Текст книги "ИЗ ЖИЗНИ ФОТОМОДЕЛИ ЗИНГЕР"
Автор книги: ОЛЬГА ИЛЬИНСКАЯ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Димон внимательно изучал стиль Хелми и во многом ему подражал. И организовал потом фотосессию для Алисы. В стиле «ню».
Закончилось это плачевно. Бабушка Гизела «ню» категорически отвергла и Димона чуть не прибила.
Вместе с тем триумфально закончилось. Престижное модельное агентство из Нью-Йорка прислало Алисе контракт!
Победителей не судят.
НЬЮ-ЙОРК. АЛИСИНА «ХАТА».
…Сейчас Димон тоже в Нью-Йорке и не первый раз. И раньше наведывался. Но в гостях у Алисы был впервые.
Его впечатлили Алисины апартаменты. Не где-нибудь живёт, на Манхэттене! Конечно, дом не такой крутой, как у некоторых, без бассейна, без паркинга. Но всё равно шикарная высотка! С мраморными входными группами, бесшумными скоростными лифтами. Сел – и уже через пару секунд на месте. Классно, правда? И квартира что надо! Считается «однушкой», и не сказать, что большая, но кроме отдельной хорошенькой кухоньки, встроенной в нишу, есть гостиная, а в ней имеется огороженный закуток для спальни, куда вмещается двуспальная кровать с толстенным матрацем, зеркальный туалетным столик, напиханный множеством заковыристых ящичков, где можно спрятать и бусы, и браслеты, и помады с пудрой, в закутке есть также пуфик и полочки для книг. (Когда Алиса скрылась в кухоньке, Димон не преминул глянуть в закуток). Почти двухкомнатная квартира. С отличным ремонтом! Гламурненькое жильё. Явно в месяц стоит более двух тысяч долларов.
ДИМОНОВА «ХАТА».
Сам он в Москве так и ютился с родителями всё на том же Славянской бульваре, где прошло его детство. Дом – старая девятиэтажка, которая простоит ещё лет сто, наверное. Квартира в две маленькие изолированные комнаты, у родителей – своя, самая большая комната, у него тоже своя. Вся меблировка в «совковом» духе: у родителей – гарнитур из шкафов-близнецов, кожаный диван с креслами и ковром на стене, телевизор с компьютером, у Димон и того проще – софа, стол с офисным вращающимся креслом, ноутбук и захламлённый книжный шкаф. В общем, ничего особенного, всё очень даже стандартно. Не шик-модерн, но и не голь перекатная.
Димона это не особенно огорчало до тех пор, пока его знакомые не «пошли в гору» и не стали скупать недвижимость в Испании, в Италии. Целые виллы! Это вам не шухры-мухры! И интерьерчики в этих виллах забабахали королям на зависть! Димона приглашали туда; ездил, видел, впечатлился. Стены прозрачные, из специального стекла – такие стены ещё называют панорамными – пол из лиственницы, ванная с сауной и собственный бассейн, разумеется. И человек, которые всю эту грубую роскошь приобрёл, живой, «из мяса», и можно до него дотронуться рукой, и можно напомнить ему между прочим: «А помнишь, как мы с тобой на рыбалке сома в десять килограммов поймали?» А тот: «Да, было время. А здесь у меня пруд свой, буду зеркального карпа разводить. Приедешь опять в гости – нажарим!» Вот такие знакомые у Димона. Кто он против них?
Понял Димон, что поотстал от жизни и надо навёрстывать. Прям, как в школе. А то не ровён час «на осень» оставят, а то и на второй год.
Тогда Димон грудью лёг, а завёл перспективные знакомства с перспективными людьми. Всех киношных и эстрадных «звёзд» перелопатил. Не только фотографией, продюсированием занялся, подзаработал и сумел влезть в долевое строительство коттеджного загородного посёлка. Оперативно! Первый взнос – тридцать процентов от стоимости домика, небольшого такого, в двести квадратных метров (да, небольшого, у других хоромы в метров триста, а то и четыреста). Вскоре ключи получил. Первый этаж отремонтировал и японский сад возле дома разбил (чтоб соседей «умыть», мол, знай наших). Только после этого родственникам признался в афере. Они в голос: «Почему афера? Чем можем – поможем!» Тут бабушка его расчувствовалась и чистосердечно призналась: «Я всегда мечтала о собственном домике с японским садиком во дворе! Как я рада, что хоть у тебя это всё будет». И у Димона как-то само вылетело: «Это – тебе!» Бабушка не поверила. А Димон твердо: «Твоя мечта осуществилась! Это тебе». Отец с матерью нахмурились, засомневались более чем. Димон у них альтруизмом не страдал, единственный отпрыск в семье, всё внимание ему. Избалован до предела! Молоко на губах не обсохло, а уже немалую деньгу заколачивает. Машины меняет одна за одной, девушек меняет одну за другой. У него снега зимой не выпросишь, а он целую домину, нате, возьмите, не жалко. Надо же, какой царский жест! Что-то здесь не так.
