Текст книги "Спасенный"

Автор книги: Ольга Чигиринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Оэ… – Парень встал. Сел. Выключил игру – и снова встал. – Простите, отче. Простите, центурион, я…

– Да играй себе, – сказал Сео. – Нам нужен не ты, а господин Ито.

– Он вас искал, честно! Но его вызвали в космопорт встречать господина советника. Он сказал, чтоб вы обязательно его дождались!

– А куда мы денемся, – Сео спустил малыша с плеч. – Поди погуляй, Дик.

– Дик? – Синта с любопытством посмотрел на мальчика. – Так он вспомнил свое имя? Или сестры что-то нашли?

– Где там, – Сео покачал головой. – Но мы на днях поняли, что уже не можем ждать, пока они что-то найдут. Потому что пацан начал считать, что «ты» – это его имя.

Синта хихикнул. Сагара также улыбнулся. Момент истины в самом деле был на первый взгляд слегка комичным.

Началось все с того, что брат Монаґан позвал Сагару к себе в оружейную. Когда тот пришел, там уже были – кроме Монагана и мальчика – Жакинта, Коннор и Шелипоф.

– Мы тут кое-что нашли, отче, – Монаган развернул свёрток, который держал в руке, и Сагара увидел половинку высохшей котлеты, мумифицированную сосиску, несколько объедков бустерного «хлеба» и ещё какую-то еду, какую уже можно было смело называть «пищевыми отходами».

– Он прячет еду, – сказал Сагара. – Что здесь удивительного? Брат Феликс сказал, что это пройдет, когда он привыкнет, что пищи всегда хватает. Немножко хлопотно будет убирать, но это можно пережить.

– Я не о том, – брат Монаган сделал протестующий жест свободной рукой. – У нас тут другая проблема.

Он повернулся к мальчику и спросил его:

– Кто это натворил? Кто это сюда притащил?

– Ты, – спокойно сказал мальчик.

– Я? – брат Монаґан ткнул себя пальцем в грудь.

– Ты, – ребенок постучал кулачком себя по животу – Ты натворил.

– Вот так, – Монаган повернулся к Сагаре, свернул пакет и бросил его в утилизатор. – Понимаете, отче? Пока будем ждать окончательной расшифровки городских архивов – малец будет думать, что его зовут «ты». Надо с этим что-то делать, отче.

– Да, – согласился Сагара. – Мы его окрестим, и зарегистрируем в списках коммуны. Если его идентифицируют – ну, будет просто лишняя строка в документе.

– А как назовем? – Черные глаза Жакинты вдохновенно блеснули.

– В честь Кинсби, – предложил Коннор. – Это ж он его первый нашёл. Только я не знаю, как зовут Кинсби.

– Питер, – подсказал Шел.

– Почему это всё одному Кинсби? – обиделся Жакинта. – Мы все там были.

– Жаки, мы же не можем звать мальчугана Питер-Франшику-Эстебан-Гван…. Кто там ещё с нами был, отче?

– Кто бы ни был, – улыбнулся Сагара. – Но так и в самом деле нельзя.

А Коннор даже не подумал, что Сагара и Гван – это фамилии… Священник посмотрел на мальчика. Монаган посадил его на свой верстак, и малыш начал крутить в руках выпотрошенный шлем от кидо. Потом надел на голову по самые плечи, похлопал синими глазёнками на сохэев, прижал к флексигалсу пальчик и стал рассматривать, как белеет и сплющивается подушечка. Сняв шлем, просунул руку внутрь и принялся ощупывать флексиглас с обратной стороны. Поднял глаза на Шелипофа и удивленно спросил:

– Вода?

Тот покачал головой:

– Флек-си-глас.

Но мальчик не стал повторять. Сагара давно заметил: если новое слово для него слишком сложное – он лучше промолчит, чем скажет неправильно.

– Я предлагаю назвать его в честь корабля, – сказал Коннор.

– Львом? – Жакинте явно понравилась идея.

– Лучше Леонидом, – предложил Шелипоф. – Это означает «сын льва».

– Нет. Полное название корабля – «Ричард Львиное Сердце». Ричардом.

– По фамилии «Второй», – усмехнулся Шел.

