Текст книги "Форт-Хоэн (СИ)"

Автор книги: Олег Велесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Я не ответил.

– Могу провести тебя в ратушу. Всех могу провести. После разговора с бароном, нубы туда не сунутся. Не посмеют, – он перевёл дыхание. – Им нужна вся ваша группа.

Последняя фраза меня не удивила. Рано или поздно нубы должны были заинтересоваться моими связями и начать действовать через них, это понимал даже Дизель, так что с сегодняшнего дня все, с кем я общался, подвергались опасности.

– И долго мы в твоей ратуше сидеть будем? – спросил я, и покачал головой. – Это не выход. Нужно выполнять задание. Рыжая Мадам и Старый Рыночник что-то задумали. Не будут они впустую прокачивать группу подёнщиков. Что-то грядёт.

Дизель не понял значения слова «грядёт», но остальные закивали. Шурка стиснул кулаки, нахмурился. Когда-то, в дни наших совместных рейдов, он изображал таким образом крайнюю степень решимости.

– Я с вами! Соло, прими меня в группу.

Игрок Шурка просит принять его в группу

Крайне заманчивое предложение. Я давно мечтал заполучить себе Шурку. Он лекарь, с ним группа станет полноценной боевой командой, тем более что и лекарства у нас есть. Но брать его сейчас – желать ему беды. Он и без того перенёс больше, чем все мы здесь вместе взятые. В клириках ему будет спокойнее.

– Прости, друг, но давай в другой раз. Позже. Когда разберусь с нубами.

– Сейчас! – настойчиво произнёс Шурка.

Он сорвал с себя зелёный плащ, сбросил беретку и остался в тунике и шоссах. Вид, скажем, не самый удачный для взрослого мужчины. Уголёк смущённо опустила глаза, а я подобрал плащ и кинул ему на плечи.

– Хорошо, давай сейчас. Только оденься, пока мы не найдём тебе другую одежду.

Игрок принят в группу. Имя: Шурка. Второй уровень. Человек. Лекарь. Травник

Вот я и собрал полную команду, теперь можно оспаривать у кланов свой кусок жизненного пространства. В Форт-Хоэне была одна группа, которую клановые не задирали. Они собирались в трактире «Красный дракон» – хорошее место, но для кошелька подёнщика дороговато. Их число всегда оставалось неизменным – двенадцать, и поэтому они называли себя бессмертными. Отлично слаженный коллектив. Я пытался присоединиться к ним, но Алик, контролёр группы, отвесил мне затрещину и попросил не путаться под ногами. На счёт не путаться он, конечно же, был прав. Кто я? Маломерка с первым уровнем. Смешно. А вот затрещину я не забуду никогда. Бессмертные ходили в рейды, бились на ристалище, иногда выполняли поручения кланов, но в целом были независимы. Я тоже так хочу.

Но за это нужно побороться, и для начала уйти от нубов.

– Уголёчек, тут есть второй выход?

– Через кухню во двор и дальше в квартал подёнщиков.

– Веди.

Мы прошли на кухню, повара в белых косынках и фартуках месили тесто, один засаливал в бочке рыбу, две работницы скоблили ножами разделочные доски. Никто на нас не обратил внимания. Уголёк указала на дверь в дальнем конце. Я подошёл к ней первый, приоткрыл. Если нубы не совсем дураки, то должны перекрыть все выходы из трактира.

В щель я разглядел троих в безрукавках. Они стояли чуть поодаль от входа в тени барака, один из них был тот самый лысый, который грозил посадить меня на цепь в подвале. Я обернулся к Дизелю, показал три пальца. Он понятливо кивнул.

Я резко распахнул дверь и бегом бросился к нубам, на ходу вытягивая рапиру. Сейчас посмотрим, насколько она хороша. Нубы оцепенели от неожиданности. Не знаю, на что они рассчитывали, но явно не на мой выход. Первый так меня и встретил: с выпученными глазами и раскрытым ртом. В этот рот я ему рапиру и засадил.

