Текст книги "Колумб"

Автор книги: Ольга Гурьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава пятая
О том, как им рассказывали сказки

Из окна Колумбу была видна круглая бухта и корабли, шедшие в Лиссабон или Гвинею. Большей частью это были маленькие каравеллы. Они были без палубы, с косыми треугольными, парусами, корма и нос высоко изгибались, и они качались на волне, словно уточки.

Иногда это была каррака – низкая, плоская, неуклюжая, вся крытая палубой, как черепаха щитом. У неё был квадратный парус на длинной мачте и треугольный на короткой. Она едва ползла – так медленно она двигалась.

Один раз проплыл, не останавливаясь, огромный трёхъярусный корабль. Диего вбежал запыхавшись, схватил отца за руку, потащил к берегу. Корабль шёл быстро и скоро исчез. Они ещё постояли, потом Диего спросил:

– Ты на таком корабле плавал?

– Нет.

– Вот бы нам такой, верно? Мы бы здóрово на нём уплыли!!

За эти годы Колумб несколько раз просил Корреа переправить его в Лиссабон. Корреа отвечал:

– Потерпи.

У Колумба вошло в привычку приходить в кабинет Корреа и стоять там молча, прислонившись к дверному косяку или к стене близ двери. Корреа ёжился, хмурился, потом говорил:

– Ну что ты смотришь на меня? Какие у тебя глаза тяжёлые.

Колумб отводил взгляд, потом забывал и опять смотрел неподвижно.

– Не мешай мне, пожалуйста, – говорил Корреа. – Тебе делать нечего, вот ты и подпираешь стены, будто они без тебя обвалятся. А я занят.

Но если Колумб всё не уходил, Корреа начинал объяснять:

– Вот я должен размышлять, а ты думаешь, это легко? Педро Ольо опять запахал чужую межу, – что мне с ним делать? Ведь я отвечаю за порядок на острове. А матросы с «Анунсион» затеяли драку на берегу и дочиста вытоптали виноградник кривого Андреа. С кого ему получать убытки? Матросы перед дракой всё жалованье пропили.

– Ты ему сам заплати, – отвечал Колумб и уходил.

Корреа долго смотрел ему вслед, а потом, стукнув кулаком по столу, говорил равнодушно:

– Вот глупости.

В тот день, когда Колумб увидел трёхъярусный гордый корабль, он долго не мог успокоиться. Он бродил по своей комнатушке, натыкаясь на стены. Он видел высокий нос корабля и деревянную фигуру сирены на нём. У сирены был изогнутый хвост, а на голове высокая шляпа – убор богатой горожанки, похожий на рог единорога или опрокинутую воронку. Корма корабля была квадратная, тяжёлая. В три ряда зияли на ней окошки.

Колумб снова пошёл к Корреа:

– Дай мне уехать! Отпусти меня плавать по этому морю и открыть путь в прекрасную страну Индию.

– Хорошо, – сказал Корреа. – Сегодня ко мне придут умные люди. Как они скажут, так и будет.

Вечером пришли умные люди – капитаны и лоцманы. Они сели вокруг стола, а Колумб сидел в сторонке на табурете. Диего стоял, прислонившись к отцу, и расковыривал пальчиком дыру на его плече.

– Вот, – сказал Корреа. – Собирается плыть в море Тьмы. Слыхали?

– Эх, сынок, – сказал старый моряк, – в море Тьмы люди по своей воле не ходят. Туда, не приведи господи, разве только бурей отнесёт, а уж обратно мало кто возвращался.

– На моём корабле как-то ехал один купец, – заговорил один из капитанов. – Почтенный купец ехал, в четырёх бочках товар вёз. Так он побывал в море Тьмы. Он рассказывал, что плыли они да плыли, и вдруг неизвестной силой потянуло их корабль неизвестно куда. А это их магнитные скалы притягивали. Летит их корабль всё скорей и скорей, даже из воды выскакивает, словно дельфин. И вдруг все гвозди, все скрепы, все болты как взовьются птичками и полетели к тем скалам, а корабль распался по брёвнам и по доскам, и все люди затонули.