– Первый, ели на то пошло, – вмешался Сагара. – Но у меня есть другое предложение. Дадим фамилию в честь планеты: Суна.

– Так это просто «песок», – слегка разочарованно сказал Монаган. – Почему не «Сунагиси»?

– Потому что это название в ближайшие десять лет будет взывать к каждому о мести. Я врагу не пожелаю иметь такую фамилию.

– Да, «Суна» лучше, – поддержал Шел. – Только… разве можно крестить дважды?

– Можно под условием, – сказал Сагара. – Так обычно делают, когда неизвестно, был ли человек окрещён должным образом. Если был, действительным будет первое крещение, если нет – второе.

– У меня так крестили одного знакомого священника, – сказал Жакинта. – Когда он поступал в семинарию, выяснилось, что на крестинах и родственники перепились, и священник был… весёлый. Никто не помнит, как всё было, а запись в реестре поп сделать забыл. Парня надо возводить в сан – а как его возведёшь, если неизвестно, крещён ли он?

– Отче, а что будет потом? – грустно спросил брат Томмиган. – Мы что, так и оставим его тут? Окрестим, зарегистрируем – и оставим?

Точно в ответ ему прозвучали нескладные звуки губной гармоники – будущий Ричард теперь частенько мучил инструмент.

– А что предлагаешь делать? – Сагара спрятал взгляд. – В общем, тут собирают группу сирот для отправки на Аркадию… Так что надо поторопиться.

– Вы знаете, как к нему тут относятся, – горячо возразил брат Монаган. – Его тут затравят из-за людоеда. А приюты везде одинаковы – зачем его тащить на Аркадию? Никто его здесь не любит. Никто не хочет его принять.

– Кроме нас, – тихо поддержал Шел. – Отче, правда: мы позаботимся о нем лучше, чем чиновники Шезааров.

– Точно лучше, – прогудел Жакинта.

– Ребята, вы сдурели? – Сагара потёр виски пальцами. – Я тоже… тоже полюбил его, но ведь… мы не можем думать лишь о себе! Он же… не кот и не пичужка! Нас в любой момент могут вызвать на фронт – и что там делать с ребёнком? А если корабль погибнет?

– Мы его оставим на синдэн-посте, – умоляюще сказал Коннор. – А там будет оказия – и его переправят куда-нибудь в имперский домен. Найдут усыновителя. Отче, да посмотрите вокруг – всем на него плевать! Его ведь даже никто не искал!

Это была правда. Но была и другая правда.

– Существует Устав Синдэна, – беспомощно сказал он. – Мы не можем брать на борт никого, кто не является членом Синдэна – за исключением обстоятельств… исключительных…

– Так они от начала исключительные, – заметил Шелипоф. – Мы взяли на борт сестер, мы брали на борт больных женщин с Минато, Марию Янаги вон, отпустили только позавчера – так чего мы не можем взять на борт мальчика?

Мальчик тем временем спрыгнул с верстака и деловито куда-то посеменил. Когда он выздоровел от дизентерии и начал ходить по кораблю, всех удивляло, как свойски он сразу начал себя вести. Точно всегда тут был. Ты натыкался на него в тренировочном зале – он повторял за братьями упражнения кэмпо; в кухне – он помогал брату Янгу выкладывать на противень бустерные хлебцы; в часовне – он менял изображения святых на проекторе, водя пальчиком по сенсорной панели… И само его присутствие что-то меняло. Никто не мог бы описать это словами, но на «Льве» словно появился добрый дух. Брат Томмиган уже дважды выбирался на океан вместе с остальными, при дневном свете; Шел и Коннор прекратили потешаться над братьями при каждой возможности, и вообще как будто посветлело. Брат Феликс, психиатр, присланный из командории, тоже это заметил – значит, Сагара не выдумывал и не обманывал себя.

– Короче говоря, – отрубил он, борясь с колебаниями. – Прежде всего мы его окрестим и зарегистрируем. А потом – будет видно.

…И вот они с мальчиком, сидя около палатки коммуны на аккуратных штабелях кирпича, ждали мэра и представителя доминиона, чтобы сделать существование маленького Ричарда Суны, приблизительно шести с половиной лет, официальным. Прямо перед ними вчерашние заключенные, то есть поселенцы, разбирали руины, отыскивая пригодный для использования кирпич и складывая его в штабеля. Непригодный, свалив на грузовой модуль, вывозили на северный берег – и сбрасывали в океан, укрепляя искусственный остров.

