Текст книги "Связующая магия"

Автор книги: Ольга Баумгертнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Она готовит лучшие снадобья в обители.

Он опасливо попробовал темно-золотистый отвар, скривился, но выпил. Через пару минут морщины на его лбу разгладились.

– Удивительно, как быстро помогло. Ты не знаешь случайно состав?

– Знаю, но у вас эти травы не растут. Они и в Бинаине встречаются только в предгорьях.

– Если здесь объявится Игниферос, я попрошу его об одолжении.

Я пожал плечами и заговорил на языке Вилена. Он вытаращил глаза.

– Когда ты хочешь получить инструменты? – спросил я.

– Неплохо у тебя получается, – заметил он. – Инструменты… Необходимо изготовить новые или ты улучшишь старые?

Я пожал плечами.

– Можно и старые – никакой разницы.

– Мне понадобится день-два, чтобы собрать их со всех больниц.

– Мне торопиться особо некуда, – заметил я.

Весь следующий день Вилен пропадал в больнице. А я дочитал книгу по гипномагии. Последняя глава потрясла меня, и книга, выскользнув из рук, упала на пол. Я некоторое время смотрел бездумно в окно. Потом все же поднял книгу и, уже не прерываясь, прочел последние страницы.

В последней главе Ментепер писал о связующей магии. Я всегда считал, что основное использование связующей магии – именно в рисовании. Правда, в темной обители иногда можно было услышать, что использование ее с другими видами магии имеет разрушительные последствия. Впрочем, говорили об этом мало – книг по связующей магии в обители не имелось, а остальные сведения об этом являлись обрывочными. При этом, однако, считалось, что связующая магия одна из самых опасных. Подтверждение этому я нашел в книге Ментепера, хотя здесь говорилось только об использовании связующей магии и гипномагии. Это позволяло проникать в разум врага и пользоваться незнакомой магией. При этом связующая магия усиливала ее мощь. Я ощутил, как по спине у меня побежали мурашки. Оглянувшись на кое-какие давние события, я понял, что все было не так, как мне казалось…

– Тэрсел? – вернул меня к действительности оклик Вилена. – С тобой все в порядке?

– Что? – голос мой прозвучал глухо, я понял, что в горле пересохло и мне жутко хочется пить.

– Ты выглядишь неважно. Я несколько раз звал, но ты словно не слышал.

– Я задумался, извини, – я захлопнул книгу и положил рядом с собой на диван.

– Ужин, наверное, остыл, – заметил Вилен.

– Спасибо, я не хочу есть.

Вилен немного помялся.

– Я собрал инструмент, – наконец решился он. – Ты можешь заняться этим завтра?

Я кивнул. Вилен ушел, унеся пустую миску – Шэд, в отличие от меня, от еды не отказался. Зверь подошел ко мне, его язык прошелся по моим ладоням. Устроившись у моих ног, он примостил голову на коленях. Я, задумавшись, рассеяно зарыл пальцы в его жесткой черно-серебристой гриве.

– Завтра уже уедем отсюда, Шэд, – прошептал я. – По тебе уже пора пройтись щеткой…

Он шумно вздохнул, словно соглашаясь, опустил голову на лапы и задремал. А я раскрыл портал в Темную обитель.

– Ретч, – позвал я.

Он дремал в кресле в своей комнате.

– Тэрсел? – он встрепенулся и посмотрел на меня через раскрытый портал.

– Ты все еще живешь здесь? – поинтересовался я.

– Да, ты же помнишь – мне тоже по душе здешний вид из окна, – он улыбнулся. – Судя по тому, что ты задаешь подобные вопросы, у тебя все в порядке.

– Пока да, – согласился я.

– Пока? – Ретч чуть нахмурился. – Кстати, любимый мой племянник, ты не попрощался ни со мной, ни с матерью, ни с Бэйзелом. Если в этом виноват твой приятель – огненный маг, с которым вы ранним утором исчезли отсюда, ему придется плохо…

– Гаст тут ни при чем. А длительные прощания ни к чему.

– Ты так считаешь? – на лице его отразилось неудовольствие. – А мы думаем по-другому.

Я опустил взгляд.

