Текст книги "Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу?"

Автор книги: Олег Козинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

* * *

Получается, даже полковники в 1941 году были умнее начштаба ПрибОВО Клёнова. В принципе в этом нет ничего удивительного, если этот полковник – начальник разведки округа или в определенных аналитических структурах ГРУ, и именно потому, что он специалист, его обязанность об этом докладывать НШ округа. Но, к сожалению, точных данных на полковника Старунина нет. Похоже, он в ГШ и служил, но – чем он занимался, если в этом вопросе он умнее оказался нач. ГШ – сказать сложно.

Но были ли такие полковники «умнее» начальника Генштаба Жукова? Неужели Жуков не знал о планах вермахта весной 41-го? Конечно, знал. И в своих докладах на тех же совещаниях он это озвучивал. Однако когда в своих мемуарах он начал оправдываться за трагедию лета 41-го, он стал лгать о том, что от Германии они в НКО и ГШ ожидали мифических «прелюдий»…

Опять же. Как пишет «генштабист» – Жуков об этом врал «на пустом месте или с опорой на что-то, какие-то данные, факты, информацию? Это интересно!» Но, увы. Жуков свои источники своих знаний не раскрыл…

* * *

А вот что можно прочитать в интереснейшем исследовании 1965 года по этому вопросу – кто, как и что ожидал от немцев в случае их нападения на СССР. Кстати, в этот год вышло много интересных работ как в «дээспэшных» исследованиях для военных академий, так и даже в публицистике. Например, «Буг в огне», книга, в которой собраны свидетельства командиров Бреста – по событиям трагедии Брестской крепости. Хрущева только сняли, и у некоторых военных языки развязались. И до тех пор, пока ЦК КПСС не узаконил официальную историю начала войны, согласно «Воспоминаниям и размышлениям» Г. К. Жукова, некоторые маршалы успели в своих мемуарах показать достаточно правдивую картину событий тех предвоенных дней и после 22 июня. Тот же И. Х. Баграмян, М. В. Захаров, Н. Г. Кузнецов…

Смотрим исследование «На Юго-Западном направлении (июнь-ноябрь 1941 г.)» (М. Д. Грецов, Москва 1965 г.).

В самом начале автор указывает, что «Отсутствуют многие под линные оперативные документы (шифртелеграммы) штаба Юго-Западного фронта; поэтому пришлось пользоваться косвенными источниками – документами нижестоящих соедине ний или соседних инстанций[4]4
  Архивные документы штаба ЮЗФ погибли вместе с имуществом штаба в окружении в сентябре 1941 года. Архивные документы некоторых штабов армий и даже фронтов в ряде случаев оформлены небрежно и не дают возможности восстановить в достаточной степени достоверности то или иное событие.


[Закрыть]».

Однако показать какие странные представления были в нашем Генштабе на начало войны о том, как будут нападать-наступать немцы, Грецову удалось:

«Что касается тактики наступательных действий «вероят ного противника», то характеристика ее по материалам того же Совещания (декабря 40-го. – К. О.) ограничивалась рассмотрением двух вариан тов прорыва. Схема выполнения первого варианта прорыва представлялась в таком виде.

Вначале, после сильной артиллерийской и авиационной подготовки, пехота противника про рывает фронт обороны, а затем (на второй – третий день) вступал в действие эшелон развития прорыва (подвижные группы), состоящий из танков, пехоты, артиллерии и т. д., который и будет развивать прорыв в глубину.

Схема второго варианта прорыва рисовалась несколько иначе: подвижные соединения противником не резервируются в начальном периоде операции, а бросаются вперед и разрушают оборону противника (см. материалы Военного совещания, стр. 30–32).

Как видно будет из дальнейшего, наши предположения о характере начального периода войны основывались на вероятности наступления противника по первому варианту, когда главный удар наносит пехота противника с артиллерией, а не с танками».

* * *

Т.е. плевать на то, что немцы делали в Европе. Нашим стратегам в лице нач ГШ Мерецкова и затем и Жукова хотелось протащить идею, что Гитлер погонит вперед пехоту (так и быть – после артподготовки, конечно же) и только через пару-тройку дней начнут вводить в бой танки – и плевать они хотели на реальность.

Что это: скудоумие и недомыслие или вредительство?!

