Текст книги "Тайный дневник Лолиты"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Виктор заставил себя забыть о Незнакомке. Получилось не сразу, но… Он смог. Саврасов был не из тех, кто позволяет себе раскисать на долгое время. А уж тем более из-за женщины.

И все же до конца забыть Незнакомку не удалось. Наверное, потому, что он не успел в ней разочароваться и она так и осталась в его воображении женщиной-мечтой. Иногда она ему снилась. И Виктор так радовался, когда это случалось, что просыпался с улыбкой. В последние полгода этого не происходило ни разу. Саврасов практически освободил свою память от воспоминаний о ней…

Наверное, потому, что встретил свою ПЕРВУЮ ЛЕДИ!

Ее звали Алана. Алана Аленина. Одно имя уже о многом говорило…

Алана была дочкой одного из директоров «Газпрома». Красивая, образованная, с идеальными манерами девушка двадцати пять лет. Она умела играть на фортепьяно, знала три языка, имела диплом престижнейшего института и, что самое главное, искренне любила Виктора.

Они познакомились на горнолыжном курорте. Саврасов с Седаковым приехали туда на выходные. Накатавшись на сноубордах, напились грога и пошли продолжать «банкет» в один из баров. Алана сидела за стойкой. Первым на нее обратил внимание Андрей.

– Смотри, какая девочка, – ткнув Виктора в бок, проговорил он.

Саврасов посмотрел. Девочка ему понравилась. Шикарная, иного слова и не подберешь. Густые каштановые волосы, здоровая кожа, правильные черты, ладная спортивная фигура, упакованная в дорогую, но не кричащую одежду. Многие красивые барышни на горнолыжных курортах одевались смешно: носили ботфорты на огромных шпильках, штанишки с заниженной талией, невероятные шубейки, то стразами расшитые, то бахромой отороченные. И было сразу понятно, зачем они приехали: либо «сняться», либо покрасоваться, либо доказать что-то другим или себе. Девушка же за стойкой явно не преследовала этих целей. Она просто жила своей привычной жизнью.

Виктору Алана понравилась, но не настолько, чтобы подходить к ней и знакомиться. В тот момент ему нужна была женщина совсем иной породы – попроще и подоступнее, как раз из тех, что носят на горнолыжных курортах шпильки и штаны с заниженной талией. Однако Седаков уже все за него решил и, заказывая спиртное, заговорил с барышней. Сразу после того, как она представилась, он подозвал друга. Позже, когда после двухчасовых посиделок за джином с тоником они проводили свою новую знакомую до ее бунгало, Андрей сказал:

– Витек, не упусти ее. Тебе жениться пора, а эта девушка именно то, что тебе нужно.

Виктор прислушался к его мнению. Во-первых, потому, что считал Седакова экспертом в области построения гармоничных брачных уз, а во-вторых, и это было самым важным, Андрей крайне редко давал советы. А если делал это, то можно было не сомневаться, сам Седаков поступил бы именно так, как говорил, окажись он в ситуации друга. Поэтому его советы были так ценны для Саврасова.

На следующий день он позвонил Алане, пригласил на ужин. Она не отказала, и они провели чудесный вечер в ресторане, а утром вместе поехали кататься на лыжах. А вечером Виктор улетел.

За время, проведенное вместе, они всего лишь дважды целовалась. Возможно, Алана не отказала бы в близости, прояви Виктор настойчивость, но он этого не сделал. Он хотел подумать, нужны ли ему серьезные отношения, прежде чем их начинать. Он дал себе срок неделю. Если за это время возникнет непреодолимое желание увидеться, значит, именно этот человек ему необходим.

На четвертый день Саврасов позвонил Алане. Она уже вернулась в Москву, и они встретились. И теперь Виктор повел себя с девушкой иначе. Как говорится, по-взрослому. Утро они встретили вместе.

С отцом Алана Виктора познакомила спустя месяц. Он ее со своими родителями чуть позже. Мама выбор сына одобрила. И точно как Седаков шепнула ему на ухо: «Не упусти ее, девушка именно то, что тебе надо!»

