Текст книги "Война миров"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Трудно сказать. Так или иначе, но и Вальдесы, и Арриньо рассматриваются нами в составе альтернативной команды. При этом только Арриньо знает, с кем сотрудничает.

– Это радует. Я в какой-то момент решила, что тут все сошли с ума, конспирацию отменили…

Хосе засмеялся.

– Я чувствовала себя дико, – доверительно сообщила я. – Чего ему надо?

– Он хочет заполучить кое-какие документы.

– А мы, конечно, сорвемся и побежим их красть. Для него.

– Ну-у, не совсем. Мне они тоже очень нужны. Но меня устроят копии.

– Это меняет дело.

– В пятницу я буду готов выдать вам все инструкции. А до этого момента было бы хорошо, если бы вы прислушивались к советам Арриньо.

Я потеребила сигарету, но закуривать не стала.

– У Арриньо есть свои планы и идеи насчет будущего, – мягко сказал Хосе. – Того будущего, которое, даст Бог, ожидает нас всех. Мир, дипломатические отношения и так далее.

– Меня все это решительно не интересует. И вообще я этого не слышала, – сказала я с нажимом.

– Разумеется, – покладисто согласился Хосе. – Но ведь нельзя исключить, что вы будете работать в посольстве…

– Можно и нужно.

– Вы полагаете, что ваша работа нелегалом как-то помешает?

– В первую очередь – да.

– Но многое зависит от вашего желания. Поверьте, у нас тоже есть рычаги влияния…

– А во вторую очередь – у меня нет этого желания.

– Понимаю. Тем не менее, Долорес, подумайте. И не принимайте скоропалительных решений. Полагаю, у всех нас есть самое малое пять лет. За пять лет может многое случиться.

Например, я выйду замуж за князя Сонно и обзаведусь выводком княжат. А еще Макса могут назначить послом в Куашнару. Действительно, может случиться многое… и разное. Поэтому я просто улыбнулась, показывая, что тема закрыта.

Хосе понял. Мы посидели еще немного, потом я приняла заказ и уехала работать.

Домой я попала уже в полночь.

* * *

– Ну рассказывай же, Долорес, что там такого произошло? – со смехом попросила сеньора Вальдес. – Энрике вернулся домой буквально вне себя! И я слыхала, что ты имела неожиданный успех.

– Если можно назвать успехом то, что сеньорита Амелия предложила составить ей компанию на нескольких религиозных мероприятиях, – да, пожалуй.

– Ну не прибедняйся, тебе это не к лицу.

Сеньора приняла меня в святая святых – в патио, в северной его части, где тень была гуще всего. Это было кстати, потому что с самого утра солнце жарило по летнему. Думаю, было около двадцати пяти градусов по Цельсию в тени, и ведь еще не наступил полдень.

Я согласилась приехать в этот дом лишь потому, что был вторник. По будням первую половину дня Энрике проводил в университете. Обычно. Мог, разумеется, прогулять занятия. Но я надеялась, что ему никто не скажет о моем визите.

Поэтому я бесстрашно пила кофе с сеньорой, делясь с нею подслушанными сплетнями и между делом создавая правильное впечатление о нужных людях. Пару раз мне удалось сильно удивить сеньору, несколько раз она выразительно поморщилась при упоминании той или иной персоны, но в целом приняла мои «наблюдения» благосклонно.

– И ты, значит, думаешь, что эта ужасная Амелия так-таки и не имеет видов на моего сына?

– Я думаю, сеньора Вальдес, что она имеет самые серьезные виды на хороший монастырь, – доверительно сообщила я. – Но если вы получили сведения о сеньорите Амелии от сеньориты Паолы…

– То что?

– Мне кажется, она таким невинным образом избавляется от конкуренток.

Сеньора Вальдес похлопала глазами:

– Паола метит в мои невестки?!

– Не уверена, но внимание вашего сына ей точно льстит.

– Хо! Ну еще бы оно ей не льстило! Кто она, и кто мой сын! И сильно льстит? Про тебя, к слову, она сказала, что ты редкая глупышка и невероятно скучная особа.

