Текст книги "Вампировский централ (СИ)"

Автор книги: Ольга Сараева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

28

Торн едва не выплеснул содержимое бокала на себя, Эдэгар нашарил рукой спинку кресла и сел, не сводя с меня изумлённого взгляда. Вряд ли у вампиров был внятный план на случай моего согласия, ведь бенефары никогда не шли на сделки с вампирами. Интересно, что теперь предпочтут Высшие: драку с неясным исходом или неприкосновенность клана? В любом случае оформление сделки потребует времени, и чем больше, тем лучше. Я подошёл и опустился в кресло напротив Торна. Теперь нас разделял только низкий столик на гнутых ножках. Эдэгар обрёл наконец дар речи.

– Ты согласен гарантировать клану Долестрин безопасность? Я правильно понял, Виктор Воронов?

Я молча кивнул и сложил на груди руки.

– А… условие?

– Условие прежнее: Экториан Вигдор.

В глазах Торна зажёгся багровый огонёк: кажется, я задел его за живое. Эдэгар изумлённо вскинул брови.

– Тэннори? Но ведь он….

– Условие прежнее, вампир.

В глазах Эдэгара мелькнуло понимание. Ну да, я же теперь должен покрошить предателя в мелкий винегрет!

– Хорошо, Виктор Воронов. Однако мне понадобится время, чтобы связаться с Дагори Брастом.

Понятное дело! Я равнодушно пожал плечами: с каждой минутой солнце поднималось всё выше. Торн залпом осушил бокал и поставил его на столик. Понял, что Долестрин его теперь не отпустит? Ну и каково это – быть разменной картой в чужой игре, напарник? А Эдэгар уже застыл в кресле, чуть прикрыв глаза: настроился на разговор с братом.

– Виктор, – позвал Торн.

Я не ответил, даже не взглянул на него.

– Виктор, у нас мало времени!

Я повернулся к вампиру, чтобы послать его подальше и удивлённо застыл: он не то что не открывал рта, но даже не смотрел на меня. Чёрт, это же связь – та самая, которую я так безуспешно пытался установить!

– Да пошёл ты, упырь, – подумал я, отвернувшись.

– Викто-ор! Ну, не мог я раньше, пойми: Эдэгар всё время был рядом и контролировал связь. Ты заставил его отвлечься. Он попался, понимаешь? Даже я не сделал бы этого лучше!

– Заткнись.

– Право, ты как ребёнок.

Мне очень хотелось взглянуть в глаза бывшего напарника, а ещё больше – вцепиться ему в горло. О заряженном серебром пистолете я даже не думал. Странные однако у меня просыпаются инстинкты.

– Хватит, вампир: мы враги, про остальное забудь. Когда я подпишу Договор….

– Даже не вздумай: подпишешь себе смертный приговор! Ты больше не сможешь убивать Долестринов и окажешься перед ними беззащитным. Подписи скрепляются кровью, Виктор, а она держит крепко!

– Не твоё дело. Ты сделаешь, как я сказал – это твой единственный шанс выжить. Мне, конечно, плевать, но я обещал Элении.

– Что? Ты встречался с Лен?!

– Не ори. Я говорил с ней по связи. Узнал много нового и интересного.

Торн взял со столика пустой бокал, повертел в руке и аккуратно запустил в стену. Эдэгар смерил нас недоверчивым взглядом. Я пожал плечами, Торн улыбнулся, и Долестрин снова сосредоточился на связи с братом.

– Остыл, гранд?

– Ты, конечно, пижон, Виктор, но я не оставлю тебя одного.

– Так какого ты сунулся к Эдэгару, который однажды уже перерезал тебе горло! – не выдержал я.

– Почти.

– Что – почти?

– Почти перерезал. «Сочтёмся, офицер», помнишь?

Ещё бы. Почему-то мне вспомнился странный привкус во рту, который долго преследовал меня после той встречи.

