Текст книги "Вид с Лубянки"

Автор книги: Олег Калугин

«СЕГОДНЯ С ЛУБЯНКИ ВИДНА НЕ КОЛЫМА, А СТАРАЯ ПЛОЩАДЬ»

(«Час пик», 2 июля 1990 г.)

– Орден Дружбы народов, медали, благодарности и ценные подарки, повышения по службе… Итак 14 лет подряд вверх по лестнице, ведущей к высшим эшелонам КГБ. Что же послужило, Юрий Алексеевич, первопричиной увольнения из чекистского ведомства полного сил сорокалетнего подполковника?

Ю.Шутов:Когда в 1983 году я был назначен начальником Гатчинского горотдела УКГБ СССР по Ленинградской области, то первый же анализ общественного мнения показал: гатчинцы убеждены в том, что советской власти в городе нет, она куплена торгашами. Информация, поступавшая в горотдел, подтверждала: ряд руководящих работников правоохранительных органов за взятки помогают торговым работникам ускользать из рук правосудия. И первым среди них был назван старший помощник прокурора города Г. Битарошвили.

Об этом я доложил своему куратору – генерал-майору О.Д.Калугину, первому заместителю УКГБ. Олег Данилович сообщил, начальник управления генерал-полковник Д.П. Носырев, заведующий отделом административных органов обкома партии Г.П. Вощинин, областей прокурор Г.Н. Поруков одобряют борьбу по пресечению коррупции в Гатчине.

Областной суд приговорил Битарошвили за взятки к десяти годам лишения свободы. Широкие горизонты взяточничества открылись по "лесному делу". Облпрокуратура возбудила уголовное дело N2 45019. Тогда и всплыли на поверхность многочисленные факты дачи взяток работникам Гатчинского, Сланцевского, Волосовского лесхозов, Октябрьской железной дороги, Ленлесхозобъединения, всего около 80 человек. В ходе расследования поступили заявления, дающие основания подозревать во взяточничестве первого заместителя председателя облисполкома и одного из секретарей обкома КПСС.

Это и заставило начальника УКГБ всей мощью имеющейся у него власти запретить мне и генералу Калугину заниматься "лесным делом". Его стали "разваливать" на отдельные уголовные дела, прерывая преступную цепочку коррупции, ибо слишком далеко наверх уходили следы…

– Назовите их поименно, Юрия Алексеевич, пусть народ знает своих "героев".

Ю. Шутов:Первый заместитель председателя облисполкома Р.Э. Прауст. Ныне здравствующий секретарь обкома партии А.В. Павлов.

Павлов уже на третий день своего секретарства велел Г.П. Вощинину вызвать с докладом по "лесному делу" областного прокурора Г.Н. Порукова. Ему было предписано еженедельно докладывать Павлову о ходе работ по делу. И прокурор, бывший партийный работник, не смог противостоять незаконному диктату партийного функционера, курировавшего сельское хозяйство. Так, по требованию обкома были "обрублены концы" этого уголовного дела и большая часть взяточников ушла от ответственности.

Генерал Калугин, пытаясь доказать прокурору области недопустимость выполнения неправомерных указаний Павлова, обострил свои отношения и с генерал-полковником Носыревым и с верхушкой Ленинградского обкома КПСС – выход на верхние коррумпированные круги нам был закрыт. Но генерал Калугин решил не сдаваться: принципиальный человек, профессионал высочайшего класса, он прекрасно понимал, что все дело развалилось в первую очередь благодаря вмешательству члена бюро Ленинградского обкома КПСС, члена коллегии КГБ СССР, 18 лет (почти четыре президентских срока!) возглавлявшего УКГБ генерал-полковника Д.П. Носырева. И тогда О.Д.Калугин в октябре 1986 года обратился с письмом к Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву.

– Известно ли вам содержание письма?

Ю.Шутов:Генерал Калугин дал мне только в апреле 1989 года прочесть его. Немалое место в нем занимала оценка отношения Носырева к деятельности Гатчинского горотдела УКГБ, активно участвующего в борьбе с коррупцией. Были там и конкретные факты, касающиеся лично начальника УКГБ. Такие, например, что сотрудники управления командировались для доставки из-за «бугра» цветов и фруктов для шефа.

Или почему-то невзлюбил генерал Носырев лайнер ТУ-134 и, когда ему приспичило лететь в отпуск, начальник УКГБ дал команду руководителю управления гражданской авиации снять с загранрейса ТУ-154 и перемаршрутировать лайнер в Сочи.

