Текст книги "Баллада о байкере"

Автор книги: Олег Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Потянулись небольшие домики, большей частью заброшенные. Окраины Белгорода не слишком гостеприимны, много людей перебралось в центральные районы. Здесь уже проходит городская черта и появляются регулярные патрули, с которыми не любят связываться романтики большой дороги.

Я помахал солдатам и свернул вправо. Поплутав немного по улочкам, выбрался на проспект Богдана Хмельницкого и двинулся в сторону набережной при университете. Там и был назначен сбор. Съехалось довольно много райдов, народ делился новостями и содержимым фляжек, кое-где перебрасывались программами, чуть в стороне спорили об амортизаторах и проходимости «японцев» на глине. Нормальная жизнь. Я стрельнул сигарету и облокотился о парапет, разглядывая искрящийся поток Везелки.

– Молот вчера шибко обижался на тебя, – рядом возник Грей. – Чего не приехал?

– Байк сох, – я кивнул в сторону «Кавасаки».

– Какой змей! Сам делал?

– Угу.

– Красавец. Ладно, хоть это и не мое дело, но ты пару дней на глаза Молоту не попадайся.

– Спасибо.

Раздался гул, и на площадь выехал Сумрак со свитой. Разговоры быстро затихли, все ждали, с чем приехал вожак.

– Приветствую «Южную магистраль»!

Главный байкер переждал, пока затихнет ответный рев.

– Сегодня удачный день. Мы договорились о сопровождении нескольких хороших конвоев!

Вновь раздались крики радости, на этот раз смешанные с нетерпением. Конвой – это всегда деньги, а хороший конвой – деньги немалые. Каждый надеялся, что именно ему достанется большой куш.

– Пять конвоев. Четыре от границы со Слобожанщиной в Петербург, Мурманск, Самару и… – Сумрак сделал паузу, – и Уфу!

Да, последний конвой был что надо. Не удивлюсь, если его возьмет сам вожак.

– Пятый забираем сегодня на терминале в Стрелецком и ведем в Новороссийск через Ростов. Через десять минут в почте ищите сообщение, в нем будет указан конвой и точка сбора.

Сумрак развернулся и уехал.

Он поступил чертовски умно. Дружба дружбой, но лишние споры по поводу конвоев до добра не доводят. Я засек время, выкурил две сигареты и проверил пистолет с винтовкой. Восемь минут. На площади стали взрыкивать моторы, и байкеры начали разъезжаться. Десять. Я посмотрел на мотоноут. Может, со временем ошибся? Пятнадцать.

На площади остались только совсем молодые ребята, принятые в «Магистраль» два-три месяца назад, и Джимми Ди.

Меня оставили с носом.

Ревел мотор. Деревья размазывались в коричнево-зеленую стену. На стекло шлема налипла мошкара. Кажется, я никогда еще не выжимал из «Кавасаки» полную мощность. Московская трасса бежала под колесами, а в мониторе заднего вида мелькал Джимми Ди, отчаянно пытавшийся не отстать. Гоню под двести, не успевает Джим. Конечно, я же не помню, чтобы он сам перебирал байк, все на комп полагается. Вот и тормозит из-за политик безопасности.

Но скорость все же пришлось сбросить. Относительно ровный участок дороги закончился с правым поворотом, пошел волнистый асфальт, на котором сложно держать равновесие.

– Сдурел совсем? Куда мы так несемся? – раздался в наушниках голос товарища. – Тебе что, жить надоело?

– Не кипятись, сам вызвался со мной покататься.

– Да! Но я ж не думал, что ты так рванешь. Так куда мы едем?

– Уже приехали.

Мы подкатили к Звоннице, и я заглушил мотор. Старая башня с колоколом стояла на Прохоровском поле уже лет сто. Или меньше? Точно не помню. Когда-то к башне ежегодно приходили с цветами и поминали павших в старой войне, но после новой появились другие места памяти и другие герои. Звонница обветшала, лет пять назад обрушился купол. Время от времени предлагают ее восстановить, да только кому сейчас нужна башня в чистом поле? И даже проходящая мимо железная дорога не спасает, остановки тут нет, еще и слушок бродит нехороший, мол, на кровавом месте построено, лучше не трогать.

– Зачем мы сюда приехали?

– Отдохнуть. Здесь нас никто трогать не будет. Давай откатим байки.

