Текст книги "Ледяная синева (СИ)"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

Глава десятая

Открытый Космос… Вакуум, бесконечное пространство и абсолютный ноль на термометре. В смысле, минус двести семьдесят три градуса по Цельсию. Всего то? Отбросим в сторону восклицательные знаки и получим – нечем дышать, очень холодно и до потолка не допрыгнуть. Зимней ночью во дворе все то же самое. А что воздуха побольше, так в крепкий мороз эта разница не сильно радует. И еще не известно, что лучше: смерть от вакуума, настолько быстрая, что даже не успеешь ничего понять или – медленное угасание в пургу, в паре шагов от жилья… Понимая, что это все – проклиная судьбу собственное бессилие и до последнего вздоха надеясь на чудо.

Человек смертен, и этот факт непреложен, примем его как данность и не будем больше забивать голову всякой чепухой. Она, голова то есть, как раз и  нужна для того, что бы отсрочить эту самую неизбежность. Как можно дольше… До глубокой старости.

Щелк! Магнитные подошвы притянули скафандр к корпусу яхты, и в тот же миг в наушниках ожил голос Гулливера.

– Тихон, вы находитесь в секторе «К». Пройдите в направлении кормовых дюз еще десять метров.

– Выполняю, «командир»… Раз, два, три…

«ИскИн меряет метрами, а человек – шагами, – внес мысленно поправку Тихон. – Значит, считаем до тринадцати».

– Двенадцать… Тринадцать.

– Стоп. Если вы стоите лицом к дюзам, правее три.

– Выполняю…

– На месте.

– Вижу. Приступаю к работе.

Броневые листы на корпусах звездолетов крепятся по принципу рыбьей чешуи, внахлест. Приподнять и уж тем более оторвать один из них, выбранный произвольно, без специального оборудования невозможно. Зато, если вставить конец монтажного ломика в специальную ямку, размером не больше половинки скорлупы греческого ореха и приложить усилие параллельно корпуса, то «чешуйка» достаточно легко скользнет во внутренний паз.

Конечно, все легко и просто в теории, а на самом деле – сопеть и пыхтеть, зато уже ничего больше не надо отвинчивать и откручивать. Броня одновременно играет роль защитного кожуха. Во-первых, – для экономии времени. Чтобы не возиться с ремонтными работами дольше необходимого и не подвергать звездолет опасности из-за отключенного защитного поля. (А как иначе добраться до корпуса с этим самым ломиком?)  А во-вторых, – если что-то будет в состоянии повредить броневые листы, то никакой кожух все равно защитить агрегаты не сможет.

Так что снаружи Тихон управился с заменой блоков даже быстрее чем внутри.

– Готово!

– Подтверждаю… – отозвался в наушниках голос Ани. – Подаю напряжение на главную силовую установку.

Приклеенный подошвами к корпусу яхты, Тихон явно ощутил, как по всему звездолету прокатилась легкая вибрация. Словно шевельнулись мышцы под кожей огромного зверя.

– Все системы энергопитания работают исправно. Тестирую основной генератор ТФ-поля.

Еще один «вздох».

– Все отлично, Тишка! Ты молодец! – девушка не сдержала эмоций. – Возвращайся.

– Гулливер, твоя оценка ситуации? Подтверждаешь?

– Частично…

– Эй, железяка, что значит, частично? – возмутилась девушка. – Все же гудит. И лампочки только зеленые. А он – снаружи. И поле выключено!

– Погоди, Аня. Дай ИскИну закончить. Продолжай, Гулливер!

– У меня по-прежнему нет доступа к большей части наружных датчиков. Надо проверить в каком состоянии хотя бы самые основные.

– Я понял. Направляй…

– Сперва ближайшие. По главной оси к дюзам двадцать метров…

– Иду…

Четким, печатным шагом, щелкая магнитами при каждом соприкосновении подошвы с корпусом, Тихон потопал в указанном направлении, и неожиданно услышал в динамиках непонятный звук. Только минуту спустя, когда тот повторился, понял что это плач. Тихий, сдержанный, но тем не менее… Похоже, у девушки все же сдали нервы. Из-за себя или из-за него – не суть.

