Текст книги "Шпионская сага. История четырнадцатая. Дети солнца. Слуги тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Наконец, добравшись до очередного узкого окошка, Рон замер. Пришлось даже немного отпрянуть, прячась, потому что внизу два «балахона» как раз втаскивали отца. Рон осторожно выглянул, видел, как отца бросили на пол. Связав ему руки за спиной, так и оставили.

Сердце нетерпеливо выстукивало свой ритм, но Рон выдержал паузу на случай, если «балахоны» вернутся. Наконец, уверенно поднял окно. Оно было еще уже мансардных окон в их доме, через которые Рон в детстве любил тайком от родителей выбираться на крышу и, смотря на падающие звезды, загадывать желания. Слева от него вдруг что-то блеснуло, повернув голову, Рон увидел падающую звезду. Над желанием даже не думал, оно у него сейчас было одно.

Вдохнув, опустил ноги в окно, пришлось поднапрячься, даже слегка ободрать щеку о щеколду, но уже через каких-то пару минут он спрыгивал на деревянный пол чердака. Подбежав к отцу, опустился перед ним на колени, развязал руки, осторожно перевернув на спину, склонился над ним. Вдруг задрожавшей рукой провел по его лицу, тронул следы от разорвавшихся под кожей сосудов, запекшуюся кровь на губах. Вдруг… губы дрогнули… Тихий еле слышный стон… Рон сидел и смотрел на отца, пока, наконец, уже его губы не тронула робкая улыбка. Когда не сразу, не с первой попытки, но отец открыл глаза.

Сколько мог, Кристиан пытался контролировать свое тело, сжимая зубы, сдерживать вырывающийся из него крик. Боль выкручивала мышцы, разрывала сосуды изнутри, била в виски так, что у него создавалось полное ощущение, что голова сейчас разорвется, как бомба. Внутри все пылало, словно в него засунули горящий факел. Если бы не держащие его ремни, он бы уже свалился с возвышения, потому что его било в судорогах вопреки его воле. Вдруг внутри него словно что-то взорвалось, и мощная, сильнее всех предыдущих, волна боли накрыла его, вырвав из него разрывающий горло крик, переходящий в хрип. Вспыхнула фейерверком искр в глазах и… погасла. Вместе с сознанием. Наступила темнота.

Первое, что он почувствовал, когда она начала потихоньку проясняться, была тяжесть во всем теле. Боль все еще хозяйничала в нем, хоть и отступала понемногу. Вдруг кто-то коснулся лица, и было в этом прикосновении что-то теплое, родное, отчего захотелось не отпрянуть, а наоборот, прильнуть. С трудом приподняв веки и увидев сидящего перед ним, сначала совершенно уверенно подумал, что умер. А к нему пришел тот, кого он любил больше жизни и с кем не успел попрощаться…

– Рон… – прошептал, попытался поднять руку, но не смог, она плетью упала обратно на пол. Очередная острая заноза вонзилась в ладонь, заставив поморщиться. Кристиан перевел взгляд на руку и вдруг… Следующая заноза пронзила теперь уже его разум, заставив голову повернуться обратно.

– Рон!?

Если бы у него были силы, он бы подскочил на месте, но все, что смог, это шокировано покачать головой.

– Отец!

Едва услышав знакомый голос, Рон наклонился и обнял отца. Кристиан, собрав остатки сил в кулак, приподнялся и сел, Рон помог ему прислониться к лавке.

– Ты что здесь делаешь? Как? – отец ошеломленно смотрел на него, казалось, даже забыв о боли, о том, что пережил меньше часа назад.

– Я увидел их в школе. Его. Проследил. – Рон говорил сбивчиво, торопливо. – Бегал по коридорам. Искал. Прятался на галерее.

– Погоди… – Кристиан поднял глаза на сына. Только не…

– Да… – Рон сначала опустил глаза, потом опять поднял их на отца, – я все видел.

