Текст книги "Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу?"
Автор книги: Олег Козинкин
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Два плана маршала Жукова
Как Сталин «заставлял маршалов считать украинское направление главным в нападении Гитлера на СССР» и что натворил ГШ и Жуков с предвоенным планированием. О «подмене» утвержденных Сталиным «планов войны»
22 июня 1941 года, в 12.00 по радио выступил нарком (министр) иностранных дел СССР В. М. Молотов и объявил о том, что Германия напала на СССР. Однако сам Сталин, глава Правительства СССР и фактический Глава страны, обратился к народу с речью только 3 июля. Почему? Все просто. Утром 22 июня делались попытки через правительство той же Японии связаться с Германией и попробовать «утрясти» ситуацию, превратив ее в «приграничный конфликт». Достаточно быстро выяснилось, что «утрясти» ничего не получится, но в любом случае лучше будет выступить по радио наркому индел Молотову, а глава правительства Сталин оставляет за собой «последнее слово» и обратится к народу, когда ситуация прояснится окончательно, если не получится остановить войну, переведя ее в плоскость приграничных «недоразумений».
Чего еще ждал Сталин?! Прояснения ситуации на границе-фронтах. Дело в том, что по предвоенным планам врага ожидали наши мощные ответы в виде «войны малой кровью и на чужой территории». В каждом округе были свои ударные мехкорпуса (один или даже два из нескольких имеющихся на округ), укомплектованные танками под тысячу штук! Мехкорпуса т. н. первого эшелона, которые вместе с остальными войсками округов должны были в случае агрессии разнести напавшего врага в пыль. Срок им нужен был для такого удара с последующим неминуемым разгромом противника, по задумке наших военных, – несколько дней. Вот эти несколько дней и собирался Сталин выждать, прежде чем обратиться к народу. Сообщить ему о нашей победе над напавшим супостатом. Т. е. обратиться к народу Сталину 22 июня и в следующие несколько дней было в принципе не с чем. Нарком индел уже сообщил все, что надо – враг, нарушив договора о ненападении-нейтралитете и о границах, напал вероломно, наши войска ведут бои на границе с целью наказать агрессора – «Враг будет разбит, Победа будет за нами!» О чем нужно и можно было говорить в следующие дни Сталину? Сообщать сводки Совинформбюро вместо Левитана? Нет. Сталин должен был довести до населения окончательно выясненную стратегическую обстановку – как напал враг, что ему удалось совершить и что делает, чего достигла Красная Армия в ответ и т. п.
* * *
(Примечание. Примерно так же поступает В. В. Путин сегодня – происходит серьезное событие, и только спустя несколько дней на телеэкранах появляется президент страны и все расставляет на свои места. Пока его нет в эфире – начинается брожение и бурление: «Царь пропал»… Затем президент выступает с обращением к народу – например, «Крымнаш», народ успокаивается: «Царь тут», ну а спустя год ВВП рассказывает уже подробно – что он делал в те дни, когда его «потеряли»…)
* * *
Т.е. Сталин должен был дать время Армии на выполнение ее задач и планов на случай агрессии. И либо доложить народу о Победе над напавшим врагом, либо сообщить о возможных проблемах и неудачах и попытаться объяснить их. Но какие все же «планы войны» были в СССР-РККА, что было в предвоенном планировании на случай войны – агрессии и нападения Германии? Попробуем разобраться (кстати – «попробуем разобраться» и есть главная цель данной книги, ведь навязывать свое мнение не есть задача автора).
* * *
О предвоенном планировании, о двух вариантах Генерального штаба Красной Армии по отражению агрессии уже рассказывалось в предыдущих книгах автора. И если в книге «Почему не расстреляли Жукова. В защиту маршала Победы» (М., 2013 г.) пришлось даже заступаться за «маршала Победы», защищая его от «резунов», то тут придется, остановившись подробнее на том, что лично он намудрил с предвоенным планированием, показать и его личную вину за трагедию 22 июня, за трагедию начала войны, которую он и пытался спрятать враньем, уверяя громче всех, что Сталин заставлял его и других работников НКО и ГШ считать, что Гитлер в первую очередь будет бить по Украине. Что там Гитлер разместит свои главные силы, и поэтому в Украину-КОВО надо нагнать побольше наших сил – наши главные силы.