– И купец затонул? – спросил Диего.

Он слушал, вытянув шейку, и его большие уши пылали от волнения.

– Нет, купец не затонул: его подобрал проходивший мимо корабль.

– А почему же этот корабль не затонул? – снова спросил Диего. – Его магнитные скалы разве не притягивали?

Капитан подумал и сказал:

– Нет, наверно и его притягивали. Как же иначе? А купца, значит, какой-нибудь другой корабль подобрал.

– А как же этот корабль? – снова спросил Диего, но Колумб погладил его по голове и шепнул:

– Ты слушай, Диего, и не мешай рассказывать. Ты же слышишь – это сказка.

– Я сам побывал в море Тьмы, когда ещё был мальчишкой, – заговорил другой моряк. – И вот мы плывём и сами не поймём где. На карте на этом месте должен быть остров Брандан, а его нигде не видать. Второй день плывём, а острова всё не видать. Кружили мы, кружили, так этого острова и не нашли. Капитан нам после объяснил, что этот остров Брандан – бродячий, сегодня здесь, а завтра там.

– У острова ножки выросли, – сказал Диего и засмеялся.

– Молчи, – шепнул Колумб.

Но Диего не мог успокоиться.

– Это остров паруса распустил и уплыл куда глаза глядят.

– Молчи! – крикнул Корреа.

– Я тоже побывал в море Тьмы, – сказал ещё один моряк. – Мы плыли, плыли, у нас вода протухла. Вдруг видим – островок, низменный, весь зелёный. Мы поплыли вдоль его побережья, а не знали, что он зачарованный. Нашли бухточку, бросили якорь, спустили шлюпку, послали людей за водой. И я с ними поехал. Пристали к берегу, сошли. Хорошее местечко было: полянка свежая, и тень от деревьев, и ручеёк. Матросы стали набирать воду, а я пошёл побродить, поразмять ноги. Вдруг вижу – три камня и между ними костёр разложен, и угли ещё тлеют. К камням прилипла чешуя – видно, рыбу пекли. А от костра к лесу – человечий след. И – провались я на этом месте! – огромный, ножища босая, вдвое больше моей.

Диего покосился на его ногу.

– А тут с корабля как засвистали: «Возвращайтесь скорей, корабль с якоря рвёт». Мы бегом обратно в лодку. Двух матросов не дождались, они в лес ушли. Скорей вернулись на корабль, а тут с горы как подул вихрь.

– С какой горы? – спросил Диего. – Ведь вы говорили – островок низменный.

– С горы подул вихрь, – упрямо повторил моряк. – Ураган заревел, рвёт паруса. Сорвал корабль и несёт его в открытое море… Когда буря утихла, мы вернулись обратно, долго плавали в тех водах, но волны под нами были прозрачны и тихи и острова не было видно ни на море, ни в глубине.

– А может быть, вы не туда вернулись?

– Ни на море, ни в глубине острова не было. Это был зачарованный остров, он опустился на дно морское, и наши два товарища вместе с ним.

…Когда поздно вечером моряки разошлись, Корреа, торжествуя, сказал Колумбу:

– Вот что умные люди говорят!

– Да, – ответил Колумб. – И что они говорят, слышал, и какие они умные, видел.

Глава шестая
О том, что море выбросило к их ногам

Колумбу пошёл тридцать восьмой год. Он начинал стареть. Рыжие волосы поблекли, и заметно поседели. Он так исхудал, что только и виден был огромный нос среди острых скул и впалых щёк. Светлые глаза выцвели и стали белесыми, как у птицы. Когда он смотрел на людей, они опускали глаза. Такое измученное было у него лицо, что неловко было встречаться с ним взглядом.

Целые дни он проводил с Диего. Диего уже исполнилось шесть лет. Он был умный, быстрый и крепкий мальчик. Они с отцом стали ходить на западное побережье. Они брали с собой хлеб и пару луковиц и уходили с утра.