Черт… Кристиан закрыл глаза, качая головой, вспоминал все, что происходило в зале до того момента, как он потерял сознание. И его мальчик все видел…

Рон смотрел на него, понимая, что отец переживает из-за увиденного им.

– Я не маленький. Я все понимаю, знаю, через что ты уже не один раз проходил. И я рад, что вы с мамой не прятали от меня правду, не стоили воздушных замков. Я – мужчина!

Кристиан улыбнулся. Да, его сын – мужчина. Настоящий мужчина. Пусть еще и маленький. Он протянул руку и, обхватив Рона за шею, придвинул к себе. Тот порывисто обнял его. Радость от того, что он нашел отца, на мгновение даже отодвинула на задний план весь ужас ситуации, понимание того, где они находятся, и что эти люди хотят сделать с отцом через…

– Что с тобой? – увидев замершее лицо Рона, спросил Кристиан.

– С тобой… – сын взволнованно смотрел на него. – Они говорили, что жертвоприношение на рассвете. Я слышал, тот в очках, велел привести тебя в зал к четырем утра.

Короткий взгляд на часы, даже Кристиан заметил, что стрелки уже перевалили за полночь. Это значит, у них меньше четырех часов.

– Надо уходить. – Рон поднялся, протянул отцу руку.

– Как ты сюда попал? – Кристиан ухватился за протянутую руку, поднялся. Его все равно передернуло, боль все еще не до конца отпустила его.

– Через окно. – Рон кивнул в сторону открытой форточки на потолке. – Придется напрячься, но думаю, ты пролезешь.

Кристиан кивнул, и они подошли ближе к окну. Но спрыгнуть из него на пол было проще, чем проделать обратный путь. Под рукой не было ничего такого, на что можно было бы встать, чтобы хотя бы дотянуться до окна рукой и подтянуться на ней.

– Давай, ты подтолкнешь меня, а потом я протяну тебе руку, – предложил Рон.

Кристиан уже готов был согласиться с ним, как вдруг…

Даже если бы он тут же подкинул его наверх, все равно… не успели бы… Как они не услышали? Звук открываемого засова заставил их вздрогнуть.

И все равно, как самец защищает своего детеныша, так Кристиан закрыл собой Рона, едва дверь открылась, и на пороге возникли Анако и его «балахоны».

– А у нас гости…? – Анако расплылся в змеиной улыбке, увидев за спиной Кристиана мальчика. – И я смотрю, у вас все хорошо. Вы куда-то собрались? Не попрощавшись?

Кристиан молча еще сильнее сжал руки Рона, прикрывая его собой. Понимая, что из-за него мальчик попал в переделку, он уже сам был готов пойти куда угодно – хоть на крест, хоть на костер – лишь бы сына не тронули.

Анако дал знак. Кристиан понимал, что все равно ничего не сможет сделать, когда его будут отрывать от сына, но до последнего закрывал его собой. Даже тогда, когда к нему подошли, когда под крики Рона: «Нет! Отец! Нет!» все-таки отцепили, буквально оторвали его пальцы от рук сына, оттащили. Увидев, как еще двое схватили Рона, Кристиан вдруг словно обезумел. Ему было плевать, что будет с ним, но за сына он был готов драться до последней капли крови. Он сам не понял, как вырвался из державших его рук, как, забыв о боли, в два прыжка оказался около Рона, оттолкнул от него «балахоны». И даже когда его опять скрутили, все равно вырывался, хотя уже трое держали его.

– Смело. – Анако подошел к нему, встал напротив, глядя прямо в глаза. – И глупо. Все решено. Все случится. И никто не сможет это остановить. И… – Анако повернулся к Рону и державшим его «балахонам», – даже хорошо, что ваш сын здесь. У него будет потом, что вспоминать.

Кристиан дышал тяжело, прерывисто, понимая, что Анако собирается сделать. Одно дело понимать, что ты скоро умрешь. Совсем другое – знать, что это случится на глазах твоего ребенка.