«Схема ликвидации прорыва противника представлялась так: на флангах продвигающегося противника сосредоточива ются резервы нашей обороны, которые затем обязательно фланговыми ударами “под основание клина” громят прорвав шегося противника.

Причем не только контрудары, но и контратаки мыслились только как фланговые по отношению к противнику – «Оборона, соединенная с наступательными действия ми, с последующим переходом в наступление, особенно во фланг ослабленного противника, может привести к его полному поражению» (ст. 222, ПУ–36).»

* * *

Фланговые удары как панацея и рецепт поражения противника – как раз от «великого стратега» идет, от Тухачевского…

А вот то, что предлагал маршал Шапошников: держать против главных сил противника свои главные силы, с целью измотать и остановить нападающего:

«Такой способ, когда все силы обороны сосредоточиваются против острия клина наступающего противника с задачей вначале огнем с позиций (то есть места) во что бы то ни ста ло задержать продвижение прорвавшегося противника, счи тался невыгодным и пассивным».

* * *

(Примечание. Кстати, в данном закрытом в те годы исследовании Грецов также показывает, что разведка пограничников вполне четко показывала все, что происходило у немцев перед 22 июня – с выводом их войск: «Разведывательные сводки штабов погранвойск поступали в штабы корпусов, армий и округов регулярно. По некоторым из них можно сегодня с точностью по дням проследить, как шло сосредоточение и развертывание немецких и румынских дивизий. Так, в штабе 2-го кавалерийского корпуса Одесско го округа за 2–3 дня до начала войны имелись сообщения пограничной разведки о том, что противник на румыно-совет ской границе не только сосредоточил войска и поставил ар тиллерию на позиции, но и производит отселение мирных жи телей из сел и деревень, вошедших в зону исходного положе ния войск для наступления.»

В этом нет ничего удивительно, ведь подчиненные Л. П. Берии имели четкую установку-задачу, которая сегодня просто забита в их Уставы – отслеживать территорию сопредельного государства на 400 км! Поэтому округа и получали от пограничников всю информацию о том, как и когда в полосе до 400 км шло накапливание войск Германии и ее союзников в мае-июне 41-го. Сначала прибывали штабы немецких войск, а примерно с 18 июня – и техника с личным составом. Что также отслеживалось пограничниками и докладывалось как в Москву – Берии и Сталину соответственно, так и военным в округах.

Более подробно о том, как и что докладывали пограничники военным в округах, читайте в исследовании А. Б. Мартиросяна «Сталин и разведка накануне войны» (М., 2014 г.) …)

* * *

Но вернемся к «Соображениям» в исследовании «1941 год – уроки и выводы»: «В оперативном плане была заложена стратегическая ошибка в оценке сил и способов ведения боевых действий противником в начальном периоде войны. И это случилось, несмотря на выводы советских военных теоретиков, что главной отличительной особенностью военных действий на Западе явилось их внезапное начало полностью развернутыми еще до начала вторжения силами. Растянутость этого процесса по времени делала его незаметным для противника». (с.55)

* * *

Наши деятели в НКО и ГШ времен Тимошенко-Жукова как бы не увидели (и видимо, и «не подозревали» даже), что вермахт по СССР ударит именно «развернутыми еще до начала вторжения силами». Т. е. именно всеми силами и сразу. И все это они забили в наши оперативные планы. Было ли это ошибкой от глупости и неграмотности военных? Нет.

В другом солидном исследовании Института Военной истории (ИВИ) еще в 2000 году показывается, как опыт Первой мировой войны давил на мозги наших стратегов (чтоб читатель не подумал что это я такой один умный – понял, какие дурости бродили в головах наших стратегов в НКО и ГШ к началу 1941 года)::

«В первой половине 20-х годов в основе концепции начального периода войны лежали взгляды, сложившиеся на основе опыта первой мировой войны. В соответствии с ними считалось, что период этот будет охватывать промежуток времени от объявления войны до завершения развертывания и начала решающих операций главных сил воюющих сторон. При этом предполагалось, что с момента объявления войны противники проведут мобилизацию, а под прикрытием ограниченных боевых действий одновременно или с некоторым разрывом по времени сосредоточат и развернут на театрах военных действий необходимые стратегические группировки своих вооруженных сил. Ожидалось, что этот период продлится не менее 10–15 суток».