– Пришло время расчёта, Виктор. Видел кольцо у него на пальце?

– Которое?

– Белый металл в золоте.

– Ну видел, и что?

– Это серебро, вернее, серебряная пуля. Твоя, Виктор.

Чёрт! Чёрная птица, припадающая на одно крыло. Я ведь тогда почти достал его!

– Подписав Договор, Эдэгар уже не сможет убить меня. Сам же сказал: кровь держит крепко.

– А ему это и не нужно. Он просто захватит тебя и переправит в Лабиринт. Если я ему не помешаю, конечно.

Выход из ловушки, с таким трудом выстроенный мной, захлопнулся: подписание Договора защитило бы мою жизнь, но не гарантировало свободы. Торн прав: я не только сунул голову в петлю, но и едва не затянул её собственными руками.

– Ладно. Что у тебя с Эдэгаром?

– А, старая история. Отец уничтожил его семью – давно, ещё дома.

– Месть?

– Решение Конклава. Эдэгар слишком интересовался бенефарами.

– Чёрт, а я думал, он одиночка.

– Стал одиночкой. Это условие его Существования, иначе – развоплощение. Я же говорю: старая история.

– Ну правильно: в новой истории Вигдора Атрагона не существует, зато есть Эдэгар Браст. И поэтому ты продал ему меня.

– Я купил нам обоим отсрочку, Виктор! Эдэгара интересовал не просто бенефар, а уже готовый Стиратель. У него, видишь ли, особый интерес к необращённым. Помнишь, ты сказал, что друг – это тот, кто прикроет спину и разделит жизнь? Я долго наблюдал за тобой и понял, что это ты.

Нет, он точно ненормальный. Бенефар – друг вампира! Чего только не бывает в этой жизни! Я бросил наконец разглядывать гобелен и посмотрел на Торна.

– С друзьями так не поступают, гранд.

– Я всего лишь вампир. Прости.

– Почему не сказал мне всего?

– Я надеялся, что у нас ещё есть время.

– Упырь ты, напарник, хоть и вампирский князь. Ладно, выкладывай план.

– Мы на предпоследнем уровень башни, Виктор. Над нами – рабочая часть кабинета, дальше – последнее сохранившееся перекрытие. Сверху, конечно, полный завал: каменный колодец, засыпанный обломками. Зато там нет крыши и негде укрыться от света. Подписывать Договор вы подниметесь наверх, я же останусь здесь. Моя задача – не пропустить к тебе в тыл грандов Долестрина, а твоя – вытащить Эдэгара на свет и держать его там, пока я….

Договорить мы не успели: Эдэгар объявил, что глава клана одобрил Договор.

– Отлично, Эдэгар Браст, – улыбнулся Торн, – будет повод повеселиться.

29

Я присел у стены, перезаряжая «Армаду». Глаза заливал пот. Чёрт, последняя обойма! Ну, где же ты, Эдэгар? Я зачерпнул снег ладонью и вытер лицо. Схватка подходила к концу, и моя жизнь, кажется, тоже. Впрочем, последнее потеряло значение, как только я перестал слышать Торна. Сначала в моём сознании возникали картинки его боя с грандами Долестрина, и я знал, что он жив. Потом сообщения стали приходить реже, постепенно теряя чёткость, иногда их заливало красным. Друг терял силы и пропускал удары, а я ничем не мог ему помочь. В который раз полоснула боль. Последняя картинка в багровых тонах какое-то время держалась в сознании, но в конце концов померкла и она. Прости, Лёна, но три к одному многовато даже для такого бойца, как Торн. Мой напарник принял свою долю смерти, прикрыв меня с тыла, теперь моя очередь. Не знаю, сколько я ещё протяну в этом каменном лабиринте. Ближнего боя с Высшим мне не пережить, а серебра, чтобы держать упыря на расстоянии, осталось слишком мало.

