Текст книги "Люди без Планеты"

Автор книги: Олеся Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Это, конечно, был весомый аргумент.

– Почему вы не сказали нам правду? – Не понятно было, к кому Рената обращалась, к профессору, или к своему Аарону.

– Я надеялся, что мы закончим наши исследования к моменту катастрофы. – Ответил Иванов. – Но мы не успели. Мы продолжим работы. Результаты у нас есть. И колоссальные!

Мы остались одни в доме. Нас ждало бурное обсуждение. И мы с радостью ему предались. Сошлись во мнении, что профессору теперь на слово верить нельзя. Мы знали только одну сторону, которую они красочно нам обрисовали. Пока Рената пыталась оправдать профессора, давя на нас своими психологическими штучками, я обдумывал план взлома дома Иванова. Так как у нас не было выхода, кроме как поверить профессору, то его слова нужно было проверить, как гласит известная пословица. А дома у нас на сейфы не тянут, с замочком справиться можно в два счета.

– Ты с ума сошел! – Воскликнула Рената. – Этого нельзя делать! А если тебя поймают?

– Мне плевать! – Развел я руками. – Я хочу проверить то, что они нам тут впаривали. Я хочу знать правду!

– Согласен! – Сергей расхаживал по комнате. Она так была похожа на американский вариант жилища. Такой кукольный домик, для трех поросят. А вокруг волки. – Мы должны использовать любую возможность. – Он внезапно остановился. Взлохмаченные волосы, темные глаза. Маша совсем не была на него похожа. Наверняка, каждую минуту она напоминала ему о жене, о которой он, впрочем, никогда не упоминал. – У меня дочь. И я должен знать, от чего спасать ее.

– Вы уже и так спасли всех нас. – Буркнула Настя еле слышно. – А может нам не стоит знать эту правду? – Настя посмотрела на меня. Меня совсем не устраивало ее состояние, иллюзионистка хотела остаться в иллюзии. – Может, лучше было умереть на Земле в незнании?

Она сидела напротив окна, на фоне солнца, бьющего сквозь розовые занавески (о, как же я их ненавидел!), она сама смотрелась тающей иллюзией. Я наклонился к сестре. Мне хотелось дать ей пощечину, растрясти, что бы привести в чувство. Увидев мой настрой в выражении лица, она вспылила.

– Я устала от твоей вечной борьбы. – Вскочив из-за стола, она продолжила. – Делай, что хочешь! Проверяй на себе местное оружие, взламывай чужие дома, хоть клыки себе отрасти, мне все равно!

Она вышла, хлопнув дверью. Рената поднялась, покачав головой, посмотрела на меня, мол, какой я молодец.

– Я поговорю с ней. – Она уже направлялась к выходу.

– Ты поможешь нам? – Задал я главный вопрос. Он расставит все по местам, с нами она или предпочтет побежать к Аароше.

– Да.

Больше мне ничего знать не хотелось.

Рената

Я нагнала Настю у ее дома. Она не плакала, как я ожидала. Она была зла. Уверенной походкой она влетела в дом, я едва успела влететь внутрь, чтобы не получить дверью по носу.

– В чем дело? – Я решила не быть ей психологом, так как она стала мне подругой.

Хрупкая, невысокого роста с озорными чертами лица, похожая на сказочного эльфа, она металась по комнате. К сожалению, больше мы никак не могли выплескивать эмоции. Мы не могли перевернуть все верх дном, разбить что-то, потому, что тут ничего не билось (я пробовала)! Мы даже не могли все бросить и уехать, как поступает большинство людей. Тут, куда не пнешь, кто-то посторонний всегда присутствует. Нельзя укрыться. Побыть наедине с собой можно только в этих комнатах. Но в них так тесно.

– Все в порядке. – Она развернулась ко мне, как всегда взъерошенные волосы придавали ей игривый вид. Но тут уже было не до игр. Она всплеснула руками. – Просто мне хочется убить своего братца. Как психолог, скажи, это нормально? Или мне лучше записаться к тебе на прием?

Она села на диван, запустив пальцы в пшеничные волосы. Я села рядом.

– Думаю, желание прибить родственника это нормально на ограниченной территории. – Размышляла я. – Честно говоря, ты меня даже не удивила.