Вы нанесли критический удар. Вы получили опыт 400 ХП

Это привело остальных в чувство. Лысый выхватил два коротких меча и сделал что-то вроде мельницы: закрутил ими перед собой, чудо, что сам себя не поранил. Я наклонился влево, краем глаза замечая, как третьего сшибает щитом Дизель, и чиркнул Лысого по голеням. Очень острая рапира! Лысый рухнул на спину, отбрасывая мечи и ступни в разные стороны. Из обрубков ног фонтаном брызнула кровь. Лысый раззявил пасть, намереваясь заорать, но шум был мне ни к чему, и я добил его ударом в грудь.

Вы убили бойца клана «Нубы по пояс». Вы получили опыт 450 ХП

Дизель добивал третьего нуба своим излюбленным приёмом – стоял над ним и безрассудно колошматил топором по телу, разбрасывая вокруг себя кровь и ошмётки мяса. Уже давно выплыло сообщение о получении очередных четырёхсот ХП, а он всё рубил, словно пытался выжать из нуба ещё пару сотен единиц опыта.

В дверном проёме застыла бледная Уголёк и смотрела на его действо широко раскрытыми глазами. Шурка придерживал её одной рукой за локоть, а второй за талию. Несколько минут назад она поражалась моему воскрешению, а теперь устрашалась видом крови и разрубленного человеческого тела, и вздрагивала с каждым новым ударом Дизеля. Слишком много откровений для одного дня. Шурка говорил ей, что это не по-настоящему, что это игра. Но и кровь, и расползавшиеся по земле кишки выглядели натурально. Уголёчек пошатнулась, Шурка сжал её сильнее, а у меня в душе всколыхнулась ревность. Это я должен её поддерживать! Я должен говорить ей ободряющие слова.

Я подошёл к Дизелю, взял его за плечо.

– Хватит, – и повторил медленно и раздельно. – Ему уже хватит.

Дизель повернулся ко мне – на лице застыли дикость и ликование, как в бою с погремушниками – и удовлетворённо кивнул. Я показал ему на бочку воды возле двери.

– Умойся.

Курт уже собирал лут. Где-то над его склонившейся фигурой витали сущности убитых нубов и неслышно проклинали его, обзывая мародёром и убийцей. Я посмотрел туда, где они могли находиться, и показал им язык.

Глава 10

Бой вышел яркий и быстрый. Никто из нубов не успел позвать на помощь сокланов, а никто из подёнщиков, видевших бой, не побежал стучать на нас. Я велел Курту собрать только крупный лут, а мелочь оставить зрителям, чтобы отблагодарить их за молчание.

Уголёк словно застыла, глядя на кровь и трупы, мне пришлось хватать её за руку и силой тащить за собой. Нужно было спешить. Я не стал выходить на главную дорогу, а пошёл узкими проулками между бараками. Я всё ждал услышать за спиной какой-нибудь вопль ярости, свидетельствующий о том, что нубы нашли Лысого и компанию, но когда мы выбрались из города, ничего подобного не прозвучало. Уголёк наконец-то ожила. Румянец вернулся в щёки, губы налились прежней спелостью, а глаза загорелись синим. Она со злостью вырвала свою руку из моей и запыхтела, как будто это я был виноват в том, что произошло за трактиром. Я обернулся к ней, хотел сказать что-нибудь замызганное вроде «или мы их, или они нас», но, на мой взгляд, она и без меня это прекрасно понимала. Тем более там с фланга уже пристроился Шурка и своим монотонным речитативом отставного клирика объяснял ей примерно то же самое.

Что ж, Шурка сделает это лучше меня. Я немного поотстал, пропуская группу вперёд, и пошёл, оглядываясь на город. С каждым пройденным шагом во мне крепла уверенность, что нам удалось уйти. Если нубы ринутся в погоню, то им придётся изрядно побегать, чтобы догнать нас. Но, думаю, вряд ли они куда-то побегут, будут сидеть на площади и ждать нашего возвращения. Как бы и чего не происходило в этой игре, а все дороги вели к ратуше.

Когда шпиль вечевой башни пропал за горизонтом, я решил подбить итоги. По результатам боя сразу трое – Уголёк, Курт и Шурка – поднялись на третий уровень, а Дизель посетовал, что до пятого ему не хватает каких-то семь десятков очков. Неплохо, растём. После этого распределили обязанности в группе. Шурка общим решением стал казначеем. Все деньги и лекарства передали ему. Курт и Дизель отныне отвечали за сбор и хранение лута. Я, разумеется, начальник, на мне кормёжка, пиво и связи с общественностью. На плечи Уголька ничего возлагать не стали. Пока. Придёт время, и ей тоже что-нибудь поручим.

