Текст книги "Первая стадия (СИ)"

Автор книги: Олег Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

   Одд-Бро не влез, влетел на сторожевую вышку и окинул взором черную темень вокруг. В стороне Большой Борозды, а вернее у нижнего ее основания, маячили огни, много огней... очень много. И, казалось, нет, так оно и есть – огни все прибывали.

   – Говори.

   – Огни появились в начале третьей четверти ночи. Я заметил, когда их было шесть. Огни прибывали, я считал. Считал, пока не сбился со счета. После четвертой сотни. Потом позвал Видабру.

   Отд-Бро запрокинул голову, глядя на темное небо, усыпанное блестящими блестками – третья четверть ночи была в разгаре. От дыхания клубился белый пар. Он сейчас только ощутил холод и стал спускаться. Уже подходя к логову, бросил спокойно ждущему Видабре:

   – Пусть стерегут... – и откинул тяжелый полог врытого в землю сруба. Больше он не сказал ничего.

   Видабра понимал воеводу с полуслова, с взгляда, брошенного как бы невзначай, с нечеткого жеста. В который раз восхитился он простому его поведению, за которым чуял железную волю и твердость духа. «Пусть стерегут» и все. Спокойствие его от знания. От неприятеля до нас четыре дневных перехода. Спокойствие его от веры. От веры в тех, кто с ним здесь на заставе, в тех, нам на перевалах и на горах, окаймляющих Большую Борозду, Свагры, Горный Ров, многих больших и малых переходах бережет границу, нашу границу. Так пусть идут! Встретим.

   * * *

   Катер пригрунтовался в проверенном подготовленном месте, демаскировался и высадил экипаж. Природа подавляла суровой монументальной простотой. Немного закладывало уши. Пьеру стало как-то не по себе реальности материализовавшихся рассказов.

   Было холодно. Особую неприятность доставлял резкий ветер. Если бы под местной одеждой не было надето согревающей сетки – совсем беда. Ладно аборигены, но как здесь собираются действовать проникатели, думал Пьер, ужасно негостеприимный мир. А, впрочем, он и не обязан быть гостеприимным. На спутниках одежда жрецов с Дальнего Святилища. Практичная, но вряд ли теплая.

   Пьер поднял голову вверх. Какое здесь низкое небо! И везде туман. Потянуло сыростью. Порыв ветра едва не сбил с ног. Пьер восстановил равновесие и вгляделся в ближайшую скалу. Она казалась не настоящей, а как будто нарисованной. Это неЗемля! Попытался представить себе все расстояние, перебирая каждый светогод... и стало еще жутче от неизмеримого сравнения. Пустое пространство давило миллиарднотонной громадиной. А вся окружающая местность казалась игрушечной. Все-таки хорошо, что не придется столкнуться с туземцами. Предварительная разведка показала, что в окрестностях ущелья нет ни одной живой души. Но мало ли что может случиться...

   Потемнело в глазах. Или это солнце зашло за горы? Ах, да, это не Солнце, то бишь как называется местное светило? Андрей говорил... «Глупости, о чем я думаю,» – одернул себя Пьер: «Надо работать. В конце концов люди ждут». Он установил несколько приборов, замаскированных под обыкновенные булыжники, проверил сигнал, начальные показания. В принципе, эту работу мог выполнить любой проникатель, даже любой сотрудник базы, но Пьер настоял на том, чтобы все сделать самому. В конце концов не затем же он сюда добирался почти полгода, чтобы проторчать на Базе. Тем более его учили, что самостоятельность – это одно из основных качеств гражданина Союза.

   Ветер дул все сильнее. Пьеру стало совсем неуютно, и он поспешил закончить работу.

   Весь обратный путь проделали молча. О чем думали проникатели – неизвестно. А Пьеру лезли в голову всякие мысли о единстве всего сущего во Вселенной, об антропном принципе и сходных путях развития человеческих обществ. Но ничего путного так и не оформилось, поскольку Пьер пытался думать обо всем сразу и ни о чем конкретно.

