Текст книги "Стая"

Автор книги: Ольга Безмирная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Это жестоко, – крикнул Лай, краснея до кончиков волос. – Я верил тебе… а… ты!.. – И захлебнулся от возмущения.

– А я лишь втолковываю тебе самую главную истину, – невесело усмехнулся Уоз и вытер пот со лба. – Никогда не верь локки! Даже если считаешь его другом… Нет, особенно, если считаешь другом! Не повторяй мои ошибки, парень. За них приходится платить… чуть дороже, чем стоят новые штаны и твоя гордость…

…мерцание огненных лепестков в каменной яме. Стон, шорох, рык. Пляска нервных теней на темных стенах, в которых неровные ниши зияли голодными глотками. Пальцы, ласкающие гладкую кожу. Трепет ресниц на влажных от пота щеках.

– Ты светишься, – нежно выдохнула Кота. – Как луна…

Вихри. Белые сказочные создания плясали вокруг. Плясали внутри. Двоились. Троились. Образовывали светящийся белоснежный ком, и тут же распадались на сотни тоненьких змеек. Смех отступника, маячивший где-то на грани рассудка и сладких иллюзий самого Мороса, становился все громче и громче. Где он, – внутри или снаружи? Перерос в громогласный хохот. Злой, жестокий, надменный. Хозяйский…

Глава 12

Как же утомительно ярко. Сильный свет отчаянно и болезненно слепит глаза. Лай зажмурился, но все равно его видел. Может, он – солнце? Бесконечное множество вспышек уже наводнило все внутри, точно сильный ливень по капле заполонил хлипкую плотину, которая вот-вот прорвется. Разит, переливается, заполняет все вокруг… И тогда не останется той малой части его самого. Она растворится навеки в этом невероятном сиянии.

Хрип. Сухой кашель. Яркие, подвижные, словно живые, многочисленные искры заметались с новой силой, отзываясь тупой, ноющей болью в висках. Перевернулся на бок. Свет, как вода в полупустом горшке, перекатился в правое плечо. Попытался сесть. Голова загудела, как будто он не человек, а лишь неровный уродливый нарост на скале, тайное убежище смертельно-опасных степных ос.

Но стало легче. Невероятно маленькие существа, кусающие глаза слепящим светом, да гневливо зудящие в ушах, чуть поутихли. Тошнит. Но желудок пуст, как сумка нищего… и от этого еще противней. Что произошло? Почему все тело ноет так, словно туземцы всю ночь вили из него свои пушистые веревки? Приоткрыл один глаз. Свет внутри тела потихоньку сдавался полумраку пещеры. Вот он уже может без боли и рези в глазах разглядеть ясный круг выхода.

Странно… Может, кто-то отбросил шкуру у входа, желая проветрить жилище? Принюхался и сморщил нос: да, это неплохая идея. Поднялся на ноги и покачнулся. Голова закружилась, а ноги точно вросли в скалу… или стали самим камнем. Тяжело, так, будто он и в самом деле двигал огромными булыжниками, Лай переставлял ноги. Дыхание сбилось, перед глазами опять замельтешили недавние знакомые. Оперся о стену, пытаясь отдышаться. Еще вчера он был бодр и силен, а сегодня чувствовал себя так, будто бы ночью кто-то подменил тело, подсунув дряхлое, старческое…

Казалось, что прошло очень много времени, прежде чем он оказался у края скалы. Нет, не на пороге пещеры… Порога не было. Как не было уютного глиняного гнездышка и старой шкуры. На каменном выступе сидела Кота. Девушка невидящим взглядом смотрела на горизонт, в котором медленно расцветало первое зарево багрового цветка рассвета. Лай озадаченно моргнул.

– А где скала?

Племя хорко обосновалось между двух высоких скал, прорубив в них огромные норы. Еще вчера каждый вход был то ли замаскирован, то ли украшен круглой глиняной хижиной. Между скалами Лай помнил круглую каменную площадку с уродливой мордой деревянного волка… Это выдавала память. Но глаза не могли смириться с картинками прошлого. Огромной отвесной скалы, украшенной замысловатыми рисунками, не было. Как не было видно ни одного глиняного гнездышка. А на месте жертвенного круга красовались лишь осколки острых камней, да рыжий песок. Много-много песка…

– И тебе доброе утро, – иронично отозвалась Кота, не отводя, впрочем, взгляд от горизонта. – Как спалось?

