Текст книги "Украденная у дракона (СИ)"
Автор книги: Олеся Рияко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
29
Кассандра едва сдержала испуганный вздох, когда проснулась от движения его рук. Девушка замерла, мысленно следуя за ними, жадно скользнувшими к ее талии и задержавшимися в сантиметре от поясницы. Когда же ее похититель напряженно, до треска сжал ткань платья, она и вовсе перестала дышать!
Милти всегда пересказывала ей то, что слышала от других женщин и большей частью это были истории весьма неподобающего для ушей леди содержания. Например, Кассандра знала, что ни в коем случае не стоит соглашаться встречаться с мужчиной не на людях, под каким бы предлогом он не молил о такой встрече. Знала, что даже благородные с виду, мужи очень часто становятся жертвами собственных порывов, когда у них играет кровь при виде красивой девушки.
А Кассандра понимала, что была красива. Очень красива. Не удивительно, что такой грубый и невоспитанный человек, как Нэйман, даже будь у него принципы, как сам он постоянно утверждал, не сможет в какой-то миг сдержаться и, послав к черту все свои обещания, растеряет свое напускное благородство, превратившись в голодного зверя.
Под своей рукой, прижатой к его горячей груди, девушка почувствовала, как ускорилось большое сердце, а под ногой, так неудачно лежавшей между его, ощутила все нарастающее напряжение огромным, неудобным валуном, упершееся ей в бедро.
Нет! Ей совершенно не хотелось разделить судьбу Милти! Чтобы этот человек взял ее силой, как Амделл ее подругу. Кассандра почувствовала, как от одной лишь мысли об этом ее бросило в дрожь, а значит Нэйман очень скоро поймет, что она не спит и тогда…
Проглотив тяжелый ком страха, застрявший в горле, Кассандра решилась сделать то единственное, что еще могло спасти ее от бесчестия – признаться похитителю в своей невинности. Как знать, быть может Нэйман действительно живет по законам чести, несмотря на свое низкое происхождение, и сжалится над ее будущим, если узнает, что она никогда прежде не ложилась с мужчиной.
– Нэйман… – тихо позвала она и почувствовала, как он замер, услышав ее голос.
– Не спишь? – Спросил мужчина внезапно осипшим от волнения голосом.
– Мне надо что-то сказать тебе… что-то очень важное. – Напряженная тишина, последовавшая за тем, продемонстрировала его внимание, и Кассандра продолжила, чувствуя, как горло перехватывает от страха и волнения. – Ты должен знать, что я не совсем… что мы с принцем не до конца супруги. Он не успел… мы еще не успели…
Нет, она просто не могла произнести этого вслух! Раскраснелась и зажмурилась, надеясь, что мужчина все понял и так.
И не ошиблась. Нэйман лежал на спине широко раскрыв глаза и от волнения забыл, что должен что-то ответить на такую откровенность.
Она девственница? Их брак с Амделлом не был консумирован?! Но как же такое может быть…
Лорд Рид не мог справиться с эмоциями и даже самому себе описать собственные чувства. Огорчение, радость, восторг, возбуждение, злость и недоумение – все смешалось и бурлило в нем, точно лава в вулкане.
Но как же так? Как такое вообще могло случиться? Неужели принц слепец? Или у него были какие-то свои причины немедленно не «засвидетельствовать» свои права на леди-супругу? Или Гретт был прав и Нэйман просто ошибся с выводами – Амделл Дракон не любил Кассандру, а значит весь его замысел с самого начала не имел смысла? Но нет же, нет… ведь это из-за нее, точно из-за нее он так жестоко расправился с Дианой!
Но, быть может, было и другое, более простое объяснение… что если леди Кассандра просто врет? А если все правда, то неужели весь его план провалился?
Проще было спросить ее об этом, чем терзаться тысячей догадок, но вместо этого Нэйман сделал то, что и для него самого стало неожиданностью – чуть отстранился от нее и приподнял лицо девушки за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Ему казалось, что уж они не способны лгать!
Даже в тусклом свете в них плескалась синева. Кассандра выдержала его взгляд и вдруг прикрыла веки, а мужчину угораздило в тот момент посмотреть на ее пухлые, слегка приоткрытые губы… и он пропал.
Не осознавая какую ошибку совершает, лорд Рид наклонился к ней ближе и коснулся их, едва уловимо, нежно, но от этого касания кровь бросилась ему в виски, как после сильного удара по голове. Девушка тут же распахнула свои прекрасные глаза, но не отстранилась, а едва уловимо подалась вперед. Ладонь лорда Рида скользнула по ее талии к бедру, вновь закинув его на его ноги и жадно сжала упругую ягодицу.