– Нельзя перестать смотреть на три вещи: огонь, воду и чужую работу, – сказал Сео.

– Я думаю, что… – Хаас смутился. – Не все тут могут долго смотреть на огонь.

– Ну да, – кивнул центурион – и снова наступило молчание.

Вдруг малыш посмотрел и сказал:

– Сестра.

Все посмотрели туда, куда он показывал пальчиком – действительно, по улице шла к палатке сестра Елена.

Мужчины поднялись ей навстречу. После взаимных приветствий сестра присела на кирпич рядом с мальчиком.

– На так что? – спросила она. – Решили его всё-таки зарегистрировать и забрать с собой?

– Да, – ответил Сагара и вдруг понял, что это и было его решение с самого начала, ещё позавчера: забрать мальчика.

– Ну, Бог вам в помощь, – Сестра погладила мальчугана по голове, на которой уже выросла колючая щетинка. – Хорошенький маленький сохэй из него вышел. Даже ги с гербами, вы только посмотрите… Куда вы его отправите?

– Наверное, оставим в михаилитском приюте, а те найдут опекунов, – сказал Сагара. – Кстати, мы окрестили его. Простите, что не дождались вашей информации…

– И не дождались бы, – Сестра махнула рукой. – Те патроны, что мы разбираем сейчас – почти все содержат финансовые данные двадцатилетней давности. Как вы его назвали?

– Ричард Суна.

– Хорошее имя. Он так и не вспомнил своего настоящего?

– Нет, – Сагара рассказал про случай, который подтолкнул их к решению.

– Раз так – то свое имя он всё-таки и вправду забыл, – вздохнула сестра. – Не слишком болтливый, верно?

– Верно, – повторил за ней Дик. Инквизиторша удивленно хлопнула глазами.

– Я уверен, что он почти не понимает латыни, – сказал Сагара. – Но понемногу учится. Говорит, правда, мало.

– Ну и хорошо, – сказала сестра. – Не люблю болтливых детей. Как-то гостила у своей племянницы. У неё четверо, и все трескуны. Вернулась в монастырь больная. А вот и наше долгожданное начальство!

Действительно, пред площадью остановился роскошный модуль с той самой, наверное, яхты.

Господин советник Пегю в элегантном сером костюме вышел вторым – сразу после охранника-водителя. Господин Ито выглядел так, точно стеснялся в своей простой серо-коричневой одежде не только ездить в такой роскоши, а и стоять рядом с ней.

Женщина, что появилась третьей, была одета в желто-зелёный комбо, который Сагара сначала принял за военную форму, а через несколько шагов понял, что это просто рабочая одежда, выбранная владелицей ради множества карманов и кармашков, по которым рассовано оборудование для съемки и записи.

– Ущипните меня, – пробормотала сестра Елена, – это Анна Тосидзуки.

– Вы ей не рады?

– Если бы тут началась эпидемия паратифа, я бы радовалась так же, как вот сейчас, – процедила сквозь зубы сестра Елена.

– Сагара был удивлен – он знал, что Анна Тосидзуки очень дотошная, но честная бардесса. Именно такие должны были нравиться инквизиторше. Собственно, такие барды, как Анна, были тоже инквизиторами своего рода – просто результаты своих расследований они передавали не императору, а народу непосредственно. На Сунагиси побывало уже десятка полтора бардов. Они начали появляться с регулярными миссиями, и Сагара привык к их присутствию на ежедневных похоронах и в палаточном городке. Больше недели никто из них не выдерживал.

Как сестра Елена ни относилась к госпоже Тосидзуки – едва та подошла, сестра стала воплощением сдержанной любезности.

– Простите, господа, простите, госпожа, – советник пожал всем руки. – Мне очень досадно, что я заставил вас ждать – но вы же понимаете, что я не принадлежу себе, как и каждый служащий… Вот знакомьтесь – госпожа Тошидзуки. Госпожа Анна, вы интересовались человеком, который был здесь с самого начала миссий – вот перед вами отец коммандер Сагара.

