Текст книги "ИЗ ЖИЗНИ ФОТОМОДЕЛИ ЗИНГЕР"
Автор книги: ОЛЬГА ИЛЬИНСКАЯ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Правда, Нью-Йорк показал обратное: характер у Раи мягкий и она женщина от и до. Не сталь и не чугун. (Нью-Йорк, большой и величественный, прекрасно знал, о чём думала все эти месяцы донская казачка Рая).
9
КАК РАЯ НА МАНХЭТТЕН ПЕРЕЕХАЛА.
…В гостях у Алисы в её Нью-Йоркской квартире Рая блаженствовала. Ей нравилось чувствовать себя королевой. И обстановка была как раз для неё: в меру изысканная, в меру домашняя. Рая оценила квартиру – уютная. Алиса сняла апартаменты без мебели; сама обставила жильё, и, надо сказать, неплохо обставила. Вкус у девчонки есть. Шторки чудесные, с двойными клетчатыми рюшами, а туалетный столик какой, сделанный под старину: с изогнутыми коваными ножками с витиеватым металлическим обрамлением.
Но у неё, Раи, квартира была получше. Тоже на Манхэттене, на северо-востоке его нижней части, недалеко от знаменитого Грэмерси-парк, в солнечное месте, на главной дороге, на первом этаже старинного фешенебельного комплекса, включающего в себя всего пять апартаментов. На Раиной парадной двери была цифра «два». Квартиру удалось «застолбить» не сказать, что маленькую, но и не большую по меркам успешных американцев: семьдесят пять квадратных метров. Очень даже комфортабельное жилище: с симпатичной кухоней, оборудованной от и до всей необходимой техникой, со спальней, гостиной-столовой и даже собственным выходом во внутренний крохотный дворик, где стояли круглый столик и два стульчика. Но это что! Посмотрели бы вы на Раину ванную! Другие ходят стирать свои вещи за квартал в специальную прачечную, а у неё, у Раи своя стиральная машина-автомат, да ещё сушильная машина! Потому что смогла договориться с кем надо; другие не смогли, а она, Рая Хренова, проявив чудеса дипломатии (плюс небольшой в российском духе «откат») оформила свою жизнь так, как ей захотелось, как было удобно. Но, к слову, это всё «прагматика», так, необходимые до зарезу предметы. Рая жутко гордилась эстетической стороной вопроса (речь идёт всё о ой же ванной). Тут хоть садись и поэму пиши! Зеркало во всю стену, раковина и сама ванна из искусственного чёрного камня. Кафель под белый мрамор. Вот зайдёшь в такую ванную, и голову рукой потрогаешь, не выросла ли корона?
Квартиру Рая сняла уже меблированную. Ей импонировали обитые красным бархатом диваны и большие встроенные шкафы с резными узкими дверцами. И картины! Может, она и другое что повесила бы на стену. Но раз дизайнер решил разместить что-то авангардистское, заковыристое для простого ума, то пусть так и будет. Рая ничего не собирается менять!
За такое жильё она платит три с половиной тысячи в месяц плюс коммунальные услуги. Для Раи это дорого. Зарплата у неё пять тысяч, на жизнь остаётся всего ничего; жильё съедает большую часть дохода (среднего для Нью-Йорка). Но Рая продумала всё заранее. Дорогая квартира в престижном районе Нью-Йорка была частью её хитроумного плана, в который она, разумеется, никого не посвящала, как бы, просто жила себе и жила.
Сегодня, когда она подходила к Алисиной «щепке»-высотке, ей очень хотелось встретить кого-нибудь из сослуживцев, чтобы те после традиционных приветствий обязательно поинтересовались, куда это она направляется, и Рая бы кротко заметила, что в гости к своей давней подруге, которая живёт вот здесь. И изящным жестом показать на высоченный красивый дом. Дескать, вот у меня какие знакомые и друзья. Знай наших!
Но никого она, разумеется, не встретила. Ну, и что! Главное, привет из Москвы прилетел! А Рая так соскучилась по Москве! Ведь четыре года в белокаменной безвыездно прожила. Даже подумывала остаться, да обстоятельства, будь они неладны! А может, не обстоятельства, может, так было предписано свыше? Но если бы кто тогда сказал, что Рае заказана дорога обратно в Нью-Йорк, прослыл бы самым отъявленным дураком. Рая, когда прилетела из-за океана, зареклась: больше в Америку ни ногой!
