Текст книги "Истинная на одну ночь (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Джорджина будет вот-вот представлена ко двору, но ведь его величество захочет познакомиться не только со своей невестой, но и с ее родителями, и с ее сестрой. Как я могла избежать встречи с королем? И что произойдет, когда мы всё-таки встретимся, и он поймет, что я – сестра его невесты?

Конечно, я надеялась, что у него хватит выдержки, чтобы не показать, что мы знакомы. И если мы оба будем достаточно благоразумны, то никто не догадается, что в прошлом что-то связывало нас. И даже когда Джо станет королевой, мне не обязательно бывать при дворе. Я удалюсь в провинцию, в милый моему сердцу Деланж, и буду вести уединенный образ жизни, отвергая все те блестящие предложения кавалеров, о которых только что говорила тетушка.

О том, чтобы когда-нибудь быть с другим мужчиной, я не могла и помыслить. Я никогда не смогу почувствовать к кому-то другому то, что чувствовала к Ричарду – в этом я не сомневалась. К тому же выйти замуж за другого мужчину означало бы обмануть его. Я уже не была невинна, и этот позор я должна была нести в одиночку.

– О чём ты думаешь, дорогая? – полюбопытствовала тетушка. – Ты видела поднос для карточек у нас в прихожей? Дворецкий менял его уже несколько раз, а он снова завален письмами и приглашениями на балы и приемы. Мы становимся популярными, Эми!

– Наверно, родители и Джо скоро прибудут в Ла-Шарпьен? – предположила я.

Но тетушка не была в этом уверена.

– Многое будет зависеть от решения его величества, дорогая. Захочет ли он познакомиться со своей невестой сейчас или отложит встречу с нею до того времени, когда амулет объедет всю Эстландию. По традиции официальная церемония не может состояться раньше.

Она оказалась права – в следующем письме, которое мы получили из Деланжа, Дороти сообщила, что их выезд в столицу отложен на несколько месяцев. Джорджине следовало как можно лучше подготовиться к визиту в Ла-Шарпьен – изучить дворцовый этикет и обзавестись нарядами, соответствующими ее новому статусу. Те платья, что были пошиты к этому бальному сезону, уже казались мачехе недостаточно роскошными. Да и сама Джо, судя по всему, еще не была готова к своей новой роли – Дороти боялась, что она может допустить в столице какую-то оплошность, за которую общество ее осудит.

После получения этого письма я уже могла отправиться домой в Деланж на законных основаниях. Но отчего-то именно теперь, когда я сообщила о своем желании Патриции, мне стало особенно грустно.

Наверно, в глубине души всё это время я надеялась, что его величество отыщет меня. Да, он не знал моего имени, но если бы он захотел, то обошел бы все дворянские дома столицы. И у него даже не было необходимости делать это самому. Он мог бы просто описать меня, и его придворные живописцы изобразили мы мой портрет. И пусть в Ла-Шарпьене меня почти никто не знал, если бы этот портрет попал в руки Патриции или ее подруг, с которыми она меня познакомила, то они непременно узнали бы меня.

И платье! На мне на балу было слишком заметное платье! Такой наряд мог быть сшит только в самом лучшем ателье. Следы непременно привели бы людей короля в салон мадам Жужу. А уж она-то рассказала бы, кто его у нее купил.

И поэтому всякий раз, когда перед крыльцом тетушкиного особняка останавливалась карета, я вздрагивала и бросала к окну. И всякий раз это оказывался не Ричард.

Я пыталась убедить себя, что не должна о нём думать, но не могла избавиться от навязчивых мыслей. Он снился мне по ночам, и я просыпалась, надеясь, что снова нахожусь в его постели. Но его не было рядом.

Настал день отъезда, и я, поблагодарив тетушку за гостеприимство, села в карету. Я надеялась, что мы не будем проезжать мимо королевского дворца, но возница выбрал маршрут, проходивший именно через Дворцовую площадь.

Я посмотрела в окно. Где-то там, за этими стенами, сейчас находился он. Тот, которому я оказалась не нужна.

