Текст книги "Повесть о верной Аниске"

Автор книги: Ольга Гурьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава пятнадцатая
ПОЛЁТ

еожиданно деревья расступились, и Аниска увидела невдалеке городок и прямую дорогу, по которой горожане ездили за дровами. У Аниски от радости сердце подпрыгнуло в груди, и она скорей побежала по дороге.

Она столько раз повторяла разбойникам, что в городе ждёт её Анна Ярославна, что сама этому поверила и теперь очень торопилась поскорей встретиться.

Внезапно подул холодный ветер, набежали тучки и пошёл дождь. И не успела Аниска вскрикнуть, когда первая капля упала ей за шиворот, как уже дождь пролился пеленой, будто там наверху прорвало плотину. И не успела Аниска опомниться, как вся насквозь промокла, а пронзительный ветер бил её по икрам тяжёлым мокрым подолом платья, подгонял её – беги-и-и!

Вот она добежала до первого дома и прижалась к стенке. А надо вам знать, что дома там в городах строили так, что второй этаж выступал далеко над первым, и люди, протянув руки из окон домов, стоящих по обе стороны улицы, могли бы коснуться друг друга кончиками пальцев. И конечно, сухой человек под навесом такого дома не промок бы. Но Аниска была уже насквозь мокрая и, понятно, не стала суше.

Когда она немного отдышалась, то услышала, что не только ветер свистит и дождь плещет, но откуда-то близко носятся людские голоса и звуки песни. Она оглянулась и увидела, что рядом с ней дверь. Тогда она подвинулась поближе, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Там в большой, низкой комнате вдоль закопчённых стен сидели на скамьях люди, ели и пили, стучали кулаками по столу и горланили песни. Между столов проворно пробиралась бойкая служанка, торопливо подавала и убирала тарелки и кружки, на ходу отвечая шуткой на шутки гостей. На дальнем конце комнаты горел в очаге яркий огонь, и поварёнок вертел над ним длинный железный прут, весь унизанный курами и голубями. Аниска переступила порог.

Служанка тотчас заметила её, подошла, оглядела с ног до головы и остановилась взглядом на Анискином поясе, на котором висели ножницы – золотые кольчики и сумка с игольником и напёрстком. Служанка приветливо улыбнулась и сказала:

– Заходи, заходи, девочка. Садись поближе к огню, посуши своё платьице. Что ты хочешь покушать – куриную ножку или половинку голубя? А может быть, и то и другое. Ты не стесняйся! Если у тебя нет денег, я, так и быть, согласна за ужин и ночлег взять вот эти твои ножницы.

– Нет, – сказала Аниска, – эти ножницы не мои. Я не успела вернуть их тем, кто мне их дал, но обязательно верну при встрече.

– Ах, нет? – сказала служанка. – На нет и ужина нет. Убирайся отсюда, побродяжка!

– Подождите меня гнать, – попросила Аниска. – Сперва скажите мне, где здесь остановилась киевская княжна. Вы только скажите, и я сама уйду.

Служанка упёрлась руками в бока и громко рассмеялась.

– Ты что же, собралась в гости к княжне? – насмешливо спросила она. – Вид у тебя самый подходящий! Только твоя княжна давным-давно здесь проехала и теперь наверно, в Париже. А ты убирайся отсюда! – вдруг закричала она. – Пошла, пошла, ничтожная побирушка, пока я тебя метлой отсюда не вымела.

На её крик хозяин таверны – а его сразу можно было узнать по высокому колпаку и засаленному переднику, – на её крик хозяин встал от стола, за которым пил со своими гостями, и крикнул:

– Эй ты, Кларинда, помолчи-ка! Где это видано, выгонять маленьких девочек в холод и непогоду?

– Что же с ней делать, хозяин? – спросила Кларинда.

– А ты пожалей её, дай ей полную с верхом миску объедков, а потом уложи спать на сеновале. А утром снова дашь ей полную миску и отпустишь с миром. Нас от этого не убудет.

– Слушаюсь, хозяин, – ответила Кларинда. – Вам видней.

Она накормила Аниску, отвела её на сеновал и ушла.

Аниска поглубже зарылась в мягкое сено, повернулась на бочок, поджала ноги, свернулась калачиком, подложила руки под голову и вдруг вся вытянулась как стрела и полетела.

