Текст книги "Квази-мо"
Автор книги: Олег Северюхин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 14
Я стоял на улице и не знал, куда мне идти. Хорошо, что я холост. А если бы меня выгнали из квартиры вместе с семьей? Это даже дико представить, но сколько примеров того, когда государственные органы выкидывали людей из своих квартир? Все эти случаи даже не перечтешь. Народное государство. Капитализм с человеческим лицом. Я даже взятки не стал предлагать, потому что люди пришли подневольные, им дали задание и они бегом помчались его исполнять. Предложил бы взятку и был бы привлечен к ответственности за взяткодательство. Тут любой взяточник встанет на сторону закона, и с болью в сердце будет доказывать свою кристальную честность и бессребреничество в вопросах исполнения служебного долга. Ему за это еще орден какой-нибудь дадут или медаль.
Может, подать на них в суд? Можно. И суд опротестует их действия, потому что это настолько вопиюще, что пробы ставить некуда. Хотя и на суд надежды тоже маленькие. Независимость судов это раздел нашей богославской жизненной фантастики. Скажут – оправдают, скажут – осудят. А не сделают так, как им сказали, то потом пожалеют. Но нужно время, чтобы в суд заявление подать и доказательства беззакония предъявить. А дело к вечеру, да и морозно на улице. Пойду в гостиницу. Слава Богу, что времена изменились, и никто не будет до меня докапываться, почему это я с местной пропиской вдруг поселяюсь в гостинице.
Я поселился в гостинице и поужинал в ресторане. Знаете, это даже неплохо. То я готовил ужин себе, а тут все принесли уже готовое, и все с поклонами и улыбками для поднятия аппетита.
После ужина я принял душ. В самом хорошем расположении духа с пультом от телевизора в руках завалился в мягкую постель на скрипучую кровать.
В телевизоре было весело как во время застоя при незабвенном Леониде Ильиче Брежнева, когда новости и нововведения сыпались одно за другим. То пленум ЦК КПСС примет постановление о работе с письмами граждан, то постановление о развитии рационализаторства и внедрении новых идей в производство и в управление.
Новации и инновации.
То какого-нибудь деятеля награждали высшим орденом в честь юбилея или в связи 50, 55, 60, 65, 70, 75 и 80-летием.
То комитет по Ленинским и Государственным премиям объявлял лауреатов на нынешний год.
То выборы в Верховные и местные советы от нерушимого блока коммунистов и беспартийных.
То о выпуске новой народной модели на Тольяттинском автомобильном заводе для удовлетворения все возрастающих потребностей советских людей.
То о преодолении дефицита в туалетном мыле и зубной пасте. Мойтесь на здоровье, дорогие советские граждане.
То вдруг речь заходит о генофонде единой общности советский народ и выходит грозное Постановление ЦК о борьбе с пьянством и алкоголизмом.
Все так знакомо, что заменяй те фамилии на фамилии нынешних руководителей и все будет так же, как и было. За исключением того, что великого государства не стало. А оно, может, и к лучшему. Нехай живут сами по себе те, для кого все отправлялось в первую очередь, оставляя во второй очереди население Богославии. Если бы не воровали, то и жили бы мы как при коммунизме.
Нужно сказать прямо, что Великая Богославия была империей. Национальной империей, как и все другие исторические империи. А национальные империи закономерно распадаются. Но и «чистая» Богославия так и осталась национальной империей. Кроме областей и краев есть национальные республики, пытающиеся ввести свои государственные языки в ущерб государственному. В каждой республике свои президенты, правительства, академии наук и прочие атрибуты государственности, включая конституции, гербы, гимны и флаги. Подспудно готовятся национальные военные кадры, готовые на базе имперских вооруженных сил создать свою оборону. Органы безопасности и внутренних дел по виду как бы федеральные, а по сути – национальные. И федерация – это временный союз национальных субъектов. Уж до чего был крепок прежний Союз, и тот мгновенно развалился при отсутствии репрессий.
В гостинице была трансляция только разрешенных государственных каналов, по которым шла разрешенная информация о событиях нашей жизни.
