Текст книги "Беременная от моего сына (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 13
Артур.
– Еда в «Лимончино» совсем испортилась, – произносит Алла, старательно расправляясь с каре ягненка. – Мясо слишком жесткое и пахнет как-то отвратительно. Ты… вообще слушаешь меня, Артур?
Отрываю взгляд от бокала, наполненного красным вином и перемещаю взгляд на Аллу. Лицо по-настоящему озабоченное и взволнованное. Брови сведены к переносице, а рот приоткрыт – если она и притворяется, то очень и очень хорошо.
– Прости, немного задумался, – произношу откровенно.
Важным нюансом в отношениях для меня является искренность. Я никогда не врал Алле: не обещал, что буду верным мужчиной, не обещал, что буду только её. Говорил в глаза всё как есть и её выбором было принять мою правду или уйти. Она решила остаться.
– Я заметила, что ты весь вечер о чем-то думаешь, – губы Аллы, искусно накаченные гиалуроновой кислотой, плывут в улыбке. – У тебя проблемы на работе?
Алла умеет подбодрить и найти нужные слова. Она всегда заинтересованно слушает о нюансах моей работы, о политике и спорте. Не только слушает, но и часто может дать дельный совет. И иногда мне кажется, что она отдает мне гораздо больше эмоций, чем получает взамен.
– На работе полный порядок, – откладываю столовые приборы в сторону и смотрю в её глаза. – Прости меня, Алла, но сегодня ты поедешь к себе. Хочешь, я вызову тебе такси?
– О, как скажешь, – она торопливо вытирает рот салфеткой и приподнимается с места, одернув короткое платье. – Все в норме, Артур. Я закажу такси в приложении – приедет через минуту или две, если я накину несколько сотен сверху.
Несмотря на то, что Алла пытается держать лицо и дальше строить из себя Мисс Идеальность, мой отказ здорово пошатнул её самооценку. Я, возможно, не самый чувствительный мужчина в мире, но сейчас даже мне становится её немного жаль.
– Без обид? – спрашиваю её в прихожей, помогая надеть норковую шубу.
Она привыкла к чёткому еженедельному графику, где оставаться у меня на ночь – обязательная из программ.
– Какие обиды, Артур. Но… знаешь, что помогло бы мне справиться с одиночеством на ближайшую неделю?
– Весь во внимании, – почему-то первым делом думаю о том, что она выбрала себе очередную побрякушку, которую я, конечно же, оплачу.
– Пообещай, что этот Новый год мы справим вместе? В качестве компенсации.
Алла поправляет перед зеркалом свои волосы, красит губы помадой и выжидающе смотрит на меня. Правда, что мне стоит провести новогоднюю ночь вместе с ней?
– Обещаю. Ближе к делу созвонимся, – заверяю её.
Такси приезжает через две минуты, как и обещала Алла. Она чмокает меня в небритую щеку, улыбается напоследок, только в этот раз вполне искреннее: моё согласие на совместный праздник стало для неё приятной неожиданностью.
Когда Алла скрывается за дверью, я могу себе позволить несколько часов бездумного одиночества. Вот почему я не хотел жениться. Ни сейчас, ни раньше. Мне комфортно одному, с самим собой и единственная женщина, которую я хоть немного впустил в свою холостяцкую жизнь не вызывает у меня сейчас ничего, кроме раздражения. Я радуюсь, что Алла ушла. И это, чёрт возьми, совсем ненормально.
Моё одиночество не длится вечность. Слышится звонок в дверь, которую я открываю, не удосужившись посмотреть в дверной глазок.
– Привет, пап, – Макс заваливает в мою квартиру с гитарой за плечами.