Глава 18. Ричард

– Ваше величество, прошу вас, позвольте мне рассказать обо всём с самого начала, – попросил меня Бернадот, и я не смог отказать ему в этой просьбе.

Должно быть, ему потребовалось проделать немало работы, чтобы ее отыскать, и он жаждал моей похвалы.

Я указал ему на стоявшее по другую сторону стола кресло, и он опустился в него и приступил к рассказу.

– Прежде всего, ваше величество, я составил список дебютанток, которые должны быть представлены ко двору в этом сезоне. Их оказалось больше двух десятков, и я побывал в доме у каждой из них. Разумеется, я нашел убедительную причину для таких визитов, и смею надеяться, что никто не догадался об их истинной цели. Я познакомился со всеми девушками из списка, но ни одна из них не оказалась той, которую мы ищем. Это могло означать лишь одно – на балу побывала девушка, которая еще не получила право появиться при дворе на официальных мероприятиях, но которой родные не смогли отказать в посещении бала-маскарада.

– И таких девушек наверняка гораздо больше, чем дебютанток! – воскликнул я. – и их список не так-то просто составить.

– Именно так, ваше величество, – подтвердил маркиз. – Поэтому я отказался от этой затеи и решил потянуть за другую ниточку. Возможно, вы не обратили внимание, ваше величество, но на этой мадемуазель было не совсем обычное платье. Оно очень красивое и дорогое. И если девушка уже появлялась где-то в нём, то оно непременно должно было запомниться кому-то из дам. И я начал искать не девушку, а платье!

– Я никогда не додумался бы до этого, ваше сиятельство! – восхитился я. – Но прошу вас, продолжайте!

Он польщенно улыбнулся.

– Благодарю вас, ваше величество! Так вот – я решил, что во всём Ла-Шарпьене никто не знает столичных модниц лучше, чем графиня Ла-Рош. Она и сама всегда появляется в свете в великолепных нарядах и уж точно замечает их на других женщинах. И я не ошибся! Едва я спросил ее об этом платье, как она тут же назвала мне его владелицу!

– Вот как? – мне стало трудно дышать. – И кто же она, маркиз?

– Клеман Буаселье! – торжественно вымолвил Бернадот. – Младшая дочь маркиза Буаселье. В прошлом сезоне ко двору была представлена ее старшая сестра, а в этом должна быть представлена средняя. И да, все Буаселье рыжеволосы.

– Клеманс! – я повторил ее имя, и мне понравилось, как оно прозвучало.

Одновременно с этим я вспомнил, что мог увидеть свою Клеманс еще накануне вечером – я был приглашен на бал, который давал маркиз Буаселье, но отказался от приглашения. Ах, как я теперь об этом сожалел!

Я услышал шум за дверьми и нахмурился. Кто мог осмелиться потревожить меня в столь ранний час?

– Ваше величество! – услышал я голос начальника стражи. – Прошу прощения, ваше величество!

– Входите, Дандре! Что-то случилось?

Он не пришел бы ко мне в кабинет ночью просто так. И когда он переступил через порог, в этом уже не было ни малейших сомнений. Лицо старого воина было испачкано чем-то темным – кажется, сажей. И на этой саже были видны дорожки, оставленные текшими по лицу каплями пота.

– В городе пожар, ваше величество! Его заметили слишком поздно, и один из особняков в квартале Гвардейцев полностью сгорел. Пожар начался как раз в том доме – должно быть, слуги не досмотрели за печью или свечами в канделябре. Все крепко спали после бессонной ночи – там был большой бал.

– Бал? – переспросил я, и голос мой дрогнул. – Чей это особняк, Ландре?

– Маркиза Буаселье, ваше величество! – ответил тот, и мир вокруг меня потемнел.

– А сам маркиз и его семья?—этот вопрос задал Бернадот, потому что я не смог заставить себя это сделать.

