Текст книги "Вестфолд"

Автор книги: Ольга Куно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 2

На следующее утро я действительно отправилась прогуляться к ручью. Смена места и большое количество новой информации внесли некоторый хаос в мои мысли, поэтому следовало привести их в порядок. А спокойная прогулка по приятной и не слишком людной местности как нельзя больше подходила для этих целей. Вот только прогулка получилась далеко не такой спокойной, как я рассчитывала.

Людные места долго не заканчивались. Даже на городской окраине бурлила жизнь на радость таким ненавистникам глуши, как Кларисса. Я же искала уединения. В довершение всего мне даже довелось увидеть по пути знакомое лицо: по противоположной стороне улицы как раз проходил Адриан Уоллес. Он снова приветственно кивнул, я тоже, и на этом наша встреча закончилась, предполагаю, что к обоюдной радости. Я зашагала дальше и вскоре добралась до ручья.

Места действительно были красивые. Ручей, конечно, не представлял ничего из ряда вон выходящего, в наших краях таких много, но бодро журчащая вода всегда действует на меня умиротворяюще. Он быстро вывел меня за пределы городской черты. Здесь уже не было никаких построек, и люди попадались значительно реже. Правда, и ручей тоже стал отдаляться от дороги: бегущая параллельно воде тропинка медленно, но верно уходила вверх. Я начала подниматься вместе с ней. Впереди темнели очертания Дэнвудского леса, но он все еще был достаточно далеко. И хорошо: соваться в чащу на поиски приключений я по-прежнему не собиралась. Хотела просто найти поблизости удобное место, чтобы спокойно посидеть, подумать или просто послушать журчание воды. Теперь оно доносилось издалека, а именно из каменистой расщелины, тянувшейся внизу параллельно тропинке. Тут и там попадались невысокие кусты и одинокие деревья, и я рассчитывала отыскать где-нибудь пень, поваленный ствол или еще какое-нибудь импровизированное сиденье в этом роде.

Полностью погруженная в свои мысли, я и сама не поняла, что именно произошло. Кажется, правая нога наткнулась на какое-то препятствие, я споткнулась, взмахнула руками, но удержать равновесие не смогла. Упала на самый край обрыва, при этом подвернула ногу и ощутила волну острой боли. Однако сосредоточиться на этой неприятности не удалось. Обманчиво надежный край обрыва оказался рыхлым и зыбким, земля подо мной начала осыпаться, и я стала вместе с ней смещаться к пропасти.

Нога болела, мысли путались, но инстинкты сработали: я вовремя ухватилась за толстый древесный корень и застыла, наполовину вися над обрывом, молясь о том, чтобы корень оказался достаточно крепким, чтобы выдержать мой вес. Осторожно посмотрела вниз. Высота, конечно, не огромная; возможно, я и могла бы упасть, ничего себе серьезно не повредив, если бы не большие острые камни, покрывавшие узкий берег ручья. Падать теперь хотелось еще меньше.

Я осторожно попробовала выбраться наверх. Земля больше не осыпалась, но я боялась долго испытывать на прочность удерживавший меня корень. Очень аккуратно вытянула вверх руку, затем подняла ногу, надеясь найти для нее точку опоры, и тут по лодыжке снова пробежала волна резкой боли. Сжав зубы и вцепившись в корень что есть силы, я дернула вверх вторую ногу, нащупала небольшой выступ, подтянулась на руках и вылезла наконец на ровную поверхность.

После того, что произошло, оставаться на краю обрыва совсем не хотелось, и я поспешила отползти подальше. Затем потихоньку встала, поврежденная нога сопротивлялась изо всех сил. Я огляделась, увидела в нескольких шагах от себя искомый пень и проковыляла к нему. Устроившись на нем, попыталась, как могла, отряхнуться от влажной земли и откинуть назад налипшие на лицо волосы. Монотонная боль в ноге никуда не уходила, при малейшем движении превращаясь в пронизывающую лодыжку иглу. Ничего себе начинается визит в Вестфолд. Что-то будет дальше при таком начале?

