Текст книги "Правду знают ангелы"

Автор книги: Ольга Баскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Ольга Баскова
Правду знают ангелы

Глава 1

Вероника Петровна посмотрела на часы и решительным шагом направилась в комнату дочери. Остановившись у закрытой двери, она тихонько постучала:

– Ты спишь? Пора вставать! Скоро ехать!

– Я не сплю, мама.

Женщина открыла дверь и вошла. Семнадцатилетняя Аня, хорошенькая белокурая девушка, сидела у зеркала, расчесывая волосы. Мать ласково потрепала ее по плечу, улыбнувшись:

– Я думала, ты забыла!

– Как бы я могла? – на лице дочери появилась улыбка. – Папа встал?

– Давно. Уже завтракает. Ждет тебя.

Аня помрачнела:

– Он что-нибудь говорил?

– Ничего.

– Значит, остался при своем мнении, – девушка нахмурила брови. – Скажи ему, пусть не дожидается меня. Я поеду сама.

Вероника Петровна обняла дочь.

– Прошу тебя, – прошептала она, – сделай, как он говорит. Ему виднее.

– А по-моему, виднее мне. Именно мне предстоит учиться в этом вузе.

Мать махнула рукой:

– Ладно, иди завтракать. Попробуй поговорить с ним еще раз.

Аня, бросив на нее недовольный взгляд, хотела что-то сказать, но передумала:

– Хорошо, только умоюсь.

– Быстрее!

Еще раз обняв девушку, мать направилась в кухню, где глава семейства Соболевых, Геннадий Павлович, статный черноволосый мужчина лет пятидесяти, пил кофе. Увидев жену, он поинтересовался:

– А где наша спящая красавица? Или она вообще передумала получать высшее образование?

Женщина улыбнулась:

– Не кипятись. Уже идет.

– Как ее настроение?

– Не изменилось.

Соболев раздраженно провел рукой по лицу. Поведение дочери было просто возмутительным! Девчонка, окончив школу с золотой медалью, собралась подавать документы на факультет искусствоведения, мотивируя данное желание своей любовью к музыке, живописи и прочим подобным глупостям. Нет, он бы, безусловно, промолчал, будь эта профессия востребованной. Интересно, где она собирается работать? Есть ли в Приреченске нуждающиеся в таких специалистах организации? Он, по крайней мере, о таковых не знал. Впрочем, если даже они и есть… Сколько будут платить его дочери? Копейки? В конце концов, Аня, подобно ее сестре, Машке, повиснет у него на шее. А ведь в свое время он твердил то же самое старшей дочери:

– Экономический или юридический!

Она сопротивлялась, отстаивая право собственного выбора. Выбор ее, правда, и доброго слова не стоил – педагогический институт. В тот раз он пошел на поводу у дочери. И что в итоге? Теперь Машка работает в школе, получает копейки и воет, рассказывая о своей нечеловеческой усталости и о жестокости, лени и невоспитанности учеников.

– Папа, помоги!

Интересно, чем он может помочь ей теперь? Где еще, кроме школы, требуется учитель пения? В данном случае папа способен был оказать только материальную поддержку.

– Доброе утро!

Свеженькая, румяная Аня села за стол и налила себе чай.

Соболев внимательно посмотрел на дочь:

– Доброе утро. Как настроение?

– Боевое!

Геннадий Павлович все понял: девушка не собиралась сдаваться.

– Значит, искусствоведческий?

– Именно так. – Она спокойно намазывала маслом тост. – И провожать меня не надо. Это сделает Славик.

Глава семьи стукнул кулаком по столу:

– Его еще тут не хватало! Нет, дорогуша, мы поедем вместе, и я силой заставлю тебя сделать по-моему.

Дочь тряхнула белокурой гривой:

– Разве у нас домострой?

– Ты сама позже мне скажешь спасибо.

– Не думаю, – она размешала сахар в чашке.

Отец сменил тему:

– Значит, этот длинноволосый все еще таскается за тобой?

Аня рассмеялась:

– Конечно. Мы же собираемся пожениться!

Соболев достал платок и вытер лоб:

– Только через мой труп!

– Зачем такая трагедия? – дочь весело посмотрела на отца. – Кстати, ты так и не объяснил, почему он тебе настолько сильно не нравится.

