Текст книги "Внутри неё тьма"
Автор книги: Ольга Кобцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Руслан сжал её грудь, которая сразу приподнялась со вздохом. Тут же впился в губы девушки, оставляя её без глотка воздуха, а сам водил большим пальцем вокруг соска, щекоча его набухшее навершие. Вдоволь наигравшись, опустил руку к внутренней стороне бедра. Рада инстинктивно сжала ноги, но всё же позволила ему развести их коленями. Руслан снова не торопился: изучал и распалял и себя, и девушку. Она давно почувствовала, как затвердела его плоть, постоянно касающаяся бёдер. Дыхание его углубилось, стало громче. Но порты он пока не снимал, как и рубаху с девушки, оставлял время привыкнуть друг к другу. Рада не возражала.
Руслан разорвал поцелуй и провёл пальцами ей между ног. В ответ он получил тихий выдох. Девушка провела языком по губам, потом закусила их. От ещё одного прикосновения стало до того жарко, что захотелось сбросить одеяло, путающееся в ногах. Юноша вынул повлажневшие пальцы и провёл ими по внутренней стороне бедра, потом снова между ног, и тягучее чувство закрутилось в животе у девушки, переходя ниже. Рада задержала дыхание. Она ранее не испытывала подобного, потому пыталась сравнить теперешние ощущения со знакомыми ей: вот Руслан обнимает её, скользит руками по телу, накрывает собой, как вода. Поцелуями щекочет тело, будто проводит цветком по коже. От этого закладывает уши и теряется дыхание, словно на глубине.
Даже на миг забывается, кто враг её.
Следующая секунда – и Руслан перевернулся, теперь усадив девушку на себя. Прижал к бёдрам, и она ещё плотнее ощутила его возбуждение. Он потянул за ленту, связывающую её косу, и расплёл жене волосы. Провёл по ним рукой, пробуя на ощупь чёрные, как ночная река, волны прядей. Рада любила распущенные волосы, для неё это было символом свободной жизни, как у русалок.
Руслан перевёл взгляд ниже, к завязкам рубахи на груди. Развязал их, а после стянул с девушки рубаху и, впервые увидев её обнажённой, без отрыва глядел на неё с неприкрытым желанием, а руки его жадно шарили по телу Рады. Она смутилась. Казалось, не только щёки, но и всё тело сейчас покроется румянцем, потому она разметала распущенные волосы по плечам и груди, прикрывшись ими. В первую очередь спрятала шрам на груди, оставленный приспешниками Белолебедя, и обняла себя руками. Не хотелось, чтобы Руслан начала задавать ненужные вопросы – и так слишком резв на язык. Но тот развёл её руки, откинул волосы обратно. Оголил шею, грудь. Сияющий лунный свет упал на Раду, открыв её во всей красе, позволяя рассмотреть её, как ясным днём. Руслан томным взглядом, как у мурчащего кота, прошёлся по телу девушки, лишь на миг задержавшись на шраме, но не остановившись. А вслед за его взором Раду покрывали мурашки. Она снова закусила губы, и Руслан за затылок притянул её к себе и слился в поцелуе. Губы впивались на этот раз со всей страстью и ненасытностью, как перед расставанием навсегда. Девушка решилась изучить и его тело. Нежно провела пальцами по плечам, почувствовав, как напрягаются мускулы Руслана под её прикосновениями, потом погладила его грудь. Он игриво прикусил Раде губу, и она впилась ногтями в его кожу, будто желая притянуть его ближе.
Он отстранился на пару секунд. Откинулся назад, вновь разглядывая девушку. Потом привстал обратно и прижался к её шее, до боли всасывая кожу. Тягучее чувство всё возрастало в ней, между ног наливалась теплота, и хотелось дотронуться там, ласкать, утолить желание. Руслан прижимался к ней твёрдой плотью, распаляя это неведомое ощущение. От шеи он быстро опустился к упругой груди. Без стеснения провёл по ней языком. Холодок прошёлся по увлажнившейся коже, соски встали, и юноша втянул один в рот, развлекаясь с ним языком. Потом перешёл ко второму. Рада впилась ему в волосы, но прижать к себе ближе не решилась. Руслан и без того хорошо чувствовал её желания, потому сильнее целовал и прикусывал грудь, а она откинула голову назад, едва сдерживая стоны. Между ног крутило, и Рада упиралась в пах мужа, пытаясь унять возбуждение, а он помогал ей пальцами.