   Можно было считать, что первая вылазка закончилась удовлетворительно. Пьер был совершенно уверен, что в пластах этой планеты сохраняется определенное количество трансуранов. Еще пара вылазок, и станет ясно, где следует бурить пробную скважину.

   * * *

   Андрей нашел Пьера в гостевом зале обсерватории. Тот смотрел на звездное небо в направлении Солнечной системы. Почувствовав, что рядом кто-то есть, обернулся:

   – Говорят, что отсюда Солнце выглядит так же, как эта система с Земли.

   – Не совсем, но разницы визуально не увидишь.

   – Мне сказали, что есть возможность отправить меня домой пораньше.

   – Я как раз по этому поводу. Скоро тут будет пролетать транслайнер-клиппер, он сможет тебя забрать. Иначе придется задержаться минимум на две неделю. Свободных кораблей у нас нет.

   Пьер задумался. Андрей истолковал молчание по-своему:

   – Да ты не беспокойся, последнюю высадку я смогу сделать и без тебя. А как только получим информацию по результатам из скважины – сразу же тебе отправлю. Я же вижу, как ты хочешь домой.

   Пьер повернулся к Андрею:

   – А ты не хочешь?

   – Для меня дом тут.

   Пьер покачал головой:

   – Не понимаю, что здесь может быть хорошего. На орбите быть запертым в стенах Базы, на планете быть ограниченным негостеприимным миром Клада и директивами КосмоСовета.

   – Насчет негостеприимности ты не прав, но это субъективное мнение. Мне, например, на Земле негостеприимно, а тут я занят делом, которое мне нравится.

   – Неужели ты готов здесь пробыть всю свою жизнь?

   – А что здесь странного? Здесь есть все, что мне нужно. Но это не главное. Вот что ты будешь делать, когда вернешься на Землю? В перспективе.

   – Ну... Надеюсь, от моих рефератов будет польза. Возможно, удастся стать ученым, попасть в лабораторию... На худой конец, можно стать транслиттером, говорят, у меня неплохой слог. В любом случае гражданство Союза дает большие возможности в свободное время заниматься любимыми делами.

   – Так вот, я уже прямо сейчас занимаюсь любимым делом. И ни за какие энергетические единицы не хотел бы его променять. Но и это не самое главное...

   – А что – главное?!

   – Чем больше я изучаю рарогов, тем больше вижу в них прообраз мира будущего. Говоря высокопарно: это у них настоящий коммунизм, а не в СССР.

   – Андрей, а ты не заработался? – Пьер был испуган и смущен одновременно. – По-моему у тебя естественная профессиональная деформация.

   – Я знаю.

   – Но ты же как историк должен понимать, что у нас не коммунизм, а солидаризм. Коммунизм исторически недостижим. Это же теоретический образ. А у рарогов тоже не коммунизм, насколько я знаю. Да, денег у них нет. И вообще... Но суть-то вовсе не в деньгах. А в отношениях между людьми. ЭЕ всего лишь способ взаимодействия между разными общностями людей. Ну вот у Союза их больше, и что такого? Это просто дает нам больше возможностей. А какие возможности есть у твоих рарогов?

   – Пьер, ты не заметил, как сам себе противоречишь? Я же тебя ни к чему не призываю, а просто описываю свое настроение. У каждого своя дорога. Тебе ближе Земля, а мне – Клад.

   – Да, извини, я что-то погорячился.

   – Не страшно, у нас у каждого своя правда. Уж я-то, как историк, это понимаю.

   Эпизод 21

   Завтра должны прибыть. – Думал Глеб. – Правда, не на базу, а всего лишь на станцию передового слежения. Но там уже и рукой подать, как говорили предки. Сегодня тренировок не будет. Физических тренировок. Нужно отдохнуть. Настроиться. Приготовиться к встрече.

   И не сказать, что устал лететь, или что надоел однообразный интерьер корабля, а все ж таки хотелось перемен. С другой стороны, если бы лететь пришлось в два раза дальше, можно было бы осилить и такой путь. Но только если знаешь, куда должен прибыть. Полет в неизвестное, за дальние рубежи, нет, это точно не для меня, думал Глеб.