Димона недоверие задело за живое. За кого его принимают? Да он… Знают ли они, кто он на самом деле?!
Димон сгрёб в охапку всю родню и привёз в коттеджный посёлок, где некоторые богатеи уже начали обживать свои дома. «Экскурсия для моих самых любимых бесплатно!» – раскланялся он, и все восторженно зааплодировали. Вперёд! Первый этаж – сто квадратных метров. Тут кухня-гостиная, тут спальня, тут кабинет, тут кладовка, тут ванная с прачечной и сушилкой. Паркет, кафель – по высшему классу. Крутой натяжной потолок с подсветкой – смотри вверх и жизнью наслаждайся, произведение искусства! Коммуникации все – центральные. Не парьтесь, дорогие, ни об отоплении, ни о воде. Как в городе. Приехали и включили краны.
Бабушка зацокала языком, мать с отцом закивали, а тётя, родная бабушкина дочь и папина сестра, засомневалась: «Дима, такой дом нужен тебе больше! Женишься. Дети. Пусть минует их чаша, что мы испили». Да уж, теснота-теснотища коснулась их более чем! Бабушка испуганно запричитала, что, конечно, дом нужен в первую очередь Диме, а они сюда только приезжать будут. В гости! Малышей нянчить: внуков и правнуков. Димон пробубнил, что жениться не собирается, на что бабушка, и мама, и тётя в голос: «Придёт время – охомутают, и не отвертишься!» Димон тряхнул головой и твёрдо залепил: «Здесь будет жить бабушка! И ты, тётя. Вам веселее вдвоём. Нечего ютиться в своём коммунальном клоповнике». Он повернулся к родителям: «Второй этаж отремонтирую – вы тоже переезжайте». Он в упор смотрел на них, а они – видно было – «подрастерялись». Наконец отец пришёл в себя и, сделав шаг вперёд, по-мужски пожал Димону руку: «Спасибо, сынок!» Мать всплакнула. Бабушка тоже.
А отец принялся соловьём разливаться, рассказывая, как цементную стяжку на втором этаже сделает, как с проводкой будет что-то инженерно-заковыристое вытворять. А Димон в это время подсчитывал. Сколько ему ипотеку выплачивать? О-ёй! Вот кабала так кабала! Итак. Он брал на пятнадцать лет. Офонареть, как долго! Нужно срок укоротить. До десяти лет хотя бы. Да, до десяти! Если сейчас банку тысячу долларов в месяц платит, то, если укоротить срок, получится почти две тысячи. Мда, дороговато. У Димона заныло сердце, и так страшно стало, как будто его в НХЛ не пускают (ему в детстве снилось, что дяденька в сереньком пиджачке дверь, где «НХЛ» написано, перегородил и ласково твердит: «Не пущу!»; Димон тогда в слезах просыпался, и мама его успокаивала). Сейчас былой страх вновь вернулся. А если он не потянет?.. И банк конфискует дом?.. Что будет с бабушкой и тётей? И от такого позора не отмыться! Димон глубоко вздохнул. Не допустить! Обратного хода нет. Он постарается, будет много работать… И – «безумству храбрых поём мы песню!» Димон лихо тряхнул своей бритой головой и успокоился.
Пока придётся жить с родителями. (Душу отводить можно будет в студии папанькиного друга). Дворец – бабушке. И баста!
Димон не жалел, что так вышло. У него всё пело внутри! Никогда ему не было так хорошо, как сейчас. Он видел искромётную радость в глазах близких, и сам радовался. Он был оглушен счастьем!