Виктор сам это понимал. Если жениться, то на такой. И чем скорее, тем лучше. Потому что ему уже сорок. Да и девушка не может ждать его предложения до скончания веков. А она ждет… И любит. Виктор видел в ее глазах это чувство. И верил, что он для нее не просто выгодная партия, а тот, кого выбрало ее сердце.

День рождения у Аланы был двадцать восьмого мая. Виктор решил сделать ей предложение в этот день. По всем правилам, встав на одно колено. А свадьбу можно сыграть осенью. В золотую пору. А в свадебное путешествие отправиться на Мальдивы, имелся у него в собственности один островок.

О своем решении он сообщил Андрею. Как лучшему другу и человеку, взявшему на себя когда-то роль сводника.

– Одобряю, Витек! – Седаков хлопнул товарища по плечу. – И поздравляю!

– Спасибо… – И он криво улыбнулся.

– А чего кислый такой? Жаль с холостой жизнью расставаться?

– Нет, пора уже.

– Причем давно. У меня скоро внуки будут, а ты еще детей не родил.

Виктора самого это беспокоило. Ему сорок, а детей еще нет. Ясно, что мужчина может завести их и в шестьдесят, но Саврасову хотелось детей не только вырастить, но и женить, и внуков дождаться.

– И почему я не такой продуманный, как ты? – вздохнул Саврасов. – В личной жизни, я имею в виду…

– Ты, Витек, в душе неисправимый романтик. И не женился все эти годы потому, что ждал большой любви.

– Не говори ерунды. Мне просто было некогда искать подходящую женщину, а на тех, с кем у меня были романы, жениться я не рисковал.

– Себя обманываешь, – отмахнулся Андрей. – Уверен, если б ты всерьез влюбился, то повел бы под венец и неподходящую женщину.

– А ты – нет?

– Я – нет! – с непоколебимой уверенностью ответил Андрей.

И сомневаться в правдивости его слов у Саврасова не было оснований.

Больше они об этом не говорили. Виктор стал ждать дня «Ч» и присматривать кольцо. Ничего ему не нравилось. Хотелось, чтобы оно было не просто дорогим, красивым и элегантным, а еще и особенным. С какой-то изюминкой. Саврасов уже решил сделать на заказ у какого-нибудь именитого ювелира, пока не нашел в каталоге одного аукциона то, что нужно. Два старинных арабских перстня – мужской и женский. Золотые, с искусным орнаментом и крупными топазами. Виктор решил, что именно они станут их обручальными кольцами. Но если Алана посчитает свое недостаточно роскошным или слишком необычным, он купит ей кольцо «как у всех» – с огромным бриллиантом.

Аукцион должен состояться сегодня. На нем будет присутствовать его человек, он и приобретет кольца. Завтра они уже окажутся у Саврасова. А через неделю наступит день «Ч» – день рождения Аланы.

На этом размышления Виктора о личной жизни подошли к концу. И в ванне ему лежать надоело. Он выбрался из нее, и в тот момент, когда, ополоснувшись, Виктор вытирался полотенцем, затренькал телефон.

– Андрюха, привет, – поздоровался он с Седаковым.

– Здорово. Чего голос такой сонный? Разбудил?

– Нет, я из ванны вылез. Чумной немного.

– Моя новость тебя встряхнет! – усмехнулся Андрей. – У Старикова есть дочь.

– Да ты что?

– Обалдел, да? Я тоже, когда мне человек, которому поручено следить за ходом расследования, сообщил об этом. Дочка, правда, приемная. Ксения Малова. Но не это главное. Девушка работает в том самом ресторане, где проходило торжество.

– Мы ее видели?

– Ага. Это та самая официантка. Только она администратором числится. Так что, Витек, можешь расслабиться.

– В смысле?

– У ментов появился новый подозреваемый. Эта самая Ксения. В десять барышню будет следователь терзать. О результатах «пытки» сообщу.

– Да я и так не особенно волновался, – пожал плечами Саврасов. – Но за информацию спасибо. Твой осведомитель оказался оперативнее моего.

– Чем ты сегодня займешься? Может, забьем на дела и в баньку? Прямо после завтрака?

– Нет, Андрюх, не могу. Надо с одним человеком встретиться. Возможно, вечерком. Я позвоню, хорошо?

– Лады. До связи.

