Текст книги "Городская Ромашка (СИ)"

Автор книги: Ольга Кай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 11

Покидать убежище Ромашке не разрешали. Мирослав изредка уходил, но всегда ненадолго. Поначалу Ромашка думала, что он на нее обиделся и из-за этого стал вдруг таким молчаливым и хмурым, но на самом деле он постоянно размышлял о предстоящем побеге и о связанных с ним трудностях. Помимо того, что надо было выбраться за стену, причем так, чтобы никто этого не заметил, и за беглецами не выслали погоню, Мирослав обдумывал детали плана таким образом, чтобы не пострадал никто из тех, кто будет ему помогать.

Первые двое суток, которые Ромашка отмеряла при помощи маленького электронного будильника, ее единственным гостем был директор музея. Каким-то образом у начавшего уже дряхлеть старичка и молодой девушки нашлись общие темы для долгих разговоров. Ромашка и правда знала (из подслушанных рассказов экскурсовода) много интересных фактов о картинах и статуях, выставленных в музейных залах, а иногда и о жизнях творцов, создававших настоящие шедевры, но ее уже давно удивляло, что возле некоторых картин почему-то нет табличек с названиями и именами авторов. Считалось, что информация эта утеряна во время Каменного Дождя, когда на планете происходили страшнейшие катаклизмы, а большая часть городов были стерты с лица Земли. Однако Анатолий Вергаров признался, что на самом деле таблички его заставила убрать инспекция. Видимо было что-то такое в произведениях, а может в биографиях их творцов, что могло угрожать, с точки зрения властей, безопасности города. А так – попробуй найти в базе данных информацию, чаще всего закрытую, о человеке, ни имени, ни названия работ которого ты не знаешь! Теоретически возможно, конечно, а вот практически… если кто-то и интересовался, то на долгие и усердные поиски его, как правило, все равно не хватало.

И, ко всему прочему, много из того, что находилось в хранилищах музея, вообще запретили выставлять. Со статуями была приблизительно такая же история, и их разрешили только тогда, когда врачи сообщили о невероятно большом уровне смертности среди молодых девушек, сидящих на таблетках для похудания. Правда, смотреть на статуи приходило очень мало людей, и большинству они не нравились.

А на третий день явились инспектора. Ромашка очень хорошо запомнила, как стояла с Мирославом в полной темноте, боясь даже дышать, слыша неимоверно громкий стук собственного сердца, а там, за стеной, ходили люди. Ходили недолго, но Ромашке показалось – целую вечность. Она все боялась, что, несмотря на маскировку, вход в их убежище будет обнаружен. Но им повезло, хотя это скорее было не везение, а результат тщательного расчета и усилий директора, когда-то предусмотрительно создавшего невидимую снаружи дверь, ведущую в обустроенный и пригодный для жилья уголок. Раньше Анатолий Вергаров думал, что в один прекрасный день ему самому придется прятаться от власти, теперь же убежище служило его новым друзьям.

Вечером того же дня Мирослав сообщил девушке, что к ним придут его знакомые ребята, те самые, с чьей помощью он и освобождал девушку из больницы. Тогда же Мирослав впервые включил все потолочные лампы, чтобы как следует осветить комнату, и Ромашка, взглядом следившая за ним, замерла с приоткрытым от удивления ртом: только теперь девушка увидела, что волосы чужака были почти полностью седыми. Девушка подошла к Мирославу, который не сразу понял, чем же она так удивлена.

– Что с твоими волосами? – спросила она.

В ответ он лишь пожал плечами.

