Текст книги "Надежда умирает последней! (СИ)"

Автор книги: Ольга Свиридова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Ах, водочка, да без закусочки!

Конечно, больше всего всех нас интересовал сундук. Даже пёселя и Холодечика, старающихся подойти как можно ближе и заглянуть в его нутро.

– Хах! – довольно воскликнула Птицына, поднимая крышку сундука. – Я второй уровень «Взлома» взяла!

– Давай-давай, качайся, – подбодрил я ее, залезая в сундук, который, действительно, оказался больше размерами, чем те, что стояли в квартирах нашего дома. А внутри него оказались: монеты, 1 средний и 11 малых надеждиков, шесть мотков нити, толстой, с пол Светкиного мизинца, перчатки кожаные на +3 к шансу и глиняная бутыль с самой обычной водой. Как оказалось, той самой, восстанавливающей ману, что покупала парикмахерша, только в стакане, за один малый надеждик.

Узнали мы, потому что все пить хотели, после активных тренировок в виде боев. Холодечик впитал воду, налитую ему прямо на асфальт, а Найду опять напоили из пригоршни.

– Конечно, добыча из сундука – это хорошо, – вытирая рот ладонью после выпитой из бутыли воды, сказала Светка. – Но как-то это мало для целой огромной стоянки.

– Тут и мобов то не много, – пожал я плечами, хотя и был с ней согласен. – Зато мы получили по третьему уровню.

Тут девчонки довольно закивали. Похоже, им нравилось, что они обогнали взрослых теток, что дрыхли дома. Собакель, правда, так и осталась второго уровня, но, думаю, что осталось ей до третьего совсем немного. Холодечик, так и вовсе, получением хвоста ознаменовал четвертый уровень, значит, и пятый не за горами.

– Пойдемте уже. Больше тут нечего делать, – позвал я мелких. – Тем более, уже совсем рассвело, так что обратно идти будет намного проще.

– Ты с нами? – спросил я собаку, когда мы уже подошли к шлагбауму.

Конечно, Найда не ответила, но всем своим видом показала, что бросать их не собирается.

– Ну, хорошо, – вздохнул я. – Только, боюсь, маман не обрадуется.

– Я ее уговорю! – уверенно сказала Светка, гладя собакена по башке. – Я всегда собаку хотела!

– А где Птицына? – я, вдруг, остановился, как вкопанный, заметив, что белобрысой нигде не наблюдается.

– Да что за нафиг? – вместо ответа раздался приглушенный голос потеряшки из будки охранника.

Я покачал головой. Вот дети, такие дети… Не могла, разве, предупредить, что отошла. Вздохнул. Пошел в будку выяснять, что там белобрысая возмущается.

Когда я зашел, то застал странную картину. В будке остался стоять маленький столик, на столике стояла закрытая пол-литровая бутылка водки, а рядом лежала головка чеснока. Мои брови сами по себе удивленно приподнялись. Вот уж, чего не ожидал в этом нашем новом мире увидеть. А причина ругательств Птицыной оказалась весьма проста. Девчонка пыталась схватить бутылку, но у нее никак не получалось, ее рука проходила сквозь стекло, словно через туман.

– И зачем тебе водка? – прислонившись боком к косяку двери, спросил я.

– Да это же тоже добыча! – воскликнула зло Птицына, в очередной раз пролетев рукой сквозь бутылку. – Все надо брать!

Тут я с ней был согласен. А причина, по которой у белобрысой ничего не выходило, промелькнула мыслью в голове, заставив попробовать поставить небольшой эксперимент.

– Чеснок возьми, – сказал я.

Птицына быстро повернула голову, зыркнув на меня злым взглядом. Но просьбу выполнила, через пару секунд протянув мне головку чеснока, которую я закинул в рюкзак. После этого, я отклеился от косяка и, сделав пару шагов к столику, спокойно взял бутылку, которая последовала за чесноком в рюкзак.

– Что за фигня? – недовольно насупилась Птицына, даже топнув ногой.

– Помнишь, до 14 лет не доступен в магазине раздел с алкоголем и всем таким прочим. Думаю, что к луту это тоже относится.

Белобрысая зло пнула стенку, но, потом, успокоилась и уточнила у меня:

– Лут – это, как и дроп, тоже добыча?

