Текст книги "Шпионская сага. История четырнадцатая. Дети солнца. Слуги тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Дети солнца приветствуют тебя…

Снова подобно разозленной пчеле игла больно вонзилась теперь уже в плечо. Какой Менделеев придумал эти парализаторы? Эффект моментальный! Вот где бы Рону было раздолье.

РОН! Мысль о сыне была последней, которая мелькнула в его сознании, прежде чем в голове наступила такая же темнота, как и в фургоне. Как тот медленно выезжает за ворота, Кристиан уже не слышал и не чувствовал. Накрытый видавшим виды мешком, он не был замечен и скучающей на выезде охраной.

Обязательно! Обязательно приехать сюда еще раз! Эта мысль стучала в висках Рона подобно копытам лошади, из седла которой он вылезал с огромной неохотой. А еще поговорить с отцом насчет полноценных занятий. Рон замер возле палатки, у которой последний раз видел отца. Наверное, тому надоело сидеть, и он пошел пройтись. Рон набрал его на телефоне. Первые три гудка он все еще улыбался под властью полученных впечатлений. Следующие три гудка встревожено вслушивался. Когда набор номера отключился, Рон уже торопливо шел по тропинке. Уехать отец не мог, даже если бы случилось что-то серьезное, он бы подошел, прервал занятие, забрал бы его.

Рон остановился. Машина стояла на месте. Отца не было. Странный, нехороший холодок залетел в сердце. Рон снова достал телефон, повтор набора. Знакомый звонок прозвучал где-то совсем рядом. Обойдя машину, Рон замер. Медленно наклонившись, поднял с земли телефон отца. Тут же, почти у самых колес, лежали ключи. Рон, конечно же, знал о характере работы отца. Помнил и замок Дракулы, и Пакистан. Отец всегда был «под прицелом». Не поднимаясь, Рон осмотрелся. Заметил и притоптанную траву, и свежие следы шин, и… что это там блеснуло под корягой? Осторожно, чтобы ничего не испортить, дошел до дерева.

– Мам… – держа в руках шприц, Рон с дрожащим сердцем ждал, когда мама ответит, пока не представляя, как ей скажет, что… – Мам, ты только…

– Что с отцом? – мама, казалось, все поняла по интонации его первых же слов.

– Его похитили…

Странный запах ударил в нос. Он был и знаком, и незнаком одновременно. Где-то он уже его встречал, но фоном, не заостряя внимания, а потому никак не мог вспомнить – где. Веки пока еще не слушались, но тело понемногу отходило от вынужденного сна. Было даже не жарко, скорее, душно. Но стекающие по груди капли пота он все же отнес к последствиям уколов, отходняк от которых чем-то напоминал ломку после наркотиков.

Кристиан медленно поднял голову, затылок коснулся чего-то прочного, шершавого. Стянутые веревками руки тут же нащупали характерную неровность деревянного столба.

Дети солнца… Значит, он не ошибся в своих подозрениях и предположениях насчет этих ребят, если они так быстро сориентировались. Открытым оставался вопрос причин его нахождения здесь. Кстати, где именно?

С трудом, но удалось открыть глаза. Широкие балки, через которые проникал тусклый свет, деревянные перекрытия, уходящие высоко вверх, словно лестница в небо, подпирающие их столбы, к одному из которых он и был привязан. Скользнувший по стенам взгляд разглядел более чем аскетичную обстановку. Длинная дубовая скамья у одной из стен да несколько узких полок на другой составляли всю меблировку комнаты. Когда взгляд остановился на еще одном находящемся здесь предмете, память тут же сопоставила его с запахом.

Какого…? Кристиан смотрел на крест на одной из стен комнаты. Неужели логово этих ребят… Церковь?

Дверь скрипнула, тихие шаги за спиной медленно приближались.