– Сына… не трогай… – прошептал он.

– Это и не входило в мои планы, – пожал плечами Анако, улыбнувшись, – но юному месье придется остаться у нас. Но вы не волнуйтесь, у нас ему будет хорошо. Пару кубиков волшебного отвара месье Полонье, и он забудет все проблемы и тревоги. Останется только гармония и покой.

– Сука…

Сердце Кристиана рвалось на части. И не только от боли за судьбу сына, но и от беспомощности, от невозможности что-либо изменить. Он посмотрел на Рона. Тот стоял уже спокойно, глядя на него и Анако, по глазам было видно – все понимал. Но, как и он сам, еще не до конца осознавал, что им обоим уже совсем скоро предстоит пережить.

– Еще, конечно, рановато, но, пожалуй, можно и идти уже. Зато будет больше времени подготовиться.

Анако отошел в сторону и подал резкий знак рукой. Кристиан не упирался, не вырывался. Прикусив губу так, что еще незатянувшиеся раны снова закровили, слышал, как Рона ведут следом.

Ступеньки…

Дверь…

Зал…

В этот раз он, хоть и ожидал что-то подобное, все равно замер, едва его втолкнули внутрь. То, что стояло в глубине, до сих пор прикрытое плотной тканью, сейчас предстало взору всех присутствующих.

– Нет! – разрезал тишину крик Рона, который задрожал, увидев то, что уже видел раньше.

Во сне.

Огромный деревянный крест взмывал вверх, своими размерами вызывая страх и благоговение одновременно.

Кристиан резко обернулся к сыну. И так и смотрел на него, пока его чуть ли не волоком тащили к кресту.

А Рон, словно выйдя из оцепенения, вырывался и вырывался из державших его рук все время, пока отца волокли к кресту, приставив к основанию, затягивали вокруг запястий и ног веревки. Он вырывался и смотрел на него, ловил его взгляд, боялся отпустить, словно это была последняя ниточка, что связывала их.

Миг. Мгновение. Длиной в один вдох и всю жизнь.

====== Глава 9. ======

Он цеплялся за взгляд сына, казалось, не обращая внимания, как его подтащили к кресту. Шершавое дерево коснулось обнаженной спины, но и этого он не заметил. И веревок, затягивающих запястья, и пут на ногах. Бешено колотящееся сердце не могло заглушить крики Рона. Лишь когда «балахоны» затянули последнюю веревку и немного отошли, Кристиан вздрогнул, словно очнувшись. Тяжело дыша, он старался не думать о том, что совсем скоро по иронии судьбы в лучах зарождающегося нового дня как минимум три жизни разрушатся навсегда. И его волновала даже не собственная смерть, а то, что будет с Роном, с Джо…

Даже с расстояния разделяющих их сейчас метров Кристиан увидел заблестевшие уголки глаз сына. Вдруг перестав вырываться, тот стоял и смотрел на него, то и дело сглатывая ком в горле. Смотрел… Словно хотел навсегда запомнить, запечатлеть в памяти, закрыть на самых дальних ее задворках, чтобы потом в минуты просветления сознания вспоминать и согреваться теплом этих воспоминаний. Но Кристиан боялся другого – что Рон не сможет жить в секте. А значит… Может, он все же не только грешил и там, наверху, ему удастся, если не выпросить для сына спасение, то хотя бы попросить, чтобы они снова были вместе. И уже оттуда оберегали, накрывая, словно покрывалом, любовью своих оставшихся на земле девочек.