– Дроп – это то, что выпадает из мобов и из всяких тайников, а лут – то, что ты просто так находишь. Хотя, есть разногласия, некоторые игроки в игры говорили: «Пойду облутаю моба». Так что – сложно сказать. Примерно одно и то же.

Под эту небольшую лекцию мы вышли к Светке, Найде и Холодцу, что терпеливо ждали нас у шлагбаума.

– Что там? – поинтересовалась сеструха.

– Нам с тобой даже бутылку настоящего кефира или кваса теперь не продадут и так до четырнадцати лет!

– Сомневаюсь, что кефир и квас относятся к алкоголю, – прервал я стенания. – Да и вообще, не факт, что они теперь будут в наличии. Не видел я их в каталоге.

– Жаль… – протянула Светка. – Я квас люблю…

На этой ноте и отправились в сторону дома, наслаждаясь очень тихим, безлюдным летним утром. Странно, но и по пути обратно им не встретилось ни одного моба. Может, это потому, что шли они исключительно по дороге?

Когда уже подходили к нашему дому, я напрягся. Мне послышался странный гул где-то вдалеке.

– Вы слышите? – спросил я у девчонок.

Они перестали перешептываться и тоже обратились в слух.

– Ощущение, что очень далеко поет хор, – сказала Светка. – Только ужасно поет! Ни слуха, ни голоса!

– Ну да, на испорченное радио похоже, – согласилась Птицына.

– Ладно, – пожал плечами я. – Все равно это далеко. Вот, если приблизится звук, там и будем заморачиваться.

В квартире спала уже только Лили. Все остальные поднялись. Так что встретили нас компанией из маман, Смородины и Сигизмундовны. Похоже, Светка забыла подготовиться к разговору о собачке, поэтому сейчас стояла, вцепившись в ошейник Найды и что-то мямлила, ожидая, что собаку выставят, да еще и вместе с ней за компанию.

– Ой! – воскликнула Смородина. – Какой пес большой!

– Жрет, небось, как трактор! – добавила Сигизмундовна, хрустя морковкой.

Маман же долго-долго смотрела на животное, потом, вдруг, неожиданно, присела перед Найдой и стала ее гладить, приговаривая:

– Ай, какая собачка! Хорошая, охранником нашим будешь! Только чем тебя кормить? А у меня колбасы еще батон остался! Хочешь колбаски? Или ребрышки суповые из морозилки достану? Он все равно без электричества почти уже разморозился, – Найда при этом облизывала мамке лицо, а та только смеялась этому, словно ребенок, даже не замечая Холодца, который услышав заветное слово, прыгал вокруг и обиженно приговаривал: «Колбаска! Колбаска!». – Надо бы тебя помыть, но у нас водопровод то тоже не работает! Но это ничего! И ошейник у тебя некрасивый! Пойдем-ка…!

Под удивленные, даже ошеломленные, взгляды меня и Светки, совершенно не ожидавших такой реакции, маман завела Найду в квартиру. Первым делом достала свой платок и повязала собаке на шею, на манер банданы:

– Так красивее будет! И к черной шерсти красная расцветка подходит! – приговаривала маман, потом, вдруг, осеклась, стушевалась и тихо произнесла: – Ой, а мне предлагают ее питомцем своим сделать! – она повернулась к детям и с надеждой спросила: – Можно?

Птицына попыталась что-то вякнуть и возмутиться, но мы со Светкой толкнули ее локтями с двух сторон и кивнули согласием. Никогда еще маман такой милой не видели!

– Да! – благоговейно прошептала она. И над псиной теперь можно было увидеть: «Собака Найда, питомец Агрофены, 2ур».

– Колбаска? Колбаска? – горесно продолжал надрываться Холодец, цокая коготками по паркету около меня.

– Пойдем, отрежу тебе колбаски, – обрадовал я питомца. – А то, чувствую, маман скормит все пёселю и не моргнет глазом.

Холодечик, получив заветный кусок, радостно заурчал и пропал. Понятно. Кончилось время действия. Вызывать пока заново не стал, а то опять больно много народу на кухне скопилось, посмотреть, что я вытаскиваю из рюкзака, будет под ногами мешаться.