– Такой отзыв от сеньориты Паолы мне даже нравится. Очень уж ей хотелось сделать из меня модную дрессированную зверюшку, чтобы хвастаться подругам.

– А что ты скажешь о ней?

– Я думаю, что она добра и безобидна. Но при этом легкомысленна и очень уж озабочена тем, насколько соответствует моде.

Сеньора покачала головой. Таким образом мы обсудили всех до единого приятелей Энрике. Кроме Арриньо. Услыхав, что он был, сеньора махнула рукой и сказала:

– Даже не рассказывай. Долорес, этого человека ты не раскусишь никогда. Его никто не может раскусить.

– Мне именно так и показалось, сеньора Вальдес.

– Замечательно. Вот что я думаю, Долорес… Пожалуй, суббота – отличный день, чтобы устроить небольшой прием. Без выкрутасов, в саду. Твое присутствие обязательно!

Начинается.

– Но, сеньора Вальдес, я совершенно не умею вести себя в обществе…

– Тебе ничего не потребуется делать. Я тебе все объясню. От тебя нужно только скромное черное платье – никаких вырезов, никаких мини. Можно без рукавов, но длина – ниже колена. Никаких каблуков и украшений. Ты приедешь сюда за час, и я научу тебя.

Она произнесла это таким непререкаемым тоном, что мне сразу захотелось изобрести себе форс-мажорные обстоятельства. Еще и платье покупать! Елки-палки, я последний раз надевала платье на выпускной бал в школе. Я даже замуж выходила в парадке, а не в платье.

К часу дня сеньора наболталась и отпустила меня. Я вышла к гаражу и увидела свою машину. А около нее – Энрике, который переминался с ноги на ногу.

– Долорес! – кинулся он ко мне и чуть не за руки схватил. – Какое счастье! Мне как раз надо съездить в город!

– Разве в гараже совсем не осталось машин?

– Ну… Мне удобней на такси. Это важно для дела.

Держась очень холодно, я показала ему на заднее сиденье. Он шмыгнул в машину, едва не споткнувшись о порожек. Как будто боялся, что я откажусь.

И всю дорогу ныл. Как это предсказуемо! Уговаривал зайти в ресторан, пообедать с ним, поговорить за обедом, это так важно, умереть как важно… Не отстанет, поняла я.

Ресторан, разумеется, был чудовищно дорогим. Интересно, как Энрике представляет себе наш с ним обед? У меня банально нет лишних денег, чтобы заказать здесь хоть стакан воды. Не собирается же он платить за меня? За такое любая честная девушка в Эльдорадо может и пощечину дать прилюдно, это же все равно что в лицо назвать ее проституткой.

Вошли. Сели за столик. Официант подал меню.

– Я бы советовал суп из крабов с фасолью, – обронил Энрике.

– Я ничего заказывать не буду.

– Почему?

Он еще и удивляется.

– Потому что для меня это дорого. В следующий раз выбирай место, которое было бы по карману мне, а не тебе.

Энрике помялся, отказался от серьезных блюд, зато выбрал какую-то легкую закуску и бутылку вина. Что это с тобой, парень? Как начал квасить в воскресенье, так до сих пор не можешь остановиться?

– Я был не прав, – сообщил Энрике, едва официант, наполнив его бокал, отошел. – Долорес, я совсем не хотел оскорбить тебя, просто не сдержался, день был тяжелый…

Я подперла голову кулачком и изобразила заинтересованность на лице. Хорошо изобразила, Энрике разом смутился, покраснел, отвел взгляд. Давай-давай, парень, покажи мне тут свое ораторское искусство. Тебя ведь должны были обучить этому в твоем замечательном университете.

Оратор из Энрике был никудышный. Как по мне. Возможно, стоя на трибуне, с заранее отрепетированной речью, он мог произвести впечатление. Но по части импровизации был слабак. Он мялся, жался, подбирал слова – причем чем сильней понижался уровень вина в бутылке, тем выспренней становилась речь. У него довольно быстро начал заплетаться язык. Ну еще бы, так хлестать вино на жаре и не опьянеть? Хотя не исключено, что у парня и правда запой. Через час вино кончилось, Энрике потребовал продолжения банкета. Я сказала официанту, что хватит, в общем-то, а тот ответил – служащие ресторана вызовут такси и помогут загрузить клиента в машину, даже если он не сможет ходить сам. А все его выходки будут включены в счет, только и делов.