Я повел мотоцикл за Звонницу, Джим нехотя потащился за мной. Мы присели на обломках купола. Башня защищала от ветра и солнечных лучей. Удобное местечко. Земляк вытащил две банки пива. Чего нет на моем японце – так это портативного холодильника, у Джима он прикручен к «НовоЯве».

Я открыл пиво, плеснул немного на камни. Зачем – не знаю. Язычник проснулся, не иначе.

– Хорошо здесь. Тихо.

– Ти-и-ихо, – передразнил меня Джимми. – На кладбище тоже тихо. А продолжишь в том же духе – будешь наслаждаться тишиной, так сказать, изнутри.

– Брось. На дорогах опасно хоть так, хоть эдак.

– Оно да. Оно конечно. Только я предпочитаю знать, за что рискую, а не мотаться сломя голову.

Я помрачнел. Конечно, когда ты в конвое, то сразу все становится ясно и понятно: вот ты, вот груз, который надо доставить, а вот враги. Стреляй в них, и будешь цел сам.

– Думаешь, Молот руку приложил?

– А кто же еще? И я, между прочим, тоже из-за тебя не попал в конвой. Так бы сейчас ехал в Мурманск какой-нибудь и денежки считал. А теперь сижу тут с тобой, мало того, что чуть не убились по дороге, так еще и…

– Джимми, как думаешь, почему Барка подписал контракт именем байк-клуба, а не от себя лично?

– Я почем знаю? Съезди к нему и спроси.

– Нет, ну ты подумай, во что мы выродились? Нашивки, субординация, ни дать ни взять – армия. Где та свобода, о которой нам рассказывают? Все решает заевшаяся верхушка, которая никого к себе не подпускает. Конвои распределяет между собой или своими любимчиками, попасть к ним – нереально, просто не пустят. Вот почему Нырку уже пятый конвой подряд дают, причем хороший конвой, а нам – ничего? И заработать на стороне – тоже шиш, потом сам рад не будешь!

Я осознал, что кричу. Замолчал, хлебнул пива, пытаясь успокоиться.

– Зато сейчас можно заработать деньги. А раньше ты был свободным и нищим, покупал на последние гроши моторку и ездил на том древнем коромысле. И уж точно на «Кавасаки» не заработал.

Джим в чем-то прав. Так или иначе, но конвои мне доставались, и за пару поездок можно было неплохо заработать. Если откладывать, так и новый байк – не проблема. В Старом Осколе, да и в Белгороде я бы столько не заработал ни в жизнь, горбатясь в автомастерской. Я закусил губу, сплюнул и резко ответил:

– Хочу сам решать, что и как мне делать.

Экран мотоноута осветился, из динамиков загудело. На коммуникатор пришел вызов. Я глянул – и подавился. Сумрак.

– Слушаю.

– Ты на конвое занят?

– Нет, – мне стоило больших усилий сказать это «нет» спокойно.

– Нужна помощь. У нас возник спор с «Ангелами». Приезжай на границу, в Плетневку. Как скоро будешь?

– Через час-полтора.

– Нормально. С тобой кто-нибудь есть?

– Да. Джимми Ди.

– Приезжайте оба. Позывной напомни?

Я посмотрел на бензобак.

– Змей.

Мы стояли в приграничной зоне. Конвой раздора – два «КамАЗа» и «Рено» – отогнали в лесок от греха подальше. С нашей стороны собралось четырнадцать человек: шесть конвойных, я, Джим, несколько новичков и, конечно, Сумрак.

Вожак, хмурясь, ввел в курс дела:

– Значит, так. «Ангелы» утверждают, что конвой должны вести они, поскольку территория, на которой мы берем груз, – их. Но деньги уже заплачены «Магистрали», так что они должны подвинуться. Там чего-то воду мутят, в общем – будем разбираться.

На холме появились несколько байкеров.

– Едут. Я буду разговаривать, вы – не дергаться. Винтовки можно показать, но стрелять только в ответ.

– Но почему? – не выдержал один из молодых.

Под снисходительные смешки остальных вожак подошел к нему и сдернул с байка на землю.

– Если начнется стрельба, то с этим конвоем мороки будет – выше крыши. И разборка будет совсем другой. Понял? Встань.

Парнишка поднялся и сконфуженно стал чистить куртку.

