Текст книги "Отпускаю прошлое (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Не хочу я в старый мир. Пусть я здесь – просто продавец в продуктовом магазине, безликая девушка в мешковидной одежде, но... зато являюсь сама собой. Без притворства, лжи и истерик.
Возможно, я – повзрослела. А, может, просто осознала какие-то (закрытые доныне) истины. Неважно. Главное – что я нашла свое место в жизни, и надо что-то с этим решать.
Конечно, этой зарплаты не хватит, чтобы самостоятельно снимать квартиру, да еще и на еду бы, и на одежду (хоть иногда), но если все это замутить вместе с Танькой – то вполне потянем.
И, по-моему, идея эта ей нравится. Ведь скоро прилетят ее родители – и да здравствует снова тотальный контроль и головомойка...
***
Время шло. Уже и осень близится... Родителям новость (свое решение) я еще не озвучивала. Мир словно застыл.
... всё как и прежде.
Коля больше не появлялся в моей жизни, ... и не звонил.
Я тоже не искала с ним встречи, хотя... очень скучала.
***
Не знаю, как я на это осмелилась.
Вернее, согласилась.
Танька познакомила меня в очередной раз с каким-то симпатичным молодым человеком. Тот пригласил в кафе – сходили. Провел до подъезда.
Пару раз в парке погуляли. Поцеловались...
Но всё это было как-то так отрешенно... и безжизненно внутри меня, что едва ли можно назвать, что я его воспринимала всерьез.
Он особо не настаивал на близости со мной, не давил – а я была только и рада.
... более того, если представлялась возможность избежать с ним встречи, поставив "галочку" на дню путем только телефонного звонка – то я тут же хваталась за эту возможность, как последняя тварь... То работа меня спасала, то мигрень, то еще... какое глупое оправдание.
Не знаю, зачем я это делаю, и почему-то не рублю все эти дурные, пустые побеги на корню.
Шабалина молчит, хотя и видит всё, что происходит. Понимает.
Спасибо, что не поучаешь, подруга... Спасибо.
Я – тварь. И заслуживаю хорошую оплеуху. Ведь нельзя так нагло использовать человека, пусть даже и не со зла (... а, наверно, от безысходности).
Как там говорят? Позволяю себя любить?
Не знаю, какие он, на самом деле, испытывает ко мне чувства. Не знаю – и не хочу знать.
Я стала черствой? Жестокой?
Наверно... Наверно.
Да, так и есть...
С уходом Зобы – я стала... глыбой.
***
А вот уже и сентябрь скатился в октябрь...
День рождения у моего Сереги. И что я должна ему подарить?
Наверняка, ждет, что главной данью сему празднику – буду я. Да?
Не знаю, уже ничего не знаю.
И надо бы, и не хочется...
И почему все так сложно? Одному – вешалась на шею, а второму, который гораздо больше этого заслуживает, – даю отворот. Даже не так, даю надежду, верчу, как хочу, вожу за нос, а потом – динамлю.
Разве это – я? Разве я такая на самом деле?
Надеюсь, что нет...
Надо бы приодеться сегодня. Да сделать то, что нужно. Поди – корона не спадет. А человек будет рад – и так уже сколько времени терпит, ждет, пытается не обидеть мои чувства...
Господи, во что я превратилась?
Мерзко самой себе.
Надо бросить его. Хватит голову морочить и ему, и себе.
К черту всё. Сколько времени была одна. И сейчас справлюсь...
***
И вот мы сидим все вчетвером за городом, в красивом кафе (вместе с Таней и Костей). И я нарядная, и он (Серега) – счастливый, а в голове одни странные мысли. Не бросать же его сегодня, в его же День рождения? Не быть же последней сволочью...
А что сказать, если начнет приставать?
Черти что, Инга, во что ты вляпалась? ВО ЧТО?
Неожиданно послышалось где-то сбоку от нас какое-то оживление, шум.
Невольно обернулись все наши – не сдержалась и я.
Обмерла я, пришпиленная к месту.
Зоба.
Невольно и тот метнул взор в нашу сторону, но машинально отвернулся. Вдруг замер – и в тот же миг выстрелил мне взглядом в глаза.
Сгорая от стыда, в момент отворачиваюсь.
Слышу как нервно сглотнула Танька, а затем и вовсе пнула Костю вбок.
Напрягся Парфенов.
– Что? Что-то не так? – удивился Сергей.
– Да так, – решаюсь солгать я. – Компания шумная. Как бы буянить не стали...