Я вытерпела еще сорок минут. Позвала официанта и сказала:

– Обещали – грузите.

– Но желание клиента…

– Я сейчас позвоню его матери. И будет вам такое желание, что не скоро опомнитесь.

Энрике немного поупирался, не без того. И даже прикрикнул на кого-то. Я проследила, чтобы его пристегнули как следует, и рванула с места так, что болтать ему расхотелось.

Вообще-то, это настоящее искусство – везти пьяного в дрова клиента быстро, но чтоб его не вырвало прямо в машине. Энрике на заднем сиденье бормотал, бессвязно и плохо понимая, где он и зачем. В салоне отвратительно пахло вином. Я злилась, потому что после этого клиента мне придется ехать на мойку, иначе ко мне не сядет ни один нормальный человек.

К счастью, на воротах не случилось заминки. Меня запомнили. Я подлетела к крыльцу, выскочила из машины и быстро открыла дверь перед Энрике – он как-то подозрительно булькал на последних метрах. Но, похоже, свежий воздух пошел ему на пользу – ничего фатального не произошло. Из дома неприлично резво выскочил дворецкий Педро, с полувзгляда оценил ситуацию, кликнул пару лакеев. Вместе с ними выполз и капитан Лопес. Стоял, курил, смотрел.

– С сеньором Энрике такое случается очень редко, – деликатно сказал мне Педро, руководя процессом извлечения хозяйского сынка из машины.

– Во всем виноват этот ужасный ресторан! – с чувством воскликнула я. – Они там нарочно спаивают посетителей.

– Да, да, – меланхолично кивнул Педро и ушел в дом вслед за лакеями, уносившими Энрике.

Я еще постояла рядом с открытой дверцей, чтобы винный дух хоть немного выветрился. Капитан Лопес счел это за приглашение и спустился с крыльца, подошел ко мне:

– Что-то ты зачастила сюда, Долорес.

Я ослепительно улыбнулась:

– Капитан Лопес, не теряю надежды понравиться вашей хозяйке.

– Хозяйке? – повторил он с долей удивления.

– Конечно. Вдруг освободится место водителя для сеньоры и она вспомнит обо мне?

– Ах вот оно в чем дело! – Капитан придвинулся ко мне ближе и сказал тихо: – Тебе повезло. У сеньоры как раз нет личного водителя. Но если ты мечтаешь о работе в приличном доме, то должна накрепко запомнить: твоя репутация должна быть чище, чем у господ. Поняла? Чтоб я больше не слышал, что тебя видели в обществе проститутки или девок, которые возят наркоторговцев.

Я сделала большие испуганные глаза:

– Капитан Лопес, спасибо. Я непременно сделаю так, как вы советуете.

– Ладно. Раз ты такая послушная… Я знаю, у тебя заработки не ахти. Но есть вещи, на которых экономить нельзя, если не хочешь потом заплатить втридорога. Купи абонемент в нормальной диспетчерской. Там, где тебя не заставят возить кого попало.

– Мне нравится сеньора Перес. Вы что-нибудь знаете о ней?

– Подойдет. И вот что еще. Заезжай через служебные ворота. Они в переулке. Хватит уже привлекать внимание соседей.

Я поблагодарила его и уехала.

Да уж, я точно экзамен по импровизации сдала бы лучше Энрике.

* * *

Прием удался на славу. Я повсюду следовала за сеньорой, изображая то ли компаньонку, то ли бедную родственницу-приживалку. Платье мне выдала напрокат Веста, туфли я купила на распродаже для школьниц, а золотой цепочкой с крестиком осчастливил Хосе – сказав, что проконсультировался с женой и она посоветовала все-таки надеть что-нибудь скромное. Для оживления образа. Ну и чтобы с горничной не путали.