И вот здрассте, приехали! Манхэттен теперь как родной. Сама здесь живёт, и закадычная подруга её тоже.
А какой боевой путь прошла Рая! Очень долго жила сначала в пригороде, в городке Уэст-Нью-Йорк в Нью-Джерси, потом в городке Джерси-Сити того же штата; дорога туда-обратно занимала в общей сложности почти три часа; изрядно выматывала. И Рая сняла койко-место в крошечной квартирке в Квинксе – самом дешёвом районе Нью-Йорка, где живёт великое множество тех, кто едва сводит концы с концами. Квинкс прослыл ещё и самым криминальным районом. Рая была не из пугливых, но когда её на улице обокрали средь бела дня, плюнула на «экономику – мать хозяйства» и перебралась во всем известный солидный Бруклин, где, кстати, много русских эмигрантов, вроде как братьев. Но отношения не сложились. Да Рая к ним и не стремилась. Она хотела пробиться наверх и упорно шла к намеченной цели!
И вот, святая святых – Манхэттен! Теперь самое главное не сдуться, не упустить птицу счастья, которая, кажется, уже в руках.
НЬЮ-ЙОРК. ЗАПРЕТНЫЙ «ПЛОД».
…– Изабелла! – восторженно закричала Алисия. – У нас торт!
– Вижу, – жеманно откликнулась Рая.
– Все Изабеллы очень любят торт! – иронично заявил Димон.
Рая, ничуть не смущаясь, взяла протянутое блюдце с маленьким кусочком и очень эротично лизнула сверху крем.
Димон закатил глаза и схватился за низ живота.
– Я в экстазе, – прошептал он.
– Дурак! – поджала губы Алисия и покрутила пальцем у виска.
Когда они в Москве вместе зажигали в студии Димона, он всегда подсмеивался над манерной Раей, и она обижалась. Но сейчас молчит. И Алисия решила, что за неё нужно заступиться. Кто хозяин квартиры? Кто хозяин праздника?
Рая продолжала есть торт, так же слизывая крем и придерживая кусок своими тонкими длинными пальцами.
– Как страшно жить! – схватился за голову Димон. – В последний твой приезд в Москву ты бисквит хавала ложечкой.
– А теперь руками, – томно откликнулась Рая. – Времена меняются, мой дорогой друг.
– А фигура? – не унимался Димон. – Ты же всегда боялась растолстеть.
– А теперь не боюсь, – так же спокойно ответила Рая.
Это было неправдой. Поправиться всё так же боялась. Димон правильно заметил. А как не бояться? Её родная баба Рая была очень полной, грузной женщиной. Но, правда, у неё был диабет, что служило неким оправданием. У мамы диабета не было, но стройной её назвать можно было с натяжкой. А Рая породой была в маму и бабу. Поэтому когда освоилась в модельном бизнесе, и он стал её профессией, то строго контролировала свой вес: сколько калорий в день потребляет, и всё такое. Как только заметила намечающуюся жировую складку на животе, то удраконила меры: каждый день пробежка – качание пресса, пробежка – качание пресса. Очень любила мороженое. Слишком калорийное? Долой! Забыть его вкус!
Но сейчас ела торт. Демонстративно. Огромный кусище.
Надо знать Раю. Конечно, кто не любит пироженки и плюшки? Но есть их так, чтобы сердце принималось учащённо биться и чтобы дыхание перехватывало (у мужчин и не только), так могла делать только Рая. Это искусство! Да, не сразу получалось. Пришлось поучиться.
– Ты завтракал? – без всякого перехода спросила Рая Димона.
Он замотал головой.
– Салат? А? – подмигнула она ему. – «Оливье», как ты любишь!
– Ой, ты ведь голодный! – всплеснула руками Алиса. – Не догадалась.
Пока Алиса сбивчиво объясняла, почему сразу не сообразила про завтрак, Рая уже достала из сумочки завёрнутый в целлофан пластмассовый контейнер.
– Вот! – она открыла крышку и поставила контейнер на столик.