– Понимаю, тебе это опять причинило бы боль, – тихо продолжил Ретч. – Но мне казалось, что все же мы смогли поддержать тебя. Ты сильный, я знаю, но все же…

– Ты прав, я не уверен до конца в своей правоте, – отозвался я. – И мне…

У меня не хватило духу закончить. Ретч поднялся, добавил магии в портал, расширив его, шагнул ко мне. И, ничего не говоря, притянул к себе, прижав.

– Ты все-таки расклеился, мой повелитель, – ласково произнес он.

– Ретч! – упрекнул я.

– Даже если Бэйзел вернулся, истинным повелителем темной обители я считаю тебя. И Нордек, кстати, тоже.

– И вы оба знаете, почему это невозможно. Да я и сам этого не хочу. И…

– И?

– Не хочу, чтобы об этом знал кто-то еще – я побеседовал с Игниферосом.

– Когда и где? – удивился Ретч.

– В библиотеке Ментепера. Я искал в его доме все, что связано с гипномагией. Игниферос, наверное, тоже проявлял любопытство к определенным книгам своего брата. Он нашел кое-какие записи, где Ментепер описывал, как собирается восстанавливать первую обитель и переселять туда темных колдунов.

– Как-то с трудом верится, – заметил Ретч.

– Мне тоже, однако, Игниферос решил, что эта идея не такая уж недостижимая. Только, в отличие от брата, он собирается переселять туда всех.

– Всех? То есть?! – Ретч смотрел на меня с непониманием.

– Он хочет, чтобы мы вновь стали единым народом.

– Это невозможно!

– Это возможно, – ответил я. – Кроме того, его шею сейчас украшает обе половинки Дерева власти.

– Что?! Как он посмел?! – Ретч неожиданно рассердился. – Серебренная часть Дерева по праву принадлежит тебе!

Увидев выражение моего лица, он опомнился.

– Прости, я не хотел…

– Так лучше для всех нас, – тихо произнес я. – А многовековая война, наконец, закончится.

– Закончится, если только все согласятся, – возразил Ретч. – Сомневаюсь, что не найдется противников объединения. Тот же Нордек, например, или Балахир и его свора. Да и сам Бэйзел.

– Он согласится. Если нет, ты передашь ему этот наш разговор. Только ему, Ретч, и никому больше.

– Конечно. Но откуда у Игнифероса серебренное Дерево? Оно находилось на Ментепере, когда его погребли… Знаешь, я так боялся, что все повториться, что даже посмел проверить гробницу через несколько недель. Не смотри на меня так!

Я слабо улыбнулся.

– Шэд – не морок, его зубы – тоже. Игниферос мог точно так же вскрыть гробницу, как и ты, или попросить Бэйзела.

– Ты думаешь, Бэйзел отдал бы ему? – Ретч нахмурился.

Я пожал плечами.

– Так ты действительно согласен, чтобы Игниферос правил нами? – продолжил спрашивать Ретч. – Но почему?

– Есть другая перспектива. Темные колдуны остаются в Бинаине, а светлые переселяются в первую обитель. Что, по-твоему, лучше?

– Даже не знаю, – признался он. – Мы тогда не успели изучить тот мир, да и потом как-то стало не до этого. Это сложный вопрос, но и еще более сложное решение – перебираться в полуразрушенный мир.

– Я заглядывал туда еще раз. Он того стоит.

Ретч бросил на меня чуть удивленный взгляд.

– Почему?

– Ну хотя бы потому, что он последний в цепи миров.

– Как?! – опешил Ретч.

– Из него есть только один путь.

– Я даже не подозревал, что такое возможно, – Ретч подошел к окну, обозрел лежащий перед ним город и присвистнул. – Куда тебя занесло, Тэрсел?

– Мир, где долгое время находился Игниферос. Любопытствую у местных врачевателей, как они вернули его к жизни. Вдруг когда-нибудь пригодится.

Ретч рассмеялся.

– Они раскрыли свои секреты?

– Им ничего другого не оставалось, – я улыбнулся.

– Ты надолго здесь задержишься?

– Нет, завтра двинусь дальше. Чувствую себя здесь не уютно.

Я поморщился, а Ретч кивнул.

– Да, воздух тут дрянной… Надеюсь, ты со мной будешь поддерживать связь? – в голосе Ретча послышалась тревога.

