Текст книги "На соискание счастья"

Автор книги: Ольга Ясинецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава XIV

Айгуль открыла дверь и не удивилась.

– Проходите. Присаживайтесь. Попросил вас меня уговорить? Вот неугомонный человек.

– Да вовсе нет. Это я сама. Так его жалко стало. Говорит, что вы не любите его. Переживает.

Айгуль села в кресло напротив Таши и сложила руки на коленях. Помолчала немного.

– Он ошибается. Просто я не могу говорить об этом, как он. Разные мы.

– Вы меня извините, конечно, это не мое дело, но все-таки. У вас же должна быть какая-то причина не соглашаться на его просьбу.

– Правильно подумали. Есть причина.

И Айгуль замолчала, как будто больше не желая продолжать разговор. Таша не смела настаивать. Хотя в силу своей профессии могла уговорить любую клиентку на что угодно, если считала, что это ее украсит. А тут… Ничего не получится. Слишком гордая эта Айгуль. Такая, если что решила, то капут. Просто индейская скво на тропе войны. Вот тебе и восточная женщина. Смиренная. Ничего не поделаешь. Айгуль продолжала молчать. Таша уже подошла к двери. Потом вдруг разозлилась то ли на себя, то ли на Айгуль. Выгонит, так выгонит. Черт возьми. Деликатной быть, может, и хорошо. Но что там Лялька говорила про деликатность? Чаще всего она продиктована страхом за свою шкуру.

– Можете меня прогнать, но я и через дверь вам скажу. Не знаю, что там у вас произошло и что за принципы такие мешают доставить небольшую радость человеку, который вас так любит.

Айгуль сидела, не шевелясь, опустила плечи. Таша осмелела и вернулась в кресло.

– Он ударил меня. Это было через месяц после свадьбы. Очень давно. Мы пошли в гости. Я нарядилась, у меня было бирюзового цвета платье, модное. Я чувствовала себя настоящей принцессой. Он так гордился мной. А когда вернулись домой, он ударил меня по лицу и назвал грубым словом. Он сказал, чтобы я больше никогда не выряжалась как шлюха. Потом он просил прощения, десять раз, сто раз. Но что-то как будто треснуло внутри. Умом-то я его простила, а вот здесь. – И Айгуль приложила руку к груди. – Столько лет. Понимаю, что глупо, а ничего сделать не могу. Я пыталась, но мне все как будто хочется отомстить, что-то доказать, сама не понимаю, что это. Я уже не знаю, как может быть по-другому. Мне в моей одежде спокойно.

«Как в панцире», – подумала Таша. Какая все-таки странная штука – страх. Как различить, когда он нужен? Страх бывает полезен. Он делает человека осторожным и часто позволяет выжить. И в то же время страх – это толстый панцирь. Надежно защищает от жизни, счастья и любви.

Где найти инструкцию к применению?

– А что там произошло, в гостях?

– Да ничего особенного. Праздник, он и есть праздник. Приревновал он меня. Вот что произошло.

– Значит, одежда ваша ему нравилась. Просто он не мог прямо сказать, что его разозлило. И вы до сих пор обижены на того молодого и вспыльчивого мальчишку, который не справился со своей ревностью.

– Выходит, что так.

– Моя бабушка пятнадцать лет не разговаривала со своим младшим братом. Никогда не рассказывала, чем он ее обидел. А он взял и умер в блокаду. – Таша встала и снова подошла к двери. – Мне очень жаль. Вот мой телефон. Если вдруг передумаете.

– Подождите…

Глава XV

– Надевай-надевай, даже не думай отказываться, мы без тебя не пойдем.

Таша надела то самое настоящее маленькое черное коктейльное платье, без которого не мыслим гардероб настоящей женщины. Это было потрясающее платье. На ценнике значилось 2300 евро и марка, в бутик которой Таша даже не осмелилась бы зайти.

– У меня все равно нет к нему туфель, – крикнула она Айгуль.

– У тебя какой размер?