В ответ на такое красноречие Кассандра пискнула, упершись ладонями в твердую грудь, но Нэйман уже ощутил ее вкус и теперь, будто дикий зверь, не готов был так просто отпустить свою добычу. Он скользнул языком в ее плотно сомкнувшийся рот и провел им по небу, заставив девушку задрожать от возбуждения и ослабить выставленную защиту. Эта победа воодушевила его! Как иначе, ведь в тот самый момент он осознал, что и сам был ей небезразличен.
Кассандра поняла, что тело предает ее, несмотря на протесты разума! Ведь так нельзя… это же было совершенно неправильно, грязно!
Вместо того чтобы смириться с горькой судьбой и отдаться законному мужу, она теперь пламенела от прикосновений безродного проходимца. Вора, похитившего ее ради каких-то своих корыстных целей… Но, боги! До чего же сладким оказался его поцелуй, до чего же манящими и нежными были касания сильных рук… Все это – тепло его тела, низкий голос, пробиравший до самых недр души, и тот приятный мужской запах, даривший уверенность и спокойствие. Нэйман зачаровал ее, словно коварный колдун! Похитил волю и теперь намеревался присвоить себе невинную душу!
Девушка почти перестала сопротивляться и готова была забыть обо всем и обнять его, чтобы притянуть к себе еще ближе… Чтобы бесстыдно обхватить ногами его торс и будь что будет, как вдруг Нэйман сам остановил их поцелуй и, нежно убрав с ее лица разметавшиеся локоны, прижал к своей груди. Тихо и ровно сказав:
– Спи.
Но как же так?! Теперь она сама не готова была все прекратить. Он что же, просто смеялся над ней?
30
В груди мужчины будто трепыхались бабочки. Яркокрылые заполонили ее до самого горла и не давали спокойно дышать! А лорд Нэйман Рид совершенно не представлял, что ему с этим делать.
О, боги! Что же он натворил! Похитил жену своего врага и, вместо того чтобы покончить с ней, как собирался, причинив принцу ровно столько же боли, сколько и тот причинил ему, позволил той забраться к себе в голову и пробудить… чувства?
Нэйман Рид был старшим в роду и, после смерти отца, возглавил его. Женитьба для него, как для продолжателя их семьи, была обязательной, но после смерти старика некому было заставить своенравного молодого лорда отправиться на поиски невесты.
Его же самого, после всех несчастий, в первую очередь интересовала месть. Еще на могиле Дианы мужчина поклялся, что не сможет спокойно жить, пока она не будет отомщена – так стоило ли заводить семью, зная, что его поступок в конце концов может обречь всех близких на смерть вместе с ним самим?
Но убить принца – не такая простая задача. Рид пробовал и не раз, но всякий раз будто сама судьба отводила опасность от Амделла.
Все изменилось, когда шпионы донесли Риду о готовящейся свадьбе венценосного отпрыска. О том, что невеста его необычайно красива и том, что якобы, несмотря на ее недостаточную по меркам королевского семейства «знатность», король был так растроган чувствами своего младшего змееныша к этой девице, что разрешил свадьбу. Все сложилось в голове мужчины, все причины и следствия… ведь у жестокой и бессмысленной смерти его Дианы должна была быть причина!
Вот оно! – подумал Нейман.
Убить принца – это одно, но отнять у него девушку, чей образ так глубоко отпечатался в сердце – вот достойная месть для ублюдка… пусть же мучается до конца своей долгой жизни, раз не может умереть водночасье. Лорд Рид не утруждал себя мыслями о невинности самой жертвы, в конце концов Диана тоже ничего никому не сделала, так что и смерть юной леди Фарвелл с его точки зрения должна была лечь именно на плечи ненавистного Амделла, а не на его собственные.
Исполнив месть, Нэйман рассчитывал остаться неузнанным и с чувством выполненного долга отправиться в свой замок, чтобы наконец принять наследство и заняться управлением фамильными землями. Если выживет, а если нет, то не стоило о том и жалеть!
Но кто же знал, что вот так все обернется? Что Кассандра на свою беду сама бросится ему навстречу, что он не сможет поднять на нее руку и исполнить свою месть. Да и, в конце концов, что сам воспылает к ней страстью, а леди Фарвелл к тому же окажется не совсем законной супругой змеенышу?