Лодыжка отозвалась болью на очередное непроизвольное движение, и я громко выругалась, хватаясь за нее рукой.

– Однако, такие выражения – и из уст хрупкой девушки! Прав наш святой отец: налицо падение нравов!

Я подняла на говорившего мрачный взгляд. Он стоял шагах в десяти от меня – блондин лет тридцати, высокого роста и крепкого телосложения, в простой, совсем небогатой одежде.

– Где ты тут вообще видел девушку? – огрызнулась я, выплескивая таким образом собственные негативные эмоции и нимало не заботясь о возможных последствиях. Уж слишком плохое у меня было настроение.

Такой ответ молодого человека позабавил, но явно не шокировал.

– Даже так? – насмешливо поинтересовался он. – Ну тем лучше: если не девушка, значит, не будешь кочевряжиться.

Я не успела возразить, что кочевряжиться как раз буду, да так, что мало не покажется. Прежде чем я мысленно подобрала наиболее доходчивую формулировку, незнакомец уже преодолел разделявшее нас расстояние, опустился возле меня на колени, чуть приподнял больную ногу и снял с нее сапог. Поскольку мне и самой доводилось иметь дело с чужими вывихами и переломами, я прекрасно понимала смысл каждого его движения, так что кочевряжиться действительно не приходилось. Никакого сексуального подтекста в его поведении не было, как минимум пока.

Блондин аккуратно пробежался пальцами по стопе, затем по лодыжке, а потом резко надавил на какую-то точку. Нога переломилась пополам. Точнее, так мне показалось, если судить по сопутствовавшим этой процедуре ощущениям. Я снова выругалась, кажется, еще более грязно, чем в первый раз, благо производить благоприятное впечатление на этого человека все равно было уже поздно. Когда боль чуть-чуть поутихла, я поспешила перевести взгляд на ногу, дабы убедиться, что она по-прежнему на месте. Как ни странно, стопа была там, где ей и положено, что чрезвычайно меня умилило: никогда раньше не думала, что эта часть тела настолько мне дорога. Фоновая боль осталась, посему дала ли что-либо экзекуция, я пока сказать не могла. Но незнакомец, кажется, был вполне доволен проведенной процедурой.

– Перелома нет, – констатировал он, извлекая из заплечной сумки кусок чистой ткани и разрывая его на две части.

– А мог бы быть, если бы ты чуть больше постарался, – сварливо заметила я, хорошо понимая, что скоро почувствую укол совести из-за собственных слов.

Как я уже говорила, мне доводилось выступать в качестве лекаря, и соответственно выслушивать претензии строптивых пациентов. Удовольствие весьма сомнительное. Но промолчать я все равно не смогла.

– Хочешь, попробуем еще раз? – охотно предложил блондин.

– Нет уж, спасибо, как-нибудь в другой раз.

– Если понадобится, обращайся.

Во время этого обмена колкостями он вполне ловко накладывал на ногу повязку, туго затягивая ткань.

– Ну вот, все готово, – объявил он наконец.

Я осторожно пошевелила ступней. Повязка оказалась настолько тугой, что ногу сжимало, как в тисках. И тем не менее никаких шансов обуть сапог у меня теперь не было.

– Где ты живешь? – спросил блондин, будто прочитав мои мысли.

– Вообще-то далеко, но сейчас – в Вестфолде, в центральной гостинице.

– Ну что ж, в таком случае у нас есть два варианта, – заметил он. – Вариант первый: я беру тебя на руки и отношу в Вестфолд. Вариант второй: ты отказываешься, заявляя, что это неприлично и неподобающе, и ты никогда не позволишь незнакомому человеку носить тебя на руках. Затем встаешь, несколько раз пробуешь идти, гробишь себе ногу, останавливаешься, приходишь к выводу, что сама до Вестфолда все равно не доберешься, и наконец, позволяешь мне отнести тебя на руках. На каком варианте остановимся?

Я рассмеялась.

– Все-то у тебя разложено по полочкам. Ну ладно, мы же уже договорились, что я не буду кочевряжиться. Обожаю, когда мужчины носят меня на руках. В том числе и незнакомые.