====== Глава 4. ======

Рон сидел, прислонившись к машине, и вглядывался в другие, проезжающие мимо. Все ждал синий мамин Порше. Услышав «его похитили», она велела Рону никуда не отходить от машины, никого к ней не подпускать и ждать ее. Крутя в руках отцовский телефон, Рон думал о том, что могло произойти. Отец никогда не распространялся о подробностях своей работы, но и сверхтайны из нее тоже не делал. В последнее время единственное, что могло привлечь к нему внимание «нехороших ребят», как называл таких людей дядя Макс, это свежая история с листовкой, подсунутой ему в школе. Неужели все это гораздо серьезнее, чем обычная секта, как ему показалось вначале. Рон вдруг вспомнил и обеспокоенность отца, когда тот нашел листовку, и тучки на его лице, когда он ему сегодня рассказывал про парней в школе. Неужели отца похитила секта? Но зачем?

Мозг думал, анализировал, руки вертели телефон, взгляд скользил по проезжающим мимо машинам. Рон даже не сразу обратил внимание на затормозивший неподалеку Рено. Лишь когда из машины выскочил Леон, и тут же со стороны пассажирского места вышла мама, он встрепенулся, встал. Когда Леон и мама подбежали к нему, к ним подъехала еще одна машина – белый фургон с характерной полицейской символикой. Появившийся из нее высокий мужчина быстрыми шагами подошел к ним.

Рон посмотрел на маму, она вдруг порывисто обняла его. Рон знал, сколько всего маме уже пришлось пережить, из скольких переделок ждать отца, сколько раз почти хоронить его. Но каждый раз он возвращался.

– Мы найдем его. Он вернется. – Рон и сейчас был в этом уверен. Какой бы сильной не была мама, как бы ни держалась, Рон знал, как тревожно бьется ее сердце, снова болит за отца.

– Конечно, найдем… – она провела рукой по его волосам, поцеловала.

– Привет.

Рон отпрянул от матери, и они одновременно повернулись на голос. Мужчина из фургона подошел к Леону.

– Значит, смотри, Поль. – Леон огляделся, прикидывая, с чего начать. – Пусть ребята прочешут все вокруг машины, снимут слепки со следов протектора на дороге.

– Судя по следам, – мужчина присел на корточки возле бороздок на земле, – это был фургон примерно как наш, может, даже крупнее. – Он тут же жестом подозвал к себе кого-то, к ним направились двое парней с чемоданчиком. – Займитесь этим, – скомандовал мужчина, едва они подошли к нему. Коротко кивнув, те склонились над дорогой.

– Вот… – Рон протянул мужчине шприц. – Я держал его за ободок, чтобы не стереть отпечатки, если они есть.

Мужчина удивленно приподнял брови.

– Не забывай, чей он сын, – усмехнулся Леон.

– А вот с этого можно будет что-нибудь нарыть, – мужчина бросил шприц в тут же подставленный другим его человеком пакет, приподнял его, рассматривая. – Там даже остались капли содержимого на стенках. – Вик! – позвал он кого-то, из машины высунулась кудрявая, словно барашек, голова, паренек выскочил и быстро подошел к ним. – Сейчас сделай экспресс-анализ и потом более подробный уже в лаборатории.

«Барашек» кивнул и отправился с пакетом обратно к фургону. Ребята, копошащиеся на земле, позвали Поля, и тот пошел к ним.

– Надо выяснить, что у них тут с камерами, и есть ли они вообще… – Леон внешне был спокоен, но покусывание губ выдавало его волнение.

Рон знал, что за глаза в Управлении Леона называли «верным Санчо», но тот не обижался, скорее даже гордился этим прозвищем. Рон видел, что Леон сейчас переживает за отца не меньше его и мамы.

– Уже.

К ним подошел мужчина примерно возраста отца.

– Мадам Рокье, – протянул он руку матери.

– Оливье Калье, глава службы безопасности, – представил его Леон.

– Месье Калье, – мама пожала протянутую руку.

– Ты уже проверил камеры? – обратился к нему Леон.

– Да. – Оливье кивнул, но на его лице не было видно удовлетворения. – Они у них, конечно, есть, но самая ближайшая отсюда, – он показал рукой в сторону одной из конюшен, – там. И я сильно сомневаюсь, что мы что-нибудь увидим на ней, слишком далеко.

Леон согласно закивал головой, вздыхая.