Оказалось, что из хранилища был еще один выход наружу. Чаще всего Мирослав покидал убежище через неприметную дверь, ведущую куда-то под землю. Под город. В этот вечер он снова ушел, и его не было около получаса, потом дверь снова открылась – словно в стене сама собой появилась правильной прямоугольной формы дыра – и оттуда вслед за чужаком вышли незнакомые Ромашке люди. Их было всего пятеро, и Ромашку они видели не впервые. Хмурый, с черными волосами до плеч, высокий – прилично выше Мирослава – и невероятно худой Артур, который, как уже знала Ромашка, был среди этих парней за главного, остановился посреди комнаты со сложенными на груди руками, глядя на Ромашку без особой приязни, пока Мирослав быстро сообщал девушке имена прибывших. Алек, курносый, светловолосый, с добродушным лицом, весело улыбнулся Ромашке, открыв ряд ровных зубов, среди которых не хватало одного переднего, и привычным движением поправил лямку наплечной сумки, достаточно объемной, чтобы девушка сразу заинтересовалась ее содержимым. Третий, такой же тощий, как и Артур, имел очень хитрый вид и звался Кот. Насколько Ромашка вообще могла судить, имя это ему подходило как нельзя лучше. Оставшиеся двое являлись двоюродными братьями и были очень похожи лицами: Влад и Сергей.

Пришедшие расселись на матрацах. Алек вытащил из сумки небольшой переносной компьютер, и все склонились к экрану. Ромашка, которую не пригласили к обсуждениям, не возмущалась, так как сочла это вполне нормальным – чего, спрашивается, лезть не в свое дело? Но удержаться от того, чтобы заглядывать им через плечи, сидя на низенькой кушетке и отчаянно вытягивая шею, она не могла. А еще девушка слушала очень внимательно, стараясь ни слова не пропустить, да только из-за того, что схемы на экране Алекова компьютера она не всегда могла разглядеть, многое из сказанного осталось для нее непонятным. К тому же большую часть вопросов, как поняла Ромашка, уже обсудили без нее, а теперь лишь дорабатывали детали.

В это самое время наверху, в городе то есть, Ромашку показали по телевизору. В другой раз и при других обстоятельствах девушку это, может, и обрадовало бы, но не сегодня. Во-первых, девушка об этом не знала, и, хотя небольшой экран в их убежище был, в этот вечер он стоял выключенным. А во-вторых, Ромашку показывали в уголовной хронике. Наверное, девушка очень бы удивилась, если бы узнала, что стала жертвой того самого ужасного преступника, из-за которого была поднята на ноги вся полиция, и который в это время сидел спиной к Ромашке, обсуждая со своими сообщниками план побега. А вот пожилой университетский преподаватель в это время телевизор смотрел – у него давно вошло в привычку смотреть новости. Когда на экране появились фотографии Ромашки крупным планом и во весь рост, преподаватель действительно испугался за свою студентку. Он нашел номер ее телефона и позвонил Ромашке домой, на звонок никто не ответил. Тогда преподаватель очень расстроился, но когда Ромашку показали в новостях на следующее утро, потом днем и вечером, он решил, что это неспроста. И хотя такое внимание к скромной персоне молодой студентки объясняли тем, что она, возможно, еще жива и находится в плену у маньяка, но не мог принять такое объяснение человек умный, рассудительный и скептически настроенный ко всему, что говорят с экрана.

Когда ребята ушли, Мирослав провел их до самого выхода в тоннель под городом, а вернувшись, вдруг спросил Ромашку:

– Как твоя обувь? Удобная?

Несколько удивленная таким вопросом, девушка кивнула. И только потом поинтересовалась:

– А почему ты спрашиваешь?

– Идти придется долго.

– Куда? – спросила Ромашка, чувствуя, как нарастает ее волнение.

– Как это "куда"? – не понял ее вопроса Мирослав. – Нам придется идти пешком большую часть пути, поэтому…

– Так ты берешь меня с собой?

На лице Ромашки радость смешалась с недоверием. Мирослав улыбнулся.

– А как ты думала? У меня, да и у тебя просто нет другого выхода. Не можешь же ты постоянно сидеть здесь, – он обвел взглядом помещение, – а на улицу тебе нельзя.

– Ой!