Руслан ещё раз провёл языком по её соскам, а после оторвался от груди. Девушка едва заметила, что он смотрит на шрам – белую бугристую линию, – но не придала этому значения. Он не отнимал пальцев от её лона, и взгляд его был заволочен возбуждением.
И всё же Руслан спросил:
– Откуда этот шрам?
Рада не ответила, но юноша не отстал:
– Это как-то связано с твоей сущностью? Кто ты такая? Ведьма? Утопленница? Нежить? Зачем пришла в нашу семью?
Вопрос оказался слишком длинным, он разбил весь момент безмятежности, а в голосе Руслана, из которого он вытеснил возбуждение, слышалась сталь. Рада тут же отпихнула его и загородилась волосами. Тело вмиг остыло, позабыло об усладе. Из-за бледной кожи, подсвеченной луной, и тёмных разметавшихся по телу прядей она и вправду походила на какой-то нечистый дух или ту же русалку. Взгляд её зарделся ненавистью.
– Всё не уймёшься? – процедила она.
Руслан со злой улыбкой покачал головой. Он взял девушку за подбородок и сказал, глядя ей прямо в мертвенно-чёрные глаза:
– Ты не просто так к нам привязалась. Деньги тебе не нужны – или не только они – иначе бы ты взяла их, когда я предлагал. Володя тебе тоже не нужен – слишком легко ты согласилась на подмену жениха. Так что тебе нужно, девка?
Рада вывернулась из его рук. Вскочила с кровати и, схватив упавшую на пол рубаху, резво натянула её на себя.
– Пошёл вон!
Руслан хмыкнул. Он не стал возражать – тоже медленно поднял свою рубаху и сидя оделся.
– Как скажешь. – Юноша встал с кровати. – Думал, ты меня раньше прогонишь. Что, понравилось?
– Просто время тянула, чтоб гости поверили в женитьбу, – хлёстко ответила Рада.
Она кинула взгляд на смятую простынь, на которой после первой ночи должно было появиться кровавое пятно. Не раздумывая ни секунды, она стянула повязку с ладони, которую разрезала на свадебном обряде, и надавила на рану. Выступила кровь. Девушка наскоро вытерла её о простынь и стащила испачканную ткань с ложа. Протянула её Руслану и тут же окрикнула прислужниц, чтоб поменяли ей бельё. Кажется, в этот миг в его взгляде помимо гнева промелькнуло ещё и восхищение, но, возможно, это была лишь игра света, который влился через открытую служанками дверь.
Пока девки меняли простынь, Руслан притянул Раду к себе и прошептал на ухо:
– Я ведь всё равно выясню, кто ты такая.
Окровавленную простынь в знак честной женитьбы вывесили во дворе. Рада, засыпая, долго слышала восторженные крики, которые слабо долетали до окна её опочивальни. Сон не торопился приходить, виной тому был поток мыслей, с которым девушка никак не могла совладать. Она не знала, что будет дальше.
Зацепиться в семье Белолебедей оказалось слишком легко. Но не стала ли она мухой, которая попала в паутину и думает, что отдыхает от полёта, пока смерть потихоньку подползает к ней?
Руслан был серьёзен в своих угрозах. Он не только ждал, пока приедет помощник, который может узнать Раду, но и пытался разгадать её прошлое – и судя по его упорству, ему это удастся. Володя очнётся от похмелья и выяснит, что невеста вышла замуж за другого. Не просто за другого, а за его брата! С Филиппа спадут чары русалочьей песни, и он тоже выступит против девушки. А предыдущая их близкая встреча окончилась смертью Рады.
Чего же ждать завтра?
«Ничего хорошего», – поняла девушка, когда утром дверь её опочивальни распахнулась от пинка.
Год назад
По дороге к тёткиной избе Рада всё размышляла над историей Кощея. Точнее, Чернобога. Получалось, что он живёт на свете уже несколько сотен лет, и её первое впечатление от старика, – будто он лежит в могиле, – оказалось почти что верным. Ведь он и вправду был мёртв. И жив одновременно.