– Ярко, – поморщился Лай. – Как я не ослеп только…

– А, – понимающе вздохнула девушка и, наконец, обернулась к юноше. Лай отметил темные круги под глазами и поникшие уголки рта. – Видимо, это из-за того представления, которое ты устроил ночью…

– Что я устроил? – несчастным голосом уточнил Лай, пытаясь вспомнить о событиях ночи. Но в голове лишь больше зашумело, перед глазами вновь засверкали огненные стрелки. – Я ничего не понимаю…

– Знаешь, – Кота вновь отвела взгляд, – я вот что подумала: на кой ляд тебе сдался охранник? После того, что я видела ночью… Кажется, я тебя боюсь.

– Меня? – Лай нахмурился, скрестил руки на груди и медленно опустился вдоль стены. – Боишься меня? – Нервно повторил он. – Но почему?

– Ты действительно ничего не помнишь? – Кота пытливо всмотрелась в мага. Тот отчаянно помотал головой. Девушка печально вздохнула. – Тем хуже, видимо, ты не можешь это контролировать…

– Что – это? – Лай начинал злиться, он ненавидел загадки. – Что я должен контролировать?! Я помню, что дикари подсунули мне какое-то пойло. Много, много странной настойки. Ты говорила, что она безвредна, но… я сразу… нет, не опьянел. Но произошло что-то. Словно…

– Ты отошел на второй план, уступив место кому-то другому, – мрачно закончила за него Кота. Лай вздрогнул, немного подумал и коротко кивнул. – Я видела твои глаза этой ночью… они сияли восторгом и яростью, удовольствием и жестокостью… Стоит мне закрыть глаза, я тут же снова вижу алое пламя зрачков, светящуюся кожу… Когда голова была затуманена, все казалось естественным. Мне даже нравилось находиться рядом с тобой. Но теперь… я не знаю. Я поняла, что абсолютно не знаю тебя.

– Ну вот, – рассмеялся Лай. – Мы квиты. Как раз недавно я сам размышлял об этом…

Кота посмотрела на Лая так, что смех застрял в горле юноши. Прокашлявшись, он спросил:

– Так что тут, – кивнул на груду обломков среди бывшей площадки, – произошло? Я помню, что все небо сверкало…

– Да, – неожиданно тепло улыбнулась Кота, взгляд девушки наполнился нежностью. Сердце Лая мгновенно растаяло. – Это было здорово! Я никогда раньше не видела ничего подобного! Ты каким-то образом заставлял небо расцветать разноцветными огнями, сверкать заревом, опадать яркими звездами… А потом ты полетел. Так быстро, что угнаться за той я смогла, лишь обратившись в волчицу.

– Полетел? – ошарашено уточнил Лай и пробормотал: – Прав был Уоз… Зачем я пил эту гадость? – В голову пришла идея. – Кота, – вкрадчиво проговорил юноша, – А ты уверена, что тебе не померещилось? Ты ведь тоже пару раз глотнула из своей каменной чаши…

– Уверена, – кивнула девушка. – Настойка хорко абсолютно безвредна и лишь дарует легкость и некую веселость, бесшабашность… немного притупляет обычные реакции, размывает правила поведения, который каждый устанавливает сам себе. Но ты… с самого начала стал вести себя странно. Говорил, что я везде. Все повторял про слуг Мороса. И что тебе теперь все понятно. Лез целоваться к жрецу. Тот воспринял это как величайший знак, что-то вроде благословения. Потом вы танцевали вокруг деревянного чучела. Именно тогда ты заставил небо швырять на землю звезды. Но все это мелочи…

– А что не мелочи? – насторожился Лай.

Девушка вздохнула и съежилась. Словно каждое слово давалось с трудом, она медленно произнесла:

– Лимби. Оказывается, они давно охотились на племя хорко. Не война, а так… почти по-соседски: то ребенка украдут, то девушку уведут. Кстати, я видела одного из них – в степи Гонка, когда охотилась. И не обратила на это внимания. Как подумаю сейчас, что пробеги я еще чуть-чуть в ту сторону. Но это уже не важно. В общем, пока ты развлекал всех на плато Борх, лимби проникли в ущелье. Они перебили всех, кто находился там. – Кота невесело усмехнулась. – Спящих убить легче всего, а крики, если те и были, заглушали вопли воинов, которые радовались представлению, как дети.