КСТАТИ…
… Бабушка и дедушка Сальниковы развелись, когда Димону исполнился год. Дед влюбился. Его можно понять, мужик видный, моложавый, с профессией – Инженер Инженерович, и не рядовой, а заместитель главного. С таким не стыдно в люди выйти, и приударить за таким не стыдно. И нашлась одна такая, типа, «люблю – не могу», без конца носила ему документы в кабинет на подпись. Разрез юбки – по самое некуда, декольте – как у порнозвезды. Не устоял дед, клюнул и попался в сети. Загулял.
Дети его не поддержали. Отец в том числе. И не потому что бабушка плакала навзрыд. Посмотрели бы вы на эту молодуху! У неё же всё на лице написано: «Вперёд. И по трупам». С периферии. Провинциалка. И она не хочет выгодно устроиться в столице? Ой, ли! Да она спит и видит, как прописаться в Москве, да оторвать лишний метр для себя.
Но дед был иного мнения. Он считал себя выдающимся мужчиной, за которым женщины идут в огонь и в воду. Может, тешил себя, а может, был в чём-то прав, бабушка-то по нему с ума сходила. Но, в общем, закончилось всё прозаично. Разменяли «полуторку» на окраине: бабушке с тётей две комнаты и деду – комната. Без всяких доплат. Дед потом добавил и купил квартиру, пусть и однокомнатную. В кредит влез. До сих пор выплачивает. А молодуха его и в ус не дует. Хочет работает – хочет нет. И погуливает, говорят. А чего удивляться? Детей у них нет (постарели дедовские сперматозоиды), а жизнь есть. Что ещё делать в этой жизни?
По праздникам дед навещал бабушку с тётей (то есть с родной своей дочкой), в гости к сыну, отцу Димона ездил. Димона, внучонка единственного, порой с пенсии, баловать пытался: пирожные покупал и другую сладкую ерунду. Димон благодарит деда, не более. Он к нему не испытывал привязанности. Слышал разговоры отца с матерью, да и собственные мозги включил, и выводы высветились сами собой: «Для чужого человека кредит взял, а больной жене с родной дочерью – шиш. Сам в отдельной квартире, а они?»
Теперь Димон даже злорадствовал. Пусть узнает дед, что внук, не кто другой, дворец для своей бабушки построил. Она, как королева жить будет! В японском саду будет кроссворды свои любимые разгадывать, сидя в плетёном кресле. Вот так вот!
Обязательно он привезёт деда в коттеджный подмосковный посёлок, обязательно. И молодуху его! Смотрите и учитесь, как надо жить. Бизнес-класс! Территория огороженная, с охраной, видеокамеры кругом. Архитектура – закачаешься! Барокко. Ладно, не совсем так, ну, «под барокко». Архитектор – почти Растрелли! Вот там – таунхаусы, а вот там – дуплексы. Не знаете, что такое дуплексы? Немудрено. Время-то идёт, время-то меняется. Появляются новые уникальные дома, где семьи могут жить, не мешая друг другу. Дуплекс – дом на две семьи. С отдельными входами! Но он, Димон, купил отдельный коттедж. (Коттедж престижнее). Земельный участок есть свой. Шесть с половиной соток. Немного. Но на старой даче было всего пять. Дачу продали за бесценок в голодные годы, а сейчас эта земля миллионы стоит. Но он, Димон, возместил убытки, более того, обошёлся собственными средствами. Старался. Трудился. И вот результат!
А потом Димон подумал, что не стоит так на деда напирать. Сдал дедок. Годы неожиданно взяли своё. От былой его моложавости не осталось и следа. Как по-другому? Если ему, Димону, внуку родному, уже по тридцать? То сколько деду?
САЛЬНИКОВЫ И СЧАСТЬЕ.
… Бабушка заохала-запричитала. И второй вход есть на первом этаже, что можно прямо из дома на террасу шагнуть! Летом чай можно пить на террасе. А зимой ёлку наряжать. «Ой, Дим, а давай посадим ёлочку! – стала просить бабушка. – Вот там, у стены, там сподручнее. Потому что гирлянду вешать можно будет, розетка электрическая поблизости». Димон кивает. Пусть растёт елочка, если приживется. С ландшафтными дизайнерами нужно посоветоваться, они лучше знают про елки, они – профи, видите, какой садик перед домом отчебучили? Бабушка охотно соглашается: ну, конечно, мнение специалистов – закон, а сама млеет от сочетания «ландшафтный дизайнер». Хорошее сочетание, сильное. Даже не верится, что такое сочетание теперь доступно им, Сальниковым.