Крыша сеновала раздвинулась и пропустила её, и Аниска полетела по чистому звёздному небу. Она отталкивалась носками, разгребала воздух ладонями, пролетела над городскими крышами, загребла одной рукой, обогнула высокую колокольню – колокола закачались и закивали ей.

Там внизу косой полосой шёл дождь, ночной туман заволок лес и только редкие верхушки самых высоких дубов торчали над ним, а она плыла по небу. Звёзды мигали, луна кувыркалась то справа, то слева, а она летела всё дальше и дальше. Вдруг впереди небо порозовело, звёзды мелькнули и погасли, месяц покатился вниз по небу и исчез, а солнышко проснулось, высунуло из-за края земли один, другой, пять золотых лучей и открыло свой сияющий глаз. И Аниска увидела, что уже летит над Днепром.

Вниз по Днепру—широкой реке—плыли купеческие рабли, везли товары в далёкий Царьград, и вверх по Днепру плыли купцы в варяжские земли. И вдруг они все всполоши лись, столпились на палубах своих кораблей, задрали го ловы кверху и пальцами показывают на летящую Аниску. А гребцы побросали вёсла и тоже смотрели вверх, и тоже удивлялись на Аниску.

Она пролетела над Днепром, и вот уже внизу Киев и Подол, а по берегу бегут семь мальчиков – Ивашка, Евлашкв, Ерошка, Епишка, Алёшка, и Гришка, и маленький Пантелеймонушка. Они бегут и машут руками, и рты у них открыты, и, хоть ничего не слышно, Аниска знает, что они зовут её.

Она бы тоже помахала им, но если поднимешь руку, потеряешь равновесие и камнем полетишь вниз. Она только успела подумать: «Здравствуйте, здравствуйте!» – и уже потеряла их из виду.

Теперь перед ней была гора, и Аниска сильней оттолкнулась от воздуха. Как пловец на высокой волне, взмыла она кверху, пронеслась над стеной с золотыми воротами и увидела под собой широкую площадь, белокаменный княжеский терем и тринадцать глав Софийского собора. И как волна, достигнув берега, выносит пловца на прибрежный песок, так движение воздуха незаметно опустило Аниску у подножия лестничной башни. Тут она вскочила на ноги и побежала вверх по лестнице.

На верху лестницы стоит Анна Ярославна, протягивает к ней обе руки и беззвучно зовёт:

– Верная моя Аниска, я здесь! Иди ко мне!

Аниска кричит, а голоса не слышно:

– Анка, Анка, наконец-то! – и бежит, бежит по ступенькам.

И вдруг как раз посредине между ней и Анной Ярославной, где на стене, на картинке, гудочник водит смычком по гудку, вдруг гудочник выпрямился, вытащил ноги из стены как из-под одеяла, одной, другой ногой стал на ступени, закрыл собой Анну Ярославну. Тут гудочник заслонился гудком, будто щитом, выставил смычок, будто копьё, и ударил её смычком прямо в грудь, и она полетела вниз по ступенькам, со ступеньки на ступеньку, вниз, вниз, вниз…

А служанка Кларинда стоит над ней, трясёт её за плечи, суёт ей миску с едой и кричит в самое ухо:

– Ешь и уходи! Уж солнце высоко, хватит валяться.

Глава шестнадцатая
ВСТРЕЧА

же голубые башмачки истрепались, подмётки износились, завязки потерялись, когда однажды ранним утром Аниска увидела вдали город Париж.

Город стоял на острове посреди широкой мутной реки, и Аниске были ясно видны квадратные башни соборов, остроконечные дворцовые крыши и толпа деревянных домишек, которые, теснясь и карабкаясь друг на друга, будто стадо грязных овец, спускались к реке.

Небо было серое, и падали редкие снежинки. Аниска стояла на берегу и думала, как ей добраться до города.

Тут она увидела у самого берега лодку, а в ней, подняв вверх вёсла, сидела широкоплечая нечёсаная девка. Аниска подошла к ней и вежливо спросила:

– Пожалуйста, не перевезёшь ли ты меня через реку?

– Перевезу, отчего не перевезти? Я здесь перевозчица. Заплати мне, и я перевезу тебя туда и обратно.