Бойцов Долестрина я расстрелял влёт – красные метки на груди вампиров сделали их живыми мишенями. Правда, и патронов на них я потратил больше, чем рассчитывал: «мишени» оказались очень подвижными и нападали со всех сторон – только успевай поворачиваться. Однако не зря бенефаров равняли с вампирскими грандами – разница в скорости между мной и солдэрами оказалась приличной. Эдэгар Браст всё это время был где-то рядом, я чувствовал его присутствие. Высший наблюдал за схваткой, подставив мне своих солдэров – ждал, пока я расстреляю боезапас. Это снова заставило меня поразиться практичности Долестринов.

– Последняя обойма? – раздалось откуда-то сверху. – Ну что, закончим начатое, Стиратель?

Я запрокинул голову, пытаясь расмотреть силуэт на фоне посветлевшего неба. Так и есть: стоит на срезе стены. Чёрт! Чтобы зимний свет проник внутрь этой руины, пришлось бы ждать несколько часов, которых у меня не было. А в затенённом «колодце» башни вампир чувствовал себя прекрасно, так что расчёт на потерю силы не оправдался. Радовало одно: навязав ему бой среди камней и обломков перекрытий, я лишил вампира скорости и манёвра, что тоже немало.

– Спускайся, я летать не умею, – крикнул я в ответ.

Вампир исчез из реальности, зато появился за Гранью. Там время течёт иначе, и я заметил, как он мелькнул за одним из каменных блоков. Его голос раздался совсем рядом.

– Зря ты не хочешь меня выслушать, Виктор Воронов: Долестрин может предложить тебе больше, чем жизнь последнего из Вигдоров.

– Не заговаривай мне клыки, Эдэгар Браст. Продажа не состоится.

Он рассмеялся.

– Ты смешон в своём упрямстве, бенефар. Экториан Вигдор продал тебя гораздо раньше, чем заманил в башню.

– Что ж, он всего лишь вампир, как и ты. А я человек.

Отвечая Эдэгару, я не спускал с него глаз: скрываясь за камнями и отвлекая меня разговором, вампир подбирался всё ближе. Я поднялся, встав вплотную к стене, руки крепче сжали рукоятку «Армады». Меховую отцовскую «штормовку» мне давно пришлось сбросить – тяжеловата она была для такой схватки, и теперь я злился, что не запомнил, где. От камней тянуло промозглой сыростью, но сквозь плотную кожу форменной куртки я не чувствовал холода.

Появление вампира всегда неожиданно, сколь к нему ни готовься. Я выстрелил сразу, как только увидел над собой красное пятно «мишени». Чёрт, всё серебро ушло в «молоко»: он снова оказался быстрее. План Эдэгара был ясен: он будет атаковать до тех пор, пока у меня не кончатся патроны, а потом навяжет убийственный для меня ближний бой. Очередь – и снова мимо! Этот упырь всегда впереди на полшага! Темп схватки нарастал, приходилось крутиться на триста шестьдесят гладусов. Даже спиной к стене я не чувствовал себя защищённым: вампир так и норовил свалиться сверху. Если бы удалось замедлить его, «зарядив» серебром, я получил бы шанс, тем более что время играло на моей стороне. Эдэгар это тоже понимал, потому и спешил: солнце неумолимо поднималось, освещая срез западной стены. Но пока оно доберётся до дна «колодца», я успею умереть несколько раз.

Когда остался последний заряд, я решил рискнуть, подпустив вампира предельно близко – примерно так, как подпустил Ральта, когда впервые ушёл за Грань. Это было равносильно самоубийству, но терять было уже нечего. Разумеется, Эдэгар уклонился, но, как я и надеялся, не учёл расстояние, и две из трёх пуль достигли цели. Раздался звериный рёв, вампира отбросило в сторну. В полёте он ударился о камень, перелетел через него и упал куда-то в нагромождение рухнувших балок. Если бы он был человеком, то уже бы не встал. Однако я прекрасно знал, с кем имею дело, поэтому, вернув честно отработавшую «Армаду» в кобуру, потянулся к ножу. Тяжёлый листовидный клинок с почти не выходящей за контур гардой был пригоден и для ближнего боя, и для метания. У меня их было два: за голенищем и на «оперативке» под рукой – серебряные, последний резерв. Плоская, обмотанная шнуром рукоять легла в ладонь. Я медленно обходил завал, не спуская с него глаз.