– Я говорил об этом уже тысячу раз, – Геннадий Павлович старался держать себя в руках. Через час он будет на работе и, если не успокоится, начнет срываться на подчиненных, – но готов повторить вновь: во-первых, он нигде не работает и не учится.

– Он будет поступать в этом году, так же, как и я, – возразила Аня. – А до этого он, между прочим, служил в армии. У него одна мама, которая, в отличие от ваших знакомых, не смогла его отмазать.

– Пусть так, – кивнул головой Соболев. – Однако он вернулся еще осенью. Назови-ка мне постоянное место его работы?

Этот вопрос нисколько не смутил девушку.

– Ему нужны были деньги, – сказала она. – Славик устраивался на самые тяжелые должности, но в результате ему не платили, предварительно выжав из него все соки. Не ты ли когда-то говорил, что именно так поступают частники?

– Будь он хороший работник…

– Чушь! – Пользуясь паузой в разговоре, Аня добавила: – Тебе придется смириться.

Геннадий Павлович резко встал, опрокинув стул:

– Передай своему альфонсу – не дождется! Больше я не сделаю подобной ошибки.

Он имел в виду непутевую старшую дочь. Там же, в педагогическом, она познакомилась с патлатым Эдиком, студентом того же факультета, считавшим себя страшно талантливым. Не имея возможности штурмовать консерваторию, сразив приемную комиссию наповал своими вокальными данными, этот прихлебатель решил начать с пединститута, активно участвуя в разных конкурсах, которые, по его мнению, позволили бы крутому продюсеру «запасть» на будущую звезду эстрады. Однако желающих не нашлось, и «молодой талант» отправился работать в школу, успев попутно влюбить в себя эту дурочку, Машку. Похоже, она была единственной, кто свято верил в светлое будущее этого прохвоста. Соболев же, едва увидев Эдика, понял: мальчик – далеко не промах. О любви «таланта» к его старшей дочери не было и речи. Все свои надежды несостоявшееся светило эстрады возлагало на будущего тестя, у которого имелся хоть и небольшой, но свой бизнес, приносящий неплохой доход. Разумеется, поняв это, Геннадий Павлович встал грудью на защиту интересов семьи. Слезы Машки не смогли поколебать его твердого решения – никогда больше не видеть претендента на руку и сердце его старшей дочери. Однако дура Машка забеременела. Пришлось главе семьи благословить молодых и прикупить им однокомнатную квартирку, пусть на окраине, пусть маленькую, но все же отдельную. Рождение внучки в корне изменило отношение Эдика к жене. Ребенок мешал ему крепко спать по ночам, до трех часов утра смотреть телевизор или сидеть за компьютером. Начались ссоры. Зять требовал увеличения жилплощади, то есть покупки для них двухкомнатной хаты.

– Я уже сделал вложения в бюджет вашей семьи, – спокойно ответил Геннадий Павлович, выслушав его пожелания, – теперь твоя очередь. Заработай деньги, продайте эту квартиру и купите другую, побольше.

Эдик скривился:

– Но я еще не пробился на эстраду!

Сама мысль заработать каким-то другим способом, без использования своего козлиного голоска, была ему отвратительна. Вот почему школьным учителем он не проработал и года и теперь долгие месяцы либо пролеживал на диване, либо бегал по разным студиям с записями своих песен.

– Когда меня раскрутят, у вашей дочери будет огромный загородный дом!

– Вот и подождите, а пока что довольствуйтесь тем, что есть.

