Текст книги "Иванов.ru"

Автор книги: Олег Бажанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Дай воды, – попросил Иванов. Но выпить из протянутого стакана не смог – на втором глотке его вывернуло прямо на пол. Дальше он уже ничего не помнил…

Очнувшись, как будто на мгновение освободившись из цепких объятий небытия, Иванов почувствовал тяжёлую тупую боль в стянутой бинтами гудящей голове и слабость в руках и ногах. Кружилось всё вокруг. И кроме головной боли в мире не существовало ничего. Не в силах вытерпеть такие муки, Иванов застонал и закрыл глаза. Сознание снова покинуло его…

В следующий раз, медленно приходя в себя, Иванов отметил, что боль в голове стала терпимее, приступов тошноты не было, но тело отзывается режущей болью при каждом движении. Особенно она, тупая и ноющая боль, казалась невыносимой в груди в области сердца. Она не отпускала ни на минуту и не давала глубоко дышать, предоставляя возможность лежать только на спине. Иванов попытался приподняться, но с первой попытки на это не хватило сил. Он решил отдышаться.

Какой сейчас день? Иванов утратил чувство времени. Он всё помнил до того момента, как пришёл домой. И сейчас он узнавал знакомую обстановку. Значит, он у себя в квартире. А как раз это нужно срочно исправить! Он подвергает жену и дочку смертельной опасности. Сколько же времени он здесь находится? И что сейчас – день или ночь, рассвет или сумерки? Плотно занавешенное тяжёлыми шторами окно почти совсем не пропускало света. Его хватало только на то, чтобы различать очертания предметов в комнате. Очень хотелось пить. Иванов медленно повернул забинтованную голову: возле кровати на стуле стоял наполовину полный стакан с водой. «Пожалуй, скорее наполовину пустой», – усмехнулся про себя Иванов, и, негромко постанывая, потянулся за стаканом правой рукой. Боль в груди от этого движения стала расти и множиться, но Иванов усилием воли всё же дотянулся до цели и, не обращая внимания на режущую боль, стал жадно пить прохладную воду. Утолив жажду, он другой рукой, не спеша, поставил пустой стакан на место и расслабился. Эта операция стоила больших усилий. Через несколько минут боль в груди стала медленно отступать. Полежав ещё немного, Иванов осторожно ощупал себя: руки целы, ноги на месте, голова, хоть и перебинтована, но похоже, что цела, а вот с левой стороны груди на уровне сердца, ближе к солнечному сплетению он обнаружил две выпирающие шишки. «Сломаны рёбра, – сразу поставил себе диагноз Иванов. – А могло быть и хуже – пуховик спас, спасибо ему!». Сейчас он без эмоций уже не мог думать о произошедшем на остановке и о себе самом, оказавшемся в таком незавидном положении. Надо было подниматься и действовать! Надо спасать семью! Но на это нужны силы… Силы…

Веки опустились сами собой.

Иванов лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок, уже минут десять. Вставать не хотелось. Слабость во всём теле не прошла, а воспоминания о возможной боли пугали больше, чем она сама. Хотя с постоянным присутствием боли Иванов почти уже свыкся. Голова казалась налитой чугуном. «Встать!» – приказал он себе. Опираясь на руки, он осторожно поднялся, сел. Затем, вцепившись в спинку стула, встал на ноги, кое-как натянув на плечи висевший на стуле халат, и, засунув ноги в предусмотрительно приготовленные женой тапочки, вышел в гостиную.

Лена в домашнем халатике сидела на диване, поджав ноги, и, придерживая рукой лежащую на коленях книгу, читала. Иванов постоял у дверного косяка, рассматривая профиль жены. В дальнем углу, наполняя комнату тихим приглушённым звуком, разноцветным экраном мелькал телевизор. Вливающееся в комнату через расшторенное окно вместе с солнечными лучами яркое зимнее утро и присутствие близкой женщины добавляли к ощущению тепла и уюта чувство реальности света и радостей жизни.

– Привет, – тихо произнёс Иванов, позволивший себе несколько секунд любоваться любимой женщиной в домашней обстановке. Такой он её не видел давно. В лёгком цветном халатике без косметики на лице Лена казалась настолько родной, что Иванов по-настоящему ощутил в груди ноющую боль от невосполнимой потери времени, которое он проводил вне дома! Ведь у него есть семья! Настоящая семья!