   Спартанские условия не беспокоили. Минимальный комфорт был обеспечен, остальное представлялось незначительным, не стоящим внимания. Глеб не даром попросил, чтобы в полете его не беспокоили. Так и было. Он и сам не беспокоил команду. Каждый занимался своим делом. А что еще нужно в замкнутом пространстве на протяжении длительного времени?

   Глеб полистал СВИток. Опять открылась «Тысячелетняя тоска» рассказ «Побратимы». Вот, это как раз под настроение.

   Бьёрн безвылазно жил на своём хуторе в диких лесистых горах. Выпасал коз на горных лугах, косил травы, собирал коренья, да изредка ходил на охоту. Всегда отчищенное и смазанное кремнёвое ружьё тускло поблескивало воронёным дулом и медной насечкой на стене, в горнице его приземистого сруба.

   Однажды летом, когда в горах только сошли снега, к Бьёрну вместе с почтовой повозкой приехал его старый друг и побратим Хельге. Немного времени прошло с той поры, когда они вместе на фрегате «Святая Бригитта» бились со шведами в Категатте. Хельге тогда ранили в голову.

   После войны судьба разлучила их. Хельге вернулся в Нидарос, а Бьёрн поехал в горы, поправить дела на хуторе Свейдаллер – своём наследном имении. Да вышло, что поправлять оказалось нечего... Да и немудрено в этих диких местах было забросить хозяйство старому работнику, который после смерти Свейдальсена-старшего убрался куда глаза глядят.

   Бьёрн был несказанно рад такому гостю. Два дня побратимы поминали старое, суровое время, славные бои. Утром третьего дня Бьёрн повёл Хельге на охоту. Но за весь день не удалось добыть ничего. То ли высокий и жилистый Хельге, непривычный к этому делу ходил слишком шумно, то ли Бьёрну просто не везло.

   Солнце стало клониться к закату, и Бьёрн решил не испытывать более судьбу. Частым ельником побратимы спустились в длинное узкое ущелье, за которым уже был виден хутор на гребне пологого холма. В ущелье было глухо, то там, то здесь из земли торчали горбатые бело-серые валуны в бородах лишайника.

   Дурное место, – заключил Бьёрн, – Я сюда редко забредаю.

   Хельге, однако, не находил в этой замогильной тиши ничего скверного, а может просто бодрился. Он попросил у Бьёрна ружьё и, лихо вскинув, пальнул в валун с покатым отточенным брюхом. Пуля взвизгнула о камень. Молчаливый Бьёрн зарядил сызнова и повесил кремневик на плечо. Но бодрый Хельге пристал к нему, требуя показать верность руки. Бьёрн покачал головой, ему было неловко. «Не объяснять же Хельге, он не мальчик, что человек в горах должен жить разумно и не тратить время и заряды попусту».

   Бьерн не был суеверным. Он не боялся, что потревоженный валун обратится в тролля и придёт к нему ночью. «Даже пусть так, есть, чем встретить». Жизнь в горах приучила всегда думать о завтрашнем дне. Да дело даже не в пуле, хоть и были они здесь на вес серебра. Бьёрн знал, что коли нужда – рука твёрдая, и глаз не подведёт. А что весит пустое бахвальство?

   Но Бьёрн не хотел обижать Хельге нравоучениями. Он молча зашагал по тропинке вперёд. Хельге побрёл следом. Они молча миновали ущелье, спустились вниз и поднялись на холм. И перед самым хутором Хельге сказал:

   – Ты изменился, Бьёрн... я тебя не понимаю.

   Бьёрн остановился и пристально посмотрел побратиму в глаза.

   – Ты устал, Хельге, мы оба устали.

   Что он мог ещё сказать?

   * * *

   Лода-Гё сидел на теплом валуне недалеко от своего логова, встречая утреннюю зарю. Горячий ключ, который бил из-под камня, делал это место удобным для каждоутренних посиделок. Последние несколько лет Лоде вполне хватало 6 часов на сон ночью. И даже днем можно было не укладываться.