Однако прохвост не захотел ждать. Он стал убегать из дома и шататься по городу, как оказалось, не без цели. Где-то в парке Эдик подцепил некую престарелую, обеспеченную, весьма романтично настроенную даму, соловьем напел ей о своей неземной любви, и она раскрыла ему свои объятия, чуть ли не на руках внеся молодого человека в шикарную огромную квартиру и торжественно вручив ему ключи от машины, за руль которой она садилась очень редко. Парень поначалу растерялся. Справедливости ради надо признать, что ему до смерти не хотелось ложиться с нею в постель (с Машкой она не шла ни в какое сравнение). Однако немного покумекав, он сделал выбор в пользу легкой обеспеченной жизни, помахав жене и дочери рукой. Так дурочка Машка осталась одна, с ребенком на руках, и Соболеву пришлось работать вдвое больше. Работа его никогда не пугала. Вот возраст, правда, давал о себе знать. Все чаще и чаще Вероника Петровна звонила в справочную «Скорой помощи», узнавая, чем помочь мужу, жалующемуся на боли в груди, а однажды все-таки вызвала врачей, которые сразу забрали его в больницу с подозрением на инфаркт. Диагноз, слава богу, не подтвердился, но Геннадий Павлович решил сбавить обороты. Кому будет лучше, если он свалится? Как они проживут без него? На декретные Машки и зарплату Вероники, работавшей в библиотеке? Ладно, старшей дочери и внучке он обязательно поможет. Но если на него, как гром среди ясного неба, свалится еще и Анька со своим Славиком, он просто закажет себе гроб! А, судя по всему, такого оборота событий следовало ожидать. Вот почему Соболев подошел к Ане и потянул ее за руку:

– Ты поедешь со мной – и точка.

Она вырвалась:

– Если ты начнешь напирать, как слон, я вообще уйду из дома!

Мужчина расхохотался:

– Интересно, куда?

– К Славику. Его мать согласна нас принять.

Геннадий Павлович явно хотел сказать что-то резкое, но неожиданно успокоился:

– Хорошо. Только сначала подашь документы на экономический. Я жду тебя в машине.

Девушка фыркнула, однако исполнила его приказание. В это время дня добраться до университета на общественном транспорте было практически невозможно.

Глава 2

Гордость города, Приреченский государственный университет, находился в часе езды от дома Соболевых, расположившись на правом берегу реки. Подъезжая к главному корпусу, Геннадий Павлович, выпускник этого вуза, подумал о том, как все изменилось за тридцать с лишним лет. Учредив еще несколько факультетов, к основному зданию сделали пристройки, протянувшиеся на несколько километров, вокруг разбили живописный парк, устроили теннисные корты и волейбольные и баскетбольные площадки – с мягким покрытием, а не с асфальтовым, как было при нем.

– Да тут заблудиться можно, – он остановил машину у лестницы, ведущей к центральному входу, мельком взглянув на часы. – У меня десять минут, дорогая. Сегодня я провожу важное совещание.

Девушка открыла дверь:

– Тебя никто не держит. Дальше – я сама.

– Нет, – он решил проконтролировать весь ее путь. – Пойдем вместе.

Аня не возражала. Это до такой степени успокоило его и расслабило, что он не заметил, как дочь смешалась с толпой людей, находившихся в вестибюле, и исчезла в буквальном смысле этого слова.

– Аня! – мужчина крикнул и осекся.

Сотни пар удивленных глаз уставились на него.

– Вот паршивка!

Геннадий Павлович судорожно вытащил мобильный из нагрудного кармана и дрожащими пальцами набрал номер дочери.

– Абонент временно недоступен, – ответил ему механический голос.

Его лицо исказила кривая улыбка. Молодец, дочка, все предусмотрела! Разумеется, он не пойдет бродить по лабиринту коридоров, отыскивая искусствоведческий факультет, – слишком мало осталось времени. К тому же Домнин ждать не любит: приедет, увидит, что его нет, – и поминай как звали. Вопрос о слиянии двух фирм, более выгодный для него, Соболева, отложится на неопределенный срок. Мужчина махнул рукой:

– В конце концов, экзамены еще не завтра.

Это радовало. Сегодня он уладит дела на фирме, а завтра возьмет отгул и наведается в университет вместе с непокорной дочерью. Если она будет упираться – придется тащить ее за космы. В общем, он прибегнет к любым способам, лишь бы она забрала заявление о приеме с искусствоведческого факультета и подала его на экономический. Тяжело дыша, Соболев направился к выходу, бормоча:

– Еще посмотрим, чья возьмет!

По дороге на работу он несколько раз пробовал связаться с Аней. Ее телефон по-прежнему молчал. Глава семейства со злостью кинул мобильник на заднее сиденье машины:

– Черт с тобой! Дома поговорим!