Ягиня, чьим спутником стал Чернобог, тоже оказалась далеко не молода. Интересно, сколько ей? Ровесница Кощея или на пару веков старше? Колдовство держало её в Яви, но, по словам старика, одна нога у неё уже окостенела, а вслед за ней начнёт костенеть и вторая, а потом всё тело – и готов её путь в Навь. Лишь мороком она скрывала свой истинный облик.
Да и сама Рада, наследница Ягини, не проста. Кровь в её жилах смешалась с тьмой и колдовством – жуткая смесь, сильная. Много пришлось девушке переосмыслить. Казалось, столько брешей история Кощея заполнила, а вместе со знаниями умножились и вопросы. Потому разговор то прекращался, то возобновлялся.
– Дом ваш на отшибе деревни находился, почти у леса. Мать твоя такое место по настоянию Ягини выбрала, чтобы рядом быть. И самое далёкое, куда я от границы Нави доходил, это как раз перелесок возле вашей избы. До тебя, мёртвой, еле дошёл. Ты ж на пути к соседям лежала – мне туда ходу нет. Но от тебя так смертью веяло, что Навь ослабила путы, смог я тебя взять да Ягине отнести – по её просьбе. Не хотел, а согласился. Недоброе это дело – мертвецов воскрешать. Не те они из Нави в Явь возвращаются, какими туда попали. Вот и ты другая стала. Я это самого начала увидел, как Морана тьму в тебя влила, потому и подарил зеркало. Такой ты вернулась из Нави.
Рада вздохнула при упоминании своего истинного лица. Она плелась позади Кощея, иногда отряхивая волосы и сарафан, к которым при нападении Морока прицепились всякие палочки и колючки.
– Почему ж тётка захотела меня воскресить?
И тут привычное обращение «тётка» показалось ей нелепым. Тётке уже несколько веков.
– Жалко тебя стало – родственница, хоть и дальняя. И потом, ученицу она себе подбирала, так почему ж тебя не взять. Но после уж, посмотрев на твой характер, Ягиня передумала.
– Почему? Что я, плохая ученица что ль? – нахмурилась, но не обиделась Рада.
– Не твоё это. Ты девица вольная, не усидишь взаперти в лесу, как колдунье полагается. Ты местью ведомая и тьмой очарованная. Да, травы быстро применять научилась. Русалочья песнь тебе сразу далась. Чарам морока, уверен, скоро научишься. Но саму тебя к другому тянет.
Девушка кивнула, хотя Кощей её кивок не увидел.
– А тьма во мне, – неуверенно начала она. – Что она из себя представляет? Для чего нужна, чего хочет?
– Жизнь ушла из тебя, и надо было чем-то заменить её, влить в твоё тело. Морана подарила тебе тьму. Это часть тебя. Вопрос в том, кто главнее: ты или тьма? Ведь многое ты делаешь по её указке, воровство и жажда мести – это услада для неё, которую ты принимаешь за свои желания. Не позволяй тьме взять верх над тобой.
– Как это?
– Запри её глубоко внутри и не выпускай. У вас одно тело на двоих, и лишь одна из вас может властвовать. И помни – ночью Тьма, как и Морок, становится сильнее, колдовство идёт бок о бок с мраком. Будь начеку.
Вскоре впереди показалась изба Ягини. В окнах виднелся желтоватый свет, значит, тётка не спала, ждала возвращения воспитанницы. Перед входом в избу Рада отряхнулась, оттягивая встречу с Ягиней – готовилась по-новому взглянуть на человека, чью истинную историю только что узнала. Да и на Кощея она еле глядела, внутри всё ещё пыталась совместить давно знакомый образ с новыми знаниями.
Сам Чернобог остановился на крыльце. Раду он будто нарочно пропускал вперёд, и едва она постучалась и послышался скрип засова, как Ягиня набросилась с взволнованно-радостными возгласами:
– Вернулась! Напал на тебя поганец этот? – скорее утвердила, чем спросила она и принялась вертеть Раду, рассматривая её драный и испачканный сарафан.
Девушка почувствовала тепло на душе. Она молча подчинялась рукам тётки, которая охала от вида воспитанницы и бормотала, как лучше залатать одёжу.
– И кровь смой, – Ягиня указала на висок Рады и машинально сунула ей под нос зеркало, позабыв, что человеческого своего отражения девушка не видит.