   Звезды уже были практически не видны не бледном небе. Лода сидел и думал, что неспроста образовалось это место. Сколько он помнил по преданиям, всегда оно было именно таким, и почиталось как источник силы рода. Сюда приходили перед дальними странствиями, чтобы прикоснуться к камню и набрать воды «на удачу». Говорят, на чужбине она становилась во много раз полезней и не раз спасала чью-то жизнь. Лода и сам по молодости исходил все соседние предгорья. Бывал и в дальних местах. Однажды даже дошел с друзьями до Великого Обрыва на юге, за которым неоглядные водные просторы. Гиблые места! Но это было так давно, что уже и не верилось.

   Теперь не то. Теперь его предназначение мирно сидеть в своем селении и наставлять молодых. Всех их тянет в другие места. Это ничего. Пусть пошастают. Настоящий рарог всегда возвращается в свою обитель. В край, где он родился и который должен защищать. Бывало, что некоторые и не возвращались. Предки им судьи. Каждый выбирает свою дорогу. Может быть в чужих краях они найдут свой дом? Это всяко лучше, чем смущать соплеменников странными речами. А ведь бывало и к нам заходили чужаки, но оставались редко. Лода помнил только два случая. Один раз молодой тлегалп, спасаясь от преследования сородичей забрел в горы, нашел себе девушку да так и остался с ней жить. Кажется, он уже умер... В другой раз рарог привел из странствий оппку, и тоже у них все сложилось хорошо. Вроде, он еще жив. Как же его звали?

   Лода-Гё задумался, но никак не мог вспомнить имя. Неприятная мелочь. Пожалуй, придется завести себе ученика, которому следует передать знание. Сколько не оттягивай момент, а рано или поздно он наступит. Хоть и молод душой, память начинает подводить. Только кого же выбрать? Юноши нынче озабочены ратным мастерством благодаря Одду-Бро, пусть его путь будет долог и легок. Другие все хотят повидать дальние места, недосуг им со старцами общаться. Есть и такие, которые сызмальства знают, что заведут семью и будут продолжать род.

   И это хорошо. Не стоит никого принуждать. Пусть все идет своим чередом. И тогда Предки нас не оставят.

   Эпизод 22

   «Анализ камер спутникового слежения: Селение, которое можно назвать городом»

   В широком и протяжённом ущелье, которое надвое делит река Ттингра, по краям жмутся лесные массивы. Основная площадь занята жилыми, большими и малыми логовами. Это примерный прямоугольник на два метра врезанный в тёплую почву и возвышающийся на полметра над поверхностью. В этом возвышении проделаны дневные оконца, а тесовая крыша ещё покрыта дёрном, на котором растут кусты и активно пасутся козы. На некотором отдалении от жилищ, ближе к реке находятся мастерские металло-и-деревообработки. Это простые строения, представляющие собой несколько вбитых столбов, держащих деревянную крышу. Такие же простые строения на юге и на востоке ущелья собрали в себя кожевников и гончаров. За каждым общественным строением находятся врытые в почву отхожие места. Рароги здесь живут широко, стараясь ничем не стеснять друг друга, а потому занимают довольно обширную площадь. Но поскольку селение расположено в трёх дневных переходах от границы расселения, то оно ничем не обнесено.

   Как мы знаем из истории Земли, город – это прежде всего обнесённая крепостной стеной территория, на которой находятся административные центры и затем уж цеха ремесленников. Здесь же главное место занимают именно ремесленные мастерские, а далее жилища мастеровых. Единственное возвышающееся над остальными строение не ясного предназначения (возможно культовое здание) слеплено из утрамбованной сырой глины, около трёх метров высотой, крытое деревянной крышей. С таким типом сооружений земляне сталкивались при раскопках могильников в Китае. То есть строительным материалом служила сильно утрамбованная земля. Но это не имело широкого распространения. Так же стоит отметить, что в жилой полосе находятся кормовые луга, и жилые логова находятся порой среди этих лугов. А уже за полосой обитания, ещё южнее цеха гончаров находится компактное злаковое поле. Причина такой компактности пока не ясна и возможно восходит к обычной привычке рарогов не брать лишнего и ограничивать себя. Хотя возможны и другие объяснения.