– Можно будет в ближайшее время встретиться? – спросила бардесса. Голос у ней был высокий и резкий, волосы – черные, короткие, густо усеянные сединой – точно присыпанные пеплом.

– Да, конечно, – сказал Сагара. – Когда вам будет удобно…

– Сегодня вечером, – сказала женщина. Очевидно, она не привыкла терять время.

– Хорошо. Вам кто-нибудь покажет наш корабль.

– Добрый день, отче, – Сагара пожал руку господину Ито. – А это наш новоокрещенный найдёныш, так? Как тебя зовут, малый? – спросил по-нихонски господин мэр.

– Ричард, – ответил мальчонка. У Сагары что-то защемило в горле – он не думал, что малыш уже признал своё имя.

– В честь корабля, – кивнул господин Ито. – Хорошо, очень хорошо. А фамилия?

С этой идеей мальчик, наверно, еще не освоился.

– Суна, – ответил брат Сео.

– О… – Старик на миг отвернулся. – Ну что, пойдемте внутрь, выправим ему свидетельство… наверно, о рождении, да, господин советник?

– Да, конечно, – согласился статный мужчина в дорогом костюме. – Вот история просто для вас, госпожа Анна: этого ребенка сохэи спасли от людоеда. Понимаете, один из местных жителей сошел с ума, и начал убивать и есть людей…

– Нет, – сказал Саґара.

Они вошли в палатку – и гомон там стих. Хотелось думать – не из-за того, что люди поймали конец разговора.

– Что «нет»? – изумленно переспросил господин советник.

– Он в самом деле сошёл с ума – но мальчика мы спасали не от него, – торопливо объяснил Сагара. – Простите, господин советник, но это разговор не на пять минут, и не так, между делом.

– Извините, – советник поднял ладони. – Меня там не было, коммандер, вы были – вам и карты в руки. Я хотел пересказать это, как слышал, но, если я был дезинформирован… Однако, госпожа Анна, история эта достойна вашего пера. А, вот еще одна, – советник искренне улыбнулся к брату Хаасу. – Этот молодой человек влюбился в одну из местных женщин и хочет оставить монастырь ради любви земной. Я ничего не переврал на этот раз, батюшка?

– Почти ничего, – сказал Сагара. – Кроме женщины. Госпожа Янаги – не та причина, по которой остаётся брат Хаас. Он остается, потому что почувствовал призыв остаться и помогать возрождать планету.

– Я… это, – Хаас покраснел так, что его рыжие волосы стали выглядеть светлыми. – Нужен здесь. Я это точно знаю. У меня специальность – отопление и очистительные системы, но я немного знаком со строительством, и я это… буду нужен, это точно. Если Мария захочет за меня выйти – это будет настоящее счастье. Но если не захочет… Я все равно тут нужен.

– Что ни скажу, все не в лад, – развёл руками господин Пегю. – Так вы отпускаете его, господин коммандер?

– Никаких преград для этого нет, – Сагара пожал плечами. – Брат Хаас не принимал вечных обетов, поэтому он может в любой день покинуть Синдэн по своей воле.

– Понимаю. Но, молодой человек, тут есть… некоторые сложности с нашей стороны. Чтобы стать гражданином доминиона Шезаар, вы должны выйти из гражданства своего родного доминиона.

– Вышел, когда поступил в Синдэн, – сказал Сагара.

– О… Ну, тогда… понимаете, возник некоторый нюанс. Вот мы вам даём гражданство, вы принимаете статус поселенца, материальную помощь, которую дает этот статус… а что, если вы после этого сядете на первый приглянувшийся транспорт и рванёте отсюда куда глаза глядят?

– Если бы брат Хаас хотел рвануть, – сказал Сео, – он бы просто остался у нас и рванул на Таласси или где-то ещё, где у нас базы переформирования.

– Но он не мог бы прикарманить вещевую и денежную помощь.

– Вы подозреваете нашего брата в том, что он вор? – Сагара тихонько скрипнул зубами.

– Нет. Но… коммандер, подойдите ко мне позднее, один на один. Я всё объясню вам.

– Как имперский инквизитор, – сказала сестра Елена, – я настаиваю, чтобы вы дали объяснения здесь и сейчас.