В воздух полетели камни и сломанные доски: и вампир выбрался наружу. Всё, маска сброшена: в его лице больше не было ничего человеческого. Эдэгар уже не мог подняться в воздух: серебро в теле привязало его к земле. Оно же нарушило и регенерацию, заставляя вампира терять силы, но клыки и когти по-прежнему оставались при нём. Эдэгар зажимал рукой раненый бок, между его пальцев то и дело выступала кровь, тут же впитываясь в кожу. Вампир шёл на меня не скрываясь, я молча наблюдал за ним, выбирая момент для броска.

Первый пущенный мной нож вампир, хрипло рыкнув, отбил рукой. Чёрт, он был послан прямо в сердце! Со вторым броском я поторопился, и клинок вошёл глубоко в бедро, заставив Эдэгара совсем по-человечески закричать и припасть на колено. А толку? Добивать-то его было нечем, и вампир это знал. С трудом вырвав нож, он отбросил его в сторону. Всё, конец, не вышло из меня Стирателя: один Высший стоит сотни обращённых, теперь я это знаю. Можно было бы, конечно, отсрочить развязку, поиграв в прятки в среди обломков стен, но рано или поздно упырь загонит меня в угол. Я достал свой последний аргумент – тяжёлый армейский тесак и улыбнулся Эдегару. В ответ он обнажил клыки и сорвался с места.

Гигантским прыжком вампир преодолел разделявшее нас расстояние и сходу ударил когтями. Я видел его бросок, поэтому успел подставить «монаха». Резаки задели меня вскользь, распоров на груди куртку. Нож отлетел в одну сторону, я – в другую. Здорово приложившись спиной о камень, я не чувствовал ни рук, ни ног, и на время забыл, как дышать. Перед глазами плыли радужные круги. Не в силах двинуться с места, я смотрел, как медленно поднимается когтистая рука упыря, но даже не почувствовал боли – просто вдруг стало горячо внутри. Вздохнув, я едва не захлебнулся собственной кровью. Эдэгар склонился надо мной, с интересом разглядывая умирающего на его когтях бенефара. Ошибка: Стиратель не останавливается никогда! Моя рука лихорадочно шарила по полу в поисках хоть какого-нибудь оружия и наткнулась на связку ключей от машины – она выпала из кармана при падении. Брелок! Мгновение – и серебряное лезвие, спрятанное внутри револьвера-игрушки, вошло прямо в нависший надо мной звериный оскал. Не знаю, куда именно я попал, но вампир с воплем отшатнулся, выдрав из меня когти. Последнее, что я помню перед тем, как заорал от дикой боли – раскрытый в немом крике рот Эдэгара и пять окровавленных резаков, торчащих из его груди.

30

Очнулся я от того, что меня куда-то тащили. Боль вернулась, как только вернулось сознание. Рот был наполнен кровью. Я протолкнул солоноватую жидкость в горло и с трудом сдержал стон. Чёрт, неужели всё-таки Лабиринт? Движение прекратилось, и я услышал знакомый антикварный мотив:

– Вампировский централ, ветер северный….

Не может быть!

– Может. Я знаю, что ты здесь, Виктор, так что не приворяйся трупом. Этапом из твери….

В носу предательски защипало, я с трудом разлепил веки. Из под падавших на лоб коротких прядей на меня смотрели знакомые рубиновые глаза. С губ сорвался едва слышный шёпот:

– Жив…Торн.

– А куда я денусь… напарник? Мы же собирались… разделить жизнь… помнишь?