– Тридцать восьмой.

Через минуту Айгуль пододвинула к зеркалу две коробки.

– Выбирай. Я по-прежнему в этом ничего не понимаю.

Таша уже видела эти туфли и босоножки, когда подбирала обувь к наряду Айгуль. Это был шедевр. Это был обморок.

– Это не я, – Таша смотрела на свое отражение. Айгуль подошла и стала рядом.

– А это я? – Женщина прошлась руками по платью из тяжелого атласа. Серый цвет необычайной жемчужной глубины любовно оттенял чуть смуглую кожу.

– Где пресса? Где вспышки фотокамер? – оглянулась Таша.

И они хохотали до слез, пока Таша не спохватилась.

– Все. Хватит, а то макияж переделывать некогда.

– Надо позвать Бакира. Ему пора одеваться.

Таша развернула женщину к себе, еще раз проверив детали макияжа и прически. Холодные волны из ее роскошных волос отливали в антрацит. Губы приглушенного красного цвета. Кто бы мог подумать, что Айгуль так оценит смелую яркую помаду? Голливуд. И ни грамма лишнего. Все гармонично, все только так и должно быть.

– Знаешь, Айгуль, – Таша всхлипнула, легко перейдя к слезам, – я, по-моему, еще никогда так не радовалась тому, что могу делать своими руками такое чудо.

Айгуль осторожно дотронулась до щеки Таши.

– Чудо получается, когда трудится душа, а не руки.

Бакир зашел в номер и замер при виде своей жены. Он смотрел на нее как на чудо и не верил своим глазам. Потом своей большущей лапой он утер слезы, подошел к Айгуль и, прижав ее к груди, прошептал:

– Ты простила… – больше он ничего не смог сказать.

Таша плюнула на макияж и плакала уже навзрыд, тихонько поскуливая. И дело для Бакира было вовсе не в том, что все будут любоваться на его Айгуль. Просто наконец-то она его простила.

– Давай зайдем в бар. Я бы от коктейля не отказалась.

Кирилл чуть не взвыл. Оказалось, что ему с ней некомфортно и неинтересно. Надо держать марку. А не хочется. Быть самим собой гораздо приятнее. Неужели она не чувствует, что между ними все прошло. Страсть прошла, а больше ничего не осталось. И от присутствия женщины, которая еще не так давно была для него любимой или казалось, что любимой, сейчас было очень неуютно. Как будто они напевали красивую мелодию, но постепенно сбились с ритма, и теперь неприятно осознавать, что все ноты фальшивы. И неловко и за себя, и за Тамару. Что не замечает этого. Еще хуже, если это для нее не имеет значения.

– Я пойду. Что-то устал за последний месяц. Да еще ты выгуляла меня так, что засну сейчас без задних ног. Спасибо за приятный день.

– Дорогой. Ты меня удивляешь. Видишь, тот противный дядька с крашеными усами только и ждет, чтоб я осталась одна. Что тебе стоит составить мне компанию? Всего на полчасика. Или тебе плевать, если меня будут домогаться всякие сексуальные иностранные маньяки?

Кирилл оглянулся. Действительно. Усы крашеные. В очень яркий медный цвет. Иностранному маньяку было примерно под семьдесят. Отбиться от него Тамаре, закаленной на русских и не только, сексуально озабоченных мужчинах, которые не оставляли без внимания ее красоту, не составило бы труда. Но задатки джентльмена в Кирилле победили подозрительного типа, который понял Тамарину надежду на раскрепощающую силу алкоголя, и Кирилл отправился в бар, твердо решив, что на полчаса и ни минутой больше.

После второго коктейля Тамара стала подолгу задерживать свою руку, как бы случайно попавшую то на колено Кирилла, то на его шевелюру. Он убрал руку и, будто ища поддержки у публики, оглянулся по сторонам. В баре было несколько человек, и никому до них не было никакого дела. Парочка средних лет скучала каждый перед своим экраном телевизора. Наверное, они уже так давно женаты, что поговорили обо всем на свете. «Все-таки телевидение спасает», – подумал Кирилл. Или все наоборот? Вот не висели бы везде эти плоские экраны, может, больше замечали бы друг друга. Не факт. Раньше телевизоров не было, а войн было больше.