* * *

Помните у Жукова его 10–15 суток до начала активных военных действий главными силами, которые якобы будут у СССР в случае начала войны? А ведь Жуков в начале 20-х дай бог батальоном командовал еще…

Т.е. сначала война будет объявлена, начнутся приграничные сражения армиями вторжения (да еще и не вводом сразу танков, и массированно авиацией по нам врежут, а пехоту погонят немцы). И пока армии вторжения немцев и наши приграничные дивизии молотят на границе друг друга, Главные силы РККА в СССР подготовятся окончательно. Т. е. война начнется не главными силами армий воюющих стран, а армиями вторжения, хотя и вполне приличными по мощи. И пока те воюют, главные силы еще готовятся к главным сражениям, чтобы «фланговыми ударами» лихо разгромить противника!

«Однако вскоре выяснилось, что в связи с бурным развитием авиации и танковых войск война, скорее всего, начнется с внезапного нападения агрессора, т. е. без официального ее объявления, а ее начальный период в отличие от первой мировой войны будет характеризоваться ожесточенной борьбой на земле, в воздухе и на море за захват и удержание стратегической инициативы. Причем еще в мирное время агрессор будет стремиться скрытно и в короткие сроки провести частичную мобилизацию, попытается сосредоточить в приграничных районах значительное количество войск (армии вторжения), ядром которых явятся танковые и моторизованные соединения. При поддержке авиации они до общей мобилизации приступят к проведению приграничных наступательных операций с целью разгромить приграничные войска, сорвать мобилизацию главных сил, их сосредоточение и стратегическое развертывание.» (История военной стратегии России. М., 2000 г., с. 220–221)

* * *

Данное исследование было сделано под редакцией директора ИВИ генерал-майора В. А. Золотарева. Ответственным руководителем исследования был генерал А. А. Данилевич, в те годы замначальника Генштаба РФ. Главу «Военная стратегия между Гражданской и Великой Отечественной войной» подготовил В. О. Дайнес, гражданский сотрудник ИВИ, кандидат исторических наук, доцент. Данное исследование придется процитировать достаточно подробно, т. к. в нем замечательно показано, какие идеи были в головах командиров в 1930-е годы и как эти идеи сохранились и к 22 июня 41-го.

* * *

(Примечание. Прежде чем начинать читать работу современных историков ИВИ, стоит помнить, что как верно заметил полковник ГШ РФ: «Исследование «идей в головах» командиров 30-40-х годов, это все же не совсем объективно. Они анализировали в 2000 году материалы публикаций 30-х годов в околонаучных журналах, теории, обсуждение теорий в открытой печати. А вот что было записано в наставлениях по ведению операций, службе штабов, боевых (полевых) уставах, чем, собственно, и руководствовались, и обязаны были руководствоваться командиры РККА? Статьями из журналов? У Жукова всю войну с собой всегда была Свечинская «Стратегия», им лично «исчерканная и подчеркнутая» с пометками на полях, и что – что это доказывает? Свечина-то расстреляли. В итоге в 2000 году ребята из ИВИ, видя бой со стороны и зная итоговые результаты, преподносили в исследовании те мысли военных ученых, которые ВПОСЛЕДСТВИИ стали пророческими? Так это угадали или этим обязаны были руководствоваться? Мало ли кто и что угадал? И стоит ли опираться на это в исследовании?..

Однако тут я все же встану на сторону профессионализма историков из ИВИ…)

* * *

Далее Дайнес показал, что «превентивные» идеи всячески проповедовал Тухачевский (коим потом так восторгался в мемуарах Г. К. Жуков) или начальник Штаба РККА Егоров:

«В 1932 г. под руководством начальника Штаба РККА Егорова были разработаны, а затем представлены в Реввоенсовет СССР тезисы «Тактика и оперативное искусство РККА начала тридцатых годов». В них подчеркивалось, что «новые средства вооруженной борьбы (авиация, механизированные и моторизованные соединения, модернизированная конница, авиадесанты и т. д.), их качественный и количественный рост ставят по-новому вопросы начального периода войны и характер современных операций». В этом документе были определены основные цели групп вторжения: а) уничтожение частей прикрытия; б) срыв в пограничных районах мобилизации и новых формирований; в) захват и уничтожение запасов, образованных противником для ведения войны и удержание районов оперативного значения, указанных в задаче как одна из основных целей глубокого вторжения на территорию противника; г) вынудить противника отнести развертывание глубоко в тыл[5]5
  Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917–1940 гг.). С. 377–378


[Закрыть]. Решая эти задачи, стороны, по мнению Егорова, будут стремиться упредить противника в развертывании главных сил и захвате стратегической инициативы» (указанное сочинение, с. 221–222).

