Текст книги "Шпионская сага. История четырнадцатая. Дети солнца. Слуги тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Кристиан не заметил и первых побагровевших бликов, проникнувших на чердак сквозь щели. Лишь только когда чьи-то пальцы начали освобождать руки и ноги от веревок, он, с трудом открыв глаза, поднял голову. Попытался удержаться на ногах, но все равно рухнул, едва его освободили от пут.

Прохлада пола и небольшой гуляющий по доскам сквозняк слегка отрезвили его закипевший мозг. По крайней мере достаточно, чтобы он смог сам подняться, когда спустя какое-то время дверь снова открылась. И сам идти по знакомому уже пути. Ступеньки, дверь, зал. Третий день шел к концу, третий вечер. Впервые за все это время промелькнула мысль, что он уже не ждет помощи и не надеется на нее. Нет, он не потерял веру в Джо и друзей, знал, что те сейчас землю грызут зубами, ища его. Но люди не всесильны… И не всегда добро побеждает зло. Он столько раз испытывал судьбу, выходя из переделок, что рано или поздно лимит его везения не мог не исчерпаться.

– «Дети солнца» приветствуют тебя…

Ему правда уже все равно? Или перегретый мозг просто не воспринимает слова?

– Сегодня тебя ждет третье испытание. Пока что ты подтверждаешь правильность нашего выбора. И мы надеемся, что и сегодня ты докажешь, что достоин предстать перед Отцом нашим, стать тем избранным, кого он приблизит к себе и примет в свое царство вечной жизни.

Голос Анако не вызывал ничего, кроме безразличия. Кристиан старался не обращать на него внимания, пытаясь настроиться, подготовиться. Правда, сам не знал – к чему.

– Сегодня был жаркий день. Я смотрю, солнце сурово обошлось с тобой. Но я готов подарить тебе облегчение вместе с тем, чего ты был лишен весь сегодняшний день.

Следующий звук заставил все же Кристиана выйти из его анабиозного состояния. Повернув голову, он увидел небольшой фонтан, в котором вдруг зажурчала вода. Вода… Кристиан сглотнул застрявший в горле ком, который, разодрав, словно кактус, упал куда-то вниз. В благодетельство Анако не верил. А значит…

Испытание водой.

Прежде чем он успел что-то предположить, его подвели к стоящему рядом с фонтаном креслу, усадив в него, кожаными ремнями закрепили руки вокруг подлокотников. Откинув назад голову, положили ее в небольшое углубление подголовника. Кристиан и мог, и не мог поднять ее. Казалось бы, ничего не удерживало ее, но сил долго держать голову у него тоже не было, и она сама падала на подголовник. Сердце ускорило свой ход, грудь учащенно поднималась. Подсчет свечек в висящем прямо над его головой светильнике помогал отвлечься в ожидании начала.

– Четыре раза Отца нашего проводили через круг палачей, – послышался рядом голос Анако, – которые раз за разом выливали на его голову ушат воды. Не прерываясь, не давая ему возможности перевести дыхание. Но сила и мощь его внутреннего духа помогла ему задержать дыхание и не дать воде заполнить его.

Кристиан не видел, почувствовал, как кто-то встал за его головой.

– Вода может приносить не только облегчение… Через сколько времени ты будешь мечтать об избавлении от нее так же сильно, как ты весь день мечтал о ней самой?

Кристиан не успел даже сообразить, что может иметь в виду Анако, как стоящий за его головой вдруг положил ему на лицо большой плотный платок. Как он сквозь ткань успел увидеть занесенный над его головой кувшин и закрыть глаза? Первая упавшая на лицо влага, и правда, оказалась живительной. Как последовавшая почти тут же вторая. Но уже совсем скоро Кристиан без лишних пояснений сам понял смысл сегодняшнего испытания. Набухший от воды платок никто не собирался убирать с его лица. И вода, уже не в состоянии впитаться в него, искала другие пути. И в какую бы сторону Кристиан ни пытался отвернуть голову, вода находила их, пытаясь попасть в него через нос, уши. В перерывах между кувшинами Кристиан делал быстрые вдохи, пытаясь успеть до того, как очередная порция воды обрушится на лицо. Но пару раз не успел. И сам не понял, как не захлебнулся. Не было времени даже откашляться, потому что водный «аттракцион» работал непрерывно. Намокшая кожа ремней больно впилась в руки, которые вздрагивали, напрягались, сжимались в кулаки каждый раз, когда следовал новый сброс водопада. Вздувшиеся вены, словно натянутые канаты.