Сразу пошёл аромат. Знакомый с детства. Маринованные огурцы, колбаса, яйца, картошка – всё накрошено мелко-мелко, от души заправлено майонезом и источает сногсшибательный запах.
– Официант, вилку! – щёлкнула пальцами Рая.
– Слушаюсь! – отчеканила Алисия и помчалась на кухню.
Она с остервенением принялась греметь ящиками, слышно было, как что-то доставала, убирала, потом опять доставала, потом хлопнула дверцей холодильника, и вдруг воцарилась торжественная тишина.
А Димон и Рая сидели на диване, смотрели друг друга и молчали.
– Постарела я? – неожиданно спросила Рая.
– Ты? – удивился Димон. – Помолодела. На десять лет.
– Я серьёзно спрашиваю.
– А я серьёзно отвечаю.
– Значит, постарела, – грустно улыбнулась Рая.
Димон пожал плечами, мол, что за надобность у некоторых ерунду городить? Сказала бы, солиднее стала, взрослее, а то – постарела… А ещё интеллектуалка!
– А я замуж выхожу! – похвасталась Рая.
– Поздравляю, – равнодушно откликнулся Димон.
Он очень хотел спать, и игры с разными замужествами и «постарела» его не интересовали.
– Тебе всё равно? – вкрадчиво поинтересовалась Рая.
Димон приосанился и сбросил с лица сонливость.
– Нет, конечно. Я страшно ревную! – он с деланной строгостью мотнул головой. – Почему меня не дождалась? «Женская любовь, нет её короче».
– А ты что, жениться на мне собирался? – хохотнула Рая.
– А то! – всплеснул руками Димон.
– Мы с тобой в Фейсбуке постоянно переписываемся. Ни разу мне не написал, что жениться хотел. На мне! – Рая томно облизала пальцы.
Димон хмуро пытался заставить работать хоть одну извилину своего мозга. Вот сидит перед ним эта девушка, умная и красивая, успешная очевидно, она смеётся над ним сейчас, заигрывает или… издевается?
ДИМОН И РАЯ
…Раю он знал очень давно. Димон учился на первом курсе, когда его отправили в автосалон нащёлкать снимков для рекламной кампании. Дали адрес. Где-то на отшибе. Димон приезжает и видит ладно скроенный ангар. Ничего особенного, в принципе. А рядом – заброшенная спортивная площадка, очень старая, но где слегка проржавленные турники выглядят очень крепкими. Димон по инерции подошёл, посмотрел, потом положил на скамейку аппаратуру и рывком скинул толстовку с футболкой, демонстрируя миру свой голый торс. Затем ловко запрыгнул на самый высокий турник и с нескрываемым удовольствием и азартом повисел почти полминуты.
Тугие джинсы мешали, он бы и их скинул, да люди не поймут.
И вот раз перевернулся, потом второй, а потом давай подтягиваться. И тут его окликает очень приятный женский голос.
– Мальчик! Ты вот эту аппаратуру стережёшь?
Димон спрыгнул вниз и потёр измазанные ржавчиной ладони. Перед ним стояла высокая, тонкая, как тростинка, девушка в ярко-красном платье на бретельках, с большим вырезом и в диковинных туфлях на высоких прозрачных каблуках. Её мелированные волосы, подстриженные весьма искусно, трепал ветерок, придавая ей удивительную свежесть и напоминая, что красотка живая.
– Вы это мне? – тяжело дыша, спросил Димон.
– Тебе, – кивнула девушка и огляделась. – Кроме нас же никого больше нет.
– А в чём проблема? Вопрос повторите, будьте любезны, – попросил Димон.
– Мальчик, у меня мало времени, – строго сказала девушка. – Мы ждём фотографа. Он, видимо, уже приехал. Вот, аппаратура лежит. Куда он ушёл, подскажи, будь другом?
Димон всё ещё остервенело тёр рыжие от ржавчины ладони и переваривал услышанное.
– Вы про это…? – он кивнул в аппаратуру.
– Да! – недовольно буркнула девушка.
– Это я.
– Что я? – не поняла она.
– Я фотограф!
И Димон звонко расхохотался. Надо было видеть, какой лицо была у девушки. Оторопелая красавица!
– Мне не до шуток! – напомнила она.
Димон быстро натянул футболку, толстовку и провёл рукой по стриженой голове, затем подошёл в развалку к скамейке и небрежно поднял уложенную в чёрный кофр аппаратуру.
