Текст книги "Светлое будущее (СИ)"

Автор книги: Ольга Резниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Отпусти! – рычу, рвусь, пытаюсь выдраться из его хватки.

– Ты че, охуела?! – очи вспыхнули больным пламенем.

– ОТПУСТИЛ! – уже я накаляю обороты буйства смертника.

– Эй, че за дела тут? – внезапно раздался незнакомый мужской голос за моей спиной. Тотчас обернулась я: двое парней шагало нам навстречу. Еще миг – и поравнялись. Кивнул вдруг головой на нас, на нашу схватку, тот, что покрупнее («дядя-шкаф»): – Чё пристал к ней?

– Иди, куда шел, – не сбавляя давления, гневно выдал ему мой «недо-кавалер».

– Слышь ты, хамло! Отпустил ее, быстро!

– А то чё?! – едко, с переливами нездорового смеха. Поддался мой захватчик – но явно не уступая. Наоборот, желая разорвать… уже нового «врага». Немного попятилась я в сторону, отчего тотчас оступилась, сойдя с асфальта на траву. Неуклюжее движение – и подвернула ногу, едва не грохнулась в кусты – чудом удержала равновесие. Движение вбок… и, ощущая всеми фибрами души минутную свободу, вмиг ринулась прочь: клала я на их терки.

Не оборачиваясь, терпя боль и временами прихрамывая, рванула к заветным огням.

Пройтись взволновано вперед-назад по остановке, сверля взглядом даль.

Сука! Хоть бы один автобус, троллейбус или маршрутка! Что-нибудь! Куда-нибудь! Лишь бы удрать отсюда побыстрее, прежде чем старые или новые истязатели не явились.

Черти что! Просто бред какой-то! Да еще и безлюдно уже, а так бы хоть какие-то свидетели. Пешком? Кинуться пешком куда идти? На окраину или в центр? Хотя так можно еще больше вляпаться… Да и эти, если что, то точно догонят. Ну же, родимый! Где ты? Авто-бус! Что-нибудь! Кто-нибудь! Да хоть такси!.. Если бы оно… тоже было. Чертовые Бермуды на краю Химика.

И вот оно, вот – спасение!.. Желтенький «бус». Еще несколько метров – и лениво докатился, остановился. Неспешно дрогнули, брюзгливо рыкнули, раскрылись дверцы. Вдруг шорох за спиной – едва я вперед, как меня тут же, ухватив за шкирку, кто-то назад.

Пронзительное, цепенящее… шепотом на ухо:

– Куда, зайчонок?

Резвый разворот. Лицом к лицу. Всё еще не выпускает из своей хватки – а потому мой рывок, да только глупо всё вышло, наивно: бес сильнее.

Шумные, поверхностные вдохи; бешено заколотилось, забилось в груди мое сердце, тщетно силясь превратиться в пепел. Взгляды наши сцепились в мертвой хватке.

Тонкие губы захватчика скривились в маниакальной ухмылке:

– А как же я? Ниче не забыла?

– Че те надо? Провел – и вали!

– Провел, значит? – колко, едко захохотал. – Ты охуела?! Че это было?!

– Че те надо?! Вон мой автобус! – киваю в сторону.

– Уехал твой автобус! – жуткое, приговором. Пытаюсь вырваться, хотя бы обернуться, уловить взглядом, хоть краешком глаза… удостовериться, что врет, что надежда еще существует…

Да… глупо: давно покатился по дороге мой спаситель, мигая поворотниками и паясничая стоп-сигналами.

– Отпустил! – еще один рывок мой – и демон поддался. Выпустил из хватки. Глаза в глаза.

Только сейчас на его щеке различила дюжую ссадину. Но улыбается, подонок, скалится… Будто садомазохист, наслаждается разразившимися страданиями.

– Че ты увязался? – рычу.

– Не комильфо^[11] как-то вышло.

– А ты знаешь такое слово? – дерзко, едва осознанно.

– А ты нет? – еще шире улыбка.

– Выполнил «долг» – и вали, – за грубостью топчу страх.

– Хорошая признательность, – терновая ирония.

– А че те еще надо, отсосать?

Заржал вдруг, на мгновение отведя в сторону взгляд. И снова глаза в глаза, а ну устах – традицией ядовитая змея-ухмылка:

– Да нет, не стоит. Боюсь, подавишься такой благодатью.

– Да пошел ты! – резвый разворот, и, молясь всем ведомым и неведомым святым, пошагала я прочь. Но рывок – и снова ухватил за руку. – Мне больно, отпусти! – сопротивляюсь. Тотчас обернулась, пытаясь убедиться в личности захватчика и половчее вывернуться, вырваться заодно.

