Текст книги "Враги (СИ)"

The lady in red

My lady in red

I love you[2]

Chris De Burgh «The Lady in Red»

Неспешно встал из-за стола. Шаги ближе – а я не шевелюсь. Застыла и жду… своего наказания.

Еще мгновения – и привлек, привлек к себе. И хотела, было, уже отстранится, отдалиться от него на расстояние приличия, но тут же оборвал мою попытку: вмиг обвился сильными руками вокруг талии и жадно прижал к себе – несмело ответила, обняла за шею…

Молчали… Медленно двигаясь под нежную, подкупающую рассудок, дурманящую сознание, музыку, …

… мы молчали и тонули в собственных мыслях.

Слышать, слышать слова песни было просто невыносимо. Я терялась, невольно таяла в фантазиях… и совсем уже сдавалась в попытках сопротивляться своим чувствам. Я теряла точку отсчета, ориентир, по которому отличала реального Геера от «придуманного», по которому… этого Берна еще могла… если не ненавидеть, то, по крайней мере, не безумно любить.

… Не он, кто-то другой так смертельно меня предал, кто-то другой… так бездушно оступился… А этот, мой Берн – он просто не мог, не мог, так… не бывает…

…

И снова слова пробиваются сквозь плотную заслонку тяжелых мыслей, вгрызаются в разум, баламутя всё окончательно…

казалось,

… казалось, будто и не песня это вовсе – будто искренние мысли, истинные чувства Берна я слышу, внимаю им, будто именно он мне нашептывает сейчас всё это, … признаваясь, клянясь в своей … тайной и такой несчастной … любви…

… и снова Геер жадно, еще крепче сжимает меня в своих объятиях, сводя окончательно с ума. Расслабилась, поддалась дурману, несмело уткнулась лицом ему в шею… и стала упиваться, черт дери, счастьем. Громадным, безудержным, мать твою, БЕЗРАССУДНЫМ счастьем…

Давно я так не была счастлива, давно… еще со времен сказки с моим бизнесменом.

… а разве? Разве??

нет, НИКОГДА, ни-ког-да я не была счастливее, чем теперь. В его, в его, в истинно любимого мужчины объятиях…

Я нашла, нашла своего Берна… Мой «придуманный Принц», он всё же существует. Существует. И он здесь, он рядом, с ним сейчас я…

…

– Лив…

(черт, от его голоса даже невольно передернуло;

очнулась – подвела голову, взглянула в глаза)

– Извини меня…

за всё…

(прошлое…

прошлое вмиг стало слизкой змеюкой пробираться, пролезать в мое сознание, вновь распугивать, разгонять мечты)

(застыла на месте)

И чем больше я всматривалась в его лицо, уразумевала… это «извини», за «что»… оно, тем быстрее сказка начинала распадаться на атомы, оставляя по себе гнусный, болезненный стержень правды...

Резкий шаг назад – вырвалась из объятий.

Глубокий вдох, вновь попытка/сопротивление разделить фантазию с реальностью, и выдала:

– Да в гробу я видела это твое «извини». Ясно? В белых тапочках!

– Лив…

– Можешь запихнуть его… сам знаешь куда.

– Лив, перестань, – попытка обнять, привлечь к себе.

– Не трогай меня.

(нервно дернулась я, отступила шаг назад)

Не трогай.

(скривился;

немного помолчал)

– Между прочим, ты – первая в моей жизни, перед кем я искренне извинился.

– И что с того? Да хоть последняя!!! ЯСНО? Мне плевать!

Я…

Я... никогда не забуду то, как ты поступил. Никогда не прошу это тебе.

Ты,… ты, просто, не представляешь… на что меня обрек тогда. Ты …

(обижено опустила взгляд, замерла, не дыша, перебирая мысли и чувства)

(вдруг дернулся, дернулся Берн ко мне и тут же схватил в объятия, прижал к себе)

– ОТПУСТИ!

Только и смогла выкрикнуть я, но его губы вмиг коснулись моих, лишая звуков.