«Прошу тебя… Держись…»

====== Глава 7. ======

– Ну, что? – Джоанна появилась в дверях как раз в тот момент, когда Леон спускался по лестнице.

– Если не считать сильной контузии, – Леон замер на нижней ступеньке, прислонившись к перилам, чтобы не мешать другим, – ничего серьезного. Жан сказал, слух вернется.

Новость о взрыве застала его все в том же кабинете за тем же компьютером. Он тут же позвонил Джоанне, но та уже была в курсе, все новостные каналы только об этом и говорили.

– Либо секта просто убрала министра, возможно, опасаясь утечки информации. – Леон почесал затылок, посмотрел на Джоанну. – Либо…

Второе «либо» ни ему, ни ей не нравилось. Если люди из секты узнали про подставу с охранником и поняли, что их пытаются выследить, то это могло еще больше осложнить и без того почти уже отчаянное положение Кристиана. Джоанна отошла и устало села на стоящий у стены диван.

– Третий день на исходе, а мы все там же… – только она знала, каких усилий ей стоит держать себя в руках. Потому что нельзя расклеиваться, потому что сын смотрит, потому что… Просто потому, что она не привыкла опускать руки, пока есть хоть малейший шанс.

– Разговор ничего не дал? – понял Леон, подойдя и садясь рядом с ней.

– Я не узнала ничего нового, кроме того, что мне и так уже рассказал Кастильё-старший. – Джоанна откинулась на спинку. – Я надеялась, что они хоть что-то скажут, что может помочь понять, где искать секту, но… Даже те, кого родным удалось вырвать из секты, не могли ничего конкретного рассказать. Наркотик полностью менял их сознание, и все они закончили свою жизнь в психушке. И все твердили одно и тоже – каждый раз это была церковь.

– Я разговаривал с ребятами Оливье, их поиски пока не дали никакого результата.

– Господи! – Джоанна сжала руки в кулаки и уткнулась в них лбом. – Чтобы проверить все церкви просто в пределах хотя бы пригородов, надо несколько дней! А то и неделю! А у нас осталось два дня! Два!

Она вскочила и подошла к окну. Пока никто не видит… хотя бы на несколько секунд…

– Джо… – Леон остановился за ее спиной, робко, несмело положил руки на вздрагивающие плечи.

– Я в порядке, – она повернулась к нему. – Надо понять, что нам делать. Фактически у нас только завтрашний день. Все испытания Анако проводит по вечерам, что-то вроде ритуала. Значит, если считать, что первые три Кристиан выдержал, завтра он еще будет жив. А вот когда жертвоприношение, мы не знаем.

– Если честно… – Леон вздохнул, прислонился затылком к стене, – я понятия не имею, что нам делать… Мы узнали про секту почти все, кроме главного.

– Ладно, – Джоанна отошла от окна и направилась к двери, – пора забирать Рона из школы. Заодно узнаем, может у него там снова появлялись агитаторы.

Леон молча кивнул и пошел за ней следом.

Он выдержал. Тонул, захлебывался, хрипел.

Он выдержал. Боролся, рвал ремни, пытался скинуть с лица платок.

Он выдержал. Потому что все это безумие перекрывалось ее: «Прошу тебя… Держись…»

Его приволокли на чердак, снова считал ступеньки, теперь уже коленями. Словно мешок, бросили на пол. Он был настолько без сил, что даже связывать не стали. Какое там бежать, просто пошевелиться вызывало жуткую боль. Да и куда бежать…

Шум в голове и в ушах не прекращался, из-за него он так и не смог уснуть. Да еще от ноющих всех мышц тела. Широкие полосы от ремней на руках, кровоподтеки от разорвавшихся под кожей сосудов.

Но он выдержал.