– Не стрелять, но если будет жарко – помахать кулаками и чем потяжелее разрешаю. Все, замолкли и построились.

Сумрак отошел к своему байку, мощному американцу «Конфедерейт Дэвил», вытащил из тубуса флаг «Магистрали» и развернул его. Райды выстроились полукольцом возле вожака, негромко переговариваясь.

– Ну что, сам решил, что и как тебе делать? – шепнул Джимми, наклонившись.

– Здесь – другое, – ответил я. – Своих нельзя бросать.

«Серые ангелы», райдов двадцать, остановились в сотне метров от нас.

– Как их столько через границу пропустили?

– Транзитные паспорта, я себе такой сделал. Удобная штука.

– Тихо там!

От слобожанских байкеров отделился вожак: плотный мужчина лет сорока. Рядом с ним худощавый Сумрак казался парнишкой. Они встретились неподалеку от неровного полукруга, образованного мотоциклами, и начали переговоры. До меня долетали отдельные слова и общий тон. Судя по всему, уступать никто не собирался, но и доводить дело до полноценной разборки стороны не хотели.

Я снял винтовку с предохранителя. На всякий случай. Тут хорошо бы автомат Калашникова или Дмитренко иметь. Ни у кого из наших его нет, а вот у противников – есть. Причем не один. Я еще раз осмотрел дальнюю часть полукольца, прикидывая, смогу ли снять первым выстрелом автоматчика, и обмер. Потому что заметил настоящий «Харлей Дэвидсон».

В мире осталось мало «Харлеев», они стоили целое состояние, и были по средствам только очень богатым людям. И то раритет стоял бы в гараже и служил идолом и кумиром, но никак не транспортным средством. Чтобы вот так, в открытую, райдить на «Харлее» – надо быть не только богатым человеком, но и совершенно бесстрашным. Я пригляделся к райду повнимательнее – и обмер еще раз. Это оказалась девушка.

Пепельные волосы выбивались из-под фиолетово-черной банданы, темно-вишневая куртка ладно охватывала фигуру. Девушка поигрывала пистолетом, время от времени заправляя за ухо прядь светлых волос.

– Кто это? – тихо спросил я у Джима.

– Не знаю, но с удовольствием бы узнал. И не раз.

Вожаки перешли на повышенные тона. То один, то другой вставляли крепкие словечки. Байкеры зашевелились: удобнее брались за пистолеты, подтягивали перчатки со вшитыми металлическими пластинками.

– А я говорю – не бывать этому! – рявкнул главный «ангел». – Мы свою территорию не уступим!

– Теряем время! – возвысил голос и Сумрак.

У меня вспотели ладони. Еще минута-другая – и драки не миновать. Противно защипало в носу, он уже предвкушал, как ему достанется.

Наш вожак быстро начал втолковывать что-то конкуренту, рубя воздух рукой.

Эмоциональная тирада завершилась. Наступила тишина.

Главный «ангел» расхохотался, хлопнул Сумрака по плечу и со словами: «Это ж другое дело!» повернулся к своим.

Я вытер пот со лба. На дороге все совсем не так, нет этого тягучего ожидания. Там решает быстрота реакции и скорострельность. Успел – жив, не успел – молись, чтобы промазали.

– Мы договорились, – сказал Сумрак, подходя к нам. – От «Магистрали» конвой поведут четыре райда, от «Ангелов» – двое.

– Надо было вломить им чертей, чтоб знали, как соваться. Селюки оборзели! Тут разговор нужен короткий, без рассусоливаний, – начал возмущаться Казак, прозванный так из-за седых усов и лысой головы. Бродили слухи, что Казак бреет голову, чтобы не была заметна плешь на макушке.

– Раньше – быть может. Но сейчас решаю я, – отрезал Сумрак, – и я решил договориться. А ты, – главный ткнул пальцем в Казака, – вернешься в Белгород. Я снимаю тебя с конвоя. Остальные бросьте жребий, кому возвращаться, – и по коням, задержались мы тут, заказчик будет не в восторге.

Я поискал глазами девушку на «Харлее». Она надевала блестящий черный шлем.

– На что уставился, Змей? – спросил вожак. Проследив за моим взглядом, он криво усмехнулся. – А, Дэйзи. Дам тебе совет, парень: выбрось ее из головы. Здоровее будешь.

