Текст книги "Связующая магия"

Автор книги: Ольга Баумгертнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Ольга Баумгертнер
Связующая магия

Пролог

Вокруг падали невесомые снежинки. Земля, сосны, оставшиеся за спиной и почти смыкающие кроны над дорогой, и сама дорога, выходящая на бескрайнюю равнину и в ней теряющаяся – все было занесено снегом. Я застыл среди этого холодного и белого безмолвия и задумался. Передо мной словно развернулся огромный нетронутый книжный лист. Хотя нет же… я вместе со своим верным спутником – вороным оборотнем Шэдом – казался черной кляксой посреди пергамента, ну или в лучшем случае – малоприятным словом. Самым близким к моему теперешнему положению было бы слово «изгнанник»…

Много событий произошло за последние годы моей жизни. Кое-какие я переосмыслил. Но над другими я буду еще не раз задумываться.

Когда я был вовлечен в совершенно нерадостный хоровод событий? Пожалуй, с самого моего рождения, когда Мерлинда, колдунья и лучшая врачевательница среди магов, решилась произвести меня на свет… Пройдя жестокое воспитание в школе темной магии, в итоге я оказался не тем, кем себя считал. Моим отцом оказался не Бэйзел, повелитель темной обители, глава колдовского Совета, а фигура куда более мрачная и судьбоносная для всего нашего колдовского рода – Ментепер, старый безжалостный маг, обладающий таким могуществом, что никто не смел перечить ему, и который пытался уничтожить меня… Спас меня верный Шэд, чьи клыки оказались куда стремительнее черных помыслов… Однако смерть старого колдуна не стала избавлением, наоборот, открывшееся мое происхождение продолжило уничтожающую миссию, и в темной обители меня стали боялись ничуть не меньше, чем погибшего колдуна. Проклятье крови, возможно доставшееся по наследству – вот что больше всего пугало их. И если это коснулось меня, то через три года, когда мне исполниться двадцать пять, я стану одним из тех несчастных, кому довелось уродиться сыном Ментепера, обезумевшим, желающим уничтожать все живое на своем пути… Других убивали, но мне пока повезло. Меня боялись, боялись моей силы, моих редких магических способностей, боялись того, что я оказался тем единственным, кого самый могущественный колдун не смог одолеть…

Четыре года странствий – вот цена моего возвращения назад. Туда, где остались так немного близких, которые, несмотря на открывшееся, сохранили любовь и доверие ко мне… И я надеялся, что смогу вернуть доверие Авориэн, моей любимой, отвернувшейся от меня, забравшей нашего маленького сына и запретившей видеть его… Я очень надеялся… Утешало лишь то, что рядом с малышом остался мой лучший друг и брат Авориэн, Гаст.

Сейчас же впереди меня ждало множество неизведанных земель и миров…

Шэд тряхнул гривой, из его ноздрей вырывались облачка пара в стылый воздух. Я потрепал вороного по шее, и мы тронулись вперед – где-то далеко в опускающихся ранних сумерках забрезжил золотистый огонек в окнах постоялого двора…

Часть 1. Неизведанный путь

Глава 1. В кольце сомнений

– Гипномагия даст тебе то, о чем ты даже не догадываешься. Она даст такую власть, что остальные, если бы только узнали, пришли от этого в ужас. Все они пешки, всего лишь пешки, мой мальчик. Чего ты боишься? Неужели власти? – Ментепер рассмеялся.

Я сидел перед ним на стуле, связанный магическими путами, как не так давно сидел Бэйзел. Черный пол, с вкраплениями золота, разрастался вокруг нас, словно вставала сияющая звездами ночь, а мы проваливались в эту сияющую бездну.

– Знаю, чего ты боишься, – прошипел Ментепер, склоняясь ко мне. – Оно настигнет тебя, и тебе никуда от этого не деться, Тэрсел. Я твое проклятие на всю твою оставшуюся жизнь!