– Так-то лучше, – усмехнулся он.

– А не устанешь нести меня до Вестфолда? Не так уж это и близко, – заметила я.

– Не вижу проблемы, – пожал плечами блондин. – Если устану, брошу тебя куда-нибудь в кусты, да и пойду себе спокойно дальше.

– Ну вот, мне всегда везло с добрыми и отзывчивыми людьми, – вздохнула я. – Ладно, шутки шутками, а спасибо, что помог. Понятия не имею, что бы я тут делала, если бы ты не появился. Как тебя звать-то?

– Роберт, – сказал он.

Он ответил не задумываясь, но я сразу поняла: врет. Только пока не знала зачем.

– А тебя? – поинтересовался он.

– Инга, – честно сказала я. У меня причин скрывать свое имя не было.

– Ну что, Инга, отправляемся в Вестфолд?

Я кивнула, он наклонился и взял меня на руки. Поднял очень легко, как пушинку. Через пару секунд мы оказались на том месте, где я недавно споткнулась.

– Постой минутку, – попросила я, разглядывая тропинку. – Ты что-нибудь здесь видишь? Корень посреди дороги или, может быть, камень?

Он покачал головой.

– Вроде бы ничего.

Я нахмурилась, вытянув вперед голову и упорно вглядываясь в траву. Действительно ничего, ни на тропинке, ни возле нее.

– Идем? – спросил он.

– Да, конечно.

Странно. Я готова была поклясться, что обо что-то споткнулась. Куда же это что-то могло деться? Неужели я просто упала на ровном месте, да еще и настолько неудачно?..

– Как нога? – поинтересовался блондин.

– Кажется, немного лучше, – рассеянно ответила я.

– Несколько дней тебе придется проваляться в кровати, – предупредил он.

Ну вот, поздравляю, сказала я сама себе. Дожили. Теперь мне прописывает постельный режим привлекательный молодой человек сомнительного происхождения. Нет, определенно, из Вестфолда надо бежать, и чем скорее, тем лучше.

– А как ты здесь оказался? – спросила я просто для того, чтобы поддержать разговор.

– Шел в город из деревни по делам, – последовал ответ.

Ага, может, и по делам, это тебе виднее. Вот только хоть я и приехала издалека, а ориентируюсь на местности совсем не так плохо. Нет никаких деревень там, откуда ты пришел, незнакомец со светлыми волосами. Поэтому сдается мне, что шел ты из Дэнвуда. А если так, то, кажется, я догадываюсь, какого рода дела у тебя могут быть в Вестфолде.

По сути говоря, мне не было до этого никакого дела. Я не особенно поощряла разбой, но в местных разборках ничего не понимала, поэтому и принимать чью бы то ни было сторону не спешила. Вот только природное любопытство требовало проверить мою гипотезу. Я принялась сопоставлять увиденное с тем, что мне доводилось слышать об обитателях здешнего леса.

Город был уже близко; спуск закончился, и ручей бежал теперь с правой стороны от нас.

– Может, остановимся ненадолго? – предложила я. – Честно говоря, я немного устала.

Он опустил меня на траву у ручья, велев вытянуть ногу и больше ею не шевелить. Потом подошел к воде, чтобы напиться. Я сорвала длинную травинку и принялась методично разрывать ее на кусочки.

– Давно ты приехала в Вестфолд? – спросил блондин, усаживаясь возле ручья.

– Всего пару дней назад, – покачала головой я.

– И уже успела повредить ногу? Похоже, наши места приняли тебя не слишком гостеприимно.

– Это точно. – Я мрачно кивнула. – Уже подумываю, не пора ли отсюда ретироваться, пока не случилось что-нибудь похуже. А сам ты давно живешь в этих краях?

– Ну да, порядочно.

– И как здесь живется?

Блондин пожал плечами.

– Как и везде: одним хорошо, другим не очень.

– Ну а лично тебе? – не сдавалась я.

Он помолчал, взвешивая свой ответ.

– Пожалуй, не самый худший вариант.

– А я слышала, здесь неспокойно, – как бы между делом заметила я, срывая за длинный стебель очередную несчастную ромашку и безжалостно принимаясь за ее лепестки.