Я могу с точностью вспомнить, когда началось его увлечение музыкой – после концерта известной рок-группы на которую я взял его с собой, потому что наша няня заболела и не смогла остаться с моим десятилетним сыном. Сразу же после выступления Макс попросил отдать его на уроки гитары. А через год он стал играть на синтезаторе, электрогитаре и барабанах. Оказывается, несмотря на интерес к музыке, мать строго-настрого запрещала сыну не достойные мужчины занятия. Он ходил на футбол, карате и конструирование – то, что, по её мнению, было подходящим увлечением для мальчишек.
– Здравствуй, Макс. Проходи, – похлопываю его по плечу и запускаю внутрь.
Максим небрежно скидывает ботинки, разбросав их по прихожей и приходит в кухню, забравшись на высокий стул у барной стойки. Он молча наблюдает за тем, как я отворяю холодильник и достаю оттуда две бутылки пива. Одну – протягиваю сыну, другую беру себе.
Сажусь напротив него и смотрю в его чистые голубые глаза. Мальчишка ведь совсем, я это понимаю. Как никто другой понимаю. Я тоже считал себя мальчишкой, когда в тридцать лет мне всучили десятилетку и сказали, что вот он мой сын. Всегда знал и слышал о женщинах, которые рожают для себя. Находят пригодный биоматериал, обманом беременеют, а потом эгоистично наслаждаются результатом. Но никогда не думал, что этим биоматериалом стану я сам. Речи о том, чтобы сдать сына, зашуганного после смерти матери, в детский дом – не было. Мы не сразу подружились и признаюсь, что без совместных занятий с психологом не обошлось, но я всегда, всё это время по-настоящему считал, что мы с сыном на веки вечные друзья.
– Как дела в универе? – спрашиваю, откупорив крышку и сделав глоток темного пива.
– Ммм, дай подумать – я был там месяц назад. Мне сказали, что всё в норме. Пап, переходи ближе к делу.
Что же, к делу так к делу.
– Макс, скажи, я просил тебя присматривать за Настей?
На юном лице сына мелькает мимолётный испуг.
– Ну да. Я это и делал, пап, – он надпивает несколько глотков пива и кривит губы, словно пробует алкоголь в первый раз.
– Её уволили с работы. Это первое. Второе – у неё была серьезная травма. Готов поспорить, что ты об этом тоже не знал.
Сын молчит и отводит взгляд в сторону. И жалко его, и лупить за безалаберность хочется.
– Сейчас зайду и спрошу нужно ли ей что-то, – недовольно бормочет себе под нос. – У меня сегодня было слишком много дел. Кажется, на Рождество у меня намечается важный концерт.
– Я рад за тебя.
Правда, рад. В семнадцать лет Макса я настоял на том, чтобы сын поступил на строительный факультет. Он мог бы стать моей незаменимой правой рукой в компании, мог бы руководить ею и после моей смерти. Но первый же учебный семестр показал, что Макс с трудом тянет основные предметы и высшее образование останется просто корочкой, которая, возможно, пригодится ему в будущем.
– Смотрю, что ты какой-то совсем невеселый, – отставляю бутылку пива в сторону и думаю о том, что мы давно вот так не сидели с ним, чтобы разговоры по душам, один на один.
– С девушкой расстался. Неделю назад Марьяна изменила мне спустя месяц наших отношений.
– Прости, возможно, лезу не в своё дело, но я бы на твоём месте присмотрелся хорошенько к Насте, – сам не верю, что говорю ему об этом. – Не надо только смотреть на меня так, словно я желаю тебе зла. По прошествии прожитых лет я чётко понимаю, что такие шлюхи как твоя Марьяна и в подмётки не годятся таким как Настя. Она скромная, да, но ты подумай.
– Хорошо. Правда подумаю. А сейчас мне пора, – сын поднимается с места и направляется в прихожую. – Не надо смотреть на меня так, словно я не воспринял твои слова всерьез, пап. Я подумаю и сейчас же забегу к ней. Всё-таки сына моего носит.
Глава 14
Настя.
