Текст книги "Учительница (СИ)"

Автор книги: Олеся Луконина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  Я уцепилась за спинку стула.

  Глаза. Его глаза. Совершенно чёрные, яркие, угрожающие, умоляющие.

  «Ты же всё равно моя...»

  Не видя ничего, кроме этих глаз, я шагнула к двери.

  – Кристи?.. – срывающийся, хриплый голос Джерри за спиной. – Кристи!

  Я замерла, не оборачиваясь.

  – Кристи, опомнись, что ты делаешь?!

  Что я делаю?

  – Прости... – пробормотала я, не зная, кому и зачем, и переступила порог.

  Стемнело. Обшарпанный «бьюик» Дэйва подскакивал на ухабах. Я невидяще смотрела только на дорогу, сцепив на коленях трясущиеся руки. Так что же я делаю?

  На Дэйва я не смотрела. Я слишком хорошо помнила, как он вёз меня тогда в пикапе. Моё тело помнило всё.

  «Бьюик», натужно взвыв мотором, развернулся и застыл в тени огромных корявых сосен.

  Вот так?

  И что теперь?

  Ладонь Дэйва нерешительно коснулась моего плеча, но он тут же отдёрнул руку. Я повернулась и наконец-то взглянула ему прямо в лицо – худое и остроскулое. Глаза его горячечно блестели, не чёрные, просто очень тёмные, но светлее взъерошенных волос, левую бровь пересекал неровный шрам, обветренные губы были плотно сжаты.

  Я смотрела и смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, а он глядел на меня с такой же изумлённой жадностью, будто хотел впитать глазами. Как во сне, я подняла руку и медленно провела пальцами по жёстким прядям его волос, спадавших на лоб, по шраму, рассекавшему бровь, по впалой щеке, до родинки в углу рта, до спёкшихся губ, которые внезапно приоткрылись под моим прикосновением.

  А я отдёрнула руку, невыносимо покраснев.

  – Я зря тебя увёз. Я не знаю, что с тобой делать, учительница, – выдохнул Дэйв с какой-то тоскливой беспомощной яростью. – Я... боюсь!

  Я ошеломлённо заморгала, не веря своим ушам, а он продолжал торопливо и сбивчиво, опустив глаза, словно пытаясь скрыться от моего смятенного взгляда:

  – Я ж долбоёб, это все знают, и этот твой тоже всё верно сказал... – губы его скривились в обычной вызывающей усмешке. – С меня толку нет и нипочём не будет. А ты... ты настоящая... ты не должна быть с таким мудлом; как я, виньян тапика.

  Я замотала головой, немо протестуя против этой дурацкой «достойной женщины», против всего, что он наговорил... а он опять придержал меня за плечо, уткнувшись мне в лоб своим горячим лбом. И пробормотал с той же горечью:

  – Меня прикончат... а я не хочу. Раньше мне было похуй, но теперь... – он почти незаметно вздохнул, но я услышала. – Теперь я хочу быть с тобой, но не знаю, как.

  Боже.

  Странное, незнакомое чувство подымалось во мне громадной волной, смывая, гася все доводы рассудка.

  Когда-то я боялась Дэйва Хоука. Потом ненавидела. Потом жалела. Теперь я так же отчаянно хотела защитить его – защитить от всего мира, который жестоко ломал его... защитить его от него же самого.

  Я молча обхватила Дэйва за плечи и прижалась так тесно, как только могла. Его сердце бешено заколотилось у моей груди, встрёпанные жёсткие вихры защекотали висок и щёку. Он попытался притянуть меня ещё ближе, но мешал руль, и он свирепым шёпотом выругался, а я всхлипнула и засмеялась.

  Тогда он просто выдернул ключ зажигания и распахнул дверцу. Молча обошёл машину, снял меня с сиденья, подхватил и понёс.

  Жмурясь до боли, я чувствовала жар его груди сквозь рубаху, мне не хватало воздуха, всё плыло и качалось в темноте, и я могла только цепляться за него изо всех сил. Он осторожно опустил меня на траву, по-прежнему не разжимая рук. Всем телом я ощущала его горячее крепкое тело, голова кружилась со звоном.

  – Не бойся... – его губы шевельнулись у меня в волосах. – Не бойся...

  Его руки расстёгивали на мне платье и трогали меня неумело и жадно, пока я не обхватила его за шею и не развела колени в безмолвном, бесстыдном призыве.

  «Виньян тапика», пропади оно всё пропадом!

  Я задыхалась в его объятиях, чувствуя на губах привкус соли и меди, дрожа, почти плача. Приподняла бёдра – сливаясь с ним, вбирая его в себя.