И отсоединился. А Виктор, натянув халат, вышел из ванной. Нужно было немного поработать за компьютером, затем позавтракать и ехать на встречу с…

Ксенией Маловой.

Глава 3
Ксюша Малова

Ксюша сидела на жестком стуле казенного кабинета и затравленно смотрела на майора Назарова. Почему-то именно он внушал ей страх, а не его коллега-следователь, проводящий допрос. Быть может, потому, что на стене висел плакат, на котором Назаров был изображен в образе Терминатора (кожанка, пистолет, один глаз прищурен, а вместо второго красная лампочка), которого она ужасно боялась в детстве.

– Я еще раз повторяю свой вопрос, – ледяным тоном проговорил Назаров, сверля Ксюшу холодными светлыми глазами. – В каких отношениях вы были с Алексеем Алексеевичем Стариковым, вашим приемным отцом?

– В нормальных, – ответила Ксюша, отведя взгляд.

– Не конфликтовали?

– Нет.

– Не обманывайте меня, Ксения Борисовна. Повар вашего ресторана сообщил мне, что вы часто ссорились.

– Я бы не назвала наши короткие перепалки ссорами.

– В день смерти Старикова вы разругались всерьез. Из-за чего?

– Ему не нравилось, как я сервировала стол. Я устала от его придирок, сорвалась, накричала. А Алексей Алексеевич не выносит, когда на него повышают голос. Вот мы и сцепились.

– И снова вы меня обманываете. Ссора произошла не из-за этого.

– Из-за этого, – стояла на своем Ксюша.

– Вы поругались из-за ребенка. Мальчика полутора лет. Его зовут Иваном. И это ваш сын.

Ксения молчала. Назаров сверлил ее взглядом. Она чувствовала это. Щеку жгло.

– Стариков собирался продемонстрировать ребенка своим гостям, – продолжил майор. – Для этого он и привез мальчика в ресторан. Это был его сюрприз. Но вы возражали… – Пауза. – Почему?

– Как это «почему»? – воскликнула Ксюша, выйдя из себя. – Мой сын не дрессированная обезьянка, чтобы его в качестве сюрприза гостям демонстрировать.

– Не понимаю, что плохого в желании деда показать гостям своего внука. Пусть и неродного. Мы, например, с женой перед всеми хвалимся своей дочкой. Ставим ее на табурет и просим рассказать стишок.

– Мой сын еще слишком мал, чтобы читать стихи. К тому же ребенку не место в ресторане.

– Почему это? – удивился следователь. – Сейчас многие ходят в рестораны и кафе с маленькими детьми.

– А кто его отец? – спросил вдруг Назаров.

– У него нет отца, – буркнула Ксюша.

– Я знаю только один случай непорочного зачатия, и он произошел очень давно… Больше двух тысяч лет назад.

– Я забеременела от случайного любовника. Имени не помню.

– Поэтому вы дали ему отчество своего приемного отца?

– Да.

– А может, он и есть отец ребенка?

– Что? Да как вы… Да как вам… – И она беспомощно замолчала.

– А что тут такого? Стариков же вам не родной отец. Так что…

– Нет. Стариков не был отцом моего сына.

– Тогда почему за два часа до его смерти вы ссорились и он сказал, что имеет право показывать своего сына кому и когда захочет?

Ксюша вспыхнула. Ее щеки стали такими пунцовыми, как будто ей надавали пощечин.

– Ксения Борисовна, это правда? – мягко спросил у нее следователь. – Вы родили Ванечку от Старикова?

– Нет.

– Но отчим думал, что от него? – продолжал полковник вкрадчивым голосом. – Поэтому так мечтал продемонстрировать всем Ванечку?.. Сына своего? Он ведь и гостей созвал лишь потому? Хотел похвалиться перед ними своим главным достижением?

«Замурлыкал, – раздраженно подумала Ксюша. – Точно Кот-Баюн. Думает одурманить меня мягким голосом, чтобы я размякла и рассказала правду… А вот как бы не так!»

– Алексей Алексеевич мой приемный отец, и никаких интимных отношений у нас быть не могло, – резко возразила Ксюша. – Поэтому он никак не мог считать моего Ванечку своим сыном.

– Выходит, свидетель нас обманул?