Ландре вздохнул:

– К сожалению, спасти их не удалось. Должно быть, они надышались дыма и умерли, даже не поняв, что случилось. Большинство слуг также погибли. Дворецкий сумел вынести маркиза на улицу, потому что его комната была ближе всего к лестнице, но тот уже был мертв. А его сестру и дочерей и вовсе не удалось вытащить из огня.

Ландре говорил что-то еще, но я уже не слышал его. Я почувствовал на себе обеспокоенный взгляд Бернадота и предостерегающе покачал головой.

Мне не нужна была его поддержка. Никакие его слова не могли изменить того, что произошло. Теперь я уже жалел о том, что просил его найти Клеманс. Если бы я не знал, кто она, то мог хотя бы тешить себя мыслью, что у нее всё хорошо – пусть даже и без меня.

Я отменил все ранее назначенные аудиенции. Я ни с кем не хотел разговаривать. Я лежал на кровати и вспоминал нашу единственную с ней встречу. Встречу, которая сделала меня другим человеком. И стать прежним я не смогу уже никогда.

Глава 19

– Это просто невероятно, Эми! – Джо обняла меня так крепко, что мне стало трудно дышать. – Я – невеста короля! Могла ли ты когда-нибудь это представить?

Она выглядела одновременно радостной и несколько обескураженной. Словно сама еще не могла поверить в то, что амулет указал именно на нее.

– Я вовсе даже не хотела идти на площадь. Считала, что легенды об амулете – это просто сказки. Но матушка настояла, да и Кдэр сказала, что ей страшно идти туда одной. Клэр как раз коснулась амулета первой, а когда тот оказался безучастным к ее прикосновению, лицо ее вытянулось, а глаза наполнились слезами. Я хотела утешить ее и едва не пропустила свою очередь. В вот то, что случилось потом, я помню очень плохо. Амулет вдруг вспыхнул, и по толпе прошел дружный вздох. А люди, что привезли амулет из столицы, восторженно загалдели.

– Ты станешь замечательной королевой, – сказала я.

А сестра рассмеялась:

– Ты издеваешься, Эми? Ну, какая из меня королева? Матушка не случайно решила пока не везти меня в Ла-Шарпьен. Мне уже выписали учителя этикета, который занимался с сестрой его величества, пока та не вышла замуж и не уехала за границу. Он будет заниматься с нами обеими, Эми, потому что когда я стану женой его величества, тебе придется часто бывать во дворце. Все эти придворные дамы и фрейлины уже вызывают у меня дрожь, а твое присутствие будет меня успокаивать. А еще скоро в Деланж приедет модистка – те платья, что мне недавно сшили, как нельзя лучше подходили провинциальной дебютантке, но совершенно не подходят невесте короля. Папенька вынужден будет потратить на всё это немыслимую кучу денег. Но зато у его внуков будет королевская кровь. Красиво звучит, правда?

Джо уже получила первое послание от его величества, и едва она прочитала его, как Дороти забрала у нее письмо, боясь, что та может испортить или потерять его.

– Ты же еще не читала его, Эми! – спохватилась мачеха и достала его из шкатулки, что стояла на ее трельяже.

Я попыталась отказаться (боялась расплакаться, когда прочту написанные его рукой строки), но она настояла и всё-таки вручила мне его.

– Не правда ли, у его величества прекрасный почерк?

О да, строчки были ровными, а буквы ловко цеплялись одна за другую хвостиками-завитками.

Наверно, если бы Ричард написал моей сестре хоть что-то о любви или о том, как он счастлив, что амулет нашел ему его истинную, я не смогла бы сдержать своих чувств. Но письмо было лаконичным, даже сухим.

Он заверял ее в своем почтении и говорил, что будет рад познакомиться с нею, но не раньше, чем амулет завершит свое путешествие по Эстландии. Именно тогда Джо надлежало прибыть в столицу и появиться при дворе.

– Его величество весьма любезен, не так ли? – осведомилась мачеха, когда я дочитала письмо. – И чувствуется, что он очень счастлив, что амулет сработал именно сейчас. Такого не случалось уже столь давно, что он, должно быть, и сам не надеялся на это.