При виде водки, маман и Смородина поморщились. Трезвенницы-язвенницы.

– Зачем это? – презрительно поинтересовалась маман, вытаскивая из морозильника почти разморозившиеся свиные ребра и отдавая пару из них довольной Найде, которая, скорее всего, на стоянке редко получала что-то, кроме испорченой каши и прочих объедков.

– Так как у нас тут, ее пить, похоже, никто не собирается, то можно оставить как лекарство. Для дезинфекции там, или при простуде натираться, – ответил я. – А, может, и как валюта подойдет!

– Шо это значит, пить никто не собирается? – возмутилась Сигизмундовна. Но острый взгляд моей маман дал ясный ответ на этот вопрос, и бабка грустно стушевалась. – Ну да… Никто не собирается… – и жалостливым взглядом проводила бутылку, что со всем остальным дропом ушла в бывший ящик для игрушек.

– А у нас в туалете не смывается! – вплыла на кухню парикмахерша.

– Понятно, водопровод то не работает… – ответила маман.

Всем как-то взгрустнулось. Спокойно отнеслись к невозможности что-то приготовить или зажечь свет. Но, вот, неработающая канализация наводила на пессимистичные мысли. Так что, на какое-то время, все затихли, погруженные сами в себя.

– Что за звук? – вдруг ожила Смородина.

То самое нестройное пение, что мы слышали по дороге, стало слышно и в квартире.

– Ох, как по нотам то не попадаюююють! – протянула странно повеселевшая и раскрасневшаяяся Сигизмундовна.

– СтараяКошелка, Вы что, водку достали? – возмущенно спросил я, увидев, как бабка прячет за спину бутылку и самый обычный стакан.

– А шо? Я не шо! Только проверить! Шо не паленая! – Сигизмундовна стукнула початой бутылкой об стол, закрутила поплотнее крышку и, слегка покачиваясь, убрала водку обратно в ящик, правда, успев глотнуть из стакана то, что еще плескалось на дне. – И ваще! Мне этот…баф, во! дали. Лехххкое опьянение!

– Точно не дебаф? – уточнил с интересом я.

– А черт еххо знает! – весело махнула бабка рукой. – Оной сначала-то зелененьким, а потом красиньким выскочило!

– Значит и баф, и дебаф одновременно, – я почесал подбородок с пробивающейся щетиной. Побриться бы!

– Хто ж там так над песней-то издевается! – нахмурилась в это время Сигизмундовна, обладающая, даже в таком состоянии, тонким слухом истинного концертмейстера, распахнула окно и высунулась на улицу. – Ой, а там, вдалеке, толпа баб идет!

– Что?! Кто?! Сюда идет?! – наперебой загомонили все, кроме меня, пытаясь оттеснить бабку и посмотреть самостоятельно. – Смотри! Там тоже люди! Одни женщины! Смотри! Смотри!

– Не проще спуститься к подъезду, раз вам так интересно? – спросил я. – Даже пообщаться с ними можно попробовать.

– Или спеть вместе! – довольно провозгласила Сигизмундовна. – Я их хоть нотам научу!

Пару мгновений на меня смотрели как на сказавшего что-то гениальное, а потом толпой повалили на выход из квартиры, торопясь, чтобы успеть к моменту прохода толпы мимо подъезда. Я вздохнул, вызвал для моральной поддержки единственное существо, кроме меня, мужского пола. Кинул Холодечику, для поддержания оптимистичного настроения, колбаски, и поплелся по лестнице вниз, на улицу, вслед за своими дамами.

Можно было ползти еще медленнее. Процессия, примерно из тридцати женщин, двигалась еле-еле, сейчас едва поравнявшись с нашим подъездом. Во главе всего этого действа шла дородная мадам неопределенного возраста и размахивала белой тряпкой, повязанной на палку. Женщины всех возрастов и комплекции завывали что-то знакомое, на английском, и, по моему мнению, звучащее просто кошмарно. Аж уши в трубочку сворачивались!

– Что за песня? – спросил я у рядом стоящей Птицыной, которая, как и я, вовсе не рвалась пообщаться со странной компанией, скорее, просто, с любопытством наблюдающей за разворачивающимся действом.