– Скорее он не расслышал слов Алексея Алексеевича, который сказал: «Я имею право показывать Ванечку кому и когда угодно, я ему как отец!» И это действительно так. Алексей Алексеевич проводил с ребенком очень много времени, нянчил его…

– Это вы его убили? – услышала Ксюша голос Назарова, все это время молчавшего и даже не прожигающего на ее лице дыру.

«Один усыплял бдительность, второй застал меня врасплох, – промелькнуло тут же в голове у Ксюши. – Как в кино. Один добрый полицейский, второй злой. Неужели это и в жизни работает?»

– Я не убивала Алексея Алексеевича, – спокойно ответила Малова. Она окончательно взяла себя в руки и уже не боялась ни подполковника, ни майора. Да, да, даже майора! Когда он сказал о том, что у него есть дочь, она перестала воспринимать его как Терминатора, и единственный человек, который заставлял ее дрожать от страха, наконец-то вчера умер…

– Его смерть выгодна только вам.

– Если вы о его квартире, которая достанется мне…

– И о ней тоже. Но я имею в виду не только материальную выгоду. Стариков мешал вам жить. Он контролировал каждый ваш шаг. Подозреваю, что вы из-за него до сих пор не замужем, а вам ведь уже…

– Я не убивала Алексея Алексеевича!

– Но возможность у вас была. Пустой пузырек из-под его пилюль вам раздобыть – раз плюнуть. Достаточно дождаться момента, когда у отчима кончится лекарство и он его выбросит. Крысиный яд вы также достать можете без труда.

– Его отравили крысиным ядом?

– Совершенно верно. Яд нового поколения, американский. Одной таблетки достаточно, чтобы истребить десяток крыс. Ее разводят в воде и отравой поливают любую приманку, можно обычную траву. Грызунов привлекает запах яда, и они следуют за ним, как за дудочкой Нильса.

– Такие продаются через Интернет, – включился в разговор следователь. – А еще в специализированных фирмах, занимающихся очисткой помещений от вредителей и грызунов. Вы, как администратор ресторана, могли приобрести яд и у них.

– Вы, Ксения Борисовна, очень хитро придумали, – вновь заговорил Назаров. – Пузырек с отравой бросили под стол и, когда проходили мимо, как бы случайно уронили салфетки (вместо них могло быть что-то другое), чтобы господин Саврасов наклонился за ними, увидел лекарство, решил, что оно профессора, и отдал ему. Так вы отчима отравили и автоматически переложили вину на другого.

– Вы считаете, что люди положения господина Саврасова наклоняются за упавшими салфетками? – не смогла сдержать насмешки Ксюша. – К тому же это обязанность официанта – поднимать то, что упало. Так что «мой» план убийства, товарищ майор, как-то уж слишком нелеп.

– У Саврасова очень длинные ноги, – бросил реплику следователь. – Ему трудно их пристроить, поэтому он постоянно заглядывает под стол. Салфетки могли не пригодиться.

– Чего вы от меня хотите? – устало спросила Ксюша. – Если чистосердечного признания, то не дождетесь. Я не причастна к смерти отчима.

Мужчины переглянулись. Что выражали их взгляды, Ксюша не разобрала. Она была отвратительным физиономистом.

– Вы знали женщину, что явилась на банкет без приглашения? – задал очередной вопрос следователь.

– Нет.

– Уверены?

– Да, конечно. Я первый раз ее увидела.

– Всем, с кем мы беседовали до вас, показалось, что Старикову был неприятен ее визит. Да и она не от души его поздравляла. Вы такого же мнения?

– Я была занята на кухне. Женщину видела лишь мельком, когда, заслышав шум, выглянула в зал. Как она его поздравляла, я не видела.

– Вы могли бы ее описать?

– Платок, очки. Лица не рассмотрела.

– Рост, комплекция?

– Рост средний. Комплекция вроде тоже. На ней было пончо, фигуры не рассмотришь.

– Возраст?

Ксюша пожала плечами.

Больше ее не терзали. Задали несколько «технических» вопросов, заставили расписаться в протоколе и отпустили. Однако ж Терминатор-Назаров не мог позволить ей так легко уйти. Когда Малова уже достигла двери и взялась за ручку, он окликнул ее:

– Ксения Борисовна, а как вы называли своего отчима?