Он не сможет. Не сможет жить в секте. Это Рон знал совершенно точно. Нет, он не стоял сейчас, сдерживаемый двумя «балахонами», он был там, вместе с отцом, вместе с ним висел на кресте в ожидании расправы под красивым названием «жертвоприношение», обычного убийства, жестокого, как сама жизнь. Даже с расстояния разделяющих их сейчас метров, несмотря на вдруг проступившие в глазах слезы, он видел. Видел любовь и боль в глазах отца, затмивших страх и осознание близкого конца. Его сердце сейчас бешено колотилось в одном ритме с сердцем отца. И Рон знал – оно остановится. Остановится, как только навсегда замолчит другое… которое всю его жизнь билось за него, болело за него, которое и сейчас, забыв о себе, готово было на все, лишь бы спасти его.

Все время, пока «братья» и «сестры» заполняли лавки в зале, отец и сын смотрели друг на друга, словно пытались посреди всего этого безумия подарить друг другу свою последнюю любовь, сказать последнее «прости».

Как бы ни было сюрреалистично происходящее, увы, для них оно было более чем реально. Как и вдруг ударивший в глаза первый луч солнца, заглянувший в узкое окно под потолком.

Рон вздрогнул, посмотрел в окно, снова перевел взгляд на отца.

Кристиан вздрогнул, посмотрел в окно, снова перевел взгляд на сына. Руки сжались в кулаки. Вот и все…

– Братья и сестры! – голос Анако для них обоих сейчас звучал где-то далеко, в тумане сознания, за границами их общей боли. – Наступает святой для нас момент. Четыре раза в год Отец наш снисходит до нас, чтобы принять от нас очередной дар. Принять и подарить нам взамен свою защиту и благословение! И в этот раз я уверен – он останется доволен. Потому что тот, кого мы собираемся сейчас принести в жертву во славу Отца нашего, прошел все четыре испытания! Изгнав из себя дьявола, он обрел чистоту и гармонию, а совсем скоро обретет и то, к чему все мы с вами стремимся – вечную жизнь под благословенным крылом Отца нашего.

– Очнитесь же!!! – вдруг закричал Рон так, что Кристиан, вздрогнув, еще тяжелее задышал, натянув стягивающие запястья верёвки. – Что вы творите!!!??? – Рон метался взглядом по сидящим на лавках «балахонам», словно пытался достучаться, докричаться до их когда-то тоже живых сердец сквозь плотную серость их одеяний. – Вашими руками…!!! Совершается…!!! Убийство!!!!! А вы!!!!!

Но ответом ему была тишина. Рон снова посмотрел на отца. Он слышал его тяжелое дыхание, его готовое разорваться сердце. Они так и держали взглядами друг друга. А все, что происходило, словно кадры замедленной съемки, проносилось перед ними.

Два «балахона» подошли к кресту.

Кристиан дал разжать свои кулаки, почувствовал, как острый холодный конец гвоздя коснулся ладони. Увидел занесенный в воздухе молоток. На секунду зажмурив глаза, снова открыл их. Сердце замерло, готовое принять. Чтобы остановиться. Уже навсегда. Он знал – сдержать крик не сможет. И даже не пытался настраивать себя.

Рон даже не понял, как ему удалось, как он смог вырваться из держащих его рук.

– ОТЕЦ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Он бежал, словно мог что-то изменить, словно от его скорости сейчас что-то зависело. Увидел и гвоздь, и занесенный в воздухе молоток, и глаза отца… прежде, чем его догнали и снова скрутили, зажав голову между коленями. Снова вырывался, потому что не мог позволить отнять у него последнее, что у него оставалось – глаза отца, видеть их, смотреть в них, пока они еще открыты, пока еще не погасли навсегда. Он знал – отец не сможет сдержать крик. И он все боялся, что вот-вот услышит его. Отпустите же!!! Он должен быть с отцом!!!!

Такой ожидаемый всеми и вместе с тем такой неожиданный… крик вихрем взлетел под потолок.

Рон замер. Но вместо того, чтобы остановиться, его сердце вдруг затрепетало, потому что… это был…

Это был… или не был…

Это был не отец!