Ромашка медленно опустилась на кушетку. Теперь, когда она, наконец, осознала, что Мирослав действительно заберет ее с собой, в душу вдруг закрался страх: шутка ли – покинуть город, где она прожила всю свою жизнь, покинуть, скорее всего, навсегда. Теперь Ромашке отчаянно захотелось хотя бы разок еще побывать дома, посидеть на подоконнике, посмотреть закат, перебрать старые рисунки… Впрочем, ее рисунков, скорее всего, не окажется в ящике письменного стола. Ромашка тяжело вздохнула, и призналась:

– Страшно немного…

Сборы были недолгими. Ромашке нечего было собирать, а запас провианта Мирослав сам уложил в рюкзак, туда же сунул что-то очень похожее на одеяло, но девушка не обратила на это внимания, так как наблюдала за сборами рассеянно, погруженная в собственные мысли. Тот факт, что Мирослав откуда-то притащил еще один рюкзак, достаточно объемный, ее тоже не заинтересовал. Потом пришел попрощаться директор музея. Он проводил их с Мирославом по узкому лазу и сам закрыл тяжелую дверь, когда беглецы оказались в круглом бетонном тоннеле, напоминающем канализационную трубу, к счастью, пустую. Они шли достаточно долго, но вот луч карманного фонарика утонул в темноте нового тоннеля, высокого и широкого, как тоннель метро, и Ромашка не удивилась, увидев рельсы.

– Это метро? – спросила она шепотом. – А как же мы пойдем? Вдруг поезд?

– Эта ветка не работает, – объяснил Мирослав. – В прошлом году ее затопило, и ремонт до сих пор не окончен.

Черная тень Алека возникла перед ними совершенно неожиданно для Ромашки. Парень взял у Мирослава тот рюкзак, что был поменьше и молча повел за собой.

Из темного подвала они вышли уже не вдвоем, и даже не втроем. Человек десять, среди которых Ромашка узнала Алека и Артура, сопровождали их по темным дворам. Ромашка никогда сама по дворам не лазила, поэтому не могла сообразить в какой части города они находятся, а когда ее посадили на мотоцикл позади Алека, девушка совершенно растерялась. Единственное, что она могла сделать – это вцепиться изо всех сил в курточку загадочно усмехнувшегося при этом парня и зажмурить глаза. Ехать было страшно, к тому же на хорошо освещенные широкие дороги мотоциклы не выезжали. Девушка постоянно боялась, что вот-вот свалится с сиденья и упадет прямо на асфальт, поэтому, когда мотоцикл, наконец, остановился, Ромашка не сразу смогла разжать онемевшие пальцы.

– Трусиха, – сказал ей Алек.

Сперва девушка поглядывала на незнакомцев с опаской, потом успокоилась. Ноги шли сами, и Ромашке порой начинало казаться, что она не участвует во всем происходящем, а словно бы наблюдает со стороны. Когда Мирослав ободряюще сжал ее руку, Ромашка лишь на миг подняла на него огромные глаза, и снова отвернулась. Теперь девушка смотрела только вперед. Когда в просвете между домами Ромашка увидела улицу, по которой то и дело проезжали автомобили, девушка поняла, что это Кольцевая.

Они перешли улицу по подземке и вскоре оказались между двумя крайними домами. Увидев прямо перед собой ничем не скрытую, уходящую вертикально вверх темную громаду стены, Ромашка вздрогнула – так близко к стене она еще не подходила. Она не сразу заметила, что за руку ее держит уже не Мирослав, а курносый Алек.

В крайних домах города были очень необычные лифты. Они везли пассажиров не на последний этаж, и даже не на предпоследний. Когда до крыши оставалось три этажа, лифт останавливался. У него даже имелась своя лифтерская будка, небольшой чердак, да только дверь из этого чердака вела не на крышу, и была закрыта почти постоянно. Открывали ее только люди в военной форме: трижды в сутки, когда сменялся караул. Обычно на этом чердаке никто не задерживался, но сегодня день был совсем необычный. Два крепко связанных человека лежали у стены в бессознательном состоянии. Вскоре еще двоих выволокли из-за той самой двери, в которую несколькими секундами позже вошел и Алек, а следом за ним – и Ромашка, чью ладонь он все еще сжимал. В это же время почти то же самое происходило и на чердаках двух соседних домов, с той лишь разницей, что там часовых успокаивали куда менее гуманно.