– Пошли! – весело сказал он.
Девушка помедлила, учащённо заморгала накрашенными ресницами.
– Серьёзно? – изумлённо уточнила она. – Это тебя отправили на фотосессию?
Димону надоело топтаться на месте и он, больше уже ни слова ни говоря, строевым шагом направился в ангар. Девушка поспешила за ним.
– Барышня, как к вам обращаться-то? – спросил он её.
– Рая.
– Давно в моделях?
– Три года. Скоро четыре будет!
– Профи! – уважительно хмыкнул Димон.
– Как сказать, – откликнулась Рая. – На показах прет-а-порте ни разу не была.
– Ну, и что!
– Как что? – девушка даже остановилась. – Это же высший пилотаж! Для прет-а-порте лучших отбирают! Недели моды таких коллекций проходят дважды в год. Такие недели проводятся в крупных городах. Милан, Париж, Нью-Йорк! Ведущие дизайнеры демонстрируют модные тенденции уже на следующий сезон.
Димон остановился и развернулся всем корпусом к Рае.
– Прет-а-порте – это что?
– Масс-маркет, – как прилежная ученица у доски, ответила Рая. – Ну, массовый рынок. Модели шьются по стандартным меркам и потом массово продаются. Для дизайнеров коллекции прет-а-порте – основной источник дохода. Поэтому для таких недель моды отбирают…
Тут Димон её перебил на полуслове:
– Девушка, вы замужем?
– Нет, – благородно покачала она головой.
– Высокий уровень интеллекта заблокировал вам доступ к счастью!
– Пошли! – хлопнула его по плечу Рая.
– Ага, вперёд, – согласился Димон.
– Ты культурист? – иронично спросила его Рая.
– Я фотограф! – весело сказал Димон и присел в реверансе.
Рая сомневалась, что этот самоуверенный юнец справится с поставленной задачей и сделает хорошие снимки. На акции, где рекламировали дорогие марки машин, отправляли преимущественно опытных и надёжных специалистов. Это было очень и очень денежное мероприятие. Трудное, скажем откровенно. Рае, как модели, приходилось почти в одной позе стоять восемь-девять часов. Перерыв не более пять-семь минут. Никаких обедов! Приходят посетители, рассматривают крутые авто, и красивая презентабельная девушка должна быть постоянно на виду, чтобы в дальнейшем, как бы, ассоциироваться и с машиной, и с самим образом жизни, для которого подходит такое авто, роскошное и доступное далеко не каждому.
У Раи потом отекали ноги, приходилось их массажировать и ещё подолгу лежать на кровати с поднятыми вверх ступнями, чтобы прийти в норму.
Прогулка от ангара до спортплощадки была спасительной. Спасибо супервайзеру, проявила человечность, отпустила. Теперь можно было переставить ноги и отдохнуть чуть-чуть таким образом. На рекламу авто заказчики отбирали моделей не ниже метра восьмидесяти. И платили хорошо. За один час Рая получала тысячу рублей! Рассчитывались в конце дня, и в свою комнатёнку поздно вечером Рая приползала с хорошей зарплатой в зубах. Она не жаловалась. Было чем платить за учёбу, за койко-место в комнатёнке. И вещей фирменных смогла прикупить: туфли, ботильоны, сапоги – все сплошь брендовые. Пальто, правда, попалось так себе, кашемировое, из не очень качественного материала; всего год пальто носила, а оно уже вышаркалось по бокам и катышками покрылось. Рая, как катышки увидела, сразу поняла, что купила подделку. Настоящее брендовое пальто можно носить не один сезон, и оно всегда держит форму, сохраняя цвет; материал для такого пальто используется добротный. Бренд – это прежде всего качество и надёжность! Рая, дефилируя на показах, прекрасно разбиралась в одежде и обуви и была настолько компетентна, что смело могла претендовать на должность товароведа. Что касается того пальто, то Рая повелась на его необычную форму с огромными мягкими отворотами. Ну, конечно, на лейбле был указан бренд! Но цена-то была низкая. Вот тут-то она и попалась. Конечно, хочется подешевле. Но нужно знать, в каких магазинах и на каких распродажах брендовые вещи приобретать. В общем, урок преподали – Рая урок усвоила.