– Так это лимби устроили? – Лай вскочил на ноги и тут же пожалел. Голова закружилась еще сильнее.

– Нет, – качнула головой девушка. – Когда мы с тобой вернулись с ночной прогулки, то застали море крови и реки скорби. Лимби ушли еще во время звездопада, видимо, удовольствовавшись легкими жертвами. Может, они побоялись встречаться с воинами. Месть придает силы. А ты, – голос Коты зазвенел нотками обиды. – Ты весь почернел… и с неба будто тьма опустилась. А над твоей головой странный туман заструился… Побежал. Воины бросились за тобой. Над вами хищной птицей парила белесая мгла. Порой она чернела, как грозовая туча… Они были там, еще на плато. Жгли костры, предавались веселью. И ничего не замечали. Как будто твой колдовской туман скрывал от них все. А потом… Я точно не видела, что произошло. Все было словно в дыму пожара. Только крики – такие страшные, что кровь застыла в жилах. У меня даже волосы зашевелились на затылке! И вздыбилась земля, заходила под ногами ходуном. Разверзлась в ужасном оскале, который поглотил племя лимби, всех до единого. Ослепленные яростью хорко бросали вниз камни, убивая или хотя бы раня врагов. А вождь… тот сидел на коленях рядом со мной и раскачивался. Я пыталась успокоить его. А он все твердил… не понимал, почему лимби так поступили. Если бы они напали при свете дня, сражались с воинами за земли, за женщин… А они их убили. В этом нет смысла.

– Я что, применял силу? – прошептал Лай, схватившись за голову. – О, Водд! И сила эта огромна! Может, поэтому Уоз не хотел учить меня дальше? Милая, – он порывисто обнял девушку. – Так вот почему ты такая… напряженная! Тебе, наверное, было жутко неприятно. Ты говорила про запах…

– В прошлом, – нетерпеливо отмахнулась Кота, высвобождаясь из рук юноши. – Далас постарался свести на нет все мои негативные ощущения к запаху силы. Рыжие вообще считают опасным показывать какие-то эмоции. Хотя ты прав – неприятно было. И очень. От понимания, что моя помощь тебе изначально была совершенно не нужна. Таких сильных локки я не встречала… сомневаюсь, что кто-нибудь вообще встречал. Запах… он в десятки раз мощнее чем тогда, когда был разрушен домик Уоза. Тот локки, которого нанял твой добрый папочка… да он просто ребенок по сравнению с тобой!

– Может быть, – Лай осторожно отстранился и пытливо заглянул в черные глаза девушки, – настойка, которой нас потчевали, подействовала и на тебя? Вряд ли возможно то, что ты рассказываешь. А это бы объяснило жуткие ночные видения…

– Я уже говорила, – устало улыбнулась Кота, печально покачав головой – что напиток жреца не вызывает никаких видений. Не увеличивает силу. Не воздействует как-то иначе… Это скорее легкое вино. Я понятия не имею, почему на тебя она так подействовала. И, честно говоря, уже и не хочу ничего знать. – Девушка резко вскинула подбородок и взглянула на юношу так, как будто он – само зло. – Ты хоть сейчас мне можешь объяснить, зачем разрушил селение наших гостеприимных хозяев? Чтобы не мучались? Или по каким-то своим причинам?

– Ничего я не рушил, – насупился Лай. Немного помолчал, глядя на сгорбленную спину отвернувшейся Коты. – Правда, милая… – Плечики раздраженно передернулись. Лай поперхнулся. Кашлянув, жалобно протянул: – Я помню только… смутно… костер, жреца, кровь…

– Да, – глухо отозвалась девушка. – Ночью жрец исполнял ритуальный танец, чтобы помочь умершим душам найти свой путь. Хорко верят… то есть, верили, что души погибших мечутся во тьме, пока не придет огненная волчица – Шактир. Она уводит их в свое логово, где они могут получить великую награду – вернуться в облике волка. Кровь… да, она была повсюду. Лимби особенно не церемонились. Я была немного не в себе, поэтому ушла в пещеру… в образе волчицы меня невероятно волнует человеческая кровь. – Кота вздрогнула, еще больше нахохлилась и выдавила: – Как десерт…