Через неделю после моего возвращения в Деланж прибыли и учитель этикета, и модистка. К моему облегчению, модистка оказалась не мадам Жужу.

Разумеется, всё внимание было сосредоточено на Джорджине, но не забыли и про меня.

По утрам за завтраком сестра делилась со мной впечатлениями и жаловалась на докучливость месье Арагорна, который заставлял ее учить скучные правила поведения на балах и приемах.

– Он говорит, что благородная барышня за обедом в гостях должна клевать как птичка, дабы не показаться слишком прожорливой, – хохотала она, с удовольствием поглощая уже вторую ванильную булочку. – Не удивительно, что дамы при дворе так часто падают в обморок – если они ничего не едят, бедняжки, то как же они наберутся сил? Эми, а ты сама-то почему так мало ешь? Набралась дурных манер в Ла-Шарпьене? Погляди, какой аппетитный паштет! Он так и просится к тебе в тарелку.

Но есть мне совсем не хотелось. А когда она подвинула ко мне блюдо с паштетом, я и вовсе почувствовала тошноту и пулей выскочила из-за стола.

Но даже после этого я ни о чём не догадалась. Да и как могла догадаться, если эту тему со мной никто никогда не обсуждал?

И удивление модистки, которая на примерке сметанного платья обнаружила, что оно стало мало мне в талии, тоже не дало мне пищу для размышлений. Я подумала, что всего лишь слишком много ем, и что мне как раз стоит взять на вооружение советы месье Арагорна.

И только когда однажды я вылезла из низенькой бочки, которую мы использовали для умываний, а горничная, что принесла мне полотенце, вдруг охнула, посмотрев на мой округлившийся живот, я похолодела от внезапной мысли.

– Ваша светлость, да вы в положении?

Ее слова прозвучали набатом, и я пошатнулась и, наверно, упала бы, если бы она меня не подхватила.

Глава 20

– Какой немыслимый позор! – Дороти мерила комнату шагами. – И как же всё это невовремя!

Мы были в комнате втроем – я, отец и мачеха. Чтобы Джорджина не помешала нашему разговору, ее отправили с модисткой в город, чтобы подобрать там в лавке кружево для шелковых сорочек.

Я сидела в кресле, закрыв лицо руками, и сгорала со стыда. Дороти часто бывала ко мне несправедлива, но в этот раз она имела полное право так со мной разговаривать. Я сделала то, что не должна была позволять себя приличная барышня, и тем самым бросила тень на всю семью.

– Ты хоть понимаешь, Эмелин, что будут говорить о нас в обществе, если о твоем положении станет хоть кому-то известно? Сестра невесты короля – потаскуха!

– Дороти, прошу тебя! – подал голос отец. – Ты же видишь – Эми и так уничтожена.

– Нет уж, позволь мне сказать это вслух! – возмутилась она. – Ее постыдный поступок скажется не только на ней самой, но и на всех нас. А особенно – на Джорджине! Как бы это не послужило причиной того, что его величество откажется на ней жениться.

– Перестань сгущать краски, дорогая! – снова не выдержал отец. – На Джорджину указал амулет истинности, а это значит, что король женится на ней, кто бы что ни говорил про ее семью.

– Но что станут говорить о Джо в обществе? Разве это тебя не беспокоит, дорогой? И королева, и ее семья должны быть безупречны.

– Я могу уехать из Деланжа, – прошептала я. – Тогда никто ничего не узнает.

Дороти бросила на меня негодующий взгляд.

– Это только кажется, что никто ничего не узнает. Где бы ты ни оказалась, поблизости всегда могут оказаться люди, которые узнают, кто ты такая. И однажды мы уже отпустили тебя из дома, и посмотри, чем всё это закончилось.

Этот ход мысли перекинул ее гнев на еще одну участницу этих событий, и она не преминула излить его.

– Между прочим, дорогой, в том, что произошло, есть и вина твоей сестрицы! Мы доверили ей нашу дочь, а она постыдно пренебрегла своими обязанностями. Она не должна была оставлять Эмелин одну, когда вокруг столько соблазнов.