Зато она видела Тьму. Та скалилась, показывая острые змеиные зубы, и щурилась, смотря в ответ на Раду. Казалось, отражение живёт своей жизнью. Испытывает свои чувства и эмоции. Она обитала лишь в пределах зеркала и – невидимо – внутри девушки, но наверняка желала вырваться наружу. Сегодняшний разговор с Кощеем подтвердил это.
Рада ощутила, как мокрая ткань дотронулась до её виска. Это Ягини смывала кровь, видно, девушка ударилась при падении и не заметила этого, а Кощей, который видел её другой облик, не смог подсказать раньше. Зато он тем временем пересказывал тётке, что произошло. Та в ответ крыла Морока нелестными словами.
Рада оставила их наедине. Сказала, что устала, взяла чистую рубаху и направилась в баню, прихватив с собой и зеркало. Она сама не знала, зачем хочет вновь взглянуть на ненавистное отражение, но отчего-то страшный образ манил, звал её. Она будто слышала потусторонний голос, прорывающийся откуда-то визгом в ушах. Тьма хотела наружу. И после встречи с Мороком, который мог вызволить тьму из девичьего тела, она жаждала выбраться. Рада спряталась в бане и медленно повернула зеркало к себе лицом. Поймала свет луны, который заглядывал в оставленную открытой дверь, и взглянула в отражение.
– Я могу помочь, – прошипела Тьма.
Девушка тут же уронила зеркало. Впервые она слышала голос оттуда, и сейчас, наклонившись, изумлённо смотрела на отражение, откуда её звала Тёмная.
– Ты станешь сильнее, – шептала та. – Свершишь месть.
Рада закрыла рот рукой. Отражение не повторило это действие, лишь улыбнулось и продолжило лить искусительные речи. Девушка с испугу наступила на зеркало. Вдавила его ногой в землю, но то ли слишком слабо, то ли материал был слишком прочный, что ни одна трещина не нарушила гладь отражения.
– Выпусти меня…
Дыхание стало рваным. Рада убрала ногу с зеркала и отшатнулась к стене, руки у неё тряслись. Невыносимо было слушать этот голос. Он легко пробивал заслон, который девушка пыталась выстроить в мыслях, и она закрыла уши руками. А потом резко сделала шаг вперёд, выкинула зеркало из бани и заперлась, прислонившись спиной к двери. Кощей говорил, что девушка и тьма делят одно тело, и лишь одна имеет власть – так нельзя отдавать её в потусторонние руки. Нельзя выпускать то, что может поработить. Пусть Рада не всегда была хозяйкой собственным мыслям и действиям, но она была собой.
– Ты ещё вернёшься ко мне… – прошипел голос снаружи.
ГЛАВА 9
Сейчас
Ночь прошла ужасно. Рада долго не могла заснуть, вертелась с боку на бок. Через несколько часов перина казалась жутко неудобной, кровать поскрипывала от постоянных движений, разрушая успокаивающую тишину ночи. Тело ныло с непривычки. Порез на ладони саднил, девушка опасалась не то что опереться на эту руку, но и подвинуть её. Она тяжело дышала и раздражалась от того, что после ухода Руслана воздух наполнился его запахом – хмелем и дикими травами. И ещё какой-то незнакомый свежий привкус чувствовался на его коже, и перина пропахла им. Рада пыталась не вдыхать постылый аромат, но всё ж образ юноши, теперь уже мужа, так уверенно ласкающего её тело, не выходил из головы.
Несколько раз девушка почти проваливалась в сон. Но тут же вздрагивала, и дремота сходила с неё. От неприятного предчувствия тело горело, а сердце стучало так громко, что, будь в этой опочивальне кто посторонний, обязательно услышал бы его стук.
С первыми лучами солнца Рада всё же уснула. Знакомые картины с вкраплением небылиц проносились во сне: девушка то собирала цветы, но не в поле, а на дне реки, то возвращалась в свой дом в Сосенках, но на его месте оказывалась Ягинина изба, да и сама тётка сидела на крыльце. Образ Руслана тоже мутно пробивался в сновидениях – юноша выглядывал из окна избы. Рада подобрала с земли камень и безжалостно запустила его в наглеца. Руслан поймал камень и расхохотался, а лицо его сменилось на лицо Морока, который тянул к девушке руки и повторял: «Отблагодари меня. Подари свою тьму». Рада стояла во дворе, ноги её провалились в землю, как в болото, и она не могла сдвинуться с места. Ледяной бог вылез и окна и, повторяя всё те же слова, приближался к ней. А потом послышался хлопок, и Морок крикнул ей в лицо:
– Поганка!