На крыше Ромашка наконец увидела Мирослава. Он распаковал тот самый, неизвестно откуда взявшийся большой рюкзак, и девушка с удивлением увидела большое круглое устройство, напоминающее гигантский вентилятор, к которому зачем-то крепился множеством веревок огромный кусок ткани. До сих пор Ромашке хватало ума не задавать вопросов, так и теперь, не желая отвлекать Мирослава от его занятия, девушка остановилась неподалеку и молча наблюдала. Алек тоже наблюдал, но ему происходящее, по крайней мере, было понятно.

Надо сказать, что Ромашку отчего-то и не подумали посвятить в детали плана, но ей вдруг стало совершенно ясно, что эта странная штука предназначена для того, чтобы лететь. Страх перед предстоящим полетом пересилил в девушке робость, и она тихо спросила, правда не у Мирослава, а у Алека:

– Что это?

Спросила, и тут же пожалела – сейчас еще на смех поднимет, или накричит, или…

– Параплан, – ответил Алек. – С мотором.

Девушка так удивилась тому факту, что ей ответили, что даже забыла сказать "спасибо". Она смотрела на Мирослава, вернее больше на параплан, потом на темную равнину за стеной, тянущуюся до горизонта. Где-то, очень-очень далеко, в небе мерцали два маленьких, робких огонька, и Ромашка предпочла смотреть на них, а не на укрытую полночной мглой пустошь. Сердце ее трепетало, а душа терзалась сомнениями: как же так, как так можно – бросить все, такое родное, знакомое с детства, оставить город, оставить навсегда… Ромашка вздохнула и повернулась.

Над городом повисло облако густого черного дыма. Ближе к центральным районам горел дом. Ромашка никогда не видела пожара, только по телевизору, хотя случались они в городе не так уж редко. "Надеюсь, это не жилой дом, – подумала она. – Только бы никто не пострадал". Девушка никогда не смотрела на город с такой высоты, и потому не узнала в пытающем доме здание универмага – огромная вывеска на крыше потухла, как только огонь добрался до проводки.

– Ромашка!

Она оглянулась и подошла к Мирославу, который уже закончил последние приготовления. На спину Ромашке надели рюкзак, но девушка почти не ощутила тяжести – ноги ее и так подгибались. Конструкция возле мотора напоминала большое кресло, обвешанное ремнями. Девушка успела даже подумать, что это кресло вызывает у нее не очень хорошие воспоминания о полицейском участке – там тоже были ремни.

– Как думаешь, поместимся вдвоем? – спросил Мирослав. Вопрос был чисто риторический – поместятся, а как же, все равно другого выхода нет. Но Ромашка восприняла вопрос всерьез и тут же задумалась: а что если не поместятся?

Додумать Ромашке не дали – секунду спустя ее уже опоясывали широкие ремни, на голове красовалось что-то вроде шлема, а потом ее прижало к спинке, и девушка не сразу поняла, что впереди нее теперь сидел Мирослав. Это она осознала лишь тогда, когда он повернулся через плечо.

– Готова?

Глядя в глаза чужака, в которых слабо отражались отсветы городских огней, Ромашка не смогла ответить – кивнула.

– Сначала будет немного страшно, но ты не бойся. Ты хорошо пристегнута, не упадешь. Если хочешь, можешь держаться за меня. И… – Мирослав понизил голос до едва слышного шепота, – и постарайся не закричать.

Конечно же, по лицу Ромашки, белом, как новая простынь, с огромными от страха, если не от самого настоящего ужаса, глазами, ясно было видно, что девушка боится. Отчаянно трусит. И именно поэтому закричать она не смогла – даже если б и захотела. Но вот предложение держаться за Мирослава Ромашка восприняла с воодушевлением. Мирослав тут же почувствовал, как руки девушки обхватили его торс, а дрожащие пальцы вцепились в куртку.

И тут раздался ужасающий грохот, почти оглушивший Ромашку. Из-за него девушка и не услышала легкого хлопка, с которым поднялось над крышей и развернулось в воздухе большое и темное, как ночное небо, крыло параплана. Моторчик завелся почти беззвучно, а в следующий миг Ромашка, выглянувшая из-за плеча Мирослава, увидела, как стремительно приближается край крыши.