Разобравшись с рутиной, я осмотрел полученный лут. Наибольший интерес вызвали мечи Лысого. Короткие, всего-то сантиметров пятьдесят в длину с едва заметным изгибом на острие и сбалансированные так, чтобы рубить боевым концом. Гарды простенькие, показатели серьёзные, сила урона немногим меньше моей рапиры. Правда, есть ограничение по уровню. Интерфейс выдал название: Акинак старого скифа.

Вторым по интересу оказался мой бывший Зуб Пещерного погремушника. Курт сказал, что нашёл его в мешке Лысого. Вообще-то, весь лут нубы сдавали в казну клана. По их правилам личные вещи иметь запрещалось, им даже доспехи выдавали лишь непосредственно перед боем или рейдом, всё остальное время они ходили в безрукавках, а в мешке разрешалось иметь лишь медь и продукты. Получается, Лысый мой Зуб скрысятничал. Вот сука! Зато сам меня называл крысой.

– Мечи Шурке отдай, а нож Угольку, – распорядился я.

– Уровень у Ш-Шурки не тот.

– Ничего, на вырост.

Костюм Дианы и Лук эльфийской Всадницы я так же передал Уголёчке. Она не обрадовалась обнове. Долго смотрела на костюм, примеряла к себе поверх платья, наконец, отрицательно покачала головой и заявила непреклонно.

– Я это не надену.

Женщины очень упорны в своих суждениях, особенно когда дело касается одежды. Дизель начал уговаривать, дескать, очень красиво, зря ерепенишься. Шурка молчал, а Курт пытался поддакивать громиле. Судя по хитрым прищурам, обоим нравился фасон: открытая блузка, короткая юбка.

– Это слишком откровенно, – отказывалась Уголёк. – Не надену.

Мне тоже нравился фасон, но не потому, что в охотничьем костюме она будет выглядеть намного привлекательнее, чем в сером до земли платье и ужасном чепце, скрывающим всю прелесть её волос, а исключительно из целесообразности. Прибавка к характеристикам уж больно хорошая для её уровня, нельзя таким разбрасываться.

Под нашим общим нажимом Уголёк всё-таки оделась. Я откровенно залюбовался ей. Тонкая, изящная, на левом бедре широкий нож, над плечом оперённые хвостовики стрел, справа в налучи метровый лук. Амазонка. И любовался ею не я один. Дизель с Куртом не сводили с девчонки восхищённых глаз, а Шурка хоть и отвернулся, но нет-нет да косился на неё из-под руки.

Уголёк нравилась всем, и я второй раз за день почувствовал ревность. Я хотел думать, что она только моя и только для меня, потому и увёл её у нубов. Никто не смеет прикасаться к ней не то что рукой – взглядом. И не важно, что она ничего мне не обещала и не давала повода думать, что у меня есть толика надежды когда-нибудь назвать её своей… Это неважно, неважно!

Я заставил ревность умолкнуть. Уголёк сама себе хозяйка, кого выберет, с тем и будет, и я её решение не оспорю.

Мы уже порядком отошли от города, по обе стороны дороги тянулись поля – низкотравье, васильки, ромашки. Местами яркими пятнами прорывались заросли люпина, в низинах качал розовыми соцветьями иван-чай, и только вершины холмов оставались голыми, словно изъеденные порывами горячего ветра.

– Как ты? – спросил я Уголёчку, пристраиваясь рядом.

– Нормально, – вздохнула она. Значит, не совсем нормально, значит, до сих пор думает о тех убитых нубах. Так нельзя. Думать нужно о живых друзьях.

– Тебе тоже придётся убивать. Понимаешь?

Уголёк кивнула.

– Если дрогнешь, засомневаешься, кто-то из нас умрёт – я, Дизель, может быть, Шурка. Ты должна действовать быстро и уверенно.

– Я не ребёнок, Соло, мне не нужны нотации.

– Хорошо, тогда давай потренируемся. Доставай лук, – велел я, и крикнул. – Группа, всем остановиться и достать оружие.

– Чё случилось? – не понял Дизель.