  Под моими плотно сомкнутыми веками металось пламя – алое, солнечное. Земля вздрагивала подо мной в такт неистовым толчкам его тела, и я раскинула руки, цепляясь теперь уже за эту землю, хватая в пригоршни колкую траву. Когда у нас над головами ударил гулкий раскат грома, я не испугалась, а засмеялась, ликуя – так и должно было быть.

  Ночь взорвалась, я оглохла от своих и его стонов, от громовых ударов, от шума дождя. Мы продолжали неистово двигаться, голые и мокрые, переплетясь телами; вода хлестала Дэйва по спине, он вскрикивал и смеялся мне в губы, а я изо всех сил стискивала его бока коленями, а руками – плечи, и мои слёзы смывал дождь.

  Когда всё закончилось, я наконец посмотрела ему в глаза, тёплые, будто промытые до самого дна, а он подложил мне руку под голову и чуть приподнялся, но не отстранился.

  – Вакиньян Танка, – хрипло вымолвил он. – Это Птица Грома. Птица Грома свела нас, учительница.

  Мы кое-как подобрали мокрую одежду и с трудом натянули, беспрерывно смеясь и целуясь. Гроза прекратилась так же внезапно, как налетела.

  Не спрашивая, Дэйв повел «бьюик» по дороге к дому Рейнбердов. Я молча глядела на него.

  «Птица Грома свела нас».

  Помоги мне, Вакиньян Танка.

  Помоги ему.

  – Мешаешь, – негромко произнёс он, глянул искоса и, на миг оторвав ладонь от руля, жадно сжал моё колено.

  Сердце у меня опять подскочило.

  – Не доедем. – Он улыбался одними глазами.

  Но мы доехали.

  Перед домом я лихорадочно попыталась привести себя в порядок, одёргивая сырую измятую одежду, расчёсывая пальцами спутанные волосы... безуспешно, конечно же.

  Дэйв распахнул дверь.

  – Мать твою! – вырвалось у него.

  Люк Стоун восседал на табурете у печки, самозабвенно размешивая что-то в большой зелёной миске.

  – Чокнуться можно, вас дожидаясь. – Он поднял ложку, облизнул её, прищурился. – А ты ничего так смотришься, детка!

  Сообразив, к кому это относится, я вышла из столбняка и в панике ринулась к себе в комнату.

  – Да я серьёзно! – крикнул он вслед и захохотал, стервец.

  Сбросив одежду прямо на пол, я встала босыми ногами в тёплую полосу света, падавшую из окна, медленно провела ладонями по занывшей от этого прикосновения, набухшей груди, по бёдрам. В зеркале блеснули огромные чужие глаза, обведённые чёрной тенью, яркий чужой рот. Я? Это я?.. Проглотив слюну, я облизала потрескавшиеся губы – больно, сладко...

  Помоги мне, Боже.

  Я с жадностью напилась прямо из стоявшего на столике кувшина, растёрлась полотенцем, пока кожа не покраснела. Потом натянула тонкий черный свитер под горло, рубашку, джинсы, обулась. Вышла на кухню.

  Дэйв и Люк смирно сидели рядышком на табуретках и пялились на меня.

  – Чего копаешься где-то? – Люк сунул мне в руки миску с тестом. – На, жарь оладьи. Не всё же мне...

  – А где... Патрик с Луизой? – губы мои еле шевелились и, похоже, уже подлежали ампутации.

  – Хватилась! – Люк хмыкнул. – Они ещё со вчера у внучки в Рапиде гостят. А меня Рон подвёз, он скоро за тобой заедет, так что жарь давай, не отвлекайся.

  – За мной? Сюда?

  – А где тебя ещё искать, ясно же было, что вы сюда вернётесь. К себе домой этот охломон, – он хитро покосился на Дэйва, – тебя не потащил бы. У него там, знаешь... Короче, я знаю. Молчи лучше. – Он повернулся к Дэйву, тот сидел, упершись локтями в широко расставленные колени, сцепив пальцы, пристально смотрел на меня.

  Опять закружилась голова.

  – Повезло тебе, ты, бродяга, – фыркнул Люк.

  – Ага, – степенно согласился тот, не сводя с меня глаз.

  – Я ж за ней присматривал... всё время. Присмотрел вот.

  – Ага...

  – Я её вообще-то себе оставлял. Вот стукнуло бы шестнадцать хотя бы, я б тогда...

  – Ага...

  – Чего-о? – я выронила звякнувшую ложку на стол. Они захохотали, как бешеные. – Издеваетесь?!