Ведь выходит, что их брак еще не состоялся ни пред богами, ни пред людьми! Всего одна ночь потребовалась для того, чтобы простое превратить в сложное… и всего один поцелуй сделал так, чтобы ничего уже нельзя было вернуть на прежние места.
31
Все дни в пути до дворца Амделл пил практически не останавливаясь. Не заявляйся они в каждую худо-бедно приличную таверну в попутных городках, налегке достигли бы столицы к исходу третьего дня. Но принцу, пусть он даже и не отдавал себе в том отчет, было не по себе от грядущей встречи с отцом, и он всячески пытался отдалить этот момент.
Коннор, пытавшийся поначалу повлиять на брата, в конце концов смирился с положением дел и только следил за его увеселениями с усталостью и отвращением во взгляде. А что еще ему оставалось?
По мнению Амделла, да и всего двора, этот представитель рода великих Драконов был бездарностью… податливый, беспрекословно слушающий отца и старшего брата, он никак не годился в монархи, хоть и стоял на ступень выше на лестнице престолонаследия. Пожалуй, Амделл в глубине души был даже рад, что не он, а Ниалл должен был занять трон после ухода отца в Вечные Пустоши! Окажись Коннор у власти, его бы живо подмяли под себя ушлые лорды.
Поняв это еще в подростковом возрасте, Амделл перестал воспринимать среднего брата, как силу и никогда не отказывал себе в том, чтобы ткнуть бедолагу лицом в его слабости, а тот по обыкновению лишь молчал в ответ, чем вызывал к себе еще больше презрения. Слово Богам! Если бы в двенадцать у того не начал расти драконий гребень, его бы и вовсе можно было принять за подкидыша, так мало в нем было от драконьей сути.
Принцы в сопровождении королевских гвардейцев уже выехали на Золотой тракт, напрямую ведший к столице, когда Амделла в очередной раз понесло наведаться к винному погребу и доступным девицам. Там-то их и настигли новости, от которых все… буквально все перевернулось с ног на голову.
Принц Ниалл со всем семейством погиб при большом пожаре в южном крыле дворца. Том самом, которое когда-то было отведено их королеве матери.
Должно быть, в пути наследники разминулись с вестником, потому столь важные новости дошли до них с таким опозданием. Тогда же, когда те точно зараза уже стали разлетаться по всему королевству, передаваясь даже не знатью, а чернью из уст в уста.
Сложно описать что в тот момент произошло в душе Амделла. Безусловно, он соперничал с братом, завидовал ему… но желать смерти? Нет. Все же в Ниалле, как и в нем самом, текла кровь их матери, а она бы не одобрила такого, ведь бесконечно любила всех своих сыновей. То ли дело отец… уж если бы Золотой Дракон умер, не достигнув перерождения и вечной жизни в истинном обличии, тогда Амделл закатил бы пир еще там, в таверне!
Но, позабыв похмелье и сон, он будто бы преобразился. День и ночь гнал лошадь так, что та едва не подохла прямо под ним, когда с рассветом на горизонте замаячили башни и стены белого дворца.
Приспущенные флаги и штандарты, пустые коридоры, где, помимо королевской стражи, облаченной в белое и золотое, время от времени мелькали фигуры придворных, сплошь одетых в траур… и жуткий запах гари, казалось, впитавшийся в каждый камень в стенах этого места.
Как поведал принцам секретарь его величества, встретивший их на ступенях парадной лестницы, пожар случился на следующий же день после скандальной свадьбы Амделла, при том в отличии от жены и детей, Ниалл был еще жив, когда его нашли под завалами и умер лишь к исходу минувшей ночи от полученных ожогов.
Двенадцать лекарей боролись за жизнь наследника, но, к несчастью, Драконы смертны и уязвимы, как и обычные люди, пока к финалу своего человеческого века не примут истинный облик. Ниалл был слишком молод для того чтобы не бояться огня, что уж говорить о его детях.
После смерти сына, король Акбет выгнал всех слуг из своих покоев и повелел оставить его с телом отпрыска наедине – с тех пор никто не осмелился преступить порог королевской опочевальни. Только мог ли такой запрет остановить Амделла? Ни стража, ни Коннор, как бы тот не пытался, не смогли удержать младшего принца – угрозами, бранью и силой, но мужчина настоял на своем и не вошел, а буквально ворвался в спальню отца.