   «Истоки боевого мастерства.»

   Теперь Одд-Бро жил у Лоды-Гё в так называемой усадьбе рода Гё в лесистом ущелье. И несмотря на то, что он стал фактическим членом другого рода и рода далеко не захудалого, звался он по-прежнему, в память об отце. Лода-Гё сильно не обременял своего приёмыша. За быками Одда-Бро присматривали работники пока он с другими мальчишками тешился игрой. Только уже не хохотал и не смеялся. Так повелось, что теперь Одд-Бро стал молчуном, хотя и молчуном горячим. Всё равно ловил ли он моллюсков на отмелях речки или охотился за грибами в лесу. Этим занятиям Одд-Бро отдавался с молчаливой страстью и часто не слышал криков его окликающих. Так было до того времени, пока Лода-Гё не подарил Одду-Бро дротик. Вообще надо сказать, что дротик – необходимая вещь для походов по горам. Он был не слишком длинный, по возрасту, аккуратный и упругий. Древко из твёрдого дерева каорга, длинный стальной наконечник и медный шип на другом конце древка. В спокойное время наконечник покрывался кожухом. По понятиям рарогов это уже было оружие и оружие не простое. Одд-Бро с благодарностью принял подарок и сразу сделал несколько воинских движений. Лода-Гё смотрел на это удивлённо, насколько он знал, Одда-Бро специально никто не учил. «Откуда знаешь воинский танец?» – спросил у мальчишки Лода-Гё. «С ребятами в лесу играли, я перенял. Но уж коли дротик мне подарил, тогда сам и учи.» – ответил Одд-Бро. А Лода-Гё усмехнулся. «Добро! Только танец освоишь сам. А начнём завтра спозаранку.»

   Когда настало утро Лода-Гё попросил Одда-Бро пометать дротик. Поправил стойку, показал несколько новых замахов. Объяснил, что замах завит от того, в кого дротик мечешь. Одно дело метать в козерога на охоте, другое дело во врага. И показал, как этого врага ткнуть, если он рядом. Одд-Бро почтительно молчал и слушал внимательно. Потом взял древко без наконечника и попросил поучить дротик отбивать и выкручивать. Лода-Гё показал, что знал. «Раз ты такой дотошный да упорный, вставай с утра и начинай заниматься. В помощники возьми хоть Гриду-Гё скотогона, он поправит если что.» Одд-Бро был доволен и горд и с той поры каждое утро начинал с занятий. А когда Лодин первенец Эда вошёл в лета, уже не стояло вопроса кто будет его учить. Но если Одд-Бро хотел освоить нечто новое, например, биться дротиком из-за щита, он обращался к Лоде-Гё.

   Надо сказать, что щит во времена юности Одда-Бро был небольшим деревянным или плетёным из прутьев прикрытием корпуса кладянина. Потом Лода-Гё решил это прикрытие обтянуть кожей. Сначала козьей. А потом и бычьей. Одд-Бро упражнялся с плетёным из прутьев щитом. Такое прикрытие было легче для подростка. Но очень скоро он попросил изготовить ему деревянный щит и обтянуть его кожей. Лода-Гё тихо радовался видя, что у Одда-Бро к чему-то серьёзному проснулся настоящий интерес. И не только у него. Теперь все подростки рода знали, что здесь происходит утром и захотели принять участие. Лода-Гё это одобрил. А уже гораздо позже, когда Одд-Бро сам стал мужчиной и имел определённый вес, он распорядился, что все подростки-рароги обязаны проходить специальный военный лагерь несколько раз в году. Так это стало обычаем и принималось без обсуждения. На собственной долгой практике поняв суть щитового боя, Одд-Бро ввёл в обиход длинный овальный щит рарогов и неизменный косоруб. К помощи коего рароги прибегли лишь в последнее время. Когда обстановка с тлегалпами обострилась до самого предела. Постепенно другие племена народа Ран приняли с рарогов пример воинского воспитания молодёжи и стали отправлять своих подростков в военные лагеря. Но всё это было гораздо позже. А пока юный Одд-Бро построив мальчишек спокойно и усердно осваивал приёмы рукопашного боя с дротиком, копьём и кинжалом. Знание и привычка эта теперь среди них. Среди щитовых бойцов рарогов – гордости всего народа Ран.