Они с тётей вышли на улицу и несколько раз обошли вокруг дома. Лепнина! А вот там отпечатан царский герб! А балкон какой изумительный! Потом они зашли обратно в дом и стали «разбирать на запчасти» кухню. Ящики удобные, как открываются интересно. А это что? А это? Встроенная хитроумная полочка-панель, куда можно баночки разные ставить, соль-сахар-соду, минералочку, а потом полочку задвинул, и найди попробуй! Спряталась полочка. А духовка какая! Это ж не духовка, а песня! Кстати, можно ли вторую такую поставить, электрическую? Димон нахмурился: «Вторую духовку зачем, электрическую к тому же? Посёлок газифицирован. Газ природный, дешёвый». А бабушка таинственно поясняет: «Пирожков больше напечь можно. За раз два противня получится! Всех соседей тогда угостим!»
Печь пирожки – это бабушкина страсть. Ей безумно нравится сам процесс приготовления. А угощать как любит!
Тут она спохватилась. А познакомиться-то? С соседями-то? Тётя туда же. Скорей, посмотреть, кто где живёт. Тётя была безмужняя и бездетная. В общении нуждалась.
Поэтому с радостью ускакала на улицу, утянув бабулю за собой. И ну, бродить! Посёлок красивый, загляденье. Дорожки выложены красным кирпичом. Скамеечки чугунные и с витыми чугунными гроздьями винограда. Детские площадки с качелями и деревянными смешными фигурками. Фонари, как из сказки! Клумбы! А вот и люди. Бабуля с тётей увидели одних – на «кадиллаке» подъехали – и бабушка сразу с места в карьер: «Здравствуйте! Мы Сальниковы. Соседи ваши. Меня Галина Дмитриевна зовут. Я учительница, раньше преподавала черчение и изобразительное искусство. Теперь на пенсии. Буду жить здесь, в этом доме. Внук подарил!!! Представляете? Я говорю: «Зачем, Димочка? У меня же квартира!» А внучок: «Хочу, чтоб хорошо тебе было, просторно, чтоб свежий воздух был, и чтоб Офелии было, где гулять». Офелия – это кошечка моя. Почти семь лет ей, старенькая. На улицу просится, а как её выпустишь? Потеряется ещё! Котята – пусть. А вот потеряется если… Но здесь смотрите, как хорошо! Травка, газоны. Беседки. Не потеряется Офелия, как вы думаете? Я тоже думаю, что не потеряется. Как привезу её, так сразу вам и покажу. Простите, отвлекаю вас. Да-да, время, проведённое с друзьями, время, проведённое не зря! Вот напеку расстегаев – чтоб были у нас обязательно! Обещаете? Спасибо. Очень приятно было познакомиться. Мне всегда импонировали интеллигентные люди!»
А тётя в этом время изучала «таунхаусные» дома, потом всё переспрашивала, правда, что они трёхэтажные? Ну, каждая квартира в три этажа? Так интересно! А там дальше, что? Что ещё за поле? Теннисный корт! Боже мой, вы только посмотрите, настоящий теннисный корт! И можно просто так приходить и играть в большой теннис? Надо прийти. Тётя захлопала в ладоши, как будто бы всю жизнь только и делала, что махала ракеткой.
А бабушка опять кого-то выцепила и вновь на расстегаи зовёт. Те радуются, улыбаются, головами кивают. Тут тётя идёт, у неё другая программа в голове созрела: интересуется, где правление посёлка. Тетя тоже на пенсии, могла бы клумбами заняться. А то клумбы, хоть и красивые, но запущенные. Никакого творчества! Все сплошь белыми ширпотребовскими «жемчужинками» да маргаритками засажены, скучные клумбы. И не выполоты толком! Вот тётя переедет, и тогда все цветники поселковые новую жизнь обретут.
Димон слушал краем уха и наслаждался. Вот оно, счастье, рядом, а он этого не знал. Какой же он дурак!
НЬЮ-ЙОРК. ПОСЛЕ РАЗЛУКИ…
И в этой нью-йоркской квартире сердце у него так же счастливо прыгало. Он не ожидал такого поворота событий и даже мысленно спрашивал: «Она тоже мне близкий человек?» Это про Алису. И это было странно.