– Но я все равно велел ребятам снять записи, попробуем. А вдруг…

– С такого расстояния мы сможем максимум увидеть, на какой машине его увезли. Но Поль и без камер это скажет.

– Коневоз Рено, достаточно преклонного возраста, белого цвета. – Поль подошел к ним.

– Ты волшебник? – уставились на него одновременно Леон и Оливье.

– Я эксперт, – сухо ответил Поль. – В следах от колес ребята нашли следы осыпавшейся белой краски и ржавчины, а по рисунку протектора вычислили шины. Это старая модель, их выпускают исключительно для коневозов Рено.

– Надо выяснить, есть ли такие на данной ферме, на соседних и вообще, много ли их зарегистрировано в Париже. – Леон кивал головой в такт своим мыслям.

– Не пустая ли трата времени? – покачал головой Оливье. – Похитители могли пригнать машину с собой издалека.

– Нет, они торопились, и использовали машину, которую быстро смогли найти именно здесь, в Париже.

Все, в том числе и мама, обернулись на голос Рона.

– Это секта. Секта похитила отца.

– А ты откуда знаешь? – Леон подошел к нему ближе.

– Они ходили у нас в школе, листовки свои раздавали. Отец позавчера нашел у меня, расспрашивал. На первый взгляд, обычная секта, но думаю, все гораздо серьезнее, если они за пару дней состряпали похищение. – Рон переводил взгляд с одного слушателя на другого, они же все стояли, раскрыв рты от удивления.

– Парень, с такой соображаловкой тебе по стопам отца идти. – Поль шокировано покачал головой.

Рон посмотрел на маму. Ей, конечно, еще одного источника нервотрепки только не хватало. Всю жизнь за отца переживала, еще и за него теперь? Но Рон знал, если бы он захотел стать, как отец, мама бы и слова против не сказала.

– Нет, я в медицину или в экспертизу хочу пойти, – посмотрел он на Поля, – а можно посмотреть, как делают анализ?

Поль кивнул и, приобняв Рона за плечо, повел в сторону фургона.

Отлучившийся Оливье вернулся буквально через несколько минут.

– Я поговорил с ребятами на въезде, – посмотрел он на Джоанну и Леона, – они вспомнили белый коневоз. Он повернул на юг в сторону Орлеана. Хотя это еще ничего не значит, – задумчиво кусал губы Оливье, – сейчас чуть ли не треть трасс на ремонте, они могли просто выбрать объездной путь, а поехать на самом деле куда угодно.

– Значит так. – Леон посмотрел на коллег. – Ребята Поля занимаются анализом найденного. Оливье, можешь пробить все коневозы Рено, зарегистрированные в Париже и в ближайших окрестностях? – Оливье кивнул и направился в сторону своей стоящей неподалеку машины. – Ну, а мы с тобой… – Леон повернулся к Джоанне, подойдя ближе, взял ее за руки…

– Мы найдем его. – Джоанна была спокойна и уверена, потому что знала, только так можно найти Кристиана. – Но для этого нам надо узнать про эту секту все. Все, что только возможно, до мелочей. Чтобы понять, с кем мы имеем дело, и какие сюрпризы они могут нам подкинуть. Я чувствую… они не просто так его похитили, – и, высвободив свои руки, Джоанна направилась к машине Кристиана.

Леон смотрел ей вслед и не мог не согласится. Опыт подсказывал, что, если бы Кристиана хотели просто убрать с дороги, не стали бы похищать, светиться, просто перерезали бы тормоза или нож в спину всадили. А тут ребята конкретно заморочились. Значит… он им нужен для чего-то другого. И уже выясненное про эту секту заставляло сердце Леона холодеть при одной только мысли, для чего им мог понадобиться Кристиан. Он тряхнул головой и направился в сторону своей «старушки».

Джоанна села в машину и замерла руками на руле. Его запах витал вокруг нее. Она найдет его. Они найдут его. В этом она была уверена. Главное… не опоздать…

Соседняя дверь хлопнула, Рон посмотрел на нее. Ничего не сказав, Джоанна завела машину и вырулила следом за Леоном. Фургон экспертов пристроился за ней.