  Дэйв, не вставая, притянул меня к себе на колено и легко провёл шершавыми пальцами по моим распухшим губам, по щеке, по шее под свитером. У меня остановилось сердце.

  – Э! – Люк требовательно постучал кулаком по столу. – Полегче! Здесь дети!

  Теперь расхохоталась и я, прижав ладонь к губам.

  Серый «лендровер» Рона мелькнул за окном.

  – Кофе? – осведомился Люк светским тоном, когда высокая фигура Бирса выросла на пороге. Тот молчал, прислонясь к косяку, хмуро смотрел на Дэйва, ответившего ему таким же сумрачным, вызывающе-напряженным взглядом. – Чего, морды бить будете?

  Рональд, глубоко вздохнув, шагнул вперёд и, придвигая к себе табурет, перевёл тяжелый взгляд на Люка:

  – Нет, задницу кое-кому сильно разговорчивому.

  – Ей? – жизнерадостно догадался Люк. – Ага, давно пора... Эй, руки!..

  Мы пили обжигающе горячий кофе, Люк помалкивал, сосредоточенно дуя в кружку и опустошая тарелку с оладьями, – потом Бирс поднялся.

  – Я в машине, – только и сказал он, коротко кивнул Дэйву и вышел.

  Я встала, и Дэйв тоже поднялся. Он повернулся ко мне, и я, опять всей кожей вспомнив тепло его тела, вздрогнула.

  Его взгляд касался меня, будто горячая ладонь.

  Люк кашлянул за нашими спинами, расплываясь в ехидной ухмылке:

  – Ох, не могу, кончаю от вас... Ты чего?

  Дэйв за шиворот выволок его на крыльцо:

  – Остынь!

  – Эй! – крикнул Люк мне вслед. – Да пусти ты, чёрт, я серьёзно! Если кто будет до тебя доскрёбываться, не бери в голову, Кристи, забей на всех, поняла?..

  Дом Рейнбердов исчез за поворотом дороги, оставив позади Люка и Дэйва, и я вдруг почувствовала оглушительную тоску.

  Боже мой, ведь мы с Дэйвом так ничего толком и не сказали друг другу...

  Ничего!

  Кажется, я выкрикнула это вслух, вцепившись в дверцу, и Рональд, быстро повернувшись ко мне, ухватил меня за локоть.

  – Успокойся, Кристи. – Голос его был негромким, но твёрдым. – Приди немного в себя, подумай. Он хочет того же, раз уж... отпустил тебя. И не сверкай на меня глазёнками, девочка! Поучать тебя я не собираюсь, я не настолько стар, чтобы забыть... как всё это бывает... Что?

  Слова переполняли меня, но я только молча потерлась отсыревшим носом об его плечо под серым пиджаком.

  – Кристи!

  Увидев меня на пороге кабинета, Шейла вскочила со своего места и разразилась таким воинственным кличем, что у меня зазвенело в ушах. Я в ужасе зажала ей рот ладонью, но в комнату уже ввалились, наверно, все, кто был в редакции: Боб, Дэн, Глория с Лайзой... и уставились на меня во все глаза. Подавляя отчаянное желание забиться в сейф, я изо всех сил вымучила улыбку.

  – Чего это вы сбежались? – как ни в чем не бывало поинтересовалась Шейла. – Идите, работайте! Чего пялитесь? Чего вам тут, кино? Идите, идите!

  Она вытолкала всех, в том числе хохочущего Бирса, и повернулась ко мне, переходя на ликующий шёпот, слышный, наверно, от дома Рейнбердов.

  – О, Вакан, ну и красоткой же ты стала, Кристи! – она обхватила меня за шею, раскосые глаза весело блеснули. – Если это Дэйв с тобою эдакое чудо проделал, то благослови его Бог, этого засранца! И не смей краснеть, не с чего! Ты останешься с ним?

  Я вздрогнула и, наверно, вспыхнула костром, потому что она, заливаясь смехом, затормошила меня:

  – Говори всё как есть, а то опять заору! Ну?

  – Я... хочу быть с ним, – едва вымолвила я, понимая, что это действительно то, чего я хочу. – Но...

  Я запнулась.

  Дверь позади нас вдруг распахнулась от резкого толчка.

  Джерри!

  А ведь я совсем забыла о нём.

  Совсем!

  Лицо его осунулось, воспаленные глаза запали, губы беззвучно шевелились...

  Я сжалась, бессильно уронив руки.

  – Будешь с ним? – сипло спросил он, сверля меня взглядом. – Одной из его потаскушек, «типи-крипи»?

  – Джерри! – прошептала я умоляюще.