– Да стой ты! – гаркает гневно, уже серьезно, хотя не без раздражения.

– Отвали! – еще рывок, еще удар… и сама не поняла, как сошла с тротуара в сторону зарослей. И снова чертова старая травма – подвернула уже и без того больную ногу на ровном месте. Его давление – моя неустойчивость и сумасбродство, ярость – рухнули, оба грохнулись на землю. Взвизгнула я испугано. Но только попыталась подняться, как тотчас подонок пресек возможность, стремление, забравшись на меня сверху, прибив обратно к земле. Лицом к лицу.

Темно, безлюдно… Страшно до одурения. Не там – так тут… настигла участь.

Мышцы сжались в камень в теле, погоняя малодушный трепет по жилам.

– Слезь, Сука, – осмеливаюсь на тихий рык.

И снова ухмылка… казалось, меня этот его больной сарказм уже насквозь пропитал, что вряд ли когда смогу забыть этот шальной оскал не то радости, не то превосходства.

– Че те надо? Че ты увязался? Че ты, как больной? – попытка сгрести его с себя.

– Кто тебя так? – внезапно, тихо, спокойно… но не без ехидности. С какой-то притворной, маниакальной нежностью… шепотом на ухо, обжигая кожу. Показательный, шумный, пробивающий до мурашек, вдох, захватывая мой запах, будто дикий хищник, учуяв жертву.

– Что? – недоумеваю. Чувствую, как предательская дрожь охватывает мое все тело, доводя до лихорадки пляса.

– Кто тебя довел до такого? – и снова… игривое, пошлое движение… грозя телесной прелюдией.

– До какого? – пытаюсь привстать, скинуть его с себя, но не поддается: будто стену толкаю. – Свали с меня! – отчаянно, едва уже не моля.

Но миг – и немного отстранился. Глаза в глаза. И снова бесовская улыбка:

– Скажешь – встану. Рассказывай, че это было?

– Ниче.

– Это я уже понял. А че еще?

– Я с тобой никуда не поеду!

Заржал вдруг:

– Дак…. уже как-то и не надо, верно? – вмиг пошло прокатился рукой по телу, опробуя, казалось, всю меня на ощупь, но нигде не на мгновение не задержавшись. Вдруг движение – и стащил с меня капюшон. Пытливый, изучающий взгляд в лицо – и тихо:

– Красивая…

Отчаянный, дерзкий… смертника, мой плевок.

Но даже не дернулся. Лишь только еще шире заулыбался:

– Зря, – сарказма оскалом. – Я же тебя… пока не обижаю.

– Слезь с меня! – и снова злобный мой рык, толчок.

– Не трону тебя, не бойся, – хохочет.

– Чувствую твое «не трону».

Ухмыльнулся, на мгновение отведя взор в сторону и облизавшись. И снова глаза в глаза:

– Рассказывай. Кто?

– Никто.

– Тогда что это было? Что за «дурка»?

– Да иди ты, – и вновь попытка моя встать – и вновь прибил собой обратно.

– Я же по нормальному… пока.

– Тебе какое дело? – сцепились взоры.

– Не люблю непонятки… особенно с моим участием. Че за подстава?

– Не было подставы. Я просила лишь провести… а не катать меня… невесть где и с кем. Знаю я эту вашу «плату» – за маленькую услугу свою «услугу» в рот пихаете… если не еще куда.

Заржал вдруг громко:

– Как поэтично. Так кто?

Отворачиваюсь. Странное, бешеное чувство внутри. И прошлое волной, и настоящее – колючей проволокой по телу, особенно ощущая… всего его, где только можно и нельзя, забыв всякое приличие.

– Я ж не отстану, – гогочет едко. И вновь дыханием обжег висок, ухо, шею, скользя им, будто лобзаниями.

– А обязательно… лежа об этом говорить? – и снова силюсь заболтать, задурить ему голову, усыпить бдительность… воззвать к чему-то разумному, доброму внутри этого… явно отмороженного на всю башку типА.

– А вертикально ты не хочешь. Видимо, только по горизонтали кровь в твой мозг доходит, на умные мысли толкая.

Глаза в глаза резво, отчего губы наши едва не соприкоснулись. С обидной, злостью… давясь уже слезами – эхом прошлого, жалостью к себе, сдаюсь позорно:

– Одноклассник. Доволен?

– А именно?

– Ты извращенец, что ли? – огорошено, и снова дергаюсь – тщетно.

– А че, не видно? – откровенно заржал. Губы еще ближе. Ухмыльнулся.