– И что говорят? – не без интереса спросил мой спутник.

– Да так. – Я неопределенно повела плечом. – Вроде бы в лесах разбойники буянят, проезжих грабят.

– Ну на то и разбойники, чтобы грабить.

– Если бы только грабить, – доверительно сказала я, слегка понизив голос.

– А что же еще они делают? – поинтересовался он. – Неужели проповедуют?

– Хуже, – заговорщицки прошептала я. – Ты слышал про леди Маргарет Эштон?

– Ну да, вроде бы доводилось, а что?

– Понимаешь, я об этом узнала из первых рук, случайно. Оказывается, вчера Уилл Статли и его люди напали на нее, когда она возвращалась в Вестфолд.

Интерес блондина к моему рассказу, похоже, уменьшился. Он сложил ладонь лодочкой и опустил в ручей, чтобы зачерпнуть еще воды.

– Мало того что они ее ограбили. – Я не дала равнодушию собеседника сбить себя с толку. – Уилл Статли сам лично забрался к ней в карету и там ее обесчестил.

Лучшей реакции нельзя было и ожидать. Мой собеседник поперхнулся и громко закашлялся, расплескивая воду. Через некоторое время он вроде бы успокоился, глубоко вдохнул воздух через нос, но затем снова зашелся в приступе кашля.

– Если подойдешь поближе, могу постучать по спине, – услужливо предложила я.

Откашлявшись и отдышавшись, блондин снова повернулся в мою сторону и, слегка прищурившись, пристально посмотрел мне в глаза.

– Я так понимаю, ты не случайно рассказала мне эту занятную историю, – неспешно проговорил он.

– Разумеется, нет. – Я и не думала отпираться. – Предполагаю, что есть только один человек, который отреагировал бы на эту историю настолько бурно. Разве я ошибаюсь, Роберт? Или, может быть, Уильям?

Какое-то время он продолжал пристально на меня смотреть, чуть-чуть склонив голову набок.

– Ну и что мне теперь с тобой делать? – поинтересовался он наконец. – Сама-то не боишься?

– Честно говоря, не очень, – ответила я, выдерживая его взгляд.

Он удивленно поднял брови.

– То есть ты настолько уверена, что успеешь воспользоваться теми двумя кинжалами, что прячешь под одеждой?

– Фи, как некрасиво, – поморщилась я. – Одно слово: мужчины! Неужели, перевязывая девушке ногу, надо обязательно посмотреть, что она прячет под юбками?

– Зато я впервые за долгое время увидел там что-то для себя новое, – ничуть не смутился Уилл.

– Ладно, возвращаясь к твоему вопросу… Во-первых, да, воспользоваться кинжалом я, разумеется, успею, это уже проверено, и неоднократно. А во-вторых, не думаю, что это понадобится. Никакой опасности я для тебя не представляю. Самое большее, что я могу сделать, – это, вернувшись в Вестфолд, рассказать, что видела на окраине города Уилла Статли. Подумаешь, ценная информация! Тебе от нее вреда никакого, а меня еще, чего доброго, затаскают по допросам – где, когда, при каких обстоятельствах. Оно мне надо? Так что нападать на меня тебе никакого резона нет. Разве что просто от любви к искусству, но такая возможность у тебя уже была, глупо было бы с этой целью тащить меня на руках аж почти до самого Вестфолда.

– Смотри-ка, и у кого из нас после этого все разложено по полочкам? – хмыкнул он. – Ладно, будем считать, что ты меня убедила. Только учти: если по возвращении в город не побежишь к шерифу, это может рассматриваться как соучастие. А за такое здесь наказывают очень сурово.

– Ничего, у меня есть уважительная причина: с такой ногой не слишком-то побегаешь, – я кивнула на перевязанную лодыжку. – А к тому времени, как я смогу выходить из комнаты, информация безвозвратно устареет.

– Что-то я не слышу в твоем голосе безоговорочной преданности местным властям и гражданскому долгу, – усмехнулся Уилл.