Неожиданно она поднялась, улыбаясь, глаза загорелись.

– Что ты задумала? – Я даже испугалась такой перемены.

– Психолог, а как ты относишься к релаксирующим веществам, типа коньяка?

Я выпучила глаза.

– Откуда?

Она хитро ухмыльнулась.

Пропавший было день, мы поправили, не желая думать, какими будут последствия на следующий. Мы говорили обо всем, только не о нежданной новости, свалившейся нам на голову. Настя жаловалась мне на брата, желая, чтобы его икота разразила. Вспомнила все старые обиды, все его проколы, которые ей приходилось исправлять. Мы впервые открыто разговаривали о нашем незавидном будущем. О том, что тут не то, что 'на десять девчонок по статистике девять ребят'. Тут в принципе подобная статистика отсутствовала за неимением тех самых ребят. И это была самая горячая тема вечера. Мы скорее просто предались самообману опьянения, чем были пьяны. Хотелось снять с себя ответственность за слова и действия, снять груз прошедшей катастрофы. Она не прошла для нас бесследно, и до сих пор зудела внутри, а выпустить пар до сих пор возможности не представлялось.

– Не, ну можно, конечно, рассмотреть Сергея. Профессор, конечно, не в счет! – Настя размахивала рукой. – Но от безысходности… Это не по мне, понимаешь! А тебе-то, что жаловаться, ты и Аарона на крючок поймала, и братец мой, разбей его икота, в тебя втрескался.

– А сама-то! – Воскликнула я. Я давненько заметила, что Насте уделял внимание один из римпвийцев, входящих в клуб. – Хотя, – Поникла я. – Он же римпвиец, может у них все по-другому устроено. – Настя громко захохотала. – А что ты там про брата сказала?

– Рената, – Покачала она головой. – Ну, не делай вид, что не замечаешь, как он смотрит на тебя!

Меня почему-то пробрало. И это была не просто женская гордость. Мне просто в голову не приходили подобные мысли. Привычка рассматривать все через пласт социальных сословий осталась и здесь, хотя сословий уже и не было. У нас с Русланом не было шанса встретиться на Земле. И я подсознательно воспринимала его, как картинку с телевизора, не смотря на то, что мы уже три месяца практически под одной крышей. Маска балагура и заводилы автоматически поставила его в категорию 'друзей'.

– Ты не видишь, как он злится, когда ты выходишь погулять с Аароном, бросая игру. – Продолжала Настя. – У него скулы ходуном ходят. – Она засмеялась. – И нам обычно начинает вести в игре!

Тут я начала припоминать перемену в отношении Руслана ко мне и его непереносимость Аарона. Он единственный не посещал лекции, постоянно выдавал сальные шуточки при упоминании Аарона, и вообще игнорировал его. Поведение детское, но у него появилась причина. Я начала объяснять Насте эту самую причину, стараясь не пускаться в слишком заумные дебри.

– Это общественное чувство. Он ревнует и злится за всю мужскую половину Земли, понимаешь? Он даже тебя к Сажу ревнует. Неважно, кто был бы на нашем месте, самое главное факт 'измены' человека человеку. Наша горстка, мы все внутри нее зависимы друг от друга, и мы цепляемся друг за друга, потому что все остальные для нас чужеродные организмы. Это как разборки подростков с парнем из чужого двора. Аарон и Саж, не являются людьми его круга…

– Они вообще людьми не являются. – Перебила меня Настя. Она подняла руку, ладонью ко мне. – Подожди, не выдумывай. – Взгляд ее прояснился. – Рената, я знаю своего брата так же, как себя. И я знаю, как он ведет себя в любой ситуации. Руслан втрескался в тебя по уши!

Она продолжала буравить меня взглядом. А потом посмотрела за спину.

– О, Руслан, и давно ты нас подслушиваешь?

Меня тут же бросило в краску. Я боялась повернуться, будто это я только что призналась в любви к нему.

– Да уже прослушал всю твою проникновенную речь, сестричка. Пьете, значит, по-тихому? – он прошел к дивану, у которого мы расселись и сел между нами. Я обвинила себя в трусости и подняла-таки на него взгляд. – Ну, девочки, я от вас такого не ожидал! Заныкали от меня бутылку отличного коньяка!