– Ну ничего, ментов вызовут.
Скривилась я, пряча улыбку.
"Ну-ну..."
***
Долго мы сидели, часа полтора, наверно, украдкой так сверля друг друга взглядами с Зобовым. И, в какой-то момент, мне даже стало казаться, что это уже всё просек и сам Серега, правда, так и не подал виду. Игнорировал. И что самое противное, по большому счету, мне было плевать... даже если он обо всем догадывается. Что я могу с собой поделать? Что я могу поделать с таким глупым, безмозглым прошлым?
Вернее, я – безвольная и безмозглая. Что тогда, что – сейчас. И дело... не в прошлом.
Резко срываюсь из-за стола.
– Ты куда? – с опаской отдернул меня, пристально уставился в глаза Сергей. Вдруг неосознанно бросил косой взор на Зобова, но тут же осекся.
"Ну, я же не настолько конченная, Серый?"
Наверно.
– В туалет. Я ненадолго, скоро вернусь.
Шаги на выход, вниз по лестнице – и замерла в уборной.
Взгляд в зеркало:
"Что ты со мной сделал, Зобов? Что? Во что я превратилась? Раньше была немой куклой, а теперь... безвольная дура?"
Обижено опустить голову, повесив на плечах.
Сама виновата. Сама – да и только.
Резвые шаги дальше по намеченному пути – сделать задуманное.
Вымыть руки – и вновь обрушить, полный негодования, взор на себя.
– С*ка ты, Инга. С*ка...
Криво улыбнуться. Движение на выход, но едва переступила порог – как тут же наткнулась на него.
– Чего тебе, Зобов? – отчаянно рычу.
– Даже так?
– А как?
Немного закивал головой, а потом ядовито, криво усмехнулся.
– Да никак. Рад, что... парня себе завела.
– Он – не собачка, чтоб его заводить, – грубо отвечаю.
И снова ухмылка.
– Тебе весело? – не выдерживаю напряжения.
– Не особо.
(тяжело сглотнула слюну; молчу)
– И дальше что? – снова гавкаю, словно пес на привязи.
– Ничего... просто, решил поздороваться. Соскучился...
Саркастически хмыкнула.
– Еще скажи, что переживал, как я и что я...
(тягучая тишина)
Облокотился рукой на лутку прямо у меня над головой, невольно прибив спиной к стене.
Дыхание обжигает кожу...
– И скажу...
(чувствую, что дрожу уже от волнения)
– Если бы переживал, то ты бы каждый день проспался рядом со мной, а не ждал, что это будет делать кто-то иной, вместо тебя, а ты лишь – иногда радовать меня своими редкими, но такими фееричными визитами.
Вдруг ухмыльнулся.
Короткое движение – и коснулся своими губами моих. Замерли так на мгновение, но едва я потянулась ответить, как от тут же отстранился.
Мерно, холодно прошептал:
– Надеюсь, хотя бы он тебя не разочарует.
Разворот – и пошагал прочь.
Слезы немедля подступили к глазам. Мгновения в попытке совладать с собой (с болью вновь разодранных ран) – но бой проигран... – и соленые ручьи... тотчас потекли по пылающим щекам.
Глава 11. Осколки правды
***
Прийти в себя, умыться, как только это было возможным, учитывая дюжий макияж – и, наконец-то, изволить вернуться обратно в зал, за столик.
– Что-то произошло? – заботливо поинтересовался Сергей.
Криво, печально улыбнулась я.
– Нет, все хорошо.
Наверно, это самый идеальный момент принять "правильное" решение – и отправиться с ним,... уединиться, и сделать то, что давно пора.
Но едва я захотела это произнести вслух, как слова замерли внутри меня, так и не найдя сил родиться на белый свет.
Еще вдох, и сама не знаю, как проговорила:
– Я люблю другого, – тягучая тишина. Серега молчит, побелев от услышанного. Таня и Костя забыли как дышать. – Прости...
Резко встаю из-за стола, и, не роняя взглядов округ, – точным направлением иду на улицу.
– Стой!
Узнаю голос – оттого прибавляю еще шаг, куда-то в темень, среди деревьев и кустов – куда угодно, лишь бы подальше.
– Стой, Инга!
Быстрый бег. Хватает за руку и разворачивает к себе лицом. Попытка заглянуть в глаза – противлюсь.
– Сережа, ну что еще?
– Не уходи...