– Встань с меня, – злобно рычу. Отчаянная попытка в миллиардный раз столкнуть глыбу…

– Расскажешь?

– Нет.

– Ну, значит и я – нет, – и снова хохот.

– На выпускном! – криком. – Поехали компанией на квартиру «допраздновать». Ехали все – а добрались только шестеро. Вот на одного и не хватило дырки. Решил плату с меня взыскать… за столь прекрасную встречу рассвета. Доволен? Или еще подробностей?! – будто взрыв, вулкан очнулся внутри меня. Сама не знаю почему, зачем… но, что так долго во мне кипело, копилось… что никогда никому не говорила… сейчас вывалила, выплюнула незнакомцу в лицо. – Или тебе нужны все подробности? Как силой брал? Как до крови трахал? Как потом выбросил, как последнюю шлюху? Как потом еще ржали они с меня? Тебе это, Сука, надо? Да? Наслаждаешься? Тоже кайфуешь? Заводит? ДА, МРАЗЬ? Или тоже так хочешь?

Обмер. Отстранился немного, отвел на мгновение взор в сторону. А затем и вовсе вдруг резвое движение – и сполз с меня, поднялся. Живо спохватилась, скрутилась я. Протянул мне руку, дабы помочь встать – игнорирую. На карачки – и самостоятельно выровнялась на ногах. Живо отвернулась и стерла сопливые потоки слабости и позора с лица.

– А эти че? – вдруг тихое, сдержанное, серьезное. Отчего непривычно – от колкости момента даже передернуло на месте.

Обернулась:

– Что? – шмыгнула носом. И снова рукавом вытерла мерзкие слезы.

– Эти… что у ворот… Это же они докопались? Судя по вашим обоюдным взглядам. Че за терки?

Нервически сглотнула слюну:

– Тебе какая разница? Или еще одно… «увлечение»?

Ухмыльнулся:

– Не набегался за сегодня еще. блядь! – враз вид стал грозный. – Че ты мне по нервам тренькаешь? Завязывай! Вляпалась – хочешь помощи – вываливай! Че за ебнутый детский сад?! – Немного помолчав, добавил более сдержано: – Бесишь уже…

– Одногруппница. Со своим хахалем и его товарищами.

– И чё не поделили?

– Меня.

– В смысле? – удивленно вздернул бровями.

– Да… – пристыжено спрятала взгляд. – Сука одна… пустила слух что я… по девочкам выступаю. И понеслось. Вон… – кивнула в сторону общаги, – даже добровольцы-исправители сразу организовались…

– А это не так?

– Че? – удивленно уставилась в лицо этому странному типу.

Опять ухмыляется.

– Жаль, говорю, – паясничает. – А то бы с радостью понаблюдал.

– Ой, – вмиг скривилась я. – Да пошел ты!

Разворот – и попытка выйти ближе к проезжей части, да направиться в сторону остановки.

Тотчас догнал, поравнялся – но уже не хватает, не отдергивает обратно.

– А хотя хорошо… что вранье.

Молча, закатила глаза под лоб, скривилась. Еще больше прибавила шаг (но с моей хромотой это не особо заметно, удачно вышло).

Не отстает – семенит рядом:

– И куда ты? – наконец-то заговорил, явно понимая, что планы у нас с ним как-то не сходятся… вновь.

– Куда-куда? Автобус ждать.

– А эти? – кивнул в сторону общаг. – Или проблема сама за ночь рассосется? Или универ сменишь?

Шумный вздох. Короткий, колкий взор обрушить на собеседника:

– А что еще? Как-то да будет. Это что сейчас – в потемках, да спьяну. Или чем они там обдолбались до этого?.. И потом… я – не ты: у меня нет патронов с ними воевать.

– Зато у меня есть, – едко заржал. Резвое, уверенное движение – и ухватил меня за руку. Поворот на девяносто градусов – и потащил на «тропу смертника» обратно.

– Ты че удумал? Не пойду я к ним! Да и не будут они нас ждать! – завизжала испуганно я.

– Стоят! Стоят родимые… и не переживай, не нас они ждут, а догон. Видел, кто и куда из них бегал.

– А ты прям спец, – отчаянное мое, на автомате.

– А я прям… телепат, – гогочет.

Еще шаги ближе – и только, когда едва не вклинились в толпу, выпустил меня из своей хватки (а уроды эти оказались намного-таки крупнее моего «заступника-извращенца» – и куда дурак поперся? да еще и против толпы!).

– Че, суки? – со старта, вместо «здрасте». – Какая тварь тут мою бабу отТрахать хотела? – Обомлели, окаменели с перепуга молодые люди. – хуе молчим? Че язык в **пу засунули? КТО, блядь, спрашиваю?!