Алисе двадцать, но она только входила в пору. Детскость не испарилась, но не выпирала уже столь явно, как в Москве. Два года прошло. И два года – это срок!
Он любовался Алисой. Смуглой, темноглазой, в этом нежно-голубом платье.
– Чего смотришь? – улыбнулась Алиса.
– Тебя смешно здесь называют. Алисия!
В Америке её именно так и стали звать. Алисией. Порой, Лис, а чаще даже просто Ли.
– Почему смешно? – спросила она.
– Потому что непривычно. Это слишком почтительно и подходит больше к взрослым женщинам, – ответил Димон и чуть было не покраснел, почувствовав, что разговор скатывается в романтическое русло.
– Торт! – вдруг закричала Алисия и умчалась на кухню.
Через минуту кондитерское трёхъярусное чудо было щедро напластано на огромные куски.
Димон дурашливо затряс головой:
– Надпись на подиуме: «Манекенщиц не кормить!»
Алиса хихикнула и, нисколько не смущаясь, принялась раскладывать пропитанные сиропом куски на фарфоровые блюдечки с цветочками. Она любила сладкое и при каждой возможности наедалась всласть. Девчонки ей завидовали, надо же, сколько калорий потребляет и хоть бы где что отложилось. Не полнеет! А Димон твердил: «Вот это и есть порода».
– Угощайся! – протянула она ему блюдце.
Он молчал уставился на неё.
– Не хочешь? Устал? Отдыхай! – Алисия даже забеспокоилась.
– Блюдца мне твои нравятся. В цветочек, – плотоядно проговорил Димон.
– И чашки такие же. И сахарница! И чайничек! – живо откликнулась она. – Это моё приданое.
Димон с деланным удивлением уставился на неё.
– У-у-у! Да ты уж замуж собралась?
– Ещё чего! – фыркнула Алисия. – Я убеждённый холостяк.
У Димона отлегло от сердца. Опасность миновала. Теперь можно было расслабиться.
Он взял блюдце с тортом и по-клоунски «в один кус» его проглотил.
– Бабушки мне на моё рождение вот этот сервиз купили, на золотые серёжки денег не хватило. В сервант потом сервиз спрятали, говорят, возьмёшь, когда замуж выйдешь.
Димон с напущенной строгостью на неё набросился:
– Замуж не вышла, а сервиз взяла! Нечестно! Где справедливость на этом свете?
Алисия удивлённо:
– А если я никогда замуж не выйду, так что, сервизу таки пылиться в серванте?
Димон опустил глаза и кротко изрёк:
– Логично.
Алисия пояснила:
– В Америку когда собиралась, бабушки в оба уха: «Посуда там дорогая. Свою возьмёшь. Не траться в Америке на посуду!»
– Они что в Америке были? – хмыкнул Димон.
– Не, – облизывая кусок, откликнулась Алисия. – Просто посуда везде дорогая. Если она хорошая, качественная. А мой сервиз – супер!
Димон расплылся в улыбке:
– И экономная Алисия Зингер купила билет на Северный Урал, чтобы съездить за Уральские горы и привезти в Москву чайный сервиз, а из Москвы привезти его потом в Нью-Йорк.
– Не! – качнула головой Алисия, всерьёз занятая вкусным тортом. – Берта Тимофеевна с папкой привезли. А уж мне пришлось попыхтеть, чтобы его как следует упаковать. В целости-сохранности надо довезти! Чтобы не разбился! Его же в багаж надо сдавать, а там чемоданы все шурум-бурум. В общем, сама удивляюсь, как я его могла сохранить. Он заговорённый!
– Я так и понял! – с трагической ноткой в голосе сказал Димон.
У Сальниковых тоже был сервиз, к которому относились особо и доставали из кухонного буфета только по праздникам. Сервиз был афганский, с удивительной экзотической росписью – то ли драконы нарисованы, то ли ещё что – фарфор прозрачный: стоит чашку к свету поднести – изнутри высвечивается рисунок с внешней стороны. Подарок двоюродного дяди, оттрубившему в Афгане положенный срок и служившему там в дальнейшем по контракту. Но сервиз был скорее реликвией, нежели бытовой посудой. И уж, конечно, при переезде куда-либо его бы попросту оставили родственникам. И Димону Алисино приданое казалось верхом непрактичности и деревенским чудачеством.