На миг показалось, что господину советнику свело челюсти.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Хорошо… Если вы настаиваете. Я не могу допустить возникновения прецедента. Все пострадавшие жители Минато имеют право на имперское денежное пособие – где бы они не находились – и на помощь от доминиона Шезаар, если они обустроятся на территории доминиона. Так называемые подъемные. Независимо от того, подчёркиваю, покинут они Сунагиси или нет. Поселенцы, которых мы устраиваем тут, не могут покинуть Сунагиси до тех пор, пока не отбудут срок своего наказания. Я знаю, что кое-кто из них лелеет великие планы на эти подъёмные – но они ошибаются, свои подъемные они реализуют тут и отработают – а там могут собираться куда хотят. А вот вы господин брат – не пострадавший и не заключенный. Вы свободный человек. Мне сказали, что вы собираетесь жениться на местной женщине. Я был не против – но если мы вас пустим, а вы не женитесь, мы окажемся перед необходимостью разработки законодательной базы для свободных поселенцев.

– Так и разработайте, – пожала плечами инквизиторша.

– Но это нельзя сделать тут, сразу, на коленке. Законы доминиона разрабатываются в Совете Представителей доминиона, и это дело нескольких месяцев.

– Я это… подожду здесь, – тихо сказал брат Хаас. – Или мне набить кому-нибудь морду, чтобы меня посадили?

– Спокойно, брат, – сказал Сагара. – Я уверен, что решение есть, господин советник.

– Я дал слово, господин советник, – вмешался господин Ито. – Или я уже не мэр? Или вы считаете коммуну Минато просто ширмой?

В глазах господина советника было видно, как по книге, что он именно так и считает – но в присутствии инквизиторши и бардессы не рискнул это сказать вслух.

– Анооо… простите, – сказал юный Синта. – Но я уже заполнил форму на мальчика. Нужен год рождения.

Сагара сделал несложные вычисления.

– Пятьдесят девятый, – сказал он. – Наш доктор говорит, ему шесть с половиной.

– Выглядит на четыре, – сказала бардесса. – Неужто такой страшный был голод?

– Когда он родился и рос – это было просто недоедание и авитаминоз, – горько усмехнулся господин Ито. – Голод был лишь в последний год, когда Рива решили свернуть производство.

– Понятно, – сказала бардесса, и Сагара почти увидел в её глазах, как эти данные улеглись в нужный кластер памяти.

– А день рождения? – спросил Синта.

– Напишите четырнадцатое августа, – сказал Сагара. – В этот день мы его нашли.

– Хорошо, – Синта усмехнулся. – Готово!

Через полминуты из аппарата, название которого было Сагаре неведомо, выполз розовый пластиковый листочек размером с ладонь. Потом ещё один – большего размера и зеленоватого цвета. Первый был собственно свидетельством рождения, второй – записью о том, что свидетельство номер такой-то на имя Ричарда Суны выдано коммуной Минато первого ноября 365 года от Эбера.

– Теперь нужна печать коммуны, – сказал юноша. – И подпись двух свидетелей, тут и тут.

– Да, – Господин Ито вынул из кармана печать и прижал её к свидетельству о рождении. Печать сделала «бззззз», по пластиковой поверхности пробежал отблеск лазерного луча, который определенным образом изменил молекулярную структуру документа, оставляя неповторимый узор. – Коммандер, госпожа Тосидзуки, не окажете ли нам честь? Распишитесь тут как свидетели…

– Готово, – сказала бардесса через несколько секунд, возвращая стило.

– Это нам, – Господин Ито взял большой зеленоватый лист. – А это вам, – дал он карточку Сагаре.

– Простите, как это – им? – удивился советник. – Вы хотите сказать, что этот мальчик не летит на Аркадию?

– Нет, не летит, – сказал Сагара. – Мы забираем его и передаем в приют михаилитов для последующего усыновления.

– А чем хуже приют на Аркадии? – удивился чиновник. – Вы меня в гроб хотите загнать, ей-богу…

– Приют на Аркадии ничем не хуже, – терпеливо пояснил Сагара. – Но этот мальчик уже испытал достаточно страданий, физических и психических. Так сложилось, что он приял наш экипаж, и мы его полюбили. Разрыв сейчас будет слишком болезнен для него. Наш врач сказал, что могут быть рецидивы – он только начал разговаривать и может снова утратить речь. Наш психиатр начал терапию и для мальчика лучше не прерывать ее.