В огромной квартире, среди множества пустых комнат, мне слегка не по себе. Чувствую себя крошечной и малозначимой среди всего этого богатства и роскоши и никак не могу привыкнуть к тому, что живу здесь одна. За всю свою недолгую жизнь я всегда жила с кем-то. Сразу с родителями, потом в шумном общежитии, затем в нашей беременной общине. Всегда могла с кем-то поговорить, пошутить и подурачиться, а здесь складывается ощущение, что я медленно схожу с ума, потому что периодически начинаю разговаривать сама с собой.
Беру блюдце с очищенными мандаринами, забираюсь на диван в гостиной и от скуки переключаю каналы один за другим, в поисках чего-то новогоднего и поднимающего настроение. Сделаю это хотя бы с помощью телевизора.
Празднование Нового года в родном городишке всегда было для меня грандиозным – что в детстве, что в подростковом возрасте. Папа наряжал во дворе огромную пушистую ёлку, вешал на неё гирлянды и самодельные игрушки с конфетами. Мама накрывала на стол, а я помогала крошить салаты. После полуночи, едва часы пробивали двенадцать, к нам в гости приходил Дедушка Мороз. На самом деле я всегда узнавала в нём своего родного дядю, даже в детстве, но, чтобы не портить особенную атмосферу нашего семейного праздника, прыгала до потолка, радуясь любому от него подарку. Это было воистину счастливое время. Жаль только, что в этом году придется пропустить торжество. Я уже сказала маме по телефону, что у меня запара на работе – Аньке осталось только всё это подтвердить и передать родным от меня подарки.
Слышится настойчивый звонок в дверь, который заставляет меня вздрогнуть. Скидываю с себя тёплый плед, сую ноги в пушистые комнатные тапочки с помпоном и направляюсь в прихожую. По дороге меня начинает слегка потряхивать – на часах почти десять часов вечера, звонка в домофон не было и единственный, кто может стоять там, за дверью, это Артур. Сердце скачет в груди словно сумасшедшее, а по телу расходится непривычный для меня жар. Приходится остановится в нескольких метрах от двери, чтобы успокоиться и не выдать волнения при встрече.
Через несколько секунд, сделав глубокий вдох-выдох, я подхожу ближе, встаю на носочки и смотрю в дверной глазок. Из груди вырывается вздох облегчения. К счастью, это не Артур. Макс, на которого я реагирую куда спокойнее.
– Не разбудил? – Максим выглядит уставшим, когда переступает порог квартиры.
От него пахнет легким алкоголем и парфюмом с нотками дерева и перца. Я сторонюсь, молча прижимаюсь к стене и пропускаю его в гостиную.
– М-м-м, пахнет мандаринами, – Макс садится в кожаное кресло цвета слоновой кости и взъерошивает рукой густые темные волосы.
Немного длиннее и непослушнее, чем у отца и на два оттенка светлее. Непроизвольно замечаю, что постоянно сравниваю их. Вот только зачем и для чего понять не могу. Несмотря на то, что это отец и сын, логично ведь, что они разные.
Максим тут же берет пульт с журнального столика и переключает мой любимый фильм «Один дома», который я нашла по местному телеканалу. Находит футбольный матч и откидывается на спинку кресла. Я сажусь напротив него и, по правде говоря, не знаю, о чем именно с ним говорить. Мы стали совершенно чужими и далекими и единственное, что связывает нас навеки – это совместный ребёнок. А ведь когда-то давно, чтобы меня покорить, Макс вел себя иначе и таких неловких пауз у нас не возникало.
– Как самочувствие? Папа говорил, что у тебя травма? – он заводит руки за голову и внимательно на меня смотрит.
Когда находит взглядом перебинтованную руку немного хмурится.
А я… когда вспоминаю, как бережно моей ладони касались грубые руки Артура, чувствую, что меня бросает то в жар, то в холод. И то самое место на тыльной стороне ладони, куда отец Макса втирал лечебную мазь, начинает вновь нестерпимо жечь.
– Уже всё в норме, – отвожу взгляд в сторону телевизора, потому что боюсь, что моя реакция не останется для него незамеченной.