Я встрепенулся, пробудившись. На лбу выступили капельки пота, и я, еще не очнувшийся полностью от видения, машинально утер их рукой. Весь месяц, с того самого времени, как я покинул Бинаин, меня мучили подобные кошмары. Я огляделся. Полутемный трактир давно опустел. Трактирщик, облокотившись на стойку, тихо переговаривался со своей служанкой, иногда умолкая и посматривая на меня, устроившегося за самым дальним столом. И гораздо чаще его настороженный взгляд скользил по Шэду, спавшему у моих ног. В углу, между камином и трактирщиком расположился другой припозднившийся постоялец – менестрель задумчиво перебирал струны лютни, и мелодия складывалась грустная и безнадежная. За окошком в ночи ей вторили завывания ветра, швырявшего в стекло пригоршни сухого мелкого снега. Язычки пламени горящих на люстре свечей под струйками сквозняка давали дрожащий свет и порождали целый хоровод теней, кружащих по стенам трапезного зала. Такие же беспокойные отсветы давал угасающий огонь в большом камине. Я допил вино в бокале и вернулся к раскрытой передо мной книге в потрепанной синей обложке. В который уже раз рассеянно пролистал ее и, решившись, поднялся. Трактирщик не сводил с меня глаз. Я же подошел к камину и бросил книгу в пламя. Менестрель от удивления даже перестал пощипывать струны. Огонь окрасился черным, на миг приобрел ядовито-зеленый цвет, с шипеньем охватив книгу подобно разозленной змее, но сразу же отступил, приняв прежний рыжий оттенок. А я выругался. Книга сгорать не желала. Я протянул за ней руку. Пламя почти угасло, позволив взять книгу и погрузив трактир в еще большую темень, но потом вновь разгорелось. Трактирщик прокашлялся.

– Не хотелось бы досаждать, господин, но не опасна ли для моих посетителей ваша магия?

– Если учесть, что я тут один, то нет, – буркнул я в ответ.

– Но… – трактирщик растерянно глянул на менестреля и служанку.

– Не суй нос не в свое дело! – огрызнулся я раздраженно.

Не обращая больше на него внимания, я положил книгу на стол, и остался стоять над ней. Охранная магия, защищавшая ее, была превосходна, почти неразрушима. Почти…

«А что насчет?..» – подумал я и сделал легкий пас рукой. Последовал резкий хлопок, книжку чуть подбросило в воздух, она странно истончилась, став прозрачной, а затем и вовсе исчезла.

– Хм, – я в сомнении пялился в то место, где только что висела книжка. – Надо еще как-нибудь попробовать… Пойдем, Шэд.

Шэд с зевком встал, и мы, поднявшись по лестнице, удалились в свою комнату. Давным-давно стояла глухая ночь. Я еще некоторое время лежал, глядя в потолок, и думал о дематериализации.

В библиотеке Ментепера я взял несколько заинтересовавших меня книг. Одну из них, тоненькую книжечку по дематериализации я прочел несколько дней назад. Это был даже не учебник, а рукопись, описывающая, где применялась эта магия. Прочитав книгу, я некоторое время обдумывал, как это могло работать, пока, наконец, не опробовал сегодняшним вечером. С одной стороны, все, кто владел материализацией, могли с такой же легкостью и уничтожить созданный магией предмет. Однако совершенно по-другому обстояло дело с вещами реальными… Книга отсылала к связующей магии. Только связующему магу было под силу использовать дематериализацию на реальных вещах. Но я мало об этом слышал, а связующую магию применял только для рисования.

Проснулся я поздним утром и спустился в трапезный зал. Менестрель распевал развеселую песенку, вокруг него оживленно болтали и смеялись постояльцы и завсегдатаи трактира. Прислушавшись к словам, я понял, что в песенке рассказывалось про юного мага, получившего от учителей задание уничтожить книжку. Воображение менестреля дало множество способов уничтожения от забавных до попросту нелепых. Без сомнения, вдохновением ему послужила вчерашняя сцена с моим участием. Но я лишь улыбнулся и прошел к стойке, чтобы заказать себе завтрак. Меня поначалу даже не заметили. Только трактирщик побледнел, когда я возник перед ним. Я, жмурясь от утреннего солнца, щедро лившего лучи сквозь маленькие окошки, поинтересовался:

– Вьюга, похоже, закончилась, а, хозяин?

– Похоже на то, господин, – он отчаянно делал знаки служанке, чтобы та прервала иронические пассажи юноши.