– Мне нечем заплатить, – сказала Аниска. – И обратно мне не надо.

Перевозчица посмотрела на неё, подумала и сказала:

– Вот у тебя ножницы на поясе. Они бы мне пригодились.

– Нет, – ответила Аниска. – Ножницы я не могу отдать.

– А на нет и перевоза нет, – сказала перевозчица.

Обе помолчали, подумали. Наконец Аниска спросила:

– А моста здесь нету?

– Есть мосты, – сказала перевозчица. – Один к югу, другой к северу. Пойдёшь подальше по берегу, там и мост. Только без денег тебя на мост не пустят.

Они ещё немного помолчали, и перевозчица сказала:

– Эх, был бы сейчас тёмный вечер, кокнула бы и тебя веслом по кумполу, и вся недолга. Были бы ножницы мои. А днём я такими делами не занимаюсь.

Аниска не совсем поняла, что она хочет сказать, и спросила:

– А днём ты меня не кокнешь по кумполу?

– Нет, – сказала перевозчица. – Днём ещё кто нибудь подглядит. Ещё наденут на меня пеньковое ожерелье. Уж тогда моя шея узнает, сколько мой зад весит.

Всё это звучало немного страшно, но Аниска подумала: «Ну и что ж, что ножницы не мои. Придётся их отдать – другого пути нет. Мне Анна Ярославна, может, десять ножниц подарит, и я все их отдам разбойникам. Они даже обрадуются».

Она сняла ножницы с пояса и протянула их перевозчице.

– Бери!

– То-то же! – ответила та и засмеялась.

Вот Аниска переправилась через реку и пошла по узкой парижской улице. С обеих сторон нависали над ней кривые домишки, и из окон то и дело ретивые хозяйки трясли одеяла и выливали помои. Люди шли неприветливые, ёжась от холода, засунув руки в рукава, толкаясь локтями. Чуть не столкнули Аниску в сточную канаву, подёрнутую тонкой корочкой жёлтого льда.

Аниска стала приглядываться, у кого бы спросить дорогу. Навстречу ей попалась молоденькая девушка. Она бежала, вся перегнувшись набок, тащила тяжёлый узел с грязным бельём. Аниска дёрнула её за платье и спросила:

– Скажи мне, пожалуйста, как пройти к королевскому замку?

Девушка ответила скороговоркой:

– Улицей Менял, Старой Суконщиков, Малой Красильщиков, Поросячьим рынком, Кошачьей площадкой, улицей Амбар-над-рекой, а там дальше спросишь, – и убежала.

Но так как Аниска всё равно не знала, какая улица как называется, пользы ей от этих слов было немного, и она стала искать, кого бы ещё спросить. Тут она заметила пожилого мужчину в длинной тёмной одежде и опушённой заячьим мехом шапке. На поясе у него висела медная чернильница, а за ухом торчало перо. Несмотря на холод, он шёл неторопливо, что-то бормотал про себя.

«Уж такой умный господин, наверно, сумеет объяснить мне», – подумала Аниска, остановилась перед ним и спросила:

– Прошу вас, скажите, как пройти к замку?

– А? – сказал господин и опять забормотал себе под нос.

Аниска повторила свой вопрос, но он только пожал плечами и пошёл дальше.

Ещё один прохожий посмеялся над ней, спросил:

– Тебя там, наверно, заждались, в королевском замке? Уж за королевским столом прибор тебе приготовили?

– А как же? – сказала Аниска. – Меня там давно ждут.

– Ну так беги скорей, а то как бы там твою долю не съели, – сказал прохожий и так ничего толком не объяснил.

Вдруг к Аниске подошёл какой-то человек с лицом, иссечённым шрамами, и длинным мечом на перевязи. Впрочем, одежда у него была довольно потрёпанная. Он приветлива улыбнулся и сказал:

– Ты ищешь дорогу, девочка? Я защитник вдов и сирот, без страха и упрёка помогаю всем, кто нуждается в моей помощи. Идём, я тебя провожу.

– Ах, спасибо! – радостно воскликнула Аниска и пошла за ним.

Человек тотчас свернул в узенький и тёмный пергу оглянулся по сторонам и шепнул:

– А что у тебя в кошельке на поясе? – и протянул руку.