Затрезвонил домофон, Алиса, состроив загадочную гримасу, убежала. Вскоре хлопнула дверь и послышались изящное цоканье каблучков, сопровождающееся жеманными дамскими приветствиями.
– Дорогая моя, поздравляю! – пропел красивый женский голос.
– Спасибо! – смеялась Алиса в ответ. – Но я же не праздную! Зачем?
– Затем, что нужно. Я и то праздную! – игриво заметил голос. – А старше тебя на целых четыре года. Чего это ты босиком? В таком платье! Как говорится, без порток и в шляпе.
– Мне так удобнее. Я босячка!
Послышался церемониальный светский смех и в гостиную впорхнула Алисия.
– Изабелла Рай! – выкрикнула она, пафосно подняв руку.
В гостиную вошла тонкая, очень высокая девушка со стильной стрижкой, в облегающем клетчатом платье чуть выше колен, в туфлях на каких-то загнутых внутрь, блестящих, очень смешных каблуках. Сразу было видно, туфли не ширпотребовские, сделаны на индивидуальный заказ.
– Рая-а-а! – пропел в свою очередь Димон, он встал и подобострастно протянул к ней руки. – Какими судьбами?
– Будет тебе! – интеллигентно фыркнула Рая, чуть шлёпнув его по рукам. – Вчера мне на фейсбуке послание оставил, как будто сейчас видит меня и удивляется.
– Я всегда вами удивляюсь! – театрально выдохнул Димон и со всего размаха рухнул на диван. – Сразила наповал!
Алисия в это время краем глаза смотрела, что ей принесла в красивых упаковках Рая. Духи «Шанель № 5». Всегда изысканно и всегда к месту. Алисия улыбнулась. Всё-таки Рая, светская львица, умеет выбирать подарки.
Раю она знала давно, ещё по Москве. Сталкивались неоднократно на показах и съёмках, к Димону в гости ходили.
Рая была королевой! Статная, очень стильная, чуть экстравагантная, знающая себе цену. Она ходила всегда, чуть приподняв голову, и казалось, смотрела на других свысока. Но Алисия-то знала, что это просто понт. Или имидж. Чтоб уважали и ценили. Настоящая Рая была интеллигентной, с безупречным вкусом и изысканными светскими манерами. Держа людей на расстоянии, она общалась всегда легко и свободно.
Алисия искренне восхищалась ею и мечтала быть хоть немножечко похожей на неё. Пыталась даже подражать! Походке, умению одеваться, умению поддержать разговор. (Видели бы вы, как Рая разговаривает с официантами, метрдотелями, таксистами – как первая леди Белого дома!) Но у Алисии, прямо скажем, приобрести «светскость» не получалось. Она попросту превращалась в пародию, как маленькая девочка, надевшая мамины туфли на высоких каблуках. И приходилась тогда оставаться собой, смешной и наивной.
Но всё равно не кто иной, а именно Рая оставалась для Алисии ориентиром, той самой планкой, ниже которой опускаться было нельзя.
Если в Москве просто приятельствовали, то в Нью-Йорке подружились. Как раньше, столкнулись лоб в лоб на показе модной коллекции одного дурковатого кутюрье. Рая, улыбаясь, тогда сказала: «Здравствуй, Алиса. Помнишь меня? Я Изабелла. Изабелла Рай!» Прозвучало это несколько покровительственно, вроде, кто я и кто ты, не забывай. (Они в Москве не только на показах вместе тусовались, но и в студии у Димки Сальникова. Как же Алисия её могла забыть?) Другая бы на месте Алисии отвесила заслуженную словесную оплеуху: «Амнезией не страдаю. Память на месте!» А Алиса лишь завороженно прошептала одни губами: «Помню. О, Изабелла!»
Алисия безоговорочно приняла Раин псевдоним, искренне считая, что он подходит к ней как нельзя лучше. Никогда не смеялась, не иронизировала. Но в своей компании было уместнее всё же обращаться к ней по имени – настоящему! Иначе Димон разорится на свои колкие шутки.
И, чтобы исключить возможную неприятность, Алиса про себя решила, как можно меньше обращаться к Рае, вообще никак её не называть, дабы Димона не заводить.
6
РАЯ.