Как объяснили иностранным туристам срыв рейса – представить трудно. Была потеряна и большая сумма в валюте.

По-тихому отправили на пенсию в прошлом году заместителя Носырева адмирала Соколова… Таможенная служба проверила в порту каюту работников УКГБ, возвратившихся из загранрейса. Туалет в каюте чекистов оказался забитым… контрабандой – видеомагнитофонами. Составили акт, пришлось возбудить уголовное дело. И тогда сотрудники "раскололись", заявив, что везли видеотехнику лично адмиралу Соколову.

Естественно, что о письме Калугина Горбачеву узнал Чебриков, Калугин был вызван срочно в Москву, отправлен в отпуск, а в Ленинград выехала комиссия, в которой тон задавал престарелый генерал Толкунов, начальник инспекторского (или, как говорят чекисты, – инквизиторского) Управления КГБ. С первых же шагов этой комиссии стало ясно: в ход пущен старый как мир, но испытанный в КГБ метод – опорочить автора письма.

– Как же шла дискредитация генерала Калугина?

Ю. Шутов:Не обошли и меня. Уже при первой встрече Толкунов в присутствии моих подчиненных назвал меня преступником, безобразничающим с благословения Калугина. Увидев, что меня не взять на испуг, пригрозил: «Мы вами еще займемся! Ждите комиссию!» И она не заставила себя ждать. Полковники во главе с сотрудником инспекторского управления Сафоновым не стеснялись: «Нам нужен не ты, а Калугин. Покайся, и тебе ничего не будет». Крайне возмущенный этим, я, наплевав на субординацию, на сочном языке отослал всех этих «дознавателей» по давно известному на Руси адресу.

Не знаю, нашлись ли среди ленинградских чекистов те, кто ошельмовал Калугина, но один случай, лично мне известный, расскажу.

…Стою в одном из коридоров Большого дома, курю. Из кабинета заместителя Носырева по кадрам генерала Корсакова выходит расстроенный начальник одного из районных подразделений.

– Неприятности? – спрашиваю.

– Представляешь, Корсаков "колол" на Калугина. Расскажи, говорит, когда приезжал к тебе в служебное время и на казенной машине Калугин с женщинами, требовал баньку организовать, на охоту свозить…

Я в ответ: "Да что вы, Александр Петрович, не было такого никогда". Брось, говорит, темнить, признавайся, молчание в твоем положении не золото. Мы так все не оставим»

Не удивительно, что при таких методах работы комиссии "генерала от инквизиции", как горько шутили в коридорах управления, "всем известные факты не подтвердились".

Тогда вновь написал Калугин письмо в ЦК КПСС. Повторно вызвал его Чебриков, уговаривал не апеллировать в ЦК. "Ты у нас в 40 лет генералом стал, еще и зампредом станешь. А пока поработай в Академии наук". Через год перевели Олега Даниловича заместителем министра электронной промышленности, а затем, как только исполнилось 55 лет, – на пенсию…

А до этого "разобрались" со мной. Меня обвинили в грубых нарушениях соцзаконности и нормативных актов КГБ СССР.

Я написал короткое письмо секретарю ЦК КПСС АН Лукьянову, курирующему органы КГБ, с просьбой принять меня для беседы. Через 2 недели отдел кадров УКГБ сообщил мне, что секретарь ЦК в связи с занятостью принять меня возможности не имеет… А затем 4 июля 1987 года приказом председателя КГБ СССР я был уволен… по служебному несоответствию и переведен в запас Вооруженных Сип.

– Неужели все это делается чекистами с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой!

Ю. Шутов:Партаппаратом разработана целая система воспитания чекистов. И при этом все порочные командные методы, укоренившиеся в КПСС, перенесены в КГБ партфункционерами. Чтобы мне вырасти до начальника отдела, понадобилось 10 лет, а партийные работники, приходя на более ответственные должности, брались, не зная специфики нашей работы, руководить нами. И это не мешало им стремительно продвигаться по служебной лестнице.

Что привнесли в органы ГБ партийные функционеры? Высокомерие. Грубость. Неуважение к– нижестоящим работникам, чинопочитание. Часами выдерживать подчиненного в "предбаннике" своего кабинета, уклоняться от принятия самостоятельных решений. А в свои заместители вчерашние обкомовцы непременно берут профессионалов высокого класса. Если успех – заслуга начальника, за неудачу в ответе зам.

Один из многих примеров уровня квалификации партайгеноссе – на документе резолюция: "Договоритесь с прокурором, чтобы проверяемому дали высшую меру".