– В смысле? – переспросила Ксюша, обернувшись.

– Папой или дядей Лешей?

– Алексеем Алексеевичем.

– Почему так официально? Ведь он женился на вашей матушке, когда вы были совсем ребенком.

– Мне было двенадцать. Уже не ребенок. Подросток, у которого имелся отец, пусть и покойный, а дядей Алексея Алексеевича язык не поворачивался называть.

– Что ж… Я удовлетворен ответом.

– Я могу идти?

– Можете. Но мы еще вас вызовем.

Ксюша кивнула и вышла.

Пройдя несколько шагов и завернув за угол, она остановилась и обессиленно опустилась на стоящий в коридоре стул. Ужасно хотелось пить. Ксюша вспомнила, что в сумке лежит бутылочка минералки. Она достала ее, открутила крышку. Вода с шипением выплеснулась наружу. После «извержения» в бутылке осталось чуть больше половины, и, чтобы утолить жажду, этого не хватило. К тому же минералка попала в сумку и промочила книгу, которую Ксюша взяла в библиотеке. Если страницы сморщатся, ее оштрафуют. Достав платок, Ксюша начала их протирать…

Когда у Маловой спрашивали, какое ее любимое литературное произведение, она затруднялась с ответом. Читать она любила и всегда находила время для этого. Ей нравились разные жанры, и трудно было выделить какое-то одно произведение. Но если бы кому-то пришло в голову поинтересоваться, существует ли книга, которую она ненавидит, Ксюша, не задумываясь, ответила бы: «Лолита» Набокова.

Она прочла ее в возрасте семнадцати лет и пришла в ужас. Как ТАКОЕ могут считать литературным шедевром? Ведь это же порнография, грязь, мерзость. Ксюше прочесть этот роман порекомендовала библиотекарша, сказала, гениальное произведение. Когда девушка сдавала книгу, не сдержала своего возмущения и высказала все, что думает, вслух. Библиотекарша спорила с ней. Говорила, что Ксюша поверхностно все воспринимает. Пыталась убедить ее в том, что это книга о любви, а не о похоти. Но Ксюша осталась при своем мнении. И решила для себя, что нет отвратительнее произведения, чем «Лолита».

Она росла очень робкой, стеснительной. Стихи на утренниках читала таким тихим голосом, что слов не разобрать. Сверстников избегала. Ни с кем дружбы не водила. А незнакомых взрослых и вовсе боялась. Даже гостей, пришедших к ним в дом. Забиралась под стол и наблюдала за ними оттуда. Родители недоумевали, почему их девочка такая дикая. Но ничего с этим поделать не могли.

Ксюша родилась в счастливой семье. Отец с матерью очень любили друг друга и редко ссорились. А если такое и случалось, то примирение наступало быстро. Ксюша так страдала, когда родители друг с другом не разговаривали, что они, дабы избавить ребенка от мучений, быстро шли на сближение. Когда Ксюша пошла в первый класс, мама родила ей братика. Такого же белобрысого, как она сама. Толстощекого. Хорошенького. То, что малыш умственно отсталый, не сразу стало ясно. А когда это выяснилось, между родителями начались ссоры. Отец настаивал на том, чтобы отдать сына в дом инвалидов, мама наотрез отказывалась. В итоге – больной мальчик остался в семье. А вот папа ушел. Не сразу, через три года. Сначала просто домой возвращаться не спешил, потом сильно задерживаться стал, затем через раз приходил ночевать. А когда встретил женщину, к которой можно было переехать насовсем, ушел из семьи.

Родители развелись. Отец собрался вновь жениться. Но сначала решил заработать на квартиру. Отправился в Чечню и погиб спустя два месяца.

Мама сразу все ему простила и оплакивала не как бывшего, а настоящего супруга. Всем говорила, что овдовела. И сорок дней носила черный платок на голове.