К счастью, Максу всё равно. Он быстро перепрыгивает с темы на тему, коротко интересуется, как часто шевелится ребёнок и всё ли готово к родам, а потом задает совершенно неожиданный для меня вопрос.
– Слушай, Насть, что ты делаешь на Новый год?
По началу я даже теряюсь. Он же спросил об этом только из праздного любопытства? Или… нет? Нервно ёрзаю на диване и убираю за ухо непослушные пряди волос.
– О, на самом деле у меня много планов. Самых разнообразных планов в мире. Знаешь, мне кажется, что веселее и интереснее чем у меня – ни у кого Нового года не будет. Потому что я проведу его вот на этом диване, – хлопаю руками по светлой коже и усмехаюсь. – Буду лопать мандарины до тошноты и смотреть «Иронию судьбы». Вот и все мои планы, Макс. Вот такая у меня интересная и насыщенная жизнь.
Не знаю, зачем я выплескиваю на него своё отчаянье. Не знаю, почему не отделываюсь всего парой стандартных фраз, а продолжаю и продолжаю нести весь этот бред. Будто, если я выплесну всё это на него, что-то в этой жизни изменится.
Макс напряженно молчит и смотрит на меня своими пронзительными голубыми глазами. Догадываюсь, что они достались ему от матери. Слишком светлые и немного женственные – с длинными изогнутыми ресницами, которым позавидовала бы любая девчонка и даже я.
– Если хочешь, мы можем отпраздновать этот Новый год вместе, – неожиданно предлагает Максим, и я тут же открываю рот от удивления. – У отца есть загородная дача. Раньше, когда бабушка и дед были живы, мы ездили туда каждые новогодние праздники, а после их смерти – ещё ни разу. Можно нарядить ёлку, заказать доставку еды и отметить праздник всем вместе. В узком кругу.
– Всем вместе? – переспрашиваю, всё ещё не веря своим ушам.
– Ну да. Я, ты и мой отец. Насколько я знаю, он никуда в этом году не собирался.
Облизываю пересохшие губы и чувствую, как вновь горят мои щёки. Лучше всего было бы отказаться от этой затеи, придумав хорошую отмазку, словно я еду к себе на родину или отмечаю с подругами. Но после моей дурацкой исповеди слишком поздно. Я выложила ему все свои карты.
– Послушай, мне кажется, что это лишнее. Я прекрасно проведу вечер в компании с самой собой, – пытаюсь улыбнуться, но скулы словно каменные и ничерта не выходит. – К тому же, кто я такая, чтобы присутствовать на вашем празднике?
– Скоро ты станешь частью нашей семьи, – уверенно произносит Макс и тянется рукой к почищенной мандаринке, пользуясь моим временным замешательством. – Как только родится ребёнок мы будем вынуждены общаться все вместе и гораздо чаще, чем ты думаешь.
Ох, я понимала это. Прекрасно понимала и осознавала. Но что-то во мне перемкнулось и теперь присутствие Артура, отца Максима, как-то странно на меня влияет. Надеюсь, что после родов это пройдет.
– Молчание – знак согласия? – вскидывает брови Макс. – Я завтра же поговорю с отцом. Думаю, он будет только "за". Ты пока реши, что заказать на стол и какой высоты ты хочешь ёлку.
Максим приподнимается с места и категорически не желает слушать мои отговорки, которых от испуга накопилось очень и очень много. Я иду следом за ним в прихожую и всё ещё надеюсь, что он передумает, но тщетно. Хлопает входная дверь, я остаюсь в прихожей одна и чувствую как громко бьётся моё сердце. Бух-бух-бух – словно выпрыгивает от одной только мысли, что этот Новый год я проведу в компании Артура.
Глава 15
Артур.
– Что у нас по делу с поставщиками? – спрашиваю у Киры Владимировны, когда она появляется в моем кабинете аккурат под окончание рабочего дня.
