Текст книги "Иллюзии Красной Шапочки"

Автор книги: Олег Нагорнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Джо

Ориентироваться по потолку совсем не сложно, если хорошо знаешь маршрут. Меня везли в большой зал. Я нравлюсь профессору, это факт. Я гвоздь программы, я тот, без кого не обойтись. Я Джо!

Белые халаты тревожно зашуршали, по круглым стенам заметались солнечные зайчики от хромированных стетоскопов, порывистые юные голоса слились в один единственный вопрос: неужели?! Студенты увидели меня! Мягкие колеса бесшумно доставили каталку на середину зала. Профессор подошел ко мне, улыбнулся, положил руку на плечо.

– Привет, Джо. Рад тебя видеть. Извини, что потревожили, но ты нам нужен.

Потом он обратился к студентам, причем в его голосе прозвучала легкая, беззлобная ирония. Так, наверное, любящий отец уговаривает сына сделать первый шаг.

– Есть добровольцы? Прошу вас, не надо бояться.

Подошли двое, пока некрасивая девушка и уже некрасивый юноша. Робкие, забавные и очень умные. На меня они старались или не смотреть совсем, или, по крайней мере, не смотреть в глаза.

– Ну-ну, – подбадривал профессор, – смелее. Джо ярко проиллюстрирует нам тему сегодняшней лекции. Однако я не тороплю вас с выводами. Поставьте диагноз.

И началось! Меня буквально обмотали проводами, облепили датчиками, засунули градусники во все места, где можно измерить температуру тела. Будущие доктора тщательно изучили результаты анализов. Синхронно пожали плечами. Девушки смелее, а потому я не удивился, услышав звонкий голос «синего чулка».

– Профессор, а можно задать Джо несколько вопросов?

– Нужно!

Светило делало вид, что читает за кафедрой какую-то книгу, и происходящее его совершенно не интересует. На самом деле, это было не так. Профессор любил спецэффекты.

– Сколько вам лет, Джо?

– Тридцать пять! – быстро ответил я. Девушки почему-то начинают с вопросов о возрасте. Так и хочется соврать.

– Где вы работаете? – это уже подал голос «ботаник».

– В офисе. Я занимаюсь ценными бумагами.

Последующие вопросы, градом застучавшие по моей голове, были настолько же частыми, насколько и «оригинальными».

– Вас били в детстве?

– Нет.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да!

– Вы довольны своей работой?

– Да.

– А…жизнью?

– Вполне.

– Что вы любите?

– Ночные шоу по ТВ, деньги, футбол.

– У вас есть девушка?

– Да.

Когда студенты иссякли, профессор был уже тут как тут. Стоял рядом, теребил бородку и отечески улыбался.

– Вы закончили?

Девушка снова взяла лидерство.

– Да, мы закончили обследование. Джо физически здоров, интеллект – на среднем уровне, адекватен, общителен, достаточно разносторонен. Наш диагноз…

– О! – перебил ее профессор, – Не спешите. Я знаю, что вы скажете. Но вы жестоко ошибаетесь. Не краснейте, вы еще так молоды, вы еще учитесь. К диагнозу физического состояния Джо у меня претензий нет. Но сейчас я задам ему нужные вопросы, и вы все поймете… Профессор обошел каталку, потрогал ремни, крепко державшие мои руки и ноги.

– Джо, в вашем офисе, на подоконнике, стоит цветок. Что это за цветок?

Его вопросы никогда не повторялись, в отличие от блеяния студентов. Я задумался. Цветок?

– Я помню, что там что-то стоит. Но цветы меня не интересуют.

– Хорошо. Джо, о чем ты мечтаешь?

– Я хочу получить место начальника отдела.

– Еще?

Я опять задумался. Как он это делает?

– Пожалуй, все.

– Во сколько лет ты осознал свою личность?

Этот вопрос был мне знаком. Его задавали часто.

– В пять лет.

– О чем ты мечтал в пять лет, Джо?

– Я хотел стать начальником. Я плохо помню, профессор, может не начальником, президентом…

– Не волнуйся, этого вполне достаточно. А кто твой лучший друг?

Я честно и долго вспоминал хотя бы одного человека, которого мог бы назвать другом.

– У меня нет друзей.