Он вскинул топор на плечо и оглянулся в поисках противника.

– Всё в порядке, – успокоил я его. – Дизель, Курт, стойте, где стоите. Проведём имитацию боя. Допустим, десяток нубов наступают по фронту. Танки, ваша задача держать их. Отпихивайтесь, отпинывайтесь, не дайте им зайти вам за спину.

– Десять много, – пробасил Дизель, – по-любому зайдут.

– Всё равно не пускай. Займи такую позицию, чтобы не прошли. Представим, что края дороги – это забор.

– Да хоть стена, – вздохнул Дизель, принимая боевую стойку, – всё равно ударов наловим.

Я повернулся к Шурке.

– Что хлебалом щёлкаешь, лекарь?

– Я не подведу.

– Кого ты не подведёшь? Ты стоишь здесь, Дизель упал, он умирает…

– А чё сразу я? Пусть Курт.

– Заткнись! Шурка, у него здоровья осталось десять единиц, он даже заговариваться стал, слышишь? Между вами пять нубов. Твои действия?

Шурка замялся.

– Ну, быстро! Что ты сделаешь? У него уже семь единиц, шесть, пять. Ну?

– Я…

– Всё! Пока ты мямлил, Дизель умер. А почему?

– Потому что я не…

– Потому что Курт позволил врагу зайти ему за спину.

– Я? – вытаращился Курт. – Да я т-т-т…

– Да, именно ты, Курт. И я. Потому что Уголёк не смогла завалить двух лучников вон на том холме, а они меня – смогли!

– Почему я не смогла?

– Потому что ты так и не удосужилась достать стрелу из колчана. Запомните, везде, в любой ситуации мы должны действовать, как… Как кто, Диз?

– Команда?

– Как единый организм. Перестал работать один орган, погибли все остальные. Поэтому… Что, Шурка?

– Надо сражаться.

– Надо чтобы каждый знал своё место и свою задачу. Кстати, те двое на холме по-прежнему следят за нами.

Слева на холме замерли две фигурки. Вряд ли это был кто-то из подёнщиков, так далеко в поля они не забирались, делать им тут нечего. И не клановые точно, эти передвигаются исключительно толпой и с грохотом. Остаются самосады. Издалека они походили на два пенька замаскированные под травяные кочки, но я не сомневался, что это люди.

Вот теперь уже Уголёк не раздумывая вынула стрелу и натянула лук.

– Сможешь положить стрелу между ними?

– Легко.

До холма было метров шестьдесят, Уголёк ещё ни разу не держала лук в руках, и я на её месте не был бы столь уверен. Но она выстрелила почти не целясь, стрела ушла ввысь, и секунду спустя пеньки испуганно шарахнулись в стороны.

– Курт, – окликнул я заику, – предложи этим следопытам присоединиться к нам. И стрелу заодно захвати. Негоже добром разбрасываться.

Курт бегом бросился к холму. Самосады сначала подались назад, но увидев, что агрессии мы не проявляем, остановились и дождались Курта. Что он им говорил и как объяснял, что прилёт стрелы был исключительно дружественным, я не представляю, возможно, жестами, но минут через десять вся троица двинулась к нам.

Вблизи самосады оказались похожими на гномов, ну, может быть, с некоторыми отличиями. Оба ростом метра полтора, крепыши, рыжеволосые и кареглазые. Ни бород, ни усов, только от висков вниз к подбородку тянулись витиеватые татуировки зелёного цвета. Мне показалось, узоры походили на переплетённые между собой колосья пшеницы и овса, впрочем, я плохо разбираюсь в злаках, так что это могли быть рожь и ячмень. В руках самосады держали посохи с круглыми набалдашниками, в которых блестели в солнечных лучах по два камня, изумительно похожих на рубин и изумруд.

Одеты самосады были в холщёвые штаны и рубахи навыпуск, подпоясаны матерчатыми поясками, на ногах кожаные башмаки. Вид, скажем, не самый воинственный. Тем не менее, клановые в разговорах часто жаловались, что в бою самосады очень упорны, и рейды против них не всегда заканчиваются удачно, вернее, часто заканчиваются неудачно. Надо будет присматривать за ними внимательней.