Роль, которую мне назначила сеньора Вальдес, в целом отвечала моему настроению и тайным желаниям. Строгая девушка, блюдущая свою честь, не должна отвечать на приглашения потанцевать (а я и не собиралась, поскольку не умею), не должна выпить за весь вечер более одного бокала шампанского, не должна уединяться для беседы с мужчинами, и вообще ей лучше не отходить далеко от своей старшей родственницы или опекунши.

Паола пришла расфуфыренная, как на бал, что смотрелось довольно дико – все-таки прием в саду требует более сдержанных нарядов. Сеньора Вальдес улыбнулась ей так вежливо и так холодно, что Паолу просто сдуло.

– У этой девушки совершенно нет вкуса, – обронила сеньора. – И как она с такими данными может надеяться привлечь внимание моего сына? К тому же Энрике серьезен и умен, ему будет скучно с этой болтушкой. О, кажется, Амелия? Вот кто одет подобающе и изящно!

Амелия, единственная из молодых женщин, пришла в брюках и жакете почти мужского силуэта. Гладкая прическа казалась бы почти скучной, если бы не мелкие блестючие камушки на шпильках. Маленькие сережки с такими же камнями, достаточно яркий вечерний макияж.

– Вот! – восхищалась сеньора Вальдес. – Вот девушка, которая себя уважает. Сразу видно, что она не старается кому-то понравиться, она себя не предлагает и не навязывает. Большая редкость для современных девиц.

С Амелией сеньора поздоровалась очень тепло, чем удивила девушку. Обменявшись с хозяйкой дома несколькими фразами, Амелия обратилась ко мне:

– Долорес, не желаете завтра присоединиться ко мне? В кафедральном будет концерт органной музыки после полуденной мессы.

– О! – Я засмеялась. – Теперь я понимаю, отчего сразу три мои клиентки собрались непременно в кафедральный и непременно к полудню. Амелия, скорей всего, я там буду, но в качестве сопровождающего лица. Это…

– Да, это неудобно, – согласилась Амелия. – Что ж, тогда мы с вами вволю побеседуем в четверг. Вы ведь не передумали?

– Нет-нет, что вы.

Она отошла.

– Что за клиентки? – насупилась сеньора Вальдес. – Надеюсь, они приличные?

– Три пожилые дамы из среднего сословия. Младшей шестьдесят, старшей девяносто. К счастью, они знакомы друг с другом, поэтому мне не придется метаться, чтобы успеть довезти до собора всех троих – я могу посадить их в машину одновременно.

– И куда же вы с Амелией собрались в четверг?

– В университет. Сеньорита Амелия была так добра, что пригласила меня на встречу Кардинала со студентами.

– Хм, – сеньора одобрительно приподняла брови. – Пожалуй, тебе стоит побывать там. Потом непременно расскажешь мне, о чем говорили.

Ужин сервировали на западной террасе и без особого пафоса. Впрочем, сеньора Вальдес хотела устроить демократический прием. Поэтому на террасе расставили множество столиков, каждый на четыре персоны, между которыми сновали приглашенные официанты. Меня усадили в компанию к двум далеко не юным матронам и говорливому старичку.

Не успела я сесть, как за спиной появились генерал Вальдес и Арриньо. Ну естественно, без него не мог обойтись ни один прием. Отечески похлопав меня по плечу, Арриньо спросил:

– Ну, как поживает ваш котенок?

Я мысленно поблагодарила его: теперь мне точно было о чем беседовать за столом.

– Спасибо, доктор Арриньо, с ним все хорошо. Мы уже побывали в клубе, получили первичную экспертную оценку и допуск к выставкам.

– Превосходно. А то я переживал за это крохотное существо.

Он ушел. Матрона справа осведомилась:

– Вы держите породистую кошку?