Она хотела зажмуриться, но… почему-то не успела, а потом не смогла. Под ступнями ее ног, неуклюже торчащих в стороны, разверзлась бездна, темная и страшная, и Ромашка была почти уверена, что вот прямо сейчас они упадут, однако параплан поднялся выше. Стена, которая только что была так близко, ушла вниз. Теперь Ромашка видела ее сверху. Толща железобетона, по которой могли спокойно идти, взявшись за руки, человека четыре, проплыла под ними, скрывая в густой тени ров у своего подножия, и теперь внизу, где-то невообразимо далеко, была пустынная мертвая земля.

Зрелище показалось Ромашке довольно жутким, но каким-то нереальным, и поэтому место страха заняло любопытство, к тому же гул мотора за ее спиной, негромкий, напоминающий урчание довольной кошки, необъяснимым образом успокаивал нервы. Руки Ромашки все еще крепко, до онемения, держались за Мирослава, но девушка вдруг захотела повернуть голову и с удивлением обнаружила, что может это сделать.

Город был еще совсем близко, и темная громада стены уходила вправо и влево, насколько хватало взгляда. Над ней довольно пугающе возвышались крайние дома, как уже знала Ромашка, самые высокие в городе. Облако черного дыма все еще висело где-то над центром, подсвеченное множеством огней реклам, витрин и прожекторов. Оно казалось созданной чьим-то воображением фантастической феерией из разноцветных лучей, пронизывающих невероятные дымные узоры. "Это мой родной город, – подумала Ромашка, – родной…" Снаружи он казался пугающим, негостеприимным, зловещим, но все-таки был своим.

– Ну как? – услышала Ромашка голос Мирослава. – Не страшно?

– Нет!

Теперь ей и правда не было страшно. Девушка вздохнула, прогоняя подступившую грусть, и принялась смотреть вперед.

Под ночным небом расстилалась равнина. Поначалу она показалась Ромашке однообразной, но позже девушка различила, что где-то там, где земля подступает к небу, высятся небольшие холмы. Их очертания расплывались в темноте, были нечеткими, но Ромашка вдруг вспомнила свой рисунок, на котором изобразила очень похожий пологий холм, поднимающийся над лесом. Она попыталась различить там, впереди, границу, за которой заканчивается мертвая земля и начинается лес, но так и не смогла.

Они летели на юго-восток. Мирослав выбрал такое направление, так как знал, что именно с этой стороны города мертвая зона уже всего. Возможно по той причине, что самые крупные предприятия находились ближе к северо-западу. Мирослав опасался, что их все-таки заметят, и в таком случае хотел бы поскорее оказаться в лесу, там, где, если придется спустить параплан, сможет уйти от погони, а не на мертвой земле, по которой придется бежать в противогазе под выстрелами военных на быстроходных машинах. Но пожар, а за ним и взрыв сделали свое дело. Беглецы быстро удалялись от города, и преследовать их пока никто не собирался, а патрульных вертолетов, очертания которых высматривал Мирослав в ночном небе, не было видно.

Когда мертвая земля осталась позади, и начался луг – Ромашка не заметила. Ей понравилось летать. Это было настолько необычно и захватывающе, что девушка первое время смотрела сверху широко открытыми глазами на все вокруг, хотя панорама почти не менялась, несколько раз оглядывалась на город, но оглядываться было грустно, и Ромашка решила, что будет смотреть только вперед и по сторонам, но не назад. "Я никогда раньше не видела такого простора!" – восторженно подумала она, и, немного погодя, произнесла это вслух. Сейчас ей было безразлично, что подумает о ней Мирослав, чужак, с детства, наверное, приученный к открытому пространству, явно не впервые поднявшийся в воздух на такой вот штуке. Она осторожно разжала пальцы и попыталась поднять руки или развести их в стороны, однако сделать это, не задев строп, было довольно проблематично, и Ромашка довольствовалась тем, что могла свободно водить пальцами, не хватаясь за куртку Мирослава, и упиваться собственной смелостью и чувством пусть и не комфортного, не красивого и свободного, как у птицы, но все же полета.