– Ты че, дядя, – наконец-то ожил, первым отозвался «Иванушка». – Бессмертный, что ли?

Но едва шаг вперед, как тотчас попятился обратно. Не сразу заметила, различила я в руке своего «кавалера» ствол:

– Я да, а ты? – ехидная ухмылка сего странного маньяка.

– Тише-тише… ты че? Она… просто что-то не так поняла, – тотчас испуганно запричитал ублюдок.

– Она? ИЛИ ВЫ? – дерзкое.

– Мы… всё поняли, – тихо, успокаивающим тоном, пробормотал вдруг и сам «Перевоспитатель».

– ППС-ники там идут, – тихо, перепугано пикнула неожиданно Алёна. – Сейчас всех повяжут.

– Да мне похуй, поняла? – кинул ей мой защитник глаза в глаза. – С вами и их положу. – Оскалился: – Пусть только еще раз…. хоть одна за*упа дернется в ее сторону, – кивнул головой на меня. – Я дважды повторять не стану. Усекли?

– Ясно, – гаркнула обижено Лукьянова, нервически сглотнув слюну.

– А ты, – внезапно вперил гневный взор в меня, отчего даже вздрогнула я после такого леденения, – в тачку… БЕГОМ!

Спрятал пистолет за пояс.

– Жду.

Покорно шаги мои к машине.

Обмерла я у двери:

– А если…

– На уроках русского будешь «еслять». Села быстро!

Смиренно подчинилась.

* * *

Подвез до подъезда. Но из машины не вышел. Опустил стекло. Взор на меня, застывшую в нерешимости на улице около его окна:

– Дальше сама, не маленькая? – едкое, серьезное, меряя взглядом.

– А… – заикнулась я от удивления. – Да… – тотчас киваю лихорадочно, заливаясь благодарностью. – Спасибо.

– Оделась бы, конечно, нормально… А то, и вправду…

– А что не так? – невольно (инстинктивно) злобно, с агрессией вышло. Надув губы, нахмурилась.

– Ниче. У меня б на такую даже не встал, а не то, чтоб… бабой моей была.

– Но встал же, – сама даже не ожидала, как выдала… сквозь ядовитую ухмылку. Тут же осеклась. Прокашлялась. Спрятала взор.

– Не паясничай, – грубое. – До завтра. Буду в четыре.

– В смысле? Зачем? – ошарашено. Уставила взгляд ему в лицо, невольно округлив очи.

Не ответил. Отвернулся, привычные движения – и взвизгнули шины.

Рванул прочь…

Глава 3. Расчет

«Оделась бы нормально…» В смысле? Как это… «нормально»? А что не так? Не как шлюха же, и не как бомж…

Мать твою… Модный критик нашелся.

Так и спросить… не у кого, что не так, уточнить свои догадки. Не вываливать же всю эту историю?..

Черт! Юбчонки-платьица ему подавай, или что? Может, еще и боевой макияж возвести?

Гада кусок.

У Женьки что попросить? Черт, и зачем он завтра заедет?

Жарова такая мелкая, да и одежда… будто у малолетки… чудная.

Черт! ЧЕРТ! ЧЕРТ!!!

Так, стоп… Выдох. У меня есть юбка, которую мне мама на Первое сентября, на первый день первого курса, подарила… И блузка… белая.

Бред!

– Же-еня!

– А?

– Помнишь, у тебя была такая классная, с длинными рукавами… черная рубашка?

– Ага…

– Дашь сегодня надеть?

* * *

– Мда… Ник. Че-то ты совсем вся… в черном, как на похороны собралась, а не в универ. Может, красную? Она тоже… ниче.

– Не-не, черную… Как на похороны – в самый раз.

– Не поняла?

– Да шучу я так, – метнула взгляд на подругу, оторвавшись от картинки в зеркале.

Подкрасить ресницы, губы намазать гигиеничкой, в уши серьги-кольца (настоятельная, личная просьба Женьки – как в плату за подгон). Туфли – опять-таки дань прошлому «Сентябрю» – и выдвинуться на фронт.

* * *

Черт, если дело только в моих «знакомых» и дополнительной убедительности… Да нет, бред. Не стал бы он так распыляться ради малознакомой идиотки в «неправильной одежде».

Тогда что?

Грохочет сердце, словно товарняк.

А вдруг… то, что вчера не взял за «услугу» (может, дела какие срочные мешали), то сегодня?..