Тамара тоже оглянула зал и толкнула Кирилла в бок. Маньяк с усами сидел прямо за спиной Кирилла, видимо, чтобы безнаказанно строить Тамаре глазки. Вот он бы точно не возражал понаблюдать развитие Тамариных сексуальных домогательств. Обойдется. Здоровье бы поберег, а туда же.

– Что ж за публика такая убогая? Ты заметил? Никогда больше в апреле никуда не поеду. Одни пенсионеры кругом. Скукотища. Просто посмотреть не на кого. Одни эти чего стоят, ну, – Тамара поболтала в воздухе своими безупречными пальцами, подбирая слова. – Ну, которые сегодня на завтрак набрали сто тарелок с едой. Наверное, первый раз за границей. И гляди-ка, сразу в Канны. Там еще девица была, которая с тобой летела. Ну, вспомни. Наверное, лежат в своих номерах и переваривают. Ходить же после такого количества еды все равно невозможно.

«Интересно. Это она стала злой или всегда такая была?» – равнодушно подумал Кирилл.

Он проследил взгляд мужчины, в котором промелькнула искра интереса. В телевизоре показывали, как две роскошные красотки, явно визжа от восторга, целуют, тискают и выталкивают из кресла добродушного здоровяка в смокинге. Это были знакомые лица, но до Кирилла дошло, кто эти дамы, только когда здоровяк, нежно стискивая статуэтку в своих больших ладонях, говорил свою короткую речь. Камера в этот момент наехала еще раз крупным планом на сопровождающих дам.

– А вот и они, – Кирилл рукой показал Тамаре на телевизор. – Все переварили, как видишь, и не скучают, в отличие от нас.

Глава XVI

На следующее утро Таша с усилием вынула себя из кровати. Часы показывали, что через пятнадцать минут завтрак в отеле закончится. Она нацепила на себя джинсы, мятую футболку и отправилась в ресторан, сильно надеясь на то, что не встретит там Кирилла. На этот раз ей повезло, и стыдно за свой мятый вид было только перед мужчиной в сногсшибательном костюме, с которым ехала в лифте. Он был свеж, гладко выбрит, и от него приятно пахло каким-то дорогущим одеколоном. Таша задержала дыхание, сообразив, что после вчерашних бесчисленных бокалов шампанского на банкете своим перегаром она может разочаровать мужчину еще сильнее, чем мятым видом и нечесаными волосами. Мужчина, однако, непринужденно улыбнулся, и вовсе даже не брезгливо. Вернувшись в номер, Таша по дороге к ванной скинула с себя одежду и через минуту почувствовала себя полностью счастливой под струями прохладной воды. Через двадцать минут только забота о небезграничных запасах пресной воды в мире смогла заставить Ташу выключить воду. Она решила не вытираться, а обсохнуть на балконе. Обвязав бедра полотенцем, она прикрыла грудь ладошками и уселась в кресло, развернув его ногой в сторону моря. Вытянув ноги на противоположное кресло, девушка удовлетворенно вздохнула. Это было то, что нужно. Еще пять минут, а потом причесаться, одеться и – на прогулку.

Прикинув, когда истекли назначенные пять минут, Таша встала, повернулась к двери и уловила какое-то движение на балконе наискосок и выше на этаж. Сухонькая, аккуратная старушка дернула руками, будто отмахиваясь от чего-то, и в этот момент что-то кувырком полетело вниз, с равной вероятностью пролететь между балконами или приземлиться на Ташиной территории. Автоматическим движением давней любительницы волейбола Таша подскочила и приняла мяч, то есть то, что напомнило ей мяч. А на самом деле оказалось собакой. Маленькой, трясущейся, плешивой по бокам, непонятной породы, и давно на пенсии.