– Слышь, Анюта… – фон Виден постарался придать голосу легкой игривости. – Жаль, что надо кислород экономить, а то я бы тебя на романтическую прогулку пригласил. Здесь такая красотища. Глаз не оторвать. Представляешь: мириады звезд, ты, я и больше никого на многие-многие парсеки. Адам и Ева нового мира…

– Вечно парням одно и то же в голове, – фыркнула девушка. – Лучше под ноги смотри… Адам… Как бы Ева еще до замужества не овдовела… – и тут же охнула. – Ой! Что я несу?.. Не слушай меня, Тишка. Это я так глупо шучу.

– Не волнуйся. Я крепко принайтован. Далеко не улечу… Ей, Гулливер?! Чего молчишь? Я, вроде, на месте.

– Еще полтора метра, – бесстрастно ответил ИскИн.

Либо со счета сбился, пока с Аней трепался, либо шаги получились короче.

– Ага, вижу… Ууу, ничего хорошего. Если здесь раньше был датчик, то теперь это лишь слиток металла. Намертво припаянный к обшивке. Так что косметический ремонт здесь не поможет.

– Это защитный кожух. Сам датчик внутри. Надо попытаться сделать отверстие.

– И как ты себе это представляешь? У меня нет алмазного бура, а лазерным резаком я сделаю дырку не только в кожухе, но и в датчике. Это не скальпель, на нем глубину пореза не выставишь.

– У меня нет ответа. Инструкцией такие действия не предусмотрены.

– Тишка, а как выглядит этот слиток?

– Как шишка на лбу. А то?

– Тебе доводилось есть яйца всмятку?

Тихон вздохнул. О чем она думает? Ну, при чем тут яйца?

– Мне не до шуток…

– Никто и не шутит, – возмутилась Мирская. – Просто ляг на пузо и попытайся не прожечь, а срезать верхушку. Как снимают скорлупу с яйца. Понимаешь?

– Ты гений, Анютка!

Тихон даже попытался хлопнуть себя по лбу, но в скафандре руки двигались медленнее, и он успел остановить жест раньше, чем приложился перчаткой, оснащенной набором монтера, к лицевому щитку гермошлема.

– Я знаю… – засмеялась девушка.

– Самоуверенно… Но, принимается… И раз уж мы заговорили о яйцах, заказываю к возвращению омлет.

Тихон защелкнул карабин страховочного троса на ближайшей скобе и только после этого отключил магниты на подошвах.

Это только кажется, что звездолет неподвижен. А на самом деле он несется сквозь пространство с невообразимой для человеческого разума скоростью. И достаточно малейшего толчка, чтобы сорваться и улететь прочь. Без надежды на спасение. Слишком мал запас кислорода.

По статистике Спас-флота, прийти на помощь удается почти восьмидесяти процентам терпящих бедствие экипажей, если они успели занять места в аварийно-спасательном модуле. И за все время не зафиксировано ни одного случая возвращения на борт «потеряшек». Это, конечно же, держится в тайне, но – как водится, такой секрет полишинеля известен всем.

– Конечно… – Аня, словно почувствовала о чем думает Тихон. – Сколько яиц? Двух хватит? Или из трех?

– Пять!

– Вот уж никогда бы не подумала, что ты такой обжора. Ладно. Гулять, так гулять. Уже иду готовить. Ты, только, не задерживайся, а то остынет.

– Я мигом… Одна нога здесь… Вот черт…

Тихон негромко ругнулся, но его, естественно услышали. Интерактивный микрофон не понимает, что такое шепот, и услужливо усилил голос до нормы.

– Что случилось?

– Ничего, ничего… Почудилось.

– Тихон, не заставляй вытягивать из тебя слова. Что за глупая мужская привычка? Сказал «а», говори и «б»!

Это явно из запасов домашних мудростей Анны Павловны. Спорно по гендерной привязке, но верно по сути претензии.