– Зачем? – внезапно я узнала (до боли, до слез, до визга этот жуткий, и такой неумолимый своей правдой, вопрос). – Зачем я тебе такая нужна?
– Не знаю..., – растерялся. Тягучая минута, и решается, – наверно, потому что... люблю.
Так просто?
Обомлела. И если перед этим еще смотрела с дерзостью и смелостью ему в лицо, то сейчас тотчас взор потупила в землю.
Так просто? Ответ на этот жуткий вопрос: "Люблю..."?
И я его люблю, а ему все равно...
Как и мне – то, что ты любишь меня, Сережа. Как и мне...
Только мне хватит ума, тебе это не сказать в лицо.
Хватит ума... солгать?
Или, просто, промолчать.
Не знаю, еще не знаю, как поступлю...
Не знаю.
– Пошли обратно. Сделаем вид, что ничего не было. Что все... хорошо; а завтра, на трезвую голову, с утра поговорим. Идет?
Взгляд в глаза.
А кто из нас жестче? Он, Зоба, – со своей правдой, или я же – с приторной ложью и бессмысленной надеждой?
Наверно,... я.
Ампутировать пилочкой для ногтей больную конечность – что может быть более бесчеловечно?
Ведь лучше всё и сразу?
– Сережа, пойми, я не люблю тебя. И... как бы я не старалась, его из сердца не могу выбросить. И вряд ли есть толк... со мной всё это ждать, переживать. Да и я этого не хочу. Ты прости меня, что я такая тварь. Что все это говорю, делаю, да еще и в такой день. Я бы очень хотела быть тебе хорошей девушкой, возлюбленной, может, когда-то и женой. Но не могу...
Пожала растеряно плечами.
... закачала головой, виновато поджав губы.
– Это... из-за того, который там сидит?
Обмерла я. Так и есть – догадался...
Тяжелый вздох.
– Да неважно из-за кого это. Виновата во всем только я. И решение – моё.
– Может, тебе неважно..., – резкий разворот.
– Серега, – отдергиваю его за руку, не давая уйти. – Ему все равно на меня. Плевать. Понимаешь? Моя любовь – чисто моя проблема. Как и твоя... – осеклась на слове. Побелела я от ужаса осознания, что ляпнула такое...
Вдруг резко шаг ко мне ближе. Нагнулся ближе, выплевывая слова в лицо:
– Как и моя любовь – чисто моя проблема. Я не ослышался?
Обиженно прожевываю эмоции и несказанные слова, прячу очи от стыда.
– Я не это хотела сказать.
– Но сказала.
Несмело глаза в глаза.
– И долго ты еще мне собиралась голову морочить?
Тяжело вздыхаю, опускаю взгляд.
– Нет. Не думаю...
– Ты больная что ли?
Резко уставилась ему в лицо.
– Тебе, вообще, на всех пох*й?
– В смысле? – опешила я.
– Хоть бы постыдилась своей этой... гребанной правды. Она хороша – но только в меру. Если ты – больная на всю голову, то попытайся хоть часть всего этого скрыть. Поди, кто-то и клюнет на тебя всерьез...
Вырвался из моей хватки, разворот – и пошагал прочь.
Быстрые шаги по лестнице – и скрылся в помещении.
Замерла я в нерешимости.
А вот оно как... больно правду и говорить?
Я думала, неприятно только ее слушать. А оказывается, – и с другой стороны медали... тоже слезы. Тоже горе.
Да еще и – самоотвращение...
***
Принять решение. Быстрые шаги за ним вдогонку.
Уже сидит за столом, наливает себе алкоголь в рюмку.
– Коля, поехали домой, – обмерла я, зажмурившись, от осознания того, что ляпнула, как оговорилась. – Бл**ь...
– Ох**ть, она меня еще его именем называет, – вдруг заметал взгляды то на меня, то на Таню с Костей. – И вы, уроды, наверняка, все знали. И про нее, больную, и про этого ее... козла.
– Серега, не устраивай концерт, – рявкнул Парфенов.
– А ты присаживайся, присаживайся, не стой – тянет меня за руку вниз. – В ногах правды нет. Она вся на языке,... гребанная ты шл*ха...
– Босой, следи за языком, – не отступал Костя, а я лишь виновато молчу, потупив взгляд.
– Это я-то? Знаете что она мне там на улице заявляла? Ох**ли бы, если бы услышали...
– Прошу, ребята, потише, – вдруг вкрадчиво отозвался, прошептал официант.
– Да ты лучше той компании скажи, что ведет себя, словно в родном ауле.