Лай удивленно посмотрел на спутницу, но счел за благо промолчать. Некоторые тайны подруги он предпочел бы никогда не узнавать…

– Не знаю, что произошло, – обхватив себя, тихо продолжила девушка. – Раздался страшный грохот, земля затряслась. Может, ты снова вызвал землетрясение… – Кота быстро взглянула на Лая и поспешно отвернулась. – Лимби поглотила трещина на плато, а хорко засыпало обрушившейся скалой. Интересно только – почему устояла наша скала.

– Потому, что мы были здесь, – невесело покачал головой Лая, пытаясь совладать с зарождающейся паникой. – Послушай, Кота, я понятие не имею – как все это делал. Это звучит… как страшная сказка, скорее, как древняя легенда, чем правда… – Он поспешно выставил руки вперед, точно защищаясь. – Нет-нет! Я ни в коем случае не упрекаю тебя в вымысле! Как такое можно придумать… – Немного помолчал, мрачно осматривая руины, и добавил: – Да и доказательства перед глазами. – И тут же упрямо помотал головой. – И все же это невероятно. Сама посуди, какой из меня локки? Я, посредственный маг, недоучка! Ну, как я мог сотворить такое?

– Ты меня спрашиваешь? – холодно спросила Кота. Криво усмехнулась, закусила нижнюю губу, словно терпела боль. Глаза ее подозрительно заблестели. – Знаешь, что меня в тебе привлекло? Ты был такой чистый, такой свежий…

Лай недоуменно осмотрел себя. Да, сейчас о чистоте можно было только мечтать. Кожа потемнела от грязи, крови… пах он тоже подобающе. Сальная тряпка на чреслах почти ничего не скрывала, смешно топорщась на боку.

– Я не об этом, – чуть поморщилась Кота. – Я о запахе магии. Не знаю, будет ли для тебя открытием, но сила есть у всех людей. Но большинство ее не используют. От них запах очень тонкий, почти незаметный… Мне пришлось потратить не один месяц, чтобы научиться различать его. Некоторые видят вещие сны, другие называют силу интуицией… и еще придумывают множество имен и оправданий. Но есть такие, – она метнула выразительный взгляд, от которого у юноши по спине поползли мурашки, – которые сознательно используют свою силу. Локки! Они увеличивают достаток, захватывают власть. И обращаются с другими хуже, чем с грязью под ногами. А ведь сами отличаются от обычных людей лишь неутоляемой жаждой наживы. Сила, использованная миру во вред… как бы портиться. И поэтому такой неприятный запах.

– Как тогда, на опушке, где жил Уоз, – тихо закончил за девушку Лай.

– Жизнь преподносит сюрпризы, – горько усмехнулась Кота. – Как оказалось, он был не самым противным в моей жизни.

– Но ты… – немного заикаясь, промолвил Лай. – Там, в пещере… Ночью… Я помню твои слова. И нежность прикосновений, и страсть объятий…

– Ночью была не совсем я, – Кота опустила ресницы, скрывая смущение. – Но уже тогда понимала, к чему ведут произошедшие события. Ты почувствовал свою власть… и тебе понравилось. – Кота поднялась и отряхнула цветастую юбку от рыжих крошек глины. – В любом случае, мы возвращаемся. Тебе не нужна защита, скорее Тирии понадобится защита от такого сильного локки, как ты. – Она немного помолчала, рассматривая черепки. Тихонько добавила: – Это была наша последняя ночь. Я так… попрощалась с наивным, славным горожанином, с которым боги свели меня на берегу Ори.

Внутри Лая что-то оборвалось. Он понял, что теряет Коту. Теряет навсегда. И если сейчас смирится и отпустит, то уже никогда не сможет ничего исправить.

– Но… – потрясенно прошептал он, – я же люблю тебя…

Кота вздрогнула всем телом и опустила голову еще ниже.