Ксюша тоже страдала. Ведь она так надеялась на то, что папа одумается и вернется к ним. И еще не представляла, как они будут жить без его помощи. Отец, хотя и ушел к другой женщине, постоянно приносил деньги или продукты. Помимо алиментов. А еще выполнял любые просьбы. Чинил подтекающие краны, прибивал гвозди, вытрясал половики на снегу и точил ножи. Ксюша иногда специально что-нибудь ломала, чтоб он пришел и отремонтировал. Она надеялась, что после этого он останется насовсем. Но отец, быстро сделав работу, убегал. Он не мог находиться рядом с сыном, который беспрестанно шумел: либо стучал по чему-нибудь, либо орал, либо плакал. Это сводило папу с ума!

Когда отец погиб, справляться со всем стало гораздо сложнее. Как Ксюша и предполагала, денег не хватало катастрофически. И хозяйство без мужчины приходило в упадок. И тогда Ксюша предложила маме выйти замуж. Та долго смеялась. А потом сказала, но уже с грустью: «Да кому я нужна? С двумя детьми, один из которых больной…»

Но, оказалось, нужна. Одному мужчине… Их соседу по подъезду. Его звали Алексеем. И он был значительно старше мамы. Ксюшина родительница всегда называла его по имени-отчеству – Алексеем Алексеевичем – и не воспринимала как мужчину. Да и он ее, как ей казалось, не рассматривал в качестве не то что будущей жены, но даже сексуального объекта. Сосед был закоренелым холостяком, однако женщины к нему похаживали. Ксюшина мама видела их, все были примерно одного типа: маленькие, худенькие, эдакие карманные собачки. Она же была дородной. Муж, худой и высокий, обожал ее сдобность. Называл «моей пышечкой».

Первый раз сосед зашел к Маловым спустя полгода после смерти отца. Кажется, за солью. Увидел, что Ксюша делает уроки, и решил помочь с математикой. А так как он преподавал в университете и имел большой педагогический опыт, то сумел так здорово объяснить, как решить задачу, что девочка в благодарность даже Алексея Алексеевича чмокнула. Сосед расчувствовался и пообещал и впредь помогать Ксюше с уроками.

Не обманул. Стал захаживать регулярно. Занимался с ней. А мог и по дому что-то сделать, если мама просила. Мебель передвинуть, например. Или тот же кран починить. Но самое главное, в его присутствии брат вел себя смирно. Как будто побаивался.

Предложение руки и сердца поступило неожиданно. Как-то вечером Алексей Алексеевич пришел к Маловым. Но не с пустыми руками и даже не с шоколадкой (иногда он приносил к чаю плитку недорогого шоколада), а с цветами. Тремя гвоздиками. Он вручил их маме со словами: «Наталья, выходите за меня замуж!»

Сказать, что мама удивилась, было бы не совсем верно. Наталья обалдела! Другого слова и не подберешь. А сосед между тем продолжал:

– Я хорошо зарабатываю, имею квартиру, небольшие сбережения. Я не пью и не курю. Ответственный. Имею подход к детям. Я буду хорошим мужем…

Наташа кивала. Но не очень уверенно. Она все никак не могла прийти в себя!

– Вас смущает наша разница в возрасте? – спросил сосед.

– Да нет… – промямлила Наталья. – Вы хорошо для своих лет выглядите…

– Я и чувствую себя хорошо… Только вот язва. Но она ведь и у молодых бывает… – Он всучил Наталье гвоздики, которые все время держал в вытянутой руке, и потребовал немедленного ответа на вопрос, согласна ли она выйти за него замуж.

– Это так неожиданно, я даже не знаю, что ответить…

А Алексей Алексеевич все не отставал. Говорил и говорил. Убеждал Наталью в том, что лучшего мужа она не найдет. Моложе возможно. И то не факт! Чужие дети мало кому нужны (даже здоровые, а у нее сын инвалид, это такая обуза), молодым и подавно, им своих хочется иметь. Конечно, Наталья еще в детородном возрасте и сможет родить, но разумно ли это? Уже двое есть. На что третьего растить? А если он ее бросит? Молодые, они такие ненадежные. И никого, кроме себя, не любят…

– Алексей Алексеевич, – перебила его Наталья. – Но вы ведь тоже в меня не влюблены… Так зачем вам я? И такая обуза, как мои дети?