– А с кем ты общаешься чаще всего? Кому доверяешь свои тайны, желания, надежды? Кто твой любимый собеседник?

– Пожалуй, Смит Великолепный.

В зале глупо захихикали.

– Прекрасно, – серьезно ответил профессор, – телеведущий. Ты любишь кого-нибудь, Джо?

– У меня есть девушка, я же говорил.

– Нет, меня не интересуют отношения. Только любовь.

– Наверное, я любил свою мать, – ответил я через пару минут.

– И последний вопрос. Веришь ли ты в бога? В волшебство? В сверхъестественное? В возможность существования других миров? В телепортацию, наконец…

– То есть, – конкретизировал я, – во всякую мистику?

– Да хотя бы так! Веришь ли ты в мистику?

– Нет! Это глупо и недостойно современного человека.

Профессор развел руками. Зал зааплодировал.

– Так какой вы хотели поставить диагноз, ребята?

В порыве триумфа ученый муж перешел на откровенное панибратство.

– Джо – жив, – кратко и кротко ответила студентка.

– Нет, милочка, нет! Именно об этом я и говорил в своей лекции. Но одно дело – слушать, а другое – ставить диагноз, правильный диагноз! Вы научитесь, садитесь на место. Мы говорили с вами, что после штормовой эволюции сознания тридцать лет назад, некоторые индивиды продолжают стареть, умирать, им неподвластна магия, перемещение в пространстве и прочие блага современного общества. Ученые ломали голову – почему так происходит? Искали ответы в физическом теле, в генах, в экологии. А ответ-то лежал глубже – в сознании. У Джо оно умерло, когда ему исполнилось пять лет, то есть когда он якобы осознал себя! Причина такой патологии пока неизвестна, найти лекарство еще предстоит. А пока мы можем сказать лишь одно!

Профессор смотрел в зал, бородка тряслась, глаза просто горели, он, не оборачиваясь, показал на меня пальцем.

– Этот человек мертв как камень! Мы не можем признать нормальное функционирование тела жизнью. Его сознание умерло, по ошибке не прихватив остальное с собой. И единственно, что мы можем сделать, это изолировать таких вот «джо» от общества, занять чем-нибудь, а потом и похоронить окончательно, когда они дойдут до конца своей роковой дороги. И, конечно, мы будем продолжать исследования. Увезите его в склеп!

Санитар послушно покатил меня в офис. Хорошо, потому что руки и ноги уже затекли. Вслушиваясь в удаляющийся гул аудитории, мне вдруг захотелось порвать ремни, вскочить на ноги, подбежать к профессору и потрясти его за козлиную бородку. И обязательно что-нибудь закричать, очень-очень важное. Но я этого не сделал. Ремни были слишком крепкими, и, наверное, профессор был прав.

Иллюзии Красной Шапочки

– Мама, я никуда не пойду!

Маленькая, полная блондинка, чью красоту не унесли за собой прожитые годы, обернулась к дочери и растерянно заморгала огромными синими глазами.

– Ну, почему? Почему визиты к бабушке всегда превращаются у нас в трагедию? – тихо спросила она, – Почему ты не можешь просто взять корзинку с пирожком и отнести ее бедной одинокой старушке?

– Я говорила тебе об этом тысячу раз! – резко ответила дочь, – Если бы ты меня слушала, то никогда бы не посылала в этот страшный лес!

– Страшный лес?! – мать устало опустилась на стул, поставив рядом приготовленную корзинку, – Красная Шапочка, вся деревня ходит туда за грибами и ягодами, там не боятся играть даже маленькие дети!

Девушка подошла к женщине, села рядом. Красной Шапочке недавно исполнилось восемнадцать. Она была красива, но совсем не похожа на мать; жгучая брюнетка с карими глазами и резкими чертами лица.

– Мама, мы и об этом говорили. Для меня это действительно Страшный лес!

– Дочь, я вчера сама ходила туда за дровами. И ничего плохого не случилось!

– Это потому что ты второстепенный персонаж!

– Не говори так с матерью!

– Но это правда! Почему ты мне не веришь?

– Нет, это какой-то кошмар, – женщина встала и зашагала по чистенькой белой комнате, – во что я должна верить?! В то, что тебя и бабушку съел волк? А потом добрые дровосеки вспороли ему живот и выпустили вас?! Я должна поверить вот в это?! Ну, а остальные твои истории вообще в голове не укладываются. Ладно, бабушка – старый человек, но откуда у тебя такие фантазии?!