– Люблю, – упрямо повторил Лай, повышая голос. – Обожаю смешную девчонку, которая чуть не утопила меня в речке, трепещу от желания перед грозной воительницей… даже готов обнюхиваться с волчицей! Или что там у вас положено…

Кота головы не поднимала, но Лай сердцем ощущал, что девушка непроизвольно улыбнулась. Это придало ему сил.

– Мне безумно нравится считать звезды, которые отражаются у тебя в глазах. А когда ты по-звериному быстро облизываешь губы, просто сердце замирает. Мне холодно и тоскливо, стоит тебе уйти, но когда усталая волчица подползает под бок и, уткнувшись мокрым носом в ладонь, посапывает в чутком сне, я таю от головокружительного ощущения счастья! И что бы ни произошло этой ночью… это не я. Не настоящий я. На самом деле я с радостью променяю всю власть Тирии, корону харца и все его сокровища на возможность быть рядом с тобой…

Девушка вдруг хлюпнула носом. А в следующее мгновение она уже рыдала на груди Лая, растирая кулачками по личику грязь и слезы. Он бережно, очень осторожно, погладил непослушные локоны и поцеловал макушку.

Рядом раздался смешок. Воздух перед ними загустел, быстро уплотняясь, превратился в фигуру в черном плаще локки. Лицо скрывала маска.

– Как романтично, – голос скорее принадлежал мальчику, чем мужчине. Да и тщедушное тело напоминало юношеское.

– Это он, – одними губами шепнула Кота и чуть сжала ладонь Лая. Тот коротко кивнул.

Незнакомец пригрозил юноше:

– Красноречивый ловелас! А бедняжка каждому слову верит! Наивная дурочка! – Он прошелся по руинам, осторожно ступая дорогими сапогами. Рукой, затянутой в перчатку, постучал по какому-то предмету, немного напоминающему ухо деревянного волка. Гулкий звук развеял сомнения. – Ты что, не знаешь, что он вырос в замке харца? Да при дворе считается дурным тоном говорить правду. А чем витиеватее и красивее ложь, тем большего достигнет горожанин! Лучше бы верила своим глазам. Глянь-ка, такой скромный мальчик, а столько народу убил за одну ночь. Даже я такого еще никогда не делал. Но, думаю, мне бы то же понравилось.

– Придержи язык, – рыкнул Лай. Тело юноши напряглось, в любую секунду готовое к прыжку. Кота крепко сжала руки Лая, призывая выждать. Ноздри ее подрагивали. Что-то было не так. Локки ведет себя излишне нагло. Особенно, если учесть, что тот знает о событиях ночи. А, значит, должен опасаться противника, превосходящего его по силе.

– Ой-ой! – Мальчишка театрально заломил руки, словно защищаясь, и расхохотался. Успокоившись, язвительно спросил: – А то что? Напустишь на меня своего сторожевого пса? – Лай опять дернулся, но девушка снова удержала его. Сама же нахмурилась, раздосадованная: локки знает о том, что Лай просил помощи у стаи. Значит, для него не будет неожиданности, что она – воин. Это осложняло дело. – Или ты решил, что справишься сам? – Мальчик приложил палец к маске в том месте, где должны быть губы, и шепотом продолжил: – Я открою тебе один секрет. Ничегошеньки у тебя не получится!

– Думаешь? – с угрозой в голосе, спросил Лай. – Почем ты так уверен?

– Все просто, – мальчишка пожал плечами. – Ты нарушил одно из главных правил… Догадаешься, какое?

– Пил зелье хорко, – уже не так уверено ответил Лай.

– Какие чудные настойки готовят степные племена, – мечтательно протянул локки. В пальцах сверкнула маленькая склянка. – Такие умельцы! Так и тянет чего-нибудь добавить для завершенности…

– Ты был прав, – прошептала Кота, руки ее дрожали, – ночью действовал не совсем ты! Я же слышала об этом. Но подумала, что это одна из тысяч глупых сказок о темных колдунах. Они проникают в сознание других и вытворяют все, что хотят. Такой силой обладал только пропавший Локк! Это все отрава. Но тогда это означает…

– Что друг твой совсем без сил, – притворно вздохнул мальчишка. – Ночью он совершал такие великие чудеса, что растратил себя. Пуф! – Взмах рукой, взметнувшийся плащ. – Он пуст и беспомощен, как простолюдин. Правда, здорово придумано? Мое изобретение!