– Ты что? Совсем отсталый? – вытаращилась на меня белобрысая, потом стушевалась, поняв, что не стоит пока меня выводить. – Это же I Will Survive! Ее все знают, даже я, хоть она и доисторическая!

– Да они так поют, что ничего не понятно!

– Я с тобой солидарна в этом вопросе, – важно кивнула головой Птицына, сложила руки на груди, выставляя напоказ свое пренебрежение ко всему происходящему.

Я же рассматривал остановившуюся и замолчавшую колонну. Что сразу бросилось в глаза – у всех женщин был первый уровень, а, вместо никнеймов – вопросики. Похоже, ни одна из них так и не воспользовалась функционалом.

Вперед от наших вышла маман, от колонны та самая дородная дама, передав самодельный флаг субтильной брюнетке, что шла до этого по правую руку от нее. Мне эта тетка вот совсем не понравилась. Какая-то неаккуратная, с волосами, торчащими во все стороны, которые крайне хотелось назвать патлами, обрюзгшая и с надменным выражением лица.

– Приветствую чудом выживших Надежд! – громогласно произнесла дама с каким-то странным пафосом.

– И мы вас приветствуем, – маман протянула руку для рукопожатия и дружелюбно улыбнулась.

Тетка остановила протягиваемую руку на пол пути. Потому что ее глаза нашли меня, стоящего за спинами своих женщин.

– Что это? – истерично заорала дама, вскинула руку, показывая дрожащим указательным пальцем на меня. – Мужчина!

– И что? – пожал я плечами. – Мужчина и мужчина. Ну, небритый слегка, так это потому, что водопровод не работает.

Неприятная тетка выхватила у брюнетки знамя, обратно, в свои руки, и начала крутить тряпкой, направляя палку в мою сторону.

– Изыди тот, от кого отрекся мир! – начала орать дама. – Утони в океане благочестия, о осквернитель женского рода!

Естественно, никуда я не пропал. Похоже, даже дебаф у тетки не получалось на меня повесить. А вот надо было функционалом воспользоваться, может, тогда, что и вышло бы.

– Новый мир был призван дать надежду человеческому роду, для чего избавился от низших существ, что называли себя мужчинами!..

– Прекратите уже! – поморщилась маман, отодвигая рукой знамя. – Без мужчин человеческий род просто вымрет, и никакая надежда уже не поможет!

– Да ты! Падшая женщина, что можешь понимать в длани Всевышнего! Собрались вокруг одного мужчинки плешивого и каждая вожделеет его!..

«Буммм!» – раздался звук, разнесшийся по окрестности. Птицына, деловито делающая пару шагов обратно ко мне, опустила свой жезл, который секунду назад встретился с головой тетки, отправив ту в нокаут.

– Говорит всякие мерзости, – прокомментировала белобрысая. – Пусть отдохнет! И вообще, она слова даже меньше меня знает! Тут слово «длань» не подходит!

Колонна из женщин начала испуганно переглядываться, а когда из-за наших спин выбежал Холодечик и, подняв свою желейную лапку, пометил чем-то мерзким, похожим на слизь, тетку, пребывающую в отключке, субтильная брюнетка, так и вовсе, в обморок грохнулась.

– Почти как Лили, – пьяненько ухмыльнулась Сигизмундовна. – Только от нашей хоть польза есть.

Парикмахерша дипломатично промолчала.

– Так! – прервала дальнейшую демагогию маман. – Есть кто-то, кто желает адекватно пообщаться?

Из хвоста колонны вышла, прихрамывая, маленькая, сухонькая старушка.

– Давайте я все объясню, – прошелестело божье создание. – Мы… – старушка огляделась, помедлила, потом исправилась. – Они. Они идут неким крестным ходом, собирая всех выживших женщин, – она покосилась на меня, но исправляться не стала. – А когда соберут, то устроют поселение, где будут взывать к всевышнему о благодати и милосердии.

– А питаться вы чем собираетесь? – Сигизмундовна икнула. – Божьим духом?

– Милосердный всевышний сошлет им дары, когда они соберут достаточное количество женщин! – не очень уверенно ответила старушка.

– Это кто вам такую чушь сказал? – брови маман взвились вверх. Видно было, что она возмущена и раздражена, но старается сдерживаться.