«Значит, ее зовут Дэйзи? – подумал я. – Надо запомнить. А выбрасывать ее из головы или нет – сам решу».

Я засмеялся, нахлобучил шлем и оживил «Кавасаки». Байк рыкнул, и колонна помчалась в город.

– Слышь, Змей, вечером домой думаешь?

– Особо не рвусь, а что?

– Двинули в «Дубки», там сегодня наши собираются.

Я мысленно поморщился. Бар «Дубки» имел репутацию места не слишком приятного. Впрочем, пользовался он такой славой как раз из-за байкеров. Довольно часто «магистральщики» собирались там пропустить кружечку пива, а после возвращения из конвоя, бывало, закатывали обильные пирушки. К тому же заведение располагалось недалеко от терминала, посему заезжие райды и дальнобойщики тоже не обходили его вниманием.

Мне оно не нравилось по другой причине: слишком громкая, бьющая по ушам музыка, из-за которой приходится орать, чтобы тебя услышали. Да и сам репертуарчик был не того.

– Там что-то интересное намечается?

– Как всегда по пятницам: стопка водки бесплатно и девочки после полуночи.

– Дааа… Шикарно живем!

– Тебе че, не нравится?

– Да нет… Ладно, поехали. Может, летнюю площадку открыли.

…Еще за пару сотен метров до бара я услышал грохот музыки и представил, что же творится внутри. Получалось – ничего хорошего. Сиреневый полог над входом на поверку оказался клубами сигаретного дыма, вываливающимися из дверей. Во дворе стояло неожиданно много байков. Тут я увидел притаившийся в тени «Харлей». Даже странно, как удалось разглядеть, ведь хозяйка спрятала его за чьим-то раздутым «Делойтом». Наверное, подсознательно искал.

– Джимми, слобожане здесь.

– Ха-ха. Отлично. Может получиться славная драчка!

Я глянул на Джима. Тот был возбужден, глаза лихорадочно блестели. Вот зараза, где-то успел хватить крепчака. А сейчас еще водки накатит… еще проблема на мою голову.

– Чего уставился?

– Ничего. Идем.

Музыка ударила по ушам, и я на секунду оглох. Смутные тени бродили в дыму, у меня запершило в горле, а нос подсказал, что курили не только сигареты. Моему земляку было на все это наплевать, он уже поглядывал по сторонам, выискивая компанию.

– Вон, смотри, Казак и пацаны сидят! Айда туда!

– Не, на фиг. Я лучше к окошку сяду. Потом подойду.

– Ну, давай.

Джимми рванул к сдвинутым столам. Наши заняли козырное место возле самой сцены, у поблескивающего металлом шеста. Часа через два-три на них будут орать, чтобы подвинулись. Из глубины зала хорошо просматривался только Казак, а сравнивать его с танцовщицами…

Подошла официантка в очень скромном наряде. Скромном в смысле количества ткани. Поставила на стол стопочку водки, накрытую маленьким соленым огурчиком, и положила меню. Я раскрыл папку и захрустел огурцом. Качественной водки здесь никогда не подавали, а бесплатно – уж подавно.

– Выбрали?

Я демонстративно глянул на часы. Прошла минута, можно ли за такое время выбрать что-нибудь? Пожалуй, в таком заведении можно.

– Пиво.

– Какое?

– Какое есть? – Хорошо, если четверть названий из меню действительно будет в наличии.

– Есть «Пикур»…

– Не надо!

– Есть чешское.

– Калужское, в смысле?

– Да, чешское, – барышня стояла на своем.

Я вздохнул.

– «Взбалтика» есть?

– Бутылочное.

– Давайте. И пожевать чего-нибудь.

– Могу предложить жевательную резинку.

– Двенадцать баллов, – пробормотал я. – Тогда нарезку и чипсы.

Мне принесли пиво и тарелку с ветчиной в красном перце. Я взял бокал, сделал небольшой глоток и осмотрелся. Обычных посетителей немного, всего три или четыре столика занято. Две большие компании «магистральщиков». И возле длинной стены давешние «Серые ангелы» почти в полном составе. А среди них спиной ко мне – Дэйзи. Она сняла бандану, ее волосы свободно расплескались по плечам. Светлая кожа резко контрастировала с черной майкой и в полутьме зала, казалось, сияла.