Я покачал головой.

– Я могу открывать не больше полусотни дверей, так что если я забреду дальше…

– Может, не стоит так далеко забираться? – Ретч нахмурился. – Где мне придется искать тебя, если вдруг в скором времени Игниферос заявит о своем решении, а в нашей обители все поднимутся на дыбы?

– На этот и прочие случаи я сделал такую вот вещицу…

Я протянул ему небольшую книгу в коричневом кожаном переплете, с ремешком, не позволяющем книге раскрываться. Ретч взял ее, раскрыл и с недоумением воззрился на чистые листы. Я показал ему вторую такую же.

– Эта останется у меня. Когда я сделаю запись в своей книге, она появится в твоей, и наоборот.

– А когда страницы кончатся? – едко поинтересовался Ретч.

– Я не собираюсь писать тебе многостраничные послания, – заметил я. – Ты, надеюсь, тоже. А уж если вдруг такое случиться, старые записи можно стереть заклинанием.

– Сгодятся любые чернила? – я кивнул, а Ретч с некоторым сомнением изучал книжку. – Хм, неплохая идея, но думаешь, что эта штука будет действовать там, откуда ты не сможешь до нас дотянуться? В чем разница?

– В магии.

– Вот как? – Ретч хмыкнул. – И в какой же? Мне в голову ничего не приходит кроме магии связующей, но…

Он с неверием воззрился на меня.

– Ты – связующий маг?! – выдохнул он.

– Как ни прискорбно, но только недавно я понял, что во всех моих неприятностей виновата не гипномагия, а связующая магия, – заметил я.

– Как такое возможно, ведь… Это гипномагия без сомнения!

– Что такое связующая магия, Ретч?

– Работа с магической энергией на самом тонком уровне, которая позволяет использовать одновременно несколько видов магии или же соединяет их.

– Вот именно – одновременно. Когда-то гипномагия, магия ветра, визуальная, материализация, перемещения и даже… – я издал истерический смешок. – то-то бы все удивились – огненная! – все это превращалось в смертельную смесь в моих снах.

– Огненная?!

– Помнишь того мага, погибшего от молнии?

– Она вполне могла оказаться настоящей, – заметил Ретч. – Ты что же пробовал заниматься огненной магией?

– Я всегда мог зажечь свечку, но… дело не в этом…

Я смолк. Ретч, внезапно помрачнев, следил за мной.

– Что-то не слишком приятное?

– Гипномагия позволяет читать мысли, выуживать знания, но… со связующей получается несколько иной эффект… Мне не обязательно понимать, как работает та или иная неизвестная мне магия – связующая магия отразит ее, усилив мощь…

– И ты теперь умеешь этим пользоваться?

– Я не пробовал. Прочел об этом только сегодня в книге Ментепера, – я кивнул на оставленный на столе том.

– Представляю, как не поздоровилось бы Игниферосу, реши он метать в тебя молнии сейчас, – Ретч криво усмехнулся. – Можешь попробовать?

– Что именно?

– Устроить там молнию, – Ретч скрестил руки на груди и кивнул в сторону окна.

– Ты предлагаешь…

– Да, мне интересно было на это взглянуть. Я понимаю, что тебе придется для этого сделать, но хочу, чтобы ты попробовал.

Я нахмурился, но потом все же согласился. Осторожно я коснулся разума Ретча, а потом… С треском, ослепив нас короткой вспышкой, всего в трех футах от окна пронеслась молния и со страшным грохотом ударила в землю, что пол под нами дрогнул. Ретч испуганно отшатнулся от окна, а Шэд, проснувшись, подскочил на месте. Недовольно заворчав, он подошел к Ретчу, принюхался.

– Впечатляюще, – Ретч против воли побледнел, но все же выдавил из себя улыбку, а потом нервно потер запястье правой руки, которой коснулся носом Шэд. – Как себя ведет твой оборотень?

– По-прежнему ест овес.

– Даже когда он в таком облике?

– Как ни странно. Да, и пахнет от него по-прежнему конем.

– И, пожалуй, к лучшему… А Бэйзел знает об этой твоей способности?

– Нет.

– А кто-нибудь еще?