Однако Жуков точно знал и даже надеялся на то, что немцы ударят своими главными (основными) силами по Прибалтике и Белоруссии, а он сумеет нанести ответный удар по неосновным силам немцев – южнее Полесья, на Украине. И это остановит немцев.
Как пишет «генштабист»: разве не логично «на НГУ (направлении главного удара) противника разместить адекватные для обороны силы, а свой главный удар нанести там, где противник слаб? Такие «карусели» во время войны редкостью с 1941-го уже не были. Манштейн эту «карусель» вертел так мастерски и так часто, что только под Харьковом так навалял нам, и далее… что только в конце 44 го научились этот прием парировать. Так в чем Жуков тогда не прав?»
Разместить против главных ударов противника адекватные по численности силы, сдерживать его, а самому попытаться ударить по слабому месту – это логично! Но – именно это и будем мы рассматривать в данном исследовании. Насколько «адекватными» были наши силы, оставленные против основных сил противника, и т. п….
* * *
О том, что нарком обороны Советского Союза маршал К. С. Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. К. Жуков «подменили» единственно утвержденные «Соображения» Шапошникова – Мерецкова на какие-то свои «планы войны» уже писали.
Как пишет «генштабист», неизбежно возникает вопрос: «А точно такая подмена не объективное отражение реальности, создавшейся обстановки, соотношения сил и средств? А точно повтор планов «А-ля Тухачевский» – это плохо? А точно все это было вредительство или неисполнительность? А может «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»? А может, не только «хреновые исполнители» виноваты, но и общая «низкая боеспособность войск»? И так – масса сомнений! Так почему уже стоит эти сомнения отбросить? Так «подменили», в итоге – это хорошо или плохо? А если бы «не подменили», уверен, что было бы лучше?»
И чтобы ответить на подобные вопросы, и необходимо начинать «попробовать разобраться».
* * *
К сожалению, в моих предыдущих книгах этому вопросу не было уделено достаточно внимания. И чтобы разобраться с этим, придется более подробно попробовать показать, что и как «подменяли» Жуков и Тимошенко. А для этого надо подробно рассмотреть, какие планы войны были утверждены, что утверждал или с чем был согласен Сталин и что предлагали или что и вместо чего «подменяли» военные в тех планах?
«Генштабист» пишет: «за всю историю 2-й Мировой “строго по плану” действовали успешно только немцы в Арденнах в 1940-м первые 5 дней и первые 12 дней войны в 1941-м, чему сами и удивлялись – ничего не пришлось менять! В военном искусстве ведение и планирование операций разделено не случайно, и не для того планируют, чтобы безусловно выполнять. По плану идет только начало артподготовки, а потом – от результатов ее уже зависит – как пойдет дальше!»
В принципе, это весомый «аргумент». Но! Вся проблема состоит в том, что планирование в нашем ГШ, и это отмечают те, кто этим вопросом пытался заниматься, шло независимо от планов немцев. Это отмечал маршал М. В. Захаров, чьи работы и помогут нам разобраться в этом непростом вопросе: почему немцы почти две недели катились по нашей земле как по маслу – ничего не меняя в своих предвоенных планах?
Также нам поможет разбор того, какие «Игры» игрались по разным планам перед нападением Германии в Генштабе перед 22 июня. И какие вообще были представления в НКО и ГШ РККА тех лет о начале войны и о том, как нам надо отвечать на возможное нападение врага. Тем более что без понимания того, какие планы были в ГШ на случай войны к июню 41-го, сложно будет понять, где и как врет тот же В. Резун и вся его странная, а подчас и слегка неадекватная компания последователей, пишущая вслед за своим «гуру» книги на тему начала войны.
Итак…
* * *
Красная Армия действительно готовилась не к оборонительной войне, а к наступательной. Не по документам, конечно же, а по факту. Сами по себе наши планы, те, которые утверждал Сталин, конечно же были «оборонительные» – войну начали немцы, и по этим нашим планам допускалось до «20 дней обороны». Так что по документам «план был – КОНТРНАСТУПАТЕЛЬНЫЙ». Но, увы, как показывают «генштабисты», к сожалению, пока «никто и ничего еще не объяснил на эту тему внятно и тем более НЕ ДОКАЗАЛ. Есть гипотезы, догадки других авторов, их убедительность под вопросом, так что тема предвоенного планирования еще только требует своего разбирательства и доказательств».