Я задумался, как начать разговор и не выглядеть при этом идиотом, желающим познакомиться. Но, с другой стороны, я ведь хочу с ней познакомиться! Тогда как не выглядеть просто идиотом?

К очаровательной райде, пошатываясь, подвалил Джимми. Он тяжело опустил руку ей на плечо и, видимо, что-то сказал. Я не мог услышать слов при всем желании: музыка мешала. Один из слобожан привстал было, но девушка уверенным жестом остановила его, повернулась к Джиму и улыбнулась. Ухажер воспрянул и попробовал галантно то ли пригласить даму потанцевать, то ли отвести к себе за столик. Галантно не вышло, получилось скорее по-медвежьи. Дэйзи, придерживая Джима, поднялась и, все так же улыбаясь, шепнула ему что-то на ухо. Через секунду в музыку вплелась ария гориллы в исполнении старооскольского байкера, и он грохнулся на пол, хватаясь за кисть. Дэйзи преспокойно села обратно.

Оставалось только поаплодировать девушке. Тут, наконец, придумался способ знакомства, и я выскочил из заведения.

На улице окончательно стемнело, лишь один фонарь подсвечивал вход в бар, другой – въезд на стоянку. Я подошел к «Харлею», прицокнул языком и закурил. Мотоноут должен был просигналить ей, что возле байка кто-то бродит. Надеюсь, она меня не пристрелит на месте.

Байк – просто чудо. Уверенно стоит на асфальте, даже и не стоит – попирает. Настоящий король дорог. Широкие колеса – на нем легко держать равновесие, удобное даже на вид сиденье, украшен хромированными деталями…

– И что ты забыл возле моего байка? – раздалось за спиной. У Дэйзи оказался низкий голос. Тоже под стать мотоциклу.

– Любуюсь, – я медленно повернулся. – Не заметил, как ты подошла.

– Ожидал услышать цоканье острых шпилек?

Я бросил взгляд на ее обувь. Высоко шнурованные сапоги на плоской подошве.

– Не ожидал. Но и не удивился бы, – честно ответил я.

Она рассмеялась. Разбилась холодная маска на лице, в уголочках рта проявились ямочки. У Дэйзи оказались лучистые, проникновенные глаза.

– А ты молодец, – сказала она, отсмеявшись. – Так зачем к байку пожаловал?

– Хотел тебя вызвать. Тебе ноут дал сигнал?

– На моем «Харлее» нет ноута, – с гордостью сказала Дэйзи. Голос потеплел, байк она явно любила. – Я без малого год собирала зверюгу из старых запчастей. И портить его облик каким-то компом, по-моему, кощунство. «Харлею» не нужен комп.

– Погоди… совсем нет ноута?

– Почему совсем? В сумке есть, я им очень даже пользуюсь. Только электронную няньку на байк не вешаю.

Я почувствовал, как у меня разгораются кончики ушей. Вот же сказала: «электронная нянька»! А, ладно, по сути, так оно и есть. Но все равно порадовался, что сам слежу за «Кавасаки».

– Тогда не очень понимаю…

– Показался огонек возле байка. Обычно я сажусь так, чтобы видеть «Харлей». Кстати, сигаретка еще найдется?

– Угощайся.

Дэйзи закурила и присела на байк, вытянув ноги. Длинные. В кожаных штанах в обтяжку. Усилием воли я перевел взгляд на лицо, ненадолго задержавшись на кобуре. Она чуть заметно улыбалась – понимала, куда я смотрю, но вместе с тем знала, как привлекательно выглядит, и ничуть этого не стеснялась. Она смотрела мне в глаза, и я почувствовал, что еще секунда – и исчезнет этот миг, когда мы друг друга понимаем, моргну – и на меня будет смотреть другая Дэйзи: незнакомка с бело-пепельными волосами и безупречным темным макияжем.

Я сглотнул и, как будто ныряя в прорубь, спросил:

– Прости, наверное, это глупо… Меня вопрос замучил. Очень хочу посоветоваться, но так, чтобы и со своим… и не совсем со своим человеком, – кажется, я начал заговариваться, потому замолк.

Девушка приподняла бровь.

– Любопытное начало. И что же за вопрос?