– Привет, – взглянув на Иванова поверх очков, с улыбкой поздоровалась Лена. По тому, как она это сказала, Иванов понял, что она очень рада его быстрому выздоровлению.

– Спасибо, что оказала мне профессиональную помощь! – Иванов стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.

– Не зря же я учусь в медицинском. Как ты себя чувствуешь? – Её улыбка и голос были так необходимы ему сейчас.

– Пока жив, но мало работоспособен, – тоже улыбнулся Иванов и показал на бинты на голове. – Спасибо тебе за всё, Ленка!

– Саша-Саша! – с укором в голосе произнесла жена и, будто спохватившись, изменила тон. – Ты, наверное, проголодался?

– Чуть-чуть.

– Дай мне две минуты. – Отложив книгу, она вскочила с дивана и, сверкнув стройными ногами из-под распахнувшегося в разные стороны краёв халатика, пробежала на кухню.

Через пять минут вслед за ней на кухне появился умытый Иванов. Накрытый стол уже ждал его.

– Дочка где? – поинтересовался Иванов, аккуратно усаживаясь на своё обычное место.

– Спит. Я не стала её будить. Вчера она потребовала отвести её к тебе, а потом долго не могла заснуть. – Лена устроилась напротив и вопросительно стала смотреть на мужа. Он понимал, что должен всё рассказать. Но с чего начать – не знал.

– Сколько я провалялся? – Иванов старался избегать настойчивого взгляда жены.

– Сутки, – после короткой паузы тихо ответила Лена.

– Сутки, – повторил задумчиво Иванов. – Сегодня, как стемнеет, нам надо уехать из этой квартиры.

– Сначала расскажи, что с тобой случилось? – встревоженно потребовала Лена.

– Можно, я сначала поем?

– Поешь, – согласилась жена. Иванов старался не торопиться, оттягивая момент покаяния.

– Может, уже расскажешь? – нетерпеливо напомнила супруга, когда Иванов уже заканчивал завтрак. Аппетит его не подвёл: он съел две вкусные домашние котлеты с рисовым гарниром, два солёных огурца и один помидор из банки. Оставалось разделаться с чаем под сдобную булочку. Но булочка оказалась уже лишней. Лена пила только чай без сахара и, как ни уговаривал Иванов составить ему компанию, не поддавалась на уговоры, – она на диете!

– Я слушаю! – Лена требовательно смотрела на мужа.

– Да так, немного пришлось подраться, – обречённо глядя на сдобную булочку и стараясь говорить как можно спокойнее, произнёс Иванов.

– Немного? – голос супруги зазвучал громче. – Да ты сутки провалялся без сознания! С твоим контуженым позвоночником тебе только драться! Скажи спасибо, что я умею ставить уколы и знаю, что колоть. У тебя вон всё пальто в крови! А в кармане я нашла нож! После твоего такого появления я две ночи не могу глаз сомкнуть! Вчера и сегодня лекции в институте пропустила. Сашка, не зли меня – говори, что случилось!

При слове «нож» Иванов весь напрягся, ожидая дальше самого страшного прямого вопроса. Но Лена замолчала.

– Спасибо! – Иванов понял, что булочку всё-таки не осилит, и положил её на тарелку. Завтрак закончился.

И что он мог рассказать супруге? Что по уши увяз в криминале, что теперь имеет дело с преступниками, рэкетирами, бандитами и прочей нечистью? Что постоянно рискует своей жизнью, а теперь ещё и жизнями близких и дорогих ему людей? А о том, что произошло на остановке, вообще, надо забыть и никогда не вспоминать. Нет, всего этого жене знать не стоило!

– Встречное предложение, – Иванов взял тёплую податливую руку супруги в свою и мягко пожал. – Расскажи мне о институте. Давно мы с тобой не беседовали так – по душам. Как идёт твоя учёба?

От него не ускользнул вспыхнувший взгляд жены. Но она ответила спокойно, хотя в её тоне Иванов уловил упрёк:

– Всё твоя дурацкая работа – на нас с Наташкой не остаётся времени! – но тут же в её голосе зазвучали тёплые заботливые нотки: – Саша, не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, я всегда с тобой и за тебя!