Он взял Настин стакан и налил себе порцию, такую, что бы 'догнать' нас сразу. Вел он себя так, будто и не слышал нашего разговора. Я искала причину скорее сбежать, благо за окном уже стемнело. Поднялась, легкое головокружение показало, что вечер прошел удачно.

– Мне, наверное… Пойду я в общем. – Поняв, что соврать не смогу, пролепетала я.

– Нет, подожди. – Руслан поднялся.

– О, – Хихикнула Настя. – Мне там надо… что-то надо мне в моей комнате. – Шатаясь и подавляя смех, она вышла.

И это худшее, что она могла сделать. Мне никак нельзя было оставаться с Русланом наедине в подобном состоянии. Да и сам Руслан не выглядел горящим от желания мило побеседовать. Так пусть злится на свою сестру, а не на меня. Мы уже все привыкли к тому, что он постоянно был на взводе. Но он неожиданно признался.

– Настя не ошиблась. Она действительно знает меня, как свои пять пальцев.

Вот так поворот! Он фактически признался. Наверное, от этого туман в моей голове еще более сгустился. С одной стороны я ожидала продолжения его монолога, то ли из вежливости, то ли из-за какого другого чувства. Но он смотрел в окно и молчал. Значит, признаний больше не будет.

– Давай отложим этот разговор на потом. – Выручила я его. Но во взгляде увидела не облегчение, а неприязнь. Меня это задело.

– Приятной прогулки! – Хмыкнул он.

– Спокойной ночи! – Процедила я сквозь зубы и вышла, стараясь не хлопнуть дверью.

– Мог бы проводить девушку. – Настя показалась из-за двери своей комнаты.

– Ее провожатый ждет на крыльце. – Зло бросил Руслан.

Я едва не взвыла от досады, увидев Аарона. Никакого желания выяснять отношения не было. Праведный гнев, как рукой сняло, после парочки рюмок коньяка. Хотелось просто лечь спать. А он ждал от меня слез и театральных жестов, в попытке пристыдить его за свою вампирскую сущность. Я же просто прошла мимо, римпвиец следовал за мной. Меня бесило, что они оба молчали. Руслан после мутного признания, Аарон после того, как выяснилась правда. Они, что оба ждут, что я начну за них? Но у меня дурная привычка психолога, я сначала слушаю, а потом говорю.

Мы уже были на крыльце моего дома, а этот здоровенный детина, привыкший контролировать свои эмоции, не сказал до сих пор ни слова. Глянув на него мельком, устало произнесла.

– Спокойной ночи.

– Постой. – Он остановил меня, схватив за запястье. – Ты так ничего не скажешь? Не будешь требовать объяснений?

Я пожала плечами. Мне было в тот момент настолько все равно, что он себе и представить не мог. Я была морально готовой к чему-то подобному, и раскрытая правда не произвела эффекта разорвавшейся бомбы. Но, не удовлетворив свою потребность в общении, благодаря Руслану, я все же поддалась своей натуре и решила слегка поумничать. Тем более, обстановка располагала, звездное небо, теплый ветер.

– А какой смысл? Ты оказался… – Я замялась, не будучи уверенной в правильности слов и желая, как обычно сохранить вежливость и толерантность. Но затем, сославшись на коньяк, и снимая сама перед собой всю ответственность, продолжила более смело. – В нашем понимании ты оказался монстром. Ты пьешь человеческую кровь. Да Бог знает, что еще! – Я вспылила. Сама не ожидала от себя такого наплыва эмоций. Мой внутренний борец за справедливость требовал ответа. – Я понимаю, ты имел право скрывать. Это логично, это понятно. Но, зная всю разницу между нами, зачем заварил эту кашу со мной?

Как выяснилось, надрывалась я зря. В нем не было сожаления или хотя бы намерения как-то красиво соврать, ублажив мой женский слух. Вернулось его каменное лицо, тем самым будто ставя меня на место. И тут действительно не было его вины. Это я, общаясь с римпвийцем, хотела видеть в нем человека. И даже не эта ужасная правда, а его теперешнее поведение вернуло меня к чувствам. Стало даже обидно. Мое самолюбие трещало по швам. Он не собирался оправдываться, предоставив мне самой выдумать за него оправдание. И это было очень по-человечески. Как часто я говорила своим клиенткам, не выдумывать прекрасного образа из обычного мужчины, держать воображение в узде. Сама же повелась на своих чувствах, как школьница.