Ночь высвечивала полной луной дорожку на полу, он лежал и смотрел, как лунные зайчики играют на стенах. Наблюдая, как полоска света медленно смещается, понимал, что приближается оно – утро его четвертого дня. Последнее испытание, последняя надежда. На чудо…

Сжав зубы, попробовал перевернуться, преодолевая боль, смог. Смотрел в потолок на светлеющее небо. Если бы была хоть малейшая зацепка, Леон с ребятами уже были бы здесь. Значит… Впрочем, если Анако задумал что-то глобальное, он наверняка побеспокоился о безопасности. Найди иголку в Париже… Жизни не хватит.

Дверь скрипнула, Кристиан даже не повернулся. Тихие шаги, что-то поставили рядом, снова шаги. Хлопнула дверь. Повернув голову, увидел поднос с хлебом и водой. На удивление, съел с аппетитом. Сутки без еды, высосавшее все остатки его энергии вчерашнее испытание сильно ослабили его. А силы нужны. Два дня. Еще два дня. Выстоять. Выдержать.

Отодвинув поднос, прислонился к стене. Впервые без связанных рук смог принять более-менее удобное положение. В датах и днях недели запутался, время отмерялось обратным отсчетом. Что ж, по крайней мере он сделает все для того, чтобы, победив его тело, Анако не смог одолеть его волю.

Заскрежетавший засов нарушил его короткую идиллию. Спокойный взгляд в сторону двери. Кристиан медленно поднялся навстречу вошедшему «балахону», без слов поняв его жест, повернулся спиной, протянул назад руки. Веревка привычно врезалась в запястья. «Балахон» толкнул его в сторону двери. Вроде не вечер…

Но в этот раз, хоть и спустились к дверям зала, но прошли мимо них. Еще одна лестница дальше вниз. Узкая дверь, полумрак подвала. Холод ударил в лицо, окутал обнаженный торс, как бывает, когда открываешь холодильник. «Балахон» втолкнул Кристиана внутрь. За спиной послышались еще шаги.

«Балахон» положил его на песчаный пол подвала, держал, прижав коленом, пока за его спиной что-то происходило. Что – Кристиан не знал, тихие шуршащие звуки ни о чем не говорили. А вот вдруг стянувшая локти веревка более чем. Не сдержавшись, тихонько взвыл, когда через эту вторую веревку протянули еще одну и за локти подтянули руки вверх, чуть не вывернув из плеч. Ноги связали в лодыжках и коленях. Проверив прочность и натяжение веревок, «балахон» поднялся и вышел.

У Кристиана было два варианта. Либо поднимать голову, приподнимая грудь над полом, тогда натяжение рук ослабевало, боль немного утихала и суставы не выворачивало. Но быть в таком положении долго он не мог, ноги начинали дрожать от напряжения. Приходилось давать им отдых, опуская тело на пол, но тогда руки вновь вздергивало вверх, плечевые суставы скрипели, как несмазанная телега. В довершение всего Кристиан почувствовал, что начинает замерзать. Одни лишь брюки мало согревали его.

В какой-то момент, не выдержав напряжения, слишком резко опустился на пол, руки вывернуло так, что от пронзившей тело боли потерял сознание. А может, кто-то там наверху сжалился и решил дать ему отдохнуть…

Рон лежал и смотрел в окно на светлеющее небо. Если бы была хоть малейшая зацепка… Леон и мама уже нашли бы отца. Он видел ее осунувшееся лицо, видел синяки под глазами Леона, знал, что с момента похищения отца они не спали нормально ни одной ночи. Как и он. Просто не говорил. Просто делал вид, что спит, когда мама заглядывала к нему. А он, убедившись, что она ушла, тихонько вылезал из кровати, неслышно спускался вниз и стоял под дверью кабинета, прислушиваясь к их разговорам.

Слышал и про испытания, и про наркотики, и про жертвоприношение. В одну из ночей, в момент очередной полудремы ему приснились огромные дубовые двери, открыв которые, он оказался в круглом зале. Там никого не было и только впереди в самой глубине стоял огромный крест. И вдруг он понял, что тело на кресте шевелится, там живой человек. Медленно подойдя ближе, он замер, потому что это был… отец. Он бросился вперед к нему, но вдруг словно из-под земли перед ним встали две фигуры в серых балахонах, они держали его. Он пытался вырваться, видел, как третий «балахон» подошел к отцу. Тот поднял голову и, заметив его, вздрогнул.