– Не стоит, – остановил я его. – Верно, к вам не так часто заходят маги, если вы не можете отличить мага от ученика. Позаботься лучше о моем завтраке.

– Не часто, но… их визиты обычно очень хорошо запоминаются, господин.

Я хмыкнул и уселся за стол.

– Спой еще, Донован! – крикнул кто-то.

Менестрель, заулыбавшись, кивнул и тут заметил меня. На лице его промелькнул испуг, улыбка стерлась, а толпу вокруг юноши словно сдуло ветром. Трактирщик вытаращился на менестреля и изобразил страшную гримасу. Донован растерянно вскочил. Подошел ко мне.

– Я должен…

– Ты мне ничего не должен, – перебил я его. – Но вот тем, кто просит тебя, ты должен.

– Но…

Я вскинул на него насмешливый взгляд.

– Ты действительно принял меня за ученика колдуна? – я рассмеялся.

Во взоре его промелькнуло изумление, а лицо юноши тронула бледность.

– На тебе нет колдовского амулета…

– Да, действительно… – я нахмурился. – Тогда это обстоятельство тем более извиняет тебя.

– Прости меня, я ошибся.

Я кивнул.

– Не стоит портить чудесное утро ненужными разговорами, – заметил я.

Он вернулся на свое место, взял лютню, глубоко вздохнул и запел песенку. А я добавил немного магии. Светящаяся в солнечных лучах пыль уплотнилась, и перед восхищенными зрителями развернулась иллюзия по мотивам песенки менестреля. Когда мелодия затихла, иллюзия разлетелась по залу солнечными зайчиками, добавив света, озарив каждый темный уголок трактира. Я как раз закончил завтракать. Оставив монету, я направился к выходу. На пороге меня догнал менестрель.

– Я всегда думал, что такие прекрасные иллюзии способны создавать только светлые маги, – взволновано произнес он.

Я посмотрел на него.

– Надо полагать, твои слова стоит расценивать как похвалу?

Он смутился.

– Я хотел сказать…

– Не суди о том, в чем ты не разбираешься, Донован, – я раскрыл портал и Шэд скользнул туда первым.

А я немного помедлил – Донован с детским изумлением взирал на это окно в лето посреди заснеженного зимнего царства, окружающего трактир. Из портала на нас дохнуло теплым воздухом, густым запахом свежескошенной травы, а на плечо менестреля из зарослей выпрыгнул кузнечик. Юноша замер, уставившись на зеленого прыгуна, будто на какое-то чудо. Затем, осторожно тронул его пальцем, и кузнечик исчез среди травы. После этого я шагнул в портал, и он закрылся за мной.

– Куда пойдем, Шэд? – поинтересовался я.

Шэд, резвясь, бегал вокруг меня, то вдруг останавливался и отщипывал какую-то приглянувшуюся ему траву, жевал ее, то гнался за своим хвостом, подобно шаловливому котенку. Хорош котенок с меня ростом! Зверюга, крупнее медведя, с жуткими когтями и зубами. Хотя телосложением он скорее напоминал ирбиса, за исключением длинных ног. Я заметил, что все чаще он остается в этом облике, обращаясь в жеребца лишь тогда, когда мне необходимо было ехать верхом. Однако мое вороное чудовище с седой гривой и серыми пястями на лапах, по-прежнему поедало в большом количестве траву на лугах и овес на постоялых дворах. Да и имел Шэд по-прежнему безобидный конский запах, так что обычные лошади от него не шарахались даже в таком облике. Но вот таскать на себе седло с упряжью, помимо дорожной сумы мне порядком надоело.

– Шэд! – я остановился и побренчал уздечкой.

Он недовольно заворчал и попятился от меня.

– Куда?!

Он игриво подпрыгнул и помчался прочь.

– Шэд, вернись! – закричал я ему вслед. – Мерзавец!

Бросив поклажу, я раскрыл портал и переместился как раз перед ним. Шэд, издав удивленный звук, резко остановился и совершил новую попытку сбежать от меня. Переместившись повторно, мне пришлось прыгнуть за ним, чтобы успеть схватить бестию за хвост. Шэд сразу сдался, плюхнувшись на землю, а я добрался до загривка и устроил зверю легкую трепку. Он перекатился на спину, подсекая, и я свалился прямо на него. Передние лапы зверя охватили меня.