* * *
На самом деле «наступательность» наших планов также обуславливалась даже очертаниями госграниц на западе – на Украине, например. И об этом, не скрывая, писали военные специалисты – правда, в закрытых для «широкой общественности» исследованиях:
«Группировка главных сил в Киевском и Одесском военных округах по дислокации мирного времени делилась на эше лон прикрытия, располагавшийся в приграничной поло се, и эшелон главных сил, располагавшийся в извест ном удалении от эшелона прикрытия; для Киевского округа это удаление составляло около 250 км.
Войска эшелона прикрытия располагались по фронту, начертание которого точно соответствовало начертанию грани цы. Отсюда следовало, что если Львовский выступ при наступательном варианте сулил нашим войскам выгоды для охватывающих действий по флангам противника, то при оборонительном варианте (что фактически случилось) этот же выступ давал большие выгоды для охватывающих ударов противни ка и весьма затруднял наши действия. …» (М. Д. Грецов. На Юго-Западном направлении (июнь-ноябрь 1941 г.). Москва 1965 г. Для служебного пользования (Гриф снят). С. 9)
Т.е. конфигурация границы, с ее «Белостокским» и «Львовским» выступами, которые вдавались в территорию Польши («Рейха»), и размещение вдоль нее наших войск также «вынуждало» наших стратегов в Генштабе готовиться не к обороне, а к «наступлению». Минимум к ответному наступлению, к активным ответным действиям…
Далее М. Грецов показывает:
«Что касается тактики наступательных действий вероятного противника, то характеристика ее по материалам того же Совещания (31 декабря 1940 года. – К. О.) ограничивалась рассмотрением двух вариантов прорыва.
Схема выполнения первого варианта прорыва преподносилась в таком виде. Вначале, после сильной артиллерийской и авиационной подготовки, пехота противника прорывает фронт обороны, а затем (на второй – третий день) вступал в действие эшелон развития прорыва (подвижные группы), состоящий из танков, пехоты, артиллерии и т. д., который и будет развивать прорыв в глубину. Схема второго варианта прорыва рисовалась несколько иначе: подвижные соединения противником не резервируются в начальном периоде операции, а бросаются вперед и разрушают оборону противника (см. материалы Военного совещания, стр. 30–32 и СО).
Как видно будет из дальнейшего, наши предположения о характере начального периода войны основывались на вероятности наступления противника по первому варианту, когда главный удар наносит пехота противника с артиллерией, а не с танками.
Схема ликвидации прорыва противника представлялась так: на флангах продвигающегося противника сосредоточива ются резервы нашей обороны, которые затем обязательно фланговыми ударами “под основание клина” громят прорвав шегося противника. Причем не только контрудары, но и контр атаки мыслились только как фланговые по отношению к противнику – “Оборона, соединенная с наступательными действия ми или с последующим переходом в наступление, особенно во фланг ослабленного противника, может привести к его полному поражению” (ст. 222, ПУ – 36).
Такой способ, когда все силы обороны сосредоточиваются против острия клина наступающего противника[1]1
Курский вариант обороны 1943 г.
[Закрыть] с задачей вначале огнем с позиций (то есть с места) во что бы то ни ста ло задержать продвижение прорвавшегося противника, считался невыгодным и пассивным» (с.39)
* * *
Как видите, по воззрениям наших стратегов в ГШ образца 1939–1941 годов ставить против главных сил противника свои мощные силы – не есть смелость и лихость! Это «не выгодно» и «пассивно», не по-гусарски, видимо, точнее – не по-«чапаевски»… Гораздо красившее свои главные силы выставлять на флангах возможных ударов врага и бить там! А все это наложилось на странное убеждение наших полководцев, что немцы, которые до этого, в той же Польше или Франции сразу бросали в бой свои танковые части, напав на СССР, сначала бросят в бой пехоту. А танки введут не ранее чем через несколько дней! Поэтому вполне можно оставить против основных сил противника свои менее мощные силы, которые смогут вполне удержать пехоту, а самим ударить в другом месте – танковыми мехкорпусами! Там где противник имеет «неосновные» силы. А за те дни, пока немцы пехотой и артиллерией завязнут в нашей обороне, мы сможем лихо ударить им с флангов, бросив в бой наши танки!