Иванов молчал. Она была права: человека ближе, чем Лена, у него на всём свете не было. Хотя нет… Был ещё человек.

– Знаю, – после короткой задумчивости сказал Иванов. – Ты вытащила меня с того света после Чечни. Ты родила мне дочь. Я благодарен тебе за всё, и я тебя люблю, Ленка! – Он поднял глаза и посмотрел в глаза жене. – Ты уж прости меня…

– За что? – она не понимала, и это непонимание пугало её.

– Я принёс в наш дом беду, – тихо и обречённо выдавил Иванов, не смея больше смотреть в чистые и ясные глаза близкого человека.

– Какую беду? Что произошло, Саша? – Она старалась поймать его ускользающий взгляд.

Иванов не хотел перекладывать на хрупкие плечи молодой женщины страшный груз случившегося, но и врать ей он тоже не хотел. Надо было решать. Он снова поднял взгляд:

– На остановке на меня напали четверо. Похоже, местная «братва». Троих я убил…

– Убил?!.. – в этом восклицании прозвучал весь ужас случившейся реальности.

– Пойми, у меня не оставалось выбора. Они бы убили меня, – ровным голосом твёрдо произнёс Иванов, глядя в широко раскрытые глаза жены. – А теперь нам надо где-то спрятаться, отсидеться какое-то время. Те, кто их послал, меня здесь найдут. Будет лучше, если вы с дочкой на время уедете к бабушке.

– А ты? – в голосе жены звучала тревога.

– Пока дела не отпускают, – пожал здоровым плечом Иванов. – Кое-что надо закончить. Закончу – приеду к вам.

– Саша, мы тебя не бросим! – решительно произнесла Лена. – Тем более в таком состоянии.

– Спасибо. Твоими заботами я скоро поправлюсь. – Иванов с немым укором и благодарностью смотрел на супругу. Он знал, что спорить с ней бесполезно. – А где мои вещи?

– Я их в коридоре сложила.

– Можно мне посмотреть?

– Конечно. Давай помогу.

Лена поднялась и направилась из кухни, но Иванов удержал её, поймав за руку:

– Я сам.

В коридоре, глядя в зеркало на стене, Иванов себя не узнавал: разбитое лицо опухло, кожа местами свезена, на весь лоб – бинты. Но глаза и нос целы. А вот красивому финскому пальто повезло меньше – оно было порвано в нескольких местах и испачкано так, что даже после химчистки в нём на люди уже не выйти. Особенно сильно выделялись запачканные кровью рукава. Осмотрев одежду, Иванов решил, что нужно срочно расставаться с этим удобным пуховиком как с возможной уликой.

Он достал из кармана пальто нож. Блестящую сталь острого как бритва лезвия до половины длины покрывала коричневая корка – успевшая засохнуть кровь. Брезгливо поморщившись и кинув пальто в коридоре на пол, Иванов прошёл в ванную и, пустив из крана теплую воду, с помощью мыла и губки с нескрываемым отвращением, будто это была грязь, стал тщательно смывать чужую кровь с лезвия. Потом, вытерев металл насухо полотенцем, Иванов ещё некоторое время рассматривал смертоносное оружие, любуясь его формами и красотой линий без излишеств. Видимо, этот нож был изготовлен настоящим мастером: само движение застыло в металле, казалось, что Иванов держит на ладони кусочек молнии. И он смотрел на холодное оружие с трепетным чувством страха, восхищения и благодарности. Иванов убивал врагов, но это было на войне, и он выполнял свой долг. А теперь он впервые в мирной жизни был вынужден воспользовался ножом, чтобы защитить себя. Но чувства раскаяния Иванов не испытывал – напали на него, а этот кусочек стали спас ему жизнь.

«Спасибо тебе!» – обращаясь к оружию, как к человеку, мысленно произнёс Иванов.

Он вынес нож в комнату, вложил в кожаный чехол и, открыв дверь шкафа, засунул его глубоко за сложенное на полке аккуратными стопками постельное бельё. Затем оттуда же достал пистолет в армейской кобуре, повертел его в руках, проверил патроны, глушитель и хотел уже вернуть на место. Но в этот момент в комнате появилась Лена.