Вскоре у нее затекли ноги, которыми Ромашка почти не могла шевелить, разве только ступнями. Сначала ощущение было просто неприятным, а потом стало заметно снижать удовольствие от полета, и Ромашка поинтересовалась:

– А долго нам еще?

– Надеюсь, батарейка продержится еще час или…

Он вдруг замолчал, словно прислушивался к чему-то, а потом натянул стропы, поворачивая параплан строго на юг.

Глава 12

Ромашка смотрела влево. Там, над горизонтом, небо было немного светлее, чем везде. Девушка столько раз наблюдала закаты и ни разу не видела, как встает солнце, теперь же твердо намеревалась не пропустить этого зрелища. Под ними плыла неровная и какая-то пушистая поверхность. Мирослав сказал, что это – лес. Девушка поверила, но ей почему-то казалось, что лес должен выглядеть по-другому: в темноте да еще и сверху лес был как-то не очень похож на то, что рисуют художники.

– А почему мы повернули? – наконец поинтересовалась Ромашка. Она спросила это просто так, потому что, по сути, ей было все равно, куда направляться – лишь бы было интересно. Пока девушка не жаловалась. На ноющие ноги она давно перестала обращать внимание.

– Там мой друг. Ему нужна помощь, – ответил Мирослав.

– Помощь? – Ромашка несказанно удивилась: она-то думала, Мирослав переменил курс, чтобы запутать погоню.

Размеренное урчание мотора за Ромашкиной спиной сбилось, стало реже.

– Ой, – пискнула Ромашка, когда стало совсем тихо. А через несколько секунд озабоченно поинтересовалась: – А почему мы не падаем?

Мирослав обернулся через плечо. Он ничего не сказал, просто улыбнулся. Ромашка улыбнулась в ответ, а потом подумала, что, вполне вероятно, выглядит абсолютной невеждой. Но сейчас ее это не беспокоило.

Они не упали, а мягко спланировали на замеченную Мирославом поляну.

– Ну, вот и приземлились, – сказал Мирослав, освобождаясь от ремней и вставая на ноги. Затем обернулся к девушке: – Давай, помогу.

Пока Мирослав тщательно упаковывал свой летательный аппарат в объемистый рюкзак, Ромашка разминала ноги и оглядывалась вокруг. Под легким ночным ветерком ветви обступивших поляну деревьев колыхались, словно косматые исполины дышали во сне.

– Мы в лесу? – зачем-то спросила Ромашка.

– Да.

– Какой же он странный! – удивилась девушка и, запрокинув голову, посмотрела в небо. Ветер постепенно разгонял тучи, и кое-где в просветах поблескивали самые настоящие звезды. Ромашка насчитала четыре. Потом одну из них снова закрыло тучей, но тут же рядом вынырнула новая звезда, а потом еще одна, и еще.

– Ромашка!

Девушка не сразу услышала, что ее зовут.

– Ромашка, нам пора идти. Сможешь?

– Ага, – задумчиво отозвалась Ромашка: стоя с запрокинутым кверху лицом куда удобнее выговорить "ага", чем "да". Нехотя девушка оторвалась от созерцания неба и подошла к Мирославу.

– А куда мы пойдем? – Ромашка опасливо заглянула в непроницаемую тьму под пушистыми ветвями. – Там ведь темно…

– Там нет никого, кого стоило бы бояться, – уверил ее Мирослав и шагнул по направлению к казалось бы сплошной стене пушистой листвы.

"Значит, кто-то там все-таки есть" – подумала Ромашка, и поспешила схватить Мирослава за руку, прежде чем они вошли под густую сень леса.

Шла Ромашка медленно, потому что поначалу пугалась каждого незнакомого звука, а их в лесу было не просто достаточно, а даже чересчур. В конце концов, Ромашка просто устала пугаться, но от Мирослава не отдалялась ни на шаг и руки его не выпускала. Да не забывала задавать вопрос каждый раз, когда до ее слуха доносился какой-то необычный звук.