– Ну и что это такое? – поинтересовался я, изучая его клыкастую пасть прямо перед моим лицом.

И в следующий миг его зеленый язык прошелся по моим щекам. Я отпрянул, выпустив его, и он легко ускользнул.

– Нечестно, Шэд, – я вытирал с лица тягучую слюну. – Нам надо ехать.

Он встряхнулся, но облик не поменял.

– Шэд, будь хорошим мальчиком, – я ласково потрепал зверя по голове, похлопал по шее.

Безрезультатно. Вместо этого он опустился подле меня, словно предлагая забраться на спину.

– Не лучшая идея, – заметил я. – Хотя таскать седло я устал.

Шэд, покосившись, выгнул шею и поддел ладони носом, приглашая. Я с сомнением схватился руками за жесткую седую шерсть на загривке и перекинул через зверя ногу.

– Если я выдеру тебе все гриву, сам будешь виноват, – предупредил я.

Он фыркнул и поднялся. А я едва не свалился. Шэд на миг обернулся и осторожно двинулся к тому месту, где я бросил сумку и упряжь. И постепенно ускорил шаг. Я же чувствовал, как движется подо мной каждый его мускул. Он перешел на рысь, а следом на галоп. И если на рыси он шел довольно ровно, то на галопе мне пришлось сжать бока коленями и охватить руками шею, закрепил. Домчавшись до поклажи, Шэд остановился. Я скользнул с его спины, посмотрел на него, и он чуть виновато прижал уши, поняв, что я вряд ли остался доволен поездкой.

– Нет уж, – заявил я ему. – Но если тебе так хочется избавиться от упряжи…

Я достал кинжал и взялся за упряжь. Отрезав уздечку, из поводьев я сделал ошейник. Шэд недовольно заворчал, когда кожаное кольцо охватило его шею. Следом пару ремешков я пустил у него под мышками. Держась за эти ремни теперь можно не опасаться упасть с Шэда на галопе в любом его облике. К ним же я мог приторочить дорожную сумку.

Бросив седло и остатки упряжи, мы зашагали дальше. Вокруг расстилались луга, местами зелеными шатрами вздымались купы каких-то необычайно высоких деревьев. Немного парило. Шэд принюхивался к травам; уши его то и дело поворачивались в сторону выпархивающих у нас из под ног птах, с тревожным щебетаньем уносившихся прочь и опять скрывающихся в зарослях. Далеко за полдень мы остановились на берегу ручья. Шэд долго лакал прозрачную журчащую воду. А я наполнил флягу, напился и умыл лицо. Потом легко перекусил сыром, вяленым мясом и хлебом, взятыми в трактире.

Шэд заснул, а я задумался. Минул месяц, как я покинул Бинаин. Все это время я несколько бесцельно перемещался в мирах, пытаясь разобраться в себе и определиться, что делать дальше и куда направиться. Но ничего путного в голову не приходило. Да и слишком часто мысли возвращались к одному и тому же. Я тосковал по месту, в которое раньше не желал возвращаться. Другую тоску я душил в себе и не позволял даже думать о ней. Впереди у меня четыре года. Четыре года мне нужно чем-то заниматься. Ничего более лучшего, чем путь вперед и осмотр новых миров, я не придумал. Кроме того, мне необходимо было прочесть имевшиеся у меня книги…

Одну из них я и достал из сумки – книгу по гипномагии. Взятая в библиотеке Ментепера, она была им же и написана, причем на первоначальном языке. Я сомневался, что чтение этой книги доставит мне удовольствие, однако надеялся, что она ответит на кое-какие мои вопросы. С трудом преодолев отвращение, я прочел несколько глав, посвященных пыткам при помощи гипномагии, а также тому, как, внушив людям или магам определенные мысли, следовать своим целям. Прочел я и о том, как можно противостоять другому, более сильному гипномагу. Это меня поначалу заинтересовало, пока я не узнал, что для этого нужно было использовать несколько чужих умов, связав их в единый. Тогда удар враждебного мага распределялся по всем участникам, утратив изначальную силу. Ментепер назвал этот способ – гипнощит. Однако, как упоминалось далее в книге, этот способ часто приводило к гибели используемых магов, да и был, по словам Ментепера, неудобен – магу приходилось контролировать волю живого щита и одновременно отражать удары врага. После этого я уже хотел отбросить книгу, но тут увидел название следующей главы – «управление животными». Поморщившись, я продолжил чтение. Здесь Ментепер писал, что гипномагию возможно применять, чтобы мысленно управлять специально обученными животными, а так же улавливать их настроение. Однако в этой главе не упоминалось, что он пользовался этим. Я захлопнул книгу, решив, что на сегодня с меня хватит, и принялся изучать спящего зверя.