– Но все дети отсюда летят на Аркадию. Разве не лучше ему будет среди своих?

– Нет, – сказал господин Ито. – Поверьте мне. Посмотрите сами. Свои для него теперь – экипаж «Льва».

Точно, малыш взобрался на стол, а с него – на плечи брату Сео.

– Что мы снова делаем что-то такое, требующее пересмотра законов? – спросил центурион.

– Нет. Но существует некоторое общественное мнение… Понимаете меня?

– Представьте себе, нет.

– Хорошо. Вот сейчас госпожа Анна напишет историю про то, как маленького мальчика усыновила рота сохэев. Очень трогательно на первый взгляд. А на второй – у сохэев существует уверенная репутация… Простите, я не хотел поднимать эту тему… но вы сами настояли.

– Такого рода общественное мнение называется сплетнями, – сказала сестра Елена.

– Называйте как хотите, но не бывает дыма без огня. Если мужчины годами избегают женского общества…

– То они, само собой, педерасты, – кивнула сестра Елена. – Все монахи и священники. А у всех монахинь известно, сексуальный психоз.

– Кроме тех, с которыми развратничают священники, – вставила госпожа Тосидзуки. – А если мужской и женский монастыри стоят рядом – то между ними обязательно пророют подземный ход…

– К монахам-педерастам, – завершила сестра Елена. – Хватит. Если у вас нет иных оснований для передачи мальчика под временную опеку господина Сагары…

– Знаете, я ж могу просто взять и не позволить.

Повисла тишина. Первым её нарушил Сагара.

– Хорошенькая у вас яхта, господин советник…

– Что? При чём тут яхта? Что вы имеете в виду?

– Наверное, вы хорошо делаете свою работу, если вам платят деньги, которых хватает на такой корабль.

– Вы на что-то намекаете?

– Нет, – сказала сестра Елена, глядя на священника почему-то очень неприязненно. – Господин Сагара ни на что не намекает.

– Да бога ради, – пожал плечами Пегю. – Мне всё равно. Хотите его забрать – забирайте. Господин Ито сейчас скомпонует какую-нибудь бумажку…

– А что с братом Хаасом?

– На него гражданская форма была готова ещё позавчера, – снова влез Синта. Видно было, что юноше не терпится избавиться от взрослых и вернуться к гравиполо.

– Я не могу принимать такие решения единолично…

– Опять двадцать пять…

– Черт с ним, печатайте, – махнул рукой Пегю и вышел из палатки.

Через несколько минут все формальности завершились. Госпожа Анна пожала сохэям руки и попрощалась. Потом все попрощались с Синтой и господином Ито. В палатке снова стало шумно. Выходя в двери, Сагара заметил, что Синта вернулся к гравиполо.

С виду всё было нормально – кроме того, что сестра Елена смотрела волком.

– Что такое? – спросил Сагара. – Я что-то не так сказал?

– Само собой, – сестра вздохнула. – Я понимаю, что на вас нельзя сердиться… Простите, отче, но в определенных вопросах вы просто – большой ребёнок.

– Премного вам благодарен. Вам не хотелось портить с ним отношения?

– Отче, я в ближайшее время испорчу с ним отношения, и испорчу так, что он будет хотеть мне самой скорой смерти – но ему придется беречь меня как зеницу ока, потому что ансибль-пакет с информацией, которую пустят в ход в случае моей смерти, уже передан, и это необратимо.

– Тогда в чем дело?

– В том, что я хорошо знаю, от кого он получил эту яхту и на что закрыл глаза, чтоб её получить. А вы ляпнули об этом при Тошидзуки, которая сунет свой острый носик в эту аферу – и непременно выкопает все дерьмо и вывалит его перед обществом.

– А разве это плохо? – удивился брат Сео.

– Дети! – Сестра с отчаянием встряхнула головой.

– Сестра имела в виду, – пояснил Сагара, – что она держала советника на крючке. В своё время он – или те, кто уполномочил ее – пристали бы к советнику с этой яхтой как с ножом к горлу. И он танцевал бы под их дудку.