– Да я и сам не понял. Вдруг, показалось, что на меня кто-то пристально смотрит и к нашему разговору прислушивается. Да так явно, что аж рука дрогнула. Видимо, хорошего по немножко. Пора возвращаться… А то еще чуть-чуть и начину ощущать грандиозность Космоса и собственное ничтожество. Готово! Гулливер! Что у тебя? Помогло?

– Да, командир. Датчик поврежден, но не полностью. Примерно тридцать процентов информации считывает. Дыхательной смеси на сколько осталось?

– Минут на тридцать…

– Успеваем… Если открыть еще хотя бы один сенсор, желательно подальше от этого. Я бы смог получать больше данных. А лучше – три.

– А еще лучше капремонт в доке… Ладно. Назвался груздем, полезай в короб. Не нравится мне все это. Но задержаться проще, чем вылезать во второй раз. Веди.

– В направлении носовой части. Сорок шесть метров…

* * *

«И опыт, сын ошибок трудных…» Как хорошо сказал кто-то из древних философов. Лучше не сформулировать, как не старайся. Второй сенсор из оплавленного бронированного кокона Тихон освободил раза в два быстрее. Посмотрел на датчик – дыхательной смеси хватало еще почти на двадцать минут. Не слишком большой запас, но гораздо лучше сделать все за один заход, чем выбираться наружу снова и вторично отключать защиту.

– Гулливер! Давай третью точку. Я успеваю…

– Ближайший из трех оптимальных сенсоров находится на противоположном борту… – ИскИн не умеет выражать эмоции, но на этот раз он явно не одобрял решение человека. – Расчетное время прибытия больше десяти минут. Операция превышает допустимый риск. Рекомендую возвратится на борт.

– Это как идти… – хмыкнул Тихон. – Веди.

– Строго перпендикулярно. Двенадцать метров левее аварийного шлюза.

Тихон не стал включать магниты, а заскользил вдоль корпуса яхты, перебирая по ней руками, как по дну бассейна.

Такой способ передвижения был в разы быстрее ходьбы, но малейшая неточность в движении могла закончится тем, что человек оттолкнулся бы слишком сильно и полетел прочь. Ничего страшного, страховочный линь не отпустил бы далеко. Но время на полет и возвращение съело бы и без того скудный запас кислорода. И тогда, волей-неволей пришлось бы заканчивать ремонт.

– Ну вот, а ты говоришь: рискованно. Впустишь меня через аварийный и всего делов.

ИскИн замолчал секунд на десять, потом доложил.

– Аварийный шлюз заблокирован. Открыть можно только снаружи.

– Да кто ж тебя строил?! – возмутился фон Виден. – За что не возьмись, все открывается снаружи. Идиотизм, честное слово. Конструктор яхты что, никогда за пределами атмосферы не был и не в курсе, что выйти в открытый Космос – это не по веранде прогуляться?

– Яхту Великого Князя не строили по индивидуальному чертежу, а перепланировали из серийного сторожевого катера класса «Вихрь». Облегчили, сняв лишнее боевое оборудование, усилили защиту корпуса и сменили двигатель на более мощный. Кроме этого был существенно увеличен запас автономной живучести и произведена перепланировка внутренних помещений. Исходя из того, что команда «Вихря» состоит из двенадцати человек, а яхта предназначена для двоих-троих пассажиров. К тому же ИскИну, заменившему летный состав катера, дополнительное место и вовсе без надобности. Специальный модифицированный генератор создает силовое поле мощностью защитного щита тяжелого крейсера. То есть, способным выдержать энергетический удар соизмеримый с массой покоя объекта.

– Понятно… – Тихон вполуха слушал доклад Гулливера, но на разговор не отвлекался, пока не достиг нужного места и не закрепился. – Комфорт и уют… Прямо не звездолет, а парусная яхта… Аж в носу засвербело, так захотелось очутиться там, где небо голубое, вода – лазурная, а берег лишь угадывается вдали туманной полосой. Яркое солнце сетит, и дышать можно полной грудью. Причем, не таблицей Менделеева, закачанной в баллоны, а чистым воздухом. Насыщенным ароматами трав и цветов.