Обо всех этих воззрениях наших стратегов, имевших военное образование на уровне курсов кавалерийских, мы и будем говорить дальше, обо всех этих идеях «наступательной» войны. К данной работе академии Генштаба от 1965 года мы еще вернемся…
* * *
«Резуны» пытаются эту подготовку к «наступательной» войне назвать агрессией – это их дело и проблемы. Но всё время все всегда и говорили, что Красная армия готовилась именно к наступательным действиям в случае нападения на СССР агрессора. Собирались ответить немедленным «сталинским» ударом на удар. «Малой кровью, да на чужой земле». В те годы идея активных наступательных действий в ответ на нападение вообще была очень популярна. Все хорошо помнили кровавую позиционную бойню Первой Мировой, и повторения бесконечной окопной войны никто не хотел. Тем более что военные и политики получили в руки новые виды оружия для таких активных действий – танки, автомашины, самолеты и т. п. И кстати говоря, теории «встречных наступлений» именно из Первой Мировой перекочевали в войну новую.
Хотя как справедливо отмечают умные исследователи, все заявления о том, что Красная армия ответит немедленным «сталинским» ударом и одержит победу «малой кровью, да на чужой земле», были чистой воды пропагандой, руководство страны прекрасно понимало, что война будет тяжелой и затяжной. Тот же В. М. Молотов говорил потом знали, что придется отступать, не знали только, «докудова», до Смоленска или Москвы. И реальные рабочие планы, одобренные Сталиным, были не о немедленных ответных ударах, а о нормальной обороне.
* * *
Каждый год по ТВ показывают к/ф Озерова «Битва за Москву», снятый до выхода в свет «открытий и разоблачений» В. Резуна, и там, в уста героев именно это и вкладывают – будем воевать на чужой земле, ответим ударом на удар сразу, как только враг нападет, не допуская захвата своей земли. Ни пяди. И все мемуаристы описывают, что все последние месяцы перед Войной в дивизиях западных округов отрабатывались именно наступательные действия войск по прорыву немецких укреплений, а не к обороне готовились. Этого никто особо не скрывал, и нечего «резунам» тут конспирологию разводить и искать некую тайну.
При этом на границе активно шло строительство УРов, и делалось это не потому, что бетон больше девать некуда было или население местное нечем было занять. Нет, все это делалось именно по тем «планам войны», что были одобрены Сталиным – противник нападет, и мы активной обороной должны удержать его на время, необходимое для подготовки к ответным действиям своих главных сил. И кстати, подобные планы существовали и действовали в СССР и после войны – если враг нападет, мы начинаем мобилизацию официально только после нападения. А значит, нам придется держать удар, вести оборону всё то время, пока идет мобилизация и развертывание новых частей. Ведь провести полноценную мобилизацию заранее, даже если вы и узнали о неких намерениях соседа-противника, вы не сможете в любом случае. А вдруг сосед не нападет, а вдруг сроки перенесет? А вдруг вам вообще показалось, что он нападать собирается? Но держать в таком состоянии свою экономику невозможно. Опять же – если вы проводите в стране полномасштабную мобилизацию, а сосед не собирается нападать, то агрессор вы…
Но. Именно в планах Наркомата обороны и Генштаба на случай начала войны одновременно и предусматривалось нанесение ответных ударов по напавшему врагу. Желательно сразу на его территории. И для того чтобы говорить о «трагедии 22 июня», в первую очередь и надо сначала разобраться – какие предвоенные «планы войны» были у НКО и ГШ к лету 1941 года, как они проигрывались на различных штабных «играх». Какие из них были одобрены-утверждены Сталиным, а какие были инициативой военных в ГШ. А разобравшись с предвоенным планированием, и можно будет, сравнив, увидеть – что произошло в реальности, как и что натворили, чтобы произошла трагедия 22 июня. Т. е. разобраться, была ли произведена «подмена» утвержденных Сталиным «планов войны» и каким образом это произошло.
А иначе, не разобравшись с этим предвоенным планированием, сложно будет опровергать тех же «резунов».
* * *
Большинство историков, не вдаваясь в подробности, рассуждая о предвоенном планировании РККА, чаще всего разбирают «план войны», по которому вроде как и готовилась наша армия к войне – «Соображения от 11 марта» 1941 года, опубликованные в 1998 году в «малиновке» (сборник документов «1941 год» в 2 кн. МФ «Демократия» под редакцией А. Яковлева).