Мать твою! А я еще и вырядилась! Вот – бери, не хочу… Овца туп*рылая! Ведь точно же – не иначе! И всем своим видом… якобы уже даю добро! И чего умная мысль… так поздно в башку пришла?.. Когда уже на пороге общаги стою… и вот-вот начнутся пары?

Сука…

Надо было одеваться, как всегда! И не вестись на… полоумный бред.

Уже со старта было бы ему понятно, что в его игры точно не играю. НО НЕТ ЖЕ! НЕТ! Дернул черт… «исполнить веление»(?)

И, главное, ЗАЧЕМ?!

«Так, – шумный вздох. – Держись! Пошлем – как всех всегда посылали… и всё будет в норме. А вид так… мол, для… черт, совру, что праздник у… подруги… какой-нибудь… придумаю».

* * *

– О-о! Наша героиня! – выпалила Алёна, невольно столкнувшись со мной у первых парт в аудитории, дерзко вырывая меня при этом из сумасбродных размышлений на грани истерики.

– Чего тебе? Мало вчера? – гаркнула я в ответ.

– Не-е, – паясничая, протянула та. – Я даже… зауважала тебя. Только… зачем сразу с таким-то отморозком?

– Отморозком? – захохотала я, от удивления вскинув бровями: кто бы говорил. – Тебе что-то не нравится? Вот сама лично сегодня… ему в лицо и скажешь. Или только втихую тявкать можешь?

Растянула губы в лживой улыбке стерва. Смолчала.

– И, кстати, по себе не судят, – смело добиваю ее я.

Тотчас заржала Лукьянова:

– Че? По себе? Думаешь, Гошик Миру не узнал? Тот еще ублюдок. И че ты мне лечишь, будто у вас всё серьезно? Так, подстилка на раз. Сегодня прям прикатит за тобой, ага. Держите меня семеро, а то упаду. Да у него… таких как ты, сотня по городу. Или ты это… к ним работать пошла? Не зря ж, наверно, – кивнула вдруг на меня, – нарядилась так сегодня. Небось, сразу после пар – на смену? Да?

– Ты че, Сука?! – резво кинулась я к ней. И уже машинально дала замах, как тотчас кто-то перехватил мой кулак, не дав смачно расписать рожу этой жабе. Ловкое, проворное движение, и выворачивая руку в сторону, оборот – и плюхнулась в чьи-то объятия.

– Девочки, вы че тут? – знакомое, цепенящее, режущее плоть изнутри заживо. Перехватило дыхание. Взор упереть в лицо вчерашнего своего «ухажера». – Ты как тут, зайчонок? – дерзкое движение – и коротким, аляповатым поцелуем впился мне в губы. Тотчас оторвался и поровнял меня рядом с собой. – Что-то опять не поделили?

А у меня… и дар речи пропал, как и у Лукьяновой.

– Че обмерли?.. Словно покойника увидели, – ржет нежданный гость.

– Т-ты же… в четыре, – пытаюсь выдавить из себя что-то людское.

– А получилось раньше. Дождь прошел – и грибной сезон начался раньше. Ну что, поехали?

– Куда? – ошарашено я. Взор около, ища, хватаясь за что-либо толковое, существенное, что может меня здесь удержать, не пустить к нему в клещи.

– Ну, я ж не буду ждать. Поехали…

Силой разворот – и, удерживая своей рукой мою, пальцами вцепившись, будто кандалами, силой потащил меня прочь из аудитории.

– Куда? – смелое, твердое, но ногами уже перебираю, семеню за ним.

Зажал кнопку лифта.

Молчит, строит непринужденный, полный безучастия вид. Ждет извозчика.

– Я спрашиваю… куда?! – гневное.

– Я слышу, – ехидно. Колкий, беглый взгляд на меня.

Дрогнули створки, являя логово-кабину.

И снова веление – затянул за собой – подчиняюсь.

Друг напротив друга. Оперся спиной на стену. Стоит, теребит, крутит на пальце связку ключей. Ядовитая ухмылка. Жует, словно корова, жвачку.

Испуганно сверлю взглядом – и чувствую, как уже задыхаюсь от страха.

– Еще раз… будешь меня лапать – пальцы сломаю, – отваживаюсь на неожиданное даже для самой себя. Злостью крою трусость.

– Какая боевая, – рассмеялся враз. Взгляд мне в очи. Тягучие мгновения тишины – и вдруг продолжил, резво оторвавшись от стены, выровнявшись вплотную со мной: – Где ж это вчера твоя храбрость бродила?

Смолчала. Опустила глаза.

– Да ладно… Я не против. Как ты уже… и сама поняла, люблю строптивость. Но только… в меру, и не на людях.

– Да пошел ты… – тихо, отворачиваюсь вбок. – Губу закатай.

