Текст книги "Тайный дневник Лолиты"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 2
Виктор Саврасов

Саврасов проснулся словно от толчка. Как будто его кто-то тряхнул за плечо: вставай, пора. Плохо соображая, что к чему, Виктор вскочил, начал озираться. В комнате, кроме него, никого не оказалось. Что, собственно, было естественно. Саврасов жил один, а прислуга не посмела бы вломиться к нему в спальню рано утром. Если произошло бы нечто из ряда вон выходящее и горничная или дворецкий разбудили бы его, чтобы сообщить новости, то сделали бы это более чем деликатно.

Виктор, шумно выдохнув, упал на кровать. Полежал, раскинув руки, успокоился, – сердце колотилось как-то неровно – и потянулся к часам. До звонка будильника оставалось еще семнадцать минут. В принципе можно подремать еще некоторое время. Или просто полежать. Врачи уверяют, что обычное нахождение в постели в состоянии покоя приравнивается ко сну. Но Саврасову было как-то неспокойно в кровати, он встал и, накинув халат, направился в ванную комнату. Постояв в задумчивости у джакузи, пустил воду.

Виктор не любил нежиться в пенной ванне. После нее он становился вялым, если не сказать чумным. То есть, долго пролежав в теплой воде, он расслаблялся настолько, что превращался в овощ. Но сейчас Виктору хотелось именно этого. На дела можно и «забить».

Когда ванна наполнилась, он сыпанул туда соли, налил пены. Переборщил. Нужно было позвать прислугу, чтобы это сделала она, но Виктор никого не хотел видеть. Забравшись в ванну (половина пены сползла на пол), он расслабился и закрыл глаза. Отключить мысли сразу не получилось, поэтому он принялся размышлять. Да не о каких-то конкретных вещах, а просто о жизни… Причем личной… На которую ему времени катастрофически не хватало.

До двадцати восьми Виктор ограничивался мимолетными романами, но чем старше становился, тем отчетливее понимал: пора определяться. Родители всячески подталкивали сына к женитьбе, знакомили с девочками из хороших семей. Но ни одна из них не тронула Витино сердце. Однако пришел день, когда он увлекся не на шутку.

Звали его избранницу Розой. Национальности ее Виктор не знал. То ли татарка, то ли цыганка, то ли молдаванка. Красивая невероятно. Со смоляными кудрями до пояса, с глазами-вишнями, с чувственным ртом, Роза танцевала в каком-то малоизвестном коллективе, работала на корпоративах. Там Виктор с ней и познакомился. Ему всегда нравились танцовщицы. Что неудивительно, ведь его мать была балериной. Вот только те девушки, которых она, уже став хореографом, приводила в дом, казались Виктору пресноватыми. Слишком худыми, плоскими, сухолицыми и из-за гладких причесок какими-то одинаковыми. Роза была полной противоположностью им. Яркая, экспрессивная, очень женственно сложенная. Ее нельзя было спутать с кем-то еще. Даже когда она танцевала с четверкой других девушек, облаченная в такие же, как они, костюмы, так же причесанная и накрашенная, она выделялась. И невероятной своей красотой, и кошачьей грацией, и… огромным размером ноги. Сам Саврасов при его двухметровом росте носил обувь сорок восьмого размера. И знал, какая проблема ее подобрать, даже ему, богатому человеку. Ведь не всякая модель подойдет. Иные ботинки померяешь, и как будто на ногах лыжи (поэтому он чаще шил их на заказ). А что говорить о женщинах! Всем им хочется иметь аккуратную ножку, чтобы носить любую обувь. Роза же, бедняжка, наверняка мучилась, выискивая подходящую по размеру пару и пытаясь не замечать, что она смотрится не слишком изящно.

Пожалуй, именно этот небольшой недостаток и привлек Саврасова. Человек без изъянов внешности казался ему похожим на пластмассовый манекен. Потому он был категорически против пластических операций, ставших популярными у девушек, с которыми он встречался, – звездулек, моделей, светских львиц. Они так стремились к совершенству, что утрачивали свою неповторимость. Однако все они были твердо уверены, что если есть возможность улучшить внешность, надо это сделать. Наверняка Роза тоже многое бы отдала, чтобы ее нога стала хотя бы сорокового размера. Да вот только пластические хирурги ей в этом помочь не могли.