На лице коварная улыбка, в глазах сверкают значки долларов, и я преждевременно делаю выводы о том, что всё идёт как минимум по плану. Сегодня у меня прямо день хороших новостей – строительство торгового центра в Кузьминках мы благополучно завершили, а это означает, что на новогодние праздники у меня будет минимум две недели релакса. Если ничего не помешает моим планам, то я проведу их на островах с выключенным телефоном. Путёвку на Мальдивы я буквально сегодня забронировал.
– В обед мне позвонил Синельников и предложил сумму откупных, – произносит Кира, присаживаясь в кресло напротив и грациозно закидывая ногу на ногу. – Он слёзно просил меня отозвать дело из суда и пойти на мировую.
– Какую сумму предлагал? – настораживаюсь я.
– О, Артур, она мало тебя заинтересует. Сумма мизерная по сравнению с тем, что мы можем отжать у него в суде, поэтому я, конечно же, отказалась.
– Отлично, Кира, – одобрительно киваю.
– Суд состоится уже после новогодних праздников. Есть у меня один план…
На столе начинает вибрировать мой мобильный. Я отбиваю звонок не глядя, но телефон начинает звонить ещё раз. На дисплее светится номер Макса, и я прошу Киру подождать несколько минут, чтобы поговорить с сыном.
– У тебя что-то важное? – поднимаюсь с места и подхожу к высокому панорамному окну, открывающему вид на ночной предновогодний город.
– Пап, я хотел предложить тебе одну идею, – произносит Максим.
– Говори живее, у меня люди.
– Я тут подумал… – запинается сын. – Что если нам с тобой встретить Новый год вместе, как в старые добрые времена? Поехать на дачу, нарядить ёлку, купить фейерверки и хлопушки.
На секунду даже в моём каменном сердце начинает болезненно щемить. Мать умерла три года назад от сердечного приступа. Следом за ней, спустя полгода, умер и отец. После этого наши с Максом поездки на дачу для семейных посиделок закончились. Я не мог себя заставить делать вид, что всё осталось по-прежнему, ведь самых дорогих для меня людей уже не было на этом свете.
Когда Максим появился в моей жизни, родители были одними из тех, кто воспринял его появление с радостью. Мать всегда переживала, что с моим характером я никогда не обрету семью. Зря волновалась – моя семья и есть Макс. И сейчас я чётко это осознаю.
В последние время мы стали немного далёкими, но сейчас, когда сын сам предлагает мне сблизиться, я не могу упустить эту возможность. Пусть будет дача, ёлка, снег и салюты. К чёрту острова.
– Неплохая идея, Максим. Я только за, – произношу, слегка улыбаясь.
– Знаешь, я тут поразмыслил над твоими словами и сделал шаг навстречу Насте. Если ты не против, Новый год на даче она отметит вместе с нами.
Удивленно вскидываю брови и молчу в трубку. Надо же, он умеет быть смышлённым и послушным, когда захочет.
– Конечно же, я не против. Буду рад, если у вас что-то получится, Максим. В таком случае, с твоего позволения, я тоже буду не один.
– Без вопросов, пап, – невозмутимо произносит сын. – Чем больше людей – тем веселее. И ещё одно… ты мог бы забрать сегодня Настю после работы? У меня никак не получается.
Я заканчиваю наш разговор и обещаю, что как только буду дома, то мы ещё раз обязательно обговорим детали торжества. Кладу трубку, возвращаюсь на своё рабочее место и прошу рассказать Киру, какой гениальный план она придумала.
– Расскажу, если угостишь меня ужином, Артур, – усмехается адвокат. – Я, правда, очень сильно проголодалась.
Настя.
– Это папе, – протягиваю пакет, полный подарков, Аньке. – А это маме.
Она бережно складывает всё это в сумку, которая уже битком набита её личными вещами.
– Это дяде Егору, а это племянницам – Лизе и Соне.