– Это всего лишь ветер, – объяснял Мирослав, удивляя девушку своей терпеливостью. – Это просто ночная птица, а это – ежик. Здесь крупные звери не водятся, мы еще слишком близко от городов.

Посмотреть, как восходит солнце, Ромашке так и не удалось. Она даже не сразу заметила, что начало светать, просто в какой-то момент, подняв голову, увидела, что небо стало бледного серовато-голубого цвета, а листва деревьев вдруг перестала быть черной, и Ромашка видела вокруг темную зелень. Среди ветвей сначала робко и несмело, а затем все веселей и звонче запели птицы. Солнце поднималось выше и выше, и Ромашка видела, как его лучи пробираются меж ветвей, словно золотые нити натягиваются между небом и землей. Ноги несли девушку будто бы сами собой, и Ромашка давно уже выпустила руку Мирослава, который то и дело весело поглядывал на нее. Непосредственная радость и изумление Ромашки при виде всего, к чему он был привычен с детства, другого человека, быть может, и позабавила бы. Мирослав же просто радовался вместе с ней.

Лес закончился как-то вдруг, и перед путниками теперь раскинулось несколько километров открытой местности без единого деревца. Вдалеке, за лугом, можно было разглядеть новый лес, не такой густой, как тот, что они оставляли позади, и какой-то неряшливый. Мирослав не спешил идти вперед. Он задумчиво посмотрел на небо и заключил:

– Лучше не рисковать.

– А разве нас будут искать? – спросила девушка. – Никто ведь, наверное, еще не знает, что мы ушли из города… Я имею в виду, полиция не знает.

– Во-первых, тут могут летать патрульные вертолеты, а во-вторых, мы не так далеко и от другого города, из которого вышел мой друг. Я не знаю всех обстоятельств, но его вполне могут разыскивать.

– А как ты узнал, что ему нужна помощь?

Они двигались вдоль леса, обходя луг, который, как объяснил Мирослав, был, по всей видимости, когда-то вспаханным полем.

– Он позвал. Понимаешь, Ромашка, как только мы вылетели из мертвой зоны, я сообщил всем, что вышел, а через некоторое время от него поступила просьба о помощи.

– А как ты сообщил?

– Как тебе объяснить, – Мирослав задумался. – Послал определенный сигнал.

– Как это? Каким образом? – не унималась Ромашка.

– Телепатически. Кажется, у вас это называется так.

Слегка шокированная этим объяснением, Ромашка замолчала.

Солнце стояло уже высоко, и по ясному небу плыли пушистые белые облачка, принимающие самые причудливые формы. Девушка часто поглядывала вверх.

– Какое небо сегодня красивое! – произнесла она.

Когда путники обошли луг, Мирослав предложил сделать привал. Ромашка, которая только после его слов поняла, что и в самом деле, неплохо бы отдохнуть немного да перекусить, с удовольствием сбросила на землю рюкзак с провиантом и прочими мелочами, который несла всю дорогу. Мирослав же первым делом вынул из своего рюкзака две какие-то пластины серого цвета и положил их на освещенное солнцем место.

– Это аккумуляторы, – сказал он. – Сейчас они подзарядятся, а когда стемнеет, мы снова сможем полететь.

Ромашка оглянулась в поисках того, на что она могла бы присесть, но увидев, как Мирослав спокойно садится на землю, немного растерялась. Для нее это было немного странно, как если бы кому-то вдруг пришла в голову идея рассесться посреди Кольцевой, на тротуаре или проезжей части – не важно. Но делать было нечего, и Ромашка, после недолгих колебаний, тоже опустилась и села.