   Эпизод 23

   В последний день пребывания Пьера Шатона на Базе Андрей пригласили его на «вечеринку». Пьер никак не мог понять, причем тут вечер, тем более что в космосе смены дня и ночи были условны, но решил поприсутствовать. Оказалось, это что-то вроде неформальной встречи, без повода. Точнее, поводом был юбилей одного из проникателей, плотного человека с рыжими волосами и слегка раскосыми глазами. Имени его Пьер не запомнил. Да никто и не выделял юбиляра. Ходили, потягивали какой-то странный напиток, обсуждали какие-то свои узкопрофессиональные вопросы. Пробовали расспрашивать Пьера о его впечатлениях, но тому нечего было рассказать. Он чувствовал себя неловко в такой незнакомой ситуации и больше отмалчивался или пожимал плечами. Его оставили в покое.

   Постепенно у проникателей сформировались «группы по интересам». Одни обсуждали технологические аспекты местной цивилизации, другие географию и животный мир. Все это было Пьеру безразлично. Он подошел к группе, в которой находился Андрей как раз в тот момент, когда высокий черноволосый человек со смуглыми чертами лица начал рассказывать о проникновении 3-ей степени:

   – Какие варианты можно предложить для сценариев контакта? Я вижу пока следующие:

   1. «Тамерлан» – прикинуться новым племенем из дальних гор, заручиться согласием и начать исследования. Есть минусы (риски) – нельзя использовать современные технологии. Но часть можно будет завуалировать под магию.

   2. «Пришелец» – рассказать все как есть и не скрываться. Минус – необратимое воздействие на среду и верования местных жителей.

   3. «Черная стена» – ничего не объяснять, не вступать в диалог, просто делать свою работу. Минус – негативное отношение местного населения.

   4. «Агент» – тайное внедрение в племена под видом потерявшихся родственников. Минус – большой риск для жизни агента, сложная система связи. Небольшие возможности для исследования.

   5. «Тайное око» – продолжать наблюдения дистанционно издалека, в контакты не вступать, в крайних случаях немедленно сворачивать.

   6. «Тихий кот» – комбинация всех предыдущих сценариев в зависимости от места и времени. Минус – не поддаются оценке из-за сложности реализации. Но интегрально самые высокие. Однако и эффект от комбинирования сценариев может быть выше.

   Проникатели реагировали шумно. В чем-то соглашались с собеседником, в чем-то критиковали.

   – Разве проникновение уже переходит в третью стадию? – отважился спросить Пьер у Андрея.

   – Пока нет. Это всего лишь теоретические изыскания. Думаю, до реального дела руки дойдут лет через 20-30. А может и не при нашей жизни. Помнишь, я тебе говорил про рекомендации КосмоСовета, которые мы не можем нарушать?

   Пьер с умным видом покивал головой, хотя помнил об этом только в общих чертах. Видимо, Андрей это плчувствовал, поэтому решил пояснить:

   – Клад представляет для всего человечества уникальный мир. Если мы вторгнемся в него без оценки последствий, мы можем совершить необратимый поступок и навсегда потерять часть информации, которую мы могли бы получить, ведя независимые исследования. Независимые от нашего присутствия. Хотя, не скрою, есть соблазн использовать очевидные преимущества этой планеты. Она нуждается в минимальном терраформировании, богата природными элементами, которые приходится с трудом добывать на других планетоидах. Нам уже не раз поступали предложения оградить регионы обитания местных жителей, а на оставшейся территории начать освоение. Затраты будут минимальные. Вот только...