– Не забывай: я не местная. Не знаю, почему именно вы так сцепились с де Оксенфордом, но меня это точно не касается. И никаких причин занимать ту или иную сторону я не вижу.

– А как насчет нашего личного обаяния? – подмигнул он.

Я рассмеялась.

– Можешь быть спокоен: в этом вопросе ты точно выигрываешь.

– Что ж, по такому поводу мы можем смело проделать остаток пути до Вестфолда, – предложил Уилл, мельком глянув на небо.

Должно быть, положение солнца подсказывало ему, что пора поторопиться.

– Только один вопрос, – остановила его я. – Удовлетвори мое любопытство: что бы было, если бы мне не удалось тебя убедить? Я бы отправилась в путешествие вниз по ручью с перерезанным горлом на радость какому-нибудь подвыпившему рыбаку?

Лицо Статли стало очень серьезным. Куда-то пропал прежде не исчезавший из глаз насмешливый огонек.

– Слушай, я не знаю, какими историями тебя здесь накормили, судя по рассказу про леди Маргарет, подход у здешних рассказчиков чрезвычайно творческий. Я, конечно, занимаюсь грабежом, но убийства и изнасилования, как ты говоришь, из любви к искусству – это не мой профиль.

– И каков же твой профиль? – поинтересовалась я.

– Если хочешь, можешь смеяться, – отозвался Уилл вполне серьезно, – но я несу ответственность за всех тех, до кого нет никакого дела так называемой законной власти. В лучшем случае нет дела, – поправился он, – в худшем они подвергаются преследованиям.

– А может, преследования вполне обоснованны? – возразила я.

– Ты сама сказала, что приехала совсем недавно. Поживи здесь еще немного – и все увидишь собственными глазами.

– Хочешь сказать, что ты действительно грабишь богатых и делишься с бедными? – скептически спросила я.

Уилл поморщился.

– Дело не в деньгах, – покачал головой он. – Думаешь, мало бывших богатых скрывается на сегодняшний день по лесам? Дело в горстке людей, которые узурпировали власть в графстве и решили, будто им все дозволено.

– Так-таки узурпировали? – Меня было не так уж легко убедить. – Насколько мне известно, граф Вестфолдский давно умер, его сыновья – тоже. Род прервался, наследников не осталось. Если бы шериф не взял власть в свои руки, здесь могло начаться полное беззаконие.

– Ты думаешь, то, что здесь происходит сейчас, сильно от этого отличается? То же самое беззаконие, только под маской законности. Пройди как-нибудь мимо окон замковой темницы и послушай, как у людей вырывают чистосердечные признания. Впечатление будет незабываемым, можешь поверить мне на слово.

– Хочешь сказать, при покойном графе не происходило то же самое?

– Во всяком случае, не в тех масштабах, – уверенно сказал Статли. – Да и потом, мало ли знатных людей умирают от болезней, пусть даже и не оставляя потомства. Ты хоть раз слышала, чтобы место графа, герцога или барона занял назначенный в его округ шериф?

Тут я была вынуждена согласиться: случай действительно казался неординарным.

– Ладно, мы с тобой заболтались, – сказал он вдруг, многозначительно поглядев на солнце. – Ты отдохнула? Готова к оставшемуся пути?

– А я и не уставала, – хмыкнула я.

– Зачем же мы тогда здесь остановились? Чтобы поспорить о политике?

– Вообще-то я подумала, что ты сам устанешь тащить меня без остановки до города. Но вслух ведь не признаешься?

Уилл бросил на меня недоверчивый взгляд, потом покачал головой и снова рассмеялся.

– На случай нашей будущей встречи можешь иметь в виду, что я не так легко устаю, – заверил он. – У меня достаточно богатый опыт.

– В том, чтобы носить женщин на руках? – уточнила я.

– Вообще-то я имел в виду раненых, – усмехнулся Статли. – Но если на то пошло, то женщин тоже.

С этими словами он снова взял меня на руки. Остаток пути мы одолели достаточно быстро.

Когда мы оказались в пределах города, я попросила Уилла остановиться и опустить меня на землю.