Кристиан вслушивался в тихие шаги за спиной, но головы не поворачивал. Изменить ситуацию он не может, остается принять. Нескольких минут в сознании наедине с собой хватило, чтобы понять – его похитили не для того, чтобы просто держать на этом чердаке. Ребята им, судя по уже выясненному Леоном, попались серьезные, такие проблемы решают четко и решительно. Помеха на дороге? Убирают недрогнувшей рукой. Тугой кошелек? Приберут к рукам любым способом. Потерявшийся в жизни человек? Тупых исполнителей лишних не бывает.

Но вот зачем им он? То, что он мог стать для них хорошей такой занозой в заднице, Кристиан признавал без ложной скромности. Тогда почему не убрали сразу… Черт… Жаль, что они с Леоном пока мало накопали про этих ребят. Знай он больше, может, и понял бы уже их замысел.

Шаги замерли за спиной. Чье-то дыхание обожгло ухо.

– Добрый день, месье Рокье.

Голос был из разряда тех, что, несмотря на свою вежливость и вкрадчивость, моментально обдают холодом, словно тебя засовывают в морозилку. Молчать некрасиво, но Кристиан решил пока занять выжидающую позицию.

– Мои ребята были не слишком грубы? – Кристиан затылком чувствовал змеиную улыбку, которой голос был пропитан насквозь. – Я боялся, что вы откажетесь от нашего приглашения, поэтому пришлось настоять. Ничего, скоро отпустит. И поверьте, те укольчики вам покажутся комариными укусами. Отдохните пока… пару-тройку часиков. Как только на небе зацветут вишни, за вами придут. Еще немного и вы все поймете… Одно могу вам сказать уже сейчас. Вам уготована честь стать не просто гостем Отца нашего, а приблизиться к нему так близко, как многие наши братья только мечтают…

Шаги снова зашуршали за спиной, теперь уже удаляясь. Хлопнула дверь. Кристиан мог бы решить, что с ним разговаривал сейчас совершенно безумный человек, учитывая зашкалившую бредовость его слов, но то, что он уже знал про этих ребят, открывало нерадостную перспективу. В отношении него у них был план. Холодный, четкий, расчетливый. И более чем трезвый.

Когда в щелях балок потолка Кристиан увидел окрасившееся в бордо заходящим солнцем небо, он понял, о каких вишнях говорил голос. Тут же щелкнул засов. На этот раз слов не было. Двое в мешковатых серых балахонах, подпоясанных бечевкой, и в шапках, полностью закрывающих лицо, только глаза и были видны, молча подошли к нему и отвязали от столба. Цепкие, словно клешни краба, руки схватили за локти. Но Кристиан даже не пытался вырваться. А смысл?

Все время пока спускались, Кристиан считал ступеньки. Это помогало отвлечься от совсем нерадостных мыслей и отгонять проникающее в сердце нехорошее предчувствие. Сердце никогда не обманывало его. Он пока не понимал, что происходит, лишь чувствовал – этот вечер ответит, если не на все его вопросы, то на один точно – зачем он здесь.

Его подвели к огромным дубовым дверям. Когда они распахнулись, то Кристиан невольно зажмурился. От неожиданности. И от немереного количества факелов, которые были везде: на стенах, в полу, в руках почти половины находящихся в комнате людей. Хотя комнатой это было сложно назвать. Огромный круглый зал с расставленными, как в театре, лавками. В центре круг, который эти лавки, подобно кольцам на бочке, опоясывали, уходя вверх. Высокие узкие окна почти под самым потолком. Свисающие на железных цепях светильники, состоящие из множества свечек. Напротив двери что-то высокое, судя по очертаниям, мощное, в настоящий момент закрытое плотной тканью.

Лавки были полностью заняты людьми, такими же серыми бесформенными балахонами, как те, что пришли за ним. Он много всего видел в жизни, но сейчас ему было откровенно жутковато. Десятки, если не сотни, глаз посмотрели на него сквозь свои щелочки, когда его ввели в зал. Дверь со скрипом закрылась за спиной.