– Ух, ты! – восторженно воскликнула Аня. – Да ты поэт, Тишка! Как красиво сказал. Гораздо лучше, чем россыпи звезд на многие парсеки вокруг. Я прямо представила себя сидящей на берегу озера, ноги в воде, вокруг цветы благоухают, а за спиной – шумят деревья. Причем, не голограммы, а живые. И птицы поют… Разные. И тоже, не закольцованная фонограмма, а самые настоящие. Вот бы нам в такое место попасть, правда?

– Правда… – Тихон включил лазерный резак и, глядя на безмолвное сияние плазмы, кажущееся не сгустком раскаленного пламени, а ледяным клинком, чтобы прогнать наваждение столь явно увиденной картинки персонального Эдема, напомнил шутливо: – Как там моя яичница? Не подгорела?

И снова Тихон буквально почувствовал, как ему в затылок уперся чужой взгляд. Но не злой, а как бы оценивающий.

– Да ну тебя… – фыркнула девушка и отключила связь.

– Готово. Гулливер, доложи о изменениях.

– Увеличение потока информации на пятнадцать процентов. Точность анализа возросла до восьмидесяти одного процента.

– Идеалу предела нет. Сейчас, посмотрю, почему аварийный сломался…

Увы, собственно, это все что фон Виден мог сделать. Шлюз намертво заблокировали такие же точно наплывы брони как те, что закупорили датчики, растаявшей под неизвестным воздействием. Как будто это не самые прочный, из известных людям, сплав, а мягкий воск.

Воздуха оставалось на девять минут, плюс пятиминутный аварийный резерв. Если возвращаться ногами – никак не успеть. Тем же способом что и сюда – тоже рискованно. Времени на незапланированный свободный полет нет. И Тихон сделал то, что категорически запрещено во всех инструкциях, включил лебедку страховочного линя. Механизм тихонечко заурчал, выбирая слабину, звук передавался по самому линю, как по струне, и потащил человека к главному шлюзу.

Летя над яхтой, как воздушный шарик на ниточке, парень только успел подумать, почему лебедку не положено использовать, как та захрипела и выключилась, тогда как сам он продолжал двигаться дальше.

– И это все? – Тихон недоуменно хмыкнул. – Подумаешь… Я теперь и так долечу. Перебирая руками. Все равно быстрее чем пешком.

Но не успел он проплыть и десяти метров, как лебедка снова включилась, стремительно выбирая образовавшуюся слабину. Как такое соотносится с теорией вероятности просчитать трудно, а вот согласно закону подлости – случается сплошь и рядом, причем в самое неожиданное время. Свисающий линь ухитрился сделать петлю и захлестнуть правую руку, которой Тихон в это время как раз подтягивался. Неожиданно сильным рывком парня развернуло спиной к корпусу и так потащило к шлюзу.

Тихон забарахтался, пытаясь развернуться лицом вниз, но лебедка, словно наверстывая упущенное, увеличила обороты и, парню не оставалось ничего иного, а только ждать, пока не долетит до шлюза. Когда фотоэлементы засекут его, должна сработать автоматика и отключить механизм экстренной буксировки.

Но, если что-то ломается, то согласно тем же законам Мерфи, то ломается до конца. Линь уже закончился, рукав скафандра соприкоснулся с корпусом лебедки, а редуктор продолжал скрипеть шестеренками, пытаясь сделать очередной оборот. Пока что скафандр успешно противостоял натяжению троса, но как долго это будет продолжаться? Когда ткань уступит и линь вопьется в тело человека, предсказать не взялся бы даже ИскИн. А Тихону такое гадание и вовсе не улыбалось.

Первым делом парень потянулся за стропорезом, но нож крепился на правой стороне бедра и левой рукой достать его не получалось. Тогда Тихон попытался извернутся так, чтобы тело приблизилось к правой руке, но лебедка притянула руку настолько плотно, что кисть оказалась развернутой ладонью наружу. Оставалось одно – позвать на помощь. И Тихон сделал бы это, потому что несчастны случай может произойти с каждым и стыдится тут нечего, но его взгляд упал на датчик запасов воздуха, и парень понял что Аня попросту не успеет одеться и выйти раньше, чем он задохнется.