– Тетушка Патриция тут совершенно ни при чем! – всхлипнула я. – Это целиком и полностью моя вина. Просто на одном из мероприятий я позволила себе выпить крепкий напиток, к которому была непривычна, и он вскружил мне голову настолько, что я плохо понимала, что делаю.

– Но задача Патриции как раз и заключалась в том, чтобы не позволять тебе бывать там, где могли подаваться такие напитки! – парировала Дороти.

И я поняла, что при встрече она выскажет тетушке всё то, что она думает и обо мне, и о ней. И мне было ужасно стыдно, что я так подвела ни в чём не повинную Патрицию.

– Надеюсь, это был хотя бы благородный человек, – усмехнулась, наконец, мачеха, и губы ее презрительно скривились, – а не какой-нибудь пройдоха без роду-племени. Возможно даже нам удастся заставить его на тебе жениться.

Интересно, что они сказали бы, узнай, что это был король?

Я знала, что они спросят, кто это был, и заранее придумала ответ.

– Я ничего не запомнила – ни его имени, ни его лица.

– Какой стыд! – ахнула Дороти. – Кого мы воспитали? Но сейчас нам нужно думать, как скрыть твой позор от общества. И о том, чтобы ты уехала из дома, не может быть и речи. До тех пор, пока ты не разрешишься от бремени, ты будешь жить в западной башне – там вполне уютные комнаты, и тебе там будет удобно. И никто – ни Джорджина, ни слуги – не должны видеть тебя с животом. О твоем положении знает только твоя горничная – я уже поговорила с ней, и она дала мне обещание молчать. Именно она и будет прислуживать тебе в башне. Она получит за это хорошее вознаграждение, а потому будет держать язык за зубами. А остальным мы скажем, что ты заболела – то ли чумой, то ли холерой. А поскольку это очень опасно, мы запретим слугам подходить к башне. И даже если они заподозрят правду, они не посмеют произнести ее вслух. Пока этого будет достаточно. А потом, когда родится ребенок, мы подумаем, что делать дальше. К тому времени, надеюсь, Джорджина уже будет женой короля.

В западной башне, прежде служившей дозорной, было несколько небольших комнат на разных этажах. В одной из них я и разместилась. Меня снабдили одеждой и книгами, а горничная Сюзи каждый день приносила мне с кухни еду и передавала письма от Джорджины.

Сестра сходила с ума от беспокойства, но даже ей я не могла сказать правду. Даже к окнам я подходила только тогда, когда во дворе замка никого не было, да и то старалась скрыться за занавеской.

Я много размышляла о том, должна ли я рассказать о ребенке его величеству? И решила, что нет. Я не хотела ставить его перед выбором – его истинная или его сын или дочь. Какой бы выбор он в итоге ни сделал, он будет о нём жалеть. А Джорджина подарит ему законных, рожденных в браке детей, в которых наверняка проявится сущность драконов. И тогда всё то, что было раньше, окажется для него совсем неважно.

Глава 21

В том, что Сюзи никому не расскажет о моей тайне, я не сомневалась. Она была преданна мне, а к тому же знала, что если выполнит то, что ей велела моя мачеха, то будет щедро вознаграждена.

Но я понимала и другое – несмотря на все меры предосторожности, слухи среди слуг всё равно пойдут. Невозможно было не сопоставить одно с другим – мою поездку в столицу и странную необходимость несколько месяцев провести в изоляции. Наверняка большинство из них правильно определили причину моего вынужденного сидения под замком. Оставалось лишь надеяться, что об этом не узнают соседи. Слуги ценили работу у нас и должны были остеречься распространять сплетни в ближайшем городке.

Однажды, воспользовавшись отъездом родителей на светский раут к графине Меридо, Джорджина всё-таки прорвалась ко мне в башню. Она поднялась в мою комнату и бросилась мне на шею. А потом долго смотрела на мой уже большой живот. И только когда у меня на глазах показались слёзы, она смутилась и воскликнула:

– Неужели ты думаешь, что я тебя осуждаю? Думаешь, я не догадалась, почему матушка переселила тебя сюда? Но мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Даже если ты совершишь что-то на самом деле ужасное, ты всё равно останешься моей любимой сестрой!