Виктор подошел к Розе после выступления. С цветами. Послал за ними своего ассистента. Велел купить самый большой букет алых роз, который тот сможет найти за то небольшое время, которым располагал. Большой, потому что Виктор не любил мелочиться. И выбор цветов оказался не случаен. Розе, на его взгляд, шли именно алые розы. Это были ее цветы. Он так и представлял ее, смуглую, черноволосую, жгучую, утопившую свое прекрасное лицо в охапке алых бутонов. А если ее мысленно раздеть и уложить обнаженную на кровать, усыпать лепестками роз, то картинка нарисуется настолько завораживающая, что отказать себе в удовольствии лицезреть ее наяву не сможет ни один мужчина.

Ассистент Саврасова сделал невозможное. За пятнадцать минут умудрился долететь да приличного цветочного магазина и собрать там при помощи флориста букет в форме сердца. Алого сердца! Роза не осталась равнодушной. Она восхищенно вздохнула, когда Виктор преподнес его, и несколько секунд нюхала розы, терлась щеками о нежные лепестки. Ничего более эротичного Виктор никогда не видел. Что стриптиз, что пип-шоу, что порно? Все меркло в сравнении с этой картинкой…

Роза согласилась на свидание с Виктором без раздумий. И от того не укрылось, как остро она взглянула на его часы. Оценила их стоимость и поняла, что Саврасов богат. Виктор привык к этому. И считал, что нет ничего зазорного в том, что его оценивают по «одежке». В современном обществе другого ждать не приходится. Да и раньше… Мама всегда говорила, что если б отец, тогда еще студент, не подошел к ней знакомиться в фирменных джинсах, она на него и внимания бы не обратила.

Виктор с Розой поужинали в ресторане. Потом он пригласил ее к себе. Она не стала ломаться. Виктор видел ее насквозь. Как будто читал мысли. Роза думала: «Если не соглашусь, есть два варианта: либо он, получив отказ, станет желать меня еще больше, либо забудет обо мне и найдет другую». Рискнуть, конечно, можно. Но Роза побоялась рисковать. Решила не замахиваться на журавля в небе, а довольствоваться синицей. Но и этот прагматизм его не возмутил. Он сталкивался с ним постоянно.

Секс с Розой был бурным и запоминающимся. Виктор привык к тому, что девушки, оказавшиеся в его постели, делают все, о чем только может мечтать мужчина. Они очень стараются. Можно сказать, лезут из кожи вон, чтобы произвести впечатление. А уж какие артистические способности демонстрируют! Еще ничего сделать не успеешь, они уже бурный оргазм имитируют. Да порой так неубедительно, что хочется поскорее кончить, лишь бы не слушать фальшивых криков и псевдосчастливого лепета: «Так хорошо мне еще не было…»

Роза не притворялась. И не лезла из кожи вон, стремясь удовлетворить Виктора. Напротив, она была немного эгоистична. Не бросалась отвечать ласками на ласки. А, зажмурившись, вытянувшись или выгнувшись, сжав кулачки или вонзив в спину любовника ногти, отдавалась своим ощущениям, погружалась в них, пока ее не начинало потряхивать от возбуждения. И это так заводило Виктора, что ему хотелось снова и снова припадать к ее губам, шее, груди, животу, лону, ступням… О да, и их хотелось целовать. Да только Роза не позволяла. Она очень стеснялась своих огромных ног!

Первое, что Виктор подарил ей, – это туфли. Много туфель! А еще сапоги, ботинки и даже тапочки. Виктор лично выбирал обувь в Италии. И когда вернулся в Россию, преподнес Розе презент. Большущий чемодан, перевязанный алой ленточкой. Девушка развязала ее, откинула крышку и…

Завизжала от восторга! В чемодане оказался десяток обувных коробок. И в каждой – по паре отличнейшей обуви. Почему-то Розе больше всех приглянулись тапочки, отделанные лебяжьим пухом. Она не пожелала снимать их даже во время секса.