Бухта, обычное место игр и прогулок мальчишек Порто-Санто, открывалась на восток, к африканскому побережью. Чтобы добраться до западного берега, надо было долго карабкаться по заросшим виноградниками холмам, а потом брести по выжженной, заросшей колючками долине. И сразу с трёх сторон открывалось море.

Отсюда, с берега Порто-Санто, море Тьмы не казалось страшным. Оно, мурлыкая, набегало на песок и опять уходило, оставляя на влажном песке камешки и раковины. Колумб и Диего садились там, где начиналась полоса сырого песка, снимали обувь, и волны ополаскивали их пыльные ноги. Диего прислонялся к коленям отца, и оба смотрели прямо вперёд, на запад – туда, куда они скоро уедут.

– Мы скоро уедем? – спрашивал Диего.

– Скоро, – отвечал Колумб. – Потерпи немножко.

– Я терплю, – говорил Диего и смотрел на запад. – А где же земля? Всюду море.

– За морем земля. Её не видно отсюда, потому что земной шар круглый, как яблоко.

Диего смотрел на море и не мог представить себе круглую землю, сколько ни старался. Тогда он закрывал глаза и видел круглое яблоко, а по нему ползёт кораблик. Вот он спускается всё ниже, всё ниже, как маленькая козявка.

– Отец, – спрашивал в страхе Диего, – он доберётся до края, а там упадёт вниз? Там глубоко? Куда он упадёт?

– Да нет же, – говорил Колумб. – Всё, что есть на земле, держится её силой и не падает.

Диего опять закрывал глаза. Козявка ползла по яблоку и держалась. Вот она уползла совсем вниз. Как она там ползёт – спиной книзу?

– Отец, – спрашивал он опять, – а если корабль уйдёт совсем далеко, когда он будет под нашими ногами, он будет килем кверху? А люди, которые живут под нами, ходят ногами кверху, да?

– Не выдумывай, Диего, – говорил Колумб. – Там всё так же, как здесь. Ведь мы тоже живём под их ногами, а ходим же, как все люди, головой кверху.

Этого уж совсем нельзя было себе представить, никакое яблоко не помогало. Оставалось только самим уплыть туда и посмотреть всё это своими глазами.

– Давай уплывём скорей, – говорил Диего и бежал рыться в сыром песке.

Море Тьмы выбрасывало на западное побережье чудесные вещи: зелёные ветви, тростники, такие толстые, какие нигде не растут. Один раз оно выбросило кусок дерева, покрытый резьбой. Колумб долго думал, рассматривая эти узоры, и сказал:

– Диего, это дерево из Индии или с островов, которые лежат по дороге к ней. И я думаю, что скорее оно с островов, потому что оно вырезано грубым орудием, а в Индии узоры тонкие и искусные. А так как узор вырезан человеком, значит на островах по пути в Индию живут люди.

С тех пор Диего торопился встать пораньше, скорее добежать, посмотреть, что в этот день выбросит море.

Однажды они сидели на берегу, как обычно, играли камешками и беседовали. Диего подкидывал выше отца и ловил лучше. А Колумб бросал рассеянно и всё смотрел вперёд.

– Диего, что это, смотри, тёмное?

– Это бревно! Здоровый подарок выбросит нам сегодня море, нам его не унести.

– Мне кажется, это какое-то странное бревно.

Оба встали и подошли ближе.

Волны несли бревно; оно то плыло к берегу, то как будто опять удалялось. Оно, правда, было странное. Над ним что-то поднялось, как тонкий тёмный сучок, и опять упало. Волны несли его всё ближе.

– Знаешь, похоже, что оно с дуплом, а в дупле что-то есть, – сказал Колумб.

– Это лодка, – вдруг закричал Диего, – разве ты не видишь? Это такая странная лодка.