– Но это правда, – кротко отозвалась девушка, – и, к сожалению, далеко не самая страшная.

– Дочь, прости, но ты никогда не видела волков. Что совсем неудивительно, их вообще никто не встречал в наших краях уже добрую сотню лет. Волк – это всего лишь большая собака. Если бы он вас съел, даже тщательно прожевав, его бы разорвало.

– Дело не в размере, – вздохнула Красная Шапочка, – он и сам не ожидал, что сможет нас проглотить.

– Я не понимаю. Я знаю, ты любишь бабушку! Вы всегда хорошо ладили. Что случилось? Почему ты стала придумывать эти дикие, ужасные истории? Да я бы сама сходила, но плохо себя чувствую! Тебя меня не жалко?

– Мама, тебе не кажутся странными эти совпадения? Как только надо идти к бабушке, ты заболеваешь, или подворачиваешь ногу, или к нам неожиданно приезжают гости…

– Дочь, я не вела статистику. Но ты сама ответила на свой вопрос. Это – совпадения!

Красная Шапочка подошла к резному, открытому настежь окошку. Летний ветерок играл с белоснежной занавеской, шептался с листьями старого леса, и тихо звал ее за собой…

– Мама, давай попробуем еще раз. Начнем сначала.

– Хорошо, – женщина покорно присела за низенький столик, – давай попробуем.

– Давай представим, – осторожно начала девушка, изучая книжную полку, – что наш мир кто-то придумал. Создал.

– Это как раз нетрудно, – устало ответила мать, – я даже знаю, что он сделал это всего за три дня.

– Оставим религию в покое. Поговорим о чем-то более реальном.

Красная Шапочка положила на стол стопку взятых с полки книг.

– Давай на минутку представим, что ты, я, этот лес, бабушка, волк, деревня, вообще все вокруг – всего лишь плод чьей-то фантазии. Допустим, что нас придумали. Написали про нас сказку. Подожди, не перебивай! И вот в этой сказке я иду к бабушке и в лесу встречаю волка.

– Умоляю, дальше не надо! Я же сказала, что плохо себя чувствую!

– Хорошо, не буду. Это была, так сказать, оригинальная версия. Казалось бы, все хорошо, история закончилась, и все мы можем жить дальше своей жизнью. Но, к сожалению, сказка стала очень популярной.

– Воды! – чуть слышно попросила женщина.

Когда розовый оттенок вернулся на круглые щеки матери, девушка, спросив разрешения, продолжила.

– Так вот. И почему то многие другие…авторы, стали писать свою версию нашей жизни. Особенно тщательно обыгрывая момент моей встречи с волком. И вот теперь каждый раз, когда я иду в лес, со мной случаются порой удивительные, а порой просто страшные вещи! Конечно, это всего лишь моя гипотеза. Но, мама, с меня хватит! Я так больше не могу!

– С меня тоже – хватит! – прошептала женщина.

– Да ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти?! – взорвалась дочь, – Я не знаю, что это за мания, но мне кажется, что любой, хоть раз державший в руке перо, обязательно писал свою версию моих приключений! А это, знаешь ли, были разные люди! Далеко не всегда талантливые, далеко не всегда умные, и далеко не всегда джентльмены! Ты знаешь, что мне пришлось вынести, когда за сказку взялся вот этот вот…создатель?!

Красная Шапочка сунула под нос матери «Черный обелиск».

– А еще вот этот, и этот, и этот!!! Так, это у нас что? «Война и мир»? В топку! «Декамерон»? Боже, я была так невинна! Пелевин! Ненавижу! А еще были сотни, тысячи любителей, возомнивших себя творцами!

Девушка заплакала, по-детски уткнувшись лицом в раскрытые ладони.

– Ты меня понимаешь, мама? – спросила она свозь слезы, – Теперь ты меня понимаешь?

– Я понимаю, – спокойно ответила женщина, – теперь понимаю.

Она встала, взяла тряпку, и принялась вытирать с мебели несуществующую пыль.

– Я понимаю, что моя дочь неисправимая фантазерка. И что она просто не хочет идти к бедной старушке.