Виделись любовники нечасто. Виктор был слишком занят. Но один-два раза в неделю ему удавалось выкроить время для Розы. Хотел бы больше, да не получалось. В разлуке скучал. Не сказать, что безумно, но сильно. Роза была очень непосредственной, эмоциональной, бесхитростной. Душой ребенок – телом женщина. Да еще какая! Виктор, находясь с ней рядом, терял все свое самообладание. И это касалось не только постели. Когда Роза начинала дурачиться, щекотать его, щипать, дергать за нос, он включался в игру, и они то шутя боролись, то играли в догонялки, то кидались пирожными или обливали друг друга шампанским. С Розой Виктор отдыхал не только телом, но и душой. Мог себе позволить снять «футляр» и вести себя как вздумается. Роза раскрепостила его. И Саврасов без стеснения демонстрировал ей свое второе «я». Дело в том, что в детстве он мечтал стать клоуном. Мама постоянно рассказывала о том, как маленький Виктор выступал перед родителями, показывая какие-то смешные номера. Изображал то Юрия Никулина, то Олега Попова, то Чарли Чаплина. Повзрослев, Саврасов, конечно же, отказался от своей детской мечты, но она оставила свой след в его душе. Периодически он ловил себя на желании покривляться или сморозить что-нибудь. Но это помешало бы его имиджу. Поэтому Виктор только наедине с собой или находясь в компании родителей и лучшего друга мог себе позволить «подурковать». В присутствии женщин же – никогда…

До тех пор, пока не появилась Роза.

Познакомить ее с родителями Виктор решил через полгода. Привел на рождественский ужин. Кроме мамы с папой, на нем присутствовали бабушка и дядя с женой. Роза всем понравилась. Особенно мужчинам. Но и женщины смотрели на нее благосклонно. Однако когда Виктор отправился с мамой на кухню, чтобы помочь ей приготовить чай, она проговорила:

– Надеюсь, ты не собираешься на ней жениться.

– Пока нет…

– Пока? То есть через какое-то время ты…

– Возможно.

– На ней?

– Мама, у нее имя есть. Ты его знаешь. И что ты имеешь против Розы? Я думал, она тебе понравилась.

– Ничего не имею против Розы. Очаровательная барышня. И я понимаю, почему ты ею увлекся. Но, сынок, на таких не женятся.

– Ты так говоришь, будто она проститутка.

– Она танцовщица.

– Ты тоже.

– Не оскорбляй меня. Я классическая балерина. А она пляшет полуголая на потребу мужикам.

– Мама, она не стриптизерша, ты путаешь.

– Ну и что? Видела я всех этих современных танцовщиц. От стриптизерш они отличаются только тем, что грудь не показывают. Но дело даже не в этом. Работу всегда можно оставить. Роза не сможет тебе соответствовать. Никогда. Она совершенно не твоего уровня.

Как будто он сам этого не знал! Он кандидат наук. А она, окончив восьмилетку, поступила в какое-то столичное ПТУ, чтобы получить общежитие. Через год Роза благополучно его бросила, найдя работу и жилье, и не получила даже аттестата. При этом девушку нельзя было назвать глупой. А среди своих товарок она вообще считалась интеллектуалкой, потому что читала не любовные романы, а классику. Однако ж недостаток образования чувствовался. Да и манеры Розы оставляли желать лучшего.

– Сынок, подумай, о чем я тебе только что сказала, – попросила мама. – Ты далеко пойдешь. Я знаю это. Вскоре тебе надоест быть просто богатым и даже очень богатым. И тогда ты пойдешь во власть. Не исключаю, что когда-нибудь станешь министром, как твой отец, а то и президентом. Поэтому, выбирая спутницу жизни, прикидывай, получится ли из нее первая леди.

– Мама, я не собираюсь становиться президентом. А жениться я хотел бы по любви.

– Только так и надо жениться, дорогой. – Она похлопала сына по руке. – Но на достойных женщинах. Чтобы любовь быстро не иссякла…

Виктор тогда ушел от родителей расстроенный. Не то чтобы мама открыла ему глаза. Нет, он и сам понимал, что Роза недотягивает до его уровня, но гнал от себя эти мысли. Ему с ней хорошо, он влюблен, так разве этого мало?