Старушка, широко открывая рот, старалась дышать, но у нее перехватило дыхание. Она смотрела на свою собаку и то хваталась за горло, то протягивала к ней руки. Когда удушье прошло, она пронзительно закричала, запричитала, и на ее крик на балкон тут же вышли молодой мужчина и старик. Наверное, муж и внук, подумала Таша.

Старушка, истерично жестикулируя, показывала на собаку и Ташу и повторила несколько раз свое странное движение, видимо, объясняя, как собака вылетела из ее рук.

Парень таращился на Ташу, а пожилая женщина, перестала вдруг жестикулировать, дала внуку подзатыльник и отправила куда-то, что-то темпераментно крикнула на итальянском, после чего старичок, ее муж, потянулся за очками в кармашек. Старушка всплеснула руками, вырвала из его слабых рук очки и вернула в нагрудный карман рубашки. Затем повернулась к Таше и стала ей что-то говорить, свесившись с перил.

– Почему-то итальянцам кажется, что если громче кричать, то их язык становится понятнее.

Таша обернулась. Кирилл стоял на соседнем балконе, прислонившись к двери и сложив на груди руки. Когда Таша повернулась к нему, он как-то странно дернулся, но остался стоять на месте.

– Вы знаете итальянский? Скажите, что мой номер 528. Пусть пришлет за своей собачкой.

Кирилл кивнул и очень любезно поговорил со старушкой.

– Она говорит, что ее благодарность за то, что вы спасли ее Арни, бесконечна. Ее внук сейчас спустится за собакой. Только не будете ли вы так любезны что-нибудь на себя накинуть, а то он очень темпераментный парень, и в противном случае она не ручается за его поведение при виде такой очаровательной девушки в неглиже.

– Спасибо… – начала было Таша, но тут до нее дошел смысл переведенных слов. Она в ужасе опустила глаза и, прикрывшись бедным Арни, запутавшись ногами в ножках проклятого кресла, выскочила, наконец, с балкона.

Бросив на пол ни в чем не повинного (хотя еще как посмотреть) пса, Таша, кипя от возмущения, сдернула покрывало с кровати, выскочила в коридор и стала молотить в соседнюю дверь, что есть силы. Дверь не открыли. И не надо.

– Идиот! – Закричала Таша в дверь. – Придурок! Вы видели, что с меня упало полотенце, и ничего не сказали. Фетишист! Фашист! Вам все равно, что я стояла голышом на виду у посторонних людей. Безжалостный самодовольный болван! Ненавижу.

Пока Таша молотила кулаками в дверь, покрывало сползло до колен. Девушка стала натягивать его вверх, наступила на один конец, сделала шаг и упала.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Кирилл появился из двери по другую сторону от Ташиной. Его бархатный голос и вкрадчивые интонации, несомненно, говорили о том, что и этой сценой он насладился вполне. Он подошел к девушке, поднял ее на руки и отнес в номер. Спеленутая до пояса, Таша брыкалась, но сопротивляться было бесполезно. Руками она прикрывала грудь. Кирилл бережно держал ее и смотрел, как румянец покрывает щеки. Остановившись у дивана, Он почему-то не отпускал ее. А Таша только чувствовала, как горит под его руками ее кожа, как теплеет внизу живота и расплавляются остатки самообладания.

– Ненавижу, – прошептала Таша. Но невербальное послание ее тела говорило что-то вроде того: «Сдаюсь без боя. Возьми меня здесь и сейчас. И поскорее». Кирилл, казалось, уже готов был потянуться к ней губами, как вдруг раздался стук в дверь. Тогда он хладнокровно поставил ее на пол и пошел в ванную.

– Вот. Накиньте, – он протянул ей халат. – Это пришли за Арни, наверное. Не стоит продолжать смущать итальянца. Уважьте просьбу пожилой леди.

– Что вы говорите? А я как раз обожаю смущать красивых молодых итальянцев, – прошипела Таша, натягивая халат.

– Оно и видно.