– Может, обратимся в милицию? – увидев оружие в руке Иванова, она пыталась скрыть возникшее волнение, но у неё это плохо получилось. – К нам же приезжал этот офицер… из Москвы… Алексей.

– Пока сам не разберусь – никакой милиции, – ответил Иванов, решительно пряча пистолет обратно в шкаф.

– Надеюсь, он тебе не понадобится, – услышал Иванов у себя за спиной почти шёпот.

– И я на это надеюсь. – Повернувшись, он посмотрел на жену: – Поверь, всё скоро наладится. А пока будет лучше, если мы уедем подальше отсюда. Начнём новую жизнь. А я постараюсь больше не доставлять вам с Наташкой хлопот. Вот только отлежусь немного и всё.

– Новую жизнь? А ты сам в это веришь? – Лена смотрела на мужа взглядом мудрой женщины. Иванов не ответил, лишь, посмотрев на жену, вздохнул:

– Не повезло тебе с мужем. Давай сейчас соберём самое необходимое. Вечером, как стемнеет, я подгоню машину к подъезду.

– Куда поедем? – тихо спросила супруга.

– Сейчас решим, – глядя в глаза, улыбнулся Иванов и взял Лену за руку.

Она грустно улыбнулась в ответ, видимо, что-то хотела сказать, но передумала, осторожно высвободила свою руку и произнесла уставшим голосом:

– Ладно, Саша. Я пошла готовить тебе ванну. Как только помоешься, поработаю доктором – нужно поменять бинты. А если будешь себя хорошо вести, сделаю массаж.

– Какой массаж, Ленка?! – запротестовал Иванов. – Я еле дышу. До меня пальцем притрагиваться нельзя – всё болит.

– А я говорю, что массаж тебе будет полезен!

– А я говорю – нет! – попытался сопротивляться Иванов. Но Лена была уже в ванной и, похоже, не слышала.

– Саша, ты же знаешь, я умею делать массаж. Будь спокоен – тебе понравится, – заверила вышедшая из ванной комнаты раскрасневшаяся жена. – Теперь полезай, мойся, только защелку не закрывай – я принесу полотенце и халат.

Иванов пытался протестовать, но его возражения не принимались.

– Саша, может быть, мне приятно ухаживать за любимым мужчиной. Делай, что я говорю. Пожалуйста…

– Спорить с тобой – занятие неблагодарное. Ладно, обещаю не сопротивляться! – сдался Иванов.

– Голову не замочи! – услышал он напутствие.

Она вошла в ванную, когда размякший побитым телом Иванов лежал в теплой воде.

– Поднимайся, Саша, будем мылиться! – Лена скинула халат и осталась в черном ажурном гарнитуре, который, откровенно подчеркивал её формы. Иванову нравилась полуобнажённая жена. Особенно её стройные ноги. За три года замужества Лена похорошела, и уже не была той похожей на мальчика худой девчонкой, с которой Иванов весенней ночью случайно повстречался на кухне армейского общежития. Теперь это была интересная привлекательная женщина. После рождения дочери откровенной женственностью налились все её формы, особенно грудь, и эта полнота очень шла ей. Лена даже решила сесть на диету. Но Иванов, зная её слабости, начисто руша все начинания жены, подкармливал Лену сладким.

– А ты красивая! – выдохнул он, не решаясь подняться из воды.

– Уже говорил. Вставай, не стесняйся. Что я, мужиков голых не видела? – Лена по-хозяйски намыливала мочалку.

– И где это, интересно знать, ты их видела? – Иванов с подозрением прищурился на супругу.

– В морге! – парировала та. – Поднимайся!

– Ну, спасибо! Вот сравнила! – Иванов медленно встал в ванной. Что ему оставалось делать? Сейчас он был наполовину беспомощным, и материнская забота жены была очень своевременной.

Лена стала легко тереть ему спину мочалкой. В тех местах, где проступали синяки, она останавливалась и прикладывала ладонь, и Иванов чувствовал, будто её нежная рука забирает часть боли. Когда она дошла до самого больного места на груди, Иванов перехватил руку жены и ласково сжал кончики пальцев. Она отняла их не сразу. Потом спросила:

– Может, надо потуже перевязать грудь?

– Нет. Такой перелом сам заживет, – заверил Иванов, глядя супруге в глаза. – Хорошая ты у меня.