После того Рождества их отношения немного испортились. Не сильно, но все же ощутимо. Роза после знакомства с семьей Виктора решила, что ее представляют как будущую жену, и стала ждать от любимого предложения руки и сердца. А оно все не поступало. Тогда девушка открытым текстом спросила: «Ты собираешься на мне жениться?» И Виктор, собравшись с духом, твердо ответил ей: «Нет!» Роза расстроилась, конечно. Поплакала. Но в глубине души она всегда была уверена – их отношения не закончатся свадьбой. Просто мечтала об этом и надеялась на лучшее.

Чтобы как-то загладить свою вину, Виктор подарил Розе машину. Красную, спортивную. Идеально ей соответствующую. Девушка радовалась, словно ребенок. Но, как все детские радости, Розина была недолгой. Ей захотелось не какую-то там «Хонду», а «Феррари». А еще квартиру и кучу всего по мелочи. Типа новой шубы и бриллиантов. Виктору стало грустно. Он понимал Розу, решившую захапать побольше, пока ее не бросили, но ему от этого не стало легче. Саврасов продержался еще полгода и расстался с Розой. В качестве прощального подарка она получила квартиру.

Сказать, что ни разу не пожалел о том, что не женился на ней, Виктор не мог. Когда в тридцать семь накатила депрессия (по всей видимости, всему виной был кризис среднего возраста), он думал о том, что сейчас, даже если бы не сложилось с Розой, у него уже мог быть ребенок-школьник. И наверняка красивый и умный, потому что дети, зачатые в любви, другими не бывают. Но даже если б он получился обычным, все равно Саврасов считал бы его самым-самым. Таковы уж родители, им любимые чада всегда кажутся исключительными.

После Розы была череда женщин. Некоторые запомнились, но большая часть не очень. Просто девушки для секса. На раз, два, три или даже пять, неважно. С кем-то он встречался на протяжении нескольких месяцев. Делал подарки, возил куда-то, и барышни (имена или внешность которых по прошествии времени стерлись из памяти) находились на седьмом небе, считая Саврасова своим кавалером. Многие после того, как он их оставлял, давали пространные интервью желтой прессе, немного на этом зарабатывали, получали толику внимания и опять были счастливы… В отличие от Виктора, которому было нестерпимо скучно, а порою тошно. Особенно в тридцать семь с половиной, когда накатила депрессия. Именно тогда он встретил еще одну женщину, тронувшую струны его души. Ее звали…

А вот как ее звали, Виктор не знал. Она не представилась ему. Когда он обратился к ней: «Незнакомка», она сказала: «Вот так меня и называй!» И Саврасов удовлетворил ее просьбу.

Он познакомился с ней на вечере, посвященном празднованию юбилея его альма-матер. Народу было море – учащихся, выпускников разных лет, педагогов, просто почетных гостей. Но в этой веренице лиц Виктор умудрился рассмотреть одно, показавшееся ему невероятно притягательным.

Девушке на вид было лет двадцать пять. Гладкое скуластое лицо, миндалевидные серо-зеленые глаза, изящный нос, аккуратный ротик, накрашенный алой помадой. Волосы шоколадные, постриженные под каре с густой, закрывающей брови челкой. «Родинки не хватает, – подумал тогда Виктор. – Над верхней губой…» А потом представил девушку с тонкой сигаретой, вставленной в мундштук, хотя он терпеть не мог курящих женщин, но незнакомке с каре она бы пошла.

В следующий момент он потерял ее из виду. Расстроился. Испугался, что больше не встретит, а очень хотелось. Но опасения его были напрасны. Прекрасная незнакомка вновь попалась ему на глаза, когда Виктор уже собирался покидать мероприятие. Стояла в фойе рядом с одной из многочисленных пепельниц-урн, курила. Ту самую тонкую сигарету, с которой Виктор ее представлял, но без мундштука. Держалась в стороне от всех у самого выхода. То ли собиралась уходить, то ли любила быть одиночкой.