Рада вздрогнула и проснулась.
Дверь в её опочивальню была отворена настежь, а на пороге стоял Филипп Белолебедь. Грудь и брюхо его поднимались от тяжёлого, запыхавшегося дыхания, а лицо багровело как редис. Позади него собрались привлечённые шумом служанки. Купец переступил порог опочивальни. Каждый его шаг раздавался так громко, будто удар колокола. Рада от неожиданности натянула на себя одеяло до подбородка и приподнялась.
– Дрянь! Обманщица! – ревел Белолебедь.
Он со злости пнул стоящую на полу вазу, наверняка такую же дорогую, как и всё убранство усадьбы. Рот купца был перекошен, а глаза налились кровавыми жилками. За пару шагов добрался до кровати и потянул за одеяло. Девушка, которая цеплялась за ткань, едва не свалилась.
– Убирайся! Вон из моего дома!
Он развернулся и принялся выкидывать платья из сундуков. Служанки в испуге и растерянности топтались на пороге опочивальни.
Рада поняла: действие чар развеялось. Русалочья песня больше не обволакивала его разум, не внушала благоговения перед девушкой. Купец метался из стороны в сторону, ломал и раскидывал вещи. Купец сейчас выглядел даже страшнее, чем в день их первой встречи. Тогда, в детстве, он был хладнокровен и выверял каждое движение, пусть и невероятно жестокое. Сейчас же ярость не умещалась в нём. Рада молчала. Понимала, что он даже не услышит её оправданий, и потому просто ждала, пока Белолебедь до дна выпустит свой гнев и уберётся из опочивальни.
Но уходить он не собирался. Филипп навис над девушкой, руки его тряслись, как у пьяницы. Она уставилась на него, держась за одеяло, словно за щит. Оно было единственной преградой между Радой и взбешённым купцом, которого она обманула. Не такого она ожидала. Знала, что будет сложно, что придётся ругаться с Филиппом, чтобы зацепиться в его доме. Но не была готова к тому, что он с оскорблениями ворвётся в её опочивальню и будет выгонять, не стесняясь, что слуги начнут шептаться и разносить сплетни за пределы усадьбы. У девушки и самой затряслись руки. В тот момент она побледнела – так же Белолебедь нависал над ней в детстве. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, как бык. Купец схватил Раду за волосы и вышвырнул её из кровати. Служанки ахнули: они не решались зайти в опочивальню, боясь гнева строгого хозяина, и помочь ничем не могли. Их молчаливое наблюдение лишь раздражало девушку. Она хотела ответить Белолебедю, ругательства так и рвались наружу, но отчего-то застывали в горле. Язык не двигался, будто заледенел. Рада почувствовала себя такой же униженной и беспомощной, как тогда, в детстве, после возвращения к жизни. Она молчала, потому что слова не смогли бы её спасти.
Рада ударилась коленями о деревянный пол. Схватилась за голову, за корни волос, которые заныли от выходки купца, и подняла на него ошарашенный взгляд. Хотела встать, но ноги запутались в подоле рубахи, а силы, как и голос, покинули девушку.
– Что молчишь, мерзавка? – Белолебедь схватил её за горло, заставляя подняться. – Ты меня поняла? Поняла, спрашиваю? – Его голос, поначалу визгливый, перешёл на шипение, а пальцы всё сильнее сжималась вокруг шеи Рады. – Убирайся! Собирай всё и выметайся отсюда и из моей семьи!
Девушка вцепилась в его руки. Сдавила ногтями ладони купца, чтобы он ослабил хватку.
– Поняла меня?! – повторил он.
Рада кивнула и прохрипела:
– Да.
Белолебедь отцепил руки и отшатнулся от девушки. Взгляд у него был всё так же свиреп, купец готов был в любой момент наброситься на неё. Убить. Один раз уже убил – не побоится убить снова. Рада не заметила, что трясётся. Она стояла на месте, почти падая, и не могла сдвинуться. Ноги не слушались, они ослабли до того, что едва держали девушку. Она осела на кровать. Так страшно ей ещё никогда не было. Даже в детстве.