– Все-таки я думаю, что тебе нужно показаться специалисту, – улыбнулась Лена.

– Ленка, если я ещё жив, значит, всё в порядке, – возразил Иванов, укладываясь обратно в ванну по самую шею. – Специалист у нас ты.

После ванны Иванову в постель был подан чай. Потом – перевязка и обещанный массаж. Супруга, действительно, умела его делать.

После ванной и массажа Иванов почувствовал себя гораздо лучше. Он лежал и млел в гостиной на разложенном диване и, глядя на сидевшую рядом в распахнутом халате разгоряченную после массажа жену, ощущал прилив страстной благодарности ей за всё. Иванов взял её пальцы и ласково поцеловал их.

– Спасибо тебе, – тихо произнёс Иванов.

– Выздоравливай, – Лена по-матерински погладила его по голове.

Когда после госпиталя три года назад Лена неожиданно появилась в его жизни, Иванов снова обрёл смысл своего существования. И с тех пор всегда, когда Лена была рядом, она притягивала его ощущением чего-то светлого, чистого и надёжного. Рядом с ней Иванов обретал веру в хорошее.

Послышалось лёгкое шлёпанье босых ног по полу, и на пороге спальни появилось пухленькое двухгодовалое создание в пижаме и с распущенными русыми волосами.

– Привет, Натали! – Иванов почувствовал прилив радости, который он всегда испытывал при виде дочурки. – Долго же ты позволяешь себе спать!

– Пливет, – протирая кулачком заспанные глаза, проворчало милое видение в пижаме, совсем не выговаривавшее букву «р». – Пап, у тебя головка болит?

– Да, понимаешь, ударился вот… – стал оправдываться Иванов.

– Ты чего там босиком?! – прикрикнула на дочку жена. – Полы холодные. Давай быстро к нам!

Ребёнок с радостью кинулся на кровать к родителям, и Иванов предусмотрительно посторонился. Наташка, устроившись между папой и мамой, потрогала пальчиками свежие бинты на голове отца и заботливо поинтересовалась:

– Болит?

– Уже нет, – улыбнулся Иванов и поцеловал дочку в пухленькую щеку.

– Колючий! – скукожилась Наташка.

– А хочешь, я тебе «козу» сделаю? – Иванов нацелил на Наташкин пупок два расставленных пальца. – Коза, коза…

Дочь, прижавшись к матери, залилась в счастливом смехе.

– Иванов, ты мне друг? – прервала их идиллию Лена.

– Друг, – занимаясь с ребёнком, ответил Иванов.

– Тогда скажи, я тебе нужна?

– Ты мне нужна, – растягивая слова, подтвердил Иванов и весело посмотрел на жену.

Уловив в её взгляде лёгкое недоверие, он повторил громче:

– Ты мне очень нужна, Ленка!

– Скажи, что ты меня любишь?

– Люблю, – Иванов старался казаться серьёзным.

– С выражением скажи!

Иванов перевёл взгляд на дочь:

– Наташа, маме от нас нужно, чтобы мы о ней никогда не забывали. Давай скажем маме, что мы её любим.

– Давай, – согласилась дочка.

– Ма-ама, мы тебя лю-юбим! – нараспев протянул Иванов. Наташка не успела сложить все слова в предложение, и у неё получилось только «Мама» и «любим».

– Скажи так, чтобы я поверила! – настаивала жена, упрямо глядя на Иванова.

– Ленка, я тебя очень люблю! – закричал Иванов почти во весь голос.

– И я люблю! – постаралась не отстать на этот раз Наташка.

– И я вас очень люблю! – засмеялась Лена и стала целовать дочь.

– Так, я не понял, что тебе было нужно-то? – Иванов, изобразив на лице возмущение, обнял жену здоровой рукой и стал оттаскивать её от Наташки.

– Не уезжай больше от нас никогда! – между игривыми поцелуями, предназначаемыми дочери, попросила Лена.

– Эй-эй, там… Поаккуратнее с вашей любовью! – продолжал возмущаться Иванов. – Почему никто не целует меня? Я вам что, совсем не нужен? – он старался «ревновать» очень натурально. – Прошу соблюдать субординацию! Кто в доме хозяин?