– Очень часто приходится слышать, особенно на митингах, что КГБ – главный виновник политических расправ "застойных" лет. Согласны ли вы с этим тезисом?

Ю. Шутов:Нет! Разрешите процитировать Ю.В. Андропова: «…усилия ЦК за последние годы направлены к тому, чтобы сделать каждый чекистский орган действительно ИНСТРУМЕНТОМ в руках ПАРТИИ».

По личному опыту знаю, что эти установки партии, закрепленные Конституцией СССР, являлись для чекистов своего рода "библейскими истинами", отражали повседневную реальность. В умы чекистов прочно вбился догмат – "партия всегда права".

Наглядной иллюстрацией может служить такой пример. Да будет известно, что в 1979 году на места было разослано циркулярное письмо КГБ СССР, обосновывающее репрессивные меры в отношении академика А.Д. Сахарова. В документе он изображался ярым антисоветчиком, непримиримым врагом советского строя, доморощенным политиканом, подвизающимся на службе у идеологических диверсантов. Каждый чекист обязывался, используя содержание письма, на встречах с трудящимися разоблачать враждебную сущность академика. На мой недоуменный вопрос один из руководителей Управления ответил, что оценка Сахарову дана ЦК КПСС и мы обязаны доводить ее до людей.

Аппараты КГБ любого уровня находились под жестким контролем и управлением соответствующих партийных комитетов. На практике это проявилось, в частности, в том, что все регламентирующие нормативные акты КГБ СССР издавались "исходя из", "руководствуясь", "во исполнение" руководящих документов ЦК и его Политбюро. Зачисление на службу, выдвижение на руководящую должность и перемещение с нее по горизонтали или вертикали осуществлялись только по согласованию с партийными лидерами. Руководители-чекисты отчитывались лишь перед высшим партийным звеном, от личного расположения которого во многом зависели оценки их работы, а порой и судьбы. Руководители органов госбезопасности вводились в состав партийных комитетов, участвовали в принятии всех политических решений, сращиваясь с партийной элитой.

И все же в сознание многих чекистов приходит понимание двуличия и порочности авторитарного режима, размывается вера в чистоту внушаемых идеалов. Уже не о святой миссии защиты Родины, не о совершенствовании профессионального мастерства думали капитаны и майоры, а о том, как бы скорее решить проблемы личной) благосостояния и сохранить здоровье. Не случайно наиболее популярной темой неслужебных разговоров в чекистской среде было обсуждение – кому сколько времени осталось дослужить до пенсии.

И хотя до сих пор еще кто-то продолжает слепо верить в то, что "партия – ум, честь и совесть нашей эпохи", даже готов подать в отставку, если КПСС утратит право контроля над КГБ, стремительно развивающиеся события последнего времени показывают, что все меньше людей желают остаться заложниками Системы.

Так что, перефразируя на новый лад старую политзэковскую поговорку – "Из окон Лубянки видна Колыма", сегодня из этих же окон видна только Старая площадь, где заседает штаб партии – ЦК КПСС.

– И последний вопрос, Юрий Алексеевич. Попробуйте спрогнозировать, что могут сделать вам ваши бывшие коллеги, прочтя это интервью?

Ю. ШутокИ не только мне, но и вам. Во-первых, скомпрометировать. Могут обвинить в измене, как в свое время Носырев обвинил Калугина в том, что тот… агент ЦРУ. Может, доказательства этому и ищет сейчас в стенах Большого дома срочно прибывшая из центра группа чекистов. Понять их судорожную деятельность по поиску компроматов можно: объявить-то объявили на весь мир Калугина непорядочным человеком, а теперь надо доказывать…

Я бы попросил наше интервью, за которое я так благодарен "Часу пик", первой в стране газете, откликнувшейся на мою просьбу (даже "Огонек" не смог предоставить мне слово), закончить… строками из стихотворения. Написал я их на днях, слушая в "До и после полуночи" беседу моего учителя генерала О.Д. Калугина с Владимиром Молчановым.

 
В поединке сомкнулись со звоном
Моя вызов швырнувшая честь
И, всесильная сводом законов,
На расправу недолгая, месть.
Понимаю, работая жадно,
Я ступил на запретную грань.
Где прижились угодная правда
И двуликая всуе мораль.
Мне легко в этой схватке и трудно —
Я один и иду напрямик,
Для меня не начищены трубы
И не срезаны копны гвоздик…
Пусть победу отметят как праздник.
Не окончен еще разговор.
Будет срок, и другой «камикадзе»
Выйдет с вызовом вновь на ковер.
 