Упорные, наглые, смелые движения, не реагируя на отказ, на сопротивление. Берн пытался нежными поцелуями меня одарить, но от постоянного брыкания и злости, сводилось всё к нулю – к неуклюжим, порой грубым и дерзким, нелепым ласкам.

Еще мгновение – и неспешно отстранился. Смачный, со всей горечью и возмущением плевок полетел тут же ему в лицо.

– Сукин сын, еще раз такое вытворишь – я тебя убью!

– Ба, – вдруг идиотски заулыбался, спешно стер мою слюну со своей щеки Геер, – даже не разъедает кожу.

– УБЛЮДОК! – гневный удар, толчок руками, кулаками в грудь – и пнула, пнула его от себя. – Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! … больше всего на свете… НЕНАВИЖУ!

(замер, замер, вмиг заледенела его улыбка – маскируя удивление и боль)

– Я никогда тебя не прощу… Пойми уже!

НИКОГДА.

(уже более сдержано, сухо прорычала я;

резкий разворот – шаги на выход)

– Песня закончена. Долг выплачен. Прощай.

Протараторила, было, я на прощание и тут же захлопнула за собою залы дверь.

Дерзкий, гневный лязг, разошедшийся кровавой луной по всему дому, окончательно нас двоих отрезвил, вывел из больного заблуждения. Всё, все те наши чувства, нарисованные за этот вечер, – глупый мираж, подлая ложь, которую стоит тут же забыть, разрубить на куски, пока не стало хуже, пока расставание не несет с собой – неистовую боль и жестокий, смертельный исход…

Глава Двадцать Третья

Плевать. Плевать, что так вышло.

Переживем. Как всё всегда переживали. Пройдет немного времени, и Марат поймет, что всё не так уж и страшно. Сколько и чем смогу,… буду непременно помогать ему, пусть и негласно,… неважно. Мы выкарабкаемся, но унижаться, «продавать» себя… за одолжения – не стоит. Ничего того не стоит.

Не для того я жизнью брата рисковала, сама ад проходила, чтобы сейчас вновь мы оказались подстилкой для «сильных», стали их шавками… Не для того.

Мы вынесем этот удар вместе, и станем умнее. Мудрее.

… и больше подобных глупостей не повторим.

Не верь никому, не верь – вот, самый важный … и правильный вывод.

…

Я сидела на самом последнем ряду, в углу… (глупая попытка запрятаться), но толку. Тут всего-то «гостей» максимум – десять лиц (и это уже со мной и Дани). Марат знал, он непременно знал, что на этом заседании присутствую, но уже не сопротивлялся. Не прогонял.

… бюрократические процедуры приветствия, начала, подводок… – и понеслась кровавая…

И как я не пыталась ни слушать, ни вникать в слова судьи, адвоката, прокурора, рассудок все равно жадно ловил звуки, анализировал, делал жестокие выводы… и наливал душу болью и горечью.

Еще немного – и дадут слово подсудимому, выждут те ненужные, раздражительные минуты (его речи)… и отправятся на совет. И зачем, зачем эта волокита? И так давно уже всё решили, давно приняли сторону клеветы и лжи…

Черт, как же хочется прикончить их всех здесь, разорвать глотку, и тем самым остальным раз навсегда втолковать, что деньги – это еще не всё. Что не повод забывать, что ты – прежде всего человек, а уж потом – какие зверские, животные начала…

Вдруг резкий удар, пинок, да так что дверь проделала полуоборот за доли секунды и с лязгом стукнулась об стену.

– Та-дааам! А вот и я!

(театрально завопил «гость», смело шагая меж рядами, четко вперед, по направлению к судье)

Замерли все от шока, и даже у блюстителя закона речь отобрало на мгновения.

Я смотрела, смотрела… и не могла поверить своим глазам.

Берн де Геер.

– И так, малыши. Я спешу,

так что разруливаем всё это ваше дерьмо по-быстрому.

(он говорил нагло, пренебрежительно, при этом не забывая периодически цинично откровенно прожевывать свою жвачку)

– Эээ… что Вы себе позволяете? Ведите себя подобаю…

– ЗАТКНИСЬ!