– Серега, замолчи уже, прошу, – зарычала я, не сдержавшись... (боясь того, что все это может услышать Зоба).
– Да мне пох*й, и на них, и на тебя, и на всех, кто здесь собрался. Хочу – ору.
– Да ладно, что за крик – а драки нет? – вдруг послышался за нашими спинами веселый... знакомый голос.
Замерла я, обреченно прикрыв веки.
– О, Костяныч! И ты здесь? Не здороваешься уже... забыл, загордился...
– Не выдумывай, – резко встал Парфенов и пожал протянутую руку. – Просто, не видел.
– Ну да, ну да. Я вот тоже... Только ее вот и заметил.
Внезапно приблизился на последних словах прямо к моему уху (стоя со спины), дюжая доля алкоголя волной обдала меня от его дыхания.
– Видите, и даже она меня игнорит. Дожил... сплошное неуважение, нелюбовь. А раньше-то... сколько страсти, сколько пыла, как хотела меня, как бегала. Да, родная?
Замер вдруг. Уставился на ошарашенного Босого. – Вот ты сидишь тут, орешь на нее. А мне она – сначала тачку разбила, потом – вовсе сердце раскромсала. И я молчу. Набухался – и тихонько, смирно молчу.
– Тогда почему мы тебя еще слышим? – несмело шепчу.
Рассмеялся мой палач.
– Во-от, видишь, какая змеюка. Все жалит меня. А ведь я предупреждал, просил, умолял... Нет, взяла меня, использовала – и бросила.
– Это еще кто кого, – рычу, не оборачиваясь.
– Вы че, совсем ох**ли тут? – вдруг возмущенно вскрикнул Сергей, резко взмахнув, разведя руки в стороны; выдвинулся из-за стола; нервически рассмеялся.
– Че ты вякнул?
– Не надо, Коль.
– Да че это, давай поговорим.
Резво срывается с места Босой.
Подрываюсь вмиг я и Костя.
– С*ка, ты че такой смелый?
Резко хватаю Николая за рукав, и тащу за собой.
– Вот и бегите, пока я вас не порешал.
Вдруг стихла компания Зобова. Пристально уставилась на нас.
В момент побледнела я от ужаса.
Нервно шепчу Коле:
– Умоляю, не надо. Я и так его сегодня бросила. Не надо еще больше... его добивать.
Медленно, ошарашено перевел взгляд на меня Зоба.
Немая пауза – и ухмыльнулся.
– Ну, раз бросили тебя, то пардон, – неожиданно отозвался к Сергею. Глупо так, наигранно скривился. – Я ж не знал, что эта с*ка и тебя бортонула.
– Иди нах*й, – вдруг рявкнул Босой.
– Ты че, бессмертный? – резко кинулся к Сергею. Вновь вскочил с места и Серый, но Костя вовремя преградил тому путь, удержал.
– Б***ь, Инга, уводи его нах*р отсюда, пока трупы не посыпались! – рявкнул на меня Парфенов.
– Зоба! Зоба, остынь, – оттягиваю уже и сама Николая в сторону. – Пошли отсюда.
Взгляд того на меня.
– А ты все равно потом меня пошлешь.
– Никуда я тебя не пошлю. Поехали, – пытаюсь удержать шатающегося Зобова.
– Врешь же.
– Нет.
За и против. Взгляд на соперника, на меня. На друзей.
– Забейте, все нормально, – вдруг махнул в их сторону рукой, обнял меня – и пошагали на выход.
Что-то еще крикнул вслед Босой, но я уже не услышала.
– Куда? – дико заревела я, видя как это неадекватное тело лезет за руль.
– Как куда? Ко мне.
– Дурак, что ли. Мы так только в гроб доедем. Давай такси вызовем.
– И больше часа ждать. Я так, вообще, усну тут. ... или поубиваю всех. Особенно этого твоего... хахаля.
(тяжело сглатываю слюну; за и против)
– Тогда пошли пешком.
– Куда? – рассмеялся.
– Куда угодно, только подальше отсюда.
Пристальный взгляд мне в глаза, словно выискивая там подтверждение, что я вру, хочу обмануть его, но не натыкаясь ни на что подобное – соглашается:
– Ну, пошли...
Это была странная ночь. И не смотря на собачий холод – и забытые куртки в ресторане, отнюдь нас ничего не смущало. Разгоряченные алкоголем... и старыми, накалившимися чувствами... мы сходили с ума.