– Котика. И с ним произошла такая невероятная история…

Опустились сумерки, и слуги зажгли фонари, развешанные на деревьях. Над террасой звенели веселые голоса, но самая оживленная беседа, ручаюсь, была за нашим столиком. Мы обсудили решительно все: безобразную организацию в породных клубах, жестокость современных людей, бескультурье и духовное обнищание, свежую пьесу от знаменитого автора детективных историй, дурацкую моду на розовые шарфы и банты, преимущества маленьких машин перед большими и наоборот, очередную причуду Гуерриды, который построил новый конезавод, чтобы разводить лошадей исключительно изабелловой масти… На лошадях застряли надолго. Сошлись на том, что изабелловые лошади, безусловно, самые красивые, и разводить их нужно хотя бы в силу исторической памяти – ведь пониманием истинной красоты кремовых и золотых мастей мы обязаны королеве Изабелле, до нее в Европе все хотели вороных или белых. Но, конечно, если говорить о красоте, то многое зависит и от породы. Самые роскошные «изабелки» – ахалтекинцы, тут мы четверо были единодушны. Совершенно невозможно ведь представить першерона изабелловой масти. Он будет выглядеть, как толстуха в балетной пачке. Вообще, эта масть не идет крепким, мощным и особенно рабочим лошадям. Но в Эльдорадо чистокровных ахалтекинцев раз, два и обчелся. И как среди них набрать нужное количество производителей, которые способны дать потомство именно изабелловой масти? Так что пусть Гуеррида не пыжится. Без примесей других пород он явно не обойдется. Может, ему и удастся получить несколько красивых лошадок, но они в любом случае будут нечистокровными. И куда он, спрашивается, денет жеребят другой масти? Спрос на верховых и парадных лошадей в Эльдорадо постоянный и не сказать, чтоб высокий. Если только в Куашнару станет вывозить…

Пожалуй, мы не обсуждали только погоду, футбол и войну с Землей.

Потом стемнело окончательно. На южной веранде устроили танцы для молодежи, а тем, кто постарше, подали кофе, сигареты, коньяк. Гости снова смешались, и я сама не заметила, как на несколько минут осталась совершенно одна на краю террасы. Я отвернулась от гостей, наслаждаясь тихим вечером.

– Долорес, можно попросить тебя уделить мне несколько минут?

Я даже не обернулась.

– Энрике, не нужно. Считай, я простила тебя за ту выходку.

– Долорес, такое больше не повторится. Даю слово. Но мне действительно необходимо поговорить с тобой. Это чрезвычайно важно для меня.

– Хорошо, – сдалась я.

Мы спустились в бархатный полумрак сада. Энрике остановился, когда мы оказались отделены от гостей первой же шпалерой.

– Долорес, я люблю тебя, – сказал он твердо и тяжело, глядя мне в глаза.

Я молчала.

– Я прошу тебя стать моей женой.

Я отрицательно покачала головой:

– Это невозможно.

– Но почему?

– Потому что мы не ровня, вот почему. Неравный брак хуже ограбления.

Он застонал:

– Долорес, это же глупости, это пережитки, ну как ты можешь даже думать о таком?!

– Я не понимаю, Энрике, как ты можешь думать о таком?

– Ты просто не любишь меня.

– Конечно. Разумеется, я не люблю тебя.

Несколько секунд он пристально вглядывался в мое лицо. И что-то ведь высмотрел обнадеживающее. Впрочем, неверный свет садовой иллюминации к этому предрасполагал. Так или иначе, он метнулся ко мне, схватил за плечи, и я едва успела отвернуться, чтобы избежать поцелуя. Он и не подумал выпускать меня. Я вывернулась из его жадных рук, отбежала:

– Не смей даже приближаться ко мне!

Куда там! Шел на меня, как бык на красную тряпку. Упрямый какой мальчик.

Не дожидаясь развития событий, я развернулась и убежала на террасу, где мигом втерлась в группу гостей, которой верховодил мой давешний сосед по столу.

Проклятье! Что делать, что же делать? Я отлично понимала, какое решение примет Энстон. Если узнает, конечно. Ему наплевать на чужие чувства и планы. Такое случается раз в сто лет, и если разведчица имеет хоть какую-то склонность к промискуитету, то ей повезло. Командование всегда принимает одно и то же решение: замуж. Один из самых респектабельных и перспективных мужчин в Эльдорадо. Да, сейчас у его отца шансы на диктаторство невелики. Но если поможет земная разведка, они вырастут в геометрической прогрессии. И перейдут по наследству к сыну. А мне светит пожизненное место земного резидента. И попробуй откажись.

Можно, конечно, посоветоваться с Хосе. Или даже с Арриньо. Но я внезапно увидела куда более надежный вариант в лице сеньоры Вальдес.