Аниска отскочила и крикнула:

– А вот я тебя кокну по кумполу! Узнает твоя шея, сколько весит твой зад!

Человек тотчас отпустил её и пробормотал:

– Так бы ты и сказала, что ты из наших и пристаешь к прохожим, чтобы вытащить у них кошелёк.

– Я такими делами днём не занимаюсь, еще увидят, – сказала Аниска. – А ты мне всё-таки покажи дорогу, только сам за мной не ходи.

– Что же ты задумала? – спросил он с хитрой усмешкой, но под грозным Анискиным взглядом отодвинулся и пробормотал – Ладно, ладно, не буду тебе мешать, – и указал ей дорогу.

Наконец она вышла на мощённую булыжником площадь перед королевским дворцом.

У дворцовых ворот стояли два стражника в железных доспехах и держали в руках копья. Когда Аниска подошла, они скрестили копья и преградили ей дорогу.

– Пожалуйста, пропустите меня, – вежливо попросила Аниска. – Я иду к Анне Ярославне и очень тороплюсь.

– Не говори глупостей, девочка, – сказал один стражник. – Таких, как ты, не велено пропускать.

– Ах, пожалуйста, пожалуйста, мне очень надо!

– Никак нельзя, – сказал второй стражник. – А впрочем, что это у тебя в кошельке на поясе?

– Золотой напёрсток и игольник с иглой.

– Покажи-ка нам напёрсток, – сказали оба стражника.

Аниска подала им напёрсток. Один поцарапал его ногтем, другой попробовал на зуб, и оба сказали:

– Мы отвернёмся, а ты незаметно проскользни в ворота.

Вот Аниска очутилась во дворце. В тёмной прихожей сидели солдаты, играли в кости, громко спорили и не заметили её. А она юркнула за тяжёлую занавеску и очутилась в коридоре. По обе стороны двери. Аниска открыла одну дверь. Там молоденькая служанка стоит у высокой резной кровати и усердно взбивает пуховики. Пух, будто снег, летит по всей комнате.

– Ай, кто это? – вскрикнула служаночка при виде Аниски.

– Пожалуйста, не пугайтесь. Я подруга Анны Ярославны, которая теперь невеста вашего короля. Пожалуйста, проводите меня к ней.

– Это никак нельзя, – ответила служаночка. – Принцесса Анна сейчас обедает с королём и его матушкой, старой королевой Констанцией. Разве ты не слышишь звуки труб?

– Ах, пожалуйста! – взмолилась Аниска. – Я подарю вам костяной игольничек с золотой иглой.

Служанка вздохнула и сказала:

– Мне давно хотелось такой костяной игольничек, и еще с золотой иглой. Но я не посмею проводить тебя в обеденный зал. Если хочешь, я отведу тебя на хоры. Оттуда ты сможешь увидеть принцессу, а уж дальше поступай как знаешь.

Аниска согласилась, и служанка повела её по винтовой лестнице на хоры над обеденным залом, а сама поскорей ушла. Вот Аниска смотрит сквозь прорези перил и видит: внизу в большой зале сидит на возвышении, на король, и на голове у него корона. А по бокам, на тронах пониже, сидят с одной стороны старая королева Констанция, с другой – Анна Ярославна, королевская невеста.

На Анне Ярославне платье из золотого сукна, по подолу и вырезу опушено горностаем. Длинные косы перевиты жемчугом. За её спиной паж Пертинакс держит обеими руками тяжёлый шлейф её платья. А на столе перед ними на золотом блюде жареный павлин с распущенным ярко-синим глазастым хвостом. Анна Ярославна пьёт из золотого кубка и каждый раз, как она поднимет его к губам, музыканты трубят в трубы.

А пониже возвышения другой стол, и за тем длинным столом сидят рыцари и дамы, и граф Рауль там, и Амальфея Никитишна держит в обеих руках лебединую ногу, и все пьют и едят и веселятся.

Но Аниска на этот стол не смотрит, а не сводит глаз с Анны Ярославны и шепчет:

– Ну взгляни на меня, взгляни на меня, взгляни!

Анна Ярославна кушает, не глядит.

Тут Аниска встала на цыпочки, перегнулась через перила и как позовёт:

– Анка, Анка, взгляни на меня!