Его молчание меня взбесило еще больше. Я не собиралась продолжать свой праведный монолог, поэтому, не задерживаясь более, закрыла дверь за собой. Хотелось что-нибудь увесистое запустить в стену. Но блаженная пьяная усталость брала верх, придя на смену эмоциям. Я доплыла до кровати, не умываясь, уснула, не видя снов.

Похмелье было классическим. 'О чем ты только думала вчера?', – взвыл мой организм. Воздух Римпвы не собирался сочувственно облегчать мое состояние. А яркое солнце, пробивавшееся сквозь окно, буквально впивалось в кожу. Перед глазами все плыло, а в желудке переворачивалось. Простонав, я заставила себя встать и опустить плотные жалюзи. Мгновенно стало легче, но не настолько, что бы прыгать от радости. Еще через пол часа я восстановилась ровно до того, что бы смочить холодной водой полотенце и опять вернуться в горизонтальное положение.

В следующий раз я очнулась, когда Сергей проведал меня после обеда. Стараясь сдерживать улыбку, он участливо поинтересовался.

– Как чувствуешь себя?

Это был ненужный вопрос. По мне и без того все было видно.

– О-о, таких слов я не должна произносить… – Простонала я.

Он поставил на прикроватную тумбочку бокал с напитком, садясь на край кровати.

– Аарон посоветовал выпить это. Поможет. – Сергей хмыкнул. Он выглядел спокойным и говорил об Аароне так, будто тот не был кровососущей гадиной. Если бы не жуткая головная боль, я бы поинтересовалась причинами перемен. – А еще он сказал, что на Римпве людям лучше не пить алкогольных напитков. Чревато…

– Черт, а не мог он вчера это сказать… – Я даже нашла в себе силы перевернуться на другой бок.

Сергей поднялся, решив, что лимит времени, на который он мог оставить Машу без присмотра, истек.

– Можно подумать, это бы вас остановило. – Хмыкнул он. А потом тихо добавил. – Я бы тоже предпочел напиться и ничего не помнить.

Противная жидкость, которую принес Сергей, действительно помогла. Не мгновенно, но я буквально ощущала улучшения своего самочувствия. Поняв, что могу здраво размышлять, и уже целая батарея мыслей для обдумывания встала в очередь, я направилась в ванную.

Первым на повестке дня был вопрос о необычных потребностях римпвийцев. Как оказалось, легенды и мифы не лгали. Только слегка переврали. Сколько же времени они сосали с Земли кровь? Паразиты, иначе и не назовешь. Сама планета пропиталась жаждой. И теперь ее бирюзовое небо, теплый ветер и зеленые деревья не внушали такой радости. Но я верила профессору. Верила его убежденности, что с нами все будет хорошо. Он так горячо защищал римпвийцев. Достаточно было вспомнить линию поведения Ариадны. Она буквально высыхала в нашем присутствии, но ее участие трудно было недооценить. Теперь были понятны ее отлучки. А как же в таком случае наша охрана? Они находились с нами постоянно, и напряжения в их поведении видно не было. Так нужна им наша кровь, что бы поддерживать свои силы или только для циркуляции энергии по планете?

Размышляя о Руслане, я вышла из дома, который мне порядком надоел. А на улице как всегда кипела деятельность. Репетиция была в полном разгаре. Хотя, я ожидала, что шоу отменят в свете событий предыдущего дня. И главный заводила выглядел так, будто вчера при мне не вылакал целый стакан коньяка. Неотразимый в своей самоуверенности, Руслан не отказался от идеи проникнуть в дом профессора. А шоу теперь готовилось, как отвлекающий маневр. Я присела на траву в тенек рядом с Настей. Мы понимающе переглянулись. Не смотря на то, что нам стало легче, мы с Настей выглядели ужасно. Особенно на фоне буйной зелени. Нам повезло оказать в зоне субтропиков. Вечное лето! Впрочем, в тот момент оно не радовало. Хотелось прохлады.