Все у нас хорошо, хотя кое-кто и кое-где у нас порой честно жить не хочет. Милиция перехлестывала в своем усердии по наведению порядка, за что ее были вынуждены критиковать.
Повсюду катастрофы, пожары, аварии, кровь льется рекой.
На одной сибирской ГЭС два дня болтало в разные стороны энергоблок. Доболтало до такой степени, что турбину сорвало с креплений и весь машинный зал залило в мгновение ока, не оставив никому шансов на выживание. Не помогла надежда на авось, а десятки семей осиротели. Электростанция частная. Деньги за электричество гребли немалые, а ремонтом занимались спустя рукава.
Такое при Леониде Ильиче не показывали. Народ не травмировали. Весь мир запасался дозиметрами, бросал огромные средства в изучение методики лечения лучевой болезни, а мы спокойно себе жили, зная, что на Припяти хлопнул энергоблок и его успешно заглушили. Меньше знаешь, крепче спишь.
Наше руководство до сих пор хранит секреты полишинеля, о которых знает весь мир.
Наши, не моргнув взглядом, бодро отвечают: ничего не знаем, таких сведений нет, это все пропаганда и враждебные выпады против нашего государства. Зато потом, когда уже некуда деваться, скромно говорят: надо же, действительно, в углу бумажка завалялась. Да, лежал с голой женщиной в постели, но я ни-ни, к ней даже пальцем не притронулся, хотя лежал на ней сверху. Это случайность.
Кого хотим обмануть? Лучшая оборона это нападение. Хотите ясности по такому-то вопросу? А получайте эту ясность. Пусть весь мир на вас полюбуется, какие вы были в свете этой ситуации. Но кто на это пойдет? На это нужна политическая воля. И слово нужно веское иметь, а не гадить себе же на выборах в соседних республиках, заведомо обрекая на поражение тех кандидатов, которые были бы меньшим злом для нас.
Когда нет друзей, то нужно всех врагов делать друзьями, а для этого нужно учиться у наших врагов и не стесняться делать то же, что и они. Среди волков нужно быть волком, среди тигров – тигром, главное – не оказаться бараном среди баранов. А мы пока в стаю волков не влились.
А все почему? Да потому, что пока в стране правит коррупция, Богославии не бывать в числе мировых держав и не решить вопрос социальной справедливости. В угожденье Богу злата, край на край встаёт войной. И людская кровь рекой по клинку течёт булата, люди гибнут за металл, люди гибнут за металл…
Глава 15
Утром я встал с бодрым настроением и с намерением, что если кого-то и посылать, то посылать нужно прямо и громко.
В школе на меня все поглядывали как-то искоса, и никто не пытался со мной заговорить.
После уроков меня вызвала директорша и спросила, не хочу ли я взять на какое-то время отпуск и за свой счет. Я тут же написал заявление и отдал его в директорские руки.
Все понятно. Обкладывают со всех сторон. То ли еще будет.
Я нанял такси и подъехал к дому. На лестничной площадке около моей квартиры стояли два родственника и тихонько разговаривали.
– Нет, ты смотри чего удумал, ленту наклеил от пожарной инспекции, чтобы мы к нему домой не приходили, куркуль недорезанный, – говорил один родственник.
– Да он с детства такой прижимистый был, сейчас в деньгах купается, а нам хоть бы по миллиону дал для того, чтобы гульнуть вволю, – сказал другой.
Я тихонько развернулся и вышел на улицу. Заехал домой к бухгалтерше. Она тоже работала на дому. Квартирка тесная, а бумаг становится все больше. Дал задание подобрать одну квартиру для меня, а другую в качестве служебной – для нее. Оформление документов проверю сам.
Я еще не привык быть богатым. Трата денег для меня представляла некоторую трудность. Сам термин «трата денег» глубоко порочен. Деньги зарабатываются не для того, чтобы тратиться, то есть утрачиваться. Расходы это экономическая категория, связанная с выбытием денежных и средств и имущества для приобретения новых средств и имущества. И расходы, как правило, связаны с дальнейшим развитием своего дела.