И данные идеи к 1941 году главенствовали в головах наших стратегов – наследников и учеников егоровых и тухачевских, которые проповедовали, что и немцы начнут воевать не всеми силами и сразу, а «армиями вторжения», да еще и без танков, чтобы сорвать нашу мобилизацию и развертывание. Хотя как верно показывают штабисты, если «посмотрим на оперативное построение немцев, то у них» конечно же «не все в первом эшелоне. Построение танковых групп – трехэшелонное. К чему бы это? Чтобы навалиться ВСЕМ и СРАЗУ? Да ничего подобного – местность не позволяла и, особенно, дорожная сеть». Т. е., понимать буквально, что немцы всеми силами, несколько сотен тысяч солдат и одномоментно пересекут нашу границу, не стоит…

«Внезапное нападение Германии на Польшу обсуждалось в декабре 1940 г. на совещании высшего руководства РККА. На нем были подмечены внезапность нападения, решающая роль авиации и танковых войск в ведении маневренной войны и нанесении мощных ответных ударов по противнику в самом ее начале».

Т.е. на декабрьском совещании уже обсуждались идеи «нанесения мощных ответных ударов по противнику в самом ее начале», если враг нападет на СССР. Хотя формально данные идеи, насколько известно, в виде директив, приказов и тому подобных наставлений-инструкций точно не оформлялись…

* * *

Однако идеи «невинных жертв 1937 года» просто навязывались будущими «невинными жертвами 1941 года»: «В то же время считалось, что внезапное нападение заранее отмобилизованными силами возможно лишь в войне с небольшим государством. Для нападения же на Советский Союз противнику потребуется определенное время, чтобы отмобилизовать, сосредоточить и развернуть основные силы».

Но ведь Германия уже в состоянии войны с сентября 39-го – какого хрена забивать в наши планы такие дурости-то?

Как уверяют историки ИВИ: «Предполагалось, что обе стороны начнут боевые действия лишь частью сил, а для развертывания главных сил Красной Армии, равно как и главных сил вермахта, потребуется около двух недель».

* * *

На этом совещании генерал Кленов, начштаба Приб-ОВО и накинулся с критикой на Иссерсона, с его книгой «Новые формы борьбы», за его оценку опыта германо-польской войны. Особенно по поводу того, что «начального периода войны не будет», а начнется она вторжением готовых сил. «Я считаю подобный вывод преждевременным, – заявил Кленов. – Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск».[6]6
  Русский архив: Великая отечественная. Т. 12(1). С. 153


[Закрыть] (указанное сочинение, с. 226–227).

Вот как Дайнес показывает воззрения наших стратегов РККА:

«В целом официальный взгляд на начальный период войны в конце 30-х годов сводился к следующему:

1. Современные войны не объявляются, а начинаются внезапно, вероломно. Поэтому уже в мирное время должны быть созданы могучие вооруженные силы, находящиеся в постоянной боевой готовности.

2. Война начнется крупными силами, но не основными. В это время главные силы будут завершать мобилизацию, продолжат сосредоточение и стратегическое развертывание под прикрытием первого эшелона.

3. Войска приграничных военных округов (армии прикрытия), заранее отмобилизованные, развернутые и приведенные в повышенную боевую готовность, должны нанести немедленный ответный удар. Одновременно начнется всеобщая мобилизация для создания второго стратегического эшелона главных сил Красной Армии.

4. В ходе начального периода армии приграничных округов, опираясь на действия авиации, бронетанковых и механизированных войск, отразят нападение противника и перенесут борьбу на его территорию.

Одновременно завершаются мобилизация, сосредоточение и развертывание главных сил, которые, опираясь на успешные действия войск армий прикрытия, начнут свои операции в значительно более выгодных условиях, чем это было возможно при прежних взглядах на ведение начального периода войны.» (указанное сочинение, с. 226).

Как видите, вроде бы понимают наши военные, что нападать Германия будет сразу, не объявляя войну, да и танки применят сразу же, а не спустя «пару» дней, но все равно проповедуют – нападение начнется «армиями вторжения»… не основными силами, которые у немцев будут с началом войны только разворачиваться и отмобилизовываться. Что даст и нам время на наше развертывание и отмобилизование.