Настя спокойным голосом рассказала мне об очередной разборке с братом. Наградил же Бог! Во время шоу, когда Руслан будет отсутствовать, кто-то должен будет заменить его на сцене, дабы полностью захватить внимание публики. И никто, кроме Насти этого сделать не мог. И не смотря на вчерашний буйный отказ от участия в этом, сегодня Настя уже дала согласие. Я, хмыкнув, уставилась на нее. Она только пожала плечами, отвечая:

– Он визжал все утро… А ты сама знаешь, в каком состоянии я была с утра. Была вынуждена согласиться, лишь бы это чудовище оставило меня в покое.

Я только покачала головой. По мне, было бы продуктивнее для нее самой высказать брату все, что она думает, а не согласиться молча. (Подонок, выбрал же еще и время подходящее!) Настя жаждала свободы от брата. Но слепое повиновение результата не принесет. Влезать в их отношения я не имела права, а руки так и чесались. Но, так как, Настя меня об этом не просила, я держалась на растоянии.

Зато Маша чувствовала себя великолепно, с задором выполняя свою роль в шоу. Наверное, она была самой счастливой из нас. Укладывая ее спать вчера, пока в гостиной разгорался диалог, я поняла, что она так до конца и не поняла, что случилось. Увлеченная своей первой 'бойцовской' раной, она не заметила Адама. Она пребывала в своей детской фантазии, которую не хотелось разрушать. Сергей, хоть и казался спокойным, не отходил от дочери ни на шаг, бдительно приглядывая за римпвийцами.

Руслан же занимался чем угодно, лишь бы не сталкиваться со мной. Единственное, что он соизволил сказать: 'Ну, как головушка?'. Ох уж, это ущемленное самолюбие. Поймав себя на этой мысли, я поняла, что сама отхожу от апокалипсиса, что смирилась с жизнью на Римпве. А мысли о родных закинула на дальнюю полку. И чем реже они всплывали, тем меньше я сама себя мучила. Возможно, это была защитная реакция. Но, скорее всего, просто жизнь продолжалась.

Ариадна появилась раньше, чем планировалось. Естественно, инцидент с Адамом (так я решила это называть) не мог остаться незамеченным. Что бы успокоить нас, она провела длинную беседу, даже принесла графики с развитием результатов исследований Иванова. Никто из нас почти ничего не понял. Но то, что Сергей заинтересовался и даже согласно кивал, внушало надежду, что все не так уж плохо.

Руслан

Подготовка к шоу продолжалась. И это стало единственным неизмененным фактором. Все остальное пошло в… наперекосяк!

Клуб прекратил свое существование на некоторое время. Никто открыто не выступал против участия римпвийцев, но и они сами больше не появились в моем доме. Хотел ли я сам продолжать с ними игру? Да черта с два! Я и близко видеть их не хотел, не смотря на все заверения Иванова о дружбе народов и прочей ерунде! Какая уж там расслабленная обстановка за карточным столом!?! Я понимал, с одной стороны, если бы они на самом деле были монстрами, то мы уже в самом начале нашей жизни здесь почувствовали это на своей шкуре, а точнее на крови. Я все же пересилил себя и продолжал общение с римпвийцами. Чего мне это стоило! Но здравый смысл победил. Парни сказали, что Адам в порядке, но в лагерь на службу он больше не вернется. И слава тебе, Господи! Уж кого, а этого римпвийца я видеть больше не жаждал.

Настя с ее немым протестом выкашивала меня больше всего. Она без эмоций выполняла мои просьбы. Как бесхребетная, она больше напоминала приведение. Надо было растрясти ее. Я боролся с желанием наорать или дать ей пощечину. Нельзя над собой так издеваться, должен быть стержень в человеке, черт возьми. Не только она, мы все оказались в куче неприятной субстанции, но тонуть в ней без сопротивления нельзя. Этому учила жизнь. И после смерти родителей я этот урок хорошо усвоил. Но сестру из депрессии вытащить никак не мог.