– Нет… – прошептал он, когда в одной руке «балахона» увидел огромный гвоздь, а в другой молоток.

– Нет! – крикнул, вырываясь, когда тот поднес гвоздь к руке отца и замахнулся молотком.

– Нет!!!

Он проснулся в холодном поту, сел в кровати, взял с тумбочки фотографию отца и, прижав к груди, до утра пытался успокоить охватившую его дрожь.

Он переживал эти дни и ночи вместе с мамой, Леоном.

Вместе с отцом.

Вот и сейчас он лежал и думал, о том, что сегодня уже четвертый день. Он знал, что отец сильный, что многое уже пережил, прошел. А потому верил, что он справится, потому что они ищут его. И будут искать до последнего.

Вчера он весь день в школе гипнотизировал часы на уроках в ожидании перемен, чтобы выскочить во двор и высматривать тех парней из секты. Но их не было. Перед этим больше недели они мелькали каждый день, а сейчас, когда они так нужны! Их не было…

Услышав за дверью шум, Рон бросил взгляд на часы. Без десяти шесть. Значит, мама опять не спала… С трудом выждав до семи часов, на которые у него стоял будильник, Рон вылез из кровати. Быстро приняв душ, спустился вниз. Что бы ни происходило, а завтрак для него всегда уже был готов к этому моменту.

– Привет, милый… – мама подошла и поцеловала его макушку.

Сколько же боли в ее глазах. Как же он хочет сказать ей, что все будет хорошо, что отец вернется! Но впервые за всю жизнь сложилась ситуация, когда они не смогли быстро решить проблему. Три дня безрезультатных попыток.

Появившийся на кухне Леон выглядел еще хуже. Мама посмотрела на него и покачала головой.

– Я отвезу Рона в школу и вернусь, – повернулась она к нему. Леон кивнул и присев за стол, устало потер глаза. – А ты сейчас пойдешь и поспишь. Иначе! – прервала она его, готового возразить, – ты не сможешь нормально соображать. А у нас впереди два самых тяжелых дня! – Уже не стесняясь, не выбирая слов, она говорила так, что ее голос звенел все громче с каждым словом. – Два дня, чтобы найти его! Мне нужна твоя светлая голова, твой ум!

Казалось, зазвенела музыка ветра над дверьми. В воцарившейся тишине Рон боялся даже повернуть ложку в тарелке с хлопьями. Леон поднял на маму голову, вдруг кивнул и вылез из-за стола.

– Я за рюкзаком. Я быстро…

Рон вылез следом за ним, выходя из кухни, спиной услышал, как всхлипнула мама. Пока одна, пока никто не видит. Сглотнув комок в горле, вбежал по лестнице. Взяв с кровати рюкзак, задержался около тумбочки, присев на корточки, поправил фотографию отца.

– Пожалуйста… держись…

Месье Лорк, преподаватель химии, удивленно посмотрел на него. Химия была его любимым предметом, но уже второй день подряд он был рассеян, отвечал невпопад. А сегодня провалил свой любимый опыт. Но месье Лорк, словно чувствуя что-то, ругать не стал.

– Иди на место, Рон. Попробуем в следующий раз.

Ребята из класса лишь молча проводили его взглядами. Все знали, кто его отец, да, впрочем, в их школе все были детьми непростых родителей. А потому, наверное, подумали, что тот снова попал в какую-то переделку. Но спрашивать у Рона никто не решался.

На перемене, вместо обеда, он вышел на задний двор и уселся в тени старых платанов. Захотелось просто посидеть в тишине и одиночестве. Смотря сквозь решетки забора на гуляющих людей, он думал о том, что кто-то смеется, ест мороженое возле фонтанов, ловит последние теплые деньки, загорая прямо на газонах. А отец… Где он, что с ним…

Вдруг Рон замер, увидев, как чуть поодаль остановился фургон, который он уже не раз видел здесь на прошлой неделе. Сердце замерло. Ребята из секты вернулись… Спрятавшись в самую тень, Рон тут же убедился в своих предположениях, когда из фургона вышел парень. Тот самый, что пытался подкатить к нему. Судя по его поведению, во двор он заходить не собирался, а явно кого-то ждал. И действительно, почти тут же к нему подошел один из учеников, они немного отошли в сторону.