– У Надежды Великой, – старушка кивнула на лежащую тетку. – Было видение.

– Фанатики, – испуганно вцепилась мне в рукав Смородина. – Они же сектанты, ей-богу!

– Не упоминай имя всевышнего всуе! – прошелестело по колонне.

– Так… Ладно… – маман, явно, больше не хотела слушать этот бред. – Нам с вами не по пути! Отправляйтесь восвояси!

– Вас покарает всевышний! – выкрикнул кто-то из колонны.

– Ага, два раза, – огрызнулась даже Смородина.

– Приведите в чувство припадошную, – попросила маман. – Так они быстрее отсюда свалят.

Когда я достал из рюкзака, с которым не расставался, флягу, в которой булькали остатки воды, женщины в колонне заволновались. Кто-то начал облизывать губы и тихо вздыхать. Я проигнорировал, набрал в рот воды и выдул ее на мерзопакостную даму. Та заворочалась.

– Теть! Пора подниматься и валить подальше от плешивого мужичонки! – сказал я, видя, что та открывает глаза.

Дородная дама, при помощи своих спутниц, опасливо оглядывающихся на нас, шатаясь, поднялась.

– Вы! – опять направила она на меня палец, потом обвела им моих спутниц. – Вы все! Вы будете прокляты! На вас канет гнев всевышнего.

– Канет – неправильное слово в этом предложении! – сплюнула на асфальт Птицына и поморщилась, когда тетка затряслась от негодования, потом скоприровала мой тон и добавила: – Теть, вы бы поспокойнее, а то удар хватит.

– Извините, простите, – между мной и маман протиснулась парикмахерша, встав перед теткой и глядя на ту глазами, полными восхищения. – Можно мне к вам присоединиться?

– Вот! – дама довольно улыбнулась. – Даже среди отступников есть блаженные…

– Может, праведники? – опять встряла Птицина. – Блаженные – это люди немного того – кукухой поехавшие.

Я не стал говорить белобрысой, что и ее определение не столь уж и верно, да и слово имеет много значений. Было приятно, что эта пигалица доводит мерзкую тетку до бешенства.

Дама схватила парикмахершу, всучила той флаг и снова завела какую-то странную песню, явно раньше бывшую рэпом. Колонна подхватила ее, и быстро двинулась прочь от нас.

– Она пятилитровку с водой сперла, – буднично заметила маман.

– Ну, и фиг с ней. Пусть останется на ее совести, еще аукнется, – пожал я плечами. – Мы сможем себе на воду и еду сами заработать.

– Может, надо было им про функционал рассказать? – робко спросила Смородина.

– Неее, – икнула Сигизмундовна. – Пусть им эта коза, Лили, рассказывает! Пригрели змеюку на хруди!

– Жаль, без хилера остались, – вздохнула Светка.

Мы провожали странных женщин взглядом, а те, периодически, испуганно оглядывались на нас и сбивались с шага, нарушая общий ход колонны.

– Простите, – вдруг прошелестело рядом со мной.

Я посмотрел в сторону голоса. Сухонькая старушка так и осталась стоять там, где была, когда рассказывала нам о целях колонны.

– Ммммм? – удивленно протянул я.

– Не были бы вы столь любезны принять меня в свою компанию? – начал говорить божий одуванчик. – Не поймите меня превратно. Я вовсе не преследовала тех же целей, что и эти женщины. Просто я не знала, что мне делать, когда все вокруг столь сильно изменилось, – старушка обвела двор рукой. – Потому и последовала за ними.

– А почему говорили за ту мымру? – задавшая вопрос Сигизмундовна уже почти протрезвела.

– Да потому что, в ином случае, вся эта встреча бы крайне затянулась, и могла привести к неожиданным, возможно, крайне неблагоприятным последствиям.

– Принимается, – кивнула наша СтараяКошелка и обвела оставшихся взглядом. – Ну что, возьмем еще одну старперку к нам?

Я оценил то, что эта, явно хорошо воспитанная, старушечка не поморщилась и не высказала никакого возмущения на выражение «старперка». И не оттолкнула от себя любопытного Холодечика, что трогал ее за ногу склизкими лапками. Значит, все не так уж и плохо, сработаемся.