Они тоже присматривались к нам, особенно к Угольку – так и обшаривали её глазами, а когда увидели в её руках лук, то и вовсе защёлкали языками от восхищения. Оба поклонились ей, и мне пришлось кашлянуть, показывая, кто здесь главный.

– Вы не кланы? – осторожно спросил один.

– Мы подёнщики.

Самосады облегчённо выдохнули.

– Что привело вас так близко к нашей деревне?

– Нам нужен Ил Моас.

Коротыши переглянулись и захихикали.

– Я что-то смешное сказал?

– Не Ил, а Илу, – поведал один. – Это название деревни.

– И не Моас, а Моасу, – добавил второй. – Это имя старейшины, и оно не склоняется.

Да мне плевать, кого и как зовут и кто с кем не склоняется. Мне бы передать бочонок пива этому старейшине да назад поспешить. Если сделать это сейчас, то мы успеем вернуться в город ещё засветло.

– Пусть будет Моасу, – согласился я. – Где он?

– В деревне.

– Это понятно, тугодумные вы мои. Где деревня?

– Прямо по дороге.

– Вы издеваетесь?

– Мы лишь отвечаем на ваши вопросы, уважаемый господин.

– Зовите меня Соло.

– Мы лишь отвечаем на ваши вопросы, уважаемый господин Соло.

Ох и словоблуды!

– Вы можете проводить меня к старейшине?

– Можем, – кивнули оба.

Коротыши развернулись спиной к солнцу и потопали по дороге, поднимая пыль своими башмаками.

– Далеко идти?

– Пятьдесят четыре стадии, уважаемый господин Соло.

– А точнее?

– Пятьдесят четыре стадии и ещё ноль пятьдесят четыре ноль пятьдесят четыре одна миллиардных стадии, уважаемый господин Соло.

Я попал в Страну дураков. Не удивительно, что клановые частенько возвращаются с пустыми руками. Когда тебе начинают насиловать мозг миллиардными дробями, он взрывается и отказывается понимать происходящее. Уголек, глядя на меня, улыбалась. Шурка тоже улыбался, и только Дизель сосредоточенно водил глазами по бескрайним просторам полей. Вот с ним я готов идти хоть к самосадам, хоть садомазам, хоть в разведку.

Дорога тянулась по прямой, пейзажи по сторонам не менялись, говорить не хотелось. Жара давила на голову, на плечи. Одинокие облака в небе никак не могли встретиться и соединиться в одну большую тучу, чтобы напоить землю влагой и дать раскалённому воздуху остыть.

– А что вы делали так далеко от деревни? – спросил коротышей Шурка.

– Мы были в дозоре, – сообщил первый.

– Ждали, не появятся ли клановые, – добавил второй.

– Тогда бы мы вернулись в деревню и сообщили о набеге.

– Но клановые не пришли.

– Мы уже собирались возвращаться.

– Но тут появились вы.

– Мы смотрели на вас и думали: кто вы?

– Вы не такие, как все, вы другие.

– Поэтому мы не испугались.

– И решили проводить вас к старейшине.

Шурка уже был не рад, что заговорил с самосадами. Он отвернулся, делая вид, что разглядывает камень на обочине, а я наоборот заинтересовался.

– Почему вы решили оставить дозор?

– Клановые приходят только утром, – сказал первый.

– И никогда днём, – уточнил второй.

– И уж тем более вечером.

– Иначе они не успеют вернуться до темноты.

– Можете говорить не по очереди? – попросил я.

– Как это?

– Кто-то один!

Коротыши переглянулись. Первый кивнул, второй выпятил грудь.

– Я буду говорить. Спрашивайте, уважаемый господин Соло.

– Что случиться, если клановые не успеют вернуться до темноты?

– Их высосут Те, Кто Шепчет в Ночи.

Он сказал это просто, как о чём-то само собой разумеющемся, и ещё состроил глазки, дескать, неужели я этого не понимаю? Я не понимал. Ни о чём похожем слышать мне не доводилось, а клановые по какой-то причине утаивали информацию от подёнщиков.

– А кто это?

– На этот вопрос вам никто не ответит, уважаемый господин Соло. Никто ещё не выживал после встречи с Теми, Кто Шепчет В Ночи.

– А пытались? Я имею ввиду, пытались встретиться, поговорить, составить общее впечатление?