… когда я говорю, – гневно рявкнул Берн судье, отчего тот вмиг испуганно смолк, лишившись всяких звуков.

– Геер… – пробитый удивлением до мозга и костей, несмело окликнул его Марат.

Обернулся, милая (едкая) улыбка вмиг заплясала на губах «наглеца».

– Привет, малой. Что? Говорят, твои дела сейчас не очень?

– Зачем ты здесь?

(ухмыльнулся, немного помолчал)

– Кое-что принес тебе…

… подборка очень веселых фотографий, видео и даже пара-тройка интересных документов найдется – (тут же швырнул на стол бумажный пакет) – Ознакомься на досуге. Там все твои: и адвокатик-имбицил, с этой … твоей,… пардон, мадам, не знаю Вашего имени …

– М-мари.

(коротко, едко хмыкнул)

– Плевать.

Но а главное – то, как они лебезят, строят коварные планы со своим великим предводителем – Вильгельмом Голоссу.

(обернулся к истцу)

Да, мразь. Хорошее дельце закрутил? Со всех сторон пиявками облепил Дюана?

– Г-граф… – вдруг, трусливо заикнувшись, несмело прошептал тот.

– Что?

– П-прошу… не вмешивайтесь,

пожалуйста,

… в это дело.

– Червь, не смей мне никогда указывать, что делать. Ясно?

И запомни, еще раз увижу, что ты на моей территории вытворяешь свои финтифлюшки, голову отсеку, и не поможет тебе твой Мерчик. Вкурил?

(нервно сглотнул Голоссу, промолчал)

– Короче, так...

(обернулся Берн, беглый взгляд вокруг) – Эй, ты… черт, снова забыл твое имя.

– Я? – (испуганно, торопливо отозвался судья)

– Да, ты. Не знаю, и не хочу знать, каким образом, что там накалякаешь в своих документах, но этого придурка… заменит мой человек – Батист Ороне.

– Адвоката защиты?

– Я же так и сказал.

(нервно прожевал жвачку, глубокий вдох)

И заканчивайте уже со всем этим цирком, а то меня уже не на шутку от вас всех тошнит.

Ладно…

(неспешный разворот)

Чао, бамбини. Рад был всех вас повидать.

…

– Заседание переноситься…

…

– Берн!

(живо выскочила я за двери)

Застыл. Секунды наглой важности… и «нехотя» обернулся. Молчит. Дерзко, нахально, вызывающе жует свою жвачку.

(еще шаг – и остановилась рядом)

– Слушаю…

(не выдержал паузы, моей неловкости)

– Спасибо…

тебе.

(рассмеялся, едко захохотал)

– Знаешь что, дорогая. Как ты там говорила?

… (тяжело сглотнула я, молчу, жду ядовитое продолжение)

Видал я твое это «спасибо» в гробу, в белых тапочках. И да, можешь его засунуть… куда приятней будет.

(опустила глаза, невольно закусила нижнюю губу, виновато молчу)

– Не переживай, в лицо плевать не стану.

… Не так воспитывали.

(резко выстрелила взглядом в глаза)

– Судя по тому, как ты себя только что вел, … тебя вообще никто не воспитывал.

– Поцелуй меня в зад, красавица.

(резкий разворот – и пошагал, пошагал по ступенькам вниз… на выход)

… спешно достал из брюк телефон.

– Да, киска? Еду… еду уже. Торт и вино купил. Так, кое-куда заскочил, а теперь весь твой…

(скрылся, скрылся за дверью, унося с собой и свое неприкрыто гадкое пренебрежение)

…

– Охренеть. Ты всё-таки это сделала!

– Что? – живо обернулась я на голос Даниэль.

– … Заставила его вмешаться.

– Я? Нет. Он не знает с чем я тогда к нему приходила…

(ухмыльнулась)

– Ну, да, ну, да… Берн просто решил записаться в «Святые».

Думаешь, сложно было догадаться?