  – А я-то, я-то... я ж молился на тебя, как идиот! – сморщившись, он сделал несколько нетвёрдых шагов, выпустив ручку двери, и я поняла, что он пьян, пьян смертельно. – А ты... ты просто сука! Нужна ты ему, как же!

  – Заткнись! – крикнула Шейла, загораживая меня всем своим пышным телом, как наседка загораживала бы цыплёнка от коршуна. – Иди проспись лучше!

  – Это точно. – Возникнув в дверях, Рональд крепко взял Джерри за плечо. – Пошли, пошли отсюда, парень, давай.

  Тот слепо отмахнулся, всё ещё не спуская с меня налитого кровью взгляда, потом скрипнул зубами и побрёл прочь, опустив голову, пошатываясь.

  Пол подо мной тоже покачнулся.

  – Перестань! – приказала Шейла, встряхнув меня за плечи. – Ну же, Кристи... А то я его сейчас догоню и врежу по морде!

  – Оставь, Шейла... – прошептала я. – Пожалуйста, ладно?..

  Итак, переспав с Дэйвом Хоуком, я превратилась из «виньян тапики», достойной женщины, учительницы – в «типи-крипи», девчонку, которая не прочь провести весёлый часок в чужой палатке-типи, под чужим одеялом. Никогда в жизни я и представить не могла, что меня назовут так. И кто – Джерри, которого я уважала...

  Что ж... мне уже было всё равно, как назовёт меня «мокасиновый телеграф» резервации, лишь бы Дэйв пришёл за мной.

  Но он не пришёл.

  Когда Люк просунулся в дверь кабинета, я в очередной раз посмотрела на часы под длинный вздох Шейлы.

  – Ты бы погуляла, детка, – без церемоний распорядился он, усаживаясь верхом на стул. – Давай, давай, красавица, топай!

  Шейла возмущённо фыркнула, как норовистая кобылка, но, как ни странно, подчинилась – собрав в кучу свои бумаги, прогарцевала к выходу.

  – Обнаглел ты, Люк Стоун! – последнее слово она всё равно оставила за собой.

  Удивительно, но Люк ничего ей не ответил, и я внимательнее посмотрела на него – худой, взъерошенный, остроносый, он был похож на воронёнка. Улыбка застыла у меня на губах.

  – Знаешь, Кристи... – он кашлянул, покосился исподлобья. – Только ты не очень-то дёргайся, уоште? Дэйв, он... уехал, в общем. Ты не бойся, ненадолго! Он... короче, ему надо заработать, дельце одно подвернулось, деньги-то нужны, верно? Ну вот, он и подался в Вайоминг... Эй, ты чего? Кристи? Ну ты брось, сестрёнка, а?

  Я села прямо на пол возле стула, отчаянно прижимаясь щекой к его худым ребрам под застиранным свитером, а он нерешительно потрепал меня по голове, как какого-нибудь щенка.

  – Да ладно тебе, говорю же – вернётся он! Ну деньги нужны же, ты разве не понимаешь, ведь у него ни хрена нету для тебя! Халупа эта возле ручья, рыдван битый, и всё! Он же не может на твои деньги... Эй!

  Я вскочила, кусая губы.

  – Не может, да? А я – могу вот так вот, да? Вы... – я задохнулась от гнева. – Почему он один всё решил?!

  Люк пожал плечами:

  – А как же иначе? Он – вичаша, мужчина, ему и решать.

  * * *

   «Всё лежит перед тобой. Твоя Тропа находится прямо перед тобой. Иногда она не видна, но она здесь. Ты можешь не знать, куда она ведёт, но ты должен следовать Тропе. Это Тропа к Создателю. Это единственная тропа, которая существует. Это Тропа Любви».

  (Вождь Леон Шенандоа, 1830 г.)

  * * *

  Терпение.

  Пошли мне терпения, Господи, – вот о чём молилась я тогда. Я ничего, совсем ничего не понимала

  В пустоту проваливались дни. Ночи. А Дэйв всё не возвращался.

  Люк тенью следовал за мной. Его сощуренный взгляд заткнул бы рот кому угодно. Но никто ничего и не говорил. Будто бы Дэйва Хоука никогда не было в резервации. Не было в моей жизни.

  Помаячил и исчез Мошьер. Джерри не встречался мне вовсе, не знаю, как он ухитрялся избегать меня в тесных коридорах Центра. Я работала, как вечный двигатель, еле-еле добираясь вечерами до подушки под укоризненное воркование Луизы.

  Словом, всё было в порядке. В полном порядке.