– Я! – осыпая поцелуями шею и плечи барахтающейся Наташки, воскликнула Лена.

– Ответ не принимается! – строго произнёс Иванов. – Попробуем ещё раз. Кто здесь главный?

– Я! – игриво уворачиваясь от маминых поцелуев, заливалась смехом Наташка.

– Правильно! – ничего не смог возразить на это Иванов. – Тогда скажи, дочка: а кто у нас заместитель папы по хозяйственной части?

– Мама! – без подготовки выпалила Наташка.

– Тоже правильно! – засмеялся довольный Иванов.

– Поняла! Это значит, что мне надо идти кормить мою драгоценнейшую дочь и готовить вам обед, мой светлейший господин! – со смехом подхватила супруга и, легко увернувшись от мужниного шлепка, соскочила с дивана и быстро пошла на кухню. – Феодалы! Рабовладельцы!

– Без халата тебе лучше! – Иванов блаженно улыбнулся вслед жене и осторожно взял на руки барахтающую ногами дочку.

Пока супруга хозяйничала, Иванов, обложив сидящую на кровати Наташку куклами, включил телевизор на местном канале и поудобнее улегся рядом с играющей дочерью. Он ждал программу новостей.

Как и предполагал Иванов, в очередном телевыпуске не было сказано ни слова о тройном убийстве на остановке. Это являлось плохим знаком и значило только одно – предстояла «разборка» на криминальном уровне.

Вскоре Лена позвала дочь к завтраку. Иванов, соблюдая осторожность, подхватил Наташку на руки и отнёс на кухню.

Оставив жующую дочку на попечении матери, Иванов вышел в зал к телефону и набрал номер.

Состоявшийся короткий разговор его не удовлетворил, и даже расстроил. Некоторое время Иванов сидел рядом с телефонным аппаратом на диване и, не мигая, смотрел в одну точку на полу. Потом он поднял трубку и набрал другой номер.

– Да? – ответил мягкий женский голос на дальнем конце провода.

– Юля? – решил убедиться Иванов, хотя и узнал этот голос.

– Да, – снова ответила трубка.

– Это Иванов. Здравствуй. Тебе удобно сейчас говорить?

– Здравствуй, Саша. Слушаю, – тон её голоса стал более тёплым.

– Мне нужна твоя помощь, – решил не тянуть Иванов. – Приюти меня с женой и дочкой на пару дней. Сможешь? Не удивляйся. Всё очень серьёзно.

– Ну… – протянула трубка, – не знаю. На сколько дней?

– Дня два-три, не больше. Мне нужно уладить кое-какие дела. А меня основательно вывели из строя, можно так сказать.

– Лариса знает?

– Если ещё не знает, то скоро узнает. Информация о происшествиях распространяется быстро. Сейчас меня волнуют жена и дочь. Выручи. С ними я связан по рукам и ногам! А довериться больше никому не могу.

– Приезжайте. Когда вы будете у меня?

– Сегодня, как стемнеет.

– Ладно.

– Спасибо!

В трубке раздались короткие гудки.

Иванов стал набирать следующий номер…

– План такой, – бодро сообщил Иванов супруге, войдя на кухню, – вечером, как стемнеет, я иду за машиной в гараж, и поедем. В моё отсутствие с вами побудут ребята из «Боевого Братства». Они и проводят нас до места. А сейчас надо уже начинать сборы.

– Саша, а куда мы поедем? – почти неслышно спросила Лена, занимающаяся кормлением Наташки.

– Мы поедем к одной хорошей женщине. – Иванов заметил, как сверкнули глаза жены. – Она, можно так сказать, мой коллега по работе. Ты удивишься, Лена, но эта женщина работает в прокуратуре. Повторяю, мы – только друзья.

Жена ничего не ответила, лишь посмотрела на мужа глубоким долгим взглядом.

– Мы на машине поедем кататься? – вовремя задала вопрос дочь, и Иванову не пришлось дальше оправдываться.

– На папкиной машине, – улыбнулся своей спасительнице Иванов.

– Ула-а! – захлопала в ладошки Наташка. – А когда?

– Когда на улице наступит ночь и станет темно, мы и поедем кататься. Натали, я покажу тебе красивый вечерний город!

– Поедем сейчас! – потребовала дочка.