Вампир говорил, чуть задыхаясь, на бледных губах выступала кровь. Он кашлянул и поморщился, прижав к груди руку: от его камзола и кружев остались окровавленные лохмотья. Отдышавшись, Торн сорвал остатки шейного платка и с отвращением отбросил в сторону. Шёлк ударился о камни со странным стуком.

– Металластовая пластина, – пояснил Торн. – Как видишь, я тоже кое-чему научился.

– Где… мы? – спросил я, увидев над головой серый камень.

– Я затащил тебя в нору под перекрытием. Прости, но иначе солнце убило бы меня прежде, чем закончилась регенерация.

Я хотел сказать, что благодарен ему, но чуть не захлебнулся хлынувшей горлом кровью. Торн рывком подтянул меня к себе. Внутри что-то оборвалось, я закричал и потерял сознание. Когда очнулся, понял, что сижу у стены, накрытый отцовской меховой курткой, прижимая руки к разорванному животу. Пульсирующая под пальцами боль была вполне сносной. То, что с такими повреждениями я всё ещё жив, не укладывалось в голове.

– Очнулся?

Голос Торна звучал уверенно и чуть насмешливо – как всегда. Я кивнул, проглотив слюну. Привкус во рту показался знакомым, но не вызывал неприятных ощущений.

– Который час?

– Судя по твоему хронометру, время близится к полудню.

Ого! Это сколько же я отсутствовал?

– Долго. Нам осталось часа четыре, Виктор, – продолжил Торн. – Когда начнёт темнеть, пожалуют гости.

– С чего бы? – спросил я и невольно поморщился, меняя положение затёкшего тела. – Спасибо за куртку.

– На здоровье. Эдэгар успел вызвать подкрепление. Правда, он рассчитывал встретить его сам.

– Ну и чего ты ждёшь? Лети отсюда.

– А ты всё же редкий упырь, напарник, – отреагировал он.

Упырь? Я изумлённо уставился на него.

– С кем поведёшься, – пожал он плечами. – Как будем выбираться, Виктор?

– Постепенно, – усмехнулся я. – Ладно, расслабься: не будет никакого подкрепления.

– Это ещё почему? – изумился вампир.

– Я говорил с Лёной, она обещала принять меры.

Он подскочил, едва не ударившись головой о нависавшую плиту.

– Я же запретил втягивать её в это дело, Виктор Воронов!

– Прекрати, Торн. Она уже взрослая девочка.

Вампир подозрительно взглянул на меня.

– Погоди-ка, а вы разве…. И давно?

– Ну, как сказать. Помнишь, у тебя были дела на юге, в полисе Ридэленов?

– Разумеется, помню, – усмехнулся Торн. – И как же тебе удалось найти Лен?

Странный вопрос. Искать вампира – пустое занятие. Обычно они появляются сами, когда сочтут нужным. Я пожал плечами.

– А я не искал. Она пришла сама.

– Что она сделала?!

Что сделала Лёна? Да практически невозможное: пришла и вытащила меня из-под обломков разбитого чувства. Я улыбнулся воспоминанию.

– Ну что любовники делают в таких случаях, напарник?

– Брось, Виктор, я серьёзно! Почему не сказал?

– Ты выбрал неудачный момент для разговора, Торн. Прости. И не стоит пытаться всё контролировать.

– Я глава семьи!

– Серьёзно?

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Наконец Торн отвернулся и сел, привалившись к стене. Я прикрыл глаза. Этот странный привкус во рту! Впервые я почувствовал его давно, ещё мальчишкой, когда вернул этого вампира к жизни.

– Ты опять делился со мной кровью? – помолчав, спросил я.

– Ты мог умереть, – пожал он плечами.

– А ты?

– Вряд ли.

Мы снова замолчали. Для человека кровь вампира – эликсир жизни, причём вечной. Странно, что это они охотятся на нас, а не наоборот. Интересная мысль, кстати, стоит подбросить Торну. Однако я чувствовал себя не в пример лучше, чем несколько часов назад.