И еще она ляпнула лишнего Ренате. Не могу сказать, что это меня порадовало. Это меня дико разозлило! Обычно мне в такой ситуации и делать больше ничего не нужно было, красотка сама стремительно прыгала в мою кровать. Тут же все было гораздо сложнее. И дело не только в том, что она тут единственная особа женского пола с Земли. А, может быть, дело именно в этом… Черт его знает! Но это окончательно положило конец нашему общению. Она ушла к своему кровососу в тот вечер. И это сильно меня зацепило. Я не мог понять, как после того, что мы узнали, она могла хотеть продолжать встречаться с ним, с этим кровососущим уродом? Между нашими расами не избежать теперь сотрудничества, возможно дружбы (это, конечно, брехня!), но как мысль о чем-то большем не вызывает в ней дрожи отвращения? То же касалось и Насти. Она, может, и не замечала, но и на нее засматривались эти уроды. И мне приходилось не спускать с нее глаз, что бы у нее не закрутился какой-нибудь отчаянный роман. Но ни Аарон, ни Саж больше не приближались к нашим девчонкам. И меня это ох как радовало, я почувствовал небывалое облегчение.

Ариадна примчалась в лагерь на следующий день. Она буквально тряслась от волнения. Представляю, как ей влетело от начальства. Она провела с нами беседу, естественно, пытаясь заставить нас почувствовать себя спокойно. Но в первую очередь ей самой стоило принять на грудь успокоительного. Она сыпала аргументами, напоминала, что мы так хорошо сдружились, трещала без умолку. Ариадна могла утомить и глухого своей болтовней, если бы хотела. Она уже не казалась такой красоткой, какой была вначале. Видимо, ей крепко влетало за отставание по срокам исследований. Или она просто уставала. Но то, что она загоняла себя до такого состояния ради результатов, только доказывало правоту слов Иванова, что мы им нужны не меньше, чем нам их планета. Тут же это подтвердила сама Ариадна.

– Поймите, для нас нет жизни без вас. – Римпвийка уже битый час вдалбливала в нас то, что они нас любят и да будет мир во всем мире! – Вам не обязательно делиться кровью. Я поясню, в чем суть нашего исследования.

Она что-то рисовала, объясняла, показала нам тот самый коллектор эмоций, представлявший из себя небольшой серый ящик. Это все было замечательно, конечно, но спустя три часа я готов был взвыть от скуки. Чего нельзя было сказать о Сергее. Будучи человеком науки, он внимательно выслушивал, рассматривал все предоставленные нам факты. Когда он вынес вердикт, шепнув мне: 'Это вполне возможно', я понял, что теперь можно настраиваться на продолжительную жизнь. Какие-то перспективы вырисовывались, а, значит, надо было возобновлять встречи в карточном клубе. Такие связи мне пригодятся. Ариадна тем временем продолжала.

– Вам будут делать инъекции. Это гениальное изобретение профессора Иванова, своеобразный загуститель и проявитель тех веществ, которые обостряются в вашей крови, когда вы испытываете сильный выброс эмоций. Эта вещь действует эффективнее, чем ваша кровь в спокойном состоянии. – Ей трудно было сказать следующее, но, на мой взгляд, это были ключевые фразы. – Принимать вашу кровь, как доноров, мы в любом случае не можем. Как только она выходит из вашего организма, становится мертвой для нас и не несет в себе энергетической ценности.

Профессор же продолжал извиняться. Он сох на глазах, как и сама Ариадна, потонув в своих исследованиях, в очередной раз спасая наши жизни. С одной стороны я его понимал. Я поступил так же со своей сестрой, притащив ее против воли сюда. Мне не хотелось в это верить, но я вдруг четко увидел это в ее поведении. Настасья надеялась на покой после смерти. А я насильно вытащил ее, что бы продолжать жить. Так и профессор вытащил нас с Земли.

Протянутая между нами ассоциация вернула мою к нему симпатию и львиную долю доверия. Но это не отменяло моего намерения взломать его домик с его тайными документами. Все же стоило перепроверить, возможно, нам опять лапшу на уши развешивали. Нам так и не ответили, где остальные люди. Неужели они все на 'фермах' Ортона? Меня передернуло, я глянул на Ариадну, перебил ее надоевший монолог.

– Когда мы увидим остальных людей?

Ариадна занервничала, покачала головой. По ее реакции нетрудно было понять, что тем остальным хреново приходится. И только в тот момент я понял, как хорошо мы тут устроились. Я хоть и чувствовал себя, как курица-наседка, но мы тут жили в комфорте и радости. Каково положение остальных, даже страшно было подумать. Если донорская кровь им не подходит, значит, ее берут у живых людей. Яркая картинка нарисовалась в голове. Меня передернуло. Лучше уж я буду добровольно принимать прививки, чем быть скотом на заклание.