– Уверенна? – внезапно. Вдруг движение, шаг на меня его, отчего инстинктивно отступаю. Глаза в глаза… с опаской. Прибилась к стене. До неприличия близко – обжигает дыханием. Сверлит взглядом. Едкая ухмылка. Неожиданно лифт дрогнул, позорно замерев. Раскрылись створки. Застыли в растерянности наши невольные свидетели – те, кто снаружи.

Только пытаюсь сделать шаг на выход, но скала – непоколебима. Стоит, не шевелится мой захватчик, не дает выйти. Бурит взором. Улыбается.

– Выходите? – послышалось из-за его спины.

Не оборачиваясь и не отрывая от меня глаз:

– А похоже на это?

Движение – и зашло двое. Обмерли рядом. Дрогнула вновь кабина – тело охватила тяга вертикального хода. Помчали вверх. Тягучие, палящие мгновения интриги – и финиш: удалились из западни лишние. Писк – схлопнулись створки, снова оставляя нас двоих наедине, отгораживая от всего мира.

Секунды езды – и вдруг движение на ощупь моего Изувера – зажал кнопку «Стоп». Вздрогнул в очередной раз позорно зверь, подчиняясь велению.

Перепалка взглядов – и первым не выдерживает мой судья:

– Не слышу ответа.

Скривилась. Отвела очи в сторону.

Ухмыльнулась лживо, давясь догорающим цинизмом:

– Что же вы… за шлюхи такие, – холодным голосом смертника рыкнула я, идя ва-банк. Вдох – и отваживаюсь взглянуть в глаза: – Чуть какое доброе дело сделали… хоть на грамм, и тут же счет предъявляете.

Заржал ехидно тотчас, но еще миг – и улыбка превратилась в оскал:

– А вы… не шлюхи? – дерзко, с отвращением. Движение еще ближе, отчего словно током прошибло – и не отпускает напряжение. Мерзкой тирадой на ухо: – Просто одни осмеливаются цену себе назвать, а другие… выебаваются: букетики, конфетки, ресторанчики, – не выдерживаю – и отворачиваюсь. Продолжил: – Кино, поездки, клубы. Та же бутафория, те же фантики – только бартером. Так что… все мы – шлюхи… если на то пошло.

– Ну так бери… что тебе надо – и вали на хуй! – выпаливаю опрометчиво от злости, сгоряча. Очи в очи.

– Ах, так? – от удивления вытянулось его лицо. – Всё, что надо? – яд прыснул из жала. Настом все покрылось у меня внутри. Нервно сглотнула. – А за базар ответишь? – расстрел.

Окаменела. Не дышу. Волосы на голове стали дыбом. Мышцы позорно сжались в теле, взрываясь в каждой клетке мерзкой трусостью. Молчу.

– Ну, поехали… – не дожидаясь ответа, тотчас разворот – и бахнул рукой по кнопкам, запуская лифт…

* * *

Силой, не выпуская из стальной хватки, дотащил до своей тачки…

– Залазь!

– Не поеду! – очередная моя отчаянная попытка сопротивляться, орать, кричать, визжать, драться – тщетно. Ловко затолкал в машину на заднее сидение и, пока я пыталась выровняться, подняться с пола, сам за руль – и по газам.

– Сука, выпусти меня! – горький, жалкий бой, отпор; силюсь дернуть руль вбок, остановить бег этой больной железяки, что тащит меня добровольно-принудительно в ад. – Я не это имела в виду!

– Свалила! – резвое движение – и толкнул от себя, невольно притормаживая, – улетела на кресло. – Че, блядь?! – ржет бесовски. – Только Пиздеть умеешь? А как за слова отвечать – так сразу ц*лка?! Нет, блядь! Не будет такого!

По жилам разлилась агония былого. Сама даже не осознала, как сделала. Машинальные, инстинктивные движения. Резво к двери – и на ходу распахнуть настежь. Еще миг – и покатилась, гася дурной плотью инерцию. Визг шин. А я пытаюсь собраться, не реагировать на боль, стать на карачки и ползти.

А люди идут мимо… – и всем… похуй.

Еще немного – и на тротуар, в сторону озера, на коленях. Но едва выровнялась, попытки идти, хромая, – как тотчас Палач меня за шкирку – и дернул, пнул в кусты да за мной подался. Отодрал от земли – разворот к себе лицом.

Пытаюсь вырваться, отбиться – выжить. Орать отчаянно.

– ОТПУСТИ, ТВАРЬ!

– Ты че, Сука, творишь?! – бешеное на меня, игнорируя.