А для Димона не имел значения бренд. Покупал, что нравится, носил, что нравится. Он отличался от братии модельной индустрии, что не был гламурным. Как инородное тело. Но этим и западал девушкам в душу.
Снимки в том автомобильном салоне Димон сделал превосходные. И Рая потом направо и налево расхваливала его. Ему передали. И он, в свою очередь, пригласил её на бесплатную фотосессию. К себе, в ту студию, которую оставил ему на время друг отца. Рая согласилась; о, да, фотосессия ей нужна, она хочет обновить портфолио. Сказала, что придёт. Но внезапно агентство отправило Раю на какие умопомрачительные показы мод в Голландию, что было тогда в новинку. Работа моделей в Голландии ценилась и высоко оплачивалась, Рая знала это, поэтому охотно улетела за рубеж. И пусть это оказалась не совсем фэшн-индустрия, а что-то типа консумации – заманивание и развлечение клиентов в ресторане, что напоминало ей работу на выставках в Москве, заграничная поездка пришлась по душе (заплатили две тысячи долларов!). Рае ещё удалось пополнить свой гардероб великолепными брендовыми жакетами и блузками.
Вернувшись в Москву, она ждала повторного приглашения от Димона. Но он больше не пригласил. Не заикнулся даже. Однако Рая всё же приходила в студию. Но только в общей компании, где была – пардон за тавтологию – за компанию со всеми.
НЬЮ-ЙОРК. ОН И ОНА.
…Теперь она сидела в Алисиной квартире напротив Димона и тихо улыбалась. Не изменился. Всё такой же негламурный. Он ловил её взгляд и смущался в глубине души.
… Наконец, Димон разрешился своим скупым мужским словом.
– Рай, или как тебя? Изабелла! Чего молчишь? – сонно пробубнил он.
Рая с шумом вздохнула.
– Я ревную! – выдавил Димон и дурашливо состроил очень умную физиономию. – Ты о другом мужчине думаешь, наверное. Смотри, я себе харакири могу сделать, я парень горячий!
В этом даже не стоило сомневаться. Рая такое про Димона знала! Что порой терялась, то ли уважать его за смелость, то ли держаться от него подальше, чтобы чего доброго до греха не довёл.
– Где же наша лиса Алиса? – поджала губы Рая и посмотрела в сторону кухни.
– Она в свою нью-йоркскую кухню через Краснотурьинск пошла, – предположил Димон.
ПРО ГОЛЫХ ТЁТЕНЕК.
Алиса в Москве ему часто рассказывала о родной уральской Сосновке, о чудесном городке Краснотурьинске, где она когда-то хотела учиться искусству. Ведь в Краснотурьинске есть очень серьёзное учебное заведение, известное на весь Северный Урал, которое так и называется Колледж искусств! Хочешь рисуй – хочешь пой! Алиса любила рисовать. И карандашами, и мелками, и гуашью, и даже маслом рисовала пару раз, но больше акварелью. Портреты у неё не очень получались, а вот пейзажи выходили просто шикарные! (Алиса так думала). Она всегда помогла оформлять школьные праздники, и на этом поприще, прямо скажем, преуспела.
Художественной школы у них в Сосновке не было, зато учитель рисования был настоящий, дипломированный, закончивший как раз этот колледж с полувековой историей. Он-то и посоветовал Алисе, отметив её способности, стать профессионалом и продолжить обучение уже в колледже на художественном факультете. Учитель также сказал, что там есть подготовительное отделение, оно, конечно, платное, но если родители помогут, и Алиса будет стараться, то у неё есть все шансы поступить и даже учиться бесплатно.