– Он странно звучит, особенно для члена байк-клуба. Тебе не кажется, что байкеры всеми этими уставами, нашивками, контрактами загнали себя в рабство? И наслаждаются этим…

Дэйзи рассмеялась. Хорош я, ничего не скажешь. Ляпнуть такое в первые же минуты знакомства. Но райда, перестав смеяться, ответила вполне серьезно:

– Извини, я смеюсь не над тобой. Над собой. Это нервное, пройдет. Знаешь, я боялась, что ты сейчас задвинешь: «И как земля носит такую красоту?» – или еще что-нибудь в этом духе. Обычно с таких типа-комплиментов пытаются начать разговор. Я, конечно, скажу что-то вроде: «Как-то носит, на то и красота», ты продолжишь говорить мне всякие любезности, а мне будет глубоко пофигу. Потом ты попробуешь меня приобнять, а я честно предупрежу, что лучше меня не трогать. Сама буду думать: «Опять, и этот такой же, все они ужасно предсказуемы» – и мне станет обидно.

– По правилам игры я должен сказать, что не такой? – улыбаясь, уточнил я.

– Лучше ничего не говори, а дай ответить на вопрос.

Дэйзи затянулась несколько раз. Огонек сигареты отражался в ее глазах.

– Да, мы сами отдали свободу. Но лишь немногие продали ее с выгодой для себя. Хотя большинство приходит в байкеры, заранее соглашаясь с уставом и относительной несвободой. Приобретают, правда, отсутствие какой-либо ответственности. Все решают вожак и верхние. Армейский принцип в действии. Так есть, оно работает. Ты хочешь это изменить?

– Хочу попробовать.

Дэйзи посмотрела на меня с интересом.

– Любопытно, почему? Недоволен условиями продажи свободы?

Я задумался. Меня обделяли контрактами – и я был этим недоволен. Заставляли появляться на сходках и мотаться на защиту территории, ничего не давая взамен. Я не мог решать, куда еду и с кем, оставалось только соглашаться с решениями вожаков. Или уйти.

– Можно и так сказать. Я очень люблю ездить на байке. Барка дал смысл этому делу, дал шанс всем нам. Всем – а не только вожакам кланов.

– Идеалист, – с нежностью сказала Дэйзи. – Шею свернуть не боишься?

– Боюсь, чего уж там. Человеку вообще свойственно бояться. Но терпеть уже невмоготу.

Я увидел ее улыбку, настоящую искреннюю улыбку.

– Замечательно. Нет, в самом деле, я очень рада, что сегодня оказалась здесь и встретила мыслящего человека. Как тебя зовут хоть?

– Я не сказал?

– Ты сразу перешел к делу, – ухмыльнулась Дэйзи. – Многие мужчины так поступают.

– Змей, – ответил я, решив не обижаться. – Женя Луценко.

– Я – Дэйзи.

– Знаю. Мне говорили.

– Так-так… Что еще говорили?

– Мало что. В основном – советовали держаться подальше.

– О, я уже известна и в России. Приятно, елки-палки. Ладно, не обращай внимания. – В общем, Змей, если что-нибудь надумаешь интересное – сообщай. Поддержать не обещаю, но выслушаю.

Мы пожали руки друг другу, и я почувствовал, как дрожит ее кисть.

– Чтобы ты меня выслушала, надо бы одеться теплее. В апреле в майке как-то прохладно, – сказал я и начал снимать куртку.

Дэйзи меня остановила:

– Не надо, пойдем, мою заберем.

Мы вошли в бар как раз к началу драки.

Пьяный Джимми с двумя нашими парнями за спиной, покачиваясь, сказал что-то слобожанским байкерам. В следующий миг оскорбленный райд отшвырнул стул и размашисто зарядил ему в ухо. Тот упал, вскочили все остальные. Раздался звон стекла – в руках с той и другой стороны появились «розочки». Официантки завизжали, и это восприняли как сигнал к атаке. Байкеры бросились друг на друга.