Изабелла Рай была старше Алисии на десять лет – даже почти на одиннадцать – и, кстати, в паспорте значилась Раисой Ивановной Хреновой. Большую часть своей жизни прожила в Ростове-на-Дону, но считала себя доской казачкой. Хотя с этим можно было поспорить. Родилась Рая в Ярославле, на родине своей мамы. Зато папа был коренной «донской», его горячая кровь, если не гуляла, то затаилась в дочери (она была в этом уверена!).
И, вообще, какая она казачка? Ни груди, ни зада. Худая до умопомрачения, высоченная, молчаливая. А казачки? Бой-бабы! Они родом из мира, где нет места излишней церемониальности. Этакие крепкие племенные кобылки, которыми не налюбуешься и которые так лягнут, что на всю жизнь запомнишь, и языком так отбреют – заикой останешься.
Впрочем, мир изменился. Депортация и урбанизация сделали своё дело. Теперь тяжёлой полевой работы как такой нет, а интеллигентные профессии есть. Казачки и учителями работают, и инженерами, и врачами. Казаки тоже. Не всех их стёрли с лица земли, не всех.
Прадед Раиного папы в своё время был хорунжием, и название станицы «Хреновая» происходило как раз по фамилии именитого прадеда; но по прошествии времени его родной правнук выучился на филолога и стал тихо и мирно преподавать зарубежную литературу в педагогическом колледже. Если присмотреться – типичный «ботаник»: профессорские очёчки, интеллигентная лысинка; весь вид его красноречиво говорил: «Смотрите, я весь в науке! Я учёный!» Частично это было так. Раин папа даже защитил кандидатскую! С грехом пополам, правда, но всё ж таки; со скрипом ему удалось выделиться из общего учительского потока, что сказывалось на его самолюбии и учительской зарплате. А Раина мама работала бухгалтером. Не главным, нет. И скромная должность её ничуть не смущала. Карьера для неё была вторичной изначально, на первом плане – дом: муж и дети, как и положено настоящей женщине. Так есть, так будет, так должно быть! И никто не смог бы переубедить её в обратном.
Вот такая вполне благополучная среднестатистическая семья жила себе поживала. Обыкновенная. Как все. Никакой особой удали за ней не наблюдалось. Но Рае всегда хотелось принадлежать к той особенной цивилизации, где свобода ценится превыше всего, к тем непокорным людям, которые не дадут посадить себя на цепь и в ножки не поклонятся. И она при случае всегда подчёркивала: «Я казачка!» Очень часто её утверждение вызвало недоумение и удивление, но Рае на это было глубоко плевать. И правильно. Так и надо. И молодец.
Хреновы слыли замшелыми горожанами. Конечно, у них, как и у большинства, имелся свой сад-огород, что у чёрта на куличках; в саду имелся и с крохотный фанерный домик, и сарайчик, и две маленькие застеклённые теплички, где они выращивали и огурцы, и помидоры, и перцы. Всего по чуть-чуть. Загородное сельское хозяйство было небольшим подспорьем, не более. Основная жизнь Хреновых протекала в городе с его неизменными благами цивилизации, которые и помогают, и одновременно расхолаживают.
Рая долгое время была единственным ребёнком в семье, любимым, естественно. Баловали её, как могли. Музыкальная школа? Пожалуйста. Художественная гимнастика? Пожалуйста. Платье увидела с прибамбасами? С зарплаты обязательно купят. И похвалят ещё! Заслужила. Отличнице только в таких роскошных платьях и ходить. Ещё и руками всплеснут. Как всё успевает? И спортсменка, и музыкантша – на пианино, что хошь сыграет! Золотая дочка, ни дать, ни взять!
А день рождения как отмечали? Неделю! Рая родилась второго января, поэтому новогодний вечер в школе – новогодний вечер дома, а потом деньрожденческий утренник и семейный домашний вечер. И ещё гуляет в каникулы на улице, а потом подружек домой зовёт: «Пойдём день рождения отметим! У нас и тортик остался, и конфеты, и орехов полный таз! Фундук!» И вот, вваливаются в квартиру всей гурьбой и сметают, всё, что осталось от праздника. А оставался всегда вагон и маленькая тележка. Родители ко дню рождения дочки готовились прямо с лета. Нет-нет, торт был свежайший! И конфеты, и фрукты. Родители откладывали деньги, чтобы потом кутить по полной. Чтобы дочке запомнилось торжество навсегда. Чтобы новый год, как северное сияние, долго светил и переливался разными красками, а потом взял и переплавился щедрый и весёлый день рождения.