– Только Гаст, но он не осознает, что такое связующая магия. Полагает, что ее можно использовать в рисовании для слежки… И я действительно применял связующую магию только в рисовании…

– Я сверну ему шею! – не сдержался Ретч. – А скажи-ка мне – как давно ты узнал, что он бастард Лайтфела? Тогда на арене, когда он оказался у нас в руках, – ты знал?

– Ретч, – в голосе моем послышалась жесткость, и Ретч весь поник. – Пять минут назад мы говорили об объединении обители.

– Я просто хочу знать.

– Да я знал. Точнее Визониан успел поведать перед смертью, – я не сводил глаз с Ретча. – Я хочу, чтобы ты запомнил – Гаст мой друг. И я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

– Да, милорд.

– Более того, – продолжил я. – Если вдруг скоро начнется объединение, я хочу, чтобы ты приглядел за ним.

Ретч фыркнул.

– Он, уверен, сам за себя постоять сможет.

– И еще. Я хочу, чтобы ты последил за Эрслайтом. А поскольку Гаст неожиданно пришелся ему близким родственником…

Ретч улыбнулся, сверкнув зубами.

– Понимаю, что тебя беспокоит. А ты не забываешь, что я тоже в последнее время занимаюсь огненной магией?

– Ретч, пожалуйста!

– Нелегкая задача, – заметил он посерьезнев. – Ты сам отдал малыша в светлую обитель. Но я постараюсь.

– Спасибо.

– Так когда ты понял, что владеешь связующей магией? – спросил он.

– Если ты про рисунки, то давно.

Ретч посмотрел на меня с недоумением.

– Насколько давно?

– С тех пор как попал в магическую школу. Бэйзел всегда считал, что в моих рисунках присутствует визуальная магия.

– Но почему ты молчал об этом?

– Я слышал мельком, какой разрушительной силой обладает связующая магия. Но никогда не стремился узнать об этом больше, и тем более, овладеть этой ее особенностью. Мне хватило неприятностей из-за гипномагии. Поверь, к лучшему, что я умолчал об этом.

– Может и так. Но когда твое изгнание закончится, ты скажешь остальным? – Ретч повертел в руках книжку. – Как проверим, появятся ли записи?

– Еще не знаю. Но тебе придется пока помолчать об этом… Когда вернешься к себе, напиши что-нибудь. Я тебе отвечу.

– Что ж, давай попробуем, – он шагнул к порталу. – И все-таки не забредай слишком далеко в мирах. А если вдруг понадобится помощь – позови меня!

– Ты говоришь, совсем как моя мать.

– Она любит тебя, как и я, – Ретч улыбнулся. – Надеюсь, ты в этом никогда не сомневался?

– Один раз. Нет, два раза, – поправился я.

Ретч нахмурился.

– Когда это? Ну допустим в библиотеке я вел себя не совсем разумно… А еще, вероятно, когда Бэйзела посчитали погибшим… Но тогда все не знали что думать, и кому верить.

Я улыбнулся.

– Вот видишь, ты об этом сам знаешь.

– Но я больше никогда…

– Не зарекайся, Ретч. Я и сам себе иногда не верю.

– Ну, тогда хоть я тебе буду верить, – он обнял меня на прощанье. – Не пропадай. Мы все ждем твоего возращения.

Ретч шагнул в портал. Я раскрыл книгу. Не прошло и минуты, как в ней появилась запись, сделанная рукой Ретча.

«Не забредай далеко, мой повелитель. И если по пути тебе попадется что-нибудь необычное, надеюсь, ты сообщишь об этом?»

«Что ты считаешь необычным, Ретч?» – в ответ написал я.

«Тебе лучше знать. По мирам ты побродил побольше моего. И возвращайся скорее».

На следующий день я направился с Виленом в его больницу. В кабинете, куда он привел меня, несколько столов оказались завалены горами инструментов. Я открыл рот от изумления.

– Так много?

– Ты, наверное, даже не подозревашь, сколько людей живет в нашем мире и сколько нуждается в помощи, – заметил Вилен.

– Послушай, – произнес я. – Давай я сделаю сейчас всего несколько. А ты опробуешь его в деле. Вдруг моя магия испортит инструмент?

– Хорошо. Мы проверим.