– Мать, у меня уже места не хватает, – произносит с укором Анька. – Много у тебя ещё родственников осталось?
– Последний пакет любимой бабуле, – протягиваю упакованный в яркую новогоднюю бумагу свёрток и виновато пожимаю плечами.
Бедной Аньке всё это волочить на вокзал, а потом таскаться с моими подарками по родственникам. Будто делать ей больше нечего. Но она сама виновата – предложила свою помощь, а я, не раздумывая, согласилась.
– Бабуле ладно, бабуле передам, – улыбается подруга и буквально вжимает последний свёрток в переполненную сумку, закрывая её на замок.
– Спасибо тебе, Ань. Огромное спасибо! Ты это… передай всем моим, что я их очень сильно люблю, – в глазах моментально скапливаются слёзы и я часто моргаю, чтобы совсем не раскиснуть.
– Передам, Насть, не волнуйся. Они и сами прекрасно понимают, что ты у них хорошая девка, просто золото. Жаль только, что о беременности своей ты ничего им не рассказала, – вздыхает подруга и опускается на пружинистую общажную кровать.
– Что ты, Ань! – пугаюсь и чувствую как часто стучит моё сердце. – Вспомни, как отец увидел в десятом классе, что я впервые целуюсь с Димкой Ивановым. Он нравился мне с первого класса, а тут наконец обратил внимание на школьной дискотеке по случаю окончания учебного года. Мы весь вечер танцевали медляки, а под конец – он слегка коснулся меня губами. Что было дальше, я могу тебе не рассказывать – ты и сама это помнишь. Всё лето я просидела дома над учебниками, измученная его нравоучениями о том, что порядочной девушке целоваться до свадьбы ни с кем нельзя. А тут… беременность. Да он с меня шкуру живьем сдерет за то, что посмела ноги раздвинуть перед первым встречным.
– Ладно, ты не волнуйся, я, как и обещала, буду молчать, – произносит Анька. – Но ты же сама понимаешь, что долго скрываться у тебя не получится.
Из общаги я выхожу с каким-то тяжелым грузом на сердце. И с полным пониманием того, что, скрывая от родных правду, поступаю неправильно и подло. Но Анька права и вечно так продолжаться не может. Как только рожу – тут же сообщу родителям и будь что будет.
Прямо из общежития я направляюсь на рабочее место. Сегодня по графику у меня четыре рабочих часа. Честно говоря, я очень сильно удивилась, когда увидела Олесю Максимовну на пороге своей квартиры. Странно, но она не ругалась и не кричала. Спокойно предложила вернуться на работу с облегченным графиком работы на тех же условиях, что и раньше. Я, конечно, тут же согласилась. Накануне Анька рассказала мне, что всех сотрудников ресторана Олесю Максимовну вынудили официально принять на работу. Были серьёзные проверки, после которых начальница значительно присмирела.
Без Аньки в ресторане скучно. Я надеваю на себя рабочую одежду, заплетаю волосы в тугой пучок и выхожу в зал. Послеобеденное время идёт вяло, но мне все же удается заработать несколько сотен чаевых. Ближе к вечеру зал заполняется людьми – жаль только, что через полчаса я заканчиваю свой рабочий день.
Я слёзно умоляла Олесю Максимовну поставить меня работать в новогоднюю ночь – тогда можно было бы заработать немерено денег на чаевых, но она наотрез отказалась, сказав, что беременных не положено ставить в ночные смены.
Я выхожу в зал и тут же отшатываюсь, словно вижу в зале не Артура, а как минимум привидение. Крепко сжимаю в руках меню, делаю над собой огромное усилие и под громкие удары собственного сердца, подхожу к столику, за которым отец Макса сидит в окружении бумаг и той самой дамы, которую я видела раньше.
– Здравствуйте! Приветствую Вас в ресторане «Волна», – голос дрожит, а слова, которые я знаю наизусть путаются у меня в голове.