И потом, судя по его словам, за процессом наш Геер следил уже прилично давно, но вот вмешаться решил только сейчас: и это – из-за тебя.

(нервно хмыкнула я)

– Не знаю… Как по мне, ничего кроме отвращения я у него не вызываю.

– Да конечно! Отвращение…

– И вообще, ты видела, как он вел себя? … как общался? Фу…

– У Берна, просто, не было настроения.

Он редко такой.

Не переживай, манерность Гееру присуща, да еще такая, что многие могут позавидовать.

Наш граф – аристократ до мозга и костей, ты что.

Но… сейчас не об этом.

Слушай, Лив.

(вдруг голос ее стих, превращаясь в шепот;

шаг ближе)

Так это правда?

– Что… правда?

– Ты ему плюнула в лицо?

(нервно вздохнула я, скривилась)

– Жако, не издевайся хоть ты надо мной.

– Чееееерт! Неужели????

(захохотала та недобро)

Не думала, что доживу до такого.

– До какого «такого»? Когда Гееру в рожу плюют?

– Когда Геер влюблен, девочка моя.

(короткий шаг вперед, на ступеньку;

многозначительный взгляд на меня через плечо, ухмыльнулась –

и пошагала прочь, вниз по лестнице)

(рассмеялась, коротко, едко рассмеялась я над идиотичностью заявления;

спешно последовала за ней)

– Да, да. Разбежался… и еще раз «влюбился»… головой об стенку.

– Лив, – вдруг замерла Дани, обернулась ко мне.

– Что?

– Пойми,

… любой, кто бы посмел хоть на каплю, хоть на граммулечку ущемить гордость Геера, тут же бы лишился своей головы. И поверь, я, его старый друг, – не исключение.

– Да ты что?

(улыбнулась та)

– Да, да.

(разворот, и снова неспешно пошагала вниз)

Граф влюблен. Надо же!

Охренеть.

Глава Двадцать Четвертая

Дело выиграли. Сторона защиты победила, отбив все инкриминации. От встречных исков (уставший, замученный и так… всей этой историей) Марат отказался. Буквально за несколько недель всё утряслось.

Дальше работать, заниматься своей (но все еще в доле с Голоссу) компанией моральных сил у Малого не осталось, а потому (едва сняли арест с имущества), продал всё к чертовой матери, купил себе яхту и укатил от человеческих глаз куда подальше.

…

Со мной,… хоть и сдержано, сквозь сцепленные зубы, но всё же иногда уже общался (правда, это еще во время процесса).

И однажды даже добилась от него признания…

– Ты, Оливия, хоть и сука, но моя сестра. Единственный человек родной, кто у меня остался. Просто дай мне время. Дай… это всё пережить.

Это был сдвиг. Сдвиг в наших отношениях, у меня появилась надежда… а более, более мне и не нужно.

…

Я тоже уехала из этого чертового города. Нет, конечно, о матери мы не забыли. Денежные «дотации» приходили к ней исправно, но на любовь, внимание – пусть не рассчитывает; все будет ровно столько, сколько она нам сама подарила (к слову, ни на одно заседание суда она так и не явилась, хотя непременно знала, я ей лично рассказывала и звонила, упрашивая, дура, явиться и поддержать сына).

…

Мы с Дани уехали назад, домой.

Мою часть в деле с салоном красоты Жако насильно (да, да, с истерикой и криком) вернула мне назад, мол… сбаламутила этим заниматься, а сама в кусты? – НИ ЗА ЧТО! не увильнуть.

А я… я была только рада.

(черт, подобные ссоры слаще всяких конфет)

Деньги, доля та,… вытянутая из дела на «нового адвоката» не понадобились (именно поэтому я спешно вернула все Даниэль, «выкупив» свою половину).

А почему так вышло?

Почему…

Конечно же я пыталась уговорить Оноре (защитника, предоставленного Геером) взять плату за старания именно с меня (подобное усердствовал проделать и Марат, предлагая свои деньги от продажи компании), но тот – отказался. Будучи честным (а, может, попросту, запуганным) человеком, вампиром, он наотрез открестился от платы, бонусов и «просто подарков», обосновывая это всё тем, что вполне хватает и всего того, что отписывает ему граф.