Анна Ярославна кубок уронила, вино на платье пролилось.

Старая королева говорит:

– Что это? Что это?

Король повернул голову, поправил корону, нахмурился Анна Ярославна, белая как мел, глядит на Аниску, губу прикусила.

А Аниска сверху кричит:

– Анна Ярославна, что ж ты не признала меня? Я твоя верная Аниска!

Анна Ярославна вскочила, ногами топает, кричит:

– Не хочу, не хочу, не хочу!

Король говорит:

– Успокойтесь, моя прекрасная невеста!

Старая королева говорит:

– Ах, как это неприлично!

– Не хочу! – кричит Анна Ярославна, и других слов от неё не добьёшься. А сама плачет в голос.

Тут граф Рауль поднимается и выходит из зала, и не успела Аниска опомниться, как обступила её вооружённая стража, вывернули ей руки назад, связали верёвкой и за верёвку потащили вниз по винтовой лестнице с хоров, И по другой лестнице, и ещё по другой, всё ниже и ниже, по зловонным коридорам, по липким каменным плитам в мрачное подземелье. Тут они отомкнули тяжёлую дверь, развязали верёвку, которой Аниска была связана, и ногами в железных башмаках толкнули её в спину. Она упала на кучу соломы, а они дверь опять замкнули.

Смотрит Аниска – со всех сторон обступили её сырые росшие плесенью стены, а на полу, прямо против неё, сидит, поблёскивая красными глазками, огромная крыса.

Глава семнадцатая
КЛЕВЕТА

ходи, – сказала Аниска и запустили в крысу пригоршней соломы.

Крыса насмешливо улыбнулась.

– Я тебе что сказала? – крикнула Аниска. – Сейчас же уходи!

Крыса нагло подвинулась на шаг вперёд и повела острoй мордочкой, будто принюхиваясь, вкусно ли будет надкусить Аниску.

– Ах, так! – сказала Аниска, схватила кувшин с водой и опрокинула его над крысой. Крыса взвизгнула и исчезла, а Аниска опять опустилась на кучу соломы и мрачно задумалась.

Вдруг загрохотали засовы, заскрипели замки, дверь темницы отворилась и вошёл паж Пертинакс. В одной руке он держал фонарь, а в другой корзинку. Он повесил фонарь на гвоздь, поставил корзинку на пол и деловито сказал:

– Бедняжка Анике, ты не успела пообедать и, наверно, очень хочешь есть. Смотри, я принёс тебе сладкий пирожок, кувшинчик с вином и…

– Уходи! – прервала его Аниска. – Мне противно смотреть на тебя и на твои пирожки.

– Не сердись, – сказал Пертинакс. – Нам всем тебя очень жаль, и дама Амальфея…

– Убирайся, – сказала Аниска. – Я вас всех презираю.

Но Пертинакс не ушёл, а вынул из корзинки красивую салфетку, расстелил её на полу и разгладил ладонью складки. На салфетку он поставил тарелочку и маленький кубок. На тарелку положил кусок ветчины с аппетитно подрумяненной корочкой. Потом опять опустил руку в корзинку и вынул обёрнутый в виноградные листья сладкий пирог, политый мёдом и тесно усаженный цукатом.

– Уходи, Петруша, – прошептала Аниска и заплакала.

– Не плачь, дорогая Анике, – сказал Пертинакс.

– Как мне не плакать, не лить слёзы, – шмыгая носом, ответила Аниска, – когда со мной поступили так несправедливо! Отчего Анна Ярославна притворилась, что не признаёт меня? Отчего она кричала: «Не хочу»? Разве это хорошо? Разве так поступают верные друзья? Это просто чёрная неблагодарность, и больше ничего!

– Выпей немножко воды и успокойся, – сказал Пертинакс.

– Я вылила воду на крысу, – ответила Аниска и ещё пуще заплакала.