Особенно когда карие глаза Артура смотрят в мои. Кровь приливает к лицу, а в горле моментально пересыхает от волнения.
– Спасибо, давай меню, мы сейчас же сделаем заказ, – произносит Артур твёрдым голосом.
В его руках оказываются две папки. Я продолжаю стоять возле столика и жду, пока они выберут для себя ужин. Спутница Артура называет несколько наименований, которые я стараюсь запомнить в голове. Следом заказ делает и сам Артур. Возвращает мне две папки и, когда я пытаюсь уйти, чтобы передать повару заказ, он неожиданно останавливает меня.
– Настя, ты скоро заканчиваешь? – спрашивает отец Макса.
– Через час, – прокашливаюсь и замираю на месте.
– Не уходи, я тебя заберу. У Макса важное выступление сегодня, – тут же добавляет Артур.
Я только и могу, что кивнуть под заинтересованный взгляд его красивой спутницы. С этого момента время идёт неумолимо быстро. Повар быстро выполняет заказ, я приношу его за столик Артура и возвращаюсь назад на кухню. Вскоре стрелки часов указывают на то, что моя рабочая смена окончена, но я продолжаю сидеть на скамейке и чего-то ждать.
– Время вышло, Морозова, – произносит Олеся Максимовна, когда заходит на кухню. – Или ты к скамейке приросла?
– Уже ухожу, – произношу беззвучно и поднимаюсь с места.
Подхожу к зеркалу, снимаю с себя передник, распускаю по плечам длинные волнистые волосы. Достаю из сумочки гигиеническую помаду и критически смотрю на себя в зеркало. Слишком бледная и безликая, чтобы кому-то понравится. На мне почти никогда нет косметики – не потому, что я ратую за естественность, нет. Банально – я не умею ею пользоваться, хотя Аня и пыталась меня научить, но так же быстро плюнула на это гиблое дело.
Напялив на себя почти не застегивающуюся куртку и шапку, выхожу на улицу и замечаю у автомобиля Артура. Он стоит один – его спутница уже уехала или ушла, неважно. Отец Макса смотрит на меня серьезно и даже сурово. Чёрные густые брови хмурятся, когда я иду к нему ближе и ближе. Снег подо мною звучно хрустит, а на лицо падают снежинки.
Артур недовольно поджимает губы в тонкую линию, когда расстояние между нами сокращается до двух метров.
– У тебя есть планы на сегодняшний вечер? – спрашивает он.
Я удивленно смотрю на него снизу-вверх и отмечаю про себя, что он выше меня почти на голову. Под его взглядом будто прирастаю к земле. Высокий, широкоплечий и статный. От него за версту пахнет уверенностью и мужественностью.
– У меня нет планов на вечер, – произношу как есть и впервые жалею о том, что совершенно не умею врать.
– В таком случае мы отправляемся с тобой за покупками, Настя. Куртка тебе явно мала, – он кивает на мой живот под натянутой донельзя верхней одеждой. – А варежки и шапка, уж прости, больше похожи на одеяние первоклассника, а не взрослой девушки.
Несмотря на то, что он говорит абсолютно серьезно, я улыбаюсь. Он прав – вязанный комплект бабуля связала мне ещё в седьмом классе – варежки, шапку и широкий шарф и я никак не осмеливалась с ним расстаться.
– Но они мне нравятся, – пытаюсь протестовать.
И тут Артур впервые мне улыбается. Уголки его губ ползут немного вверх, а под глазами появляются мелкие морщинки, которые его совершенно точно красят.
– Садись, – он открывает дверцу своего автомобиля и подает мне руку, чтобы я забралась в салон. – Уверяю, мы выберем только то, что тебе понравится так же сильно, как этот комплект.
Я киваю и вкладываю свою руку в его теплую шершавую ладонь. Сажусь в салон, пропахший терпким запахом парфюма, кутаюсь в шарф и под песню "Merry Christmas" украдкой поглядываю на профиль Артура.