В общем, пару таких скандалов, и сошлись лишь на том, что я его угостила ужином и мы остались квитами. Хотя, Батист не упустил возможность всучить мне свою визитку и проговорить свою «стандартную» фразу с неким потаенно-коварным подтекстом:

– Если что… всегда обращайтесь. Буду Вам… БЕЗУМНО рад.

– Спасибо, – мило улыбнувшись, немного покраснев, спешно ответила я.

Короткие, жеманные поцелуи в щеки – и разошлись.

…

Так что вот с таким багажом новый год покатился по рельсам, с жадностью набирая шальные обороты, дабы успеть на очередную станцию, и там уже как следует окатить всех нас новым, неповторимым «приключением».

Глава Двадцать Пятая

… а всё началось с того, что Филипп, муж Даниэль, укатил с какой-то молоденькой шлюшкой на Карибы.

Разбитая, разъяренная, неудовлетворенная (неважно, что очень скоро наша Жако станет вдовой), она вся кипела, сходила с ума и разрывалась от безумства.

– Мне нужно развлечься. Мне… нужно… что-то новое, или… давно забытое, но такое любимое.

– Покурим травки?

– ЧЕРТ! Лив, даже не смешно!

Я поняла! Я вспомнила!

Так, сейчас же июль… Правильно?

– Правильно.

– А в июле будет что?

(удивленно передернула я плечами, молчу)

– Так. Какое сегодня число?

– Третье.

– Воооооот оно! Вот мое спасение!!!!

– Дани, ты меня пугаешь.

– Седьмого числа ежегодная вечеринка. Будут все наши.

– Наши… это… ?

– Вампиры, дорогуша. Вам-пи-ры. Хватит с меня людишек. Мы едем отрываться с себеподобными.

– Ты мне раньше никогда не рассказывала.

– Как не рассказывала. Париж, прием, бал?

– Бал?? Ты… что… совсем сбрендила? Какой еще нафиг бал??

– Дорогуша, на бал мы заявимся в самом конце, для видимости. Весь смак будет потом – на автепати. Та еще… оргия драйва и экстаза.

(нервно скривилась)

– И это я себя веду, как малолетка??

(рассмеялась)

– Цыц. У меня траур. Мне – можно.

***

Кто бы сомневался,… что он это действо пропустит.

Почти год прошел с той, нашей… недолгой, но очень «веселой» встречи в суде,

… и, не успели вражеские крейсера разойтись в разные стороны, как тут же штормом вновь их, нас, прибило, кинуло в одну гавань.

Мне снова предстояло взглянуть в глаза своего супостата, своего… Геера…

…

– А тебе, между прочим, очень полезно было заявиться сюда, так что не кривись.

– Это в чем тут-то полезность? Лишний раз понаблюдать за сумасбродом, возомнившим из себя богов?

– Ну-ну. Не стоит так говорить. Многие из них вполне хорошие люди.

– Люди?

– Существа. Добрые и заботливые.

– А как по мне, я вижу только жеманное, подлое, скрытное зверье.

(криво ухмыльнулась; промолчала Дани)

– Ладно, пошли, поздороваемся кое с кем, познакомлю тебя…

Да уж, кого тут только не было: и весь Совет в полном составе (да, да, и даже сам Мерчик, покровитель ублюдка Голоссу), Смотрители разных стран, и так… обычные, примитивные вампиры, вроде меня.

Увидела, наконец-то увидела того, кого так жадно искала среди толпы. Заметил и он меня.

… тут же отвел взгляд в сторону, крепче сжал свою «красавицу», прилипшую к нему как пиявка, поцеловал в висок… и насильно развернул, повел с собой в другой конец залы.

Идиот.

– А кто она?

– Кто?

– Даниэль, не строй из себя дурочку. Тебе не идет.

– Ты о пассии Берна?

– А о ком же еще?