– Отсюда я запросто найму карету, – пояснила я. – Тебе нет никакой нужды нести меня до самой гостиницы.

– Заботишься о моем здоровье? – хмыкнул он, выполняя однако же мою просьбу.

– Почему это? – отозвалась я. – Может, просто не хочу, чтобы ты слишком много обо мне узнал.

– Это верно, лишняя осторожность никогда не повредит, – одобрил Статли.

– Я очень признательна тебе за помощь, правда, – сказала я, заметив приближающуюся пустую карету и делая кучеру знак остановиться. – И рада была знакомству.

– Это с лесным-то разбойником? – шутливо поинтересовался он. – Тебе никогда не говорили, что следует быть более разборчивой в связях?

Я беспомощно развела руками.

– Что же я могу поделать, если среди повстречавшихся мне в Вестфолде людей разбойник оказался пока наиболее адекватным?

– Такие рассуждения не доведут тебя до добра, – рассмеялся Уилл. Я уже садилась с его помощью в остановившуюся карету. – Ну что ж, до новой встречи, Инга Стабборн из Кронвуда!

Он сделал знак кучеру, и карета тронулась. Я смотрела вслед ухмыляющемуся Статли широко раскрытыми глазами. Дэнвуд Дэнвудом, но, похоже, у лесных разбойников и в Вестфолде прекрасно поставлена система осведомления. Вот уж никогда бы не подумала. И что-то мне подсказывало, что вестфолдский шериф имел о возможностях собственных противников весьма смутное представление.

Глава 3

Дни моего вынужденного заточения в гостиничной комнате тянулись медленно и тоскливо. Я проводила здесь все свое время, никуда не отлучаясь, пребывая в основном в лежачем положении с вытянутой ногой. Впрочем, жаловаться не приходилось: хорошо, что не с протянутой. Чуть меньше везения, и в Вестфолд притащили бы исключительно мой хладный труп, и то лишь в том случае, если бы смогли отскрести его от камней. Еду мне прямо в комнату приносила горничная, она же забирала потом использованную посуду. Два раза приходила меня навестить Кларисса. Сокрушалась о том, как неудачно все сложилось, рассказывала об очередном приеме, который я была вынуждена пропустить, и обещала непременно свозить меня на прогулку по замковому саду, как только это позволит мое здоровье. Здоровье пока не позволяло, однако же нога болела все меньше, так что дело медленно, но верно шло на поправку.

Единственным доступным мне развлечением было окно, выходившее во внутренний двор. По прошествии двух первых дней, когда нога особенно болезненно реагировала на всякое передвижение, я стала время от времени перебираться с кровати на широкий и длинный подоконник. Горничная по моей просьбе постелила на него толстое мягкое одеяло, и я полуложилась поверх этого одеяла, как положено, вытянув ноги. Таким образом в хорошую погоду можно было распахнуть ставни, подставить лицо ветру, а иногда и косым солнечным лучам, послушать щебетание птиц и поглазеть на происходящее во дворе. Впрочем, не только во дворе.

Дело в том, что здание весьма популярной гостиницы было в свое время достроено и в результате имело теперь форму кочерги. Моя комната располагалась совсем недалеко от угла, соединявшего две части дома, и потому некоторые из окон, проделанных в тянувшейся перпендикулярно стене, находились весьма близко от моего. Устроившись на подоконнике и как следует распахнув ставни, я по сути сидела как раз напротив некоторых окон.

В один прекрасный день из такого окна, расположенного на один этаж выше моего, раздались громкие крики. Затем штора отдернулась, и в проеме возник женский силуэт. Женщина была не то полуодета, не то полураздета (предоставляю читателю самостоятельно решить, который из этих вариантов выбрал бы пессимист, а который – оптимист), длинные растрепанные волосы разметались по плечам и спине. Она что-то громко кричала, при этом эмоционально жестикулируя. Из наиболее часто повторяющихся слов до моих ушей доносилось «мерзавец», «бабник» и «обманщик». Вскоре в поле моего зрения появились мужские руки, попытавшиеся оттащить женщину от окна, но эти усилия оказались безрезультатными.