– Что даёт бенефару кровь вампира, Торн?

Он посмотрел на меня.

– Ускорение регенерации и способность трансформироваться, правда временную. Теперь ты знаешь, что такое охота, и почему Стиратели никогда не останавливаются.

Теперь знаю. Трансформация – единственное оружие против Высших. Всё остальное – детские игрушки. Чтобы быть с грандами на равных, Стиратель должен убивать обращённых. И не просто убивать. Я потрогал клыки языком. Временная способность! Однако Торн делился со мной кровью не впервые, но тогда меня не тянуло на подвиги.

– Всё дело в дозе, Виктор, – пояснил вампир. – На этот раз она была больше.

– А может, ещё и в том, что кровь принадлежала Высшему?

Торн усмехнулся.

– Об этом нужно было спрашивать у Эдэгара Браста.

– Когда? В перерывах между выстрелами? Всё равно ведь узнаю, Торн, так что лучше скажи сам.

– Ладно, – согласился он. – Кровь Высшего даёт бенефару дар трансформации, подобный нашему, и снимает зависимость от крови обращённых. Эдэгар Браст собирался предложить тебе стать вампиром, не пьющим кровь, Виктор.

Я изумлённо смотрел на Торна. Его бледное лицо от недостатка крови было покрыто еле заметной сетью сосудов, от чего кожа приобрела синеватый оттенок. Нет, Долестрин: никакое вампирство не стоит жизни последнего из Вигдоров. Я сложил на груди руки, забыв о распоротом животе. Кожа под курткой зудела и чесалась.

– Значит, друг отдал мне то, что враг пытался продать за непомерную цену. Очень по-человечески! Странно, что вы до сих пор существуете, вампиры.

Торн усмехнулся.

– Всё не так просто, Виктор. Чтобы кровь Высшего подействовала так, как я сказал, она должна быть отдана добровольно. Какой вампир на это пойдёт? Принцип добровольности – гарантия выживания расы. Кровь вообще очень хитрая и жестокая штука, совсем не такая, какой её представляют люди. Так что если бы Конклав Высших узнал о планах Эдэгара, голову оторвали бы не только ему. Думаю, именно этот аргумент использовала Лен против Дагори Браста.

Наши глаза встретились. Плевать на Долестринов, но что теперь будет с ним самим? Торн пожал плечами.

– У меня не было выбора, Виктор. Просто помни об этом, когда будешь использовать трансформацию.

Вигдоры появились, едва начало темнеть. Альтор при виде Торна на ходу рванул зубами запястье. Едва гранд оторвался от его руки, Астон тут же подставил свою. Ничего странного: то же самое сделали солдэры Ральта для своего сиридара. Лёна, потрясающе красивая в чёрной коже и длинном плаще, сдвинув брови, смотрела на меня.

– Всё в порядке, – улыбнулся я.

Она отрицательно покачала головой. Тонкие пальцы коснулись щеки, скользнули по распоротой, пропитанной кровью куртке. В рубиновых очах тревога сменилась решимостью. Я поймал и слегка сжал её руку.

– Ни за что! Ты знаешь, чем это грозит. Хватит с меня и твоего брата.

Она вздохнула и прижалась лбом к моему плечу.

– Не преувеличивай, Виктор, – рассмеялся Торн. – В моём случае будет трудно доказать умысел.

– В твоём случае, напарник, до Конклава вообще не дойдёт: у Долестринов, Видо, да и у вашего дядюшки – у всех рыло в пуху.

– Ты удивительно логичен в выводах, напарник, – усмехнулся вампир.

Он кивком поблагодарил солдэров за помощь и отправил их вниз за трофейными мечами: отныне ольдэры грандов Долестрина займут своё место в коллекции Тэннори. Улаживать остальное – головная боль семей Лютарэн и Браст.

Я стоял у одного из провалов в стене и смотрел на тонущий в сумерках город.