  Я даже обзавелась наконец машиной. Парень из компании Дэйва, долговязый, в неизменной шляпе и с неизменной сигаретой во рту, подогнал знакомый обшарпанный «бьюик» на стоянку возле редакции, когда мы с Люком уже садились в «форд» Глории, и крикнул:

  – Эй, учительница! Это тебе!

  Я застыла с раскрытым ртом, а он, выплюнув окурок на тротуар, озарил меня щербатой улыбкой, вывалился из «бьюика» и побрёл куда-то прежде, чем я успела хоть что-то сказать. Я медленно подошла к «бьюику» и на виду у всех, как идиотка, погладила ладонью исцарапанный пыльный капот.

  А Дэйва всё не было.

  Спустя ещё пару недель мы ехали домой. Люк откинулся на спинку сиденья, выставив острый локоть в окно, и чиркнул спичкой, прикуривая. Я отвернулась от дыма, и вдруг неудержимая тошнота подкатила к горлу, судорога больно сдавила желудок, выворачивая его наизнанку. Едва успев затормозить, я кинулась к обочине.

  Когда резь в желудке наконец утихла, я сплюнула едкую горечь и дрожащими пальцами достала носовой платок. Холодный пот каплями выступил на лбу. Да что же это такое?

  – Отравилась, наверно, – пробормотала я, тяжело опускаясь обратно на сиденье. – Сейчас пройдёт.

  Люк тщательно затушил сигарету, искоса и очень серьёзно глянув на меня.

  – Слышишь, Крис, ты только не дёргайся, послушай. Ты вроде как залетела, сестрёнка. Подсчитай-ка сама.

  Я онемела. Невольно коснулась ладонью живота.

  – Сходи, проверься, – дал ценное указание Люк. – Или купи в аптеке такую штуку, индикатор называется, с пипеткой.

  – Люк... – прошептала я.

  – Только не вздумай ничего эдакого устраивать... абортов каких-нибудь, поняла?! А то... ума хватит, и Дэйв мне шею нахрен свернет! А я тебе!

  – Люк!

  – Если девка родится, – мечтательно продолжал он, – я на ней женюсь.

  – Люк! – я не знала, плакать или смеяться.

  – Да чего ты заладила-то?

  – Люк...

  – Ну чего, чего? – он неловко сжал мои пальцы. – Да не трясись же ты! Вот дуреха...

  Оправдывая этот термин, к врачу я не пошла, обошлась купленным в аптеке пресловутым индикатором и пипеткой.

  Люк оказался прав, как всегда.

  Я пугливо прислушивалась к себе, ожидая чего-нибудь сверхъестественного... но ничего особенного со мной не происходило. Покалывала, набухая, грудь. Да есть хотелось почти постоянно. А резкие приступы дурноты вызывал только запах табачного дыма.

  И вдруг я заметила, что при мне перестали курить.

  И ещё – на моём столе то и дело оказывалось яблоко. Или апельсин. Или стаканчик йогурта.

  – Кто это принёс? – наконец заинтересовалась я. – Зачем?

  – Санта-Клаус, – предположила Шейла, усердно барабаня по клавишам пишущей машинки. – Или какой-нибудь таинственный поклонник... Ты ешь-ешь. Тебе полезно.

  – Санта-Клаус?.. Полезно?

  Развернувшись, я кинулась в кабинет к Бобу.

  – Люк!

  Люка там не было, Боба – тоже, но был Дэн, который при виде меня поспешно потушил только что зажжённую сигарету и нахмурился:

  – Чего ты носишься, как угорелая? Тебе осторожней надо быть!

  Сжав зубы, я помчалась по коридору, распахивая двери одну за другой и сея всеобщее недоумение.

  Люк, Боб и Рональд стояли на крыльце у входа. Все трое, будто по команде, отбросили свои сигареты, и я заскрежетала зубами, как голодная волчица.

  – Это что такое? – еле выговорила я. – Люк Стоун! Ты... ты почему..? – не хватало слов от возмущения. – Почему ты такое...

  – Дерьмо? – любезно подсказал Люк.

  – Трепло! – заорала я.

  – А чего, лучше, чтобы все дымили на тебя, что ли? – заорал он в ответ. – Стыдно тебе, да? Так и скажи!

  – Ты... – пропали не только слова, но и мысли. – Я... Чёрта лысого ты дождёшься, а не моей дочери! Нипочём она за тебя, обалдуя, не выйдет!

  – Дэйв выдаст, – отмахнулся Люк.

  Хохот оглушил меня. Рональд и Боб согнулись в три погибели, корчась от смеха. Опомнившись, я бессильно показала Люку, тоже закатившемуся смехом, кулак, и повернулась, собираясь спастись бегством.