Вскрики, стоны, вопли, отборнейшая ругань заполнили помещение. Бокалы полетели на землю в первые же секунды, и дерущиеся падали на пол, усыпанный осколками. В месиве выделялись две фигуры: огромный Казак, с упоением молотивший ручищами, и вожак слобожан фактурой ему под стать. Били уже не прицельно, все красивости сразу же исчезли, осталось только желание хоть как-нибудь достать противника. В драку вмешались несколько человек из других компаний, любителей помахать кулаками. Немногочисленные девушки орали и пробивались к выходу. Я оттащил Дэйзи с прохода, закрыл собой и тут же получил по скуле от неизвестного мужика. Чего ему надо было, я не понял, в следующий миг отбил его удар левой и двинул в подбородок. Он замотал головой, и тут на него обрушился стул – мало что соображающий пацан из нашего молодняка крутил им направо и налево. «Спинами, стали спинами!» – ревел чей-то бас. Его не слушали, хрустели осколки, по полу текла кровь, а из колонок громыхало что-то бандитско-лирическое. У пацана вырвали стул и дали им же по башке. Он упал и не смог встать. Таких уже было несколько человек. В очной дуэли сошлись два гиганта, вокруг них с переменным успехом мутузили друг друга оставшиеся на ногах байкеры.

Дэйзи вышла из-за моей спины и вытащила пистолет с длинным хищным стволом. Первым выстрелом разнесло музыкальный центр, второй громыхнул в потолок. В наступившей тишине ее чуть хрипловатый голос прозвучал особенно сильно:

– А н-ну, все прекратили, мать вашу, перестреляю, как собак!

Байкеры на секунду замерли. На девушку, набычившись, рванул Джимми.

Дэйзи хладнокровно выстрелила в него.

Несколько «Скорых» увезли пострадавших. Ушибы, переломы, сотрясения, рваные раны и одна дырка от огнестрела. Не смертельная. В последний момент Дэйзи опустила ствол ниже, и пуля прошила Джиму бедро.

Я раздобыл на кухне кофе и со стаканчиками подошел к ней. Девушка сидела на «Харлее» и зябко куталась в куртку.

– Чертова куртка. Выглядит потрясно, но ни фига не греет.

Молча протянул девушке кофе.

– Спасибо.

Присел рядом, отпил.

– Ты рисковала. Драка могла перейти в перестрелку.

– Если не стали сразу стрелять – то вряд ли. Хотя все может быть. Значит – правильно рассчитала. Это был твой друг? Извини.

– Он получил по заслугам, – сказал я и поразился, как легко «сдал» Джимми. – Не извиняйся. Лучше один раненый, чем несколько трупов.

– Наверное, – безучастно произнесла Дэйзи. – Знаешь, Женя, меня после этого могут выгнать из «Ангелов». Хардвулф не упустит шанса… Плевать, не страшно, без дела не останусь. Если надумаешь организовать свое движение – можешь на меня рассчитывать. А сейчас я, наверное, поеду…

– С ума сошла? Ночью за город? Поехали, покажу, где можно переночевать.

– Спасибо.

Утром я помахал ей вслед, а затем бережно засунул во внутренний карман подарок: бумажку с написанными размашистым почерком девятью цифрами и именем – Лера.

Три дня спустя под колесами «Кавасаки» стелилась трасса на Брянск. Конвои в сторону Беларуси – не самое приятное назначение. Платят мало, дороги отвратительные. Да и люди там не слишком доброжелательные. Конечно, здорово, что меня отправили в конвой, но в какой форме…

На мотоноут пришло сообщение от Сумрака – место, время и приказ: «Быстро». Я рванул к терминалу и только там узнал: предстоит вести задрипанный «КамАЗ». Причем вшестером!

Вожак решил сплавить провинившихся райдов из города. Безы пошуршат и успокоятся; ГСБ, как обычно, посмотрит на хулиганство сквозь пальцы. Не поубивали – и хорошо, а если труп есть – ну и ладненько, все равно много людей помирает. Они и так с трудом хоть какой-то общественный порядок удерживают. То ли не могут, то ли сознательно не хотят. Зато нам работа есть.

Но шесть райдов на одну машину – издевательство. А учитывая цену конвоя – еще и убыточно. Дай бог моторку туда-назад оплатить. В общем, Сумрак недовольство показал. Я – тоже.

– Змей, не лови ворон! – гаркнуло в наушниках и противно зафонило.

Я ругнул чувствительную технику. Народ вокруг рассмеялся. Идиоты.

– Змей, на что засмотрелся? Подыскиваешь обочинку помягче, да там, где цветочки растут, а?

– Нет, парни, он «Харлей» ищет.

– Да-а-а? Змей, расскажи нам, байкерша внутри такая же старая, как ее мотоцикл?

Смеются. Придурки. Глаза б мои вас не слышали, а уши… наоборот, то есть.