Коротыш хмыкнул, а его товарищ захихикал в кулак.

– Кто же захочет встречаться с Теми, Кто Шепчет в Ночи?

Значит, даже не пытались. Вполне возможно, это не нечто реальное, а басня, легенда, выдуманная для таких вот легковеров, чтоб они по ночам не шлялись где нипопадя. Но почему тогда кланы в неё верят? В рейды на деревни самосадов они всегда уходили рано утром, а возвращались вечером, до темноты. Значит, есть в этой выдумке какая-то правда? Какая?

Вряд ли я добьюсь чего-то от этой парочки карликов, проще будет расспросить старейшину. Уж он-то должен владеть информацией.

Остаток пути мы проделали в относительном молчании. Я снова отстал и шёл замыкающим. Курт пытался что-то напевать, но его песни походили на мычание телят. Шурка с Угольком перешёптывались. Я видел, как Уголёк поворачивала к нему голову, что-то говорила, но слов не слышал. Возможно, она расспрашивала его о правилах игры, а возможно рассказывала о себе.

До деревни коротышей мы добрались к вечеру. Жара начинала спадать, дышать становилось легче. То, что я увидел, вряд ли можно было назвать деревней. Приземистые дома с покатыми земляными крышами стояли несколькими рядами лицом к прямоугольной кирпичной коробке, размерами и конструкцией похожей на древнегреческий храм. Упрощённые до нельзя дорические колонны поддерживали массивную крышу, образуя перистиль. С моей точки зрения, никакой эстетики, сплошная показуха, но достаточно внушительная показуха, чтобы воскликнуть в удивлении «О-го-го!».

Едва мы появились в пределах видимости, зазвучали удары била, и возле храма начал собираться народ. Во главе стоял мужчина в длинной до пят холщёвой рубахе и с посохом, как у наших коротышей, только набалдашник был не круглый, а в виде кроны дерева. Один из коротыш шепнул, что это и есть старейшина. Я быстрым шагом прошёл вперёд, и когда до старейшины оставалось два десятка шагов, остановился.

Самосады волновались и смотрели на меня с подозрением. Все они были невысокие, коренастые, безбородые, а цвет волос варьировал от рыжего до белобрысого. Старейшина Моасу был рыжий, как и два наших низкорослых друга. Вместо того, что бы поздороваться, он воззрился на коротышей гневным взором и воскликнул:

– Неразумные! Вы привели в деревню врагов!

И тут же вся толпа за его спиной разразилась проклятьями.

– Недостойные быть самосадами!

– Мы верили, что вы лучшие!

– А вы соблазнились речами врагов!

– Отныне нет вам прощения!

Удивительно, но толпа говорила не разом, как это принято во всём мире, а поочерёдно каждый человек, поэтому крики лились осмысленные и сюжетно выверенные. Коротыши поджались и бросали на расстроенных сородичей обиженные взгляды. Оправдываться они не пробовали, полностью подчиняясь решению общества. Демократия, мать её.

Тогда защитить коротышей решил я.

– Господа, минуточку внимания! – поднял я руку, и толпа послушно замолчала. – Давайте разберёмся. Во-первых, не надо называть нас врагами. Мы вам не враги. Мы посланцы. Мы пришли к вашему старейшине, уважаемому господину Моасу с важным поручением от его давнего, так сказать, друга. Во-вторых, неразумно с вашей стороны обвинять этих юношей в том, что они показали нам дорогу к вашему селению. Дорога здесь, как не крути, одна, и ведёт она к вам.

Вы получили способность «Коварство палача»

Ваша речь становится настолько прочувствованной, что благодарные слушатели проникаются вашими словами до самой глубины души. Вы становитесь их кумиром, что не удивительно, ибо при использовании сей способности ваша харизма в течение шестидесяти секунд повышается на сорок единиц плюс две единицы за каждый уровень. Увы, но повторить успех вы сможете не ранее, чем через сутки.

Толпа молчала, но было видно, что она мне верит. Даже старейшина Моасу покачивал головой, словно бы соглашаясь с моими словами. Но мне, честно говоря, было до фонаря на их согласие. У меня открылась новая способность! И снова причиной тому стали не свитки из лавки алхимика или повышение уровня, а ситуация. С моей-то базовой харизмой уговорить ту же Рыжую Мадам угостить меня рюмочкой рома было не реально, а теперь я смогу всю бутылку у неё забрать. Какой шикарный бафф!