  – Кристи!

  Сзади хлопнула дверца подъехавшего автомобиля. Раздались торопливые шаги.

  Джерри.

  – Мне надо с тобой поговорить, – проронил он негромко.

  Я молчала, глядя не в лицо ему – на узел модного яркого галстука.

  – Ага, – беззаботно отозвался сзади Люк, подбрасывая на ладони камушек. – И со мной.

  – Только с ней! – отрезал Джерри сердито, оборачиваясь, и наткнулся на тяжелый взгляд Рональда. – Бросьте, это же смешно! Он кто – компаньонка при ней? Телохранитель? Нянька?

  – Ага, – невозмутимо повторил Люк, сощурившись. – Это самое. Так что – будешь говорить с ним, Кристи?.. Тогда пошли.

  – ...Во-первых, извини за тогдашнее... – Джерри незнакомым, неловким жестом потер лоб, не глядя на меня. – Я... слишком много выпил и слишком мало соображал.

  Я молча кивнула, опускаясь в кресло.

  – Во-вторых... – он запнулся, быстро глянул на Люка, примостившегося на краю стола. – Это правда?

  – Это правда, – устало выговорила я. В горле запершило. – Если ты о моей беременности.

  – Так. – Джерри прошёлся по кабинету, пол скрипнул под его шагами, и я вздрогнула. – Ладно. Это ничего не меняет.

  – Не меняет?..

  – Моё отношение к тебе остается прежним. И моё предложение, – он подошёл совсем близко. – Я не собираюсь от тебя отказываться, учти.

  – И что? Хочешь, чтобы я сделала аборт? – спросила я осипшим голосом. – Или собираешься растить чужого ребёнка?

  – Твой... случайный партнёр всё равно не будет его растить, – отрезал он жёстко. – Его здесь нет. Он слинял, если ты ещё этого не заметила.... Заткнись, Люк, я не с тобой разговариваю! – он умолк, тяжело дыша, и опять потёр лоб. – Кристи, ты... извини. Мне очень трудно... Кристи, послушай, всё это совершенно бессмысленно, глупо! Ты же губишь себя, ломаешь себе всю жизнь! Что у тебя может быть общего с таким... отщепенцем, как Дэйв Хоук? Рассуди здраво!

  Я глядела в его гневные и умоляющие глаза, а вспоминала Дэйва. Его волчью усмешку, напряжённое замкнутое лицо, взгляд, неожиданно ставший по-детски доверчивым. Его худое тело, вздрагивавшее в моих объятиях. Стон, сорвавшийся с губ.

  – Птица Грома свела нас: меня и Дэйва, – сказала я спокойно. – Вакиньян Танка. И теперь во мне его ребёнок. Вот что у нас общее. И значит, так было суждено. И не говори мне больше ничего, Джерри. Я не хочу слушать.

  – Ты веришь в эти прабабкины сказки?! – крикнул Джерри, сжав кулаки. – Птица Грома! Что за бред ты несёшь?! Ты, учительница!

  Я закрыла глаза и вправду перестала слушать и слышать. Вздрогнула только от резкого стука захлопнувшейся двери.

  – Он ушёл. – Люк слез со стола, подошёл ко мне, и я молча уцепилась за него, ткнувшись лбом в его острое плечо. – Ну чего, чего опять?

  Я упрямо мотнула головой и отстранилась, одёргивая на нём рубаху.

  – Когда стирал?

  – Кого?

  – Ясно. – Я вздохнула. – Сейчас едем к нам, устроим постирушку. Помоешься заодно как следует.

  Он скорчил недовольную рожу.

  – А спинку-то потрёшь? Ой! Это ты так... с калекой-то? Ну держись...

  – Ой-ё-ёй! Это ты так... с беременной женщиной?

  Рональд разнял нас, хохочущих, вздохнув, покачал головой.

  * * *

   Пайн-Ридж: хроника индейской войны

  31 декабря 1975 г. – в активистку ДАИ Лоу Бин и двоих ее друзей стреляли, когда они, собравшись пойти в гости, вышли из её дома. Приехавшая полиция арестовала её друзей, и отправила её домой. Полиция не пыталась выяснить, кто открыл стрельбу и арестовать стрелявших.

  Январь 1976 г. – Уинни Редшерт была ранена в голову выстрелом из машины, ехавшей в Поркупайн. Уинни – мать координатора Совета по договорам племени лакота Лари Редшерта. Некоторые свидетели говорят, что те же люди стреляли и в Дика Маршалла, известного в резервации члена ДАИ. Полиция пыталась утверждать, что Уинни была ранена не пулей, а брошенным камнем.