«Шэд! – мысленно позвал я. – Нам пора».

Он пробудился, поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.

«Шэд», – позвал я.

Зверь встал, сделал неуверенный шаг и замер.

«Шэд, иди ко мне» – повторил я.

Морда его выражала некоторое недоумение, но он все же подошел.

– Молодец, – похвалил я его вслух. – «А теперь принеси сюда сумку».

Шэд смотрел на мои губы, но слова, которые он слышал, с них не срывались. Он потоптался, сомневаясь, но все же взял в зубы сумку и опустил у моих ног. На этот раз я похвалил его про себя, но также одобряюще потрепал по голове. После этого я опробовал еще несколько команд, также произнесенных мысленно. И Шэд беспрекословно их выполнил.

– Отлично, в гипномагии нашлось хоть что-то полезное, – сказал я сам себе, а Шэд, довольный, заворчал, когда я приласкал его.

Я забросил книгу в сумку и раскрыл портал. Похлопал Шэда по шее, и он, встряхнувшись, обернулся жеребцом.

В мировом окне вечернюю зарю застилала пелена дождя. На нас повеяло влажной прохладой. Прежде чем пуститься в путь по неизвестным мирам, я хотел посетить один знакомый. С ним меня связывали малоприятные воспоминания, но я хотел получить ответ на давно не дававший покоя моему любопытству вопрос.

В городе дождь усилился. Он приглушал свет фонарей, делал его размытым. Высокие дома нависали над улицами темными громадами скал – в окнах только начали зажигаться огни. Шэд легкой рысью бежал по лужам пешеходной дорожки, недовольно пофыркивая, когда вода попадала ему в нос. Редкие припозднившиеся прохожие уступали нам дорогу.

Когда мы подъехали к знакомому зданию, я спешился и зашел внутрь. Шэд не отставал, приняв облик зверя. И первым нам попался Фартап. Меня эта встреча совершенно не обрадовала, но ему она понравилась еще меньше – колдун сделался бледным, как мраморные плиты под его ногами.

– Доброго вечера, Фартап, – произнес я.

Он нервно сглотнул, бросая опасливые взгляды то на меня, то на Шэда.

– Что с Игниферосом? – наконец вымолвил он вместо приветствия.

– Ничего. Разве он не сказал вам, что вернется в светлую обитель?

– Да, но…

– Что ж он вас-то не взял с собой? – в моем голосе прозвучала издевка.

– Ты знаешь почему. Мы утратили дар магии и… кто-то же должен следить за городом.

– Неплохое утешение.

– А тебе что здесь понадобилось, темный маг? – настороженно спросил Фартап.

– Наверное, я бы не приехал сюда, если бы не любопытство, – заметил я. – Хочу видеть того, кто излечил Игнифероса.

На физиономии Фартапа отразилась растерянность.

– Не уверен, что я должен… – запротивился он.

– Боюсь, тебе придется проводить меня к этому человеку. Тебе или кому-то другому. Впрочем, за врачевателя не опасайся. Я побеседую с ним и уеду. Даю слово.

Фартап сомневался, но все же сделал знак следовать за ним. Мы вышли на улицу, и мой провожатый кивнул на соседнее здание.

– Здесь… И ты должен знать – Игнифероса спасали сразу несколько человек. Одному подобное оказалось бы не под силу. Я отведу к главному из них. И тебе придется самому извиняться за поздний визит и объяснять, почему убийца Игнифероса интересуется медициной…

Я криво усмехнулся.

– Я считал, что мне понадобится переводчик.