Не прошли и сотни метров, как грубо хватил меня – и тут же повалил куда-то в кусты. Рухнули на траву – и лишь глупо рассмеялись.
Дернуть за лацканы на нем рубашку, так что лишь обижено отскочили пуговицы в разные стороны, похотливо нырнуть к отвоеванным местам, нежно скользя ладонями по пояснице. Он же лишь грубо разорвал на мне белье... Невольно застонала, выгнулась под ним...
Но внезапно мои пальцы нащупали нечто странное за его поясом. Еще миг – и свободной рукой силой его отстраняю от себя – поддается. Пытается понять, что происходит, и лишь когда уже холодное дуло его же собственного пистолета коснулось, впилось ему в грудь, замер в осознании.
Ядовито улыбнулся. Взгляд в глаза.
– Стреляй. Только..., – немного помедлил со словами, – сначала с предохранителя сними...
– И тебе совсем не страшно? – решаюсь и дальше на эту больную игру.
Нежный, какой-то шизофренически ласковый взор, скользя по моему лицу.
– Ты и так там уже всё давно разодрала. Так что... особо ничего не поменяется. Разве что, в конце концов, стану свободен.
Еще секунды наигранных сомнений – и откинула руку в сторону, выпуская долой холодного, тяжелого черного зверя.
Тотчас припал поцелуем к губам, уволакивая чувства за собой...
Но неожиданный, нарастающий шорох где-то сбоку заставил остепениться обоих.
Замер в рассуждениях Зоба, а затем резко сорвался на ноги, в руках сжимая пистолет. Схватил меня за руку, помогая встать, и, пряча за своей спиной, пошел на звук.
Еще шаги, поворот – и замерли.
– Какого х*я? – от его резкого, гневного вскрика меня даже передернуло на месте.
Обхожу своего защитника – и обомлела.
Какой-то незнакомый мне молодой человек, наверняка из компании Зобы, вел под прицелом своей пушки... моего Сергея.
– Я же отбой дал, – отозвался Зобов.
– Ты, может, и дал, но этому ублюдку на все было пох*й,... ну и довые****лся.
– Зоба, пожалуйста, – хватаю за руку Колю (которая все так же удерживала в руках ствол), и отчаянно молю, пытаюсь заглянуть в глаза. – Отпустите его. Он просто пьяный, в отчаянии, не знает, что творит.
– Вот только, с*ка, не надо за меня заступаться! – рявкнул, прорычал Босой, отчего мы оба тут же к нему обернулись. – Подожди, – вдруг обмер Серега, меряя меня с головы до ног; видно было, как осознание пробивало каждую его клетку ужасом и разочарованием: я – в порванном платье, дырявыми чулками, и даже без обуви; дико зарычал. – Ты что... ты ему прямо тут в кустах отдалась? Да ты, да ты – б***ь... конченная! Господи..., – протер ладонями лицо, сгоняя ужас.
Глубокий вдох, пытаюсь игнорировать сказанное.
Разворот (мой) к Зобову.
– Прошу, не слушайте его, отпустите, посадите в такси – и отправьте домой. Я и так с тобой, Коля. Полностью твоя... ну что еще тебе нужно?
Прожевал эмоции мой "защитник".
Еще миг – и проговорил в сторону товарища.
– Вызови ему такси, и убедись, что он точно уехал.
– Да пошли вы все нах*й! – вдруг зарычал Серега и сплюнул в сторону. Болезненно скривился и отвернулся. – Не надо мне твои подачки, га***он! Ни твои, ни твоей шм*ры!
– Да ты, по ходу, точно бессмертный? – резвые шаги Зобова к нему навстречу.
Тотчас успеваю преградить путь, принимая того силу на себя. Вовремя сдержался, лишь пошатнулись вместе.
– Молю, Коля. Не слушай его, – разворот к незнакомому молодому человеку. – Ну, прошу, уведи его, ну, что ты стоишь?
– Шл*ха ты конченная, – вдруг едва слышно шепчет Босой, обижено повесив голову.
– Зобов? – нервически окликнул Николая его друг.
– Да уведи ты уже этого ублюдка.
Как по команде – подчинился (схватив за руку и все еще тыча дулом в затылок, потащил за собой), но не успели те и пару шагов сделать от нас в сторону, как внезапно Коля силой хватает меня за руку – и швыряет на землю. Не сдержалась – вскрикнув, рухнула. В испуге обернулась. Побледнела от ужаса...