Это был удар ниже пояса. Хлопнула дверь. Мать обернулась и увидела, что Красная Шапочка исчезла, прихватив корзинку с пирожком, накидку и свою любимую красную шапочку.

– Ну, что мне с ней делать? – вздохнула женщина, – Она так и замуж никогда не выйдет!

Тропинка убегала в лес, петляла между деревьями, манила за собой. Девушка шла быстро, не оглядываясь.

– Не верит! – шептала она – Никто мне не верит! И пусть! Я сама положу этому конец.

Серый Волк дремал, развалившись на зеленой травке. Увидев Красную Шапочку, он вскочил на ноги. Шерсть его вздыбилась, глаза злобно заблестели.

– Ты? – зарычал он, – Ты зачем пришла?! Мы же договаривались!

– Отвали, – бросила ему девушка, ошпарив взглядом, – я иду к бабушке!

Волк сразу потух и затрусил следом.

– Но как же так? Мы же договорились, что ты больше не придешь, а?

– Мать выставила меня из дома! Что я могла сделать?

– Слушай, – хищник завилял хвостом, обогнал девушку и, пятясь задом, позорно заскакал впереди, – а пойдем тогда вместе?

– Нет! – отрезала Красная Шапочка, – Лучше держись от меня подальше!

– Это бесполезно, – вздохнул волк, – все равно, сюжетные линии уже пересеклись. Пойдем вместе! Вдвоем не так страшно.

– Ладно, идем. Только не доставай меня, понял? Я не в настроении.

Но Серого Волка ненадолго хватило.

– Шапочка, – начал он примерно шагов через сто, – ты ведь не сердишься на меня? Ну, за прошлую историю?

– Волк! – девушка остановилась, повернулась к мохнатому спутнику и отчеканила: – Все, что тогда произошло, случилось помимо нашей воли. Мы договорились никогда не вспоминать об этом. И если ты еще раз упомянешь об этом неприятном эпизоде, твоя шкура будет висеть на двери моего домика, а черепом будут играть соседские детишки. Понятно?

– Абсолютно! – убежденно прорычал тот.

Как ни странно, после этого диалога они немного оттаяли, а волк даже нарвал на поляне желтеньких цветочков для девушки.

– Мерси, – поблагодарила слегка порозовевшая Красная Шапочка, осторожно вынимая тонкие стебельки из огромной пасти, – мне очень приятно.

До бабушкиного домика оставалось совсем немного, когда хищник замер, навострив уши.

– Ты слышишь?

– Что? – спросила девушка, нахмурившись.

– В том то и дело, что ничего! Птицы не поют. Ветер стих. Что-то не так.

– Лучше идем, – занервничала Красная Шапочка, – всегда лучше идти вперед.

Но далеко им уйти не удалось.

Тропинка вильнула еще раз, а за поворотом ее бег обрывал огромный стальной диск, стоявший на пути на трех тонких ножках. Диск напоминал перевернутую тарелку со стеклянным куполом и множеством маленьких рожек.

– Азимов? – предположил волк.

– Скорее, Уэллс, – поправила Красная Шапочка.

Тем временем, из тарелки вышли три зеленых существа в прозрачных сферах на омерзительных головах, их щуплые тела невыгодно обтягивали блестящие скафандры, а в руках уродцев были железные трубки, которые они тут же направили на путешественников.

– Точно – Уэллс! – согласился Серый.

– Приветствую вас, земляне! – заскрипел рослый пришелец, стоявший посередине, – Мы, жители Марса, пришли с миром!

– Начинается, – простонал волк, сел, поджав хвост и, мелко дрожа, прижался к ноге девушки.

– Земляне, – продолжал вещать марсианин, – мы просим вас пройти на наш корабль.

– Зачем? – в упор спросила Красная Шапочка.

– Мы должны провести несколько опытов, – пояснил урод, плотоядно вращая стрекозьими глазами.

– Нет, – спокойно ответила девушка, поставила корзинку и скрестила руки на груди, – мы никуда не пойдем.

Марсианин явно не ожидал такого ответа. Он обернулся за поддержкой к остальным, но те лишь растеряно пожали худыми плечами.

– Как это – нет? Но вы должны!

– Мы должны лишь отнести пирожок моей бабушке, – парировала Красная Шапочка, – этим и займемся. Мне жаль, если это противоречит вашим планам, но я ничем не могу вам помочь, господа!