– Нет, большинство людей знакомы со светлым наречием. И доктор Вилен прекрасно владеет им.

– Что ж, меня это устраивает не меньше, чем тебя. Доктор?

– Лекарь.

Мы вошли в здание, не такое высокое, как предыдущее, пересекли пустынный холл, поднялись на подъемнике на пару этажей. Дальше Фартап совсем немного прошел по длинному коридору, остановился у одной из дверей и нажал на какую-то кнопку. Из-за двери послышался звук, похожий на перезвон колокольчиков, затем шаги, и дверь распахнулась.

– Фартап? – на пороге стоял мужчина, лет сорока, в домашней одежде.

– Здравствуй, Вилен, – Фартап явно почувствовал себя неловко. – Тут к тебе гость…

Вилен заметил меня, а когда обнаружил за моей спиной Шэда, то открыл рот от изумления.

– Когда-то он поранил Игнифероса… – добавил шепотом Фартап.

– Что ты хочешь от меня? – встревожено спросил Вилен.

– Побеседовать, – я шагнул к человеку, Фартап отступил.

– Сейчас? – Вилену все же пришлось посторониться, потому что первым в дверь решил зайти Шэд.

Я воспользовался этим, прошел в жилище врачевателя и, сделав Фартапу знак, что он может уходить, захлопнул дверь.

– Похоже, сейчас, – пробормотал растерявшийся хозяин.

– Мое имя Тэрсел, – представился я. – И Игниферос приходится мне дядей… То, что произошло, можно считать недоразумением.

– Смерть – недоразумением? – он покачал головой.

– Тебе не понять. Магия иногда проявляется весьма непредсказуемым образом.

– Может, поэтому Игниферос когда-то и запретил применять ее здесь, потому что она опасна? Так что же, выходит, ты убил его непреднамеренно?

Я кивнул.

– А как?

– Он тебе не рассказывал? – с недоумением спросил я.

– Нет. Рана оказалась необычной, и я, испытывая профессиональный интерес, пытался выяснить, каким образом вообще возможно нанести… порез… Ни рваных краев, ни раздробленных костей в позвоночнике. Удивительно гладкий срез плоти. Именно благодаря этому мы и смогли спасти его. Что же это за орудие?

– Хм, вот уж не думал, что у моего меча обнаружится недостаток, – я, нахмурившись, обнажил клинок, и, обозрев лезвие, задумчиво провел по нему пальцем.

– Ты сделал это мечом? Невозможно…

– Почему?

– Есть превосходная сталь, и все наши инструменты изготавливаются из нее. Но как бы тщательно мы их не затачивали, ни один из них не способен приобрести ту остроту. Но… ты провел пальцем по клинку, а на коже не осталось и царапины!

– Меч не может причинить вред тому, кто его изготовил.

– Значит, дело в магии?

– Да. Если ты дашь мне какую-нибудь ненужную вещь, я покажу.

– Занимательно… Пойдем в гостиную.

Мы зашли в просторный гостиный зал, и Вилен предложил присесть на диван. Сам исчез в соседнем помещении. Шэд улегся у моих ног, а я изучил комнату. Кроме дивана, низкого столика и пары кресел здесь имелся буфет и книжный шкаф. А большие чуть ли не во всю стену окна, занавешенные полупрозрачной светло-оливковой, под цвет мебельной обивки, материей, выводили на мокрую от дождя террасу, заполненную растениями в кадках.

Вилен вернулся и поставил передо мной на столик какую-то статуэтку. Я так и не понял, что за существо запечатлели в камне.

– Неудачный подарок, сделанный моими коллегами по работе, – чуть смутился врач. – Но хоть на что-то он пригодится. Если ударить по нему – во все стороны брызнет крошево. Если же твой меч не простой, значит, ничего этого не последует.

– Конечно, – я взмахнул клинком, и статуэтка осталась стоять, как стояла.

На челе врачевателя собрались морщины.

– Хочешь сказать, что уже сделал это?

– Проверь.

Он взял статуэтку, и она в его руках развалилась на две половинки. Вилен воззрился на зеркально гладкий срез.

– Немыслимо! – он провел пальцем по срезу, и в его голосе проскользнуло невольное восхищение. – Идеально гладкая поверхность!