Его провели в центр круга и вдруг отпустили, оставив стоять. Он не был связан, мог свободно двигаться, но знал, как знали и те, что так спокойно оставили его тут, – бежать ему некуда.

– Дети солнца приветствуют тебя…

Снова тот же голос, что и днем. И снова он не стал оборачиваться. Шаги приближались. Тут же, словно из-под земли, перед ним появился дубовый стул, чем-то смахивающий на трон, два «балахона» поставили его прямо напротив него и, отойдя на пару шагов, замерли, словно статуи.

Спертый, пропитанный горящим маслом воздух вокруг него пришел в движение.

– И возносят хвалу Богу Солнца нашего за то, что снизошел к нам и послал тебя, – голос обрел обличие и остановился напротив него, смотря прямо в глаза, – чтобы через тебя мы приблизились к нему и смогли в очередной раз подтвердить свою преданность и верность ему.

Кристиан сразу узнал и эту улыбку, и это раскосый разрез глаз. Мануко Анако. Мечта всех детекторов лжи, пострадавший от продажных французских чиновников честный бизнесмен и… глава этого сборища фанатиков. Но Кристиан знал – только обладая холодным, расчетливым умом и имея четкую цель, можно держать в руках толпу, контролировать ее, чтобы она делала именно то, что нужно.

Едва он замолчал, как по рядам балахонов с глазами пробежала волна, благоговейный шепот эхом взлетел к потолку, зазвенев цепями светильников. Анако сел на «трон» и посмотрел на Кристиана.

– Скептический взгляд твой, – эту змеиную улыбку видел только Кристиан, и он прекрасно понимал, что среди всего этого бреда скрывается истинная цель господина Анако, которую задурманенные мозги его «братьев» и «сестер» не слышат, не видят, не воспринимают, – говорит о том, что ты не до конца понимаешь, какая честь выпала тебе. В мире миллионы людей, но лишь избранным Отец наш позволяет приблизиться к себе, дает шанс вырваться из плена дьявола, очиститься и стать одним из тех, кому открывается истина.

Его тошнит от пропитанного благовониями воздуха? От голода? Или от речи господина Анако? Кристиан старался не обращать внимания на позывы организма, пытаясь среди словесного поноса японца выловить суть.

– На закате лета, в последний его день, когда Солнце начинает новый круг, Отец наш спускается к нам…

Последний день лета… Тридцать первое августа. Через три дня!

– Чтобы в очередной раз принять от нас подтверждение верности и преданности ему. Святой для каждого из здесь присутствующих день…

Твою ж мать… Промелькнувшее в голове «озарение» не понравилось Кристиану.

– Когда наше братство преподносит Отцу нашему подарок – очередного вырванного из рук дьявола грешника…

Что за черт побери средневековье какое-то!

– Святой праздник… – Анако сделал паузу, в зале воцарилась тишина, Кристиану казалось, что каждый из этих балахонов слышит, как бьется его, Кристиана, сердце, потому что он вдруг понял, что это… – День великого жертвоприношения…

Ептить… Взгляд пробежался по неподвижно сидящим братьям. Да… обращаться к здравомыслию этих безумцев все равно, что лить воду сквозь сито. Результат одинаковый. Анако же продолжал улыбаться. И Кристиан, наконец, понял его замысел. Не просто убрать с дороги того, кто может помешать его истинным планам, а сделать это руками одурманенных им фанатиков, завуалировав под жертвоприношение. Убийство под маской религиозного ритуала.

– Но Отец наш должен остаться доволен нашим выбором. А потому мы должны убедиться, что ты действительно достоин предстать перед ним, – улыбка исчезла с лица Анако. – Четыре ступени расставания с дьяволом. Четыре испытания. Четыре стихии, которые держат в цепях твою душу. Мы освободим ее, чтобы ты предстал перед отцом нашим чистым и открытым для его благословения.

Анако дал знак, Кристиан почувствовал, как к нему подошли вплотную и замерли за спиной.

– Воздух. Земля. Вода. Огонь. Именно с очищения твоего дыхания мы и начнем, чтобы, обновленное, оно дало тебе силы для следующих испытаний.