Как только увидишь человека, который хапнул толику денег и сразу побежал устраивать многодневные празднества в ресторане или начал игру в казино, то от этого человека нужно держаться подальше. Это купчишка, который пропьет твои же деньги из совместного дела, или игрок, который мать свою проиграет в карты, а о ваших деньгах даже и не подумает.
И еще есть одна примета. Человек, который берет для себя все самое дорогое, скоро вылетит в трубу. Деньги зарабатываются не для шика, а для дела.
Из представленных мне вариантов я выбрал не квартиру, а отдельный домик в деловой части города. Можно даже сказать, что в центре города. Недешево, но всегда в городе. Когда-то это был старинный городской парк, где гуляли дамы и господа и где потом большевики расстреливали своих врагов. Но потом парк был заброшен, затем окультурен. Правда, окультурена только маленькая часть, а вся остальная территория пущена под строительство резиденций для власть имущих.
Мое решение было похоже на то, как если бы я взял палку и сбил из-под стрехи бумажный домик-шар диких ос. В течение недели мне никак не удавалось оформить документы о купле недвижимости. Что может быть проще, когда ты осмотрел дом и тебе он понравился. Тут же подписывается соглашение-договор, где одна сторона продает, а другая сторона покупает и дается целый перечень того, что покупается с указанием состояния и работоспособности, указывается цена и способ оплаты. Соглашение регистрируется у нотариуса, владелец-продавец выписывает счет, счет оплачивается, новому владельцу-покупателю выдаются все документы и ему не нужно бегать по организациям, подтверждая право собственности и еще раз получая паспорт на дом в бюро технической информации. Все это уже сделано.
Но это у них, а не у нас. У нас все делается по старинке. Купить дом это не проблема. Проблемы начнутся потом. Я не буду их описывать. Пусть человек столкнется с ними сам и, если он потомственный интеллигент даже в седьмом колене, то к концу оформления недвижимости будет материться по любому поводу как потомственный сапожник. А все потому, что у нас у власти находятся политики, а не управленцы.
Политик ради достижения консенсуса по всем вопросам плетет паутину бюрократии, пристраивая отпрысков людей, поддержавших его. А у чиновников задача запутать дело так, чтобы распутать можно было только с его помощью.
Помимо огромной паутины, каждый паучок плетет свою паутину. Управленец разрывает паутинные связи и обеспечивает рациональность расстановки специалистов, безжалостно избавляясь от балласта, поставленного на синекуры.
Лед тронулся только тогда, когда мне позвонили из управления внутренних дел и любезно попросили прийти к ним в удобное для меня время для выяснения некоторых вопросов.
– Алексей Алексеевич, – говорил приятный голос, – извините, что беспокоим вас во время отдыха, но мы никак не могли найти вас раньше. Только сейчас случайно узнали, что вы живете в гостинице. Не будете ли так любезны, сообщить нам, в какое время вы сможете зайти к начальнику отдела по взаимодействию с административными органами для выяснения некоторых вопросов.
Я человек отпускной и назвал время одиннадцать часов следующего дня.
На следующий день я сидел в кабинете любезного подполковника милиции и пил вместе с ним чай с лимоном.
– Может, бутербродик с сервелатом? – осведомился хозяин кабинета.
– Спасибо, я не так давно позавтракал, – вежливо отказался я.
До чего же приятно, когда в правоохранительных органах тебя встречают как человека. Работа у них собачья, немного поработаешь и сам собачиться начинаешь. Да ведь только работник дело должен ставить так, что не он собачится, а призывает к порядку тех, кто начинает собачиться. Знаю, что трудно, но это так. Это как учитель, который использует политику кнута и пряника, чтобы учить маленького человека своему предмету, а так же научить быть человеком. И в зависимости от размера человека должны выбираться размеры кнута и пряника. Иногда пряником печатным можно так припечатать по голове ничего не понимающего человека, что он сразу все поймет и будет еще оправдываться, а чего раньше так прямо и не сказали, а то все намеками да намеками…
Глава 16
– Алексей Алексеевич, будьте так любезны рассказать, как выглядели работники пожарной инспекции и Потребнадзора, когда производили проверку помещений в снимаемой вами квартире? – спросил меня подполковник.