Алиса, окрылённая, весь вечер рассказывала домочадцам о своём выдающемся таланте и большом будущем. Родных её рассказ смутил, потому как в школе Алиса не блистала. Рисование не в счёт. Рисование – это баловство. Хотя, кто знает? А вдруг?.. И Берта Тимофеевна, недолго думая, съездила в этот колледж, разузнала всё, посмотрела разные выставки, полистала большущие книги с репродукциями и вынесла вердикт: «Только через мой труп!» Весь вечер она беспрерывно говорила, сотрясая воздух – судя по взятой зловещей тональности – явно страшным рассказом. Родители и бабушка Гизела сидели, как первоклашки, за столом и с умными лицами внимали каждому слову. Им не впервой «выносят мозг», но с такой экспрессией, да ещё на полузабытом немецком – это, можно сказать, дебют. Вдруг бабушка Гизела, опомнившись, закрыла лицо руками и, запрокинув голову, заливисто захохотала. На что Берта Тимофеевна отреагировала весьма агрессивно и со свойственной ей бескомпромиссностью: стукнула по столу кулаком, громко крикнув по-русски: «Вы смерти моей хотите?» И запретила Алисе даже думать о колледже. Домочадцы покорно согласились. И сообща определили её заочно в лестех. Так надёжнее. А рисовать? Рисовать можно в любое свободное время! Зачем учиться такой ерунде? Краски и карандаши во всех магазинах лежат. Взял в руки, ну, и рисуй себе каждый день. Опыт – лучший учитель.
Димон, разумеется, полюбопытствовал, что такое экстраординарное случилось? С какого перепугу Берта Тимофеевна проявила вдруг свои диктаторские наклонности? Алиса тогда раскололась и по-дружески доверилась Димону как лучшему другу: дело в том, что в именитом колледже искусств много голых тётенек. Димон замер: во северяне дают, а ещё числятся в пуританах! Но когда выяснилось, что имеются в виду картины с обнажённой натурой, более того репродукции на мелованной бумаге, не мог скрыть своего разочарования. Классическое художественное образование в колледже дают. Увы. Хрестоматийно всё. Как в Москве или в Питере. Неинтересно. А было бы здорово, если б зашёл в колледж, а кругом ходят живые голые тётеньки. Димон даже мечтательно закрывал глаза при одной этой мысли, так сразу интересно и волнительно ему становилось.
Берта Тимофеевна не на шутку рассвирипела в тот раз, что назвала великого Кустодиева извращенцем. Якобы он подглядывал за голыми тётеньками в бане и потом рисовал. Про красоту тела она ничего слышать не хотела! Рисовать надо цветы, фрукты, портреты – лицо, в смысле. На слабое возражение, что Леонардо да Винчи тоже писал с натуры, как есть, Берта Тимофеевна парировала, что время было другое, не знали просто, не надо аморальному у великих учиться. Она ещё сочинила вразумляющее письмо директору колледжа, где изложила свои умозаключения и наставления относительно воспитания подрастающего поколения и недвусмысленных сторон искусства, которые следует искоренять, и даже предложила свою помощь; хотела было уже отнести своё сочинение на почту, но Алиса, давно наблюдавшая за бабушкой, живо вызвалась отнести письмо сама, чем удивила Берту Тимофеевну. «Спасибо за помощь, внученька!» Больно охота ей на почту таскаться? Алисия, только за дверь, сразу письмо в клочья, затем облегчённый вздох. А бабушка ещё долго ждала ответа, как соловей лета, от директора, готовилась к лекции, которую она прочитает перед всем педагогическим составом и студентами. Время шло, ответа не было. И Берта Тимофеевна, как это часто случается с людьми преклонного возраста, просто забыла. А, может, смирилась…
НЬЮ-ЙОРК. КУЛИНАРНЫЙ ПИРУЭТ.
…Затянувшаяся тишина стала раздражать.
– Алиса!!! – закричали оба хором.
Секунда – и послышались лёгкие шаги. Алисия внесла в комнату поднос, уставленный разными йогуртами, творожками, вазочками с резаными помидорами и огурцами, также виднелся салатник с пастой какого-то подозрительного ядовито-зелёного цвета и печенье с дроблёным фундуком.
– Тебя за смертью посылать, – проворчала Рая. – Так и голодом уморить можно.
– Как всегда в точку! – подтвердил Димон и повалился в изнеможении на диван. – Мне поможет только кусок мяса и поцелуй.
Рая тут же нагнулась и поцеловала его в лоб.
– Подъём! – наставительно произнесла она. – Мяса всё равно нет. Хлеба, как я вижу, тоже.
Она придирчиво осмотрела поднос. Хоть бы три корочки… Ни кусочка!
– А я хлеб не ем, – как бы, извинилась Алисия.
– Оно и видно, – зевнул Димон и, взяв у неё из рук поднос, стал руками запихивать в рот куски помидоров.