– Днём город не такой красивый, как вечером, – убедительно покачал головой Иванов. – Вечером обязательно поедем! Если будешь хорошо кушать и слушаться маму.

За окном опустились ранние зимние сумерки, когда неожиданно ожил дверной звонок. Соблюдая осторожность, Иванов отворил деревянную дверь и приник к глазку во второй – металлической. На освещённой лестничной площадке он рассмотрел троих мужчин в гражданской одежде. Узнав двоих из них, Иванов открыл замки.

– Здорово, Саня! – с порога поприветствовали гости, рассматривая при свете лампочки побитого хозяина. – Ого! Видать сильно тебя помяли!

– Заживёт, – поморщился Иванов. – В подъезде никого не видели?

– Я поднимался на лифте, – по военному коротко доложил первый вошедший, – а ребята по лестнице. Мы никого не встретили.

– А на улице?

– Наши парни в сопровождении во второй машине у подъезда сидят. Если что – сообщат по рации, – успокоил гость. На вид он был постарше остальных.

– Ладно, – вздохнул Иванов. – Раздевайтесь, проходите на кухню.

– Лена, – крикнул он жене, – напои ребят чаем!

Двое прошли на кухню, а тот, который вошёл первым, остался с Ивановым в коридоре.

– Давай, рассказывай, – приготовился слушать гость.

– Пошли в гостиную, Виталий, – предложил Иванов.

Свой финский пуховик, сложив и плотно умяв, Иванов перемотал скотчем. Получилось что-то вроде котомки. Это очень удобное и теплое пальто Иванов купил в магазине всего два месяца назад и расставаться с ним не хотел, но обстоятельства заставляли помнить об осторожности.

Надев кожаную лётную куртку и спрятав в нагрудном кармане пистолет, Иванов внимательно, как бы прощаясь, оглядел квартиру, осторожно, с помощью жены, натянул на перебинтованную голову спортивную шапочку и, поцеловав Лену в щеку, вышел на лестничную площадку, плотно прикрыв за собой тяжёлую металлическую дверь. Двое сопровождающих уже ждали его в подъезде. Виталий остался в квартире с Леной и Наташей.

Иванов шел за своим автомобилем. На улице уже стоял зимний вечер, и чтобы обезопаситься от возможных ненужных встреч, решили до гаража доехать на машине. Второй автомобиль «ВАЗ-2106» с четырьмя вооружёнными бойцами из «Боевого Братства» остался дежурить у подъезда.

Кооперативный гараж, в котором у Иванова стоял почти новенький автомобиль «ВАЗ-099», находился в десяти минутах ходьбы от дома в стандартном ряду таких же однотипных кирпичных гаражей. До его ворот добрались без происшествий.

По пути Иванов мысленно возвращался к состоявшемуся разговору с Виталием и старался найти ответы на вопросы: «Случайно ли нападение? Кто такой, этот Хасан? Заявит ли в милицию?». Иванов понимал, что если Хасан из «братков» и работает вместе с местной милицией, – а скорее всего, это именно так, – тогда Иванову, с семьёй или без, будет трудно выбраться из города. Виталий подсказал вариант: Хасана, кто бы он ни был, надо «убирать» и как можно раньше. Иванов обещал над этим подумать. Он понимал, что бойцы из «Боевого Братства» в этом деле «светиться» не должны, так как совсем недавно между союзом ветеранов боевых действий и криминальными бандами в городе установилось хрупкое перемирие.

Перед тем как выгнать машину, Иванов прямо возле гаража на снегу плеснул бензином из канистры на своё свёрнутое финское пальто и поднёс спичку. Пуховик вспыхнул ярким жарким пламенем и окутался белым дымом. Иванов с сожалением смотрел, как сгорает весомая улика вместе с его надеждой на спокойную жизнь в этом городе.

К дому Юли подъехали вместе с одной из машин сопровождения, в которой находился Виталий. Вторая «шестёрка» прямо возле дома Иванова отсекла пристроившуюся к их кортежу иномарку. По рации бойцы Виталия передали, что та попыталась прорваться через заслон, но, завидев наставленные на них автоматы, сидевшие в иномарке братки повернули обратно. Но отъехали они не далеко и оставались в пределах видимости. Поэтому второй машине сопровождения пришлось отстать.