Тогда фон Виден проделал то, что ему и в голову не могло прийти в нормальных условиях. Парень вынул из крепления на спине лазерный резак, переключил на минимальную мощность и импульсное действие, потом выставил перед собой и нажал кнопку активации.

Резак заслонял рабочую зону – поэтому резать приходилось наобум. Так что попадет он лучом по тросу, корпусу лебедки или руке – зависело только от везения. И на этот раз оно оказалось на стороне человека. Давление на рукав ослабло, и Тихон едва успел схватиться за скобу у люка, чтобы не отлететь от звездолета из-за не скомпенсированного рывка. Вот это уже было бы совсем некстати. Без запаса воздуха и страховки…

– Гулливер! Открывай шлюз!

От избытка эмоций голос сорвался на крик. Хорошо что Аня отключилась, а то опять начала бы волноваться.

Люк едва ощутимо завибрировал и скользнул в сторону.

Не теряя ни секунды, Тихон ввалился внутрь декомпрессионной камеры и ударил ладонью по кнопке закрытия. Обошлось без сюрпризов и на этот раз. Люк послушно вернулся на место, отрезая человека от бесконечности Пространства.

– Шлюз закрыт. Выравниваю давление.

Струи воздуха с шипением ударили со всех форсунок, в минусовой температуре вакуума видимые, словно были перенасыщены влагой. Затягивая камеру седым туманом, как в старинных банях пар заполняет помещение, после того как на раскаленные камни плеснут из ковша. Отец как-то раз водил Тихона в такое заведение, но парню экзотика не понравилась. Поскольку бессмысленно сочетать в одном гигиеническую процедуру, для которой существует ионный душ, и удовольствие от купания в пруду или бассейне.

* * *

Нет ничего приятнее возвращения домой после долгого дня тяжелой, изнурительной работы, которую ты все же выполнил. Особенно, если знаешь, что тебя там ждут. Эту простую истину Тихон освоил еще в свое самое первое трудовое лето. Когда еле передвигая ноги и все остальные части тела выбирался из флайера, а из приоткрытых дверей дома доносились запахи жаренной яичницы. Мама ведь тоже не сидела сиднем и ничего более изощренного просто не успевала приготовить к его приходу. Это уже потом, когда был утолен первый голод, и Тихон отмокал в бассейне, она загружала кухонный комбайн необходимыми ингредиентами, и выбирала подходящее меню.

Но никакая вкуснотища второго, полноценного ужина не могла сравниться с этими самыми первыми ароматами.

Именно этот запах, который фон Виден распознал бы среди миллионов других, даже при концентрации одна молекула на весь звездолет, сейчас встречал парня при выходе из шлюза.

– Ух ты, – не сдержался Тихон. – Здорово. Божественный аромат!

– Жаль, что кухонный комбайн не в состоянии оценить комплимент, – улыбнулась Аня. – Придется мне за него. Садись к столу быстрее. Остынет же… Вечно вы, мужчины, возитесь… – выдала она еще одну реплику из репертуара матери.

– Спасибо…

Тихон плюхнулся на стул и обеими руками придвинул к себе тарелку-поднос из тончайшего самоуничтожающегося материала. Тем не менее достаточно прочного и термостойкого. Одно неудобство – с первых космических полетов и по сей день, на борту звездолетов, даже самых фешенебельных и предназначенных для перевозки весьма состоятельной публики, категорически запрещены любые острые предметы. В том числе – вилки и китайские палочки. Так что яичницу пришлось наворачивать ложкой. Но разве ж это проблема? Как любил шутить отец: «Кто знает беду, тот колбасу без хлеба ест и маслом намазывает».

– Вкуснотища, – не забыл похвалить повара еще раз, как только проглотил первую порцию.  – Сама-то чего не ешь?

– Да я уже перекусила… – отмахнулась девушка. – Лучше расскажи, как ремонт? Яхта сильно повреждена? И чем это нас так шарахнуло?