Пришельцы, опустив трубки, тихонько совещались.

– Что с тобой? – прошипел волк, – Ты же нарушаешь замысел автора!

Но девушка не удостоила его ответом.

– В таком случае, – грозно сказал марсианин через несколько секунд, – мы вынуждены заставить вас силой. Нельзя сказать, что мы не разделяем вашу позицию, сами натерпелись, но все же вы полетите с нами!

Серый встал и послушно поплелся к тарелке.

– Сидеть! – рявкнула Шапочка так, что волк упал навзничь, а самый пугливый из марсиан юркнул за спину главного, – Мы. Никуда. Не пойдем!

– Как хотите, – вздохнул пришелец, поднимая конечность с оружием, – мы вас предупреждали!

– Бежим! – крикнула девушка, дав волку по уху.

Тот, мигом выйдя из оцепенения, бросился за ней в чащу.

– В погоню! – завизжал марсианин, – Взять живыми!

Красная Шапочка и Серый Волк бежали, цеплялись за коряги, падали, вставали, и снова бежали.

– Куда это мы? – спросил волк, задыхаясь.

– Тут недалеко!

Через минуту они выбрались на большую, ярко освещенную солнцем опушку. Там стоял маленький белый самолетик, скрытый от посторонних глаз маскировочной сеткой.

– Что это?! – воскликнул волк, тормозя всеми лапами, – Что это за чудовище?!

– Помоги! – ответила девушка, срывая сетку, – Потом объясню!

Быстро управившись с маскировкой, Красная Шапочка распахнула дверь, затащила внутрь кабины упиравшегося волка, а сама плюхнулась на место пилота, не забыв перед этим подобрать с земли тяжелый камень. Заурчал моторчик и самолет начал разбег как раз в тот момент, когда на опушку выбежали марсиане.

– Уходят! – завопил главный, – Назад, к кораблю!

Самолет взлетел, но девушка пока не набирала высоту. Найдя тропинку, она спикировала к инопланетной тарелке и бросила вниз припасенный булыжник. Тот вдребезги расколотил стеклянный купол, заставив опоздавший экипаж завыть от злости и бессилия…

Под крылом с размахом 10,17 «Сессны-152», с горизонтальным четырехцилиндровым двигателем Lycoming O-235-L2C, объёмом: 3.8 л. мощностью: 1; 110 л. с. при 2550 об/мин, проносились зеленые верхушки деревьев. Самолет делал круг почета над лесом. Серый Волк, оправившись от шока, резвился на пассажирском сиденье.

– Я чайка! – орал он, – Я лечу! Как мы их уделали! Какая же ты молодец, Шапочка! Как ты грозно сказала: «Мы идем к бабушке! Ничем не могу помочь!» Круг разорван! Отныне и впредь мы более не рабы глупых авторов, мы сами хозяева своей судьбы!

От избытка чувств он даже лизнул девушку в щеку. Но та, занятая пилотированием, не обратила на это должного внимания.

«Сессна» аккуратно приземлилась на лужайке возле бабушкиного домика. Пока самолетик бежал по траве, замедляя ход, из дома вышла аккуратная старушка в синем чепчике и приветливо помахала летчикам рукой.

– Бабушка! – закричал волк, суча передними лапами по стеклу, – Привет, бабушка! Мы прилетели! Свободные, как птицы!

– Какой же ты все-таки глупый, Серый Волк, – грустно сказала Красная Шапочка, заглушив двигатель, – никакие мы не птицы!

– Как не птицы?! – запротестовал тот, – Мы же сбежали от марсиан, наплевав на планы Создателя! Мы сели в эту штуковину, которая принесла нас к твоей веселой бабульке! Кстати, а откуда штуковина взялась на опушке?

– В том то и дело, – улыбнулась девушка, похлопав по штурвалу, – я точно знала, что самолет будет стоять именно там. И что я смогу им управлять. Весь фокус в том, что мы ошиблись. Сегодняшнюю историю написал не Уэллс.

– Кто же? – спросил погрустневший волк.