Рон резко повернул голову и посмотрел на крест. «Балахон», который собирался вбить первый гвоздь в ладонь отца, орал как резанный, прыгая на одной ноге и зажимая одну руку другой. Молоток лежал на полу у его ног.

Кристиан не сразу понял, что произошло. Звон упавшего на пол молотка заставил его вздрогнуть, посмотреть на сына и уже вместе с ним повернуть голову к двери. Вдруг раздавшийся крик улетел под своды зала, зазвенев так, что за ним никто не услышал другой звук.

И снова кадры замедленной съемки.

И снова рвущееся из груди сердце.

И снова слезы в глазах.

И… улыбка на губах.

– Молодец…

Голос Леона рядом, обращенный ко второму «балахону», который, глядя на орущего от боли собрата, под дулом пистолета сам молча положил свой молоток на пол и отошел от креста. Его тут же скрутили ребята, как и извивающегося на полу раненого, на вскрики которого никто не обращал внимания.

То, что это был выстрел, все поняли уже по факту. Когда в зале вдруг появились люди в штатском, с оружием в руках. Один из них прострелил руку тому, кто уже был готов опустить молоток на шляпку гвоздя, тот выронил молоток прямо себе на ногу и заорал. Стрелявший побежал к кресту.

Анако от неожиданности на какие-то секунды потерял контроль над собой. Этих секунд Оливье хватило, чтобы скрутить его. Попытавшись вырваться, японец тут же застонал, когда Оливье, не особо церемонясь, заломил ему руки за спину.

– Могу нечаянно что-нибудь сломать… – прошептал Оливье, потирая еще не до конца восстановившееся ухо.

Анако замер.

– Отпусти… – знакомый голос рядом.

Вздрогнув, Рон повернул на него голову, улыбнулся. Но державшие его «балахоны» словно не только остолбенели, но и оглохли. Последовавший мощный удар в челюсть заставил одного из них прийти в себя, заорав благим матом, второго тут же отпустить Рона, самого Рона уважительно-восхищенно посмотреть на источник удара, а стоящего недалеко от них Поля ошарашенно присвистнуть.

– Убери их, я за себя не отвечаю… – посмотрев на Поля, Джоанна потёрла руку, повернулась к Рону, замерла на мгновение и вдруг порывисто обняла его.

– Какие мы оказывается слова знаем, а, святые братья? – усмехнулся Поль, бесцеремонно поднимая с пола «балахон».

– Моя шелюшть… – простонал тот.

– Ничего, в тюрьме вправят. И челюсть, и мозги! – И Поль потащил «балахон» к выходу, чтобы там передать в руки подоспевших полицейских.

Рон пару секунд вдыхал знакомый мамин запах, потом осторожно отпрянул…

– ОТЕЦ!!!

Он снова бежал к нему, где-то за спиной стучали каблучки мамы. Он снова бежал, но теперь его сердце колотилось от радости. Он оказался около него как раз в тот момент, когда Леон развязывал последнюю веревку. От напряжения и пережитого шока отец не смог сам сойти с креста, его ноги подкосились, Леон поймал его и осторожно усадил на пол.

– ОТЕЦ! – Рон упал на колени перед ним и повис на его шее. Отец гладил его волосы, целовал их, кажется, еще сам до конца не осознавая, что весь этот кошмар закончился. Почувствовав, как мама присела рядом, Рон немного отодвинулся. И просто сидел рядом, прижавшись к отцу, и, улыбаясь сквозь слезы, смотрел, как мама несколько секунд смотрела на отца, а потом вдруг порывисто обняла его и начала целовать его лицо. Вторая его рука обхватила ее плечи, зарылась в волосы.

– Значит, этих в одну машину. – Оливье, то и дело морщась и потирая ухо, раздавал указания своим ребятам, выводящим из церкви сектантов. – А этого в мою. И глаз не спускать! – сказал, повернувшись к держащему за руки Анако парню. – Что с очкариком?