Не думая о том, что будет делать дальше, просто используя подвернувшийся случай и не желая упускать момент, Рон рванул к забору, быстро взобравшись, опять же спасибо платанам, перемахнул через него. Дверь фургона успел захлопнуть за мгновение до того, как послышались голоса. Приближаясь все ближе и ближе, они, наконец, зазвучали прямо за дверью. Оглянувшись, Рон увидел какой-то брезент в углу, быстро забрался под него. Сердце выстукивало дробь не хуже отцовских барабанов, когда он услышал, как хлопнула водительская дверь, и фургон тронулся с места.

Ехали чуть больше часа, Рон специально посмотрел на часы. Несколько раз вставали в пробках. Значит, если ехать по свободной дороге… Черт, получается, что все это время отец был где-то совсем рядом, в пределах Парижа, уж точно!

Когда они остановились, Рон сидел под брезентом, не шевелясь, пока парень что-то доставал из фургона. Наконец, дверь захлопнулась, шаги постепенно стихли. Рон осторожно вылез из укрытия. Дверь фургона оказалась не заперта. Может, провидение все же повернулось к ним лицом, и это добрый знак?

Рон осторожно вылез и осмотрелся по сторонам. Этот район Парижа был ему незнаком. Фургон стоял возле забора, за которым среди густых платанов и вишен были видны очертания церкви. Рон перелез через забор, пробраться сквозь заросли стоило немалых усилий. Наконец, он вышел на небольшую, заросшую густой травой лужайку. Открывшаяся ему картина идеально подходила для иллюстрации сцены какого-нибудь фильма ужасов. Мрачный вид здания спугнул бы кого угодно, только не Рона. Он чувствовал, что он сейчас, как никогда, близок к отцу.

Рон потянулся к телефону, чтобы сделать несколько фотографий и отослать их матери. Но тут центральная дверь заскрипела. Отступать Рон не собрался, а потому шмыгнул вбок, под кронами деревьев быстро добежал до какой-то двери. Она оказалась не заперта, и, прежде, чем из центрального входа вышли, Рон успел прошмыгнуть внутрь здания.

Какое-то время привыкал к темноте, заодно пытался успокоить колотящееся сердце. Шпионские гены не пропьешь, первым делом перевел телефон на виброрежим, заодно убедившись, что в церкви он не ловит. Ну, по крайней мере там, где он сейчас находился. А находился он в конце длинного темного коридора. Понимая, что рискует быть обнаруженным, если останется здесь, Рон быстро, но тихо, преодолел коридор. И очень вовремя, потому что, едва он достиг конца коридора, как на лестнице, идущей сверху, послышались голоса. Быстро нырнув под лестницу, Рон замер.

– Через полчаса как обычно в зал. Все уже готово.

– Хорошо.

Сердце продолжало бешено стучать. Какой зал? Что готово? Рон осторожно выглянул, никого не было. Быстро поднявшись по лестнице, мелкими перебежками пытался найти хоть что-то, напоминающее вход в зал. Но вместо этого, проплутав все по одному и тому же этажу, несколько раз поблагодарив Бога, что ни на кого не наткнулся, Рон вдруг вышел к какой-то двери, за которой слышался легкий гул. Осторожно приоткрыв дверь, заглянул за нее. И понял, что оказался на галерее, находящейся над огромным залом, очень похожим на тот, что он видел во сне.

За спиной послышались шаги. Рон быстро прошмыгнул в дверь, слившись со стеной, замер, наблюдая за происходящим внизу. Огромная дубовая дверь в зал вдруг открылась.

Соленый вкус крови на прикушенных губах. Чтобы сдержать крик. Отец…

Кристиан не знал, сколько времени он был без сознания, в себя пришел от холода. Губы окоченели, зубы откровенно стучали друг об друга. Они решили его заморозить здесь? Анако вроде упоминал испытание огнем.

Едва Кристиан подумал об этом, как дверь заскрипела. Тихие шаги приблизились к нему и, как он не готовился, а не смог сдержать вскрик, когда перерезали веревку, на которой он был подвешен, и он упал на пол. Острая боль пронзила все тело от плеч и вниз, заставив даже забыть о холоде.