Волна подхватила бревно и понесла его прямо на берег. Оно врезалось концом в песок, легко вздрогнуло и повернулось. Вторая волна подняла его, поднесла ещё ближе и бросила, растаяла в песке. Тогда Колумб и Диего подбежали к нему, по колено в новой крутой волне, и крепко схватили, чтобы не унесло обратно в море.

Это на самом деле была лодка. Но это было и дерево. Это было дерево, выдолбленное внутри и ставшее лодкой. В ней лежал человек. Он слабо шевелил руками. Это его рука показалась им сучком. Он что-то говорил. Они нагнулись совсем близко, но он говорил непонятные слова.

– Гванагани? – повторил за ним Диего и посмотрел на отца.

Колумб смочил человеку губы водой. В бутылке было всего несколько капель – они всю выпили раньше, когда шли сюда жаркой дорогой. Человек умирал. Он ещё пошептал что-то и затих. Умер.

Они долго смотрели на мёртвого. У него была тёмная кожа, но не чёрная, как у негра, а коричневая, красноватая. Гладкие чёрные волосы были связаны на макушке узлом. Лицо было широкоскулое и плоское. Он, видно, умер от лишений, голода и жажды и был такой сухой, как сук. Но у него были широкие плечи и узкие бёдра – живой он, наверно, был красив.

– Что нам делать с ним? – сказал Колумб. – Пустить лодку опять в море?

– Похороним его, – сказал Диего, прижавшись к отцу. – Я сбегаю домой за заступом. Никто не увидит, как я возьму его, я маленький. Я вернусь скоро. Если ты пойдёшь, тебя заметят и спросят, зачем тебе заступ. Ты не боишься оставаться тут?

– Иди.

Колумб сел на песок около мёртвого.

Это был человек с островов моря Тьмы. И он проплыл это море в жалком челноке. Значит, на корабле это море можно проплыть. Значит, есть по дороге острова и люди на этих островах. Они пьют и едят, как мы, и умирают, если у них нет еды и питья. Значит, в случае нужды можно запастись на этих островах питьём и едой. Значит, нечего сидеть дальше на этом Порто-Санто, а надо плыть вперёд, всё вперёд на запад. Есть западный путь.

Колумб встал.

Диего прибежал запыхавшись, принёс заступ, зашептал:

– Я долго бегал? Меня мама поймала, я едва удрал. Ты боялся один?

– Нет, я не боялся. Разве ты долго бегал? Я не заметил.

Колумб стал рыть яму. Он устал, сказал:

– Может быть, довольно?

Но Диего попросил:

– Вырой поглубже, чтобы собаки не разрыли. Он так далеко плыл, этот человек.

Потом они вынули его из лодки.

Колумб поднял его, опустил в яму. Диего расплакался и, стыдясь своих слёз, сказал:

– Он так далеко плыл…

В лодке лежала пустая бутыль, сделанная из какого-то растения и украшенная тонким синим узором, цыновка, обгрызенная и изжёванная по краям, как будто ею пытались утолить голод, и лук из неведомого дерева. Стрел не было ни одной. Бутыль и лук положили в могилу, прикрыли тело цыновкой и засыпали землёй. Потом Колумб взял сына за руку, и они пошли домой.

– Никаких сомнений у меня больше нет. Я бы хоть сейчас уехал, – сказал Колумб.

– Я бы тоже хоть сейчас уехал, – подтвердил Диего.

Когда они подходили к дому, они увидели в бухте корабль, которого утром ещё не было. Экипаж как раз высаживался на берег. Колумб подошёл к капитану и узнал, что корабль направляется в Лиссабон, подымает якорь перед рассветом и согласен за плату взять пассажира.

Глава седьмая
О том, как они покинули остров

До поздней ночи Колумб молил Корреа дать ему возможность уехать. Он говорил о лодке, выброшенной на западное побережье, и о корабле, причалившем в бухте на востоке. Он говорил о том, что бессмысленно тратить ему на острове лучшие свои годы, меж тем как его ждут великие дела и богатство и слава. Корреа несколько раз пытался встать и уйти, но Колумб хватал его за руки и снова говорил. Тогда Корреа уселся удобней и замолчал. Колумб всё продолжал умолять. Вдруг он услышал тихий размеренный храп: Корреа заснул. Тогда Колумб пошёл к Фелипе.