И хотя «эти установки во многом уже не отвечали изменившимся условиям развязывания войны» и «это со всей очевидностью выявилось при нападении Германии на Польшу, а затем при разгроме Франции», наши стратеги образца 1940–1941 годов не желали это учитывать. А ведь «И в том и в другом случае Германия нанесла удар [заранее] скрытно отмобилизованными и развернутыми главными силами». И на том же совещании нарком обороны Тимошенко, «который правильно отметил крупные изменения в оперативном искусстве воевавших армий, тем не менее, заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового…»[7]7
  Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная. М., 1993 Т. 12(1). С. 339.


[Закрыть]» (с. 203)

И уже Жукову спустя годы в его «улучшенные» мемуары было добавлено, что:

«Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода второй мировой войны на Западе». (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1990. Т. 1, с. 323–324)

И далее Жуков пишет: «При переработке оперативных планов весной 1941 года практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб (лично Жуков – «генштабист») считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы, и условия были далеко не равными» (там же, с. 338).

* * *

Т.е. Жуков расписался в собственной минимум некомпетентности и посыпал голову пеплом. Если, конечно, именно это он писал в черновиках, из которых это и добавили в новое переиздание наследники. Ведь как верно указывает «генштабист», «Жуков говорит о том, что в руководящие документы это не попало и ему нечем прикрыть задницу, при этом употребляет «мы», а «мы» в словах НГШ – это именно сам Жуков».

Но зачем Жуков это делал и такое писал, будучи уже «маршалом Победы»? Что прикрыл этим и от кого? Почему посчитал, нужным и более полезным сказать, что он виноват конкретно в этом – что он скрывал?

* * *

Полковник ГШ РФ: «Вот и всплывает главное – понимали, что планирование нереальное, понимали и в мае доложили Сталину, что опережает немец нас в развертывании? Но в планах и докладах оставалось это, т. к. иначе ничего не сходилось – вот она суть, вот она – вина Жукова? Он знал, что планирование нереально, уже в мае, но другого плана составить в этих условиях не мог и начал импровизацию, которая материально обеспечена не была, реальной обстановке и развитию событий не соответствовала, а потеря связи не позволила адекватно провести оценку обстановки. Войска начали выполнять задачи, заложенные в конвертах, а они не соответствовали замыслу Жукова. А перейти на «ручное управление» (для чего он поперся на ЮЗФ) он не смог именно из-за отсутствия связи и необъективной оценки обстановки?

Немцы разве шаблонно, не внося изменений и дополнений, уточнений, тупо работали по одному сценарию? Ничего подобного, сравниваем их директивы по Польше, Франции, СССР. Да разные они по содержанию, масса особенностей, но шаблона как такового и не обнаруживается. Так какой опыт должны были учесть?»

На слова Жукова, что «силы и условия были далеко не равными» полковник ГШ С. пишет: «Да не то, что равными, а еще и с существенным превосходством уже только войск приграничных округов над группировками противника! Но почему же тогда последовал разгром советских войск? Вывод напрашивается, что совсем не в этом дело, а эту дезу нам Жуков дает, прикрывая что-то. Но что? Вот оно, главное – не внезапность, не «не учли», а что тогда? На чем Мартиросян строит версию предательства?»

* * *

Но вот что интересного показал доцент Дайнес.

Пункт 2 – это ведь как раз про РККА времен Жукова в июне 41-м: «главные силы будут завершать мобилизацию, продолжат сосредоточение и стратегическое развертывание под прикрытием первого эшелона», пока первый эшелон воюет, отражая нападение врага. А ведь как пишет «генштабист», если «сравнить боевой состав округов и так называемых вторых стратегических эшелонов», то увидеть, где тут главные силы, совсем не просто. И в самих округах, как писал в 1965 году тот же Грецов, в том же КОВО силы первого эшелона прикрытия, приграничные дивизии, и второй эшелон округа распределялись по количеству так:

«Всего в составе Киевского особого военного округа на 21 июня насчитывалось: стрелковых дивизий – 32, танковых – 16, моторизованных – 8, кавалерийских – 2, тан ков тяжелых и средних – 914; БТ и Т-26 – около 3000, самолетов 2000 (см. таблицу на стр. 29). Некомплект в людях, вооружении и транспорте в некоторых стрелковых дивизиях достигал 30, а в танковых и моторизованных – до 50 процентов.