Прийти в себя не дали, подняв на ноги, почти поволокли, потому что идти сам не мог, ноги не слушались, замерзнув до такой степени, что отказывались двигаться. В этот раз маршрут был немного другой, но Кристиан знал, что приведет он все туда же. Двери привычно распахнулись перед ним. Жар от горящих факелов обдал окоченевшее тело.

Он сразу увидел место сегодняшнего испытания – прямоугольное возвышение прямо в центре круга, – правда, не мог понять, как оно может быть связано с испытанием огнем. И в чем вообще может заключаться такое испытание.

– Сегодня решающий день…

Кристиан поднял глаза на голос. Анако медленно подошел к нему.

– Решающее, последнее испытание. Воздух, землю и воду ты одолел. Остался огонь. Он начало и конец всего в этом мире, всего живого и неживого. Он причина и следствие. Он – все… Он везде. И вокруг нас и… внутри…

При последнем слове Анако Кристиана схватили за руки и потащили к возвышению. Он даже не сопротивлялся. И сил не было, и смысла не видел.

– Я смотрю, ты немного замерз, – усмехнулся Анако, – ничего, сейчас согреешься.

Вдруг, откуда не возьмись, появились широкие кожаные ремни, которыми четыре «балахона» резво закрепили руки и ноги Кристиана. Не собираются же они сжечь его тут… Кристиан старался успокоить дыхание, успокоить заколотившееся в груди сердце.

– Заодно проверим, – совсем рядом с ним зазвучал голос Анако, тихо, так, что его мог слышать только Кристиан, – насколько хорош наш новый рецепт согревающего зелья.

Ничего не понимая, Кристиан повернул голову в сторону Анако и вдруг в тени ниши за его спиной увидел очкарика. Того самого, чью фотографию положил в Досье по секте, чувствуя, что тот не последнее лицо в ней. Значит, он был прав…

Но тот же химик. Что он делает здесь сегодня? И почему появился только сейчас? Ответ на свой вопрос Кристиан узнал, точнее, почувствовал почти сразу же, как он подумал об этом. Анако незаметно протянул руку и нажал какой-то рычаг на боковой поверхности возвышения. Кристиан вздрогнул, почувствовав, как в его плечо что-то укололо, словно выскочила игла.

Черт… Очкарик химик… Все эти братья и сестры ведут себя так, словно… Черт! Как же он не догадался об этом раньше! Они же просто накачаны наркотиком!

Анако улыбнулся и, отойдя от возвышения, сел в тут же поставленный для него стул.

Кристиан же понял, что пройдет немного времени, и он начнет гореть. Именно гореть. Изнутри. По всей видимости, ему только что вкололи нечто, что и станет для него испытанием. Испытанием огнём.

Кристиан посмотрел вверх на висящий прямо над ним светильник. Но если бы он немного повернул голову в сторону, то, возможно, разглядел бы наверху на галерее сжавшуюся детскую фигурку, которая, замерев, не могла отвести взгляда от происходящего внизу.

При первых же признаках внутреннего пожара Кристиан закрыл глаза и сжал кулаки.

====== Глава 8. ======

– Что значит, не вернулся в класс после перемены…? – Джоанна не верила своим ушам.

– Мадам Рокье… – месье Гули, учитель математики, растерянно смотрел на нее. Он уже получил нагоняй от директора за исчезновение Рона Рокье, которое грозило обернуться для школы грандиозным скандалом, учитывая должность его отца. Но не меньший скандал грозил учителю прямо сейчас от стоящей перед ним женщины.

– Что значит… не вернулся!? – голос Джоанны набирал стальные обороты, подтверждая опасения учителя. – Почему вы сразу не позвонили мне!?

– Мадам Рокье… – учитель уже начал думать, что лучше бы директор пристрелил его на месте. – Я встретил месье Лорка на перемене, и он сказал, что Рон последние два дня очень странно себя ведет. Я и подумал, что, может… он заболел и домой пошел…

– Домой!? А рюкзак!? – Джоанна отказывалась верить в реальность происходящего. – Вы, что, не видели, что в классе остался его рюкзак!?

– Рюкзак ребята нашли… уже после уроков, на заднем дворе школы…

– Хорошо, даже если так. Почему вы и тогда мне не позвонили!?