Тихон настаивать не стал. Мама тоже редко к столу садилась. Отшучивалась, что успевает поесть, пока пробу снимает. Это он уже потом, когда подрос, понял, что это одна из женских уловок, помогающих соблюдать диету, чтобы не растолстеть.

– По результатам ремонта, не ко мне… Я лишь указания Гулливера выполнял. С него и спрос. Эй, главный мозг! Порадуй нас новостями. Скажи, хоть, где мы находимся. А то я что-то ничего знакомого не разглядел. Правда, у меня и времени особенного не было к звездам приглядываться…

ИскИн ответил с секундной заминкой. Как сделал бы человек, пытаясь подобрать слова, чтобы смягчить неприятное известие.

– Я не смог установить наше местоположение. Ни один из астрономических объектов находящихся в зоне видимости, не числится в Общем Звездном атласе. Я не могу идентифицировать ни одно созвездие… Это… другая Вселенная.

– Что? – охнула Аня. – Что ты сказал?

– Похоже, Гулливер, – поторопился вклиниться Тихон, – что тебя программировал двоечник. Нет и не может быть никакой другой Вселенной. Мы могли оказаться в до сих пор еще неисследованной области – это возможно. Но Вселенная все равно остается одной-единственной. Так что нечего пугать девушек. Подумаешь, проблема. Все равно, что в чужом огромном доме зайти в незнакомую квартиру. И что? Дом то наш. Извинимся, выйдем в коридор и вернемся домой. Я прав?

Тихон нес чушь и понимал это, но ему очень хотелось отвлечь Аню. Вот только ИскИн не умел подыгрывать.

– Да. Да. Нет.

– Добавь еще «возможно» и получим самый исчерпывающий ответ, – хмыкнула Аня. Видимо, балагурство парня подействовало, включая врожденный скептицизм.

– Нельзя ли по пунктам? – Тихон с сожалением проглотил остатки яичницы и запил каким-то фруктово-овощным миксом. – Что «да» и что «нет»?

– «Да» – я ошибся в формулировке, – ровно ответил ИскИн. Чувство юмора у него по-прежнему не появилось. – Вселенная действительно не может быть иной. «Да» – мы можем уйти из незнакомой ее части. «Нет» – мы не сможем вернуться домой, поскольку без привязки к точке пространства, в которой сейчас находимся, неизвестно в какую сторону и на какое расстояние надо двигаться, чтобы попасть в известную нам область Космоса.

– Подожди, подожди… Почему неизвестно? – Аня снова запаниковала. – Надо всего лишь развернуться на сто восемьдесят градусов. То есть, туда, откуда мы прилетели.

– Это правило применимо только для статических трехмерных систем…

– Помолчи, – остановил Гулливера Тихон. – Я сам объясню. А ты, пока, проверь еще раз. Может, упустил что-то?

Подозревать кибернетическое устройство, пусть и саморазвивающееся в неточности – из разряда анекдотов, но надо было как-то его занять. А повторный анализ данных, самое лучшее, что Тихону пришло в голову. Тем не менее, Гулливер умолк, и можно заняться ликбезом Ани.

– Понимаешь…

Школьная программа для девушек существенно отличалась набором предметов, которые изучали парни. Особенно, в техническом плане. Нет, Империя не насаждала разделения по половому признаку, но в течении веков как-то само собою сложилась тенденция, по которой лишь небольшая часть, меньше десяти процентов девушек занимались в технологических классах, а парней – штудировало гуманитарно-художественные науки. Общий курс базовых знаний, до седьмого класса, конечно же был одинаков, вот только требовали учителя по-разному. Те же физики-математики и астрономы не давали спуску парням и снисходительно относились к «плавающим» ученицам. И наоборот… Написанное с полудюжиной ошибок изложение ученика вполне могло получить отметку «хорошо», а девушке такую же оценку ставили за единственную пропущенную запятую.