Чтобы не расклеиться и не запороть переговоры, он попытался взять себя в руки, решив до вечера не общаться с дочерью. Это ему удалось. Геннадий Павлович даже улыбнулся, паркуясь на стоянке. И в самом деле, отчего он разнервничался? У него еще вагон времени. А с Аней он побеседует за ужином.

Глава 3

Если в отношениях с дочерью Соболев потерпел фиаско, в деловом плане этот день выдался для него на редкость удачным. Обычно несговорчивый Домнин одобрил все условия, предложенные партнером, и сделку можно было считать совершенной. Уставший, но довольный, Геннадий Павлович поехал домой. Дверь открыла жена. По привычке чмокнув ее в щеку, мужчина поинтересовался:

– Аня дома?

– Еще нет.

– Понятно. Сегодня она нескоро заявится.

Вероника Петровна вопросительно посмотрела на него:

– Что случилось?

– Эта паршивка сбежала от меня в вестибюле, – пояснил муж, расшнуровывая ботинки. – Я не бросился ее искать – поджимало время. Заявится – и я поговорю с ней серьезно.

Женщина пожала плечами:

– Может, оставим ее в покое? Пусть живет как хочет.

– Дура! – Заметив, что на глаза жены навернулись слезы, Соболев обнял ее: – Извини. Просто от тебя я этого не ожидал. Разве нам мало того, что мы тянем Машку и внучку? Нет, я готов помогать своим, но… – Он прислонился к стене, почувствовав знакомую боль в груди, – у меня уже не то здоровье. Принеси лекарство.

Побледнев, Вероника Петровна метнулась в кухню. Через несколько секунд она вернулась, принеся таблетку и стакан воды.

– Мы же договаривались, Гена, ты не должен нервничать.

Муж усмехнулся:

– Не получается. Ладно, давай ужинать.

– Ты не звонил Анечке?

– Звонил, и неоднократно, – он прошел в ванную. – Наша дочь отключила телефон.

– Тогда попробую я. – Женщина принялась нажимать на кнопки, но через минуту констатировала: – Да, ты прав. Не отвечает. Пойдем к столу.

В этот день время тянулось медленно, но все равно стрелка больших настенных часов сначала уперлась в десятку, потом в одиннадцать, затем показала полночь. Телефон Ани все еще был отключен.

– Уверен, она побежала к своему хахалю, – Геннадий Павлович скрипел зубами, стараясь побороть ноющую боль в сердце. – Ты знаешь его адрес?

– Нет, – растерянно развела руками жена, с удивлением отмечая про себя: а ведь они действительно ничего не знают об ухажере дочери, причем сами же в этом и виноваты.

Анечка два раза приводила молодого человека в дом, Славик приносил торт, молодые люди накрывали на стол в ожидании родителей Ани, чтобы все выглядело красиво, однако разговора не получалось. Мысль, что избранник их дочери, больше полугода тому назад вернувшийся из армии, до сих пор нигде не работает, бесила главу семьи. Геннадий не сдерживался, начинал говорить колкости, практически вынуждая парня уйти. После второго прихода Славика Аня стала скрытной, старалась вообще не заговаривать о своем поклоннике с родителями.

– Как-то она обмолвилась, что он живет возле Кольцевой дороги, – женщина с укором посмотрела на мужа. – Как мы могли не спросить ее об этом?

Муж вздохнул:

– Я думал, мне удастся разбить их пару. Может, она секретничала с Машкой? Должна же она была кому-то поверять свои секреты?

Он тяжело поднялся с дивана.

– Ты идешь звонить Маше? Валечку разбудишь, – Вероника Петровна схватила его за рукав халата.

– Что делать! – он выдернул руку. – Надо же вернуть паршивку домой!

Но и старшая дочь не сообщила ему ничего нового.

– Первое время она действительно к нам приходила, – сказала Мария отцу, – потом перестала. Я советовала ей во всем слушаться вас, приводя в качестве примера свою неудавшуюся жизнь. Вот она и отдалилась от меня.

– Завтра поеду в университет, – бросил Геннадий Павлович, выключая телевизор, – надо уточнить, на какой факультет Аня подала документы. Если на искусствоведческий, тогда придется перерыть весь город в поисках этого Славика. Она может наведаться домой только после вступительных экзаменов.