– Мадам Рокье… – может, самому застрелиться… – Я подумал…

– Вы подумали?! Чем!? – Джоанна сжала в руках ключи от машины, выхватив из рук учителя рюкзак Рона, который он все это время держал, развернулась и быстрым шагом пошла к машине. Прежде чем сесть, повернулась к учителю. – А теперь лучше подумайте, где будете работать! И, если не дай Бог, с Роном что-то случится…

Звук хлопнувшей двери, словно выстрел, оглушил учителя. Тот вздохнул и, развернувшись, пошел к зданию школы. Собирать вещи.

– Леон!

Не заметив затормозившую в сантиметре от ее правой двери машину, Джоанна закричала в трубку, едва там раздалось сонное «да» Леона. Она не стала его будить, когда утром вернулась домой. Поправив покосившийся плед, сама села к компьютеру, снова и снова анализируя, сопоставляя то, что у них было. Ее не покидало ощущение, что Кристиан где-то совсем рядом, но вместе с тем липкий страх окутывал ее сердце, противно шипя в ухо: «два дня… два дня…». Впору было поддаться покатывающему отчаянию, потому что к моменту, когда пришло время забирать Рона из школы, она снова не продвинулась ни на шаг.

– Леон! Рон исчез!

– Как исчез!? – Леон мгновенно проснулся.

– Из школы. Примерно в районе четырех часов. Вышел на перемену и не вернулся. Я боюсь, что он снова увидел тех ребят из секты. И решил за ними проследить.

В трубке послышался грохот, шум, пару слов Леона характерного содержания.

– Он с телефоном? – Леон, наконец, вернулся к ней.

– Да. По крайней мере, в рюкзаке его нет.

– Хорошо. Скинь мне его номер, попробую пробить.

– Лови.

Джоанна выключила телефон, скинула Леону номер Рона и, не обращая внимания на ограничение скорости, прибавила газу. Если все так, как она думает, она не удивлена, Рон достойный сын своего отца. Но теперь сердцу болеть за двоих. Она сейчас надеялась лишь на благоразумие Рона, что тот не полезет в одиночку против толпы, а попытается как-то выйти на них.

Словно остолбенев, Рон наблюдал за происходящим внизу. Увидел, как к отцу подошел человек характерной восточной внешности, что-то говорил ему. Слов было не разобрать. Отец лишь молча смотрел на него. Даже отсюда Рону было видно, что отец вымотан и измучен этими тремя днями. Но все равно прямая спина, высоко поднятая голова. Во всем облике отца было то, что Рон обожал в нем, в чем всегда хотел быть похожим на него, – сила. Сила духа, сила правды, сила жизни. Жить до последнего так, чтобы не было стыдно ни за одну прожитую секунду.

Рону стоило немалых усилий, чтобы не выйти из тени, не податься вперед. Особенно когда отца вдруг потащили к странному возвышению посреди круга, положили на него и закрепили руки и ноги ремнями. Что они собираются делать с ним?!

Мужчина снова подошел к отцу, что-то сказал. Отец молча повернул к нему голову и вдруг вздрогнул. Рон не понял, что произошло. Перестав дышать, он наблюдал за отцом. Тот лежал, смотря куда-то в потолок. Вдруг руки его сжались в кулаки, он закрыл глаза. Какое-то время лежал неподвижно, лишь грудь учащенно поднималась. Первый стон, такой непривычный для отца звук, долетел до Рона всего через несколько минут. Отец прикусил губы, пытаясь удержать в себе вырывающиеся звуки. Рон видел, как с каждой секундой тело отца все больше и сильнее напрягалось, словно его распирало изнутри, словно внутри что-то заполняло каждую его клеточку, искало все новые и новые пути, проникало в вены, било в виски, разрывало мышцы. Рон впервые своими глазами видел боль. Дикую, растущую, набирающую обороты, заполняющую каждую клетку. Он видел, как отец пытался контролировать себя, свое тело. Кусал губы в кровь, сдерживая рвущийся из него крик, бился в судорогах, натягивая ремни на руках и ногах, сжимая кулаки. Боль металась внутри него, ища выход. И нашла.