– Если бы вы проявили каплю благородства, мне не пришлось бы сейчас краснеть.

– Я не мог. У вас очень красивая поп… поза. И… и все остальное.

– Нахал, убирайтесь отсюда.

– Эксгибиционистка! Уже ухожу.

Таша и Кирилл продолжали переругиваться, когда девушка уже открыла дверь и оглядывала номер в поисках злополучного Арни. Пес улегся на Ташину футболку, валявшуюся на полу и спал, нервно подрыгивая лапами во сне.

Черноволосый парень, не решаясь зайти в номер, так и не получив приглашения, смотрел на Ташу, не отрываясь.

– Вы уверены, что сможете выпроводить его из номера? Похоже, ему ваши прелести не на шутку приглянулись.

– Уйдете вы, наконец?

– Но вы же не знаете итальянский, – вдруг заартачился Кирилл.

– Простите, но переводчик не понадобится. Я немного владею русским. Моя бабушка – Елена Петровна – русская. Меня зовут Антонио.

– Наташа, – девушка протянула руку.

– Извините за беспокойство. Вы спасли не только Арни. Вы спасли мою бабушку. Представьте, как она бы страдала, если бы с ее любимцем что-то случилось. Она так к нему привязана. Бабушка хочет познакомиться с вами и приглашает вас на ужин. Она хочет выразить вам свою признательность.

– Это получилось случайно, и совсем не стоит благодарностей. А за приглашение спасибо. Мне очень приятно будет познакомиться с вашей русской бабушкой.

Антонио медлил.

– Если это ваш друг и вы вместе, то, конечно, приглашение распространяется и на него.

Вежливость Антонио с трудом, но победила неприязнь к Кириллу.

Таша улыбнулась Антонио и ехидно посмотрела на Кирилла.

– Нет-нет. Этот мужчина – просто мой сосед. Он услышал шум и зашел узнать, все ли в порядке.

«Понравилось? – Таша не отличалась мстительностью, но все же рада была отомстить за позавчерашнее пренебрежение к своей славной персоне. – Съел? То-то!»

Кирилл попрощался с ними легким кивком и покинул номер с достоинством свергнутого с престола императора. Антонио с трудом сдержал радость.

– Так я зайду за вами. В семь.

– Отлично.

Парень нехотя повернулся, видно было, что ему совсем не хочется уходить.

– Подождите, – закричала Таша. – А зачем вы приходили?

Антонио, не понимая, моргал.

– Собаку забыли.

Глава XVII

Третий ужин в Каннах явно был послан Таше в компенсацию за несостоявшиеся два предыдущих. В день приезда Таша ужинала под пальмой в одиночестве. Вчера был банкет по поводу закрытия фестиваля, на котором было много шампанского и немного канапе. Поэтому Таша быстро захмелела и совершенно не помнила, как Айгуль и Бакир доставили ее в номер. А может, они и сами не помнили. Или они не пили… Неважно. Веселились они как дети.

После некоторых колебаний (все-таки вечернее платье медового цвета было куплено Юлей специально для охмурения Кирилла) Таша решила надеть это самое платье. Не везти же его в Москву ни разу не надеванным. И где это она сможет выступить в Москве в такой красоте? Тем более что акция с Кириллом провалилась с треском. Заглушив небольшое чувство неловкости такими размышлениями, Таша достала косметичку и принялась за легкий макияж. Незаметный, естественный. Чтобы просто немножко помочь природе, как говорила она своим клиенткам. Хорошо, что мужчины не догадываются, сколько часов нужно провести в метаниях между зеркалом, ванной, косметичкой, шкафом с одеждой, маленьким зеркалом и зеркалом во весь рост, еще раз косметичкой, феном, в поисках щипчиков, пузырька лака нужного оттенка и закрепителя для этого самого лака. Сколько раз нужно заколоть и переколоть эту упрямую прядку, принюхаться к флакончикам с духами, чтобы определить, какой запах сегодня подходит к образу и случаю. И все это еще помимо всех подготовительных процедур, о которых нет смысла упоминать, так как они были в должной мере освещены в «Дневнике Бриджит Джонс».