Конечно, сеньора Вальдес! Заботливая мамочка желает сыночку только самого лучшего и помнит, от кого родила его на самом деле. Можно быть уверенной: она не допустит, чтобы простонародные гены закрепились в крови ее внуков.

Доверительный разговор с сеньорой потребовал от меня всех моих актерских талантов. Сначала я сумела убедить ее ненадолго покинуть гостей. Затем – выслушать меня в доме и при закрытых дверях. Она привела меня в маленькую гостиную, я нефигурально кинулась ей в ноги и, заливаясь слезами – до сих пор не понимаю, как я сумела нешуточно разрыдаться, при том, что выжать из меня слезинку было проблемой уже в детстве, – наябедничала на Энрике. Я так распиналась о своем глубоком почтении к семье Вальдес, так горячо рассказывала, что слишком дорожу хорошими отношениями с сеньорой, чуть сама в это не поверила. Я даже выкрикнула, что лучше умру, чем опозорю семью, согласившись на неравный брак. Я умоляла сеньору о прощении и о том, чтобы она повлияла на сына. Нам с ним нельзя даже видеться. Ясно ведь, что каждая новая встреча только укрепляет Энрике в его решимости. А я, дескать, опасаюсь, что не смогу объяснить ему, как дурно все происходящее, поэтому и обращаюсь к его матери. Кто еще сумеет это сделать тактично и с любовью?

Сеньора меня выслушала.

Очень холодно пообещала принять меры.

– А теперь тебе лучше покинуть мой дом, – сказала она.

Я доиграла до конца. Я пришла в гараж с мокрыми щеками и покрасневшим носом, села в машину, якобы не видя сочувствующие взгляды персонала, выехала на дорогу так неровно, что казалось – еще чуть-чуть, и врежусь в стойку ворот.

На ближайшем перекрестке я торопливо протерла лицо гигиеническими салфетками для рук, высморкалась, позвонила Весте и поехала к ней пить кофе.

* * *

Примерно до вторника я боялась вздохнуть и даже от дома до парковки передвигалась с осторожностью. Все ждала какого-то демарша со стороны Энрике. Потом немного расслабилась.

В четверг Амелия сказала, что его отправили в поместье. Надо полагать, подумала я, чтобы на свежем воздухе подумал над своим поведением и долгом по отношению к семье. Мое настроение резко подпрыгнуло вверх, мир заиграл яркими красками, и даже воздух, ощутимо наполнявшийся летней пылью, показался чище.

Я старательно записала и выступление Кардинала – по-моему, самое вменяемое за всю его карьеру, – и последующие дебаты. Пригодится нашим аналитикам. Потом три часа еще болтала с Амелией, которая вне условностей оказалась замечательной девчонкой. Впрочем, кто бы сомневался, она мне сразу глянулась.

Мой котик Тито оказался истинным сокровищем. После лечения он повеселел, один-единственный раз порвал обивку на диванчике, я его отругала. Всегда считала кошек не самыми умными животными в мире, но Тито как будто понял. Мебель больше не портил, по крайней мере. Впрочем, я натащила ему игрушек и когтеточек. Встречал меня весело, выбегая к двери бочком-бочком, выгнув хвост и спину, мурчал и лез на ручки. Ветеринар запретил выпускать его на улицу, и я думала, что с этим будут проблемы – котик успел привыкнуть к вольной жизни. Однако после взбучки, полученной им от Энрике, он наотрез отказался выходить из квартиры иначе, чем у меня за пазухой. Мне удалось уговорить его на специальную корзиночку, но стоило выпустить ее из рук, как котенок начинал вопить, что его покинули-бросили-совсем-одного-одинешенька. Мы еще дважды побывали в клубе, прошли тесты на наследственные заболевания и на психику. Его заводчица, разом научившаяся вежливости, звонила каждый день. От количества ее инструкций у меня голова пухла, и я с некоторым злорадством думала, что не дождется она потомства от этого котика, уедет Тито вместе со мной в дальнюю даль и будет улучшать качество земного поголовья. Разумеется, в те дни, когда будет свободен от обязанностей княжеского кота.