Виктор заметил ее издали. Приостановился, чтобы рассмотреть. Пары секунд оказалось достаточно, чтобы понять: девушка само совершенство! Среднего роста, стройная, ладная, с потрясающими ногами. Виктор всегда был неравнодушен к женским ножкам. Наверное, потому, что у его матери они до сих пор оставались точеными. Ему нравились именно такие, как у нее, длинные, худощавые, с тренированными икрами и тонкими щиколотками. А вот к ступням он относился спокойно (иначе не увлекся бы Розой). Пожалуй, тоже из-за мамы. У балерин обычно избитые, мозолистые ступни с корявыми пальцами. Многие их стесняются и не носят открытые босоножки. А вот его родительница нисколько не комплексовала. Говорила, трудовых мозолей не надо стесняться. И выставляла свои, как она выражалась, обезьяньи лапы на всеобщее обозрение.

Незнакомка, почувствовав пристальный взгляд Саврасова, чуть повернула голову в его сторону. Ее лицо в полупрофиль так и просилось на фото. Черно-белое. Виктор улыбнулся незнакомке. Она ответила тем же. Но сдержанно. Губы чуть дрогнули, а глаза оставались серьезными и задумчивыми.

– Добрый день, – поздоровался с девушкой Саврасов.

– Добрый…

Голос ее оказался очень мелодичным. Виктор представлял его другим. Низким, чуть хрипловатым. Такой больше бы соответствовал ее внешности.

– Уже уходите?

– Да.

– Позвольте проводить вас до машины?

– Я собираюсь вызвать такси.

– Не надо такси. Я с радостью подброшу вас до дома.

Ее лицо стало очень серьезным, даже чуть напряженным. Виктор решил, что девушка опасается садиться в машину к незнакомцу. Ведь не каждая же «собака» знает Виктора Саврасова!

– Вы извините, я не представился, – поспешил исправиться он. – Меня зовут…

– Я знаю, как вас зовут. Вы Виктор Саврасов. Вас ректор представил, перед тем как вы речь толкнули.

– Ах да… – Виктор испытующе посмотрел на девушку. Пытался угадать, как ее зовут. Но не смог. Поэтому спросил: – А как вас величать, незнакомка?

– Так и величайте, – улыбнулась она.

Виктора ее ответ не удовлетворил, но он не стал настаивать на том, чтобы девушка озвучила свое имя. Если не хочет говорить, то и не надо. Лучше так, чем называть вымышленное.

А незнакомка между тем докурила, затушила «бычок» и весело спросила:

– Так что, Виктор, едем?

И они поехали!

– Куда вас везти? – поинтересовался Виктор, когда машина вырулила на шоссе. Необходимо было задать водителю направление.

– А куда бы вы хотели меня отвезти?

«Смело!» – подумал Виктор, а вслух сказал:

– В ресторан. Выбирайте любой.

– Не оригинально, – покачала головой Незнакомка.

В общем-то она была права. Саврасов никогда не оригинальничал. Был традиционен в ухаживаниях. Цветы, подарки, рестораны, курорты. И никаких поездок в карете по ночному городу, полетов на воздушном шаре, фейерверков, красных дорожек к кровати из лепестков роз. Ванны из шампанского были. Но наполнялись они обычно не для одной, а сразу для нескольких и в таком состоянии, когда уже мало что соображаешь. Главное – покуражиться!

– Могу предложить театр, оперу, кино… – Лицо Незнакомки сохраняло скучающее выражение. – Боулинг, каток, аквапарк. – Девушка фыркнула. – Катание на лошадях по парку, на кораблике по Москве-реке, на вертолете над городом? – Она наморщила носик. – На ракете в космос? Только, увы, сегодня это не смогу организовать…

Незнакомка посмотрела на него с той долей безобидного снисхождения, которую может отмерить лишь женщина, и произнесла слова, которые Саврасов никак не ожидал услышать:

– Пригласите меня к себе…

– Ко мне? – переспросил Виктор на всякий случай.

– Да. К себе домой. Или у вас, олигархов, это не принято?

«Все-таки знает, кто я такой!» – промелькнуло в голове у Виктора. А Незнакомка, как будто прочитав его мысли, проговорила:

– У вас «Бентли» с шофером, а позади джип охраны, вы очень богаты и, скорее всего, известны. – И с любопытством на него посмотрела. – Я ведь права?

– В принципе, да.

– Поэтому я спросила, принято ли у вас приглашать малознакомых людей в гости.

– Не принято, – честно ответил он.

