и доброжелательный вид девушки, которая только что принесла письмо.

Юля вышла из машины и, понизив голос, продолжила:

– Любезно с вами говорила?

– Да, – протянул парень, – вполне.

– Ну вот. Это пока вы ей ни в чем не перечили. Она знаете, как в психушку попала? Пошла в булочную рядом с домом, и там продавщица, которая знала ее с детства, посоветовала взять не тот хлеб, который та просила, а другой, посвежее. Так та разъярилась, схватила нож и успела полоснуть продавщицу и еще мужчину, который пытался ее утихомирить.

Юля посмотрела на парня с надеждой:

– Давайте оградим брата от этой безумной. У него и так неприятности на работе.

– Вы вот что, – от напряженных размышлений Юля закусила краешек губы, – да, так будет лучше всего. Если еще придет, вы не вступайте с ней в разговоры. Не положено, мол, и все тут.

– А если кинется?

«О, парень, а жить-то хочется! Страшно тебе стало», – с удовлетворением подумала Юля.

– А вы аккуратненько ее спровадьте. Ну, придумайте, что переехали мы. Да! А если еще что-нибудь попросит передать?

– Что?

– Ну, я не знаю, записку, например. То вы отдайте это мне. Не нужны брату лишние волнения.

– Да. Я понял. А если кинется? – не унимался парень. – Полицию вызывать?

– А я ж вам и говорю, вы аккуратненько действуйте. Полиция-то ее отпустит. У нее справка есть, что она псих. А, кстати… Вы-то с какой радости почтальоном заделались? Это разве входит в ваши должностные обязанности?

– Нет, но она ведь…

– Ладно, делайте выводы. Я очень надеюсь, что вы все поняли.

Парень совсем сник и уже не рад был, что ввязался в историю. Кто бы мог подумать? Хотел помочь человеку, а вышло одно огорчение. Из-за какого-то письма.

Глава XXXIV

Таша подошла к будке охраны, держа в руках очередное письмо. Это было уже дело принципа. На два письма Кирилл не ответил. В общем, конечно, ужасно глупо продолжать. Ну, совершеннейший абсурд. Ведь нормальному человеку все стало бы понятно сразу. Значит, Кирилл ненормальный.

А вдруг он в командировке? А вдруг охранник забыл про свое обещание? Ну все же бывает. Таша, пожалуй, впервые проявляла такую настырность. И странно, но ей это даже нравилось. Автор зеленой книжки тоже вчера подзадорил – не стоит слишком серьезно относиться к своей персоне. Давайте себе иногда возможность поступать глупо или необдуманно. Не бойтесь быть непонятой или смешной. Попробуйте. Иногда такой опыт снимает множество зажимов и страхов, и вы получаете шанс впустить в свою жизнь то, от чего раньше отказывались.

Ну ладно. Еще две попытки. И все. И точка.

Сегодня дежурил другой охранник, очень серьезный мужчина с выражением лица «не подходи – прибью». Оказаться прибитой в такой чудесный майский день Таше не хотелось. Она сделала вид, что ее жутко интересует огромный цветущий каштан. Она покрутилась возле дерева, задирая голову на разлапистую крону и косясь краем глаза, не появится ли знакомый парнишка. В этот момент шумная компания вывалилась из такси, резко затормозившего у шлагбаума. И Таша, прикусив язык, чтобы не крикнуть от удивления, поторопилась спрятаться за деревом.

– Нет. Скажи еще раз. Я просто не верю своим ушам, – Ляля, круглыми от удивления глазами уставилась на подругу.

– Ну сколько можно повторять? – Таша сидела на полу и отказывалась вставать.

Ляля присела рядом на корточки, потом, махнув рукой на идеальную белизну своей юбки, уселась удобнее рядом с Ташей.

– Ты же сама говорила, что у меня не может быть галлюцинаций. Ну вот. А теперь тебе кажется, что у меня бред, – горестно вздохнула Таша. – Тогда я тебе еще раз повторю: Я своими собственными глазами видела, как Юля, Кирилл и Антонио вместе вышли из машины и что-то громко обсуждали и смеялись. Понимаешь, – и Таша вцепилась в Лялину руку, – я просто сумасшедшей себя ощущаю. Я по дороге домой все прокрутила еще пять раз, ну не были они тогда знакомы.

То есть про Юлю и Антонио я знать ничего не могу, но вот Кирилл и Антонио видели друг друга в тот раз, ну когда я поймала собачку, впервые. Ну невозможно так сыграть. Или…

Таша задумалась. А ведь могло быть всякое. На нее тогда свалилось столько впечатлений, что немудрено было не заметить и слона в бассейне, не то что…

– Ляля, а вот теперь мне стало страшно. Честно, не на шутку. Это же какой-то абсурд. И с самого начала это была дикая история, с этим Юлиным предложением. Куда меня втянули? А?