Филипп ещё несколько секунд буравил её взглядом. Теперь на шее Рады проступят синяки не только от поцелуев Руслана, но и от нападения его отца. Мерзкая семейка. Ради мести им девушка готова была пойти на всё – но сейчас надо было собраться с силами. Голова кружилась, и даже сфокусировать взгляд казалось непосильной задачей. Рада беспомощно смотрела на начищенные сапоги Белолебедя, на которых проступили царапины, видимо, из-за сегодняшнего погрома. Сапоги стукнули по дощатому полу и начали отдаляться. Вместе с ними отдалялась и тень купца.
– Паршивка! Чтоб духу твоего здесь больше не было! – Голос Филиппа шёл уже от двери в опочивальню.
Ответа он, видно, не ждал, потому как сразу же хлопнул дверью.
Рада не слышала, как он ушёл из коридора, как разбежались подальше перепуганные служанки. Всё потонуло в гуле, который звучал в ушах, непрерывно и тоскливо, как дождь. Хотелось последовать примеру Белолебедя и дать волю чувствам: разломать вдребезги всё вокруг. Но девушка безвольно сидела на кровати, согнув спину и уставившись в пол. Руки болтались внизу. Рада подняла их и долго смотрела, как дрожат ладони. А потом снова открылась дверь. Не было сил встать, даже лицо она еле повернула. Потрясла головой в надежде, что на пороге лишь видение, потому как разговаривать сейчас ни с кем не хотела.
Но Руслан к её желаниям не прислушался. Он нахмурился, пока оглядывал раскуроченную опочивальню, а потом обратился к жене:
– Отец очнулся от твоих чар. Наконец поверил мне.
Рада закрыла глаза и набралась сил, чтобы встать. Уверенный голос Руслана выводил её из себя.
– Отец требует, чтобы ты уехала. Мне найдёт новую жену – никто и не заметит подмены.
– Уехала?! – прошипела девушка, срываясь на визг. Шаг за шагом она приближалась к Руслану, и злость пылала в ней. Она бы, наверно, набросилась на него, если бы он в последний момент не схватил Раду за запястья, не позволяя подойти вплотную, и она бросила ему в лицо: – Нет уж! Не выгоните!
Руслан сжал губы. Он поймал взбешённый взгляд жены, а потом опустил глаза ниже, к ней на шею, где угадывались следы от удушения. Наверняка служанки уже донесли ему, как Белолебедь пообщался с невесткой. Юноша сощурился, нахмурил брови. И сказал гораздо мягче, пытаясь успокоить девушку:
– Отец очень зол. Очень. На что ты рассчитывала? Он не позволит остаться, уезжай, пока он позволяет по доброй воле.
– Очень «доброй»! – язвительно воскликнула девушка, выдёргивая руки и отступая на шаг. Руслан, похоже, не догадывался, что из себя представляет его отец. Белолебедь был готов убить её. Снова. Рада не боялась словесных угроз, но он был физически опасен – Рада до сих пор чувствовала его пальцы на своей шее. Она погладила кожу, закрывая синяки от взора Руслана. – Ты бы видел…
– …слышал, – перебил юноша. – Этого достаточно. – Теперь он смотрел на пальцы девушки, которыми она обняла себя за шею, и во взгляде его, кажется, промелькнула жалость. – Не спорь. Собирай вещи. Я скоро поеду на ярмарку и по дороге отвезу тебя, куда скажешь. Денег тоже дам. Уезжай. Если не уедешь сейчас, то позже вернётся Прохор и отправится к градскому служащему, расскажет, что ты была среди тех, кто хотел ограбить нашу повозку. Сама выбирай, куда хочешь: к себе домой или в темницу. Но здесь ты не останешься.