Грубо ухватив за руки, нарочно причиняя боль, завалился на меня сверху, желая взять насильно.
– Ты что творишь, Зобов? – обиженно, отчаянно пищу. – Коля! Коля, мне больно! Коля!
Коленька!
Но не слышит, рвет на мне одежду, жестко, до резкой, едкой боли сжимает плоть. Еще чуть-чуть – и уже свершит непоправимое...
Но еще мгновения сего безумия – и неожиданно отстранился, отдышался; расселся, а затем и вовсе облокотился спиной на ствол, рядом растущего, дерева. Болезненно закрыл глаза, стер рукою с лица пот – и замер, не дыша.
Скрутилась я в клубок, жадно поджав под себя ноги и прикрываясь остатками, ошметками одежды. Сижу, потупив взгляд.
Тяжелые, тягучие минуты тишины. Попытка осознать все до конца, и более того – уверовать, что все закончилось. Что... отступил.
Еще немного времени – и первая решаюсь на звук...
– Что это было?
Молчит...
– Коля...
– Ты с ним спала?
– Что? – оторопела я от услышанного.
Тотчас его веки распахнулись, явя жестокий взор.
– Ты... с ним... спала? – мерно отчеканил.
– Коля, к чему это? – не перестаю поражаться.
Тяжелый вздох.
– Мне просто нужно это знать. Я его не убью. Обещаю. Просто, скажи правду.
Мурашки побежали по телу. Молчу...
Как так? Как он... после всего еще смеет такое спрашивать? Разве... он имеет на это право?
– Значит, спала... – вдруг не дожидаясь, выпаливает. Задергался, пытаясь встать.
Живо кидаюсь к нему (ползя на четвереньках), силой удерживаю – поддался, опустился обратно.
– Ни с кем я не спала, – глаза в глаза; дрожу от волнения. – За последние несколько лет – ты – единственный в моей жизни мужчина.
Обмер. Пристальный взгляд. А затем самодовольно закивал головой.
– Хорошо.
Внезапно дрогнул – нежно коснулся рукой моего лица и ласково провел по щеке, вдоль скулы, еще движение – и притянул меня к себе, жадно впиваясь поцелуем в губы. Поддаюсь его движениям – и отвечаю...
Повалил на землю... Секунды сражений с остатками одежды – и звонкий, счастливый крик удовольствия и вожделения вырвался из меня наружу. Алчные, страстные движения, размывая грубость нежной сладостью, топя горечь обид и разлуки в такой трепетной, долгожданной близости... и любви.
***
Облокотился спиной на дерево, а я – разлеглась у него на груди.
– Ну? И что дальше?
– Что? – ехидно переспросил.
Немного помолчала, подбирая слова.
– Опять тебя ждать... только через четыре недели? Ты мне сразу скажи, чтоб я зазря слезы не лила.
Слышно было как ухмыльнулся.
– А, вообще, ты говорила, что уедешь осенью. Учеба... все дела. Прокуратура же ждет, как же так? – язвит сквозь смех.
– Ну, видимо, так и не дождется...
– Ясно... – хмыкнул.
Ласково улыбнулся, сжал меня крепче в своих объятиях. Прикрыл веки – и вдруг замер в блаженстве.
– Ты что делаешь? – обмерла я в удивлении, уставившись ему в лицо.
– Ну, встать же не даешь, вот и лежу.
– С закрытыми глазами?
– Угу.
– Спишь?
– Угу.
– На холоде, в октябре, в лесу, полураздетый?
Открыл вдруг глаза. Улыбнулся.
– Ну, я же говорил, мне пить нельзя.
– Пошли, хотя бы, в машину. А то завтра сляжем с воспалением легких.
– И легких, и тяжких... по всем статьям и подпунктам.
– Дурак ты... вставай, давай, – поднимаюсь, тяну его за руку на себя. Поддается.
Собрать вещи, одеть, натянуть на себя то, что еще не порвано, а также его рубашку – вместо платья, – да отправиться в сторону ресторана.
***
Повезло ни с кем не столкнуться больше нос к носу.
Забраться в машину, откинуть кресла, обняться – и уснуть... впервые за долгое время... счастливыми.
Глава 12. Настоящее
***
С Серегой я больше так и не виделась.
В тот день его все же посадили в такси – и он уехал восвояси.
Спустя несколько недель Таня видела его даже в обществе какой-то незнакомой девушки.
Что ж, я только рада, пусть у него все наладится...
***
Зоба?
Этот чертов хулиган все же сдался мне. Больше не противился – ни моей,... ни своей любви.