– Ой! – Алиса схватилась за голову и вновь умчалась.
– Память девичья, – хмыкнула Рая. – Ребёнок совсем.
Алиса прискакала с вилками и ложками в руках.
– Вот! – протянула она.
– Не «вот», а возьмите, пожалуйста, – назидательно поправила Рая. – Учу я тебя, учу…
Димон, ничуть не смущаясь, выхватил вилку и принялся жадно есть салат.
– А это что? – ткнул он вилкой в подозрительную ядовито-зелёную смесь.
– Паштет.
Димон изобразил на лице нескрываемое удивление.
– Не из жабы? Нет? – участливо спросил он.
– Из авокадо! – гордо произнесла Алиса.
– Из авока-а-адо?
– С чесноком, помидорами протёртыми, с сыром, с этим, как его? Моцарелло! – принялась быстро перечислять Алиса. – И с хреном!
Рая удивлённо повернула голову. А Димон, закрыв глаза, поднял вилку вверх и откинулся на спинку дивана. Затем рывком приподнялся, приосанился, сев на самый край, и стал заглатывать авокадовую размазню. Периодически он останавливался и делал вид, что прислушивается к своим ощущениям. Потом, часто моргая ресницами, вновь глотал протёртое авокадо из салатника.
– Изабелла Батьковна, присоединяйтесь! Оно такое охренительное, вот это в миске, как тоска, зелёное. Но язык дерёт! Я люблю такое, – с чувством сказал он и кивнул на салатник.
– Да ну вас! – отмахнулась Рая.
Димон промычал что-то нечленораздельное и вновь вернулся к трапезе; он уже расправился с помидорной частью угощения, съел почти всю экзотическую «зелёнку» и уплетал за обе щёки свой любимый «Оливье».
– «Оливье» Рая сама готовила, – улыбнулась Алисия. – Всё как полагается: с горошком обязательно. И майонезом самым лучшим.
– Угу, – недовольно подтвердила Рая. – Только без хрена.
– Да? – живо откликнулся Димон. – Вот это новость! Ни хрена себе!
Рая вскочила и, театрально замахнувшись, отвесила Димону лёгкий детский подзатыльник.
– Я ж подавиться могу! – засмеялся он, вжав голову в плечи.
– Ты у нас неубиваемый, и непотопляемый! – сказала Рая и демонстративно уселась обратно на диван.
Алисия, улыбаясь, смотрела на их перебранку, и думала о чём-то своём. А Рая достала из сумочки телефон и, набрав номер, заурчала что-то на превосходном английском.
– Та на меня в Белый дом жалуешься? – дурашливо зашептал Димон. – Тётенька, прости засранца, я больше не буду!
Рая, пожав губы, демонстративно встала и вышла в прихожую. Алисия сразу побежала за ней, думая, что подруга обиделась и уходит. Но Рая резко крикнула ей:
– Сядь!
Алиса не посмела ослушаться. Вернулась в комнату и уселась на диван рядом с Димоном.
Он уже закончил трапезу и начинал дремать. Полулежал с закрытыми глазами и мирно посапывал. Алиса, притаившись, покорно молчала, стараясь не беспокоить друзей: в прихожей – тишина, в комнате – лёгкое похрапывание. Она смотрела на Димона и думала о своём. Ей хотелось подойти к нему и погладить ёжик его русых стриженых волос, его большие мускулистые руки, всегда так волновавшие её. Но стеснялась. Вдруг Рая войдёт? Она прокомментирует, и лучше не попадать под её комментарии. Но больше боялась, что Димон внезапно откроет глаза и, как обычно, начнёт подтрунивать над ней. Поэтому она не предпринимала никаких шагов, просто сидела и смотрела на него.
Внезапно похрапывание прервалось, и Димон смешно зашевелил губами. «Как маленький!» – подумала Алиса.
– Чего смотришь? – неожиданно прошептал он не открывая глаз, прошептал очень тихо, чтобы в прихожей точно ничего не расслышали. – Ложись рядом. Тоже наверняка спать хочешь.
Алиса не отвечала. Она сидела в той же застывшей позе. Ей было неловко и, вместе с тем, очень волнительно. Ей нравилось сидеть тут и рассматривать этого молодого и красивого мужчину, которого, как ей казалось, она знает всю свою жизнь.