Исследователь Ю. Г. Веремеев, на своем сайте разбирая как окружные планы, так и те же «Соображения от 11 марта» 1941 года отмечает что: «Не вполне понятно, почему план не подписан ни Жуковым, ни Тимошенко, хотя их подписи стоят на картах и на всех картах имеется подпись Сталина синим карандашом».
* * *
Что это значит? К марту 41-го в ГШ уже должны были отработать варианты отражения агрессии-нападения. Но «Соображения», которые рассматривает сам Веремеев, – это не более чем некий черновой «южный вариант» развития событий, в котором главные силы РККА выставляются против главных сил противника. Также к этому времени должны были разработать и представить Сталину и «северный вариант», в котором наши главные силы выставляются против главных сил Германии, но уже севернее Полесья. И уже исходя из обстановки (данных разведки о сосредоточении немецкой группировки, политической обстановки и т. п.) и был бы запущен к исполнению либо «южный», либо «северный» вариант подготовки нашей обороны.
Должны ли эти два варианта «Соображений» иметь подписи наркома и начальника ГШ? Должны. Если это окончательные варианты, то свои подписи нарком и нач. ГШ на них бы поставили.
На картах есть подпись Сталина (как уверяет Веремеев, который лично их видел в ЦАМО), но почему же тогда на самих «Соображениях» нет подписей наркома и начальника ГШ? Боюсь, ответ может не всем понравиться – нарком и начальник ГШ умышленно не поставили свои подписи, потому что не собирались исполнять эти «Соображения», т. к. воевать они собирались по другому варианту.
* * *
(Примечание. «Генштабист»: «А требовались ли их подписи на документе с названием «Соображения» вообще? Может, это всего лишь пояснительная записка наверх с доступным и обобщенным изложением. А рабочий план – это карты с названием «План…», с пояснительными записками и директивами, в том числе по видам обеспечения, по их исполнению. Т. е., возможно, данные конкретные «Соображения» – это не более чем доклад, текст, чтобы не забыть. Для доклада возле карты, как документа устно. На утвержденных картах с названием «План… операции», «План технического обеспечения операции…», «План тылового обеспечения операции…» – вот там и стоят подписи наркома и нач. ГШ. А зачем она на подручном материале докладчика? Там достаточно учетного номера».
Т.е. вполне может быть, что то, что мы знаем как опубликованные «Соображения», это не более чем наброски для доклада Сталину. Черновики тех документов, которые имеют подписи и хранятся в архивах до сих пор…)
* * *
Скорее всего, они приносили Сталину на рассмотрение и согласование этот черновик – как «южный» вариант отражения агрессии и схемы к нему, исполненные на «политической» карте. Сталин выслушал доклад, дал команду готовить к утверждению чистовой вариант и – карты к нему исполненные на «топографических» картах. А черновик этого текста «Соображений» к этим картам подписывать не стал – черновик он и есть черновик.
Затем военные опять приносили к Сталину уже на утверждение и окончательный «план», и карты к нему. Примерно к концу апреля. Ведь этот черновик – от марта. А закончить военные должны были эти «Соображения» как документ – к 1 мая. Т. е. в марте его носили не на утверждение как таковое – перечерканный черновик – а для некоего «согласования». Однако военные в принципе не собирались воевать по этому варианту «плана войны». Поэтому данные конкретные «Соображения от 11 марта» не имеют к «южному» варианту ГШ, по которому и шла подготовка к нападению Германии, прямого отношения, и вот с этим и будем разбираться…
Ю. Г. Веремеев: «при планировании потенциальных боевых действий должно рассматриваться и всегда рассматривается некое МНОЖЕСТВО вариантов, поскольку невозможно однозначно предугадать возможные действия противника. Что и происходило. Сами немцы рассматривали самые различные варианты войны против СССР. Когда в июле 1940-го они начали планировать войну, то ОДНОВРЕМЕННО нескольким генералам были поручены разработки независимо друг от друга. Из них наиболее известны планы Маркса, Зоденштерна и Паулюса. Естественно, что и наши планы отражения агрессии должны и были многовариантными».