Я переехала к Коле. Таня (со съемной квартиры) – к Косте.
Все казалось каким-то безумным, излишне сладким. Нет, мне не приелось происходящее. Отнюдь. Я засыпала и просыпалась полностью осознавая, что впервые за долгое время – счастлива. И даже мелкие склоки не могли очернить то солнце, что вдруг взошло на мой горизонт и стало греть меня и разжигать во мне огонь жизни...
Зоба не бегал по бабам, по крайней мере, никто из моих знакомых и знакомых знакомых его больше в сомнительном обществе иных баб не замечал.
Но и без того хватало нервотрепки.
Его дела, его друзья.
Как сам Зобов когда-то и предсказывал, выбрав себе "альфа-самца", я с каждым днем мечтала переделать если не в "гамма", то как минимум – "бету ". А он ... естественно, сопротивлялся. Противился изо всех сил, неустанно твердя, что это – против его природы...
***
А дальше в мой мир пришла она – гроза. И каждый такой раскат рубил меня, словно гильотина.
Помню, темно уже было на улице. Тихо так – и лишь собака соседская выла.
Прям до бешенства, моего бешенства, – выла и выла все, сводя с ума.
Как вдруг раздался звонок на телефон. Костя...
Он редко звонил мне, в основном – только Таня, а тут...
– Да? Слушаю.
– Инга...
Замерло сердце, чувствуя неладное.
– Он – жив? – только и смогла я спросить, выдавить из себя в ответ на эту болезненную, многозначительную тишину.
Молчание – и наконец-то...
– Пока да. Его сейчас оперируют...
– Что случилось?
– Два огнестрельных...
***
Не знаю, как добралась до больницы. Мало что помню...
Только таблички перед глазами,... указатели в больнице. Пытаюсь расспросить у медперсонала, как добраться до нужного места, где найти – и те отвечают, а я словно глухая. Не воспринимаю слова.
А дальше Костя.
И вот мы в Колиной палате.
Спит. Куча трубок, пищит чертов аппарат, вторя биению родного сердца... и все словно из прошлого, да только – это не эхо, не очередной страшный сон о минувших днях. И не Никита теперь там.
... а мой Коленька. И это – настоящее.
А дальше снова больница. Я уже в больнице.
И все по кругу.
Зобов идет на поправку, но каждая наша встреча – подобна войне. Я дико ору, ни жалея ни его, ни себя.
Ставлю ультиматумы.
Никаких друзей. Никаких темных дел. Никаких разборок. Никаких пушек.
И уже на что-то соглашается, а на что-то еще ведет бой.
И все это вперемешку с полицией, расследованием произошедшего...
И снова я в больнице.
Круги ада наворачиваются, словно больные, затягивая удавку на шее.
Я задыхаюсь, и если не приму правильное решение, то уже меня завтра – повезут на каталке.
Билет на самолет.
Не прощаясь. Ни с кем: ни с Колей, ни с Таней, ни с Костей...
Обратно домой.
Запихнуть поглубже в уши наушники – и включить музыку на полную мощь.
Я вновь... на темном, мглистом дне... мертвая.
С чем уезжала,... с тем и вернулась. Вот только все стало еще хуже. Еще – безысходнее...
И еще сильнее... не хочется жить.
Глава 13. Будущее
***
(Т а н я)
– Адрес? – рявкнул, разрываясь от гнева.
– А сам не знаешь? – осмеливаюсь дерзить ему.
Нервно прожевал эмоции Зоба. Яростный взгляд в глаза, едва ли не дрожа от желания вцепиться мне в глотку.
– Не спрашивал бы, – сдержанно рычит.
Взвешиваю сомнения. Неторопливый разворот.
– Я напишу. Напишу на бумаге.
Взгляд ему в глаза, отчего тот замер, чуя неладное.
Молчит. Поморщился.
– Только ты не руби с плеча,... как увидишь ее. Дай высказаться. Объяснить все то, что ты там увидишь.
– Не понял... – словно скрежет металла прозвучал его голос, отчего я невольно поежилась.
– Если любишь ее, если, действительно, ее любишь – то выслушаешь.
Резвый разворот и, больше не имея ни сил, ни желания играть, дразнить разъяренного зверя, пошагала в комнату... в поисках клочка бумаги и хоть одной пишущей (во сем гребанном доме) ручке.
***
(И н г а)
Много воды утекло с того момента, как мы виделись с ним последний раз. Для меня – много.