Беседу велЛев Корсунский

ОЛЕГ КАЛУГИН: «Я БЫЛ СКРОМНЫЙ ГЕНЕРАЛ, А СТАЛ ПОПУЛЯРНЫЙ ЧЕЛОВЕК»

(«Коммерсантъ», 2 июля 1990 г.)

Через две недели после своего сенсационного выступления, в субботу 30 июня, слушая на даче радио Би-би-си, генерал КГБ в отставке Олег Калугин узнал, что лишен звания и наград, заработанных за тридцать лет беспорочной службы.

За следующие три дня он успел дать десяток интервью, получил два солидных заказа на книгу, отказался от двух лестных предложений о трудоустройстве, согласился баллотироваться в депутаты и выдвинул публичное обвинение председателю КГБ.

После Ельцина и Гдляна, по оценкам экспертов, это самый яркий гример европеизации советской политики – президентская регрессия, воспринятая как паблисити, обеспечила будущее разжалованному генералу.

К месту встречи с корреспондентом Калугин подошел незаметно. Потом, открыто улыбаясь, извинился за конспирацию: "Я был скромный, условно говоря, генерал, а теперь, после всей рекламы и президентского указа, стал очень популярным человеком в стране. В некоторые места просто трудно пройти. В метро автографы просят

За непривычную для разведчика популярность он заплатил, кроме моральных убытков, привычными льготами. Довольно редкая награда "Почетный работник госбезопасности" давала право на 50-процентную скидку в квартплате, 20 лишних метров жилплощади плюс престиж независимо от должности. Все это, правда, перекрывалось генеральскими привилегиями. Лишенный и того и другого, Калугин потерял к тому же 350– рублевую пенсию. Какая будет теперь, он не знает: "Может быть, дадут, как генералу Григоренко, солдатскую – 12 рублей".

Григоренко Петр Григорьевич (1907–1987), генерал– майор, активный участник правозащитного движения. В 1964 году был арестован, лишен воинского звания. В 1970-м был вторично арестован и отправлен в спецпсихбальницу. С 1977 года жил в США.

"Вообще говоря, я не интересовался – не хочу иметь никаких дел с нынешним руководством КГБ. Они со мной связались единственный раз за эти две недели – днем раньше указа позвонила девушка из приемной и пригласила прийти. Я сказал, что ноги моей там не будет, если хотят, пусть приводят силой. Вы же знаете, что КГБ с момента моего появления, как говорят, на сцене начал распространять слухи в своем стиле: что я глубоко внедренный агент ЦРУ и, наоборот, что я агент Крючкова, внедренной в левое движение с тем, чтобы попасть в окружение Ельцина и разложить его команду. При такой игре они могут использовать мой приход в КГБ, чтобы сфотографировать меня и потом показать "левым": "Смотрите, он наш, а вам голову морочит".

Что касается указа, он больше заинтересовал Калугина незаконностью, чем обидел несправедливостью: "Юридически это абсолютно беспомощно. Если я разгласил государственную тайну – подавайте на меня в суд и потом уже принимайте решение. А все, что я рассказал и еще расскажу – как убивают людей, прослушивают телефоны, фальсифицируют информацию, закрывают дела на номенклатуру – это тайны не государства, а партийно-полицейской мафии".

Ъ: А то, что вы открыли "Московским новостям", хотя и не называя, "крышу" КГБ в Лондоне – контору "Союзэкспорт– фильма"?

О.К.: Это секрет Полишинеля. То, что советской публике кажется ужасными тайнами, давно и широко известно на Западе от многочисленных перебежчиков. Этот факт защитит меня на любом суде.

Калугин уверен, что на суде – если до этого дойдет дело – юридическая ошибка Президента и Совмина станет очевидна.

Политическая логика Калугину и растущему числу его сторонников очевидна уже сейчас – руководство КГБ боится, что ренегатскому примеру отставного чекиста последуют те, кто еще в строю. Поэтому изданный указ может быть полезен для реноме Лубянки, но настолько же вреден для престижа Президента. И то, что Горбачев подписал этот заведомо непопулярный документ, по мнению Калугина, еще раз доказывает его правоту: КГБ в СССР може? оказывать давление на руководителей самого высокого ранга.

Самому Калугину, по-видимому, обижаться на Президента грех. Указ, как это уже бывало, повлиял на общественное мнение с точностью "до наоборот" – пораженный в правах отступник стал народным героем. Стал в отличие от своих предшественников на этой стезе в одночасье, не успев толком помучиться.