Кристиан вдруг услышал звон упавших на пол цепей, его руки тут же завели за спину.

– Четыре раза дьявол пытался задушить Отца нашего, одевая на его голову наполненный искушениями, соблазнами и пороками мешок. Раз за разом увеличивая время и затягивая веревки, пытался сломать его волю и веру. Но потерпел поражение. Сможешь ли ты так же достойно пройти первую из стихий?

Кристиан молчал все время, пока металлические оковы обвивали его руки, грудь, шею. Он не представлял, что мог придумать этот расчетливый мозг, но выбора у него нет – надо. Надо пройти. Он все же надеялся, верил, что Леон и ребята попытаются его найти. Судя по словам Анако, у них четыре дня, за которые он должен попытаться выжить.

Плотный холщовый мешок набросили на голову со спины, от неожиданности вздрогнул. По скрежету и движению цепей понял, что его поднимают к потолку ногами вверх и головой вниз. Несколько секунд свободного висения вниз головой, однако, не вводили его в заблуждение, что этим все и ограничится. И хотя дышать в мешке с каждой секундой было все тяжелее, Кристиан понимал – в их понимании испытание совсем в другом.

Даже сквозь мешковину до него вдруг долетел пока еще еле ощутимый запах. Адская смесь даже на таком расстоянии вызывала спазмы горла и сильное головокружение, до кучи подпитанное висением вниз головой. Вдруг цепи пришли в движение, и Кристиан почувствовал, как его медленно опускают вниз. Когда мешок на голове распахнулся, Кристиан увидел внизу огромный средневековый чан, в каких ведьмы варили свои зелья. В нем словно кипел пар, сине-красно-зеленый. К черту средневековье! Стопроцентная химическая реакция! С характерным тошнотворным запахом. Котел приближался. И Кристиан понял – если он не задержит дыхание, то задохнется, не сделав и пару вдохов. Максимально дотянув, он сделал глубокий вдох, уже когда дым из котла коснулся носа, и закрыл глаза.

Почувствовал, как дым окутал голову…

– Поешьте.

Рон поставил тарелку с бутербродами на стол и сел около нее. Джоанна повернула голову от ноутбука и посмотрела на сына. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Ребята проводили их до самого дома. Поль отправился в лабораторию, Оливье в Управление пробивать коневоз. Леона Джоанна пригласила к ним, вдвоем они добьются большего результата, чем по отдельности. Они расположились в кабинете Кристиана – Леон за его компьютером, Джоанна – на диване с ноутбуком. Их никто не беспокоил, даже маленькая Вики, словно чувствуя серьезность момента, перестала капризничать и спокойно играла с Венерой. Та не поехала с Леа в парк, их планы сломал разболевшийся у Леа зуб. Няня отправилась с ней к врачу, и они до сих пор еще не знали о случившемся.

Подняв голову от компьютера, Леон взял с тарелки бутерброд.

– Значит, так…

Мысли попросить Рона выйти у него даже не возникло. Тот уже взрослый мальчик, все знает, все понимает. Не по годам умен и сообразителен. Вдруг его свежий взгляд поможет им.

– В двух словах. Первые упоминания о «Детях солнца» появились два года назад в Японии. К слову, – Леон посмотрел на Джоанну и Рона, – у всех разведок есть основания предполагать, что их глава – Мануко Анако как раз из Японии, но доказательств его руководства сектой до сих пор нет.

– Из того, что я нашла, – подхватила Джоанна, – видно, что за эти два года секта прошла путь от Японии до Европы.

– Резво ребятки взялись за дело… – пробормотал Леон.

– Да, – кивнула Джоанна. – И что интересно, каждый раз после того как секта появлялась в той или иной стране, тут же следовали разного рода скандалы, перетряски в верхах, отставки. И снова… никаких доказательств причастности секты.