Он отобрал несколько хирургических ножей. Я подумал и решил немного изменить заклятие на них.

– Я не стал делать их всережущими, – пояснил я. – Только для человеческой плоти. Тебе же не надо, чтобы ножи прорезали стены? Точить их не понадобится.

Вилен кивнул, осторожно взял инструмент и куда-то унес. Я остался в кабинете, ожидать результатов. Вернулся Вилен через два часа, но зато весьма довольный.

– Все прошло успешно.

Я кивнул и приступил к изменению остальных инструментов. На это у меня ушло часа четыре. Вечером на радостях Вилен приготовил отличный ужин и достал бутылку вина.

– Почему ты живешь один? – спросил я. – Где семья?

– Ты видел фотографию в гостиной? – Вилен погрустнел. – Жена ушла от меня лет восемь назад, забрав обоих детей.

– Почему?

– Из-за моей работы. Я почти не бываю дома. Но… если я не смог сделать счастливой ее, то подарил счастье многим другим, вернув им здоровье.

Я опустил глаза.

– Я уезжаю, – произнес я.

– Сейчас? Куда?

– Не знаю. Дальше. Я нашел один конец миров. Может, где-то существует другой.

Глава 2. Путь

Итак, я покинул мир Вилена, решив продвигаться дальше, изучая миры и делая зарисовки в альбоме, сопровождая рисунки краткими записями. Ни один мир, кроме Бинаина, не имел названия, поэтому мне пришлось просто нумеровать их. Отсчет я вел от мира первой обители. Бинаин выходил шестнадцатым, а технически развитый мир, в которой жил Вилен, сорок шестым. Все миры, лежащие между ними, немного походили на Бинаин, но являлись безлюдными или малозаселенными. Технический мир неожиданно выделялся среди них. И я подумывал, что возможно дальше меня ожидает нечто подобное. Однако я ошибся. Вновь потянулись однообразные мирки с мелкими городками или, еще чаще, безлюдными степными землями. В одних мирах не было ни морей, ни океанов, в других – ничего, кроме песка бесконечных пустынь. Впрочем, попадались и заросшие невероятно дремучими лесами миры. В эти дебри мне лезть не хотелось.

В каждом из миров я раскрывал портал, изучал окрестности с высоты птичьего полета и, если находил что-то интересное, делал зарисовки. Так я минул около пятнадцати миров, безлюдных, с нетронутой природой. Мой альбом в итоге украсили несколько рисунков. Я нарисовал величественный водопад, срывающийся тонкой струей разбившегося и сверкающего под солнцем хрусталя с невероятной высоты в бирюзовую чашу озера. Нарисовал желтые скалы, пронзенные золотыми лучами рассвета, слегка тонувшие в утреннем тумане и похожие из-за многовекового сурового ветра на дырявый окаменевший сыр. Нарисовал странную хищную птицу – огромную, с кроваво-красным оперением, ухватившую мощным клювом в бледно-изумрудной чаще крупную змею, такую же зеленую, что ее чешуя казалась плотно вросшими в ее гибкое тело мелкими листьями.

Потом я пропустил несколько миров представлявших собой сплошные болота. В одном из них заметил, как водоплавающую птицу атаковала целая армия мелких червей, вынырнувших из склизкого топкого берега. От бедной пташки даже перышка не осталось. Я только присвистнул и, перелистнув портал, как великую книгу бытия, раскрыл следующий. Увиденное на болоте невольно вызвало воспоминания нашего знакомства с Гастом. Когда он узнал, что я умею отворять порталы, то удивился и спросил, неужели мне не хотелось побывать там. Тогда я ему ответил, что во многих мирах достаточно опасно. Даже слишком опасно. Я знал, о чем говорил. И болотные черви, способные сожрать любого за несколько мгновений, – не самое худшее, что могло произойти с невнимательным путником. Впрочем, таких опасных миров не так много, если судить по древним книгам, которые я просматривал и в темной обители, и в библиотеке Игнифероса в техническом мире. Путешественники, кто бы они ни были – маги или люди, рассказывали не меньше чем о сотне миров. И я постепенно приближался к этой границе. Что лежало дальше, мне предстояло выяснять уже на свой страх и риск.