Крепкие тренированные парни помогли Ивановым занести чемоданы в подъезд. Виталий взял на руки Наташку. Сам Иванов не мог нести ничего. Наоборот, его на лестнице заботливо поддерживала под руку супруга. И только когда Юля запустила Иванова с семьёй в квартиру, Виталий с ребятами, попрощавшись, уехали. На всякий случай они оставили Иванову номер телефона для вызова дежурной группы «Братства».

Хозяйка приняла гостей радушно. Мудрая женщина – она сразу же легко познакомилась с Леной и Натальей и провела их в одну из комнат, показав приготовленное бельё и кровать. Затем Юля организовала для гостей экскурсию по своим большим владениям. Маленькой Наташе и самой Лене квартира очень понравилась. Даже после их «сталинки» Юлина квартира выглядела хоромами. Обняв маму за шею и следуя за Юлей на маминых руках, Наташка внимательно всё рассматривала и даже не капризничала.

На кухне – конечной точке маршрута экскурсии – всех ждал уже приготовленный горячий ужин.

Лена тоже вела себя разумно. Женщины понравились друг другу. Юля была старше Лены, но признала супругу своего друга равной. Жена Иванова соблюдала границы приличий, подобающие гостье. После ужина и совместной уборки посуды у них нашлись общие темы, и завязался разговор, которому не смогла помешать даже Наташка. Но Иванову нужно было поговорить с Юлей наедине. Кое-как ему удалось на время отвлечь внимание женщин друг от друга. Оставив Лену с дочкой возле телевизора в зале, Иванов с хозяйкой квартиры удалились в соседнюю комнату. Дверь закрывать не стали. и во время разговора Иванов часто ловил на себе подозрительные взгляды жены, но делал вид, что не замечает их.

– Что произошло? – встревоженно задала вопрос Юля.

– Два дня назад поздно вечером на остановке на меня напали четверо. Похоже, местная братва. Пришлось воспользоваться ножом. В драке троих я убил. У вас что-нибудь по сводке проходило?

– Да, вчера была какая-то информация о троих убитых на стройке, – вспоминая, наморщила брови Юля. – Подозревают «наци».

– Почему?

– На месте убийства весь забор исписан их воззваниями. Но эта бумага ушла выше к прокурору. Дальнейшего её движения я не знаю.

– Правильно. Возле остановки была стройка, – утвердительно кивнул головой Иванов, припоминая. – Значит, братки хотели мой труп повесить на бритоголовых? Поэтому сами и разукрасили забор. Может, они и не зря старались? У меня в запасе есть время?

– Следствие обязательно будет разрабатывать это направление, – подтвердила Юля его догадку.

– Да, всё бы ничего… Но один из братков, по имени Хасан, уехал раньше, и он ещё жив, – озабоченно произнёс Иванов. – Видимо, он у них – главный. А мне теперь надо отсидеться какое-то время, поправить здоровье.

– И что дальше?

– А что дальше? Дальше кончу этого Хасана и начну «выруливать» ситуацию, – развёл руками Иванов. – Ты прости меня, Юля, что пришёл прямо к тебе. Я понимаю, что ставлю под угрозу и тебя, и твои отношения с «фирмой». Но идти в таком состоянии мне больше некуда. Тем более с женой и дочкой. Подобный вариант развития событий я не просчитал. И если бы сейчас мог, то уехал бы из города. Но сначала мне надо привести себя в форму и разобраться с этим Хасаном. Свидетеля оставлять никак нельзя.

– Саша, а у тебя есть соображения: кто это тебя и за что?

– Есть. Похоже, это мои коллеги.

– «Фирма»? Ты в этом уверен? – в голосе Юли появилась тревога. – А случайность ты отбрасываешь?

– Точно – меня выследили, – твёрдо сказал Иванов. – Этот Хасан, перед тем как уехать, обозвал меня стукачом и поставил задачу своим бойцам, чтобы моё убийство было похоже на то, будто это «наци» мне отомстили. Братки меня поэтому и поволокли на стройку. Им повезло меньше. Пока они там весь забор исписывали фашистскими лозунгами, я оклемался. А сейчас, когда ехали сюда, за нами увязалась иномарка. Ребята из «Боевого Братства» скинули её «с хвоста». И это уже не совпадения.