– Ты с нами, Виктор? – спросила Лёна, неслышно подойдя сзади.

– Нет, любимая, – ответил я, обнимая её. – Сначала домой: как видишь, мои доспехи пришли в негодность. Потом в отдел – выпущу Ральта, как обещал. Так что буду поздно. То есть, рано.

Лёна сдвинула брови.

– Я с тобой.

– Нет.

– Да!

Я молча смотрел на неё. На самом деле наш спор был чисто ритуальным: вампирская женщина уже признала за человеком право принимать решения.

– А что там с Ральтом, Виктор? – поинтересовался Торн.

– Я запер его с бойцами в спецкамеру. Подробности потом. И учти: помощь союзников обошлась тебе в пять упаковок крови.

– Слушай, я оставлял тебе ключи от кабинета, а не от сейфа! – возмутился вампир.

– Он не закрывается, – напомнил я. – Кстати, о сейфе: Ральт спас мне жизнь, так что много с него не бери. Лучше по цене производителя.

Торн сложил на груди руки.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит живая кровь?

– Нет, – честно сказал я.

Гранд безнадёжно махнул рукой. Между тем его солдэры закончили с трофеями и были готовы сопровождать грандэссу. Астон перебросил мне связку ключей от «Тайги», найденную им среди камней. Я благодарно кивнул.

– Держи клюв подальше от земли, офицер, – усмехнулся Альтор и первым поднялся на срез стены.

– Увидимся, – добавил его брат и взлетел следом.

Прощаясь, Лёна закинула руки мне на шею, и время, естественно, остановилось.

– Эй, оставьте немного на ночь, – рассмеялся Торн.

– На ночь у нас другое меню, – оторвавшись от моих губ, ответила Лёна. – И присмотри там за ним в городе, Торн.

– Не получится, сестрёнка: я с ним только до машины.

– А ты разве…?

Торн отрицательно покачал головой.

– Больше – нет. Он уже взрослый мальчик, Лен.

Три чёрных птицы растаяли в сумерках. Проводив их взглядом, я попытался рассмотреть центральный вход в парк: где-то там я оставил «Тайгу». Из темноты вдруг выплыл белёсый круг, рядом с ним ещё один, поменьше. Изображение было слегка искажено, и я не сразу понял, что вижу фары собственной машины. Чёрт! Я тряхнул головой, пытаясь восстановить нормальное зрение. Торн рассмеялся.

– Ну что, готов?

– Да я-то откуда знаю!

– Спокойно, напарник, держись за воздух. Всё остальное сделает кровь.

Я зажмурился и шагнул в пустоту. Падал я недолго и, не успев испугаться, почувствовал, что лечу.

– Глаза-то открой, Виктор, – напомнил Торн. – Про клюв и землю Альт не зря вспоминал.

Насмешливый голос звучал прямо в моей голове. Я последовал совету и, увидев перед собой переплетение веток, от неожиданности взмыл вверх, кувыркнувшись в воздухе. Торн искренне веселился где-то рядом. К моменту, как я нашёл свою машину, я уже тихо ненавидел вампира. Приземление оказалось под стать полёту. Мне пришлось трижды проехаться когтями по капоту, прежде чем получилось погасить скорость. Спрыгнув на землю, я мысленно порадовался, что меня не занесло на «люстру».

– Ты был неподражаем, Виктор, – оценил напарник.

В его глазах вспыхивали алые искорки смеха. Я ожёг его свирепым взглядом и, не выдержав, рассмеялся в ответ. Торн протянул мне руку.

– Ладно, жду дома. И не задерживайся, а то попадёт обоим.

Я сжал изящную ладонь вампира.

– Постараюсь. Погоди, Торн. Всё время хочу спросить: в той старой песне, которую ты иногда напеваешь, есть слова: «этапом из твери». Что такое тверь?

– А, Тверь, – вампир усмехнулся. – Полис на Тэрне, где я взял свой последний трофейный ольдэр.