Каждый раз, делая записи и зарисовки, я размышлял, как далеко простирается эта бесконечная цепь. Приведет ли меня путь когда-нибудь в тупик, как это произошло с первой обителью? Окажется ли вселенная миров не такой уж бесконечной, и найдутся ли у нее свои рамки?

Ретч иногда кратко писал мне в связующую книгу о событиях в Темной обители, впрочем, малозначительных. Скорее, он это делал, чтобы получить от меня ответное послание. В ответ же я обычно переносил из альбома в книгу какой-нибудь рисунок, в котором недавно побывал. Так почти незаметно прошло полгода, и, наконец, от Ретча появилась первая важная запись, которую я обнаружил на привале после скромного ужина.

«Игниферос, – сообщал он, – созвал Большой совет, где объявил о своих намерениях насчет первой обители. В темной обители все весьма озадаченны таким поворотом событий. Нордека и вовсе вне себя от ярости. Впрочем, недовольных и кроме него хватает. Однако для Бэйзела предложение об объединении и переселении, похоже, не явилось неожиданностью. Вероятно, Игниферос успел побеседовать с ним до совета. Я почти уверен, что Бэйзел не откажется от задумки старика. Наш совет состоится через неделю, а следом – еще один Большой, где темная обитель должна дать ответ».

Я прервал чтение, на миг задумавшись, и затем прочел последние строки.

«На совете спросил Гаста как малыш. Твой приятель уверил, что с ним все в порядке, и он приглядывает за ним. Кроме того, позволил себе едкое замечание, что если меня так интересует малыш и я пожелаю его видеть, мне придется поддержать идею воссоединения нашего народа. Еще он спрашивал, есть ли у меня связь с тобой».

Я взял перо и написал короткий ответ: «Жду подробностей о следующем Большом совете». Я положил книгу и, улегшись на спину, заложил руки за голову. Вокруг простиралась открытая степь. Прохладный ветерок стих перед закатом и последние лучи солнца показались мне необыкновенно теплыми. Я же смотрел в небо, на которое темно-синим пологом уже была наброшена ночь. Шэд бродил неподалеку, охотясь на светляков. Они улетали прямо у него из под носа в густые заросли низкорослых кустарничков, прятались среди узких, как у ивы, листьев, а потом снова зажигали свои огоньки, стоило Шэду отойти на пару шагов. Шэд недовольным фырканьем нарушал мирную вечернюю тишину, впрочем, как и костер, потрескивающий догорающим сушняком. А темнеющее небо заполнялось звездами. Мелькнула она падающая звезда, другая, и я, изумленный, вскочил на ноги, когда на нас с Шэдом обрушился настоящий звездный дождь. Золотистые искры небесного огня, казалось, падали прямо на нас, оставляя за собой такой же золотистый быстро исчезающий след. Но все они сгорали высоко над нами, так и не долетев до земли. Дождь продолжался почти два часа. Солнце успело зайти, и золото теперь вспарывало черный бархат ночи. Я заворожено смотрел на звездопад, а Шэд, сидевший подле меня, все также настороженно потягивал носом и косился в сторону живых звездочек светляков, по-прежнему крутившихся в кустарнике, и, вероятно, подумывал, имеют ли они отношение к тем, что падали на нас сверху. Когда светопреставление кончилось, я поплотнее закутался в одеяло и, прижавшись к теплому боку Шэда, который теперь с подозрением поглядывал на вполне обычные звезды, висевшие высоко в небе, уснул.

Я минул еще три мира, таких же степных и безлюдных, когда в книге появилось новое послание от Ретча.

«Решение об объединении принято, хотя Бэйзелу пришлось надавить и на Нордека, и на Балахира, да пожалуй, на большую часть темного совета. В обители царит смятение – Игниферос не стал долго ждать и потребовал признания его власти, и присягу верности ему принесли. Бэйзел и Лайтфел с этого момента становятся его советниками, а Совет – объединенным. На новый Совет Игниферос обрушил целый поток приказаний. Маги из обеих обителей займутся восстановлением крепости, точнее, сперва жилых комнат, чтобы туда могли перебраться все колдуны. Основные хлопоты, похоже, выпадут на долю природных магов. А вот совету предстоит не менее сложная задача – составить новый свод законов. Игниферос, разумеется, настаивает, чтобы за основы взяли законы светлой обители. Как ты понимаешь, для этого нашей части совета придется выучить светлую речь. Не удивлюсь, если старик обяжет обучиться ей всех темных колдунов, а темное наречие и вовсе запретит. По крайней мере, ему точно не нравится, когда кто-нибудь из нас начинает переговариваться шепотком на темном наречии.