И все это для того, чтобы выглядеть так естественно привлекательно, будто не больше трех минут поколдовала над прической. Через три с половиной часа все этапы «трехминутного колдовства» были закончены, Таша надела, наконец, платье, освежающее тело прохладой натурального шелка, и изящные босоножки, делающие ступни соблазнительными до невозможности.

– О! – Таша не могла пережить, что Кирилл этого не увидит.

Зайти попросить соли? А что? А может, его нет в номере. Пошел уже со своей Тамарой в казино или на яхте кататься. Ну и черт с ним. Вот сейчас очарую окончательно этого Антонио, выйду за него замуж, рожу ему троих детей, а этот пусть локти кусает, что не понял вовремя, как близко было его счастье.

Глава XVIII

– Нет, от десерта я отказываюсь, – Таша заливисто смеялась, запрокинув голову. – Я еще не отдышалась от куропатки в этом как его…

– В соусе оландез, – подсказала Елена Петровна. – Строго говоря, этот соус обычно подается к морепродуктам, овощам или яйцам. Но я потому и люблю этот ресторан, что здешним поварам удаются эксперименты. Видела бы ты Пьера, который заправляет кухней здесь уже около пятнадцати лет. Сам худой и длинный, как осина, уморительное несоответствие профессии и внешности.

– Надо запомнить. Буду рассказывать своим подругам.

Старушка манерно отставила руку и другую доверительно положила на Ташины пальцы.

– Детка, спасибо вам за все. И за Арни. И за этот вечер. Я давно так не веселилась. Так вы говорите, Не-Буду-Ругаться-Клоп?

Интересно, что Елена Петровна кого-то ей изрядно напоминала, но ухватиться за что-нибудь никак не получалось. Похожа на какую-то актрису? Нет. Может быть, на Агату Кристи? Нет. И не на Елизавету Английскую. Ладно, не пойму, на кого похожа старушка, а вот ее внук – переключила Таша свое внимание на Антонио – точно не похож на свою развеселую бабульку. Не принимает участия в беседе, но явно получает удовольствие, наблюдая за тем, как веселятся две женщины.

– Антонио. Почему вы не смеетесь? Вам с нами скучно?

Таша прекрасно поняла, что красивого внука Елены Петровны немного коробят такие вульгарные рассказы. А может, он просто не понимает всех тонкостей русского языка. Возможно, он уже влюбился и не дождется, когда пойдет провожать меня и, упав на одно колено, расскажет, как Таша с первой секунды разбила ему сердце, нечаянно уронив полотенце со своих алебастровых бедер. Стоп! – остановила Таша поток своих девичьих мыслей. Получается, что я разбила ему сердце своей голой…

Таша довольно захихикала, осознав всю комичность таких предположений. Пузырьки великолепного брюта закружили мозги воздушными спиральками, и Таша подумала, что это так приятно – оказаться вдруг в такой милой компании, в таком роскошном ресторане, да еще и чувствовать себя разбивательницей сердца такого красавчика. А он действительно хорош. И притом такой застенчивый.

– Ташенька, как вы относитесь к азартным играм? – поинтересовалась Елена Петровна.

– С любопытством. Вообще, я не знаю ни одной игры, кроме преферанса и дурака.

– Предлагаю продолжить вечер в казино, – заявила Елена Петровна, как только Антонио расплатился по счету. – Не хочу, чтобы такой славный вечер так быстро закончился, – и она демонстративно сложила губки капризным сморщенным бантиком.

– Ох, и покрутили вы в свое время, мужчинами, Елена Петровна!

– Отчего же? Я и сейчас кручу. Но это я расскажу вам, когда Антонио не будет поблизости, – сделав наигранно скромные глазки, прошептала Елена Петровна. – Да. Только сначала заедем в отель. Надо проверить, как там Федерико. Он себя неважно чувствовал сегодня.