В следующий понедельник выдался удачный случай, чтобы выполнить поручение Арриньо. Веста привезла меня на место и через час забрала. Честное слово, никогда я не работала еще так чисто. В сущности, задача оказалась примитивной. Зайти в дом, вскрыть сейф, вынуть документы, на их место положить «куклу» – чтобы владелец не сразу обнаружил пропажу, он ведь не перечитывал их каждый день, – раскидать жучки. И выйти. Все сложности – со входом и выходом, поскольку сигнализация здесь была хорошая, а вот из домашнего персонала – только садовник, который в сиесту лег вздремнуть. Проблема сигнализации решилась при помощи «зажигалки», которую я забрала у Родригеса, так что на задание я сходила почти как на увеселительную прогулку. Документы передала Хосе, решив, что он сам разберется с Арриньо.

До конца недели я не ходила, а порхала. Мне удавалось буквально все, причем с меньшими затратами сил и времени. А в пятницу меня пригласил Хосе.

– Мне нечем обрадовать вас, Долорес.

– Понятно, эвакуация опять откладывается.

– Да.

– На какой срок?

Хосе только покачал головой:

– Для вас – надолго. На следующей неделе прибывает курьер, он привезет новые инструкции для вас. Вас задерживают еще на одну миссию.

Что-то оборвалось внутри. Навалилась усталость, меня охватили обреченность и сознание полной бессмысленности всего, что я делаю. Я сказала Весте, что в субботу хочу взять выходной, сил нет работать, надо отоспаться.

Я проснулась около девяти утра, сбегала в лавку за кошачьим кормом. А по возвращении меня ожидала очередная неприятность.

Проклятье! Я заметила Энрике в последний момент, практически врезавшись ему в грудь. Ну все. Работать мне определенно больше нельзя. Но поди докажи это Энстону.

– Доброе утро, Долорес.

Он загорел, чуть похудел, коротко постригся. Казалось, что за эти две недели он возмужал. Вон, уже и осанка другая, и взгляд не детский.

– Можешь уделить мне немного времени?

– Энрике, не вижу смысла.

– Многое изменилось, – загадочно ответил он.

– Хорошо. Подожди здесь, я выйду через десять минут.

Он кивнул и не спеша направился к скамейке, на которой после обеда любила сидеть домовладелица. Я закинула домой покупки, покормила кота – он после лечения таким прожорой стал! Правда, и вес набирал как положено, за две недели в два раза больше стал, – и вышла.

Я молча шла в сторону сквера, Энрике шагал рядом со мной.

– Вчера у меня был разговор с родителями. Очень трудный разговор. Но моя семья – не какие-то тираны и деспоты. Они услышали мои аргументы. Я получил родительское благословение на наш с тобой брак. Если ты беспокоилась, что семья тебя не примет…

– Энрике, я уже сказала: неравный брак – это не то, о чем я мечтаю.

– Я все продумал. Я понимаю, что наш с тобой союз потребует больших усилий, надо и общество подготовить, и тебе предстоит многому научиться. Но я готов трудиться вместе с тобой. Я понимаю, что в связи с браком на меня ляжет огромная ответственность, и она тем больше, что ты не моего круга. Именно мне предстоит сглаживать многочисленные неловкости и шероховатости. Тебе решительно нечего опасаться. Мы обвенчаемся, когда я получу степень доктора философии. Это будет в июне. Потом мы можем сразу уехать в поместье, чтобы не принимать на себя волну общественного резонанса. Было бы очень хорошо, если бы ты быстро понесла, потому что младенец – не только знак свыше, что Господь благословил наш брак, но и отличный повод два или три года не выходить в свет.

– Ну спасибо! Торчать в деревне?

– Нет, что ты! Я помню, ты хотела поступать в колледж. С этим, возможно, придется обождать. Но все время в поместье ты сможешь учиться. Ты сможешь исправить произношение, я приглашу к тебе лучших тренеров по этикету и хорошим манерам. Я не возражаю, если ты захочешь получить заочное образование. Когда ты вернешься в свет, никто уже не посмеется над тобой, потому что ты перестанешь быть простушкой.