Пока я размышлял над новой способностью, местное население подступило ко мне почти вплотную и собралось качать на руках. Вот уж не думал, что харизма так на них действует. Слава богу, старейшина воздел посох к небу и издал остужающий рык:

– Благоразумие, самосады! Благоразумие!

Народ успокоился, хотя в глазах некоторых продолжали вспыхивать искорки восторга. Старейшина несколько раз ударил посохом о землю, не сильно, но от ударов покатились волны пыли, как от брошенного в воду камня, а трава возле храма всколыхнулась и затрепетала. Каждая такая волна обдавала меня пылью и катилась дальше, оставляя на ботинках серые разводы.

Страсти улеглись окончательно. Старейшина сделал пасс, как бы завершая встречу, и люди стали расходиться. Коротыши шагнули было ко мне поблагодарить за поддержку, но под суровым взглядом старейшины попятились и отступили.

Я покачал головой.

– Зря вы так.

– Идите за мной, – молвил старейшина.

Он повёл нас в храм. Помощник уважаемого господина Моасу раскрыл по его знаку тяжёлые деревянные створы и с поклоном отступил. Внутри нас встретило пустое холодное пространство и рифлёные колонны с расплющенными под тяжестью каменного потолка капителями. Вдоль стен стояли медные чаны, из которых вырывались языки пламени, на полу застыли мозаичные фигуры в сутанах. В дальнем конце зала я увидел жертвенный алтарь на невысоком постаменте. Когда мы подошли ближе, старейшина велел нам остановиться, а сам поднялся к алтарю и провёл над ним рукой. Я не заметил, чтобы он что-то бросил на него, тем не менее, лёгкий дымок поднялся с его поверхности и растворился, уйдя ввысь.

– Говори, – повернулся ко мне старейшина.

– Да, собственно, говорить особо нечего, – пожал я плечами. – Рыжая Мадам велела передать вам бочонок игристого пива. Дизель!

Вперёд выступил громила и поставил перед постаментом бочонок.

Задание «Отнести бочонок игристого» выполнено

Я подождал, прилетит ли мне награда – не дождался.

– Давно не приходили ко мне от уважаемой госпожи Рыжей Мадам, – проговорил старейшина.

Вот как! Неужели никто так далеко не продвигался? Я полагал, что задания выполняют несколько групп подёнщиков, и некоторые из них меня опережают. Или у Мадам существуют разные цепочки?

– Очень рад, что я прервал эту тягостную паузу.

Мне хотелось, чтобы старейшина дал нам поручение. Например, сходить куда-то или вскопать поле под картошку. Лишняя награда не помешает, к тому же, самосады казались весьма оригинальным народом, и было интересно, что мы можем получить от них. Но господин Моасу снова провёл рукой над алтарём – и новая струйка дыма умчалась к потолку. Видимо, заданий для подёнщиков у него не было.

– Если у вас нет каких-то отдельных поручений, мы, пожалуй, пойдём.

– Ты собрался идти в темноту, уважаемый господин подёнщик?

– Можете называть меня Соло.

– Для Тех, Кто Шепчет в Ночи имя не имеет значения.

Старейшина стоял, опираясь на посох, и смотрел на алтарь. Губы его шевелились, как будто читали молитву, а в глазах застыло напряжение. Отвлекать людей от молитв занятие не благодарное, но я осмелился.

– Ваши дозорные, – заговорил я осторожно, – тоже говорили про ночных шептунов, но забыли уточнить, кто это.

Господин Моасу покосился на меня, уголки его губ дрогнули.

– Что могут знать те, кто только начинает свой путь? Пустота в мыслях, шелуха в речах.

– Тогда просветите нас.

Старейшина указал на дверь.

– Ступайте. Мой помощник проводит вас в гостевой дом, а утром можете отправляться назад.

Гостевой дом находился возле загонов с животными. Не самое привлекательное место с точки зрения комфорта, но, видимо, гостей самосады не любили. Дом от прочих не отличался ничем, а вся деревня более походила на военный лагерь, чем на гражданское поселение. Дома стояли словно солдаты на плацу по пятнадцать штук в ряд. Я прикинул, что при таком построении население деревни должно составлять не менее тысячи особей. Ничего себе деревня.