– Только, Вам надо будет принять правила этого нового мира, – сказал я.

– Мне кажется, это было бы самым уместным в текущей ситуации, – кивнула старушка седой головой с аккуратной прической. – Только самой мне никак не разобраться!

– Да мы поможем! – отозвалась Птицына. – Без базара!

Тут же испуганно вперилась взглядом перед собой. Но, похоже, в этот раз дебаф не повис на ней, и белобрысая вздохнула спокойно.

Светка же протянула свою ладошку и взялась за морщинистую руку старушки.

– Пойдемте! Мы Вас еще с пёсиком познакомим! Найда дома, косточки свиные грызет.

– Кстати! Предлагаю замариновать мясо, что осталось в морозильнике и уже совсем разморозилось, и устроить шашлык во дворе, чтобы не испортилось! – выдвинула предложение маман, которое все с радостью приветствовали довольными криками. – Тут и канализация, вон, чуть подальше, в кустиках. Теперь то, кроме нас, возмущаться на это некому.

Мы даже зааплодировали, а Холодец начал крутиться между ног, вопрошая:

– Колбаска? Колбаска?

– Не! Лучше, – ответила Светка. – Шашлык!

Купите расширенный функционал, блин!

Пока часть женского состава нашей команды осваивала дворовую природную канализацию, я обдумывал наши дальнейшие действия. Решил, что надо пробежаться по оставшимся квартирам подъезда, чтобы поднабрать опыта и всяких полезных, и не очень, вещей. Пока поднимались в квартиру, прямо на ходу, предложил это всем остальным. Кроме мамки и новой старушки, все высказались «за». Даже Смородина.

Маман же объяснила, что хочет заняться шашлыком на вечер, а божий одуванчик, похоже, пока не поняла о чем идет речь. Так что, для начала, пока все напяливали свое обмундирование и привыкали к новому оружию, полученному за выполнение квеста, я объяснял новоприбывшей, как вызвать функционал и что с ним делать дальше, в глубине души очень надеясь, что бабулечка окажется лекарем, вместо ушедшей Лили. Расположились мы для этого на кухне, где маман уже вытаскивала пакеты из морозилки на стол.

И через десять минут наша группа пополнилась Инженером Простых Механизмов, Амелией. В честь Амелии Эрхарт. И старушке это имя очень даже подходило. Она была чем-то похожа на состарившуюся храбрую, но скромную летчицу.

– Вы, может, имели какое отношение к различным механизмам, когда работали?

– Я в театре, гримером была, – помотала головой бабулечка, удивленно разглядывая название класса.

Кто бы мне объяснил, каким образом система классы распределяет? По моему мнению, есть два варианта. Первый – с бухты-барахты. Второй – так, чтобы подгадить и дать то, что совершенно не подходит. Больше всего я склонялся ко второму варианту.

Пришлось Амелии еще выяснять, как же использовать свои умения. Кто-то там отвечающий, не сделал поблажек на возраст, и отвечал, примерно, как и мне: «Вам нужен инженерный инструмент!». А на попытки выяснить, что к этому самому инструменту относится и как им пользоваться, посылали за расширенным функционалом. Паршивая у них служба поддержки, и жалобу накатать некуда!

– Может быть, какой-нибудь штангенциркуль нужен? – предположила маман, поставив рядом с Амели стакан с газировкой и нарезанный сыр. Колбаса и хлеб кончились еще утром, чай же вскипятить в квартире возможности не было. А Амели, хоть и не жаловалась, но явно не ела, да не пила, со вчерашнего дня.

– Мам! Какой штангенциркуль? – возмутился я. – Ты еще скажи готовальню найти! Ты когда последний раз такое видела?

– В школе, по-моему, когда училась. В старших классах, – пожала маман плечами, раскладывая на столе пакеты с мясом, лук, большие миски и приправы.

– Вот я о том и говорю. Где сейчас найти даже обычный циркуль? Светка свой еще в конце года учебного где-то посеяла… – и прикусил язык. Сеструха прямо-таки умоляла не рассказывать маме об этом. Циркуль был новый и какой-то очень дорогой. Хотя, какое это теперь имеет значение? Но маман все же подозрительно сощурилась, глядя на меня своим пронзительным взглядом. Пришлось быстро отводить глаза.