А про себя еще и добавил: «Особенно женщин!» Да и не пришло бы Виктору в голову пригласить даму, с которой только-только познакомился, к себе домой. И не столько потому, что он не хотел пускать туда посторонних, сколько не желая обидеть барышню. Подумает, что он относится к ней как к легкодоступной женщине. Одно дело в ресторан ее позвать, другое – к себе домой. Это почти приглашение в койку. Понятно, что все это просто «китайские церемонии». И после ужина в ресторане он все равно пригласит барышню отправиться к нему или в какой-нибудь загородный отель, но, во-первых, они уже немного узнают друг друга, а во-вторых, женщина всегда может ответить «нет». Право выбора за ней.

Пока он размышлял, Незнакомка не сводила с него глаз. Пыталась прочитать мысли?

– Что ж, я не настаиваю, – сказала она, отвернувшись к окну. – Но в ресторан не хочу. Как и в кино. И в боулинг. Устала от людей за сегодняшний день.

Виктор подумал о том, что закрыть ресторан, кино, боулинг для всех посетителей, кроме них, не проблема. Деньги творят чудеса. Но не сказал этого. Произнес другое:

– Если вы еще не передумали… Я приглашаю вас к себе.

– Не передумала. – И, накрыв его ладонь своей, легонько ее сжала. Виктор хотел поднести ее ко рту, чтобы поцеловать, но Незнакомка тут же засунула руки в карманы. Саврасову показалось, что они дрожат.

Пока ехали к Виктору домой, разговаривали ни о чем. Незнакомка не желала ничего о себе рассказывать. На личные вопросы отвечала загадочной улыбкой. И Саврасов перестал их задавать. Спрашивал, смотрела ли она последний фильм Спилберга, любит ли стихи, как относится к португальским винам – сам он их любил и намеревался угостить девушку чудесным портвейном, привезенным с острова Мадейра.

Когда они наконец оказались на месте, Виктор провел гостью в гостиную. Помня о том, что она устала от людей, отпустил прислугу и сам растопил камин, накрыл на стол – девушка категорически отказалась от ужина, и Саврасов ограничился фруктами, голубым английским сыром, удачно сочетающимися с портвейном, орехами.

Сняв пиджак и галстук, Виктор сел рядом с Незнакомкой на диван. Разлил вино по фужерам. Подал один девушке, второй взял сам. Хотел сказать тост, но пока прикидывал, какой лучше, Незнакомка сделала глоток и закашлялась.

– Не в то горло попало? – участливо спросил Виктор.

– Нет. Очень крепкое. Я не привыкла к таким винам…

А мне сказала, любишь портвейн, врунишка, улыбнулся про себя Саврасов. А вслух спросил:

– Тогда, может, шампанского?

– Нет, не нужно шампанского. Буду пить вместе с вами портвейн. – Она чокнулась с ним и сделала еще один глоток, уже маленький. – Это нас сблизит.

– Мы быстрее сблизимся, перейдя на «ты».

Незнакомка кивнула.

– И если ты скажешь, как тебя зовут, – добавил он.

– Это не важно, – прошептала она, приблизив свое лицо к лицу Виктора. Ее рот почти касался его губ. Их щекотало ее дыхание. Саврасов ждал, что она его сейчас поцелует, но девушка отстранилась. И вернулась к портвейну.

Виктор откинулся на подушку и стал наблюдать за тем, как она пьет. Смотрел на ее изящные руки, держащие фужер, на влажные от вина губы, на дрожащие после каждого глотка ресницы. Ее профиль был облит желтым светом, это отблески огня, горящего в камине, его золотили. И ее лицо напомнило Виктору ожившую венецианскую маску. В одной из комнат особняка висела похожая, золотая, невероятно красивая, только с перышками вместо волос…

Фужер опустел. Незнакомка поставила его на столик. Виктор, успевший отпить лишь несколько глотков, торопливо подался к бутылке, чтобы налить Незнакомке еще, но она перехватила его руку и…

Поднесла к своим губам и порывисто поцеловала!