Нет, это невозможно. Я с тоской посмотрела на небо, уже потерявшее яркую синеву ранней весны и понемногу выцветавшее.

– Энрике, мне нужно подумать.

– Конечно.

Он ответил спокойно, но я уловила сдержанное ликование в его тоне. Ишь ты, научился контролировать эмоции. Даже интересно, с какими такими тренерами он проводил время в поместье, если переменился так сильно?

– Я не даю тебе никакого ответа. Я не хочу вносить в твою семью раздор. Поэтому я должна сама убедиться, что твои родители действительно согласны, а не совершают над собой усилие, лишь бы избежать ссоры с единственным сыном.

– Хорошо. Сколько тебе нужно времени?

– Я не могу сказать.

– Мне бы хотелось видеться с тобой, я ужасно скучал без тебя.

– Не сегодня.

– Я понимаю. Тебе предстоит принять самое серьезное решение в жизни.

Он попрощался и уехал. Я поплелась домой.

Весь день я провалялась на неубранной постели, тупо пялясь в потолок. Никакого дельного решения в голову не приходило. Я рассматривала даже варианты с убийством Энрике.

А вечером позвонил генерал Вальдес. Поздоровался, осведомился о здоровье.

– Долорес, я только что разговаривал с Энрике. Он рассказал о твоих сомнениях. Я не буду скрывать, моя жена очень сильно огорчена. Но она безумно любит Энрике и примет все, что ему дорого. Лишь бы он был счастлив. Что касается меня, то я вижу определенные трудности, но они преодолимы. В конце концов, у тебя есть масса достоинств. Ты умна, сметлива, наделена природным обаянием, наконец, ты красавица. И ты легко заводишь друзей. Даже с Арриньо сумела поладить. Скажу по секрету, моя жена – не сумела. Когда я приехал в столицу, то располагал меньшим социальным капиталом. У меня не было ни одного друга в течение пяти лет. Надо мной смеялись, называли неотесанным, выскочкой и прочими неприятными словечками. Но я справился, хотя был совершенно одинок. А тебе поможем мы. В сущности, наш высший свет вовсе не так заносчив, как хочет показаться, я убедился в этом на своем опыте.

– Генерал Вальдес, при всем уважении к вам, к вашей жене и вашему сыну, я не могу согласиться. Все-таки неравный брак… Ну как вы не понимаете, что он испортит Энрике всю карьеру?!

– Да, такое нельзя исключать. Но может произойти и обратное. Многое зависит и от тебя тоже – от того, как ты будешь держаться. Женитьба на девушке из народа, если преподнести ее правильно, может поднять политический рейтинг Энрике. Многим избирателям придется по душе такой шаг. Разумеется, тебе поначалу будет тяжело. Очень тяжело. Тебе придется несколько лет трудиться над собой, над имиджем семьи, прежде чем люди станут воспринимать тебя естественно.

– Я не справлюсь.

– Ну-ну, девочка, это всего лишь страх.

– Генерал Вальдес, я… я не могу. Я не верю к тому же, что сеньора Вальдес так легко смирится с неудачным выбором сына. Да и, честно говоря, решение Энрике мне кажется скоропалительным.

– Да, мы тоже удивились. Долорес, твое поведение выглядит разумным. Нам всем нужно хорошенечко подумать. Поэтому я сказал Энрике, что свадьба в июне – плохое решение. Ни к чему такая поспешность. Возможно, мы пригласим тебя летом в поместье. Ты привыкнешь к нашему образу жизни и на многое посмотришь иначе.

– Может быть, – сдавленно ответила я. – Но мне не верится.

– Сейчас это и не нужно. И не тревожься так сильно. Время на размышление, на поиск наилучшего для всех решения есть.

– Спасибо вам, генерал Вальдес.

Я едва дождалась, пока он закончит разговор. И тут же позвонила Хосе:

– Хосе, у меня один вопрос. Вот это задание… Ты не знаешь ли случайно, с чем оно связано?

– Приблизительно. Но риск минимальный. Насколько мне известно, появился значительный интерес к твоей работе с Арриньо и семейством Вальдес.

Ну, вот и все. Я в ловушке. И выхода нет.

Мне остается надеяться только на чудо.