– Самолет, это раз. Твои вопли про чаек – это два. Конечно, мой хищный друг, это был Ричард Бах. И наша с тобой свобода – лишь иллюзия…

Гетто

Я целился в голову, но рука неожиданно дрогнула и пуля попала в шею. Я не собирался заставлять его мучиться. Но в импровизации есть свои минусы. Экс-обладатель «Бентли» упал, держась за горло, рядом со своей машиной, заливая кровью светлое кашемировое пальто и черный асфальт. Схватив ребенка за руку, я потащил его к переулку, ведущему в Восточное гетто. Вероятно, именно оттуда и пришел, надеясь на подачку, маленький оборванец. Сворачивая за угол, я обернулся и посмотрел на жертву. На белом, как снег, лице мертвеца замерла холодная улыбка, с которой он несколько секунд назад пинком отшвырнул от себя мальчишку.

Мы бежали все быстрее и быстрее, петляя между мусорными баками и брошенными машинами. За спиной выли сирены, кричали люди. Я представил себе анонсы новостей и тихо рассмеялся. Когда до кордона осталось метров двести, мы спустились по неприметной лестнице в подвал большого дома и побежали по мрачным коридорам.

– Сюда, здесь короче! – дернул меня за руку мальчишка, показывая на самый узкий и темный проход, который на карте заканчивался тупиком. Секунду я медлил, но все-таки решил поверить ему, и мы продолжили путь по забытому всеми, кроме крыс, тоннелю. Этот путь был действительно намного короче: не прошло и пяти минут, как мы вынырнули на свет в изолированной зоне.

– И часто ты пользуешься этим тоннелем? – спросил я, отдышавшись и заставив нас перейти на ровный шаг.

– Почти каждый день, – ответил мальчишка, – у родителей нет работы. Меня зовут Марк. А вас? А куда мы идем?

– В один из моих домов. Пересидим суматоху там.

Пока мы добирались до многоэтажки, где находилась моя «штаб-квартира» в Восточном гетто, я снова поражался тому тяжелому впечатлению, какое производили на меня, человека не слабого, изолированные зоны. Здесь не было опасно, после принятия сверхжестких законов преступность была практически полностью уничтожена, но серость и нищета были потрясающими, абсолютными. Серые дома, еще носившее на себе следы давно прошедшей гражданской войны, серые люди, прячущие глаза, серая жизнь. Жизнь без надежды. Небо, задымленное выбросами многочисленных мануфактур, работающих по технологиям двадцатого века, и черные фигуры закованных в броню полицейских. Сейчас среди этих сфинксов царило оживление. Новость об убийстве Грэма Тейлора, владельца «Сияющей Стали», распространилась быстро. Входя в подъезд, я спросил мальчишку:

– Сколько тебе лет?

– Десять.

– Тебя ловили когда-нибудь в городе?

– Нет, я хитрый!

– Это хорошо.

Лифт не работал. Пока мы поднимались на пятый этаж, я думал, что мальчик совсем не испугался чужой смерти, и ни разу не попытался вырваться и убежать от меня. Как будто угадав мои мысли, он вдруг сказал:

– Я уже видел, как убивают людей.

– Где это, интересно?

– Раньше мы жили в городе и были обязаны ходить на казни. Меня не хотели брать, но приходилось…

– Последняя публичная казнь была шесть лет назад. Ты помнишь то, что видел в четыре года?

– Бабушка говорит, что некоторые вещи невозможно забыть.

– И она права, черт возьми, твоя бабушка!

Я вошел первым, быстро осмотрелся, завел Марка на кухню. Достал из тайника микроволновку, замороженную еду из холодильника, щелкнул кнопкой электрического чайника. Мальчишка смотрел на мои манипуляции широко открытыми глазами. Если он и видел чудеса техники пятидесятилетней давности, то это было давно.

– Так вы не врете, что у вас несколько домов? – прошептал он.

– Нет, не вру. Как твоя фамилия?

– Твен.

Я подавился безалкогольным пивом, которое только что открыл.

– У твоих родителей странное чувство юмора, Марк.

– Почему?

– Ты не знаешь? Марк Твен – это знаменитый писатель.

– И что в этом смешного?

– Ничего. Проехали. Ешь.

Я поставил перед мальчишкой тарелку с горячей едой, чашку чая, конфеты.

– Так значит, раньше вы жили в городе?

– Угу, – ответил Марк, запихивая в рот горячее мясо.