Шоу было готово, все было отработано идеально. Особенно мое исчезновение. Я уже напросился в гости к Иванову, знал расположение комнат и то, что его кабинет не закрывается, а зачастую его окна приоткрыты, дабы проветривать помещение. На его рабочем столе творил обычный профессорский беспорядок, из которого мне предстояло вычленить полезную нам информацию. Я был бы рад, если бы не нашел ничего подозрительного. А если Иванов действительно что-то скрывает, будет ли он держать свидетельства этого на видном месте?

Мы все волновались перед шоу. Ариадна не уточняла, какие именно эмоции им от нас нужны. Она сказала, что наше представление даст толчок нашему совместному труду. Осознанное участие увеличивает дозу этих позитивных протонов или как их там? Что же, за этот вечер они получат такой выброс энергии, о каком и не мечтали.

А перед шоу я хотел поговорить с Ренатой. Я вел себя глупо последние дни, стараясь игнорировать ее. Но моя злость улеглась, когда она перестала общаться с Аароном. Да и что-то подсказывало, что больше тянуть нельзя. В дальнейшем разговор вообще мог не состояться. Я не стал ждать подходящего момента. В нашей коммуне все равно кто-то вечно под ногами шастает.

Рената ждала нашего разговора. Но, к сожалению, не так, как я. Для нее это был очередной прием клиента-шизофреника, что задевало меня не меньше, чем ее 'дружба' с Аарошей. Мы, те из нас, что были людьми, уже привыкли трапезничать под белым, увитым каким-то вьюном пологом беседки. Я свалился в кресло, вытянув ноги. Рената делала записи в блокноте. Мы как-то естественно остались одни в беседке.

– Не мою ли карточку рассматриваете, доктор? – Усмехнулся я.

Она подняла на меня свой ироничный взгляд, сделав жест рукой, словно поправляет очки.

– Конечно, Боровой, у меня на вас уже целое дело сшито.

– И как будем меня лечить?

Мне стало интересно, каким она была специалистом, какие у нее были пациенты, и ходила ли она сама к психоаналитику.

– Вообще-то, должен признаться, – Я даже в знак искренности положил руку на грудь. На свою, к сожалению. – Для меня все психоаналитики – шарлатаны. Я сам неплохо справился бы с подобным вышибанием денег.

Рената рассмеялась, качая головой.

– А я только хотела сказать, что у вас намечается прогресс, Боровой, раз уж вы сами обратились за помощью.

Из шутки нужно было перевести разговор в романтическое русло. Я надеялся развернуть нашу лодку хотя бы в дружеском направлении.

– В общем, не будем тянуть резину. – Я присел ближе к краю кресла, поставив локти на колени. – Ты сама прекрасно знаешь, что я… неровно к тебе дышу.

Теперь уж она совсем расхохоталась. И это все сложилось, как кусочки калейдоскопа в одну картинку. Так и должно было быть: лето, белая беседка, увитая зеленью, смеющаяся красивая женщина, желательно Земля… Мне определено нравилась эта картинка.

– Это самое романтичное признание в любви за всю мою жизнь. – Продолжала она смеяться. – Руслан, меня умиляет твоя самоуверенность.

– А я рад, что ты в меня веришь!

– Значит, ты не собираешься отказаться от своей затеи со взломом? – Она болтала пальцами карандаш.

– Кто владеет информацией, тот владеет миром! – Заявил я, потягивая непонятный напиток, который мы давно окрестили, как 'Мультифрукт', за неимением более подходящего названия.

– Знаешь, первый признак мании величия – наличие подобных афоризмов.

– Буду иметь в виду. – Мне нравилось, что мы опять могли нормально разговаривать. И она была первым человеком, у кого я мог поинтересоваться о самочувствии сестры. – Так что с Настей происходит?

Лицо ее изменилось. Мне было хорошо от мысли, что она заботится о моей сестре. Наличие друзей на планете, полной кровососов, как-то внушало нежный трепет.

– Вам надо поговорить. Точнее послушай ее. – Рената остановилась. – А лучше, знаешь, оставь ты ее пока в покое, не дави, пока она сама не проявит инициативу или агрессию.

– Так что мне сейчас делать?