  31 января 1976 г. – убит бандитами активист ДАИ Байрон Десерса. Шесть автомобилей преследовали его машину, в которой было, кроме него, еще пять пассажиров, все безоружные. Машина Десерсы в ходе этой гонки потерпела аварию. Бандиты не позволили оказать медицинскую помощь истекающему кровью Десерсе, и тот умер. Убийцы не найдены.

  Февраль 1976 г. – поздним вечером учащиеся школы ДАИ – индейские подростки – возвращались в Рапид-Сити. Машину, в которой они ехали, атаковали неизвестные на автомобиле, мчавшемся с высокой скоростью в Шарпс Корнер, близ Поркупайна. Машина ДАИ разбилась, и трое из четверых подростков погибли. Выжила только Сельма Джонсон, которая осталась калекой. Это была третья авария за год. Все жертвы аварий – члены ДАИ, или люди, поддерживавшие ДАИ. Нападавшие не найдены. Власти отказались усилить патрулирование дорог.

  * * *

  Я медленно бродила по супермаркету, с удовольствием разглядывая детские вещички, всякие присылки и яркие погремушки. Раньше мне никогда не приходило в голову обращать на них внимание. А сейчас буквально разбегались глаза. Благо удалось вырваться из-под бдительного надзора Люка – он терпеть не мог бесцельных «бабьих» болтаний по магазинам.

  Вздохнув, я наконец отошла от полок и взглянула на улицу. И оцепенела.

  Опершись о капот моего «бьюика», неторопливо курил Том Шервуд, лейтенант полиции.

  Я беспомощно огляделась, а потом, прикусив губу, решительно встряхнула головой и направилась к двери. Ладони сразу вспотели.

  – Здесь разрешена парковка, – подойдя к машине, заявила я как можно спокойнее. – Позвольте...

  Он усмехался, но пристальный взгляд свинцово-серых глаз – с чего я когда-то взяла, что они голубые? – был немигающе холодным.

  – Это вы мне позвольте... поздравить вас с будущим пополнением семейства, мисс Дайсон, – он издевательски вежливо поклонился. – Или как прикажете вас теперь называть? Миссис Хоук? Ваш избранник удостоил вас своей фамилии?

  – Отойдите, мне пора ехать, – отчеканила я.

  – Между прочим, вы уверены в том, что эту колымагу не разыскивает полиция? Впрочем... – Шервуд презрительно скривился, щелкнув ногтем по капоту «бьюика», – эта развалина, пожалуй, действительно принадлежит мистеру Хоуку. Кстати, а где же этот счастливчик? В тюрьме?

  – Отойдите с дороги! – мне уже было всё равно, я готова была его оттолкнуть. – Слышите?

  Продолжая усмехаться, Шервуд шагнул в сторону:

  – Разрешите маленький совет.

  – Я не нуждаюсь в ваших советах! – крикнула я, усаживаясь за руль и торопливо поворачивая ключ зажигания.

  – А совет простой, – он чуть понизил голос, наклоняясь к окну. – Сделай аборт, не позорься! Всё равно это краснокожее отродье тебе в одиночку придётся растить... Поняла?

  Задыхаясь, я нажала на педаль газа, из-под колес брызнул гравий.

  – Вы подумайте, мисс Дайсон! Хорошенько подумайте! Пока не поздно!

  Шум мотора наконец заглушил глумливое похохатывание Шервуда.

  На выезде из городка я остановила «бьюик», уронила голову на руки. Сердце все ещё бешено стучало.

  – Сволочь! – сказала я громко-громко. – Скотина! Не буду плакать! Не дождёшься! Все ты врёшь! Врёшь! Врёшь!..

  А Дэйва всё не было.

  ...Как-то вечером, когда мы все расходились из редакции, Шейла бодро воскликнула:

  – Может, у меня переночуешь, Кристи? Поболтаем... Слушай, Люк Стоун, ты когда перестанешь ею распоряжаться?! Рабовладелец... Давай-давай, Кристи, пошли, я чего-нибудь вкусненького соображу на ужин... Люк, я тебе в последний раз повторяю – лучше не зли меня!.. Какие ещё мужики?! Ах, ты...

  Из-под надзора Люка мы улизнули. Шейла запекла на углях мясо, а от слабенького калифорнийского вина нас обоих почему-то развезло, и я, наконец-то расслабившись, беспрестанно хохотала, боясь одновременно зареветь. Но разревелась Шейла.

  – Понимаешь, Крис... – она утирала нос бумажными салфетками и снова давилась слезами. – Всё так сложилось... так нелепо... так... так несправедливо! Стива моего посадили... уже три года... что же, я ждать его должна?! Ты бы ждала, я знаю... Шлюха я чёртова, проклятая грязная шлюха!