Кота ощутила, как ненависть захлестывает душу черной волной. Губа приподнялась, по развалинам прокатился рык. Она осторожно отстранилась от Лая и тут же бросилась на обидчика, желая перегрызть ему глотку. Напиться крови малолетнего нахала. Время привычно растянулось, звуки приглушились, скалы обратились в сплошное серое пятно. В какое-то мгновение в поле зрения мелькнуло что-то маленькое и блестящее.

Краткий миг, и она сорвет маску, легким движением сломает шею юнца… Кота сбила мага с ног, рванула черную ткань. Треск разрываемых нитей, белая кожа беззащитной шеи. Локки не успеет произнести и слова из заклинания, как она вонзит в него зубы…

– Ой! – Голос локки звучал на удивление спокойно, так, точно он и не стоял на краю гибели. – А что это с мальчиком?..

Притворная забота в его голосе вонзилась в сердце, как стрела хорко. Лай в смертельной опасности! Кота вздрогнула и оглянулась. Лай, схватившийся за горло. Лай, опускающийся по неровной стене уцелевшей скалы. В шее, между пальцами, торчала сверкающая трубка, из которой медленно выходил белесый туман.

– Слуга Мороса, – прошептал бледный Лай, наблюдая за серебристо-белым облачком. Потом закатил глаза и рухнул, как подкошенный.

– Нет! – взвизгнула Кота.

Руки, сжимающие тщедушное тельце локки, разжались. Так и не причинив злодею вреда, девушка метнулась обратно, кляня себя за глупость и несдержанность. Протянула руку, чтобы выдернуть трубку…

Лай дернулся и попытался приподняться, отчаянно стараясь что-то сказать девушке. Но та коснулась серебристого облачка… и увязла в нем. Судорожно отдернула руку, но серебристые нити уже крепко держали запястье, быстро опутывая плечи.

– Какое удобное заклятие, – хмыкнул локки, поднимаясь с земли. Тщательно отряхнувшись, подошел к скале. – Не правда ли? – Склонив голову чуть вбок, словно птица, он вопросительно посмотрел на Лая. Тот ответил яростным взглядом, но не смог и руки поднять. Молодой локки кивнул. Оглядел безмолвные руины. – Одна капелька – а сколько трупов!

Затем склонился над обездвиженным Лаем, протянул руку…

– Не трогай его, чудовище, – прошипела полузадушенная заклятием Кота. Она отчаянно боролась с серебристыми нитями, которые уже опутывали голову. Из-под маски снова раздался язвительный смешок.

– Я только чуть-чуть его потрогаю, – Маг вырвал трубку и поднялся, наблюдая за тем, как медленно закрываются глаза юноши. – Убивать его без надобности – и так не протянет долго.

Все еще не спуская глаз с Лая, локки отступил к кокону, в который превратилось белесое облачко, окончательно поглотив Коту. Положил на него руку и бросил себе под ноги маленький сверток.

Что такое тишина? Гулкая, кричащая настолько громко, что даже стук сердца, пойманной птицей бьющийся о виски, казался незаметным шорохом. Тишина, взрывающаяся перед глазами алым заревом заката, наполняющая вены могильным холодом, застревающая недосказанными словами в горле, терзающая воспоминания с рвением маньяка. Течение времени остановилось перед этой неприступной глыбой тишины. Казалось, прошла вечность и в то же время лишь краткий миг небытия. А затем мир взорвался от боли. Он кричал громом, извивался от унижения, как перекрытый ручей в поисках нового русла, плакал безудержным ливнем, сражая небо гримасами молний…

И при всем этом настоящее казалось благом, вторым шансом. Что угодно, лишь бы не тишина: мертвая, таинственная, увлекающая, беспощадная. Пусть боль – она приносит цвет. Пусть крик – он рождает мелодию. Слезы омывают душу от бесконечного страдания, в которое окунула с головой непостижимая тишина.