Она с надеждой смотрела на Лялю. Той хотелось сказать, что черт поймет всю эту историю, но загнанный Ташин взгляд просто не дал ей этого сделать.

– Знаешь, дорогая, первым делом успокойся и подумай: чего ты боишься?

– Я… не знаю. Просто меня использовали, и я не понимаю, для чего, и потом отбросили, как промокашку. И я должна разобраться. Я же не могу это так оставить. Для чего-то же я им там была нужна?

– Вот молодец! Первая здравая мысль за прошедшие сорок минут. Боимся мы того, чего не знаем. Значит, надо приложить все усилия к тому, чтобы узнать. Чувствую я, без Сереги нам не обойтись.

– Подать сюда Серегу, – завопила, подскакивая с пола, Ляля, и Таша обрадовалась и по-хорошему позавидовала Ляльке. Как здорово, когда рядом с женщиной есть мужчина, который, которому, когда… И Таша вдруг расплакалась навзрыд:

– Хочу к маме! К маме хочу!

Глава XXXV

Юля потянулась в своем суперэргономичном, дорогущем кожаном кресле и встала, чтоб размять ноги. Хорошо, что сегодня Кирилл больше не вернется в офис. Так приятно чувствовать себя главной в его отсутствие. Она понаклонялась в разные стороны, покрутила головой и с удовольствием посмотрела на свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Отражение было просто прелесть.

– Тамара, сколько можно перемалывать одно и то же? Посмотри на себя. Ты же, – Юля хотела было сказать «красавица», но потом решила, что перебьется ее подружка, сама не очень щедрая на комплименты, – вполне симпатичная. Ну не вышло у тебя с Кириллом, так он тебе и не очень нужен, тебе его денежки нужны, а денежек ты через него уже ой-ой сколько поимела. Думаешь, я ничего не вижу? Это он, дурачок наивный, уверен, что у него в окружении все такие же чистоплюи, как он сам. В общем, так. Тебя в белом платье Кирюша под венец не поведет. Он в бедную парикмахершу влюбился. Пока он ходит, обалдевший от нахлынувшего чувства, бдительность потерял полностью. Как там наши дела? Ты помнишь, что у тебя срок – неделя, и чтобы все было в ажуре.

У Тамары от возмущения округлились глаза и сперло дыхание.

– Томочка, ну что ты так таращишься? Смотри, ресницы отклеятся. У меня на тебя компромата столько, что лет на пять потянет. А если Кира тебя пожалеет, то репутацию испорчу тебе так, что только счетоводом на птицефабрике работать сможешь, да и то если возьмут.

– Ну ты и дрянь, – Тамара побледнела и прикрыла глаза рукой, на которой красовалось кольцо с довольно крупным бриллиантом. Кольцо было стоящее. Из последней коллекции известного японского ювелира.

Она спохватилась и убрала руку, но Юля не смогла не пройтись по такой вещице.

– Вот и колечко, смотрю, у тебя такое красивое. У меня такого нет. И где только деньги берешь?

– Знаешь, подруга, а мне глубоко плевать, что тебе там кажется про нас с Кириллом. И на парикмахершу твою тоже. Кстати, а это не ты ее вместо себя в Канны прислала? Ну да. Именно. Вот сволочь. Ничего, хотела нагадить, да не вышло. Не все просчитала. Кирочка теперь мне обязан. – Тамара поправила на пальце колечко, чего уж теперь, пусть лопнет от зависти. Она скрестила руки на груди и продолжила елейным голосом: – Даже представить не можешь, что значит для твоего братца чувство справедливости и благодарности. Я оказалась рядом в трудную минуту, когда у него пропали деньги, документы и даже мобильный со всеми номерами. И теперь он не может не жениться на мне. Понимаешь? Так что спасибо тебе большое. Ну а когда мы поженимся, поедешь ты в Жмеринку со скоростью самого дешевого поезда, в самом вонючем плацкартном вагоне, на верхней полке возле туалета. Да! И компру свою засунь себе… – Тамара осмотрела Юлю с ног до головы, – да хоть в лифчик. Там от нее тебе больше пользы будет. Я Кириллу, если что, скажу, что ты меня шантажировала. Что-то мне подсказывает, что он мне поверит.

– Ну-ну… Посмотрим. Ладно, чего разошлась? Давай, делом занимайся. Из-за тебя все застопорилось. Мне уже заказы начали поступать.