– Нормально выглядели, господин подполковник, – сказал я, – очень даже бодро, энергично, можно сказать.
– Если не трудно, то называйте меня просто Павел Иванович, – попросил подполковник, – а грубостей в отношении вас они не допускали?
– Да нет, грубостей я не отметил, Павел Иванович, – сказал я, – разве что принципиальность профессиональная, но она у каждого должна быть.
– А вы про них ничего плохого не подумали? – спросил подполковник.
– А вы поставьте себя на мое место, – улыбнулся я, – к вам домой придет сотрудник пожарной охраны или Потребнадзора, скажет, что у вас все плохо и что он вашу квартиру опечатывает до устранения всех недостатков, но в квартиру вы не имеете права заходить, потому что она будет опечатана.
– А вы не вспомните, какими именно словами вы их материли? – оживился Павел Иванович.
– Это еще зачем? – удивился я. – Чтобы записать эти слова, задокументировать, так сказать, мои мысли и привлечь к ответственности за оскорбление сотрудников государственных органов при исполнении ими своих служебных обязанностей? Нет уж, увольте. Я про себя восторгался тем, какие это хорошие люди и как бы нам хорошо жилось, если бы все люди были такими же, как они. Но и это я сказал не для записи. А к чему все эти вопросы?
– Видите ли, – замялся подполковник, – у сотрудников, которые приходили к вам, обнаружился синдром Квазимодо средней тяжести.
– Как это средней тяжести? – не понял я.
– Ну, это когда скрючена половина тела, правая или левая часть его и, соответственно, горб растет на скрюченной стороне. Человек с трудом говорит и вообще, с одной стороны нормальный человек, а с другой стороны – настоящий Квазимодо.
– Понятно, – сказал я, – а я-то здесь при чем?
– Как вам сказать, – Павел Иванович крутился как на горячей сковородке, – есть предположение, что вы обладаете какими-то возможностями вызывать синдром Квазимодо в зависимости от уровня ваших отношений с конкретными людьми. Все больные с синдромом общались только с вами, и общение было не самым лицеприятным. Вот мы и пытаемся найти рецепт для лечения этого синдрома, потому что врачи бессильны что-то сделать. Приведение заболевших в состояние гипноза привело к тому, что они дословно рассказывают об их встрече с вами. С вашей стороны ничего предосудительного нет, а вот люди страдают…
– Это кто же страдает, рэкетиры? – ухмыльнулся я. – Может, им еще ордена выдать…
– Что вы, что вы, Алексей Алексеевич, – замахал руками Павел Иванович, – с рэкетом мы разберемся и спуску им не дадим, а как же с остальными людьми?
– С какими остальными людьми? – удивленно спросил я. – Я встречался только с начальником управления службы безопасности, он у вас тут через стенку сидит, и с губернатором. Кто же еще другие люди?
– У начальника управления глаз дергается, а у губернатора щека, – приложив палец к губам, сказал подполковник. – Тут целая цепочка людей, от которых зависит покупка вашего особняка. Если внимательно посмотреть, то можно увидеть исходный элемент этой цепочки, откуда она потянулась. Я даже говорить не буду об этом, чтобы не навлекать на себя неприятности, да и вас сердить не хочу, не пристало мне скрюченным в форме ходить.
– Даже не знаю, что и сказать вам, Павел Иванович, – сказал я. – Прекрасно понимаю, что результаты нашей встречи ждут многие люди, которые совершенно не виноваты, что и они стали жертвой синдрома Квазимодо. Я так понимаю, что неправедные приказы вызывают это заболевание. Дать какой-то определенный совет тоже не могу, сам теряюсь в загадках, но очевидно, и это невозможно отрицать, что синдром поражает тех, кто, мягко говоря, не слишком любезен со мной. Недавно я детям на уроке рассказывал притчу про крошку енота, который ужасно боялся того ужасного, кто живет в озере. Мама посоветовала крошке еноту улыбнуться тому ужасному, кто живет в озере. Кое-как крошка енот заставил себя улыбнуться тому ужасному, и тот ужасный в ответ улыбнулся ему. Может, и в нашей ситуации прибегнуть к тому же рецепту. Дать суду возможность судить рэкетиров по закону, а не по телефонному звонку. Посмотрите, что станет с Квазимодами после вынесения им приговора. Ведь по сути – Квазимодо это человек доброй души, но с уродливой внешностью. Просто синдром Квазимодо исправляет несоответствие красивой внешности и злой души.