Я задумался, глядя как рядом со старушкой сидит Найда, молотя хвостом по полу, а рядом прыгает Холодечик, приговаривая: «Колбаска! Кобаска!».

– Это сыр, а не колбаска, – с улыбкой посмотрела Амели на моего питомца.

Тот на секунду остановился, потом начал притоптывать ножками, изменив пластинку:

– Сыроооок! Сыыыырок! Сыр-сыр-сыр!

Бабулечка взяла кусочек и посмотрела на меня:

– Можно?

– Ага, на пол киньте, он всосет в себя…

– Только Найде тоже дайте, – встряла маман. – А то иначе ей обидно будет.

Явно с ней что-то не так… Как переменилась сразу, когда о собаке речь зашла. Может, подменили?

Амели протянула по кусочку собаке и Холодцу. Оказалось, что мой желеобразный друг может сцапать еду лапкой и втянуть ее в себя областью, где, по идее, должен быть рот, издавая при этом хлюпающие, не очень-то приятные, звуки.

– Милые какие, – улыбнулась старушка, несмотря на это. Я удивленно воззрился на нее. Это про Холодечика, что ли?

– Он же не злой, а это – главное, – объяснила Амели, и протянула питомцам еще по кусочку сыра, чем, совершенно точно, заработала их абсолютную любовь.

– Ну, мы идем? – на кухню вбежала Светка, нетерпеливо бряцающая своей броней.

– Да, погоди еще минутку! – отмахнулся я, вернувшись к своим думам. Что есть такого в доме, что можно за инженерный инструмент выдать? – Придумал!

Я побежал в туалет. Нет! Не по нужде! Там, над унитазам, где открывалась дверка к стояку, у нас были приспособлены полочки. И на одной из них я быстро нашел искомое.

– Вот! – с довольным видом я протянул Амели разводной ключ.

– Тяжелый, – старушка взяла в ладонь инструмент и покачала локтем, пробуя на вес.

– Найти что-то другое? – немного расстроился я.

– Нет, спасибо огромное, – Амели покрутила ключ в руке. – Я, так понимаю, что мы будем монстров бить. Тогда это – лучше, чем циркуль подойдет. Чем тяжелее, тем больнее бьет.

Сказано это было так спокойно, что я даже перестал беспокоиться о реакции старушки на тараканчиков и мышей-переростков. Последнее, что я сделал перед выходом из квартиры – выгнал из группы парикмахершу, что все еще болталась в общей куче значков перед глазами. Сделать это оказалось не сложно, просто произнес: «Выгнать из группы Лили».

– Пока Амели прикрывайте, пусть привыкнет, – напутствовал я всех, когда мы начали спускаться на этаж ниже, где точно оставались необследованные квартиры.

– Да не волнуйся! – взяла инициативу в свои руки Сигизмундовна. – Я за ней пригляжу!

Амели легко улыбнулась и благодарно кивнула нашей СтаройКошелке.

Оказалось, что разводной ключ вполне подошел под орудие инженера. Потому что, уже в первом бою, приноравливаясь к нему, для чего помахав немного ключом в воздухе, Амели призвала какой-то металлический ящик с заклепками по всем стыкам. Ящик сам по себе ничего не делал. Просто лежал. Но, зато, он лечил тех, кто был в радиусе двух метров от него. Не моментально, но все равно довольно быстро. Существовал этот ящик около двух минут, потом, еще через пару минут, можно было призвать новый.

Я, не показывая это внешне, внутри довольно потирал руки. Такой лекарь был даже лучше, чем парикмахерша. А Амели рдела, когда все ее хвалили за такое полезное умение. К тому же, несмотря на сухощавое телосложение, в противовес плотной Сигизмундовне, бабулечка весьма бодро била, тем же самым разводным ключом, мобов.

За три часа мы умудрились в таком составе зачистить весь наш подъезд. После, подначиваемые Птицыной и Светкой, пошли в соседний, где прошлись по первым трем этажам. На третьем нас, по звукам боя, и нашла маман, даже получившая опыт за двух тараканов, пока ожидала окончания изничтожения насекомых.