Виктор не ожидал этого. Конечно же, женщины часто целовали его первыми. Обычно в щеку, губы, шею. Некоторые начинали с поцелуев живота, а особенно развратные – с того, что находится ниже. Да, бывало и такое. Минет после часа знакомства. Легко и непринужденно. Да не где-нибудь, а в ресторане. Под столом. Или в кинотеатре во время сеанса. Но ни одна еще не целовала руки.

Виктор отставил свой фужер и, придвинувшись к Незнакомке, обнял ее. Девушка прильнула к нему, уткнулась носом в его шею и что-то прошептала. Саврасов не расслышал и немного отстранился, желая спросить, что она сказала, но девушка с жаром принялась целовать его, и Виктор тут же забыл обо всем.

Секунды бежали, складывались в минуты. А они все не отрывались друг от друга. На ее губах не осталось помады. Они вспухли. И Виктору хотелось их целовать еще и еще.

– Где у тебя ванная? – хрипло прошептала она, отрываясь от Саврасова.

– Там… – Он указал направление.

Незнакомка поднялась и, одергивая на себе одежду, пошла в ту сторону. Ее не было минут пять. А когда она показалась на пороге, Виктор не смог сдержать восхищенного возгласа…

Незнакомка вернулась из ванной в одном белье. Дымчато-сером. Красивый лифчик, трусики-танго, а на ногах замшевые босоножки на высоченном каблуке. Она встала в дверном проеме, раскинув руки и скрестив ноги. Виктор смотрел на нее и поражался совершенству картины. Если б у него в руках был фотоаппарат и он снимал, то получился бы бесподобный кадр.

– Какая ты красивая, – не смог сдержать эмоций Саврасов.

Она ничего не сказала. Только улыбнулась. И двинулась к Виктору, старалась шагать модельной походкой, но на полпути споткнулась.

Рассмеявшись, Незнакомка бросилась вперед уже бегом. Запрыгнула на Виктора, обвила его руками, ногами и стала целовать. В лоб, нос, щеки…

Саврасов взял ее лицо в свои ладони и направил ее губы к своему рту. И снова поцелуй… Долгий, страстный…

Когда у Виктора не осталось сил сдерживаться, он, не выпуская Незнакомку из объятий, встал с дивана. Пара шагов по направлению к камину. Остановка. Под ногами шкура белого медведя. Виктор положил девушку на нее.

Как в кино? Да, именно так…

Он опустился на колени, расстегнул рубашку, снял ее, отшвырнул. Незнакомка нетерпеливо притянула его к себе. Саврасов накрыл тело девушки своим и каждой клеточкой почувствовал ее желание. Она хотела его. И трепетала в предвкушении. Ее сердце бешено колотилось, жилка на шее пульсировала, грудь рвала лифчик, лоно горело, и он ощущал этот жар через кружево ее трусиков и плотную шерсть своих брюк.

Виктор понимал, что может войти в нее прямо сейчас. Она готова. Но, как ему ни хотелось поскорее овладеть девушкой, он притормозил…

Зачем спешить? У них впереди вся ночь… А может… и вся жизнь!

Виктор раздел ее и начал покрывать тело поцелуями. Нежную шейку, похожие на яблочки грудки, бархатный животик, поросший едва заметным светлым пушком. Саврасов хотел опуститься ниже, но Незнакомка стыдливо свела ноги. Не смогла доиграть до конца роль искушенной в сексе женщины. Но Виктор был настойчив. Он ласкал бедра девушки до тех пор, пока они не разомкнулись и Незнакомка не раскрылась навстречу ему…

Чуть позже Саврасов овладел ею. Неторопливо, нежно. Он чувствовал, что ей хочется именно этого.

После первого акта они, полежав немного, решили перекусить. Опустили тарелки со столика на пол, растянулись на шкуре и принялись поедать фрукты, ягоды, сыр, запивая все портвейном. Незнакомка сообщила, что обожает клубнику. И Виктор кормил ее ягодами. И с умилением наблюдал, как она облизывает перемазанные соком губы…

Поев, они занялись опять любовью. А потом, после непродолжительного сна, еще. Саврасов не мог оторваться от девушки. Его невероятно тянуло к ней. А когда она вытягивалась струной, чтобы прижаться к нему всем телом, и утыкалась носом в шею, или обхватывала его руками и ногами, как обезьянка, или сворачивалась калачиком под бочком, он испытывал какой-то невероятный покой.