– Осторожно, подавишься. Ешь спокойно. У нас еще есть время. А почему вы теперь живете в гетто?

Прежде чем ответить, мальчик с минуту ковырялся вилкой в тарелке.

– Мой отец – участник гражданской войны. Не на той стороне.

– Понятно.

– Это было давно, и он не сделал ничего плохого. Никого не убил, во всяком случае. Но он был против императора и, когда на нас донесли, мы оказались здесь.

– Все могло кончиться намного хуже, – ответил я, пожимая плечами.

– Нам нечего есть, у нас ничего нет. Мама и бабушка болеют, отец не может найти работу. Раньше он писал статьи в газетах, которые сейчас не издаются. И ты говоришь, что все могло быть еще хуже? – тихо спросил Марк.

– Именно так я и сказал. А уехать вы не можете?

– У нас есть родственники во Франции, они звали нас к себе, когда началось все это. Тогда отец не захотел. А сейчас мы не можем уехать – нет денег на билеты, на пошлину.

– Понятно. Ешь, я скоро вернусь.

Я прошелся по квартире, собрал в большую черную сумку нужные вещи, забрал из тайников оружие и деньги, зашел в ванную, убрал накладные усы и бородку, вытащил линзы, вернув глазам первоначальный цвет, изменил цвет волос с помощью моментальной краски. Переоделся, одел очки. Старую одежду уничтожил в мусоросжигателе. Предосторожности не могут быть излишними.

Увидев меня, малыш вскочил на ноги, но тут же успокоился, и влез обратно на стул.

– Ты изменил внешность, да?

– Какой ты наблюдательный!

– Я знаю, кто ты.

Я молчал, и Марк продолжал, не дождавшись ответа:

– Ты – Мститель. Это про тебя все время говорят в новостях, да? Ты мне нравишься, а вот моему папе – нет.

– С чего ты взял, что я Мститель? Из-за убитого парня?

– Ты похож на человека, которого показывают в новостях.

– Я не могу быть похож на него.

– Но ты похож.

Я вздохнул.

– Оставим эту тему, Марк.

– Но это – ты.

– Да, это – я.

– Знаешь, почему ты не нравишься папе?

– Понятия не имею.

– Он говорит, что ты делаешь только хуже. Настраиваешь против нас полицию и людей из города. Что твои дела жестоки и бессмысленны. А проблемы надо решать политическим путем.

– Странно, что про политический путь упоминает участник сопротивления.

– Папа признает, что ошибался. Теперь он говорит, что насилие – это не выход.

– И чтобы сделать такой потрясающий вывод, твоему отцу надо было оказаться в гетто. Император, оказывается, совсем не такой дурак, как утверждают. На самом деле, я не собираюсь спорить с десятилетним ребенком. Даже если его зовут Марк Твен. Скажу тебе только, что никаких «политических решений» не существует. Политика – это не наука. Всего лишь несколько групп, борющихся за власть, чтобы с помощью нее защищать свои интересы. И лишить привилегий другие. Сейчас же ситуация намного упростилась. Теперь политика – это борьба нескольких группировок, и так обладающих достаточной властью, но жаждущих получить власть абсолютную. И интересы так называемого народа теперь не учитываются вовсе.

– То есть таких людей, как мы?

– Да. Слабая власть заигрывает с народом, устраивает выборы, референдумы. Сильной власти это не нужно. Обладая такими кнутами, как мощная армия и полиция, император ничем не рискует. Элита нашего государства более не зависит от рабочих рук, производство практически полностью автоматизировано. Ремонтировать роботов дешевле, чем платить зарплату и пенсию. Мы пришли к той черте, за которой такое количество «народа» просто не нужно, невыгодно. Именно поэтому вы живете в гетто. Забытые, изолированные. И никакие политические решения вам не помогут. Твой отец понимал это, когда шел на войну. А теперь его сломали. Меня – нет.

– Поэтому ты убиваешь людей из города? Это как на войне?

– Я убиваю не всех подряд. Только «лучших» представителей. Самых влиятельных, самых сильных. Я напоминаю, что ничего еще не кончено. Я внушаю страх. Я сообщаю им, что никогда не смирюсь с существованием такого общества, никогда не смирюсь с гетто. Возможно, это действительно бессмысленно. Может быть, я действительно только ухудшаю ситуацию. Но, во всяком случае, это борьба, а не бездействие. Сомневаюсь, Марк, что ты понял хоть что-нибудь из того, что я сказал. Но ты начал первым и, признаться, здорово меня разозлил.