– Да тут он, тут… – пробормотал за его спиной Поль, выталкивая из двери трясущегося человека, в котором без очков и с огромным фингалом под глазом никто сразу и не узнал главный мозг «Детей солнца».

– А эт че такое? – глянув на «осветительный прибор», приподняв брови, посмотрел на Поля Оливье.

– Об угол ударился, – невозмутимо ответил тот.

– Ааааа… – усмехнулся Оливье, провожая Поля взглядом.

– Но… как?

Повернувшись на голос стоящего за его спиной Кристиана, Оливье улыбнулся и посмотрел на выходящего из церкви Леона. Тот подошел к ним, на ходу засовывая пистолет за пояс.

– Признаться, – Леон остановился и виновато посмотрел на Кристиана, – я никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным. Я ничего не мог сделать, ничего не мог найти. Мы рыли, рыли… все впустую. Не спали ночами, а результат был нулевой. И так бы все и закончилось… если бы не… – и, уже улыбнувшись, Леон перевел взгляд на Рона, который так и стоял, вцепившись в отца и прижавшись к нему.

– Если бы наш юный Шерлок Холмс не решился залезть в тот фургон, не побоявшись нарушить данный ему наказ не совать свой нос в пекло. – Джоанна, стоявшая по другую сторону от Кристиана и так же обнимавшая его, посмотрела на сына.

– Прости, мам… – Рон виновато потупил взгляд, прекрасно понимая, что увеличил количество седых волос на голове матери.

– Ты спас своего отца, малыш, – потрепал его по голове Леон, – потому что, не сунься ты сюда, мы бы никогда не нашли его.

– Все это понятно, но все же… как? – Кристиан переводил взгляд с Леона на Оливье, с того на подошедшего к ним Поля.

– Телефон, – коротко ответил Леон.

– Телефон? – не понял Кристиан.

– Телефон Рона.

– Но он же не ловил… – пожал плечами Рон, удивленно посмотрев на отца.

– Не ловил, – согласно кивнул Леон, – пока ты был внутри церкви. Мы сразу запустили пеленг твоего номера, как только Джо узнала о твоем исчезновении. Но спутник не видел твой телефон.

– Признаюсь, – Джоанна прервала Леона, прижалась еще крепче к Кристиану, – даже я в какое-то мгновение отчаялась. Прости… – она уткнулась в плечо Кристиана, словно чувствовала себя виноватой перед ним. За минутную слабость, за то, что чуть не сдалась. Кристиан в ответ лишь погладил ее по спине, поцеловал волосы.

– Мы просто сидели в полном отчаянии, готовые признать поражение… – продолжал Леон.

– Как вдруг пеленг запищал, найдя твой телефон. – Джоанна улыбнулась, снова посмотрев на сына.

– Это, наверное, когда я по крыше ползал! – вдруг осенило Рона.

– Пять минут, – кивнув, улыбнулся Леон, – но нам их хватило, чтобы определить адрес. Ну, а дальше…

– Дальше был просто вопрос времени и скорости. – Поль в свою очередь убрал пистолет, задержал рукой проходящего мимо своего эксперта. – Соберите все улики, снимите отпечатки. Особенно тщательно зал и чердак.

Паренек кивнул и скрылся внутри церкви.

– Обидно, что я так и не смог выяснить, какой была истинная цель всего этого… – Кристиан поднял голову, осматривая здание церкви, которое было его тюрьмой последние четыре дня.

– Тебе было слегка не до этого… – Джоанна провела рукой по его лицу, коснулась запекшейся крови на губах, ее пальцы дрогнули. Она и хотела, и боялась спросить у него, что ему пришлось пройти и пережить.

– Я забрал все их документы и скопировал базу, – победно улыбнулся Леон, доставая из кармана флешку. – Так что все узнаем.

– Да, – кивнул Кристиан, – я только домой сгоняю, приму душ и приеду. Сможете к вечеру приготовить оперативные данные? – посмотрел он на Леона и Оливье.