* * *
Подполковника Советской Армии Веремеева поправляет «генштабист», полковник СА и РА: «Рассматривается, просчитывается, моделируется, отрабатывается на КШТ (Командно-штабных тренировках) много вариантов, но утверждается один итоговый ДОКУМЕНТ! И исполняют ОДИН ПЛАН, а вот в ходе сражения (боя) управляют войсками, СТАРАЯСЬ придерживаться плана, а иногда, при резких изменениях обстановки, и в принципе от него отказываются, переходя на «ручное» управление постановкой задач в ходе сражения (боя), и иного быть не может! Материальных средств никогда не хватит на два принципиально разных плана! Мы же не американцы, которые воевать не начинают, пока банановый сок не подвезли. И ресурсы у нас крайне ограниченны, и как их ни запасай, а «впихнуть» в тыловую зону боев и обеспечить глубину оперативных (боевых) задач за счет подвоза автотранспортом материальных средств более чем на 400 км ни у кого во время 2-й Мировой не получалось! 400 км, не более, и опять пополнять запасы!»
Т.е. наш Генштаб мог готовить, только один рабочий «план войны». Но при этом рассматривал, конечно же, различные варианты…
Но запомните имя Зоденштерна – мы с ним еще встретимся…
* * *
В книге «Сталин. Кто предал вождя накануне войны?» и «Почему не расстреляли Жукова? В защиту маршала Победы» уже сравнивались различные известные на сегодня «мартовские» «Соображения». Все они, так или иначе, появились в исторической науке после публикации в 1998 году в «малиновке». И везде действительно нет подписей наркома и начальника ГШ.
Все эти «Соображения от 11 марта 1941 года» имеют различия: тот, что в «малиновке», написан от руки и заверен Василевским (гражданский исследователь архивов, «широко известный в узких кругах» военных форумов интернета С. Л. Чекунов подтверждает, что это рукопись), а «вариант Веремеева» – отпечатан на машинке, но имеет подпись Василевского. С. Л. Чекунов, изучавший как эти «Соображения от 11 марта», так и «Соображения от 15 мая», пишет, что «в обоих случаях подписи Тимошенко и Жукова только заделаны (обозначены для подписи – К. О.), подпись исполнителя есть только в первом». Т. е. «Соображения от 11 марта» – это рукописный или печатный текст, подписанный только Василевским как исполнителем. Но на нем ни нарком, ни начальник ГШ свои подписи не поставили – т. е. это не более чем черновик, который, однако, отрабатывался в полном соответствии с указаниями Сталина осени 1940 года.
Как указал автору любитель военной истории (майор танковых войск запаса, по службе занимавшийся именно «мобработой»), А. Севагин: «На документе Веремеева написано: «Особо важно. Совершенно секретно. Только лично. Экземпляр единствен». Вообще-то всегда пишется «Совершенно секретно», а потом «Особой важности». Требования к оформлению документов в армии всегда одинаковы, и любой исполнитель их прекрасно знает. Он не может писать произвольно, как ему хочется. И уж точно нет такого «грифа» – «особо важно». И еще, если экземпляр единственный, то какие могут быть копии, заверенные Василевским?»
* * *
Смотрим «мартовский вариант от Веремеева»:
«Особо важно
Совершенно секретно
Только лично
Экземпляр единствен
ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ тов. МОЛОТОВУ
В связи с проводимыми в Красной Армии в 1941 году крупными организационными мероприятиями докладываю на Ваше рассмотрение уточненный план стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке.
<…>
III. ВЕРОЯТНЫЕ ОПЕРАТИВНЫЕ ПЛАНЫ ПРОТИВНИКА
Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб не располагает.
Наиболее вероятными предположениями стратегического развертывания возможных противников могут быть:
На Западе.
Германия вероятнее всего развернет свои главные силы на юго-востоке от Седлец до Венгрии, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину.
Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи.
<…>
Народный Комиссар Обороны СССР
Маршал Советского Союза
________ С. ТИМОШЕНКО
Начальник Генерального штаба К. А.
генерал армии
________ Г. ЖУКОВ
Исполнительгенерал-майор (подпись) ВАСИЛЕВСКИЙ11.3.41» (ЦАМО. ф.16, оп.2961, д.24)
* * *
На «Соображениях» Шапошникова августа 40-го написано как положено: «Особой важности. Сов. секретно. Только лично». А тут – «особо важно». Однако на той же «записке Тимошенко» от 14 октября 1940 года «№ 103313/со/ов», написанной от руки и подписанной Тимошенко (НКО) и Мерецковым (нГШ), данный «гриф» имеется: «Особо важно. Совершено секретно». Но эти фразы зачеркнуты и далее тем же почерком – «Только лично. В одном экземпляре» (см. сайт МО РФ «Документы. Накануне войны»).