Ни он, ни я не поняли, как я умудрилась из-за пояса его выхватить пушку.

– Ну, блядь, урод! Давай! – бешеным ревом… а перед глазами уже мутнеет, чернеет от прилива ненависти, ярости, зла. – ДАВАЙ, МРАЗЬ! – визжу, ополоумев. – Или ты герой только по ту сторону дула?!

Живо сняла с предохранителя. Руки дрожат, сердце бешено колотится, стынет в венах кровь… превращаясь из красной в белую. Но отчаяние и желание не даться – сильнее. На грани жизни и смерти – ни за что, пока жива.

Заржал демон. Выровнялся, выпустил меня окончательно из своей хватки. Отступил шаг назад. Но вдруг рывок – и с ноги выпад. Бешеный удар по рукам – и завизжала я от боли. Выскочил ствол долой – оглушающий выстрел.

Еще миг – и за горло ухватил бес. Сдавил силой. Глаза в глаза. Искры так и посыпались из его тьмы в мою душу.

– Значит ТАК? Хочешь расчета? ДА ПОЖАЛУЙСТА!

Жесткое, грубое движение – забрался рукой под юбку, под белье… Давление, жуткий напор – и проник, ворвался в меня пальцами… до боли, до крика.

Тотчас отстранился, отшвырнул меня от себя, рыдающую, словно что-то мерзкое, использованное.

Выровнялся во весь рост.

Сбитое, рывками, шумное дыхание. На лице – оскал:

– Еще раз схватишь мой ствол – завалю.

СВОБОДНА!

Глава 4. Должники и взыскатели

Неделю не появлялась на учебе. Страшно, противно, не было моральных сил… взять себя в руки и снова начать двигаться дальше. Но… тем не менее – обязана. Раны зажили, большинство синяков сошло. Чуть макияжа – и вперед, с песней…

С Женьки взяла слово никому ничего не рассказывать, хотя… и она – знала лишь крохи, на которые я расщедрилась во избежание лишней паники и головомойки.

Более того, я приняла решение… подыграть, выудить хоть какую-то пользу из того, что случилось. Если наши гастроли никто лишний, а вернее, из знакомых, не видел, то слава о моем «кавалере» все же, после его феерического появления на пары, должна была закрепиться, а значит, и былые дурные слухи обо мне и все ложные обвинения – сойти на нет.

Вновь юбка (другая, Женькина – свою я… в порыве гнева порвала); футболка (моя) более-менее приличная, женственная; каблуки; кольца-сережки – и в тернистый путь выжившего смертника.

* * *

– О! Пропажа явилась! – Лукьянова. – Небось, вырваться из любовного плена все никак не получалось?

– А тебе бы только кому завидовать, да? – едко сплюнула я ей в лицо, и тотчас завалилась за свою парту.

– Че сразу завидовать? – замялась, кроя конфуз за улыбкой. Неспешные шаги ближе – присела на столешницу, нагло сдвигая своим «мягким местом» мои тетради. Взор сверху вниз: – Сарказм. Или ты не знаешь, что это такое?

Ядовито рассмеялась я:

– Не спорю, сарказм. Только чей над кем? – глаза в глаза смело. – Не я за тобой бегаю с плоскими шуточками, а ты – за мной. Во всё свой нос длинный суешь, слухи, сплетни по всей общаге собираешь и новые пускаешь. В то время как мне на тебя – глубоко похуе. Так что убрала свой зад с моего стола, – силой толкнула, сгребла ее с парты – поддалась овца. – И свалила на хуе! – резвое, уверенное, приказное.

– Ты че, охуела?! – бешено выпучила на меня свои зенки.

Очи в очи. Борзо, я:

– Да. И че?

* * *

Вот и весь разговор.

Повезло. О моих «приключениях» никто не прознал, а «благое дело» этого ублюдка… осталось благим. Легенда сложилась – и рассеять ее никто не поспешил. Глупо и мне в нее не играть… ради своего же покоя, чтоб всякие такие занозы со своими отбросами не щемились ко мне, желая «перевоспитать» или явить иную свою «мудрость», «превосходство».

Как долго же сие счастье продлится – не знаю… и знать не хочу. Как Вселенский Разум решит… как судьба-злодейка подсобит, так и будет.

* * *

Но не прошло и недели… Пятница. Вечер, и меня около всё той же «любимой» общаги подкараулило двое. Вывели за территорию, чуть в сторону, ближе к озеру (но так, чтобы был виден вход в студгородок) и давай окучивать. И хоть, вроде, прямой агрессии пока не выказывали, но весь их вид и смысл странных, отрывистых речей – явный прессинг. Не сразу доходит, кто, что и где. Но очередной словесный выпад – и сжимаясь от волнения, шепчу сипло:

– Так от меня чего хотите?