Я принялась с интересом ждать дальнейшего развития ситуации. Когда долгое время вынужденно сидишь в четырех стенах, любая мелочь позволяет ощутить себя в эпицентре событий. К тому же за время заточения в гостинице я успела узнать, кто живет в той комнате напротив, и это лишь разожгло мое любопытство. Продолжение не заставило себя долго ждать. Не переставая кричать, девица высунулась из окна и в ярости выбросила наружу какой-то предмет, кажется, изящную гостиничную кофейную чашку. Чашка приземлилась во дворе и со звоном разлетелась на мелкие кусочки. На этом порча гостиничного имущества не закончилась: вслед за чашкой в расход пошло не менее изящное блюдце. Из окон стали высовываться головы других постояльцев, представление собирало все больше зрителей. Какой-то предмет шарообразной формы – возможно, чернильница – был запущен особенно далеко и приземлился всего в нескольких дюймах от мирно лежавшей во дворе собаки. Та громко взвизгнула, вскочила и, прижав уши, поспешила ретироваться.

– Девушка, поосторожнее: вы чуть собаку не убили, – не сдержалась я.

Она застыла на месте, тяжело дыша и буравя меня плохо соображающим взглядом; мужчина воспользовался этим моментом затишья для того, чтобы вырвать у нее из рук приготовленный для полета кофейник. Девушка снова стала что-то кричать, но на этот раз ее, несмотря на яростное сопротивление, оттянули от окна вглубь комнаты. Женские крики смешались теперь с мужскими. Точно разобрать слова я не могла, но прозвучало что-то по поводу скандалов, которые она может устраивать где-нибудь в другом месте. Вскоре все стихло, и я возвратилась к чтению.

Несколько минут спустя в многострадальном окне появился Адриан Уоллес, явно пребывавший в дурном настроении. Он тоже уселся на подоконник, согнув в колене одну ногу и вытянув вторую. В правой руке он держал стакан с прозрачной жидкостью; что-то подсказывало мне, что это была не вода.

Когда я в очередной раз оторвала глаза от книги, наткнулась на его раздраженный взгляд.

– Что, нравится подсматривать в чужие окна? – недовольно бросил Адриан.

Меня будто окатили ушатом холодной воды. Последующий прилив благородного возмущения, в лучших традициях контрастного душа, обдал все мое существо жаром.

– А нечего устраивать в окнах такие спектакли, тогда и смотреть никто не будет! – уязвленно выдала я. – И потом, мне нога не позволяет смотреть в другую сторону, иначе век бы не наблюдала за вашими летающими кофейниками!

Уоллес непонимающе нахмурился, явно пытаясь сообразить, как именно может нога повлиять на человеческое зрение. Чтобы не перенапрягать его мозги, и без того утомленные недавним скандалом, а также прозрачным горячительным напитком, я слегка приподняла юбку, демонстрируя перевязанный голеностоп. К счастью, во время падения пострадала моя лодыжка, а не колено, поэтому такая демонстрация была хоть и на грани приличия, но не за гранью.

Уоллес отвел глаза и, кажется, почувствовал себя слегка виноватым. Чего я, собственно, и добивалась.

– Что случилось с ногой? – спросил он примирительным тоном.

– Так, растяжение, ничего серьезного, – призналась я, рискуя таким образом потерять только что отвоеванное преимущество. Но Адриан, кажется, уже забыл, с чего начался разговор.

– И как, сильно болит?

– Бывает, – пожала плечами я. – Ничего, до свадьбы точно заживет.

Какое-то время он выжидающе смотрел на меня, потом недоверчиво спросил:

– И все?

– А что еще я должна была сказать?

Его вопрос показался мне странным. Ну не начинать же, право слово, расписывать ему в подробностях, что представляет из себя разрыв связок, или рассказывать, как правильнее накладывать повязку?

– Ну например, что испытала адскую боль, когда повредила ногу, – не задумываясь, принялся перечислять он, – что испытала дважды адскую боль, когда ногу лечили, что пребывание в четырех стенах доставляет нестерпимые страдания, что все друзья и знакомые – неблагодарные предатели, которые не считают нужным позаботиться о тебе в трудную минуту, что из-за всего этого ты не можешь спать по ночам, поэтому помимо прочих лекарств тебе приходится еще и хлестать валериану, что…

– Стоп-стоп-стоп!