– Что-то не понял, Алексей Алексеевич, – переспросил меня подполковник, – повторите еще раз последний тезис.
– Как я понимаю, – сказал я, – синдром поражает людей с красивой внешностью и злой душой. Злой душе должна соответствовать некрасивая внешность. Как они очистят свою душу, так они и могут вылечиться. Но это только мое предположение. Пусть для начала в церковь сходят, грехи свои замолят. Нет, церковь тут не поможет. Вон сколько церквей отгрохали, губернатор на каждый престольный праздник вместе со своими приближенными со свечками стоит, лоб свой крестит, а щека-то все равно дергается. Пусть не побрезгуют со мной связаться да свои прегрешения вежливым словом и очистить. Но еще раз повторяю, что это только мои предположения.
– Спасибо, Алексей Алексеевич, – сказал подполковник, – вроде бы все логично, да только кто мне поверит на слово…
Я открыл рот для того, чтобы спросить о том, почему он сразу не предупредил о том, что будет производиться запись беседы, но подполковник, прижав руки к груди, мне даже слова сказать не дал:
– Алексей Алексеевич, не серчайте на меня, я человек подневольный, неужели я не знаю требования уголовно-процессуального кодекса? Да и вы не задержанный, и не подследственный, а просто гражданин, которого пригласили только для выяснения некоторых деталей, которые непонятны нам. В качестве эксперта, так сказать. Все-таки, это моя вина в том, что я не сказал вам о звукозаписи. Нужно было сразу сказать. Вы человек разумный и правильно бы поняли.
– Не беспокойтесь, Павел Иванович, – сказал я, – я на вас зла не держу. Пусть будет записано. Между нами, концовку записи с нашим разговором отрежьте. Ни к чему гусей дразнить.
– Все сделаю, Алексей Алексеевич, – заговорщически шепнул подполковник, пожал мне руку и проводил до дверей кабинета.
Глава 17
Я шел в гостиницу и думал о том, что весь комплекс мер в отношении меня еще и не начинался. Так себе, цветочки, есть еще рейдерство, то есть перехват и отнимание бизнеса, физическое воздействие и высшая степень делового сотрудничества – заказные убийства, которые очень трудно расследуются, потому что следственным органам постоянно и со всех сторон втыкают палки в колеса. Все об этом знают, но делают серьезный вид, морщат репу, говорят суровые слова, грозят пальчиком и все остается там, где оно остановилось.
Все знают, кто останавливает следствие, и все молчат. Получается, что люди, которые мешают, и есть соучастники по этому делу. Вот где нужен синдром Квазимодо. Как только поднял трубку сказать, чтобы там шибко не активничали в расследовании в отношении моего корешка, так человека бы и скорежило со всех сторон. А человек с синдромом Квазимодо – это записная сволочь, на которую и клеймо ставить некуда. Делать ей на государевой службе нечего. Вот тогда другой приспешник преступности в государственных органах прижмется или сам уйдет со службы, чтобы его не выгнали по синдрому.
В нашей стране человек не защищен никем. Он может защищаться только сам и то при попытке самозащиты на него будет брошена вся свора правоохранителей.
Все новостные ленты заполнены сообщениями о том, что в столице подполковник милиции застрелил водителя снегоуборочной машины, задевшего бампер его автомашины. Другой милиционер в Томске забил до полусмерти журналиста, попавшего в вытрезвитель и журналист до сих пор в коме. На Алтае участковый уполномоченный забил насмерть студента. В Москве начальник отделения милиции начал отстреливать как куропаток посетителей универмага. В Пензе милиционера подозревают в похищении людей и вымогательстве. И это сразу после того, как президент пообещал навести порядок в милиции, чтобы граждане не страшились человека в милицейской форме.