Трава укрывала землю неопрятным, но достаточно плотным ковром, который отнюдь не был мягким и удобным. Сухие травинки покалывали бедра Ромашки даже сквозь штаны, и поначалу девушка, привыкшая сидеть только на стульях, табуретках и диванах, ерзала, не понимая, как Мирославу не мешают эти стебельки, колючки и ползающие по ним насекомые. Все последнее время отчаянно мечтавшая оказаться за стеной, Ромашка вдруг обнаружила, что здесь далеко не так комфортно, как у нее дома. С несчастным видом она взяла бутерброд и принялась жевать, параллельно обдумывая свои ощущения. Одолев второй бутерброд, девушка вдруг обнаружила, что наелась, и оглянулась на своего спутника.

Мирослав потянулся, откинулся назад и с довольной улыбкой лег прямо на землю. Девушка моргнула, потом медленно сняла спортивную курточку, расстелила ее позади себя и очень осторожно легла.

В первый момент ей показалось, что она сможет сейчас сосчитать все стебельки, разом впившиеся в спину, но потом… Потом Ромашка увидела небо прямо перед глазами, и пышную зелень листвы, медленно колышущуюся под легкими дуновениями ветерка. Ромашка подложила руки под голову и зажмурилась от удовольствия. Перед закрытыми глазами весело плясали солнечные зайчики, а легкий шелест вокруг почему-то напомнил Ромашке море, хотя настоящего моря она не видела, и уж тем более не слышала. Мирослав позволил ей пролежать так почти час, потом пришлось вставать и идти дальше.

Вечерело. Ромашка чувствовала, что устала, но продолжала идти вперед так быстро, как могла. Ей в жизни не приходилось, наверное, столько ходить, и, по идее, она должна была свалиться уже давно, где-то после трети сегодняшнего пути, но пока сил идти дальше хватало. Лесок, в который они вошли минут пятнадцать назад, поредел, и в первых вечерних сумерках за деревьями показались невысокие холмы какой-то неестественной формы. Больше всего они были похожи на обломки гигантских кирпичей, наполовину утопленных в почве. Кое-где эти обломки соединялись прутьями, которые девушка сначала приняла за корни растущих на «кирпичах» деревьев, но вскоре поняла, что не права. Создавалось такое впечатление, что в давние времена землю эту страшно искорежило, и хотя с тех пор все успело зарасти травой и небольшими деревцами, следы неведомой катастрофы все еще навевали тоскливое ощущение чего-то ненастоящего, чужого. Ромашка вздрогнула и застегнула курточку, словно ей стало вдруг холодно. Поправив лямки рюкзака на плечах, девушка вложила свою руку в ладонь Мирослава. Они шли, осторожно обходя ямы и провалы, а Ромашка, глядя на холмы, вдруг подумала, что они ей что-то напоминают.

– Какие-то они странные и… – Ромашка поежилась, – страшные!

Мирослав остановился, глядя в темную дыру пещеры в одном из холмов.

– Погоди-ка, – сказал он вдруг и, выпустив Ромашкину ладонь, подошел к дыре, посветил фонариком внутрь.

– Ты знаешь, Ромашка, что это такое? – произнес он, оборачиваясь к девушке. – Это дома. Разрушенные дома. Здесь когда-то был город.

Эти слова заставили девушку снова вздрогнуть: теперь "холмы" вокруг показались ей еще более зловещими. Девушка почему-то все время ждала чего-то ужасного, что должно было вот-вот вырваться из-под поросших травой стен, напасть и утащить за собой куда-то в непроглядную тьму пещер-окон. В сумеречной дымке стены поверженных гигантов окончательно потеряли сходство с холмами, которое в дневное время им обеспечивала зелень трав и листвы.

– Пойдем отсюда, – шепотом попросила девушка. Мирослав все еще задумчиво стоял возле стены, в которой чернела дыра, бывшая когда-то окном, и подходить к нему Ромашка не хотела. Она очень боялась темноты, особенно такой – черной и плотной – какая наполняла собой внутренности разрушенного дома.

Мирослав подошел к ней и снова взял за руку. Ромашке показалось, или ему тоже было немного не по себе? Осторожно, внимательно глядя под ноги, они обошли огромный "холм" и двинулись дальше. Ромашка испуганно жалась к своему спутнику. Обломки разрушенных зданий окружали их со всех сторон, и не было им видно ни конца, ни края.