Помощник принёс ужин: варёный картофель в глиняной миске, хлеб и кувшин молока. Дизель искренне возмутился, что при таком количестве рулек в загонах нас угощают подножным кормом, хотя сам при этом съел половину принесённого ужина. Я пробовал разговорить помощника, выяснить что-нбудь про Тех, Кто Ходит в Ночи, но помощник только хлопал ресницами и один раз зевнул.

После ужина я решил выйти на улицу, подышать воздухом. Фонари в деревне не горели, а на безукоризненно чёрном небе не было даже намёка хоть на какую-то звёздочку. Темнота была абсолютная. Странно, но я никогда прежде не обращал внимания на то, есть ли в небе Форт-Хоэна звёзды. Ответ был очевиден, и я попросту не задавался данным вопросом, поэтому разглядывая сейчас непроглядный мрак у себя над головой, силился обнаружить пусть маленькую, но всё же светлую точку. И хоть треснуть мне – обнаружил. Целых три! Они застыли миллиметровыми точками на самом горизонте где-то над Перевалом. Может быть, это обман: зрение меня обмануло или желание явило мираж, но я их видел. Невероятно…

– Я тоже вижу.

Я напрягся.

Вокруг тот же мрак, но голос, мягкий и незнакомый, раздался совсем рядом. Я сделал шаг вперёд, ещё один. Ориентиром для возвращения мне служила хрупкая полоска света из приоткрытой двери гостевого дома. Уходя, я специально оставил щель и подложил небольшой камень, чтобы дверь не закрылась от случайного порыва ветра.

– Кто здесь?

– Твой друг.

Все мои друзья сейчас сидели за столом и доедали ужин. По улице могли бродить в лучшем случае доброжелатели. Хотя откуда им взяться в этой деревне.

– Где ты?

– Я рядом.

На этот раз голос был женский и тембром похожий…

– Уголёк? Как ты проскочила мимо меня?

Девчонка засмеялась, и смех начал удаляться. С двинулся за ним следом.

– Уголёк, подожди. Слушай… Если мы отойдём слишком далеко, мы заблудимся. Помнишь, что говорил старейшина о шептунах?

Я оглянулся на дверь. Она была в нескольких шагах за спиной

– Не бойся. Соло, ах, Соло. Дотронься до меня.

Я сглотнул. Голос всё более становился завлекающее-манящим, и в нём было столько желания, что и моё желание стало подниматься и одурманивать мозг. Я протянул руку и ощутил прикосновение. Уголёк взяла меня за запястье и потянула к себе. Я поддался. Всё более переставая понимать действительность я начал искать её губы. Они были рядом, ещё один шаг и мы сольёмся в поцелуе…

Дыхание горячее и мерзкое. Это не может быть Уголёк! Я дёрнулся назад, но девчонка держала меня крепко. Она схватила меня обоими руками и продолжала тянуть на себя. И тут же другие руки ухватили края одежды. Это не мог быть один человек, их было несколько. Нубы? Уголёк сговорилась с нубами? Я выдернул рапиру, полоснул, но железо прошло сквозь пустоту, и в ответ на мой удар раздался хохот.

Прозвучал хлопок, и на меня опустился купол голубоватого света. В первое мгновение я ослеп, а когда прозрел…

Это были не нубы. Это… это… И это не Уголёк. Вытянутые морщинистые лица, пустые круглые глаза, жидкие седые волосы, спадающие на полупрозрачные тела… Чудовища! В ярком свете они кривились и выли. Они по-прежнему тянули ко мне свои руки, но свет гнал их прочь, и они отступали. Отступали и плакали, и звали меня за собой, не желая терять добычу.

Я стоял онемевший. Хотелось сглотнуть застрявший в горле комок, но челюсти свело судорогой, и единственное, чем я мог шевелить, были глаза. Ко мне подошёл старейшина. Навершие его посоха переливалось синими, зелёными и красными лучами, распространяя вокруг тот самый свет, который накрыл меня куполом. Это было волшебство. Магия! Самосады – маги. А я-то думал, что подобное в Форт-Хоэне невозможно.