– Те, кто стоит наверху, очень умны и, судя по всему, изобретательны. – Леон откинулся в кресле. – Кристиан просил меня порыться в прошлом членов «мозга» секты – отдельной ячейки из десяти человек. Ничего… Только то, что все они хотя бы раз в жизни пересекались с правой рукой Анако. Филипп Полонье, бельгиец, бывший руководитель химлаборатории Института молекулярных исследований в Брюсселе. Вроде как ушел сам, но ходили слухи, что его «ушли»…

– Похоже, Анако задумал что-то глобальное, если вот так идет «по трупам». Не гнушаясь ничего, ни громких отставок, ни убийств.

Леон согласно кивнул. «Дети солнца» больше походили на бандитскую группировку, чем на религиозное собрание.

– Что касается их внутренней жизни, то о ней мало что известно. – Джоанна открыла очередной файл, вчитываясь и параллельно комментируя его содержание. – Все свои ритуалы они проводят без посторонних глаз. У них даже нет постоянного штаба, если можно так выразиться. В каждой стране они арендуют помещения. Но, как правило, это либо храмы, либо крепости.

– В окрестностях Парижа бесхозных крепостей нет, а вот заброшенный храм можно найти. Это, однако, мысль… – Леон схватил телефон. – Оливье, пробей вот еще что. Не обращались ли в последние две недели в муниципалитет по вопросу аренды помещений храмов. Потом объясню. Давай.

– И еще один интересный момент, – продолжила Джоанна, когда Леон снова повернулся к ней. – Нам уже известно, что переезжая из страны в страну, секта оставляла после себя скандал или смерть. Но не странно ли, что каждый раз это происходило в начале сентября?

– Погоди… – Леон замер, подавшись вперед. – Мне несколько раз попадалось странное слово на японском, и каждый раз в контексте некоего «дня прощания с цветом вишни». Я сначала подумал бред какой-то, цветет-то вишня весной.

– Я тоже это встречала, – пальцы Джоанны быстро и встревожено застучали по клавишам ноутбука. – Вот! Нашла! «В день прощания с цветом вишни мы дарим Отцу нашему святое gisei ni suru как знак нашей преданности и верности». Эту фразу я нашла в блоге одного из членов секты, – зачитала она и подняла голову.

– Мам… Леон…

Джоанна и Леон повернулись на голос Рона и замерли, увидев выражение его лица. По нему было видно, что мальчик в шоке.

Едва Рон услышал последние слова матери, как сердце его похолодело. Каким внутренним чутьем он выбрал японский как второй иностранный? Рон посмотрел на маму и Леона.

– Днем прощания с цветом вишни в Японии называют тридцать первое августа, крайний день лета, когда солнце последний раз, заходя за горизонт, окрашивается в бордо – цвет вишни. А gisei ni suru в переводе с японского означает… – Рон замер, сглотнул комок в горле и повернулся к матери, – жертвоприношение…

За окном уже сгущались первые сумерки, а они все сидели, парализованные услышанным.

– Значит, у нас три дня… – прервала затянувшееся молчание Джоанна. Три дня, чтобы найти Кристиана и сорвать их чертово gisei ni suru…

Тошнота не отпускала. Как его не вывернуло, Кристиан до сих пор не мог понять. При одном только воспоминании о пережитом в зале снова начинало тошнить. Четыре раза, как в придуманной Анако легенде, его опускали в ядовитый дым, с каждым разом удерживая в нем все дольше. Неподготовленный человек не выдержал бы и одного раза. Кристиан в очередной раз поблагодарил школу ДГСЕ, которая помогла ему пройти первое испытание. Первое из четырех. Испытание воздухом.

Все силы ушли на сдерживание дыхания. А потому, когда его опустили уже на пол, и освободили тело от цепей, он вдруг понял, что не в состоянии сделать ни шага. Дым словно проник в его сознание, парализовав. Кристиан не понимал, что происходит вокруг. Лишь чувствовал, как его тащат по ступенькам. Значит, обратно, на чердак. К столбу привязывать не стали, просто бросили прямо на пол, но руки на всякий случай связали. Проваливаясь в спасительную темноту, он услышал приближающиеся шаги, кто-то склонился над ним.