Где ты сейчас, мой повелитель? Какие земли расстилаются вокруг тебя?»

Я улыбнулся последним словам Ретча. Чувствовал, что он беспокоится обо мне и боится показать это, нарвавшись однажды на раздражение с моей стороны. Я взялся за перо и кратко описал, куда меня успел занести путь. Ниже я нарисовал недавний звездный ливень, добавив в рисунок немного визуальной магии, чтобы он ожил и завораживал своей сияющей золотом чернотой бездонного небесного колодца, роняющего на землю звездные капли. Под рисунком я написал: «Знаешь, Ретч, если увидишь малыша, приласкай его от меня».

Ретч ответил на следующий день: «С этим не должно возникнуть проблем, в связи с объединением. К тому же Мерлинда куда проворнее меня – она успела расположить к себе Авориэн настолько, чтобы она доверяла ей малыша. Думаю, ты не против».

Дальше время потянулось медленно. Может, еще и потому, что теперь я ждал сообщений Ретча, в каждом из которых он рассказывал что-то новое о восстановлении обители. А через два года Ретч писал, что оно завершилось.

«Восстановление обители оказалось долгим делом, – сообщал Ретч. – Но теперь она словно заново отстроена. Башню библиотеки и несколько других зданий венчают стеклянные купола и крыши, пропускающие свет в залы. Внешние стены очищены и покрыты тонким слоем серой мраморной штукатурки. Теперь обитель похожа на серую жемчужину среди разбитых вокруг нее садов. Деревца молоды и цветут пока пустоцветом. Но зато вся обитель пропитана их нежным ароматом. Это радует и успокаивает нас, поскольку мы все пытаемся прижиться друг с другом. Произошло много конфликтов, но они пока мирно разрешались, и их становится меньше. Всем нам пришлось учиться сдержанности. Я все время думаю о тебе и ломаю голову, как ты умудрился прожить со светлыми магами целых два года». Тут я ощутил явную насмешку Ретча и невольно улыбнулся. «Пожалуй, потолкую насчет этого с Гастом. Все-таки он большой зануда, когда дело касается морали. Забавно слушать его, когда он начинает ставить в пример тебя. Когда, можно подумать, я не знаю своего родного племянника лучше его».

Здесь уж я не выдержал и рассмеялся. И мне так страстно захотелось увидеть ухмылку Ретча, которая без сомнения образовалась на его лице, когда он писал эти строки… увидеть Гаста и ощутить его крепкое рукопожатие… увидеть малыша, прижать его к себе и… Мой смех резко оборвался, и я, стиснув зубы, упал на Шэда, зарывшись лицом в его густой гриве. Связующая книжка выпала из рук, а разбуженный Шэд удивленно заворчал, умудрился вывернуть шею и добраться языком до моего лица. Я выпустил его и, дрожа, закричал в утренние бездушно-белые облака на бледном небе.

– Ненавижу тебя! Ненавижу!

Я опрокинулся навзничь на мокрую от росы траву, ощущая под ладонями ее острые жесткие края и холодную влагу. Я и сам не знал, кому предназначался мой крик – то ли Игниферосу, то ли его мертвому брату. То ли им обоим. Но ту боль, которую я испытывал, я никогда бы не забыл и никогда не простил бы… Шэд, испуганно приникнув к земле, прижимая уши, подполз ко мне, осторожно прошелся языком по моей руке, а потом опять добрался до щеки.

– Все хорошо, Шэд, – прошептал я, охватив его за шею одной рукой и трепля другой косматую голову.