Даже когда настали голодные девяностые, родители не отступали от своего правила. Ужаться могли на чём угодно, только не на Раином законном празднике! Мама не раз говорила: «Знала бы ты, как мы радовались, когда ты родилась! Знаешь, как плакала твоя баба Рая?»
БАБА РАЯ
Баба Рая, мамина мама, отличалась чуткостью, невероятной добротой и некоторой странностью. Именно она чуть ли на заставила маму выйти замуж за отца, который служил в Ярославле, был юн, незрел, бесперспективен. Да и мама, надо сказать, недалеко от него ушла. Ну, встретились молодые, ну, понравились друг другу, так сразу и жениться? А баба Рая: «В загс!» Папе мама нравилась, он особо не возражал, поэтому едва дембельнулся, так сразу и расписались. Баба Рая молодых у себя пригрела, угол им хороший выделила – комнату два на три, конечно, малюсенькую, зато не проходную. Буквально через пару месяцев молодые сообщили о готовящемся пополнении, и баба Рая радостно: «Слава Богу!» А чего радоваться? Мама училась в техникуме, папа только поступил в пединститут на филологический. Всё бросать? Баба Рая уволилась с работы и сообщила, что всех вытянет на свою пенсию. И младенца, к слову, вынянчит! Так что учитесь, молодые, и в ус не дуйте.
Баба Рая рано ушла на пенсию. Инвалидность. Но пенсия у неё была приличной, потому что баба Рая воевала, имела боевые награды, поэтому ей причиталась неплохая прибавка.
Рая, когда подросла, да и позднее, кормила всех байками, что её бабуля на фронте была радисткой, как Кэт из «Семнадцати мгновений весны». На самом деле баба Рая служила санитаркой. Даже сохранилась фотография, где баба Рая, тогда тонюсенькая длиннющая девочка, стоит в солдатской форме, с пилоткой на голове и с повязкой на руке – красный крест!
Рае должность санитарки казалась прозаической и неинтересной, и она, вопреки своему не склонному мистифицировать характеру, плела небылицы про рации и радиограммы, про немецкий тыл и всякое такое.
Она любила бывать у бабушки в Ярославле. Ходить с ней на пристань, в парк. Она знала, что её саму назвали в честь бабушки и, встречая знакомых, неизменно восклицала: «А вот идут две Раи. Угадайте, кто есть кто?» И знакомые, конечно, подыгрывали, качали головами, то и дело вторя: «Не угадаем! Как две капли воды обе, как две капли!» Они и вправду были похожи. Особенно это заметно на той фотографии, где бабе Рае всего ничего. Внучка с раннего возраста упорно росла ввысь. Всегда выше всех! Рая страдала от этого, а бабуля её лишь усмехалась: «Так и я такая была. Ну, и что! Думаешь, меньше росточком станешь, будешь счастливее?» Рая: «Буду! Не хочу быть каланчой! Кто на меня такую посмотрит, и мальчишки все меньше меня». А баба Рая: «Папка твой маме до плеча, а живут душа в душу. Вот и думай!»
Рая никогда не задумывалась и не обращала внимания, что папа значительно ниже мамы. Привыкла с детства видеть их такими, и даже считала, что так и нужно.
Когда Рая исполнилось десять, она выдала в очередной каникулярный приезд: «Ба, ты меня обманываешь. Я знаю, что ты маму заставила выйти замуж, потому что думала, что её, такую высокую, никто замуж не возьмёт. Меня тоже никто не возьмёт?». Баба Рая удивлённо вскинула брови: «Что ещё за глупости? Я хотела, чтобы ты поскорее родилась!» Рая пожала плечами: «Зачем так рано? Ну, родилась бы позднее!» Бабуля глаза хитро прищурила и шепчет: «А вдруг это была бы не ты? А я хотела, чтобы родилась именно ты! Я ждала тебя, я звала тебя!» Рая нахмурилась: «Зачем ты меня обманываешь? А если бы мальчик?» А бабуля: «Ты! Только ты. Но я и мальчику бы обрадовалась! Было бы здорово, если б двое!» И засмеялась, да как! Расхохоталась легко и задорно, чего раньше за ней не замечалось. Баба Рая в свои годы была спокойной и серьёзной, очень грузной, неповоротливой; передвигалась она с трудом.