Вилен поставил статуэтку на стол.

– А можно еще раз, только медленнее?

Я фыркнул.

– А потом ты расскажешь, что меня интересует, доктор.

Я исполнил его просьбу, и статуэтка развалилась на четыре сегмента. Вилен снова исследовал срезы фигурки.

– Собственно, я почти все сказал. У Игнифероса оказалась идеально гладкая рана. Нам осталось пригнать половинки органов друг к другу и сшить их. Тебе ведь наверняка известно, чем менее рваные края раны, тем быстрее она заживает.

– Но он был мертв, – заметил я. – Как ты оживил его?

– Боюсь, мой ответ не уляжется в пару предложений, – отозвался Вилен. – Для того чтобы понять, тебе потребуется изучить анатомию и прочие врачебные науки. Люди тратят на их изучение годы.

Я обратил на него недоуменный взгляд.

– Ты не можешь объяснить мне? Это так сложно?

– Если сказать в нескольких словах… При наступлении смерти, мозг остается жив еще некоторое время. И если предпринять попытки вернуть тело к жизни, то человека возможно оживить. Ты, верно, полагал, что если сердце не бьется, человека оживить невозможно?

Я нахмурился.

– У нас после подобного уже никто не оживал. Правда, есть снадобья, почти останавливающие сердце и погружающие в сон, похожий на смерть. Но никто не умирал при этом. Я все-таки не понимаю…

– Тогда тебе придется потратить достаточно много времени, чтобы разобраться в тонкостях, – заметил Вилен. – Но я не вижу особо смысла. Зачем?

– Когда я впервые попал в ваш мир, его устройство мне показалось понятным – механика, использование электричества… Но я всегда считал, что если кто-то умирает, он умирает навсегда. И, пожалуй, меня раздражает, когда я чего-то не понимаю. Если ты сможешь заполнить этот пробел, я готов заплатить названную тобой цену.

Ему не пришлось думать долго.

– Сможешь сделать наши инструменты такими же острыми, как твой меч? – спросил он. – Наши больные смогли бы гораздо быстрее поправляться.

– Пожалуй, да.

– Я так понимаю, ты нигде не остановился? Можешь пожить здесь – у меня имеется комната для гостей. Хотя… ты ведь знатного рода, и вероятно обстановка слишком скромна.

– Я не привык к роскоши, – заметил я с легкой насмешкой. – В отличие от моего дядюшки.

– Он вполне заслужил это, – отозвался Вилен. – Сделал для нас многое.

– Например?

– Он управлял погодой – у нас с ней большие проблемы, а его маги восстанавливали природу, которая в нашем мире почти зачахла.

– А он сказал, что виной тому ваши механизмы? – поинтересовался я.

– Да, но мы не можем позволить себе отказаться от них. Для нас это то же самое, что вам отказаться от магии.

– Ну да, – я фыркнул, – Фартап и остальные отказались от магии, когда привыкли, что здешние машины делают все за них.

– Им это понравилось. Тебе нет?

– Нет. Если честно, мне ваш мир совсем не нравиться. Но месяц я его потерплю.

– В еде ты тоже, надо полагать, непривередлив? – поинтересовался он. – А что ест твое животное?

– Что обычные лошади. А я, пожалуй, в еде все же привередлив.

– Ну что ж, – он развел руками. – Постараюсь прокормить вас обоих…

– А золото здесь в ходу? – спросил я, бросив ему монету.

Он поймал ее.

– Сгодится. Однажды Игниферос рассказывал, что оно, как ни странно, в ходу во всех мирах, как, впрочем, и серебро. Удивительно, не правда ли? Такие разные миры, разные люди, народности. Но расплачиваться приходится одним и тем же.

– Вот как? Дядя рассказывал про миры?

– Да. Мы часто с ним беседовали, пока он поправлялся после операции. Он тогда еще посмеялся над собой, вспомнив, что всегда считал лекарей в светлой обители самыми бесполезными ее обитателями. Говорил, что маги редко болеют.

– Это правда.

– Но ведь у вас часто случались войны. Неужели врачеватели не пригодились раненым?

Я отвел взгляд на мокрое от дождя окно.