Глаза. Они видят… Но как-то странно. Словно мир вокруг изменился. Стал более объемным, осязаемым, наполненным. Как если бы раньше он смотрел на детский рисунок леса, а теперь вдруг очутился в самой чаще. Казалось, что он сейчас просто не выдержит и взорвется от обуревающих чувств. Запахи дразнили, звали, отталкивали… Танец ветра завораживал девственной соблазнительностью. Богатая россыпь звуков, точно древние сокровища, манили. Хотелось схватить каждый, рассмотреть, ощутить, покрутить в руках, попробовать на зуб.

Лай попробовал ощутить собственное тело. Что с ним? Жив ли он? Но для того, чтобы отвлечься от царившего внутри внешнего мира, недостаточно было зажмуриться. Хотелось зажать нос и закрыть уши. Но сделать это не удалось. Возможно, он до сих пор скован заклятием, а кажущаяся свобода – лишь плод умирающего воображения. Сосредоточился, вслушиваясь в ощущения. Покалывало шею, тянуло копчик. Но, в целом, самочувствие на удивление хорошее… Если учесть, что за последние несколько дней он уже дважды почти умер. Хотя, надо признать, что прежнее возвращение к жизни было куда как приятнее… и уж точно, было менее странным.

– Кота, – позвал он и сам испугался хриплого звука, который издало измученное гелием локки горло.

Открыл глаза и вздрогнул. Перед ним маячила донельзя довольная физиономия жреца племени хорко. Лай сглотнул и снова зажмурился. Этого не может быть! Они же все погибли. Он сам разрушил скалу, погребя под ней все племя. Точнее всех, кто остался в живых после набега лимби. Во всяком случае, по словам Коты. Он встрепенулся: вот именно! А если девушке все это приснилось? Вдруг все, что произошло – всего лишь бред… видения, навеянные доморощенной магией жреца?

Обрадованный, Лай снова распахнул веки и во все глаза уставился на мужчину, на лице которого восторг порой сменялся выражением крайнего благоговения.

– Лунный волк жив! – возвестил он Лаю. – Хвала богине Шактир!

– Хвала, – согласился Лай и замер. Кажется, он понимает слова туземца! Но как-то странно. Если вслушиваться, то слышит незнакомую речь. А если не задумываться, то понимает – что тот говорит. – А я точно жив? Только почему ты называешь меня волком?

Жрец захохотал и закрутился на месте, приплясывая и размахивая дырявым бубном. Лай осторожно приподнялся и осмотрелся. Радость оттого, что он жив, мгновенно сменилась горечью. Никакие это не видения. Все осталось так, как было в страшном сне. Скалы нет, руины погребли некогда круглую площадку с мордой зверя. Хотя нет, не так. Когда появился молодой локки, из-под завалов торчало только ухо волка, а теперь недалеко лежала голова целиком. И, если не считать отколовшихся зубов, была почти невредима.

– Где Кота? – поникшим голосом спросил юноша. Жрец замер и с тревогой оглянулся вокруг. – Ее же схватил… злодей, – все более тревожась, добавил Лай. – Ты видел? Живую или… – Он сглотнул, не в силах произнести то, из-за чего так болезненно сжалось сердце.

Не осознавая, что делает, Лай пробежался по развалинам, пытаясь ощутить присутствие девушки. Хоть какой-нибудь след. Как он сейчас пожалел, что не может ощущать запахи так же, как она. Тогда бы он знал, куда пропала подруга. И, возможно, успел бы ее спасти. То, что Кота в беде, Лай не сомневался, ощущая это всем телом. Побежал к голове зверя, обнюхал…

Замер. Шею снова закололо, перед глазами поплыли пятна. Лай очень медленно повернулся к еще приплясывающему на месте жрецу.

– Я, что… – он поперхнулся, сглотнул и мотнул головой, стараясь отогнать чудовищную мысль, которая пришла в голову. – Я действительно волк?!

Жрец замер на месте. Бубен упал на землю. Туземец заломил руки и, вскричав имя богини, упал на колени. Наблюдая за благодарственными поклонами жреца, юноша ощущал, как кровь отливает оттого, что он всегда ощущал лицом. Бледных волков он никогда не видел… но сама мысль об этом невольно выдавила смешок. Нечто в районе копчика качнулось. Лай снова оцепенел. Он сразу понял, что это, но оборачиваться не стал. Потому как понимал, что вида измененного тела сознание не выдержит. Чтобы не сойти с ума, нужно было переключиться на что-то другое.