Он должен был! Просто обязан увидеть его, непоколебимого Золотого Дракона, который даже слезы не проронил на похоронах жены, подарившей ему троих сыновей и свое огромное любящее сердце, которое тот посмел растоптать. Амделл желал… жаждал увидеть отчаянье в его глазах, хотел напитаться его болью… Чтобы, быть может, хоть раз в жизни почувствовать, по крайней мере толику того облегчения, которого не мог добиться как бы не пытался отомстить отцу.
В просторной опочивальне, богато украшенной коврами и тканями, большую часть места занимала огромная кровать на пьедестале о трех ступенях из красного дерева. В последний раз Амделл был здесь до заграничного похода отца… тогда тот еще спал вместе с королевой, и та иногда брала младшего сына в родительскую постель.
Мало что изменилось здесь с тех пор, по его мнению. Только кровать со столбиками и балдахин над ней, расшитый звездами, стали казаться меньше, чем прежде… а воздух пах не свежестью водяных лилий, которые так любила его мать, а горькими травами, терпкими притираниями и смертью. Хотя, чем еще могли пахнуть покои предателя и невольного убийцы его матери?
32
В глубоком сумраке у постели шевельнулась седая тень. Король Акбет взглянул на сыновей, но ничего не сказал и не поднялся с места. Он все еще сидел на коленях у края постели и сжимал уцелевшую левую руку сына, бесстрастно смотря в лицо, которое уже никто не смог бы узнать.
Он чувствовал свою вину за его смерть… Да, он был виноват по крайней мере за то, что, когда увидел старшего сына, продолжавшего еще дышать, натужно, болезненно, первой его мыслью было – пусть уж лучше тот не выживет, чем будет обречен на существование в этом теле.
– Отец. – Робко позвал его Коннор и, оттеснив замершего в дверях Амделла, первым приблизился к королю. – Прости, нам не следовало врываться сюда.
Мужчина даже не поднял на него взгляд, а, помедлив, сказал, обратившись вовсе не к Коннору.
– Когда все случилось… Когда я осознал произошедшее, то было решил, что это твоих рук дело.
Амделл усмехнулся и войдя наконец, прикрыл за собой тяжелые двери, скрывая комнату от робких, но любопытных взглядов слуг и стражей, оставшихся позади.
– Несмотря на наши разногласия и все остальное, что между нами было, я бы никогда не поднял руки на брата. – Жестко ответил Амделл.
– Знаю. Потому и не послал за тобой в ту же минуту. Ведь правда как и всегда проще и страшнее. – Тихо молвил мужчина и поднял на сына пронзительный взгляд, в котором в темноте будто сверкнуло пламя. – Все что между нами – только между нами, ведь так?
В ответ тот промолчал, сложив на груди руки, словно желая защититься.
Промолчал и король. А после внезапно поднялся с места и медленно спустился по ступеням. Задумавшись на мгновение, он направился к столику у тлеющего камина, на котором стояла нетронутой еда и графин с вином. Неторопливо, будто бы даже буднично, он наполнил кубок терпким рубиновым напитком, а затем разом опрокинул его в себя и тут же заговорил.
– Я был очень зол. Даже больше чем после нашей последней встречи… я пил весь день, а к вечеру задремал в своем кабинете. Мне снилась ваша мать. Такой, какой она была после нашей свадьбы… точно луч солнца на рассвете. – Король вздохнул и провел указательным пальцем по кромке кубка, улыбнулся. – Она играла, смеялась, маня меня за собой, и я был так окрылен. Шел за ней… и будто еще не было ничего после. Только я, она и это счастье быть вместе и знать, что впереди целая жизнь. Ты должен понять, что я хотел того же и для тебя Амделл. Что бы между нами не было, я всегда хотел, чтобы ты был так же счастлив, как и я с твоей матерью.
Младший принц не удержался и прыснул, смерив отца злым взглядом. И все же произнес больше с горечью, чем с отвращением, которое пытался вложить в свои следующие слова:
– Именно это и важно, да? То, чего ты хочешь, отец!
Король даже не взглянул на Амделла – и вовсе будто бы пропустил его слова мимо ушей. Вместо того он еще раз наполнил свой кубок и медленно опустился в кресло у камина, глотнув еще вина.
– В какой-то момент я начал вспоминать… и это все испортило. Ваша мать в моем сне перестала смеяться. Вместо того она начала кричать на меня и злиться, как тогда, помнишь? Я знаю, что ты был еще мал, но я видел твои глаза… ты все понимал. Теперь уже не она игриво манила меня за собой, а я гнался за ней по коридорам, желая… не знаю. Желая догнать ее и что-то объяснить или скорее заставить замолчать. – Король задумчиво поднял перед собой руку, увенчанную тяжелыми перстнями и медленно сжал ее в кулак, а после произнес сквозь зубы: – О… она всегда знала, как ранить словом, куда вернее бить. Знайте, такой властью над нами обладают лишь самые близкие и любимые нами люди!