Я настойчиво прервала поток словоизлияния, который, кажется, мог продолжаться еще долго. Адриан цитировал список жалоб, не задумываясь; варианты прямо-таки отскакивали у него от зубов. Я деловито потянулась к стопке листов бумаги и чернильному прибору, предусмотрительно оставленным в пределах досягаемости.

– Теперь скажи то же самое, но медленно, – попросила я, макая перо в чернильницу. – Я запишу и буду зачитывать визитерам. В случае, если захочу, чтобы их первый визит оказался и последним.

– Неужели сама не додумаешься? – хмыкнул он.

– До такого разнообразия? Вряд ли. – Я отложила пишущие принадлежности в сторону, освобождая руку, чтобы взять бокал. – И кстати, если на то пошло, то валериана мне не помогает, это проверено. Поэтому я предпочитаю коньяк. – Я напоказ отхлебнула из бокала. – Но валериановый корень у меня все-таки есть, так что если понадобится для той полуодетой девушки, могу немного порошка отсыпать.

– Спасибо, но нет необходимости, – не слишком весело ответил Адриан. – Я уже решил проблему более радикальным способом.

Надеюсь, это не означало, что хладное тело девушки скоро вылетит во двор следом за кофейной чашкой. Вероятнее всего имелся в виду тот факт, что это самое тело в более одетом виде было благополучно отправлено к себе домой, чтобы больше сюда не возвращаться.

Я потянулась к отставленному на время бокалу, он взялся за свой, и мы дружно выпили, каждый свой напиток и по своему поводу.

Два дня спустя состояние ноги уже позволяло мне осторожно ходить, и Кларисса выполнила свое обещание вывезти меня в свет. Она подъехала к гостинице в собственной карете, и мы вместе продолжили дорогу к замку.

– Ты уверена, что это удобно – появляться там без особого приглашения? – спросила я, с удовольствием выглядывая в окошко.

Постоянно меняющаяся картинка доставляла истинное наслаждение после недели вынужденного однообразия.

– Разумеется, – кивнула Кларисса. – Двери замка всегда открыты. Приемы, визиты вежливости, всевозможные деловые контакты. Не забывай, что практически все важные вопросы проходят через шерифа или кого-нибудь из его окружения – налоги, права наследования, охрана, преступность, споры религиозного характера. Так что в замке всегда полно людей. И постепенно он превратился в традиционное место встреч для местного общества. Другое дело, что хозяева замка далеко не всегда могут уделять гостям внимание, это тоже следует учитывать.

В карете мы добрались до места чрезвычайно быстро, тут и пешком-то было недалеко. Проходя через внутренний двор, мы повстречали самого де Оксенфорда. Он поздоровался с нами как будто бы радушно, но в то же время подчеркнуто официально.

– Мисс Лейн, мисс Стабборн. – Приветствие сопровождалось формальным кивком. – Добро пожаловать. Как вы себя чувствуете, мисс Стабборн? Надеюсь, что уже лучше?

– Благодарю вас, намного лучше, – не без удивления ответила я. Вот уж не думала, что шериф окажется в курсе подобных мелочей.

– Рад это слышать. Проходите, располагайтесь. Я вынужден вас покинуть: срочные дела. Найдите в доме мою дочь, уверен, она обрадуется вашему обществу. Мистер Нортфолк и мистер Уоллес тоже там.

Кларисса присела в реверансе, мне это показалось лишним, и я просто слегка склонила голову. Шериф быстро зашагал по направлению к воротам.

– Он всегда такой предельно вежливый? – поинтересовалась я у подруги, провожая де Оксенфорда любопытным взглядом.

– По большей части да, – кивнула Кларисса. – Конечно, многое зависит от того, с кем он разговаривает, – справедливости ради добавила она. – Ну пойдем. Не будем особенно спешить в поисках Лауры, прежде я, как и обещала, покажу тебе сад.