– А ты как выжил? – хрипло пролаял он.

Жрец замолчал и оглянулся. Затем еще раз взвыл имя богини и махнул рукой. Лай оглянулся и недоуменно уставился на волчью голову. Мужчина подошел и, опустившись на колени, благоговейно прикоснулся к деревянному волчьему носу лбом. Потом обернулся к Лаю. Тот отметил, что жрец смотрит ему в глаза, находясь на коленях. Лай же ощущал, что стоит. Опять немного закружилась голова. Прогнав дурноту, он требовательно произнес:

– Не понимаю! Как голова тебе помогла?

Жрец поманил пальцем, указывая на шею чудовищного тотема. Лай заглянул туда, и все стало понятнее: голова была полой!

– Когда земля вновь содрогнулась, а с неба пошел каменный дождь, – обстоятельно объяснял жрец, – Великая богиня Шактир укрыла меня. Я не знал этого, потому что тьма накрыла меня своим туманным покровом. Но Шактир прогнала смерть священным бубном. Мне удалось выбраться из-под завала. И я увидел тебя…

– Священным бубном? – переспросил Лай и усмехнулся, кивнув на лохмотья кожи на тонком изогнутом пруте, который жрец уронил на землю. – Этим, что ли? Вряд ли он мог издать хоть какой-либо звук…

– Священным бубном! – упрямо повторил тот.

Лая осенило.

– Так это… – Он рассмеялся. – Это же мальчишка-локки постучал по уху деревянного волка! – Жрец непонимающе нахмурился, а Лай махнул лапой. – Ладно-ладно, пусть будет священный бубен. Дальше-то что? Ты увидел волка?

– Нет, – улыбнулся туземец, сражая Лая таким смердящим дыханием, что тот сразу пожалел, что его желание обрести чуткое обоняние сбылось. – Я увидел тебя!

Для верности жрец ткнул волка в грудь. Лай машинально опустил морду и заметил, что шерсть на груди серебристо-белая, как волосы у древней старухи. Лапы сразу же задрожали, а перед глазами закрутились красные круги. С протяжным воем, юноша опустился на землю и зажмурился.

– Ты был мертв, – невозмутимо продолжал жрец, не обращая внимания на поведение волка. Он смотрел на небо и улыбался. Видимо, в проплывающих облаках видел лик своей богини. – Повязку откинуло ветром. А под ней я увидел, – Лай, вслушиваясь в слова, так растерялся, что мигом забыл про масть новоявленного волка, коим по странной иронии судьбы являлся он сам, и оторопело посмотрел на туземца, – Сердце богини!

Волчья морда вытянулось от удивления. Интересно, какую часть под набедренной повязкой шаман назвал сердцем богини? Хотя, если смотреть под определенным углом, то немного похоже…

– Это был знак, – торжественно объявил жрец. – Великая Шактир забрала к себе племя… всех, кроме меня. Потому что доверила особую миссию! – Карие глаза величественно сверкнули. – Я должен помочь Лунному волку после смерти сразу обрести истинный облик. Это великая честь. Не каждый смертный удостоен ее еще до посещения логова Шактир.

– Великая Шактир забрала всех, – глухо произнес Лай, ощущая болезненный укол совести. Пусть магию спровоцировало заклятие неизвестного локки, но все равно это было его деяние. И кровь невинных жертв он ощущал на своих руках. – Погибло все твое племя!

– Священная воля Шактир, – спокойно произнес жрец. – Она пришла к нам сама. Это великая честь! А тебе уготовано обрести истину и стать под стать самой Шактир. Стать ее мужем!

– И смерть – честь, и жизнь – честь, – проворчал Лай, не понимая экзальтированного поведения жреца. – Так что ты со мною сотворил? Почему я, и вдруг – волк?

– Я призывал великую богиню, – скромно произнес тот. – Я принес жертвы: оружие, дощечки с древними письменами, сердце врага… благодаря тебе с этим не было проблем. Богиня благосклонно приняла все семь подношений, камень засиял ярче солнца!

– Какой камень? – с любопытством уточнил Лай. Кота обмолвилась как-то про священные камни рыжей стаи, один из которых был скрыт под каменной площадкой. Ему вдруг остро захотелось увидеть его.