(ухмыльнулась)

– Не знаю. Новенькая. Первый раз вижу.

– Мисс Вселенной прошлого года, – вдруг кто-то затараторил за нашими спинами и тут же, беспардонно обняв нас обоих за плечи, навалился сверху.

Вмиг обернулись.

– Пачелло, только тебя здесь не хватало, – раздраженно прорычала Жако.

– Радость моя, я тоже очень рад тебя видеть. И Вас, миледи, – вмиг повернул голову ко мне. – Разрешите познакомиться?

(резко отпрянул, любезно высвобождая от своих навязчивых объятий, шаг назад…

манерно поклонился)

– Роберто Пачелло.

– Оливия Дюан.

(тут же нахально схватил мою руку и, рисуя из себя истинного джентльмена (не без едкой ухмылки на губах), тут же поцеловал тыльную сторону ладони)

– Очень приятно, миледи.

– Взаимно.

(спешно выровнялся, вновь обнял нас – вот только уже за талию… – тот еще мне… новоиспеченный кавалер! … и было, я уже хотела злобно отпихнуть наглеца от себя, как тут же тот заговорил, сбивая мое сознание на другие мысли)

– Оливия Дюан… ммм… что-то знакомое… Это… Да, точно, это Вы и Ваш брат стали милым преданием Лорда Балдмера? Да?

(нервно хмыкнула, все же попытка отстранится, вырваться из его объятий – но тщетно, Казанова неслабо уцепился клещами)

– Она самая.

– Так. Погодь, Роб. Ты что-то говорил о той курице.

– Какой?

– Та, что с Геером.

– А. Так это его новая «возлюбленная».

– Она же вроде не вампир?

– Нет, но… с такой красотой недолго ходить среди снеди. Разве нет?

– Черт! – вдруг нервно рявкнула Дани.

– Что случилось?

– Что?

– Аварус здесь.

– Кто?

(тяжело вздохнул Пачелло)

– Гаеф Аварус. Причем фамилия говорит сама за себя: Коварный, алчный, жадный.

– Надеюсь, в этот раз они не сцепятся с Геером.

(взволновано прошептала Дани)

– Да уж, то еще зрелище, – спешно поддержал ее Роберт.

– Эмм… а мне сказать, объяснить, можно?

(невесело улыбнулась Жако)

– С очень давних пор Геер и Аварус – заклятые враги. Так что… любое появление этих двоих в одном обществе грозит, если не кровавой бойней, то злостной словесной перепалкой.

– Я думала, все враги Берна давно покоятся на кладбище.

(едко ухмыльнулся Казанова)

– Так бы и было ... Если бы за год до их первой стычки Гаефа под свое крыло не взял сам Совет. Как и Граф, он отказался от рутинной волокиты по управлению, но … принимать участие в важных, темных делах Клана не забывает, отчего всегда может рассчитывать на защиту оных.

– И что же они не поделили?

– Давай… потом… как-нибудь.

(ибо в этот миг к нам подошел и сам виновник разговора)

– Дамы, очень рад вас видеть. Пачелло.

(манерно поклонился)

Глава Двадцать Шестая

Слава Богу, как и обещала Дани, не больше двух часов мучений – и всё это мероприятие, торжество свернулось в мыльный пузырь и лопнуло прошлым.

Теперь оставалось нам добраться до нового места (координаты которого хранились в тайне до самого последнего момента), дабы попасть наконец-то на такую долгожданную вечеринку, «afterparty», – испытание для самых стойких, голодных, молодых душой личностей.

…

– Лив, если ты и дальше будешь так на него таращиться, то я самолично тебя придушу.

– Кто таращится? Я таращусь? Я не таращусь, я лишь смотрю и поражаюсь, как ему не стыдно. Прям при всех… развалился с этой Курицей на диванчике (ей хоть восемнадцать есть?), и лижутся, как малолетки.

– Дорогая моя, это закрытое пати, а потому не без подобных оргий. И попомни мои слова, то ли еще будет.

– Черт. Ненавижу его, – тяжело вздохнула я, отвернулась. – Эй, гарсон! Еще один бокал вина.