На десять утра у Саврасова была назначена важная встреча. А он только на рассвете уснул. Естественно, чуть не проспал. А так хотелось накормить Незнакомку завтраком, а прежде заняться с ней сексом, принять вместе душ. Но не получилось! Однако Саврасов успокоил себя тем, что это не последнее их утро. Будут другие…

В машине он держал ее за руку. И нет-нет да и целовал кончики пальцев.

– Встретимся вечером? – спросил он.

– Возможно, – как всегда, туманно ответила она.

– Оставь свой номер.

– Лучше ты мне свой.

Саврасов вытащил визитку, затем ручку и черкнул на ней «тайный» номер.

– Звони в любое время.

– Хорошо… – Она улыбнулась одними губами. Глаза почему-то смотрели грустно. Незнакомка вообще вела себя как-то очень замкнуто. Молчала в основном. А если говорила, то только когда у нее что-то спрашивали. А еще она перестала кокетничать. Вечером вся искрилась, источая женский шарм, а утром как будто ее подменили. И все равно Саврасову девушка нравилась. Не меньше, а скорее даже больше, чем вчера. Он видел: сейчас она настоящая. Серьезная, застенчивая, молчаливая…

– Я почти приехал, – сообщил Виктор. – Минут через семь выйду. Но Саша, это водитель мой, тебя отвезет, куда скажешь.

Она кивнула. Затем порывисто подалась вперед и поцеловала его в уголок рта.

– Спасибо тебе, – выпалила она. А затем хлопнула шофера Сашу по плечу. – Остановите, пожалуйста, я тут выйду…

– Ты живешь неподалеку?

И опять молчаливый кивок.

Машина остановилась. Саша хотел выйти, чтоб открыть пассажирке дверь, но та не дождалась – сама повернула ручку.

Виктор удивился. Они были в центре. Квартиры в ближайших домах стоили сумасшедших денег.

– Позвони мне обязательно! – крикнул вслед Незнакомке Виктор.

Она, не оборачиваясь, взмахнула рукой – попрощалась!

Весь день у Саврасова было странное состояние духа. И очень нестабильное. Он то ощущал себя самым счастливым человеком на земле, то начинал грустить. Первое случалось, когда он вспоминал о волшебной ночи с Незнакомкой или просто воспроизводил в памяти ее лицо, каждую черточку, любовался им и мысленно целовал, а второе… Он не мог объяснить самому себе, откуда взялась эта грусть. А еще дурное предчувствие. Но Виктор ничего не мог с собой поделать. Оно, предчувствие это, одолевало его весь день, и Саврасов с тоской думал о том, что больше не увидит Незнакомку.

Когда вечером она не позвонила, он даже не удивился. Но все же в глубине души жила надежда на то, что Незнакомка просто решила поиграть в чудны́е женские игры. Начитаются некоторые барышни на форумах или в журналах дурацких советов из серии, как привязать к себе мужчину, и начинают неукоснительно им следовать. Саврасов сколько раз с этим сталкивался и относился к дамским стратегиям с иронией. Однако естественность поведения ему импонировала, и он ждал от понравившейся девушки именно ее. А Незнакомка ему более чем понравилась… Она завладела всеми его мыслями! Поэтому даже во сне Саврасов видел ее, а когда проснулся, первое, что сделал, – потянулся к телефону: вдруг она позвонила?

Прошел день, второй, третий. Незнакомка так и не связалась с Саврасовым. Чего он только не передумал за эти дни. И что она визитку его потеряла, и что заболела, попала в аварию, потеряла память или он обидел ее чем-то. Но когда прошла неделя и Виктор сидел в гостиной, попивая португальскую мадеру, он понял наконец, что Незнакомка просто не хочет его больше видеть. Для нее их волшебная ночь была всего лишь приключенческим эпизодом. Возможно, она замужем… Или живет не в Москве, а то и не в России? Или просто шлюха, снимающая на каждую ночь нового мужика? Или «засланная казачка» – журналистка, промышленная шпионка, грабительница? Но последнее отпало. В доме ничего не пропало, жучков не обнаружилось, и скандальных статей-признаний в печати не появилось.