Сквозь открытое окно долетела к нему песня подгулявшего матроса, в потёмках пытавшегося найти дорогу на корабль.

 
Отражается в кружке с вином
Молодой месяц.
Кому утонуть суждено,
Того не повесят.
 

Колумб счёл песню за хорошее предзнаменование и осторожно разбудил Фелипу.

– Фелипа, – сказал он негромко.

– Нет! – закричала она и, ещё не проснувшись, с закрытыми глазами, резким движением села в кровати.

Он понял: что бы он ей ни сказал, какие убедительные ни нашёл бы слова, в ответ на всё закричит она: «Нет!» и сделает обратное тому, что он попросит. Тогда он сказал:

– Фелипа, я решил навсегда остаться на острове.

– Да неужто? – крикнула она. – Я так и знала. Бездельник! Ничтожество! Понравилась тебе лёгкая жизнь на чужих хлебах!

Она так громко кричала, что он испуганно подумал: «Весь дом проснётся от этого крика». И он сказал:

– Фелипа, говори, пожалуйста, немного погромче. Кажется, мне надуло в ухо, я что-то плохо слышу.

Она сейчас же понизила голос и зашептала:

– Нет, никогда тебе не уехать с этого острова! Ты нарочно говорил о западном пути, чтобы обмануть меня.

– Знаешь, Фелипа, я теперь думаю, что западного пути нет.

– Нет, есть! – зашептала она с ожесточением. – Ведь плавают же люди на юг и на север. Почему же нельзя поплыть на запад, раз там есть море, которое поддерживает на себе корабли? Ты попросту трусишь.

– Видишь ли, – сказал он, – я думаю, Корреа будет приятно, если я останусь на острове. Он не хочет отпускать меня, потому что боится, как бы я не открыл западный путь и не стал адмиралом. А тогда ты будешь адмиральшей. А он хочет, чтобы ты жила в служанках у его жены. И я решил сделать ему приятное.

– Нет, – зашептала она, – ты струсил. Сейчас же уезжай, сию минуту, не дожидаясь рассвета!

– Никуда я не поеду. У меня нет денег.

Тогда она соскочила босыми ногами с постели, стала на колени перед своим сундучком, и оттуда фонтаном полетели её девичьи платья, засохшие яблоки, вышитые золотом стоптанные туфли, связка свечей… Она всё глубже зарывалась в сундучок и наконец выхватила обрывок светлоголубого шёлка, в который было завязано несколько золотых монет, дешёвое колечко и серьги.

Фелипа поднялась и швырнула свёрток Колумбу.

– Подбери твои деньги и спрячь их, – сказал он. – Они мне не нужны.

– Нет, возьми, возьми, бездельник, трус! Возьми и уезжай сейчас же, – злобно шептала она и толкала его к двери.

– Тогда проводи меня хотя бы, – попросил он. – Как же я уеду и никто меня даже не проводит?

– Незачем тебе провожатые, – ответила она. – Ты хочешь, чтобы Корреа услышал, что ты уезжаешь, и не пустил тебя? Уходи, закрой дверь; да старайся поменьше шуметь.

Она тотчас скользнула под одеяло и повернулась спиной, а Колумб вышел на цыпочках и плотно прикрыл дверь. Но едва только очутился он за порогом, как быстро и бесшумно бросился в свою комнатушку, схватил спящего там Диего, плотно закутал его плащом и выбежал из дому. Диего, почувствовав привычное прикосновение, даже не проснулся и тихо лежал на руках отца.

На корабль они поспели во-время. Капитан сунул скромное вознаграждение в кошелёк, привязанный к поясу, и повёл Колумба в каюту на корме.