Такого грифа секретности сегодня – «Особо важно» – точно нет. Возможно, он был тогда? Нет. Не имея возможности назвать «источник», можно однозначно утверждать: такого «грифа» в СССР никогда не существовало! По некой «инструкции» о секретном делопроизводстве, разработанной еще при Ягоде, в 1934 году, и утвержденной Сталиным, было только – «секретно, «совершенно секретно» и «особой важности».
Василевский, как грамотный (в отличие от некоторых тогдашних стратегов в ГШ) генерал, мог так написать «гриф секретности»? Ведь он же не «ошибся» с этим, когда лично исполнял «Соображения» лета 40-го для Шапошникова:
«№ 95. ОБ ОСНОВАХ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР б/н [не позже 19 августа 1940 г.]
Особой важности Сов. Секретно
Только лично
Докладываю на Ваше рассмотрение соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы.
<…>
Народный комиссар обороны СССР
Маршал Советского Союза (С. Тимошенко)
Начальник Генерального штаба
К[расной] А[рмии]
Маршал Советского Союза Б. Шапошников» (ЦА МО РФ. Ф. 16. Оп.2951. Д.239. Лл. 1-37. Рукопись на бланке: «Народный комиссар обороны СССР». Имеется помета: «Написано в одном экземпляре. Исполнитель зам. нач. Опер. упр. генерал-майор Василевский». Подлинник, автограф Б. М. Шапошникова.)
* * *
К сожалению фотоскана этих «Соображений» пока не опубликовано – чтобы можно было сравнить почерк Василевского на разных документах. Впрочем, умельцев подделывать почерка у нас всегда хватало.… Но я почему-то думаю, что Василевский сам писал все эти три документа и он умышленно изменил грифы, когда писал «записку от 14 октября», или «Соображения от 11 марта». И, скорее всего, документы, где изменены грифы секретности не более чем подделки, написанные Василевским, которые должны были убедить историков, что дурное расположение наших главных сил в КОВО – это заслуга Сталина.
Возможно, что поменять местами фразы «Особой важности» и «Совершенно секретно» вполне допустимо в таких документах, и возможно сами военные могли «по незнанию» писать иной раз – «особо важно». Однако в мае 41-го, в «плане от 15 мая» Василевский писал правильно – «Совершенно секретно. Особой важности. Только лично. Экземпляр единств.».
В общем, повторюсь – нужны фотокопии этих документов…
* * *
Есть еще один вариант «Соображений от 11 марта», отпечатанный на машинке. О нем подробно показывалось в книге «Почему не расстреляли Жукова. В защиту маршала Победы», и на этом варианте стоят грифы и штампы «Строжайше секретно» или «С документом ознакомлен т. Сталин», что вообще полный бред. Более подробно эту подделку разобрал в своем масштабном исследовании трагедии 22 июня А. Б. Мартиросян – «22 июня: Блицкриг предательства. Детальная анатомия трагедии», в 2 томах (М. 2012 г.), который опубликовал фотокопию первого листа отпечатанных на машинке этого варианта «Соображений от 11 марта», которая также хранится в ЦАМО. И Мартиросян показал, что на самом деле этот конкретный документ – точно фальшивка. Но зачем, спрашивается, столько фальшивок на «душу» одного документа?
* * *
Если карты к «мартовскому» варианту завизированы самим Сталиным, то и «Соображения» должны бы иметь его подпись и тем более должны быть, хотя бы, подписи наркома и нач. ГШ. Хотя бы и после представления черновика Сталину. Ведь военные, получив команду отработать ДВА варианта отражения агрессии, выполнили команду «тирана» и у него просто не было причин не подписать уже окончательные чистовые варианты. Если они тем более выполнены точно по его «рекомендациям» и указаниям – против главных сил противника выставляются наши основные силы.
Конечно, на доклад к Сталину, где будут рассматриваться и карты, совсем не обязательно подписывать текст, по которому будет делаться доклад. Но имеющиеся на сегодня разные «Соображения от 11 марта» – не только черновики. Это еще и явные фальшивки, состряпанные на основе настоящих, которые должны иметь подписи, как и положено, минимум НКО и ГШ, которые хранились изначально не в ЦАМО и явно отличаются от тех, по которым собирались воевать Тимошенко и Жуков. Чем? Тем, где ожидались главные силы немцев – их главный удар.