Когда она немного успокоилась, он заговорил:

– Ты напрасно сердишься на принцессу – она совсем не виновата. А дело было так. В то утро, когда вы уехали по течению ручейка, Анна Ярославна верхом на белой Лебеди, а ты на вороном коне…

Аниска протянула руку за пирожком, а Пертинакс сел на солому, поёрзал – солома была колючая, – устроился по удобней и продолжал свой рассказ:

– …когда завтрак был готов, Амальфея Никитишна послала за вами слуг и они вскоре нашли княжну. Она была очень сердита и всё повторяла: «Что за глупые шутки? Надеть моё платье и ускакать на моём коне! Вот вернётся Аниска, я ей всё скажу, что я о ней думаю».

После завтрака она отказалась ехать дальше и ушла в свой шатёр. Время от времени она звала Амальфею Никитишну и спрашивала: «Что, Аниска ещё не вернулась?» и, услышав в ответ, что нет ещё, не возвращалась, опять начинала сердиться и повторять: «Вот, назло всем, не сдвинусь с места, пока она не явится. Уж тогда я ей всё скажу!»

Но всё равно дальше нельзя было ехать, потому что граф Рауль тоже куда-то исчез с утра, и с тех пор его не видел.

Однако ж к обеду он вернулся, и Анна Ярославна вышла из своей палатки и пожаловалась ему, какая Аниска дура и как бессовестно подшутила над княжной.

«Прекрасная принцесса, – сказал Рауль, – у вас доброе сердце и невинная душа. Поэтому вам непонятно людское коварство, злоба и зависть».

«А кто ж на меня злится?» – спросила Анна Ярославна.

«Ах, принцесса, вы пригрели змею на своей груди. Поступок вашей служанки вовсе не был шуткой. Без сомнения, она позавидовала вашей блестящей судьбе и вздумала в вашем платье и золотом венчике, верхом на вашем белом коне раньше вас доехать до Парижа. Там она выдала бы себя за вас, придумав какую-нибудь правдоподобную ложь, сама вышла бы замуж за французского короля. А вас, когда вы прибыли бы туда, она объявила бы своей служанкой Анике и отправила бы вас на кухню мыть грязную посуду».

«Вот глупости! – сказала Амальфея Никитишна. – Да кто бы ей поверил?»

«Конечно, глупости! – сказала Анна Ярославна. – Как это можно её принять за меня? Она такая курносая и у неё такие большие ноги! Когда мы приедем в Париж, все увидят, какая я красивая, и сразу поймут, кто из нас настоящая княжна!»

«Увы, – сказал граф Рауль. – Тогда уже будет поздно. Ведь она уже будет невестой короля и успеет обольстить его лживыми речами. А вас она даже не допустит в замок или прямо отправит на кухню».

«Неужели это правда? – воскликнула Анна Ярославна. – Что ж нам теперь делать?»

«Надо поскорей самим ехать в Париж, чтобы, если возможно, обогнать её. А если она после этого покажется, надо, не выслушав, тотчас бросить её в темницу и казнить без всякого милосердия, потому что она изменница, и предательница, и злодейка…»

Когда Пертинакс окончил свой рассказ, Аниска печально усмехнулась и сказала:

– Ну хорошо, ему удалось обмануть Анну Ярославну. Но ведь ты, Петруша, очень хорошо знал, как это было на самом деле. Ведь это ты рассказал мне, что граф задумал похитить княжну. Ведь ты знал, что я нарочно пожертвовала собой, чтобы спасти её. Скажи, пожалуйста, почему ты молчал и не открыл ей глаза?

Пертинакс смутился и прошептал:

– Я испугался. Граф – могущественный господин, а я всего только бедный паж.

– Так! – сказала Аниска. – И, значит, теперь меня казнят, не выслушав?

– Нет, – ответил Пертинакс. – Амальфея Никитишна заступилась за тебя. Она пригрозила, что напишет в Киев великому князю и пожалуется ему на княжну. И хотя граф Рауль горячо спорил с ней, ей удалось добиться того, что тебя будут судить.

– На суде я докажу свою правоту! – гордо сказала Аниска.

– Ах, Анике, умоляю тебя, только не выдавай меня! Не говори на суде, что это я подслушал и всё тебе рассказал.

Аниска горько улыбнулась:

– Не бойся, я тебя не выдам. А теперь убирайся отсюда, презренный трусишка! Да не забудь захватить свой фонарь и корзинку. А то как бы граф Рауль не узнал, что ты был здесь, и не приказал отхлестать тебя плетью, как напроказившую собачонку.