– Перестань подстраивать ее под свое видение. Она не такая, какой ты ее себе нарисовал.

– Черт, вы – психоаналитики, всегда сыплете туманными определениями. – Усмехнулся я.

Мир был налажен. И пока на этом можно было успокоиться. Главной задачей был визит в дом профессора.

На шоу были все. Собрать всю охрану в одном месте было делом нелегким. Но Ариадна пошла навстречу моим уговорам. Она готова была согласиться на все, лишь бы ее подопытные кролики были довольны своей ограниченной свободой. За видеонаблюдение я не переживал. Когда я проверну свое дело, уже будет все равно.

Думаю, никто из римпвийцев не догадывался, что каждый из них под нашим присмотром. Весь персонал уселся по лавкам перед сценой. Приобняв Машу за плечи, я усмехнулся.

– Твой дебют, старший ассистент! Попав на сцену, ты уже не сможешь от нее отказаться.

Машка волновалась больше всех. Ее кипучая энергия выплескивалась на каждого встречного. Она начинала дело, тут же вспоминала что-то другое, но и его не заканчивала, берясь за новое.

Из-за кулис я наблюдал за тем, как Сергей и Рената расположились на самых дальних лавках. За ними были закреплены определенные римпвийцы. Задача этих двоих была не упускать их из виду, что бы все были у сцены.

Мы использовали все известные нам приемы, надеясь, что они сработают на римпвийцах, как на людях. Яркие ткани, броские декорации, две прекрасные ассистентки, ну, и маэстро. Апогеем стал классический номер с моим исчезновением. Я эффектно появился, провел забавный расслабляющий номер. И после него меня ждал главный фокус. Мне нужно было попасть незамеченным в дом профессора. Охрана вся собралась у сцены, увлеченно наблюдая за тем, как Настя, протыкает корзину, в которой сидела Маша. Весь вечер под моим концертным костюмом находилась серая одежда. Она не так выделяется в ночи, и как хамелеон сливается практически со всем. Яркая иллюминация сцены отвлекала внимание зрителей, так что я не боялся быть уличенным.

В дом я пробрался через открытое окно в гостиной. И это не составило никакого труда. Глянув за спину, я убедился, что шоу в полном разгаре, зрители в экстазе. На все у меня было пятнадцать минут. Три, из которых я уже использовал. Проскользнув в кабинет, я включил фонарик. Луч света плясало на неизменном бардаке. Профессор не отличался особой любовью к порядку, это относилось и к его записям. Я подумал, где он мог хранить особо важные документы? И как найти их в этом хаосе? Неплохо было бы забраться в его компьютер, но с подобной техникой на Римпве я еще не сталкивался, и увидев этот простейший с виду агрегат, почувствовал себя полнейшим ламером. Поэтому я начал рыться наугад. Быстренько осмотрел записи на столе, ничего интересного там не обнаружив, я методично перешел к стопке бумаг на кресле. Сваленные только одному Иванову понятной системе, они так же ничего нового мне не показали. Графики, чертежи, записки на полях размашистым почерком. Время тикало, а я пока ничего не обнаружил. И это было хорошей новостью. Потом мое внимание привлекла полка на стене. Папки на ней были выстроены по порядку, что и выделяло их из общей картины. В свете фонарика я увидел, что на каждой стояло имя одного из нас и дата. Имя профессора так же присутствовало. Значит, и себя он так же включил в список испытуемых. Это делало ему честь скорее, как человеку, а не ученому. Я открыл папку с Настиным именем, надеясь, что, возможно, через взгляд исследователя я смогу понять ее лучше. Но это я, конечно, не туда обратился, так как в графиках, цифрах, снимках, похожих на УЗИ, я разбирался еще меньше, чем в психологии. Только записка с уже узнаваемым почерком Иванова: 'Показатели падают' меня насторожила. Похоже, моя сестра решила вести жизнь овоща. В папке с моим именем так же была подобная записка, однако гласившая, что мои показатели зашкаливают. Еще бы они не зашкаливали! У меня потрясение на потрясении! Куда не взглянешь, так выплеск эмоций! Похожая запись было сделана, как у Ренаты, так и у Маши. Показатели Сергея были ровными, за исключениями недавнего скачка. Ну, это понятно. Но опять ничего важного. Время на исходе, а я ничего не нашел еще!