Я поднялся и, разведя костер, взялся за приготовление завтрака. Заварил травяной чай из найденных неподалеку душистых трав, съел немного зачерствевшую булку и несколько кусочков мяса, засоленного, таявшего на языке, с жемчужными прожилками сала. Шэд пасся неподалеку. Солнце между тем, наконец показавшееся из-за холма, разогнало утренние сумерки и тени. Роса понемногу испарялась, заструившись тонкими ручейками тумана с пригорка, на котором мы остановились на ночлег. Где-то в покрытых высокими травами холмах звонко запели птицы, переливчато перекликаясь друг с другом. Я достал щетку, подозвал Шэда. На ухо ему уселась стрекоза, поблескивающая сапфировым хитином. Он мотнул головой, отгоняя ее, и замер, зажмурившись в золотых, чуть затуманенных утром лучах. Я вытянул руку, и синяя нитка уселась на бугорок ладони, вращая огромными сине-зелеными глазами и блестя чуть подрагивающими от ветерка хрупкими прозрачными крылышками.

– Похожа на тех, что водятся на заливных лугах неподалеку от Мидла, – пробормотал я.

Шэд потянул к стрекозе свой любопытный нос, и она легко ускользнула в такой же чистый и полный солнца, как ее крылья, воздух. Я вычистил Шэда, подобрал книжку и бросил в дорожную суму. Следом отправилась кружка. Я затушил костер. А потом утащил прямо из губ Шэда стебелек дикого овса.

Все это мне казалось немного странным. Я минул множество миров, в которых мне не попадалось ни одного знакомого растеньица, ни животного, ни птицы, ни насекомых. Шэд в таких мирах даже к траве не притрагивался – подозрительно обнюхивал и не решался попробовать на вкус. То вдруг, наоборот, нам попадались миры, где все вокруг казалось до боли знакомым. Эту загадку я понять не мог.

Число миров между тем временем перевалило за сотню. Череда степных и пустынных кончилась, и шли миры с буйной растительностью, заросшими лесами холмами и предгорьями. Здесь часто попадались реки и озера. И опять все было безлюдно. В прошлых мирах мне приходилось запасаться едой в тавернах, а иногда и попросту возвращаться назад, когда еда у меня заканчивалась. Употреблять в пищу незнакомых животных я не желал, также как Шэд не решался попробовать красивые, ароматные, но совершенно незнакомые цветы и травы. Неделю назад мне пришлось скакнуть обратно на десяток миров, чтобы купить в таверне хлеба и мяса. Теперь еда опять заканчивалась, но я надеялся, что, либо мне попадется какое-нибудь животное, на которое можно поохотиться, либо посчастливится больше и попадется населенный людьми мир.

Мы прошлись по пологим холмам, утопая в высоких травах, наслаждаясь их свежими бодрящими ароматами, сладким запахом зацветающих летников. Шэд не уставал набивать брюхо сочной травой и беззаботно гонялся за яркими бабочками. Меня здесь тоже наполняло энергией и одновременно несколько расслабляло, но вместе с тем, эта сила уходящей весны дурманила мне голову. А сны снились такие, что я от них задыхался, просыпаясь среди ночи в жарком поту, стаскивал рубашку и ложился на росистую траву, пока она не охлаждала ни мое разгоряченное тело, ни мой распаленный ум. Измученный видениями я просыпал до самого полудня.

Луга на холмах стали сменяться редкими светлыми лесками. Тонкие осинки чуть шелестели бледно-зеленой листвой. Ручейки, неизвестно откуда катившие свои прозрачные воды, с журчащим звоном сбегали со склонов и впадали в единый поток в ложбине. Я последовал за этой располневшей от вливающихся в нее струй речушкой и на следующий день вышел к большой полноводной реке. Казалось, что река, чья зеркальная гладь отражала синее небо, лениво катилась среди холмов. Но, посмотрев на стремнину в ее середине, я понял, что течение весьма сильно. Я пошел вдоль реки, вниз по течению. Шэд, напившись, побежал вперед. И вдруг впереди раздался испуганный крик. Я оторвался от созерцания крутящихся у берега мелких водоворотов, меж которых ловко сновали водомерки, и поспешил туда, где за пригорком скрылся Шэд. Шэда я обнаружил, замершего перед испуганной девушкой, вцепившейся от ужаса в повод пегой лошадки. Лошадка, груженная охапками свежескошенной травы, никак на Шэда не реагировала, только пряла ушами, отгоняя надоедливую мушку.