– Я уже не в том возрасте, чтобы влюбляться. Но вы мне очень нравитесь, Наталья. Вы и ваши дети. Особенно Ксюша. Она большая умница. Из нее выйдет толк. Только с девочкой заниматься надо. А вам не до этого, я понимаю. Вам помощь нужна. И мужская поддержка.

– А вам? Что нужно вам?

– Семья, – просто ответил он. Но после небольшой паузы решил ответить более пространно: – Я только недавно понял, как одинок. И знаете, в какой момент? Когда пришел к вам первый раз за солью и остался на некоторое время. Вы, Наталья, готовили ужин. Ваш сын что-то калякал на бумаге. А мы с Ксюшей решали задачи. Я сидел и думал: вот оно, счастье. Тихое семейное счастье. А я себя его лишил…

У Натальи едва слезы на глаза не навернулись. Ей стало жаль соседа. И себя, лишенную полноценного семейного счастья. Какое оно без мужчины рядом?

И Наталья дала согласие на брак. Но сначала спросила мнение дочери. Ксюша маму поддержала. Хотя Алексей Алексеевич ей не очень нравился, несмотря на то что он был с ней ласков и внимателен. Но девочка, а вернее, уже девушка, пусть и юная, чувствовала в нем какую-то фальшь. Вот только объяснить не могла какую. Поэтому оставила свои мысли при себе. Если мама хочет, пусть выходит.

Ах, если б Ксюша тогда прочла «Лолиту»! А лучше бы Наталья познакомилась с этим произведением. Возможно, в этом случае она повнимательнее присмотрелась бы к жениху и заметила, какие взгляды он на дочь кидает, как любит обнять ее, усадить к себе на колени. И не пятилетнюю малышку, а девочку двенадцати лет. Но, видя, как тянется к Ксюше Алексей, Наташа только радовалась. Жених любит ее дочку как свою. Разве это не здорово?

Свадьба была скромной. Можно сказать, ее совсем не было. Зарегистрировались, затем посидели дома за накрытым столом.

Первая брачная ночь Наталью разочаровала. Супруг не удосужился жену приласкать. Просто забрался на нее, сделал несколько фрикций и отвалился с чувством глубокого удовлетворения. Наталью это не только разочаровало, но и удивило. Когда Алексей сказал ей: «Отправляйся, милая, в кровать, посуду мы с Ксюшей перемоем!», она решила, что ее освобождают от хлопот, чтобы она привела себя в порядок перед волшебной ночью. Наталья надела новую ночную рубашку, расчесала волосы, немного подушилась и лежала минут двадцать, трепеща от волнения и легкого возбуждения. Алексей хоть и в возрасте, но хорошо выглядит. К тому же он ласков и наверняка опытен. С ним Наталья сможет получить сексуальное удовольствие, которого она была лишена очень долгое время.

Однако ж Алексей повел себя как малоопытный подросток, желающий лишь одного – снять свое сексуальное напряжение. Первый Наташин парень в десятом классе ровно так занимался с ней любовью. Двадцать секунд – и готово. Только в отличие от Алексея он мог повторять свои «заходы» еще и еще. И Наталья, пока парень не научился себя контролировать, кое-как умудрялась получать удовольствие. Муж же после боевого наскока мгновенно уснул, оставив ее неудовлетворенной.

То же самое повторилось и в следующий раз. Алексей долго не шел в кровать. Допоздна занимался с Ксюшей. А когда явился и лег, стащил с Наташи трусы, овладел ею без прелюдий, кончил через минуту и захрапел. Он даже не поцеловал ее ни разу!

И все же Наталья не теряла надежды наладить интимную жизнь. Несколько раз она пыталась взять инициативу в свои руки. Отправив детей гулять, ластилась к мужу, обнимала, ласкала, но… У супруга даже эрекции не возникало.

Наталья поставила на интимной жизни крест. А мужу, казалось, только этого и нужно было. Вскоре он перестал делить с ней постель. Переселился в гостиную, а когда Ксюша ночевала у подруг или уезжала куда-то, вообще спал в своей квартире. Но и тогда Наталья ничего не заподозрила.