В эшелоне прикрытия (5, 6, 26, 12-я армии) располагались 15 стрелковых дивизий, 3 механизированных корпуса (танковых дивизий – 6, моторизованных дивизий – 3), всего 18 стрелковых и моторизованных и 6 танковых дивизий. Протяжение государственной границы и соответственно протяжение фронта боевых действий в границах КОВО составляло около 900 километров. Это означало, что на каждые 50 км фронта прикрытия границы или полосы предстоящих боевых действий приходилась в среднем одна стрелковая дивизия и около половины сил танковой дивизии».

Т.е. на границе, в первом эшелоне, оказалось меньше половины всех дивизий округа – 24 из 58. Растянутых на 900 км границы.

Так же в первом эшелоне в КОВО, как и в соседних округах, находились наиболее укомплектованные, и значит, наиболее боеспособные мехкорпуса. И те же склады в КОВО том же располагались интересно:

«Особенность системы базирования Киевского округа за ключалась в том, что большинство складов было приближено к государственной границе и размещалось на линии Ковель, Ровно, Тернополь, Коломыя. При благоприятном для нас ходе военных действий такое размещение было бы выгодным, но в обстановке, создавшейся в начале войны, получилось наобо рот. На некоторых направлениях склады оказались в зоне боевых действий на второй день войны». (М. Д. Грецов, указанное сочинение, с. 21)

* * *

Пункт 3 – наши округа должны будут, зная дату нападения, заранее привести себя в повышенную б.г. и как только враг нападет, ударить немедленным ответным ударом – «Войска приграничных военных округов (армии прикрытия), заранее отмобилизованные, развернутые и приведенные в повышенную боевую готовность, должны нанести немедленный ответный удар»! И это и было основной идеей «южного» варианта отражения агрессии-нападения по Жукову.

Полковник ГШ РФ отмечает: «Манштейн под Харьковом так и сделал, и нанося удар на другом направлении, решал задачу на главном. И путь до Сталинграда прошел в походных колоннах. Значит, не в этом дело?»

Но одно дело такая операция в масштабах фронта и тем более армии, а другое – в масштабах нескольких округов-фронтов.

Однако полковник задает вполне верные вопросы: «Что значит “должны были”? Они и знали дату, и привели войска в б.г. (приводили). Им не надо было отмобилизовываться, а только доукомплектовать, да и то только тылы. А проиграли тогда почему?»

* * *

Пункт 4 – дальше война идет по сценарию – наш ответный удар позволил перенести войну на территорию врага.

И пока наши силы округов, заранее приведенные в повышенную б. г (в полную их перевели в ночь нападения, о котором сообщили округам «Директивой б/н» от 22.20 21 июня), главные силы РККА, прибывающие из внутренних округов, доводятся до ума – отмобилизовываются и разворачиваются для красивого похода на Берлин.

Т.е. ответный удар наносится в то время, пока главные силы – за спиной тех, кто наступает «на Люблины», отмобилизовываются и разворачиваются. Но если вы упустите момент и не ударите сразу же, «на следующий день» буквально – то враг может вклиниться слишком далеко в ваши тылы. И это и произошло на вторых январских КШИ, когда немцы смяли ЗапОВО и стали угрожать Жукову, который уже именно на следующий день рванул «на Будапешт».

Тогда ситуацию спасли мифические виртуальные и непонятно откуда взятые резервы – 18 дивизий при 2 тысячах танков, которые остановили «западных» в Белоруссии и спасли Жукова от окружения и погрома. В реальности – все было страшнее. (Об этих Играх поговорим подробнее чуть позже…)

А еще нам обязательно надо знать дату нападения врага заранее, недели за две, и начинать готовиться к этому нападению. Что и делалось в реальности перед 22 июня.