– Пора мангал ставить, – сообщила она. – Да дров для него набрать. А то, пока суть, да дело, уже и к вечеру начнет день клониться.

Мы все согласно закивали. От шашлычка никто не хотел отказываться.

Маман же с удивлением окинула взглядом металлический ящик, который стал появляться уже третьим уровнем, от чего количество заклепок прямопропорционально увеличилось. Потом осмотрела Холодечика, который уже почти добрался до шестого уровня, а на пятом приобрел небольшие рожки, похожие на улиточные. Располагались они на верхней плоской грани, примерно над глазами и очень смешно тряслись в такт пластиковым зрачкам.

Совершенно без зазрения совести, я, при помощи Смородины и Светки, которых использовал как дополнительную тягловую силу, сломал пару чахлых деревьев недалеко от подъезда. Все равно, они уже засохли и даже были помечены красной краской под спил.

Мангал, хоть и простенький, но у нас был. Лежал себе в пластиковом пакете на балконе, ждал своего часа. Хотя, конечно, он должен был наступить, когда мы поедем семьей на какой-нибудь пикник к реке. Но, так, во дворе, было даже более экзотично. Все-таки, первый отдых «на природе» после изменения мира.

Вообще, обстановка была вполне умиротворяющей.

Я разжигал древесину, а потом следил за превращением ее в раскаленные угли.

Птицына со Светкой оккупировали в единоличное пользование новенькую детскую площадку, поставленную только этой весной. Единственное – там вначале пришлось убить двух мышей четвертого уровня, засевших в домике, который венчал вершину горки. Мыши, правда, были ошеломлены тем фактом, что двое, залезших по лестнице, девчонок, совсем их не испугались, а радостно заорали и пинками спустили вниз по горке, по которой хвостатые скатились с дикими писками ужаса, так, что даже особо не сопротивлялись остальной, сбежавшейся на эти звуки, группе. Даже учитывая тот факт, что перед посиделками мы сняли всю броню и оружие, оставив их дома. Так, голыми руками и ногами мышек запинали. Хотя я сделал в уме пометку – лучше брать с собой оружие, даже, когда, на две минуты из дома выходишь.

Сигизмундовна и Амелия облюбовали скамеечку в пяти шагах от мангала, где попивали вино (дико дорогое, кстати, если смотреть по каталогу), что оказалось стоящим в том самом домике на детской площадке. Странное место для алкоголя – подумалось не только мне, но и всем остальным взрослым. Две девицы же больше расстраивались, что не могут сами нам его передать, так что пришлось лезть на горку мне и, кряхтя, сгибаясь в три погибели, лезть в этот самый пластмассовый домик.

Маман и Смородина расположились недалеко, около деревянного стола, едва тронутого росписями «под граффити», нарезали овощи, насаживали на шампуры мясо, а на специальную решетку размещали рыбу. Найда и Холодечик, которого я вызвал сразу же, как он исчез, чтобы ему потом обидно не было, крутились вокруг них. Мой желеобразный друг выучил еще одно слово: «Лук! Лучок!». Почему-то именно этот овощ заинтересовал его намного больше, чем огурцы и помидоры. Холодец, что еще сказать.

В общем – красота, да и только! Только речки под боком не хватало!

Только, когда шашлык уже был готов, все, наконец, собрались вокруг того самого стола, где до этого занимались подготовкой продуктов маман и Смородина. Быстро поглотив первые куски мяса, не забывая краем глаза наблюдать за следующей порцией, что шкворчала над углями, я решил подвести итоги дня.

Мы – я, Светка и Птицына, были уже пятого уровня. Птицина еще и третий уровень «Взлома» вкачала. Смородина и Сигизмундовна стали четвертого, но им до пятого не хватало совсем немного. Амелия взяла третий, как и ее призываемый сундук. Маман так и осталась, как была, третьего, но сильно по этому поводу не переживала.

Дропа было столько, что в ящик для игрушек уже все не влезало. А он был не маленький – мне выше колена, а по ширине больше метра. Пришлось срочно придумывать новую тару. Ею стала вытащенная, опять же с балкона, картонная коробка, в которой оказался еще советский громадный телек, который оставили ждать лучших времен там же, где он и стоял уже около двадцати лет. На балконе, конечно же.