Она хотела, чтобы я улыбнулась, но я только расплакалась еще сильней.

– Эми, ну что же ты? – расстроилась она. – Я слышала, что женщинам в таком положении не следует волноваться.

– Всё в порядке, дорогая! Ты просто не представляешь, как я рада, что ты пришла! Я часто смотрела на тебя из окна. Я боялась, что ты уедешь в столицу прежде, чем я выйду отсюда. Наверно, наряды для покорения Ла-Шарпьена уже готовы?

– О, да! – рассмеялась она. – И они просто восхитительны! И я уже овладела такими тонкостями этикета, о которых прежде и не подозревала. Но в Ла-Шарпьен нас пока не пригласили. Амулет всё еще ездит по стране, и матушке уже кажется, что его возят на черепахах.

– Но, может быть, его величество ждет, что вы прибудете в столицу, не дожидаясь приглашения, – предположила я.

– Нет-нет, – Джо замотала головой. – В одном из писем его величество ясно дал понять, чтобы мы пока оставались в Деланже, и хотя матушке давно уже хотелось бы блистать в Ла-Шарпьене, она послушно дожидается дальнейших распоряжений короля. Кстати, папенька уже снял в столице особняк на одной из центральных площадей. На сей раз мы решили не останавливаться у тети Патриции.

Я вздрогнула. Больше всего я жалела о том, что подвела тетушку. Мне было страшно думать о том, что из-за моей беспечности гнев отца и мачехи обрушился на ни в чём не повинную Патрицию. А ведь она всего лишь хотела показать мне бал в королевском дворце!

– Мне ужасно жаль, что из-за меня родители рассорились с тетей! – воскликнула я, едва сдерживая очередную порцию слёз. – Прошу тебя, уговори их помириться!

– Разумеется, они помирятся, – без тени сомнений заявила Джо. – Мы же теперь должны будем играть роль дружной и любящей семьи. А Патриция, что бы матушка о ней ни думала, пользуется в столичном обществе большим уважением. Так что не беспокойся! К тому же, когда мы поедем в столицу, ты наверняка поедешь вместе с нами – ведь все знают, что у меня есть младшая сестра и тоже ждут тебя при дворе.

– Поеду с вами? – изумилась я. – Но это невозможно! Даже если вы отправитесь в Ла-Шарпьен уже после того, как мой ребенок появится на свет, он будет еще слишком мал, чтобы я могла оставить тут его одного.

Но Джо беспечно улыбнулась:

– Уверена, матушка что-нибудь придумает. Малыш может поехать в столицу с твоей горничной в другой карете. Они расположатся в каком-нибудь доме неподалеку от нашего особняка, и ты сможешь часто их навещать.

Я не могла сказать ей, что мое появление при дворе короля Ричарда было невозможно еще и по другой причине.

– Но не могу же я всё время скрывать моего ребенка. Мне страшно представить, что я расстанусь с ним даже на минуту.

– Возможно, в столице ты встретишь мужчину, который придется тебе по душе, и который искренне полюбит тебя и будет заботиться о твоем сыне или дочери. Конечно, ты не сможешь в открытую заявить о том, что это твой ребенок. Но вы можете сказать, что просто взяли сиротку из приюта. Приличия будут соблюдены, а до всего остального обществу не будет никакого дела.

Джо была старше меня, но сейчас я чувствовала себя куда мудрее и опытнее сестры. Сама она могла искренне верить в то, что говорила, но я понимала, что в реальном мире это было утопией.

На дороге показалась карета родителей, и Джорджина, обняв меня еще раз, вынуждена была удалиться из башни. А вот я долго еще после этого разговора не могла прийти в себя. То, что сказала сестра, сильно меня напугало.