Леон ошеломленно уставился на Кристиана. Четыре дня кошмара, чуть не состоявшееся распятие, а он работать уже собрался. Оливье же только усмехнулся:

– Сделаю, – и в очередной раз потер ухо.

– Что с тобой? – посмотрел на него Кристиан.

– Да так… небольшая контузия. Министра рвануло. – Оливье поймал ошеломленный взгляд Кристиана. – Сейчас все расскажу.

– Расскажешь, расскажешь… – раздался голос позади них, обернувшись на который, все увидели Жана, главврача президентской клиники, идущего к ним. – У вас будет предостаточно времени, чтобы поговорить.

Остановившись рядом с ними, Жан посмотрел по очереди на Кристиана, на Оливье. Тут же над ними вдруг зашумели деревья, и из-за них показался медицинский вертолет.

– Оба туда, – махнув рукой, скомандовал Жан.

– Жан, я… – заикнулся было Кристиан.

На что Жан молча протянул ему бумагу, на которой все присутствующие успели разглядеть характерную подпись и печать президента.

– Зная тебя, – искоса посмотрел на Кристиана Жан, – я заручился письменным приказом, предписывающим тебе пройти недельное, как минимум! – увидев возражение в глазах Кристиана, решительно продолжал Жан, – обследование и курс восстановления. А если серьезно… – вдруг смягчился его голос, – все, что ты пережил, не говоря уже о наркотике, это не шутки.

Кристиан кивнул.

– Я прослежу, – улыбнулась Джоанна, осторожно целуя его.

– А с тобой, – стрельнув глазами в сторону Оливье, строго сказал ему Жан, – будет отдельный разговор. Три штарфных процедуры за побег.

– Жан, я… – оправдывался Оливье.

– Все, оба за мной, – и Жан двинулся в сторону вертолета.

– Принеси документы в больницу… – шепнул Кристиан Леону, проходя мимо него.

– И тебе штрафная процедура! – не оборачиваясь к нему, подвел итог Жан и, подойдя к вертолету, спокойно ждал, когда оба подопечных загрузятся в него.

– Мам, – Рон проводил взглядом вертолет и повернулся к обнимавшей его со спины матери, – и все-таки, на что они рассчитывали? Все же знают, Рокье – это не просто фамилия. Это диагноз.

Джоанна, смеясь, поцеловала сына и, обнимая его за плечи, повела к машине.

– И приговор! – усмехнулся Леон и пошел за ними следом.

Эпилог.

Как ни пытался Жан выгонять Леона из палаты Кристиана, но снова и снова заставал там их обоих, еще и в компании Оливье. В конце концов, махнул рукой.

А через неделю по всему миру начались громкие отставки, аресты, загадочные самоубийства.

– И все-так непонятно, на что они рассчитывали, – подняв глаза на Леона, пожал плечами Кристиан, – грезить о мировом господстве удел безумцев.

– Или больных людей.

– Из того, что мы узнали, – продолжал Кристиан, – получается, что Анако под прикрытием «Детей солнца» намеревался внедрить в правительство каждой крупной, значимой страны своего человека, который бы слепо выполнял его распоряжения. Таким образом он рассчитывал рано или поздно завладеть рычагами влияния на мировое устройство и экономику. И, какой бы безумной на первый взгляд не выглядела его идея, судя по уже внедренным на не последние должности и посты людям, у Анако все неплохо получалось.

– Да. Пока на его пути не встретился ты. Он же не знал, что Рокье…

– Это не просто фамилия…

– А еще диагноз и приговор!

Смеясь, Кристиан выключил свет и вместе с Леоном покинул кабинет. Выруливая со стоянки, мигнул фарами своему «Санчо» и посмотрел на часы. Ремонт дороги уже закончили. А значит, успеет почитать Леа сказку на ночь. И еще надо написать в конную школу насчет полноценного курса. У Рона скоро День Рождения.