Марк допил чай, посмотрел на меня, и спокойно сказал:

– Я понял все. Теперь ты убьешь меня?

– Нет. В этом нет необходимости.

Я достал из кармана куртки тщательно завернутый в бумагу пакет, перетянутый резинками.

– Это деньги, Марк. Возьми их. Этого вполне хватит на пошлину и на билеты на самолет. Вам есть куда уехать, так уезжайте. Отцу скажешь… что сочтешь нужным. Но обязательно скажи, только не забудь, чтобы он поторопился. Уезжайте немедленно, оформление документов сейчас занимает минуты. Вас не будут задерживать. Здесь вы не нужны. Уезжайте быстрее – это в ваших интересах. Лучше уже не будет, только хуже. Все, иди. Сразу домой, никуда не сворачивай! Пакет спрячь.

Мальчик двумя руками взял пакет, запихнул за пазуху потертой курточки, и пошел к двери. Потом резко обернулся, посмотрел на меня, подбежал, обнял и заплакал. А потом убежал, теперь навсегда. Я еще раз осмотрел свое пристанище, убрал со стола посуду. Мне тоже пора, сюда я больше не вернусь.

Кабинет начальника городской полиции сиял болезненной чистотой и раздражал неподготовленный взгляд обилием безделушек и вымпелов. Хозяин кабинета, полковник Маркес, красивый тридцатипятилетний мерзавец, смотрел на меня приторно-восхищенным взглядом.

– Я просто в восторге, майор, просто нет слов! Пресса с ума сошла, вот смотрите, вернее, слушайте!

Черные глаза Маркеса забегали по монитору:

– «Мститель снова наносит удар!» «Убит Грэм Тейлор – помним, скорбим». «Лучшие члены общества гибнут от пуль маньяка!» И вот, на десерт: «Гетто атакует!» Какого, а?! Вы молодец, майор! Год плодотворной работы, и яблочко созрело, само падает в руки! Теперь даже самые лояльные слюнтяи из имперского сената на нашей стороне.

– Очень хорошо, полковник.

Я закурил, не спросив разрешения. Закинул ногу на ногу. Этот гад определенно меня раздражал.

– Но у меня к вам вопрос, майор. Вы ведь выполнили задание несколько раньше намеченного срока, правда? Мы не совсем готовы, придется подождать несколько дней.

– Обстоятельства сложились благоприятные. Он был один, без охраны, совсем близко от меня.

– Понимаю, – полковник широко улыбнулся, – плюс еще этот мальчик, верно? Хитрый ход! Тэйлор бьет ребенка из гетто, а Мститель тут как тут! Прекрасно!

Полковник попытался придать своему красивому лицу озабоченное выражение.

– А что, кстати, с этим мальчиком? Вы ведь увели его с собой?

– С ним все в порядке, – с нажимом ответил я.

– Хорошо. Это хорошо, – снова заулыбался Маркес, потирая руки.

– Насколько я понимаю, полковник, решение уже принято. Что будет с людьми из гетто?

– Ну, досье некоторых из них будут тщательно изучены, им разрешат жить в городе. Конечно, в наш высокотехнологичный век рабочие руки практически не нужны, но некоторые из нас все еще предпочитают живой обсуживающий персонал.

– Процента три от общего числа населения, я полагаю?

– Что вы! – замахал руками Маркес, – Меньше, намного меньше. Половина от названной вами цифры.

– А остальные?

– Остальных будут судить заново.

– Куда же их всех…

– Сажать? – полковник засмеялся, – Майор, тюрем всегда не хватало, в любой стране, при любом правительстве, при любом строе… построим новые. К тому же большинство будет не посажено, а выслано из страны. Особенно это касается семейных. Такие государства, как Мозамбик, Кения, Монголия нуждаются в грамотных иммигрантах – мы их им предоставим! Сдадим в аренду.

– Продадим в рабство.

– Все лучше, чем сидеть в камере, – пожал плечами полковник, – конечно, это немного жесткие меры, но зато мы очистим наше общество от такого позорного института, как гетто. Ведь вы именно за это и боролись. Правда, майор?