– Букашка, не завидуй. Лучше расскажи, что ты под столом у Казака делал.

– Слышь, ты!..

Трасса опять взялась колдобинами, и разговоры на время смолкли. Два мотоцикла впереди, «КамАЗ» и трое замыкающих ухали, переваливались и поругивали «мастеровитых» дорожников. Я слушал, как клацают зубы.

Грузовик, заслуженный ветеран русских дорог, живо прыгал по ухабам. Хоть и старый, а справляется, не чета западным мотоциклам.

Лучше всех устроился Казак, назначенный командиром. Он, наплевав на все, забрался в кабину к дальнобойщику и теперь восседал на сиденье с амортизаторами. Байк его везли в кузове. При погрузке кто-то из молодых тихо поплевал через плечо. Плохая примета. Обычно мотоцикл берут на борт лишь в случае смерти хозяина.

– Олухи, внимательнее, – раздался подбадривающий командирский голос. Видимо, он только сейчас натянул шлем и не слушал наше переругивание. А, одна фигня. С ним я теперь на ножах, все одно после рейса зубы лечить придется.

Навстречу проехал конвой: три грузовика и с десяток байкеров с незнакомыми цветами на куртках. Ну да мало ли клубов водится на западе? Ребята гнали довольно шустро, километров семьдесят делали. По этой трассе. Куда-то торопятся. Или от кого-то бегут?

Нехорошую трассу выбрал Казак. Надо было дальше ехать, через Курск и Орел, но он погнал на Льгов. Оттуда протянули было неплохую дорогу на Брянск, только загнулась она довольно быстро, не пережив по-настоящему снежной зимы. Ноут показывал пунктирную линию – низкая категория. Черт знает что, а не конвой.

Ближе к полудню проехали селение Большие Угоны. Чем оно так прославилось – я не знал, однако название заставило поморщиться. По слухам, именно здесь грохнули конвой из Франции: восемь машин и почти весь белорусский байк-клуб «Мост». Уж сколько прошло, а до сих пор время от времени заявляют о раскрытии этого дела, но каждый раз оказывается большой пшик: кому-то в Новгороде нужно было напомнить о себе. Сами французы тогда еще долго недоумевали: что за мотоциклисты были при их машинах? В Европе есть мотоклубы, там собираются любители проводить время на двух колесах без оружия в руках. Полуармейские байк-клубы, занимающиеся конвоями, действуют в основном на территории бывшей Российской Федерации и нескольких сопредельных держав. «Дикий восток», как любят ругаться на западных сайтах. Да только в собственно Дальневосточном Протекторате китайцы постепенно вытесняют райдов своими безопасниками…

Промелькнул дорожный указатель «Льгов». Вдоль обочин потянулись кособокие заборы и дома с заколоченными окнами. Из городка уехало очень много людей, все стремились перебраться в Белгород или Курск. В Старом Осколе, впрочем, то же самое. Порой в пятиэтажном доме обитали только две-три семьи. Чаще всего жили небольшими группами – так легче обороняться от непрошеных гостей. Днем бродят куры, ходят люди, работает магазин. Наступила темнота – на улицах ни души, все сидят по домам за тремя замками и закрытыми ставнями, сквозь щели которых пробивается мертвое сияние телевизоров. И таких городов и городков в России – тысячи.

Желтая пыль под колесами байков кучерявилась столбом и опадала на свежую траву. Зелень скрашивала гнетущее впечатление от полувымершего города. Как мох украшает серые скалы, так и яркая трава уводила на второй план потемневшие от времени крыши и стены домов.

Прошли развилку. Дорога на Курск осталась справа, конвой упорно двигался вдоль границы со Слобожанщиной. Судя по карте, мы вот-вот должны были свернуть на ту самую 138-ю трассу.

Появился указатель «Банищи». В наушниках раздался голос Казака: «Бери право!» Трасса федерального значения оказалась покрыта слоем мелкой крошки, а кюветы могли сделать честь оросительному каналу. По краям асфальт зиял огромными дырами. Ровной и прямой дорогу мог назвать лишь абстракционист или сюрреалист вроде Сальвадора Дали. Конвой перестроился: два байка след в след шли впереди, за ними тащился грузовик, замыкали колонну три гуськом идущих мотоцикла. Скорость упала до сорока-пятидесяти.