– Тебе случай с Игниферосом ни о чем не говорит?

Вилен сник.

– Да, да, я понял – ваша магия смертельна, и цель ваших воинов – вовсе не ранить противника…

– Как и со стороны светлой обители, – добавил я. – Наша общая история темна. Но возможно, она когда-нибудь изменится.

Вилен задумчиво кивнул и сделал знак следовать за ним. Он показал мне довольно просторную комнату для гостей. Кроме кровати и письменного стола здесь имелся диван с низеньким столиком и отдельная ванная. Затем Вилен принес миску овса для Шэда и пригласил меня поужинать. Поели мы молча. Врач, похоже, о чем-то сильно, задумался. Я поблагодарил его за ужин и вернулся в свою комнату. Шэд тоже успел поесть – теперь он дремал, разлегшись на ковре во весь рост и положив голову на лапы. Я потрепал его косматую голову, наскоро принял ванну, опрокинулся на постель и провалился в темный сон.

А утром за завтраком Вилен устроил мне неприятный сюрприз.

– Я подумал – все оказывается гораздо сложнее, – сообщил он. – Все книги по медицине, которые я мог предложить тебе для чтения – на языке людей. Как и все лекции во врачебной школе. К тому же, чтобы прослушать их понадобится не один год…

– Я думал, что ты мне сам объяснишь, – заметил я хмуро.

– Исключено! – возразил он. – У меня есть работа, и я должен находиться в больнице и лечить людей. Я жизненно необходим для них.

Я долго и раздумчиво смотрел на него, что он, занервничав, поднялся со своего места.

– Фартап сказал мне, что ты обещал не причинять мне вред.

– Было бы крайне глупо с моей стороны.

– Ты опасаешься Игнифероса?

– Скорее наоборот. Но я не хочу с ним ссориться, тем более из-за тебя. У меня есть другое предложение…

Я рассказал Вилену о гипномагии.

– Хочешь сказать, что можешь проникнуть в мой разум и почерпнуть необходимые знания так же легко, как если бы прочел книгу? – поразился он.

– Да. Таким же образом можно попробовать изучить ваш язык… И тогда, скорее всего, читать принесенные вами книги не понадобится.

– Я не уверен… Ты сможешь увидеть слишком личное…

– Я не собираюсь полностью просматривать твой разум – только то, что меня интересует…

– Это возможно? Ты уже пробовал избирательно прочитывать мысли?

Я кивнул. Вилен задумался.

– И что я буду ощущать? И сколько займет времени?

– Не думаю, что больше трех часов. Ощущать – ничего. В худшем случае, если противиться гипномагии, заработаешь головную боль.

Вилен, размышляя, прошелся по кухне.

– Хорошо, я согласен. Можно попробовать сегодня – у меня как раз выходной день.

За три часа я, конечно же, не управился. Информации оказалось больше, чем я думал, к тому же мы часто прерывались, чтобы немного отдохнуть и отвлечься. Однако к вечеру мы все же закончили, заплатив за свое усердие головной болью. Вилен глотал какие-то таблетки, похоже, нисколько ему не помогавшие. А я достал специальную смесь трав, изготовленную Мерлиндой. Я заварил ее и, вдыхая аромат, не спеша пил по глотку горьковатый напиток. Я знал, что она собирала некоторые из этих трав в предгорьях, недалеко от Брингольда. Из-за знакомого запаха мне на миг померещилось, что я вернулся домой. Головная боль отступила, но вернулась боль другого рода. Пробужденные воспоминания так сдавили душу, что у меня едва не навернулись слезы. «Прошел месяц, а мне так плохо, – подумал я с горечью. – Как я вынесу эти четыре года?» Я разозлился на эту свою слабость, но тут меня отвлек Вилен.

– Что ты пьешь? – полюбопытствовал он, морщась. – Помогает от головной боли?

– Мне да. Хочешь попробовать?

– Если можно. Не слишком приятный процесс эта ваша гипномагия.

– Это точно, – я отлил из своей кружки в его стакан и предупредил: – Осторожно, оно горькое. Все лекарства моей матери жутко горькие.

– Твоя мать занимается медициной? – Вилен с изумлением взирал на содержание стакана.