Под конец голос Руслана стал таким сухим, как трава под палящим солнцем. Рада хотела возразить, но юноша не дал ей времени. Он резко развернулся и скрылся за дверью, а она, отшатнувшись назад, вновь упала на кровать. Казалось, это конец. Девушка сжала кулаки, стиснула зубы. Кожа горела, опалённая ненавистью к семье Белолебедей, и никому не было дела до справедливости. Рада сжала простынь, потом вышвырнула с постели подушку. Схватилась за одеяло, но не скинула его – прижала к лицу, заглушая звериный крик безысходности. Покатились злые слёзы, и девушка, откинув одеяло, прижала ладони к лицу. Солёные дорожки слёз обжигали щёки. Плечи дёргались резко и беззвучно, и Рада упала в постель, вновь спрятав лицо и крики в одеяле.
Сквозь рыдания она едва слышала, что стучались служанки. Но без дозволения зайти в опочивальню к опальной девице они, к счастью, не решались.
Рада уже не чувствовала запах древесины и полевых цветов, которые ночью царили здесь. Вместо них опочивальню наполнили пот, пыль и слёзы. После того, как Белолебедь разбил и разломал тут всё, клубы мелких соринок виднелись в солнечном свете, чьи лучи проникали в окно. Пол устилали осколки ваз, разорванные цветы и мелкие деревяшки. Поверх них комом валялись платья и украшения – подарки Володи. Рада стянула с пальца обручальное кольцо. Швырнула его в самую кучу мусора, а потом, опомнившись, вскочила на ноги.
«Нет уж!»
Так просто они от неё не избавятся. Ладонями девушка растёрла слёзы по щекам и принялась искать кольцо. Укололась об осколок, на пальце выступила кровь, но это не отпугнуло девушку: злость лишь придала ей сил. Рада продолжила рыться в вещах. Нашла кольцо, вернула на палец и оскалилась. Не для того она приехала сюда, чтобы уехать ни с чем. Надо бороться. Она хотела мстить, и единственным способом мести она видела лишь смерть Белолебедя. Рада готова была убить его хоть сейчас. Но сегодняшнее утро показало, что она слаба физически, не сможет даже приблизиться к Филиппу, не то что нанести вред. Да и как? У неё даже ножа при себе не было. Можно было отравить Белолебедя, но для этого надо было задержаться в его поместье.
В раздумьях девушка не заметила, как бродит кругами по комнате. Босыми ногами она спотыкалась на разбросанных вещах и лишь чудом не наступала на осколки. Кулаки сжимались и разжимались, а губы шептали проклятия.
Он получит по заслугам.
Но если она не уедет сейчас, то он убьёт её. Не побоится сделать это голыми руками и при слугах.
Мысли путались, вихрем проносились в голове. Рада, при всех её знаниях и колдовских корнях, была слишком слаба. В груди ныло от ощущения беспомощности. Жаль, Ягиня и Кощей далеко, подсказали бы сейчас, что делать. Но девушка не видела их с тех пор, как объявила о предстоящей свадьбе с Володей. Тогда она уехала из избы и по настоянию жениха перебралась жить на постоялый двор.
Очередной круг по комнате не принёс ничего нового. Рада остановилась и закрыла глаза. Надо было отдышаться, отпустить злость, которая сковывала сознание. Выдох-вдох. Выдох-вдох. Выдох. На следующем вдохе девушка открыла глаза и обнаружила, что стоит перед зеркалом. Она не успела приказать служанкам, чтоб занавесили его – думала сделать это сегодня, – и потому отражение нахально смотрело и смеялось над ней.
– Больно? – проскрипела Тьма, касаясь собственной чёрной шеи.
Рада отвернулась, стараясь её не слушать. Она и так едва сдержала новый поток слёз.
– Позор, как ты слаба. – Тьма, уже не пытаясь казаться отражением, подошла вплотную к зеркальному стеклу и положила ладони на невидимую преграду. Её чёрные обугленные руки вызывали тошноту. Рада пожалела, что увидела это краем глаза. – Но я могу помочь тебе.
«Помочь тебе, помочь тебе, помочь тебе», – голос повторялся в сознании жутким скрипом, будто кто-то тёр камнем о камень. Девушка закрыла глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать пугающего соблазна. О да, тёмная сущность была сильна. И она хотела на волю. Потому скрыться от неё, пока зеркало рядом, было невозможно. Но и выбежать из опочивальни в таком сумасшедшем виде Рада не могла. Оставалось лишь терпеть. А Тьма умна. Вчера она молча наблюдала за тем, как девушка обоснуется в усадьбе, как будет обольщать и ублажать мужа, а сегодня увидела, что план не сбылся, и начала действовать.