Как-то в конце лета, когда Ксюша только-только вернулась из оздоровительного лагеря, они затеяли генеральную уборку. Наталья мыла окна, Алексей выбивал ковры, Ксюша протирала пыль, а ее брат всем мешал. Несмотря на то что уборка не самое приятное занятие, настроение у всех было приподнятое. Даже у Алексея, который в последнее время был постоянно не в духе. А тут его как подменили. Бодрый, веселый, энергичный, он с шутками и прибаутками скручивал ковры и таскал их на улицу. Оказавшись там, махал стоящей в окне жене и что-то говорил, да только было не слышно – квартира располагалась на девятом этаже.

Когда остался последний ковер, настенный, Алексей попросил Ксюшу помочь ему его снять. Девочка встала рядом с отчимом, и тут… Наталья сначала подумала, ей показалось. Мыльный пузырик попал в глаза и затуманил зрение! А как иначе объяснить тот факт, что она увидела, как ее муж украдкой коснулся груди Ксюши?

Наташа моргнула. Потом еще. И вроде бы зрение нормализовалось. Но стоило только подумать об этом, и Наташа увидела, как рука Алексея скользнула под короткую юбочку Ксюши. Мужу потребовалось несколько мгновений, чтобы добраться до ее промежности. Руку он тут же убрал. Воровато оглянулся. Наталья стояла спиной к ним. И если бы не дверное стекло, в котором все отражалось, они ничего бы не увидела: ни того, как мерзкий старик лапает ее девочку, ни ступора, в который впала та от его прикосновений. По тому, как напряглось тело Ксюши, Наталья поняла, что ЭТО происходит не впервые. Девочка привыкла к ощупываниям. Они отвратительны ей, но она терпит. Только ножки сжимает да локти ввинчивает в бока, чтобы отчиму сложнее было добраться до ее интимных мест.

– Алексей, оставь ковер, я вспомнила, что выбивала его совсем недавно, – проговорила Наталья, не поворачиваясь. – А ты, дочка, возьми брата, сходите погуляйте. Тебе отдохнуть не мешает, и мы скорее закончим, когда малыш перестанет нам мешать.

Ксюшу дважды просить не потребовалось, уже через несколько минут она покидала квартиру в сопровождении брата. Закрывая дверь, она услышала, как мама обращается к отчиму со словами: «Алексей, нам надо серьезно поговорить!»

Они вышли во двор. Пока брат гонялся за голубями, Ксюша сидела на лавочке и думала о том, стоит ли рассказывать маме о приставаниях отчима. Сколько раз она собиралась сделать это, но не решалась. Не хотела расстраивать мать. А еще боялась… что она не поверит. Ведь отчим был очень осторожен. Лапал ее, только когда они оставались вдвоем. Это сегодня он не выдержал. Не видел Ксюшу три недели, «соскучился». А она так надеялась, что за время ее отсутствия произойдет чудо и он исправится.

Когда дядя Леша впервые пощупал ее грудь, Ксюша решила, что он не специально. Но когда эти «недоразумения» стали нормой, она поняла, как ошибалась на его счет. Вообще-то Ксюша уже сталкивалась с подобным поведением. Одноклассники постоянно норовили зажать ее или другую девочку и облапать. Бывало, под юбки залезали и расстегивали лифчики тем, кто их носил. Ксюша думала, что с возрастом это проходит. Мальчики взрослеют и перестают вести себя таким образом. Но, судя по Алексею Алексеевичу, это далеко не так. Старик уже, а все туда же – то до груди дотронется, то по попе рукой проведет…

Если б он вел себя наглее, Ксюша пожаловалась бы маме. Но до свадьбы он позволял себе лишь мимолетные прикосновения. Но чем дальше, тем больше. Сейчас уже между ног лезет. А иногда упирается ей в ягодицы своей… шишкой, что вздувается в его штанах!

Ксюша передернулась. Пожалуй, я все же скажу маме, решила она.

На душе сразу стало легче. Мама хорошая. Она все поймет. И конечно, поверит ей. Ксюша ведь никогда не давала повода усомниться в своей честности…

Она задрала голову и посмотрела на окно своей квартиры. Если оно закрыто, значит, мама закончила и можно возвращаться.

Но окно оставалось открытым. И в нем виднелся мамин силуэт. Вот она стоит спиной, жестикулирует. Вот поднимается на подоконник, чтобы закончить начатое. Вот поднимает руки с тряпкой.