– К чему врать? – Не выдержал Амделл. – Признай уже, что никогда не любил ее! К чему эти слова? Кого ты здесь пытаешься обмануть?
– Амделл! – Зло рыкнул Коннор, попытавшись ухватить брата за руку и толкнуть к двери. – Прекрати! Сейчас не время…
– Ошибаешься, идиот! – Вырвался тот, оттолкнув его от себя. – Сейчас самое время! Более того, оно уже давно наступило, просто тебе своей деревянной башкой до того не дойти…
– Ты прав. – Тихо ответил Акбет, вместо того чтобы разнимать сыновей, но те замолчали, прислушавшись к словам отца. – Я никогда ее не любил. Это она любила меня так, что ее любви было довольно для нас обоих. Я видел свое отражение в ее прекрасных глазах и верил, что я достоин этого. Потому, наверно, и потерял. Мне казалось, что ее любовь никуда не денется, что она подождет… но я зашел слишком далеко. Я предал ее и ужаснулся тому гневу и разочарованию, которое получил в ответ. Именно это и было в моем сне. Гнев… испепеляющая ярость, которая точно пергамент заставила ее кожу вспыхнуть и все вокруг запылать. Мне потребовалось время чтобы понять… Нет, чтобы осознать что все это… действительно сделал я.
Тишина повисла в комнате. Король Акбет обернулся к сыновьям и, поставив кубок, спокойно продолжил.
– Я уже давно чувствую, как мои крылья вздрагивают под кожей, готовые развернуться. Мне следовало отправиться в Вечные Пустоши еще полгода назад, но я все медлил. Я хотел оставить после себя мир. Хотел, чтобы вы все были готовы к тому, чтобы принять свою судьбу. Ниалл бы взошел на престол, ты, Коннор, стал бы при нем одним из министров, ты, Амделл… я хотел для тебя того, чего не мог получить сам и не мог дать твоим братьям – спокойной жизни и простого человеческого счастья. Но то что ты сделал с той девчонкой… мог ли я оставить все как есть? Я должен был разрешить конфликт во имя благоденствия наших земель.
Коннор молчал, ожидая что отец откажется от своих слов, что он подтвердит, что вложил в «это сделал я» иной смысл, а Амделл просто забыл, как дышать… потому что волнение переполняло его. Отец стал причиной смерти Ниалла? Мог ли Амделл сам придумать для него столь извращенное наказание? Нет… только боги способны на такие изощрения.
– Я очнулся в главной зале южного крыла. – Продолжил король. – Все вокруг меня пылало, так же как в моем сне. Это Ниалл разбудил меня, он кричал… я помню его взгляд, он все понял и бросился в спальню детей, а я… я просто ушел оттуда. Я просто вернулся к себе и вновь лег спать. Будто бы ничего не произошло. И когда люди разбудили меня, даже не сразу вспомнил о случившемся… Так это было жутко и невероятно для меня.
– Отец, ты не виноват! – кинулся к нему Коннор. Он опустился на колени возле его ног и перехватил ослабшую руку короля. – Это все обращение… мы просто не можем это контролировать! Вспомни Хаггарда Доброго, он спалил весь дворец дотла! Ты не виноват!
– Да, как же. – Зло прыснул принц. – Просто в этом весь ты, да, отец? Ведь только твое мнение и желания имеют значение, остальные не в счет?
Король не ответил. Оттолкнув от себя Коннора он встал и вернулся к постели, где лежало тело его старшего сына.
– Теперь все это уже не важно. Скоро я перестану быть вашим отцом… и стану тем, кем являюсь по своей сути. Прежний я уже умирает внутри, ведь сейчас я не чувствую и половины того что должен ощущать отец, погубивший сына и внуков… Но прежде у меня все еще есть долг перед людьми королевства. Я должен оставить им мир не хуже того, который они обрели в мое правление, а для этого нужны наследники. Наша власть в истинной крови, но ни в тебе Коннор, ни в тебе, Амделл, я не вижу достойного правителя. – Акбет помолчал, вглядевшись в напряженные лица сыновей. – И все же мне не из чего выбирать, но так не должно быть – род Драконов всегда славился своей плодовитостью. Потому вот вам мое решение – трон займет тот, чья супруга первым зачнет наследника.