– Звони ему! Поговорить надо.

– Кому ему? Роже?

– Какому «Роже»?! – гневно, звонко, бешено. – Хахалю своему! Мире, блядь! За**ал он на наших давить! И от нас, Сука, вилять. Здесь и сейчас. Назначай встречу – и вместе прокатимся.

– Я никуда с вами не поеду, – таращу на них очи. Отдергиваюсь от ублюдка хватки. – Мы с ним так… по сколько постольку. Пару встреч – не больше.

– Звони, блядь! Хватит мне по ушам ездить! Видели вас тут! Не делай из меня идиота!

Невольно сжала я зубы от злости: мало, видимо, видели.

Твари. Но со стеной и то, наверно, проще, договориться. Тут еле вообще добилась… что им от меня нужно, а вернее – кто.

Шумный вздох – попытка сыграть в их же игру:

– Послала я его. Заебал по бабам шляться. И номер удалила. Так что… – живо ныряю в карман и достаю телефон, те даже не успели среагировать, только дернулись тщетно на месте. Протянула показательно аппарат тому, кто больше всех выступал. – На, гляди, – тычу взором. – Ищи – нет у меня его контакта. А этой гниды цифры запоминать… уж больно надо.

Скривился раздраженно. Но не поддался на предложение, не взял.

А вместо того – к себе в карман и достал «орехоколку».

– Набирай… под диктовку. И громкую включи. Пусть только сольешь, что мы здесь. Так… на перепихон зови. Пусть при параде… букетик тащит. А не своих… лосей.

Еще одни… с сукиным букетиком.

Мне так ни одна мразь и не дарила его. Хотя… и не надо. Не жду.

Бесит он меня.

Черт… черти что в башке… – пока гудки режущей музыкой, писком по трусливому нутру.

И когда я стала такой размазней?

Позор! ПОЗОРИЩЕ! Сама бы себя заплевала…

– Слушаю? – резкое, отчего даже подкинуло меня на месте. Испуганный, растерянный взор в лицо гаду, что аппарат держал у моего уха. Кивок.

Поддаюсь.

Шумный вздох:

– Привет. Это… Ника.

– Кто?

– Гриба знакомая. Если помнишь… из общаги.

– А-а-а… – едкое, помесь с хохотом. – Мало, что ли? Еще хочешь одну сделку?

– Почти.

Грозный оскал второго захватчика в мою сторону.

– Соскучилась, – бью по максимуму.

– Не понял.

– Че не понял? Что было, то было, – рычу. А сама уже сгораю от ужаса и страха. Глубокий вдох – и полился бред, сама не понимаю как, складывающийся в итоге во что-то толковое: – Давай начнем всё с чистого листа. Как в первый вечер… Только пусть теперь всё это будет не на моей территории, а на твоей.

Ну, черт! Пусть только не допрешь, идиота кусок!

Молчит, жует сопливые мысли… отчего только тихое потрескивание и какой-то шум, странный писк на заднем фоне.

Кивает резво на меня мой «обслуживающий».

– Ну? – выпаливаю уже и я, сама столь жуткой интриги не выдерживая.

Заржал внезапно мой «недо-кавалер».

– Эт че… типа… если что, то уже я буду во всем виноват?

– Да, – и снова кивок ублюдка головой на меня. «Сюда» – читаю по губам, и тычет пальцем себе под ноги. Поддаюсь: – Только забери меня из общаги… а то я тут… зависла.

– Через сколько?

– Я уже… Тут всего-то… пара… одна толковая сегодня была. А так – подожду, у ворот.

– Хорошо, – замялся. – Дела улажу – и заскочу. Резина с тебя.

Отбил звонок.

Ублюдок. Ну, пусть только… облажаешься. Сама тебя добью… суку.

И… «резина»? К чему «Резина»? Или он… реально не догнал ничего? Так с ходу, с перепугу…

блядь!

– Я могу идти, или без меня никак? – с наглой самоуверенностью рублю слова «захватчику».

– Ага, побежала, – съязвил Главный, жестами, мимикой паясничая.

– Да мне… по хуе, что вы с ним сделаете, ясно? – резвое ему в глаза. – Хоть разопните.

– Хорошую… бабу себе нашел, – заржал неожиданно «Второй». – Верную такую… Чуткую.

– А ему можно, да?.. – грубое. – Что попало творить, так выходит? – язвлю из последней смелости, дабы если че – точно не подумали, что я слила ситуацию. – Или вы за праведность пришли его щемить?