Профессиональный разведчик, планируя взрыв своей "бомбы", естественно, рассчитывал на такой вариант; хотя готовился к худшему, "даже к: тюрьме". Это не остановило его в феврале, когда, посоветовавшись с женой, он отнес в "Огонек" большую аналитическую статью – "самую полную из всего, что вышло" – и заручился обещанием Коротича о публикации. Потом Калугину объяснили, что цензура, не имея формальных претензий по части государственных тайн, все же сочла долгом показать статью КГБ. Коротича вызвали в Политбюро и запретили печатать откровения генерала.

"Позже Артем Боровик хотел взять меня во "Взгляд". Вроде уже договорились, но выяснилось, что Боровика шантажировал КГБ: сказали, если я появлюсь на экране, станут известны некоторые факты его биографии. Я говорю, как же вы такое терпите, единственный способ борьбы с ними – гласность. Но, видно, ему было чего бояться".

Калугину в этом смысле бояться было нечего. Последние годы безупречной карьеры омрачило легкое диссидентство, письма в ЦК, но перестройка уже была гарантией от "психушки". Генерала лишь немного "задвинули" по службе – "я говорил Крючкову, зачем вы меня держите на режимной работе, назначили бы лучше зампредом АПН, там же есть наша должность" – а в 55 лет проводили на пенсию. Проводили с почетом – шестью тысячами рублей премии, видимо, рассчитывая, что необиженный пенсионер не захочет реванша.

Он тем не менее захотел. Причем не в плену эмоций – "при Черненко я бы не вылез, это было бы чистой воды самоубийством", – а точно все рассчитав. И первый тайм, как он сам с удовлетворением признает, выиграл.

Утрата пенсии не слишком стеснила консультанта по международным связям Ассоциации развития информационных технологий АН СССР с окладом в 600 руб. (Калугин устроился туда сразу после ухода на пенсию.) Приобретенная слава открыла перспективы. Издательства АПН и "Прогресс" предложили договоры на книгу – он и сам собирался ее написать, но сейчас некогда, "расписание буквально забито журналистами. Я сознательно не отказываюсь от такого ритма жизни: чем более я открыт для публики и прессы, тем труднее меня уничтожить".

Ъ: В каком смысле?

О.К.:И в физическом тоже – технология отработана. Хотя думаю, Крючков на это не пойдет, слишком нерешительный.

Ъ: Тем не менее свое первое обвинение на митинге около Парка культуры вы предъявили именно ему.

О.К.:Может быть, потому, что не хотел начинать с более серьезных обвинений. Вина Крючкова в массовых побегах сотрудников разведки и провалах агентурных сетей велика, но это не самый большой вред, наносимый КГБ обществу.

Ъ: Когда вы перейдете к самому важному? -

О.К.:Пока я готов только обозначить следующую тему – нанесение КГБ ущерба здоровью и жизни людей. В книге я расскажу обо всем.

Разоблачительная беллетристика, похоже, станет главным делом разжалованного генерала. Он не видит на этом пути никаких препятствий, кроме одного: "КГБ может воспрепятствовать методом тайного вторжения в квартиру, обыска и изъятия написанных листов. Поэтому я должен работать так, чтобы все написанное сразу исчезало с моего стола и хранилось в надежном месте". Во всяком случае пока Калугин отверг предложение работать начальником ленинградской милиции, переданное Чубайсом от Собчака, и отказался от такой же должности в Москве, предложенной пока неофициально "от кругов, близких к Ельцину". Да, он слышал об идее создания российского комитета национальной безопасности и о том, что его якобы пророчат в начальники. Он не говорил об этом с Ельциным, но не думает, что тот пойдет на конфликт с Горбачевым и Крючковым. Если все-таки предложат – готов рассмотреть, хотя, "честно говоря, КГБ мне смертельно надоел. Я слишком хорошо знаю, как трудно в этой системе что-нибудь изменить. Ведь даже сейчас, когда власть формально перешла от партии к Советам, начальник, например, ленинградского КГБ докладывает Гидаспову и не докладывает Собчаку".

Единственное предложение, которое Калугин принял без размышления, – решение активистов последнего митинга выдвинуть его кандидатуру на выборах народного депутата РСФСР от Люблинского района. "Депутатский иммунитет поможет мне говорить правду без оглядки". От всех остальных форм общественной деятельности бывший генерал КГБ отказался, заявив, что из КПСС по окончании съезда выйдет и ни в какую другую партию вступать не будет.

Леонид Милославский