Юля не должна была этого делать. Кирилл, конечно, посердится и простит, но сколько он будет сердиться? Она всегда побаивалась Кирилла. Самое первое воспоминание, когда он ее ругал, так и осталось для нее самым неприятным.

Ей было пять, Кириллу десять. На яблоне они сидели вчетвером. Кира, Толик, Пашка и она, щупленькая девочка с голубой атласной ленточкой в тонюсенькой косичке. Мальчишки все были разного возраста: Кире – десять, Пашке – одиннадцать, Толику – семь.

Когда Юля увязывалась за мальчишками, им ничего не оставалось, как всюду таскать ее за собой. Это было первое лето без родителей. Бабушка взяла отпуск и отправилась с внуками к дальним родственникам под Ростов. Родители Юли и Кирилла, заядлые альпинисты, прошлым летом погибли, покоряя очередную вершину. Кириллу пришлось быстро повзрослеть. Старший брат старался заботиться о сестре как мог и ни в чем не отказывал маленькой Юле. Когда она просила о чем-то и не получала этого, в ее больших сине-голубых глазах появлялось такое несчастное выражение, что сердце Кирилла не выдерживало. Да, в общем, и ничье не выдерживало. Больше всех боялся этого выражения Юлиных глаз рыжий маленький Толик. Только бабушка иногда предупреждала:

– Смотрите, не наделайте девке беды таким баловством.

Про какое такое баловство говорила бабушка, Кирилл не понимал. И с чего бы баловать? Лишней копейки в доме никогда не водилось. Радость была, когда Мария Петровна получала премию. Всегда покупала и подарки, и конфеты кульками. Так разве же это баловство – раз в год?

Бабушка объяснить не могла. Доказательств не было. Но если бы почитала самую слабенькую книгу по психологии, признала бы в Юле великого манипулятора.

Юля сидела на нижней ветке. Ее усадили, как на коня, лицом к шероховатому стволу, чтобы было удобно держаться одной рукой, а другой она грызла самое вкусное яблоко на свете, которое для нее достал Толик с самой верхней ветки. Самое спелое, с прозрачной янтарной серединкой. Он обожал Юльку и старался угодить ей всегда и во всем, на что только показывал капризный детский пальчик. Вот и сейчас Юлька показала на подсолнух, который красовался, как здоровый дурень, за соседкиным забором. Он налился за лето такими тугими семечками и был такой яркий, солнечный, что любовались все прохожие. Он был и правда огромный, и видно его было даже с дороги. Прямо чудо какое-то. Но рос он во дворе участкового Сатрыкина, который в маленьком поселке был царь и бог. И никогда не питал он никакого пристрастия к огородному делу, но чудо-подсолнухом гордился и подумывал даже, не повезет ли попасть в телевизор с таким редким экземпляром. Почтальонша растрезвонила, что лично видела заказное письмо, которое Сатрыкин отправил на передачу «Огород круглый год».

Когда пальчик с розовым ноготком показал направление, точно упирающееся в гигантский подсолнух, Кирилл строго сказал:

– Это нельзя. Понимаешь, это чужое.

Юля как будто поняла и загрустила. Толик сидел на яблоне выше всех, а потому с облегчением вздохнул, что не видит сейчас Юлькино горе.

Вечером Толик уговорил мальчишек сгонять на двух великах на колхозное поле, где как раз началась битва за урожай. Но Юля посмотрела на подсолнухи, упрямо поджала губки и сообщила:

– Эти не те. Эти не буду.

Кирилл еще раз терпеливо объяснил сестричке, что чужой подсолнух ей не достанется, и почему «нет».

Юля ничего не сказала, но на следующий день стала усиленно «дружить» с Толиком, а когда ей пора было отправиться спать, отозвала его в сторонку и важно сообщила, что если он принесет ей подсолнух, то Юля выйдет за него замуж. Правда, прозвучало это как «выду замух», но влюбленному Толику перевод не понадобился.

Последнюю неделю каникул Толика не выпускали со двора. И никакие уговоры друзей не помогали. Отец отстегал его ремнем. Мать жалела, но ничего сделать не могла. Сатрыкин, когда обнаружил крушение всех своих надежд на славу, даже напился с горя. А родителям Толика сообщил, что из таких, как их сын, и вырастают преступники.

Соседи не считали Юлю виноватой. Ведь Толик старше и должен понимать – мало ли что может попросить ребенок. А догадался о том, чьих рук это дело, конечно, Кирилл. Он очень ругался. И на Юлю, и на Толика, но виноватым считал, конечно, друга.

Только Толик ни о чем не жалел. Ни тогда, и никогда после.

Теперь у него было Юлино обещание, и оно грело внутри и томило, как самая заветная тайна, и это было настоящее счастье.