Первый крик отца чуть не оглушил Рона. Он сел на корточки и обхватил голову руками. Но даже его бешено бьющееся сердце не могло заглушить крики. Все сильнее зажимая уши руками, он все равно слышал их. Когда крики перешли в хрипы, Рон нашел в себе силы подняться и посмотреть вниз. Отец все лежал на возвышении, его тело вздрагивало. Даже с такой высоты Рон видел стекающую по его рукам кровь. Боль заставляла его так натягивать ремни, что те впивались в кожу и резали ее, словно ножи. Рон видел напрягшиеся мышцы рук, натянутые, словно канаты, ноги. Только сейчас он понял, что эти люди каким-то образом вкололи ему наркотик, который и повлек для него этот ад.

А мужчина спокойно сидел на стуле и наблюдал за мучениями отца, улыбаясь при каждом его крике. Сидящие на лавках люди в серых балахонах молча наблюдали за всем.

Вдруг наступила тишина. Рон вздрогнул и вернулся взглядом к отцу. Он молча лежал. Не бил кулаками по возвышению, не закидывал голову, не рвал ногами ремни. Просто лежал, закрыв глаза. Рон задрожал. Мужчина поднялся и подошел к возвышению, жестом подозвал кого-то. К нему тут же подошел еще один, худой, в очках.

– Братья и сестры! – вдруг так громко, что его услышал даже Рон, сказал первый мужчина. – Вы все видели, как праведный огонь окончательно прогнал дьявола из этого человека! И теперь, чистый от грехов и пороков, он готов предстать перед Отцом нашим! Приближается святой для нас момент! С первыми лучами солнца мы поклонимся Отцу нашему и будем молиться о том, чтобы он принял нашу жертву и послал нам свое благословение!

С первыми лучами солнца!? Рон вздрогнул. Значит, жертвоприношение на рассвете? Всего через несколько часов?! Он вытащил телефон. Глухо. Не ловит. Снова посмотрев вниз, увидел, как отца освободили от ремней и сняли с возвышения. Он был без сознания. Но «балахоны» это мало трогало. Его поволокли к выходу. Рон в свою очередь рванул к двери. Он не знал, что будет делать. Но точно не сидеть на месте. Страх отошел куда-то на задний план. Крики отца, все еще звенящие в ушах, вели его сейчас. Вывели с галереи, по незнакомой лестнице привели этажом выше. Услышав шаги, Рон спрятался за какую-то портьеру. Около него остановились. Слегка отодвинул ткань, Рон невольно вздрогнул, потому что прямо напротив его глаз было лицо отца, так близко, что он бы смог дотянуться до него рукой. Два «балахона» держали его за подмышки, голова его упала вниз, он был без сознания. Рон видел морщинки на его лбу, разорвавшиеся под кожей сосуды, кровоподтеки на губах.

– Значит, его как всегда, на чердак, пусть полежит, отдохнет, он нужен нам в нормальном виде, – послышался голос, – в зале он должен быть к четырем утра. Мы пока все приготовим.

«Балахоны» молча кивнули и поволокли отца дальше. Чердак… Они держат отца на чердаке. Но где его искать? Едва за портьерой наступила тишина, как Рон выскочил из-за нее. Разумеется, отца и «балахонов» уже и след простыл. Все, что он знал, что его понесли куда-то вправо. Добежав до конца коридора Рон замер и отчаянно ударил кулаком по стене. Коридор расходился в две стороны. Пока Рон думал, куда ему повернуть, слева раздался шум. Выход был один – направо, назад он бы не успел спрятаться. Не теряя времени, Рон побежал. И вскоре в очередной раз поблагодарил провидение, поверив, что оно, и правда, повернулось к ним лицом, потому что выбранный им путь привел его к металлической лестнице, ведущей куда-то наверх. Проследовав по ней, Рон оказался под большим люком. Подняв его, вылез наверх и оказался на крыше. Отсюда найти чердак будет просто. Главное, не скатиться вниз. Лететь, конечно, недалеко, но достаточно, чтобы сломать шею. Пригнувшись, чтобы его не было видно с земли – мало ли кому захочется выйти воздухом подышать – Рон мелкими перебежками передвигался от одних окон к другим, вглядываясь в находящиеся внизу помещения. Даже осмотрев таким образом почти две трети крыши, он не отчаялся, а продолжал свои поиски.