   Андрей задумался, как бы подбирая правильные слова.

   – Это будет не честно по отношению к коренному населению? – попытался угадать Пьер.

   – Ну, и это тоже, – улыбнулся Андрей, – но главное, мы можем потерять возможность получить ответ на вопрос, как возник этот мир.

   – А разве до сих пор этого не поняли? У нас же такая техника, современные методы исследований.

   – Все так. У нас есть несколько теорий, но для их подтверждения требуется полноценный контакт на планете. Или придумывание новых дистанционных методов.

   – Понятно. – Протянул Пьер, хотя и не совсем представлял, что это должны быть за методы. В данный момент его более заботило возвращение домой и обработка результатов исследований. А Клад? Ну что – Клад. У него своя история. Он как-нибудь обойдется без исследователя трансуранов.

   Пьер прогулялся по залу и решил попробовать напиток. Взял бокал, отхлебнул и сразу закашлялся. Напиток имел приятный сладковатый вкус, но при этом странным образом горчил. Незнакомый проникатель, проходя мимо остановился и постучал Пьера по спине.

   – Что, первый раз пробуете особый проникательский ликер?

   – Да. Раньше не проходилось. Из чего он?

   – Старинный рецепт, – подмигнул собеседник, – сами настаивали.

   Пьер откашлялся и, чтобы не расстраивать окружающих, сделал вид, что продолжает пить. Впрочем, на него не обращали внимания. У проникателей было полно тем, которые нужно было обсудить.

   – ... исследование поверхности это самое простое, есть неопровержимые факты наличия под поверхностью планеты значительных пустот. Вот что находится там – интересно было бы изучить!

   – ... то, что животный и растительный мир на Кладе беден по сравнению с Землей, ни о чем не говорит. В конце концов у них вполне естественная и воспроизводимая система. А то, что местные жители не смогли за столько времени нанести ей экологический урон...

   – А я говорю, что проникновение на Кладе уже давно ведется. Только не нами. Просто наши средства наблюдения не могут это зафиксировать! – горячился невысокий жилистый человек.

   – Успокойся, Сеньо. Мы все в курсе этой теории, и знаем откуда и как она появилась. Но у нее нет никаких доказательств.

   – Напрямую нет. Но что вы скажете на уменьшение смертности среди тлегалпов? Раньше у них выживал 1 из 10 детей, а сейчас 4. Почти половина. Неудивительно, что они так размножились, что претендуют на чужие области.

   – Откуда сведения про 1 из 10? По мне так у них всегда двое из семи дорастало до взрослого возраста. Я смотрел отчеты.

   – По преданиям. Я анализировал предания и мифологию. Раньше, два-три поколения назад у них были сложности, они даже покупали детей у других племен. А сейчас так расплодились, что дай им волю, за пару сотен лет заселят всю пригодную для обитания землю на Кладе.

   – Но согласись, это не может быть аргументом в пользу того, что на Кладе действует неведомая нам сила. Может быть они просто стали чаще мыть руки.

   – Вам бы все посмеяться... А с чего они вдруг стали так размножаться? Откуда у них появились идеи избранности, что они должны владеть всеми землями Клада?

   – И тут ничего удивительного. Такие идеи рано или поздно приходят в головы любого народа.

   – Да? Вот что-то у других на Кладе я таких идей не встречал! Например, у рарогов наоборот нет культа материнства и деторождения. Поэтому их численность практически не меняется. И культа захвата чужих земель у них нет и никогда не было. Если бы в КосмоСовете внимательней читали мои докладные...

   – ... то тебя давно бы выслали с Базы! Замучил ты уже своими безумными подозрениями.

   – Протестую. Мои подозрения обоснованы. Взять хотя бы график технологической развитости и посмотреть индекс Панферова-Миллера...