Я и до этого задумывалась над тем, что будет после того, как я рожу ребенка. Но я надеялась, что к тому времени родители и Джо уже будут слишком поглощены подготовкой к свадебной церемонии, чтобы обращать внимание на меня. Мне хотелось думать, что отец не откажется дать нам возможность остаться в замке до тех пор, пока малышу не исполнится хотя бы полгода. А потом мы с Раулем могли бы уехать куда-нибудь в большой город, где легко было затеряться среди незнакомых людей.

И только сейчас я поняла, что мачеха желает, чтобы я поехала в столицу вместе с ними. Но я была уверена, что она не позволит мне взять с собой малыша.

Эти мысли не дали мне заснуть, и я, погасив свечу, долго сидела у приоткрытого окна.

Глава 22

Маленький Рауль родился на рассвете – именно в тот момент, когда первый солнечный луч скользнул по потолку, я и услышала первый крик своего сына. А следом – и голос Сьюзан:

– Это мальчик, госпожа!

Он был совсем крохой, но когда он снова закричал, я подумала, что его крик, должно быть, был слышен далеко за пределами башни. И теперь я уже не боялась этого – напротив, я этого хотела. После того, что я услышала ночью, мне уже не хотелось молчать. Джорджина уже знала правду, а если ее узнают и слуги, то мачехе трудно будет делать вид, что ничего не случилось.

– Сьюзи, прошу тебе, не отходи от Рауля ни на минуту! Одна из нас всё время должна быть с ним рядом. Не доверяй никому – ни моим родителям, ни месье Лавуазьену. Это очень важно, поверь!

– Что вы такое говорите, госпожа? – перепугалась девушка. – Но, разумеется, я не отойду от вашего сына ни на шаг!

Так мы и дежурили у колыбели по очереди. Когда спала я, бодрствовала Сьюзен. А когда сон овладевал ею, с кровати поднималась я. Теперь мы стали запирать дверь на засов, и дворецкий уже не мог беспрепятственно входить в башню.

Возможно, мачеха нашла бы способ исполнить задуманное, но вмешался случай.

Однажды утром я услышала стук в дверь. Я как раз кормила сына. В обычаях дворянских семей было нанимать для младенцев кормилицу, но в данном случае мы не могли пригласить чужую женщину в башню. Но это было даже хорошо, потому что это позволяло мне ощущать какую-то особую связь со своим ребенком.

Сьюзен спала, и я, приведя себя в порядок, спустилась к дверям. На пороге я увидела отца и мачеху. Со дня рождения Рауля прошла уже неделя, но это был их первый визит в башню. Я была уверена, что их давно известили о появлении малыша, но даже мой папенька отчего-то не пришел раньше познакомиться с внуком.

– Доброе утро, дорогая! – отец обнял меня, поцеловал. – Надеюсь, ты позволишь нам посмотреть на твоего ребенка?

Дороти не нашла для меня ни объятий, ни ласковых слов – только холодную улыбку.

Рауль уже спал, и я не стала вынимать его из колыбели. И когда мой отец подошел к ней и увидел внука, на лице его отразилась целая гамма чувств – и нежность, и умиление, и оскорбительная жалость.

А в воздухе словно повисло напряжение. И я почувствовала, что они пришли не просто так.

– Вы что-то хотите мне сказать?

– Да, Эми! – теперь отец смотрел на меня. – Вчера вечером мы получили послание от его величества – он направляется в Деланж, чтобы познакомиться со своей невестой!

Я содрогнулась. Король приезжает в наш замок?

– Вот как? – я постаралась унять дрожь хотя бы в голосе. – Но я полагала, что это вы должны были поехать в Ла-Шарпьен.

– Так оно и будет, – подтвердила мачеха. – Но несколько позже. Свадебная церемония состоится сразу после новогодних праздников. Амулет уже вернулся в столицу и, разумеется, никакой другой истинной короля он не нашел. Так что теперь его величество желает познакомиться с Джорджиной в более непринужденной обстановке, чем та, которая есть в королевском дворце. Такое решение характеризует его величество как чуткого и доброго человека. И принимать его у нас гостях – большая честь.

Они ждали от меня какой-то реакции, но всё, что я смогла сделать – это просто кивнуть.