– С первым испытанием ты справился. Отдохни… Завтра новый день…

Дверь хлопнула. Земля? Вода? Огонь? Что новый день ему готовит…

====== Глава 5. ======

Солнечный луч сквозь щель между балками светил прямо в закрытые веки. Тело затекло настолько, что Кристиан не сразу смог перевернуться на спину, чтобы уйти от слепящего света. Открыв глаза, посмотрел в потолок и прислушался к телу. Тошноты не было, отпустило. Жутко затекли руки, плечи ныли так, словно он всю ночь качал штангу. Воспоминания о прошлом вечере постарался оставить там же, потому что знал – это было только первое испытание, впереди еще три, и Кристиан не сомневался, что они не будут уступать первому ни в изощренности, ни в сложности. Много всего уже переживший, даже он не мог предположить, что придумает Анако.

Но больше всего его волновало само жертвоприношение. Признаться, он не был силен в религиозных ритуалах, мог лишь предполагать. Но все его скромные знания в этой области влекли один-единственный вывод – умирать придется долго. И мучительно. Почему-то сразу вспомнился Стефан, сын Жубера. Если уж суждено, то лучше, как он… Кристиан вспомнил, как удивили всех результаты вскрытия, когда оказалось, что Стефан умер не от потери крови, и даже не от болевого шока, а от разрыва сердца и еще до того, как последний, пятый гвоздь вбили в его живот. А ведь Стефан был крепким, выносливым, прошедшим не одну сложную операцию. Но как тут сердцу не разорваться, когда тебя распинают, как в древние века…

Жертвоприношение на кресте было одним из самых распространённых в средние века, и даже в современном мире особо жестокие секты все еще практиковали его, но об этом Кристиану совсем не хотелось думать. Он все же надеялся, что Леон и Джоанна успеют. В том, что Джо не сможет остаться в стороне, он не сомневался. Но рассчитывать сейчас, кроме как на саму себя, ей было не на кого. Макс у родителей, Саша с сыном в Москве у бабушки, Этьен взял отпуск, чтобы помогать Кати. Роды были тяжелыми, и одна справляться с малышом она пока не могла.

Дверь скрипнула. Но Кристиан был спокоен, второе испытание вечером. Шаги приближались, замерли прямо возле него. Видимо, движение век выдало его, потому что пришедший вдруг резко взял его за плечи и посадил. Пронзившая руки боль заставила Кристиана тихонько взвыть и открыть глаза.

Напротив него на корточках сидел «балахон», на полу небольшой деревянный поднос с кружкой воды и куском хлеба. Развязав Кристиану руки, одну из них он тут же привязал к стоящей у стены деревянной лавке. Молча подвинув поднос к нему поближе, поднялся и, отойдя в сторону, замер у противоположной стены. Кристиан посмотрел на поднос. Что ж… Силы ему будут нужны, а потому геройствовать понапрасну и объявлять голодовку он не собирался. Едва он доел последний кусок хлеба и поставил на поднос пустую кружку, «балахон» подошел к нему. Кристиан ждал, что тот снова свяжет ему руки и бросит на полу. Но тому, видимо, были даны другие распоряжения. Человек развязал ему вторую руку и молча жестом дал знак лечь на спину на пол. Стоит ли проверять, что будет, если он не послушается? Кристиан вспомнил толпу обезумевших фанатиков в зале и решил не испытывать судьбу. Будет глупо, если своими провокациями он разозлит секту, и тогда все те попытки, что сейчас предпринимают Джоанна, Леон и остальные ребята, будут напрасными. Нет, надо беречь силы и вести себя аккуратно, надо пережить эти дни.

Непонятно откуда в полу появились металлические кольца, к которым «балахон» тут же и привязал его руки. Проверил на прочность, поднялся и… вышел. Кристиан понимал, что все это не просто так. Но… Мысль оборвалась, когда дверь через каких-то несколько минут снова открылась. На пороге стоял Анако.

– Доброе утро, месье Рокье.

Он подошел к нему и сел на лавку, подавшись вперед, смотрел на него.

– Как спалось? Прошу извинить за скромность обстановки. Сами понимаете, святая обитель… Здесь ничто не должно отвлекать от мыслей о вечном. Мирские блага только мешают слушать себя, понимать себя, бороться со своими пороками на пути к Богу.