– У тебя нет цыновки? – спросил он при этом. – Тебе будет жёстко спать.

Какой-то матрос в обмен на колечко Фелипы отдал свою цыновку. Колумб отыскал на грязном, заплёванном полу местечко почище, расстелил цыновку и уложил Диего. Сам он прикурнул рядом. Ему хотелось дождаться момента отплытия, быть уверенным, что никто не хватился Диего и никто уже их не вернёт. Но, замученный волнениями дня и ночи, он почти тотчас заснул и сквозь сон слышал рокот якорной цепи, слова, команды и топот многих ног.

Диего проснулся первым и с удивлением увидел себя в маленькой и очень низкой комнатке. По всему полу на цыновках валялись люди и спали, прижимая к себе узелки и корзины. Воздух был спёртый, и пахло нехорошо.

Диего выскользнул из рук отца, тихонько пробрался к двери и приоткрыл её. Яркий луч света ударил ему в глаза, и вокруг он увидел море, а перед собой огромный вогнутый парус.

Радостно изумлённый, Диего понял, что он на корабле, что ночь он провёл в каютке, а каютка эта вроде голубятни на корме, и вниз ведёт лесенка. Держась руками, спустился он вниз по ступенькам, а они качались и уходили у него из-под ног, но он всё-таки справился с лесенкой и очутился внизу.

Было ещё очень рано, и все спали. Только у руля – гребного штурвала – стоял матрос, а другой стоял рядом и, перегнувшись через борт, что-то рассматривал в воде. Диего, качаясь и широко расставляя ноги, чтобы нечаянно не упасть, добрался до них и спросил, куда направляется корабль. Рулевой ответил:

– В Лиссабон.

А другой матрос всё стоял, внимательно глядя на воду.

Тогда Диего спросил, что это он делает, и рулевой ответил, что он следит за пузырьками воды, чтобы потом вычислить скорость хода корабля.

В это время капитан спустился вниз из своей каюты, спросил, всё ли благополучно, увидел Диего, потрепал его за волосы и позвал с собой завтракать. Диего полез вслед за ним по лесенке, и капитан угостил его вином, сухарями и жёсткой копчёной колбасой.

Потом Диего снова спустился и познакомился с юнгой. Юнга вытащил из кармана колоду карт и предложил сыграть. Диего сказал, что играть не умеет, но охотно поучится. Тогда они спять полезли кверху, на крышу каютки. Юнга поддерживал Диего, и они добрались без особых приключений.

Наверху было очень удобно. Крыша была окружена точёными перильцами, к ним можно было прислониться и не бояться, что упадёшь.

Колумб проснулся, хватился Диего и в ужасе бросился на поиски. Он был уверен, что мальчик упал за борт и погиб. Но скоро нашёл его: Диего шлёпал засаленными картами по полу и во весь голос пел:

 
Наверно,
В таверне
Встречусь я с тобой…
 

Колумб схватил его на руки. От Диего пахло вином, он брыкался и не хотел уходить. С трудом втащил его Колумб в каютку и уложил.

Качка становилась всё сильнее. На соседней цыновке толстый купец катался и вопил от страха и тошноты. Потом вытянулся и стал читать заупокойные молитвы. Кто-то засмеялся. Тогда купец начал браниться и говорить, что чувствует приближение смерти и хочет умереть, как подобает христианину.

Колумб сказал:

– У тебя морская болезнь, и от неё не умирают: она кончится, как только ты ступишь на берег.

Но купец ответил, что никогда уже не будет в силах ступить на берег, и стал ещё пуще ругаться и молиться.

В это время в дверях показался матрос и крикнул::

– У кого есть чем заплатить, идите обедать!

Колумб взял Диего и пошёл обедать. Обед был такой же, как дома, только вместо хлеба подали сухари и в похлёбке взамен свежих овощей плавали жёсткие жёлтые зерна гороха. А миска была врезана в стол, и повар всё время подливал в неё, пока все не насытились.