  Она молотила кулаками подушку и рыдала, а я беспомощно гладила её по плечам, по узкой гибкой спине, что-то невнятно бормоча. Наконец, оторвав от подушки зарёванное лицо, Шейла присела на диване.

  – Извини, подружка... Ну и рожа у меня, наверно, да? – она вдруг прыснула. – Жалко, Боб не видит!

  Я кое-как заснула в соседней комнатке, ворочаясь с боку на бок. От вина шумело в голове, в этот гул вплетались неясные голоса. Шейла?..

  Я нехотя подняла растрепанную голову, заморгала, щурясь. Солнце било в окна. Утро... Уже утро?

  Опять голос Шейлы, очень громкий:

  – Кристи!

  Я поняла.

  Боже мой, мамочка!

  Я поняла!

  Я уже летела за порог, не чувствуя под ногами пола.

  – С ума сошла! – хохоча, закричала Шейла. – Да лови ж ты её! Быстрей...

  И Дэйв поймал меня, схватил на руки, оторвав от пола, я вжалась в него лицом, всем телом, забыв про всё, вбирая его запах, оглушённая стуком его сердца под заношенной рубахой...

  Но всё-таки очнулась и отпрянула, вырвавшись.

  – Нет! Ты же уехал! Как ты мог... ты же ничего не объяснил! Не пришёл! Ты...

  – Если б тебя увидел, не уехал бы, – сказал он одними губами.

  – Сволочь! – торжественно подтвердил сзади ехидный голос.

  Люк Стоун и трое парней – среди них тот, кто пригнал мне «бьюик» – стояли у входа, ухмыляясь до ушей и пялилсь на нас.

  А я? Взлохмаченные волосы, босые ноги, футболка Шейлы, больше меня чуть ли не вдвое...

  Дэйв повернул меня к себе, и я опять всё забыла.

  Его глаза, запавшие, очень усталые. Обветренные твёрдые губы. Тепло рук.

  – Спальня рядом, – это уже Шейла. – Только недолго, вы!

  – Может, подсобить, а?

  Конечно же, Люк!

  Дэйв захлопнул дверь, заглушая взрыв хохота.

  ...Наш «бьюик» и «форд» Шейлы были уже забиты до отказа. Мы с Дэйвом, Люк, Шейла, Мэтт. Джимми и Брайан. Потом откуда-то появился Бирс на «лендровере»... По мере продвижения нашего каравана по резервации народу всё прибавлялось, и в каждый магазин, куда мы заворачивали, набивалась целая толпа. Я практически перестала что-либо соображать и только покорно следовала за Дэйвом, который уверенно вёл меня, ухватив за руку. Бакалейная лавка. Ещё одна. Супермаркет. Вытаращенные глаза Кларка. В багажниках машин прибавлялось продуктов.

  – Что мы празднуем? Твоё возвращение? – робко спросила я.

  Дэйв остановился и хлопнул себя по лбу, ухмыляясь до ушей. Никогда раньше я не видела на его лице, ставшем совсем мальчишеским, такой улыбки. Яркой, тревожной и доверчивой.

  – Ну... – нерешительно вымолвил он и ткнул пальцем в витрину магазина за моей спиной. – Вот. Я же заработал на свадьбу. Мы женимся.

  Белое, в каскаде кружев, платье маячило в витрине. А в смуглых руках Дэйва вдруг откуда-то появилась маленькая красная коробочка. Он нажал на крышку, и та щёлкнула, обнаружив под собой золотое кольцо с маленьким бриллиантом.

  Толпа вокруг восторженно взвыла, и Дэйв развернул меня за плечо, загораживая собой, притиснув к витрине с белым платьем.

  – Я ничего не умею делать правильно, – произнёс он срывающимся горячечным шёпотом, обжигая меня глазами. – Я долбоёб, да ещё и сопляк вдобавок. Но ты же научишь меня, виньян тапика, учительница? Ты же выйдешь за меня?

  Ну что я могла ему ответить? Я позорно заревела, уткнувшись ему в грудь под ликующие вопли и аплодисменты собравшихся.

  Но в тот день судья Стивенс отказался зарегистрировать наш брак. Ему потребовалась ещё лицензия и свидетельство Дэйва о рождении. Дэйв, расстроенно ругаясь себе под нос и не выпуская моей руки из своей ладони, посадил меня в машину и повёз вместе с сопровождавшей нас оравой в свой дом на границе резервации – праздновать пока что нашу помолвку.