Так что Тихону пришлось хорошо потрудиться, помогая себе жестами и сторонними предметами, наглядно демонстрируя, как во Вселенной все движется с огромными скоростями, по различным траекториям, чтобы объяснить Ане, почему не имея исходных координат невозможно даже приблизительно рассчитать обратный путь. И каким образом то направление, которое всего лишь пару часов тому, условно было «направлением откуда мы прилетели», сейчас может стать, по отношению к местоположению Эдема, каким угодно и уж точно другим.

– И что же нам теперь делать?

Как ни странно, в голосе девушки больше не было волнения. Словно поняв причину проблемы, она тут же перестала о ней думать, переключившись на заботы текущие.

– Выполнять инструкцию. Действия экипажей потерпевших бедствие четко расписаны протоколом Спас-флота. И чем точнее их придерживаться, тем больше шансов на спасение и возвращение.

Аня подошла к кухонному аппарату, налила себе кофе, потом налила еще в один тубус и подала Тихону.

– Двойной кофеин. Думаю, не помешает.

– Спасибо.

– И что же там написано? В инструкции…

– Это нам доложит Гулливер. И он же ее исполнит, после того как мы подтвердим. Но, сначала, я хотел бы услышать объяснения причин постигшей нас… аварии.

Тихон едва успел заменить глобальное и ужасное «катастрофа» на более щадящее и локальное «авария».

– Ты уже установил их?

– Точных данных нет, но если экстраполировать последние события перед временем «Х», то можно предположить, что имеет место деформация пространственно-временного континуума. Возникшая из-за того, что во время выхода из подпространства дестроера эннэми, мы оказались в точке локализации. А согласно всем известным законам физики, два материальных тела не могут занимать одно и то же пространство в одно и то же время. Поэтому энергия столкновения разбросала нас в разные стороны. Включив в уравнение примерную массу дестроера, я мог бы, хоть и с большой погрешностью,  рассчитать расстояние, на которое нас отбросило в пространстве, но мне не известен вектор приложения силы и… нет данных, не произошло ли смещение так же и во временной системе координат.

– Но, все же, это возможно? Хотя бы теоретически?

– Да… Но потребует много времени и всех моих резервов. Что невозможно в режиме полета.

– То есть, – Тихон радостно ухватился за эту подсказку. – Для того чтобы ты мог начать поиск дороги домой, необходимо приземлиться?

Вопрос был нарочно сформулирован так, чтобы ИскИн не обнаружил в нем логических противоречий, а для Ани прозвучал обнадеживающе.

– Да… – Гулливер не подвел с ответом. – Можно, конечно, ограничиться и стабильной орбитой вокруг большого астероида или планеты, но посадка позволит высвободить максимально возможные ресурсы. Которые сейчас задействованы в управлении.

– Ты слышала, Аня? – парень улыбался так широко, как только мог. – Все будет хорошо. И у меня есть мысль, как процесс поисков дороги домой еще больше ускорить.

– Правда? – девушка недоверчиво смотрела на Тихона. Недоверчиво, но с надеждой.

– Конечно. Гулливер! Слушай задачу! Никаких астероидов и прочих булыжников. Нам нужна планета земного типа. С кислородосодержащей атмосферой и притяжением не больше полтора «g». Состав воздуха, уровень облучения и прочее – в пределах нормы. Но это уже вторично. Главное – что после того как мы совершим посадку, у тебя освободиться еще и та часть оперативной памяти, которая сейчас направлена на работу систем жизнеобеспечения. И только, если ничего подходящего в пределах минимального прыжка нет, тогда вернемся к варианту орбиты. Задание понятно?

– Да, командир. И даже ответ готов. Я уже обнаружил три объекта более-менее отвечающие выдвинутым условиям. Если дадите мне примерно десять минут, я смогу доложить точнее. И выбрать оптимальный вариант.

– Хорошо. Занимайся… Нет, Анюта – что не говори, а ты точно гений! Спасибо. Видишь, какие чудеса делает вовремя выпитая доза двойного кофеина? А если к ней еще и порцию глюкозы прибавить… в виде эклера… Ммм… Что скажешь? Найдется в меню нашего комбайна такой кулинарный изыск или лучше заказать ореховый марципан?