Раздавшийся звонок заставил всех вздрогнуть. Алиса вскочила и дёрнулась вперёд, а Димон поймал её за руку.
– Домофон! – пояснила Алиса и, вырвавшись, побежала в прихожую.
Послышалось лёгкое громыхание, и через несколько минут Рая деловито ввезла в комнату столик на колёсиках, миниатюрный, с тёмной стеклянной столешницей, с нижней полочкой. Он весь был заставлен закусками для фуршета.
– Вот, – сказала Рая, – заказать в Нью-Йорке можно не только закуски, но и столик.
– М-да, – откликнулся Димон. – Лишь бы деньги были.
– Лишь бы голова соображала! – поправила его Рая.
– А я всё слышу! – в комнату вошла Алисия. – В мой огород камешек. Виновата, признаю! Подвела вас.
– Никого ты не подвела, – бросила Рая. – Садись. Ешь и взрослей!
Алиса хотела было сказать, что поели уже, желудки тугие, как барабаны, но, глянув на столик, осеклась и потом зажмурилась. Какое кулинарное великолепие… Сколько всего!
– Скатерть-самобранка! – восхитилась она.
А Рая встала в полный рост и, прямо как в Москве на выставке, вдохновенно принялась презентовать фуршет, помня наставления московских супервайзеров из агентства, что структура – Бог презентации. Сделав небольшое вступление, как бы экспозицию – по какому случаю собрались и для чего был сделан заказ – Рая перешла к перечислению блюд, приправляя свой монолог красочными и интересными комментариями. Сёмга, например, – это не просто абстрактный деликатес, это наш, можно сказать, друг, товарищ и брат; в брюшках сёмги содержатся такие кислоты как Омега – три и Омега – шесть, баланс между которыми обеспечивает кожным покровам способность противостоять солнечному излучению, посягающему на красоту нашего несравненного лица; употребление сёмги способствует заживлению акне! (Мы-то, дуботолки, чтобы от прыщей избавиться, лосьоны разные покупаем, и щёки и лоб с остервенением трём, а нужно сёмгу наворачивать, и всё будет о`кей!)
А ещё, например, некоторые субпродукты настолько вкусны и полезны, что их смело можно отнести к девятому чуду света, и нужно ещё заслужить, чтобы они появились на вашем столе. Мы при слове «субпродукт» по инерции брезгливо морщим носы, думая, что только мясные вырезки соответствуют нашим аристократическим претензиям, но именно субпродукты способны сделать из нас супергероев! Говяжий язык – это гастрономическая повесть о настоящем человеке. (Человек станет таковым, если будет есть столь значимый говяжий орган!) Он содержит в себе чуть ли не всю таблицу Менделеева, малокалориен, вкусен даже просто отварной (в нём отсутствуют всякие перегородки и плёночки) и даже способен лечить. И мигрени (благодаря никотиновой кислоте), и диабет (помогает выработке инсулина), и «психи» (улучшает проводимость нервных импульсов). Да, кстати ещё раны заживляет! Потому что содержит большое количество цинка.
Тут Димон вставил, что говяжий язык – во все века король на столе, дорогой и далеко не каждому доступный по цене; никто никогда от него нос не морщит, наоборот, все новоровят побольше кусок оттяпать; у них, у Сальниковых, всегда на новый год заливное из языка делали.
И Димон, конечно, был прав, и Рае, в принципе, нечего было возразить, но, чтобы не портить общий фон своей проповеди, она с гордо поднятой головой по-учительски строго сказала: «Сальников, не перебивай!» и даже погрозила пальцем, на что он добродушно рассмеялся.
Безупречно грамотный литературный язык и светские манеры делали презентацию настолько солидной и убедительной, что скажи Рая: «Запечённые мыши удваивают энергию, поэтому их употребление особенно рекомендуется спортсменам, лётчикам, президентам – всем, у кого наблюдается огромный расход энергии», это звучало бы очень разумно.
Рая понимала, что находится сейчас в самом выигрышном свете, представ во всей красе: и умная, и статная, и находчивая, и элегантная. Рая – это женщина-мечта! И пусть кто-нибудь попробует опровергнуть данную аксиому.