Защита от милицейского произвола будет расценена как применение силы против представителей правоохранительных органов и защищавшегося упекут в тюрьму так, что вряд ли до конца дней своих он выйдет оттуда.
Самих милиционеров, выступивших против преступников в форме, преследуют как закоренелых преступников, возбуждают на них уголовные дела, запрещают прописывать их в других местах жительства, хотя, вроде бы, институт прописки и крепостного права в Богославии отменены.
А попробуй защититься от бандита? Да еще использовать против пистолета палку или кирпич и нанести налетчику увечья? Припишут превышение пределов необходимой обороны и посадят так, что никто даже и руку не поднимет, чтобы защитить себя или ближнего.
Наше народное государство в лице правительства делает все, чтобы численность населения неуклонно снижалась, и чтобы все были довольны. А доволен ли этим народ, ему наплевать с большой колокольни. Я это как простой обыватель скажу. Человек, вывезший за границу миллиарды долларов и построивший для иностранцев отель или хотель – национальный герой, а человек, написавший и опубликовавший статью по материалам открытой печати – шпион, которого нужно осудить и посадить.
Совершенно ничего не понятно. Дети Божьи творят как бы добро во имя зла. Я продал душу Люцию Феру, но ничего плохого для людей не сделал. Никого не обругал, никого грязью не облил, никого не заложил, никаких законов не нарушил, у соседа квартиру не отнял и не израсходовал сотни тысяч долларов на чистку своих книг от нанопыли из соседской квартиры, поднявшейся снизу вверх. Так кто же является действительным представителем добра на земле? Представитель Бога или представитель Люция Фера?
Приходишь в церковь и стоишь рядом с мздоимцем и растлителем несовершеннолетних. Он держит свечку в руке, и ты держишь свечку в руке. Он шепчет молитву, и ты шепчешь молитву. И что, Господь нас слышит в оба уха? Окститесь, люди добрые! Это только в кино показывали историю о девушке, которая остолбенела, когда попыталась танцевать с иконой Николая-угодника или Николая-чудотворца, епископа Мирликийского.
Вот если бы каждый гад получал на лоб или на щеку печать от Николы-угодника и виде огненной буквы «К» – кат или каин – тогда, может быть, их бы поубавилось. Да если еще после знака Божьего человек получал бы презрение не только от народа, но и от власть предержащих, то зло совсем исчезло бы лет за пятьдесят-семьдесят какой-нибудь власти. А так, только силой Люция Фера нехороших людей или людей, исполняющих неправедные приказы, скрючивает в дугу, как беднягу Квазимодо.
Вот и думайте, кто больше добра несет людям? Пока я вижу, что все зло идет от Божьих людей. Хотя, трудно судить о том, что же бывает там, о чем нам постоянно твердят. О царствии небесном. Никто не знает, что там и не пытаются сравнивать. И никого в сердцах не посылают в это царствие, а наоборот, посылают к черту. Вероятно, бывали там или потому, что это царствие более описано, чем другие. Один только Данте Алигьери побывал там и, вернувшись, изрек истину – «Оставь надежду, всяк туда входящий». Но почему и как он вернулся, если у него не было никакой надежды? Значит, если есть надежда, то все может свершиться так, как хочет страждущий.
Ладно, все это теория, а мне нужно жить дальше и крутить головой в разные стороны, чтобы не попасть в неприятную историю.
К концу недели принесли все документы на коттеджик. Все было зарегистрировано и оставалось только поставить подписи. Прямо коммунизм какой-то. Я расписался и заполнил платежное поручение на перечисление денег.
– Можете заселяться хоть сегодня, Алексей Алексеевич, – сказал мне представитель фирмы, протянул связку ключей и пульт дистанционного управления для внутридомовой техники.
Обживать новое жилище я стал постепенно. Сначала нанял приходящую домработницу и водителя автомобиля, который собирался еще купить. Пусть водитель присмотрит хорошую модель, а потом мы ее и приобретем. Жить так жить. Об охране я и не думал. Что может охрана против снайперской винтовки, которая стреляет на три километра? Да ничего. От хулиганов защититься? Так меня Люций Фер защищает почище всякого спецназа.