Ему надо было время...
Время прийти в себя, время узнать о моем отъезде, время ненавидеть меня всем сердцем за этот поступок...
И, как оказалось, время, принять решение – отыскать меня, чтобы... хотя бы поговорить.
Когда раздался звонок в дверь, я и помыслить не могла, кто это мог быть. Давно уже, месяца с два, как уже не жду от него весточки. Пусть и надеялась, когда-нибудь еще хоть раз с ним свидеться, но...
– Да? Кто там?
Взгляд в глазок – и замерла, не имея сил поверить в увиденное.
– Инга, открывай, – молчу. Не шевелюсь. – Открывай, нам надо поговорить...
Болезненное за и против.
Еще миг – и щелкнул замок. Дрогнуло стальное полотно.
Тягучий болезненный ход полкруга – и наши глаза... встретились.
Но едва на его устах дрогнула несмелая улыбка, как тут же обмер, осознав целиком увиденную картину.
Еще миг – и, тяжело сглотнув ужас, проговорил сухим, тихим голосом:
– И кто отец?
Глубоких вдох.
– А ты сам посчитай... Я уже на седьмом.
Болезненная тишина.
– И уехала, них*я не сказав. Так? – едко прыснул слова.
Немного помедлив, решаюсь:
– Да.
Ухмыльнулся. Смолчал, облокотился рукой на лутку, взгляд в напольную плитку.
(все еще не впускаю в квартиру)
– И не собиралась никогда говорить? Да?
... тяжелые рассуждения мои – за и против.
– Не знаю, – глубокий вздох – решаюсь на исповедь. – Я узнала, что беременна ровно в тот день, когда привезли тебя в больницу с огнестрельными. Мой организм, я... этого ужаса, что с тобой тогда произошел, я, просто, не выдержала – и... не будь тогда среди врачей, еще в тот же день ... потеряла бы нашего малыша. А дальше, – слезы подступили к моим глазам – не в силах их сдерживать, – а затем постоянные наши ссоры, моя мольба, просьбы.
– Ультиматумы.
– Да! Ультиматумы, но не ради себя!... не только, ради себя.
– Как ты могла мне не сказать, что беременна?
– А смысл? Чтобы ты тоже приезжал к этому ребенку раз в полгода, сам того не особо хотя?
Резко уставился мне в глаза, вмиг побагровел от ненависти (что ткнула в самое больное) отчего я даже невольно пошатнулась. Отступила назад.
Тягучая тишина – и пытаюсь оправдаться.
– А потом... я снова загремела в больницу. И пока ты отлеживался в кровати, издалека курируя свое чертовые "мега" дела, я лежала под капельницами вновь сражаясь за жизнь нашего ребенка. И – это была последняя капля. Любя вас двоих безумно, но при этом имея возможность сохранить только одного из вас – я сделала выбор. И до сегодняшнего дня – он был... успешен. Я не хочу однажды снова стоять на похоронах своего любимого человека. И будь это – авария, или пуля в лоб – один черт, невыносимо больно и жутко. А ты... ты не хочешь меняться. Услышать меня. Тебе не нужен никто. Я – не нужна. Только твоя чертова власть и разгульная жизнь... Вот и оставайся с ними.
– Мальчик или девочка?
– Что? – опешила я от его слов.
– Мальчик будет или девочка?
Невольно поразилась я его внезапному спокойствию и черствости.
Равнодушию, что ль... в ответ на сию мою... тираду.
– Тебе настолько, действительно, всё пох*й?
– А тебе сложно ответить?
– А есть разница?
Тягучая тишина. Пристальный взгляд.
– Нету.
Вдруг разворот – и пошагал прочь, не проронив ни слова, ни взгляда.
Сжалась, забилась я в угол – и, дрожа, сгорая от ужаса и немой боли, медленно... поползла вниз... на пол.
И как я могла так ошибаться? Как я могла... любить... такого глухого, жестокого человека?
КАК?
Глава 14. Выбор
***
Прошло несколько недель, прежде чем в мою дверь вновь раздался странный звонок.
Предчувствуя неладное, я даже боялась подойти ближе и взглянуть в глазок. В четвертый раз обвал – мы с малышом этого уж точно не выдержим.
Сколько еще раз он доведет нас до белого каления, прежде чем навсегда потеряет?
... а что, если это – не он? Не мой Зоба?
А что, если он, вообще, и не приедет больше?
Или он, но тут же развернется – и бесследно исчезнет?