– Я помогу отомстить, – Тёмная говорила уже ласково, вкрадчиво. – Ты ведь хочешь убить его?
Рада замотала головой. Тьма, которая жила внутри, знала обо всех её мыслях, даже самых потаённых.
– Замолчи, – прошептала девушка. Снова слёзы выступили её на ресницах.
– Я буду твоим оружием. – Тёмная понимала, на что надо давить. – Помогу убить его. Хочешь – быстро, хочешь – медленно, чтоб страдал. Тебе решать.
Это была уловка. Если бы Рада выпустила тьму, то решать бы уже в полную силу ничего не смогла. Тёмная могла завладеть мыслями. И всё же… Предложение помощи звучало чересчур заманчиво. Не было другого пути из тупика, в котором оказалась девушка.
– Нет, – прошептала однако она и открыла глаза. – Нет!
Тьма всё так же держала ладони на глади зеркала, призывая Раду подойти и дотронуться.
– Да, – улыбнулась Тёмная. – Подойди, не бойся. Не дай Белолебедю победить. Он убил твою семью и тебя. Тебя готов убить снова.
Рада стояла на месте. Знала, что подходить нельзя, пусть голос тёмной и засасывал, как болото.
– Уедешь ни с чем? Потеряешь всё, к чему стремилась. Станешь никем, – подманивала Тьма. – Ну же, подойди. Можешь не выпускать меня полностью. Просто опробуй мои силы.
Девушка нахмурилась. О таком Кощей ей не говорил.
– А так можно?
– Можно. – Тьма дёрнула чёрными плечами. – Так же, как можно приоткрыть немного заслонку печи, чтобы посмотреть, готов ли пирог. Так же и ты приоткроешь дверь для моей свободы.
– А дальше? – Рада взглянула прямо в чёрные глаза. Голос внезапно окреп, в нём прозвучала стальная решительность. – Скажи честно.
– Честно? – Тьма ухмыльнулась. – А дальше либо ты вовремя запрёшь дверь, либо я успею распахнуть её полностью.
Девушка кивнула. Это было достаточно честно: она могла рискнуть ради мести. Или уехать из усадьбы с позором. Рада покачала головой. Нельзя соглашаться на заманчивые речи Тьмы. Нельзя.
Но иного выхода она не видела.
Она быстро подошла к зеркалу и поставила свои руки прямо напротив ладоней Тёмной. Взгляды натолкнулись друг на друга. Тьма улыбнулась. Рада тоже.
«Правильный выбор», – губы тёмной сущности не шевелились, но девушка отчётливо услышала её голос у себя в голове, а вместе с ним почувствовала, как сила и решимость наполняют её.
– Хватит. – Рада отдёрнула руки. Тьма сощурилась – осталась недовольна, что ей даровали так мало свободы, но девушка была тверда: – Достаточно. Этого хватит, чтобы отомстить.
Она посмотрела на свои ногти: на миг показалось, что те почернели, удлинились и заострились словно ножи, как у отражения в зеркале.
Когда Рада вышла из комнаты, в коридоре было пусто и тихо. Каблуки звонко стучали по половицам, она шла быстро и уверенно, одетая в одно из нарядных платьев. Уже ничего, кроме красивого лица, не осталось в ней от той девушки, которую Белолебедь застал в постели. Спина прямая, голова гордо поднята, во взгляде надменность, – такой Раду увидели служанки, когда вышли на звук её шагов. На их лицах поначалу промелькнула жалость к девушке. А зря. Она могла за себя постоять, пусть утром и не смогла этого показать. Уточнив, где находится Белолебедь, она направилась к нему в горницу. Служанки проводили её и наверняка остались под дверью, чтобы подслушать разговор. Не будет же приблудная девица перечить такому влиятельному человеку, как Филипп Белолебедь?
Дверь захлопнулась позади, и Рада сглотнула. Мельком осмотрела тесное полутёмное помещение, заставленное сундуками, как и горница свадебного приказчика, а потом остановила взгляд на столе, за которым сидел старый купец. Филипп, прищурившись и ухмыляясь, смотрел в ответ. Он развалился на стуле и держал в руках грамоту, видно, подсчитывал свои богатства.