* * *

Как видите, воззрения наших стратегов в НКО и ГШ к 1941 году, хотя и изменились с учетом новой техники в армии, но, по сути, остались на уровне опыта Первой Мировой (по крайней мере они в мемуарах пытались именно этим «прикрыться»). А ведь 13 января 1941 г. Сталин, выступая на заседании Главного военного совета, указал военным, что пора «расклевать опыт гражданской войны» и взять на вооружение новый опыт. И далее он заявил: «Современная война будет войной моторов. Моторы на земле, моторы в воздухе, моторы на воде и под водой. В этих условиях победит тот, у кого будет больше моторов и больший запас мощностей» (Цит. по: Казаков M. H. Над картой былых сражений. M., 1971 г., с. 61)

* * *

(Примечание. Полковник ГШ РФ: «Слова Сталина – это лозунг политического руководителя. Вопрос – кто и как ее начал решать. Павлов с комиссией по мехкорпусам, например, не начал это делать? А формирование авиационных дивизий не из этой серии? Не так все безнадежно, оказывается, если задачу разложить на мероприятия»…)

* * *

Возвращаемся к тому, что еще прописывалось в общих «Соображениях» Шапошникова-Мерецкова, что оставалось неизменным к июню 41-го, а что изменилось…

«Общий замысел применения основных сил состоял в том, чтобы на первом этапе активной обороной прочно прикрыть наши границы в период сосредоточения советских войск и не допустить вторжения противника в пределы СССР; на втором этапе мощными ударами главных группировок войск фронтов нанести решительное поражение противнику и выйти на р. Висла, в дальнейшем развивать наступление на Краков, Бреслау и выйти к верхнему течению р. Одер.

В соответствии с оценкой противника и общим замыслом отражения его нападения намечалось два варианта стратегического развертывания главной группировки войск на Западе. В одном случае она могла быть развернута к югу от Брест-Литовска, а в другом – к северу от него. Все зависело от политической обстановки, которая могла сложиться непосредственно к началу войны». («1941 год – уроки и выводы», с. 55).

(Примечание. Историков ИВИ опять немного пожурил генштабист: «Ну, это болтовня. Смотрим конкретику: эшелонирование и подчиненность мехкорпусов, что придавалось армиям 1-го эшелона, для чего, как укомплектовано; что в распоряжении фронтов и для чего, их задачи; что в центральном подчинении. Итак, так, где главные силы-то? Почему немцы так радовались начавшемуся выдвижению к границе вторых эшелонов? Вот там и собачка-то «порылась», смотри эшелонирование и боевой состав группировок, их зоны ответственности, что им «нарезано» по задачам?»…)

* * *

Вот самое важное – по переделанным «Соображениям» того же Мерецкова (точнее, еще Шапошникова – ведь Мерецкова и сняли, в общем, за то, что тот толком ничего не сделал) на один и тот же наиболее вероятный и главный удар немцев – «севернее Бреста», предлагается уже два варианта отражения агрессии. И то, какой вариант будет задействован, зависит от некой «политической обстановки» (связанной, видимо, с вопросом о союзниках Германии на Балканах). А не в зависимости от того, где Гитлер разместит свои главные силы к моменту нападения – это оставалось однозначным для НКО и ГШ! Ведь главный удар от Гитлера ждали только севернее Бреста.

Шапошников предлагал, что именно против «главных» сил Гитлера должны были выставляться и главные силы РККА! Но Мерецков тогда же, в сентябре-октябре 1940 года, сразу же подготовил и «южный» вариант отражения агрессии – если немецкие главные силы выставляются против ПрибОВО-ЗапОВО, то наши главные силы собираются в КОВО. Т. е. идея нанесения нашего главного ответного удара по «неосновным» силам противника появилась уже при Мерецкове.

* * *

(Примечание. Как считает военный исследователь М. Нейман, Шапошников в своих «Соображениях» делал расчеты исходя из того, что РККА сможет действовать успешно только «при условии упредительного удара. Ведь в соображениях Шапошникова про оборону ни полслова. Везде “нанести удар по сосредоточивающимся войскам противника”». Но это не совсем верно. Если бы он предлагал нанести «упреждающий» удар по «сосредоточивающимся» немецким войскам, то он бы так и написал прямо.

Как об этом писали прямо в «Соображениях от 15 мая» 41-го Жуков и Василевский.

Т.е. у Шапошникова и потом у Мерецкова вполне оборонительные «Соображения» – наши ответные удары по немецким группировкам на их территории, в случае если Германия нападет. Ведь немцы физически не смогут пересечь границу именно ВСЕМИ силами вермахта, подготовленными для нападения на СССР на каждом конкретном участке границы, в первые же сутки-двое. Т. е. при немедленном ответном ударе, РККА сама атакует противника, и пока он пытается развить успех, мы наносим удары по их основным группировкам в той же Пруссии или еще где. В точности по воззрениям на стратегию НКО и ГШ тех лет.