Жена согласно кивнула.

Верный своему слову, Геннадий Павлович действительно поехал в университет и убедился: дочь не сошла с выбранной ею тропы. Это привело его в неописуемую ярость.

– Пусть только появится!

Он был уверен: Аня обязательно вернется домой, причем с видом победительницы. Однако девушка не пришла, а ее мобильный по-прежнему был отключен.

– Вырастили монстра на свою голову, – жаловался он жене по вечерам. – Пусть катится на все четыре стороны!

Женщина молчала. Она была другого мнения.

Глава 4

Катя Зорина сидела в своем кабинете, разбирая полученные недавно письма и сокрушаясь по поводу отсутствия сюжета для своей новой книги. Четыре месяца тому назад была поставлена точка в ее последней повести: Хомутов не дожил до суда, покончив с собой в камере предварительного заключения. Она пыталась добиться свидания с ним, однако академик не захотел ее видеть. Журналистка понимала этого человека: с его амбициями и способностями он не состоялся в жизни ни как врач, ни как поэт. Он не собирался представать в роли заключенного перед теми, кто привык воспринимать его по-другому. Муж тоже не предоставлял Кате материала для работы. Нельзя сказать, чтобы в Приреченске прекратились преступления, однако все они являлись настолько банальными, что написать на их основе целую книгу было просто невозможно. Может быть, письма читателей и зрителей подскажут ей какой-нибудь сюжет? Звонок телефона оторвал Катю от ее кропотливого занятия.

– Катюха, к тебе посетительница, – сообщила вахтерша Нина. – Пропустить?

Зорина удивленно подняла брови:

– По какому вопросу?

Нина усмехнулась:

– Разумеется, по личному.

– Ладно, давай.

Через несколько минут перед Катей предстала дама средних лет, блондинка с холеным лицом, одетая модно и дорого.

– Вы ко мне?

– Да.

– Присаживайтесь, – девушка придвинула к ней стул.

Женщина улыбнулась:

– В жизни вы еще красивее, чем на экране.

Журналистка рассмеялась:

– Более худая, вы хотите сказать? Ведь камера прибавляет каждому человеку минимум шесть килограммов.

Дама покачала головой:

– Вы и на экране прекрасно смотритесь.

– Спасибо, – Катя внимательно посмотрела на гостью, – но ведь вы пришли не за тем, чтобы говорить комплименты? Для начала представьтесь.

Лицо женщины помрачнело:

– Да, вы правы… Соболева Вероника Петровна. Я пришла к вам за помощью.

– Чем же я могу вам помочь?

Посетительница вздохнула:

– У меня пропала дочь, Анна.

Зорина наморщила лоб:

– Давно?

– Уже три дня она не появляется дома. Пошла подавать документы в университет – и больше мы ее не видели.

Девушка нахмурилась:

– Тогда вам надо срочно обратиться в милицию. Зачем же вы тянете?

Соболева нервно затеребила носовой платок:

– Видите ли, у нас есть подозрения, что дочь просто боится нас, в особенности отца. Подавая документы, она пошла против его воли.

– Вот как?

Вероника Петровна покраснела:

– Для мужа это поступление стало делом принципа. Узнав, что дочь все сделала по-своему, он перестал с ней разговаривать. Впрочем, Геннадий уверен: с ней ничего не случилось, она просто переживает это смутное время у своего парня.

Катя развела руками:

– Так в чем же дело? Свяжитесь с ее поклонником.

– Мы бы давно сделали это, – дама отвела глаза, – если бы знали, где его искать.

На лице журналистки отразилось удивление:

– А вы не знаете?

– В том-то все и дело, – женщина по-прежнему избегала смотреть на Зорину. – Анечка пыталась познакомить нас поближе, но мой муж, узнав, что молодой человек вот уже восемь месяцев нигде не работает, чуть ли не выставил его за дверь.

– А вы?

– Я никогда мужу не перечила.

Девушка пожала плечами:

– И вы абсолютно ничего о нем не знаете?

– Его зовут Славик, – произнесла собеседница.

– Станислав? Вячеслав? Бронислав? – уточнила Катя.

– Я не в курсе, – Вероника Петровна запнулась, – он живет где-то в районе Кольцевой автодороги.