– Именно так, – невозмутимо ответила сестра. – Вы мыслите слегка схематично – за яхту советника можно надолго отправить на Сунагиси в оранжевом комбо, но нельзя повесить. Но за ним есть и ещё кое-что, достойное веревки. Если госпожа Тосидзуки найдет и выкопает это – придется-таки тащить мезравца в имперский суд и примерять на него верёвочный галстук. А он полезный мерзавец. Поймите, господин Сагара, я могу сейчас, держа этого негодяя за нежное место, заставить его и его клиентуру на Ходэри красть втрое меньше, чем они хотели бы. Госпожа Анна может сделать так, что всю это славную лавочку на Ходэри прикроют. Очень радостно для народа: воры наказаны, публика рукоплещет. А дальше? На это место сажают нового мерзавца – и он крадет уже не втрое, а вдесятеро против теперешнего. Чтобы компенсировать себе риск.

– А можно сделать так, чтоб эту должность занимал не мерзавец?

– Можно. Назначить на неё имперского инквизитора. Но это временный способ – а нам нужно, чтобы система работала постоянно.

Сагара вспомнил, как выгребал из водозабора останки людей, что сварились заживо – и проговорил:

– Похоже, сестра, я делал более чистую работу, чем вы. Простите, что я превратил вашу пулю в петарду.

Сестра кивнула, принимая извинения. Потом сказала:

– Я вам завидую. Глядите, он засыпает.

Действительно, малыш, обхватив руками голову центуриона, дремал, убаюканный размеренной походкой брата.

– Да, – брат Сео спустил ребенка с плеча и понёс на руках. – До свидания, сестра.

– До свидания, – женщина махнула рукой.

* * *

Отлетали ночью, без лишних прощаний и проводов. Тут была работа, и они делали ее до тех пор, пока не явились те, кто сделает её лучше. Сагара и Сео пригласили на прощальную чарку сакэ лишь господина Ито, сестер-инквизиторш и капитана Твиддл.

– Дай вам Бог счастья, – сказал мэр.

– Лучше вам, – пожелал Сагара. – Вы заслужили.

– Нет, – серьёзно сказал старик. – Мы заслужили его не больше, чем тех мук, что мы пережили. Счастье нельзя заслужить, но в последнее время я понимаю, что способность быть счастливым вернулась ко мне. Благодаря вам, коммандер. Когда вы сказали мне те слова… Помните – если мы сдадимся, это значит, что Рива победили окончательно? Сперва я подумал – какая бессмыслица. Они ведь победили. Они убили столько нас, сколько смогли – разве это не победа? А потом… я увидел, какое у вас было лицо, когда вы достали этого мальчика из подземелья… И понял – нет. Пока кто-то из нас живёт так, будто у него есть будущее – они не выиграли. Не лишили нас будущего.

– Да, – согласился Сагара.

…Перед самым стартом он нашёл Дика в дормитории – братья после объявления минутной готовности пристегнулись к койкам.

– Я хочу взять его в рубку, – сказал священник. – Дик, пойдёшь со мной?

Мальчик кивнул, дал расстегнуть на себе ремни – и пошёл с Сагарой за руку.

– Это только один раз, – сказал малышу Сагара. – Больше я тебя в рубку не возьму. Но ты должен посмотреть на свою родную планету. Вакатта?

– Вакатта йо, – серьёзно ответил мальчик.

Минато не удалось увидеть, остров был затянут густым туманом.

– А где небо? – спросил Дик, когда они вышли из атмосферы.

– Вот, – навигатор Жакинта показал на потолок-экран, гигантскую полусферу. – Это и есть настоящее небо, сынок. Просто страх берёт, какое большое.

– Где земля? – спросил мальчик.

– Вот это синее, – Сагара показал на горбушку планетного шара, что занимала нижний сектор экрана.

– Это море, – возразил мальчишка. – Где земля?

И именно тут туман слегка расступился…

– Вот, – сказал Сагара, показывая в просвет. – Вот это жёлтое.

– Песок, – догадался мальчик. – Так мало…

– Мало, – согласился Сагара. – Но эту землю кто-то очень любит. И даже если ты никогда сюда не вернёшься… Она всё равно будет с тобой. Понимаешь?

– Да, – сказал мальчик. – Вакатта йо.