   Пьер посмотрел на Андрея. На его лице блуждала скептическая улыбка. Поймав взгляд Пьера, Андрей еще шире улыбнулся и покачал головой, как бы извиняясь за коллегу. А того уже было не остановить. Он сыпал терминологией и аргументами, которые должны были доказать его точку зрения. Пьер потерял нить разговора и перешел к другой группе.

   Эпизод 24

   (из дневника Пьера):

   "В этот раз провел на станции меньше одного дня. Наверное, всего несколько часов. Даже не уходил в свое индивидуальное помещение. Сидел вместе со смотрителем в центре управления. Разговаривать нам было не о чем, так, перекидывались односложными фразами. Мне было грустно и немного не по себе. Вроде как бы хотелось домой, а с другой стороны, было жаль, что завершалась необычная страница моей жизни. Не знаю, буду ли я скучать по Андрею и другим проникателям, с которыми познакомился. Обидно, что к Ирине я так и не подошел. Но что бы я ей сказал?

   Я видел, как приходили сигналы от проходящего транслайнера-клиппера. Как смотритель контролировал ситуацию, делая пояснения, но все пропускал как-то мимо себя. Не скажу, что мне было не интересно, но не запомнилось ничего.

   Я хотел даже уйти, зачем мешать человеку? Но развитие событий меня заинтриговало. Транслайнер должен был остановиться не только, чтобы забрать меня. Он передавал на станцию пассажира. Это уже было интересным. Кому еще понадобилось лететь в одиночку на край Вселенной и зачем? Ведь проникатели и обслуживающий персонал как правило летают сменами на специальных дежурных транслайнерах.

   Пассажиром оказался высокий широкоплечий мужчина с прямым честным взглядом. Представился Глеб Вершинин, историк. Мы обменялись стандартными приветствиями. Затем Глеб со смотрителем ушли в зал управления, а я перешел в спасательную капсулу, чтобы начать свой обратный полет к Земле. Поговорить не удалось – маршрут пилотов расписан по минутам. Это мне уже некуда спешить.

   На обратном пути нужно будет взять себя в руки и заняться обработкой результатов."

   ***

   – Что это за мальчик? – спросил Глеб у смотрителя, когда они поднимались в зал управления.

   – Так... на экскурсию прилетал.

   – На Клад уже летают экскурсии? Я думал, он интересен узкому кругу ученых.

   – Нет, но вы же тоже с Земли, знаете, как у них там сейчас принято на третьем цикле обучения. В качестве практики. Типа того...

   – Вообще-то я с Плутона. Я там родился. И практика у нас была совсем другая. На самой Земле давно не был. Лет 12 уже, наверное. Последнее время жил на Новой Земле. Той, которая планета в системе...

   – Да-да, у меня есть эта информация. Ох, уж мне эта мода давать земные имена космическим объектам!

   Глеб пожал плечами. Он никогда не задумывался над такой проблемой. Место жительства для него всегда было не названием, а обстановкой.

   – Насколько мне известно, на Плутоне есть и территории Альянса. – Не то спросил, не то утвердил смотритель.

   – Да. Но я родился на территории Союза. – ответил Глеб.

   – И тем не менее сейчас вы формально без гражданства?

   – Так сложилось. Это оказался единственный способ попасть к вам.

   – Кардинальный подход – Уважительно отозвался смотритель. – Так с какой целью прибыли на Клад? Вы не похожи ни на романтика, ни на ученого, ни на расстроенного обстоятельствами человека.

   – Друга старого повидать. Так получилось, что он мне сейчас нужнее всего. Андрей Семиреченский, проникатель. Не пересекались?

   – Было дело. Пару раз. Значит – повидать? Ну, это недолго, пару-тройку дней, я думаю, вам выделят. Возможно, неделю. А дальше?

   – Собираюсь остаться на Базе.

   – Это не так просто, как вы думаете. Запрещать вам ничего не будут, но и разрешения не дадут.

   – Я надеюсь, мы как-нибудь сможем договориться.

   – А что вы им можете предложить? Полагаю, их не слишком интересуют кабинетные историки, тем более по земной хронологии древнего мира.