Мой малыш лежал в кроватке, укутанный голубым, украшенным кружевами одеяльцем – такой маленький и такой беспомощный. Он не знал, что сейчас в этой комнате во многом решалась его судьба. И что я, его мать, была слишком слаба, чтобы его защитить.

– Ты же понимаешь, дорогая, – мачеха коснулась моего плеча, – мы не можем позволить твоему сыну остаться в нашем доме. Этот позор может бросить тень на всю семью.

Я содрогнулась от этих слов. Мой позор! Минутная слабость, которая для меня перечеркнула всё – доброе имя, честь, уважение общества.

Всего лишь год назад я была одной из самых завидных невест королевства – наследница древнего рода, руки которой пытались добиться самые блестящие женихи. Кто мог знать, что один-единственный день способен всё изменить?

Тот день я хотела бы забыть как страшный сон, но память услужливо подкидывала картинку за картинкой. И я снова и снова вспоминала ту метель, которая разделила всё на «до» и «после».

– Да, я оступилась, и я прошу у вас прощения, – я бросила на мачеху умоляющий взгляд. – Но мой сын ни в чём не виноват!

Я знала, что во всём виновата сама. Мне следовало вести себя достойно – как и подобало девушке из благородного семейства. А я совершила ошибку, за которую и мне, и моему сыну придется заплатить слишком большую цену.

– Тебе следовало подумать об этом раньше, дорогая, – холодно откликнулась она. –Но раз уж всё случилось именно так, ты должна нас понять. Твой ребенок – незаконнорожденный! И если станет известно, что ты родила вне брака, это бросит тень не только на нас, но и на самого короля! Теперь, когда твоя сестра – его невеста, мы должны особенно трепетно заботиться о соблюдении приличий.

Мои слёзы уже высохли, и я увидела, как брезгливо скривилось ее холеное лицо. Я перевела взгляд на отца, но он почему-то молчал, позволяя своей жене говорить эти жестокие слова. А она, меж тем, продолжала:

– Скоро его величество приедет в наш замок. Подумай сама – можем ли мы оскорбить его соседством с твоим незаконнорожденным сыном?

Знай она, чей это сын, она не осмелилась бы так говорить. Но она не знала, как и никто другой на этом свете. И никто не должен был узнать.

Но я не сказала этого вслух. Только тихо повторила:

– Мой сын ни в чём не виноват!

– Разумеется, дорогая, разумеется, – в ее голосе проскользнуло раздражение, – но полагаю, тебе самой будет лучше, если ты уедешь туда, где тебя никто не знает. Конечно, ты не сможешь пользоваться фамилией Деланж, а также приезжать сюда или писать нам письма. Мы объявим, что ты удалилась в монастырь.

Мне было странно слышать упреки именно от нее. Казалось бы, она как никто другой должна была меня понять. Но о своём прошлом она предпочитала не вспоминать.

Но то, что она предложила, вполне согласовывалось с моими желаниями, а потому я чуть приободрилась.

– Есть и другое решение, Эмелин, – сказал вдруг молчавший до того отец. – Мы можем отвезти твоего сына в приют. Разумеется, об этом никто не должен знать. Это даст тебе возможность сохранить свое доброе имя и однажды выйти замуж. Подумай об этом, дочка!

Я понимала – он хотел сделать так, как будет лучше для меня. Но я не могла на это согласиться. У моего малыша была только я, и это я обрекла его на изгнание. А значит, должна была отправиться с ним в изгнание и сама. И я уже безумно любила его!

– Благодарю вас, папенька, но я предпочту уехать вместе с Раулем.

Мачеха фыркнула, услышав имя моего сына, но отец посмотрел на нее с укоризной, и она предпочла выйти из комнаты.

– Прости, Эми, но я ничем не смогу вам помочь, – темные глаза отца подозрительно заблестели. – Слишком многое поставлено на карту. Речь идет о самом короле! У Джорджины и нашей семьи должна быть безупречная репутация. Я дам тебе денег, чтобы ты смогла устроиться на новом месте, но в остальном…