– А фамилия?

– К сожалению…

Эта посетительница стала раздражать Зорину. Вот так родители и пожинают плоды неправильного поведения с собственными детьми. И теперь у этой дамы хватает наглости переложить все свои заботы на Катю!

– Вам не кажется несколько странным ваше обращение ко мне? – резко произнесла журналистка. – Я – не милиция и знаю не больше вашего, даже, позвольте заметить, гораздо меньше. Вам достаточно просто поспрашивать ее подруг. Наверняка кто-нибудь слышал что-либо об этом Славике.

– У моей дочери не было подруг.

– Почему? – задавая это вопрос, Катя уже заранее знала ответ.

– Ни одна девочка не нравилась нашему папе.

Девушка усмехнулась:

– А почему они должны были нравиться ему? И вообще, по каким критериям он их оценивал?

Вероника Петровна развела руками:

– Видите ли, мы во всем потакали нашей старшей дочери. Маша поступала так, как хотела. По своему усмотрению выбрала профессию, мужа, оставшись в конце концов на плохо оплачиваемой работе, брошенной, с маленьким ребенком. Геннадий не раз предупреждал ее о последствиях, однако она не слушала. Теперь наш папа полностью содержит ее и внучку. Если Аня повторит судьбу сестры, больное сердце моего мужа этого просто не выдержит.

– Но при чем тут подруги вашей дочери? – изумилась Катя.

Женщина грустно улыбнулась:

– Анечка всегда была лидером. Имея поддержку подружек, она бы совсем отбилась от рук.

– Это лишь ваше личное мнение, – журналистка достала блокнот. – Вы знали, что она продолжает встречаться со Славиком вопреки вашему желанию?

– Да.

– И, как мать, ничего у нее не выспросили?

– Я решила больше не разговаривать с ней на эту тему.

– Так было легче жить, правда? – Зорина уже не скрывала раздражения.

Ее собеседница стала всхлипывать.

– Вот и сейчас вы идете по легкому пути, – продолжала Катя. – Вы будете вести привычный образ жизни, а родную дочь пусть разыскивает кто-то другой?

Вероника Петровна открыла дорогую сумочку:

– Если я вам должна, скажите, сколько.

Девушка стукнула кулаком по столу:

– Это уже не лезет ни в какие ворота! Уходите!

К ее изумлению, дама вдруг опустилась на колени:

– Прошу вас, помогите мне! – Она уже рыдала, размазывая по лицу косметику. – Вы тысячу раз правы, но есть кое-что еще: найди мы Славика, он в жизни не скажет, где Аня! Это во-первых. Во-вторых, если нам с отцом и удастся его как-то разжалобить, Аня не пойдет домой вместе с нами. Я была плохой матерью, вы абсолютно правы, – Вероника Петровна обхватила ноги оцепеневшей Кати, – но я все исправлю, пусть только моя девочка вернется домой! Вы сумеете с ней поговорить и убедить ее, она всегда с таким восторгом смотрела ваши передачи и читала ваши книги… Прошу вас! Помогите мне!

Придя в себя, журналистка принялась поднимать обмякшую женщину:

– Пожалуйста, встаньте!

– А вы поможете мне?

– Ну хорошо. – Зорина вдруг подумала: из этого материала может получиться неплохая статейка, а то и передача о родителях и детях, об их «вечном» конфликте и его последствиях. – В какой школе училась ваша девочка?

– В лицее номер один.

Записав нужные адреса и телефоны, девушка взглянула на расстроенную мать:

– Ну все. Как говорят, ждите ответа.

Вероника Петровна слабо улыбнулась:

– Мне сразу стало легче на душе. Удачи вам!

– А вам – терпения и понимания.

Когда за Соболевой захлопнулась дверь, Катя взяла сумку и направилась к редактору.

– Шеф только что уехал, – сообщила ей секретарша.

– И я тоже, – Зорина помахала ей рукой. – Будет спрашивать – скажи, что я собираю материал для новой передачи.

Девушка хмыкнула:

– Что бы он без тебя делал!

– Разорился бы, – Зорина обнажила в улыбке ровные зубы. – Привет!

Через минуту ее старенькая любимая «жуля» взяла курс к лицею.