– Оливия, я не пойму, кто из нас тут страдает? Я или ты?

– А что не так?

– Я, без немногого вдова, но еще только вторую порцию своего мартини попиваю, а ты… уже по вторую бутылку вина посылаешь официанта.

– Сравнила, вино и мартини.

– Да ты что?

(едко ухмыльнулась, промолчала)

– Да уж, я тебя пьяную тащить домой не буду.

– Будешь, иначе если я не напьюсь, то за себя не отвечаю.

– Не отвечаешь? Пойдешь и изнасилуешь своего Берна?

– Я??? Пффф-у… Ну ты выдала. Я быстрее убью себя, чем это произойдет. И заметь, ты за это отвечаешь.

– Не поняла? – спешно переспросила та, едва не поперхнувшись напитком.

– Если… вдруг и будет у меня какое помутнение, ты всегда…

– О, опять на тебя смотрит. Поглядывает, жук коварный.

– Да пусть пялиться, хоть повылазят! Надоело уже обмениваться с ним едкими взглядами. Толку?

Ты меня не сбивай. Лучше слушай. Если я начну что-то чудить, ты обязана будешь меня остановить любой ценой.

– Вот это да! А ты не наглеешь, родная?

– Нет. У тебя – траур. У меня – траур. Мы обе пытаемся нажраться, да так, чтобы попустило. Я, лично, если тебя начнет рвать – всегда вразумлю.

(расхохоталась Жако)

– Да, да. Ты, в твоем-то состоянии, и вразумишь.

Черт, Лив, не крепи. Хватит уже пить, иначе неизвестно, где мы потом на утро проснемся.

***

Не помню уже толком, как меня туда занесло, как вынесло…

Отрывки, осколки, из которых едва получилась целостная картинка.

(и вообще, наверняка, трезвому… сложно будет понять все последующие мои затеи)

– Черт, Лив!!! Ты где была всё это время?

– Приход ловила.

– Не поняла?

(кривая, отрешенная улыбка вмиг ответила на все вопросы)

– Ты что…

под наркотой?

– Правда, муза прущая?

– Лив, что ты приняла???

Лив, стой! Стой!! Мать твою!!!

…

Сама того не знаю, как у меня все это вышло: убежала, затерялась от разъяренной Дани. Резкие, смелые шаги… навстречу безумству.

За шкирку схватила эту полуобнаженную сучку и скинула долой с Геера.

Шокированный, прибитый моей наглостью,… да и неслабым дурманом алкогольного опьянения, совершенно не сопротивлялся.

Залезла. Забралась я на руки Берна и жадно, откровенно похотливо прижалась к его голой груди всем своим телом.

– Ну, что, мальчик мой? Помниться, ты хотел меня? Ну… бери. Я вся твоя…

(не дожидаясь реакции, вмиг прилипла своим жадным поцелуем к его губам – ответил, спешно ответил, будто боясь прозевать шанс)

– Да, отпустите меня!

Сука, я тебя убью!!!

(попытка молоденькой «Мисс» схватить меня за волосы, содрать с Геера долой – оттолкнул, отдернул ее Берн от меня, отшвырнул в сторону)

– УБЕРИТЕ ЕЕ!

Не лезь.

Победно захохотала, рассмеялась я, и тут же вновь прижалась к своему отвоеванному трофею.

Резвые, дерзкие движения – не имея сил больше ждать, сдерживаться, тут же нырнула руками к его ширинке и расстегнула змейку.

Не отставал и Берн – проник руками под платье. Жадные, алчные движения, попытки лишить меня белья, а затем и вовсе разорвал кружева…

– КАКОГО ХЕРА????????

(неистово завопила Жако где-то там за моей спиной,

о да, ее крик узнать было несложно)

Вмиг подскочила к нам и, не жалея меня, больную, дерзко, грубо схватила за руки и стащила на пол. Рывок – и спешно потянула за собой на выход…

…

… смеяться. Единственное, что я могла в этот миг – так это дико, истерически смеяться.