Текст книги "Превосходящими силами.Дилогия"

Автор книги: Олег Герантиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

Руан, Северная Франция. Декабрь 1941 года.

Еще довольно новый, но уже раздолбанный частыми зенитными обстрелами и тысячами километров, оставленных за хвостом, «Дуглас» затрясся и, выпустив сизый дым из патрубков заработавших двигателей на взлетном режиме, начал пробежку по лесному аэродрому. В небе к ним присоединились еще несколько транспортников. Внутри самолетов – сводная группа осназовцев под командованием гвардии майора Александра Чернышкова. Осназовское прозвище – Черный. Группа, помимо одного взвода роты самого Чернышкова, имела в своем составе еще и воздушнодесантную роту одной из дивизий Западного фронта.

Цель десанта – захват стратегически важного транспортного узла – города Руан. Сначала высадку назначили на ночь, но не подоспело вовремя воздушное прикрытие, заняты были расчисткой дорог для танков Западного фронта.

Самолеты поднялись на высоту трех километров и взяли курс на запад. Чуть позже их догнала девятка дальних бомбардировщиков Ил4. Сама операция по высадке была довольно замысловатой. Две ночи назад самолет из этой самой девятки разбросал над Руаном тысячи листовок, в которых призвал все местное население в следующую ночь не спать, а прятаться по бомбоубежищам, так как планируется большой авианалет на город. А лучше, если все мирное население покинет Руан. Французы решили встретить советские бомбардировщики, но вместо них пришли два истребительных полка, которые сняли всех перехватчиков. Затем на позиции зенитной артиллерии и на прожекторы налетели десятки штурмовиков Ил2, и только когда подавили их, на цель вышла девятка дальних бомбардировщиков, засыпавшая бомбами город.

После этого снова россыпи листовок, и вот здесь уже нервы защитников дрогнули. Толпы беженцев рванули на юг, а оставшиеся срочно стали копать бомбоубежища и переоборудовать в них подвалы наиболее крепких домов. Комендант города решил от греха подальше тоже вывести войска из города. Защищать их от атак с воздуха стало нечем, так зачем же подвергать солдат бессмысленному избиению. Об этом стало известно командованию ВДВ, и группа Чернышкова поднялась в воздух.

И сегодня, сразу же после удара истребителей, штурмовиков и бомбежки, на центральный парк, район железнодорожной станции и мосты через Сену будут выброшены почти полторы сотни бойцов.

Чернышков пересел к иллюминатору, посмотрел на приближающийся Руан. В небе над городом уже свирепствовали истребители и штурмовики. Нижний край облаков освещался вспышками зенитных снарядов. Столбом стоял один и неумело шарил по небу второй луч зенитных прожекторов. Их во множестве пересекали маленькие самолеты, но ни один, ни второй луч не могли за них зацепиться, а потом оба они погасли, скорее всего подавленные штурмовиками. Александру не видны были бомберы. но, когда они сбросили свой смертоносный груз на город, огненным ковром взметнулось в небо пламя разрывов.

Загорелась красная лампа на двери пилотской кабины, и дверь сразу же открылась, выпустив бортмеханика самолета.

– Минута до точки сброса! – проорал он, перекрикивая могучий гул двигателей, и пошел в конец салона, открывать десантную дверь.

– Понял! Приготовиться. – Чернышков, как старший по званию, сам начал руководить выброской. Все десантники поднялись, защелкнули вытяжные карабины парашютов на тросе, тянущемся по всей длине салона к выходной двери. Александр прошел, внимательно осмотрев как крепление карабинов, так и внешний вид уложенных парашютов, вроде все в порядке, потом прошел к уже открытой бортмехаником двери и замер в ожидании. Красную лампу сменила желтая, мигающая. Парашютисты повернулись лицом к выходу, и как только взревела сирена, а мигающая желтая лампа сменилась зеленой, майор скомандовал: – Пошел! – Все ринулись в пустоту за дверью. Чернышков успевал хлопать каждого по плечу, следя одновременно за тем, чтобы шнуры, вытягивающие купола парашютов из укладки, оставались на привязи за бортом и не мешали следующему десантнику. Когда прыгнул крайний десантник, Чернышков прищелкнул карабин и своего парашюта к тросу и сам, хлопнув по руке незнакомого борттехника, нырнул в черноту ночи.

Ему нравилось прыгать с парашютом, особенно нравились вот такие ночные прыжки. Только когда это в последний раз было? Еще до войны, в училище Осназа ГРУ. Да на войне один раз, на лес, севернее Братиславы. Вот и сейчас Александр внутренне сжался, когда, пролетев слой пограничного воздуха, который обволакивает самолет, словно кокон, он врезался во встречный, более холодный и неприветливый поток. Как в холодную воду нырнул. Потом сразу же пошел парашют из укладки на спине, купол, а за ним и стропы заскользили по затылку, шурша по летному шлему. Наконец купол хлопнул, наполнившись воздухом, и Александра по бедрам хлестанули ремни упряжи. Он посмотрел вверх, определяя правильность раскрытия парашюта. Вроде все в порядке, вышел весь, перехлестов нет, хотя ночью и не видно ни черта, но подсвет от наземных пожаров дает возможность разглядеть хоть чтото.

Поерзал в упряжке, усаживаясь поудобнее, и затем начал осматриваться по сторонам, чтобы не влететь кому в стропы. Небо над Руаном покрылось полутора сотнями куполов. В стороне от места высадки на новый круг зашла девятка Ил4, а транспортники, круто набрав высоту, скрылись в облаках. «Только бы зенитчики не включили прожектора, – подумал майор, – а то в воздухе начнется бойня». Пара истребителей прошла над ними и устремилась прочь, должно быть, увидев какуюто привлекательную для штурмовки цель.

Земля начала приближаться все быстрее. Александр и его группа должны были приземлиться на центральный парк Руана. По опыту предыдущих боев они знали, что в парках обычно и расположены позиции зенитной артиллерии. Дай Бог, чтобы не малокалиберные скорострельные пушки. Те сразу изрубят десантников в капусту, не дав им приблизиться даже на расстояние автоматного выстрела. Но то ли штурмовики хорошо поработали, то ли нервы у французов дрогнули, но из темноты парка не последовало ни одного выстрела.

Чернышков, плотно сжав и чуть согнув ноги и зажмурив глаза, влетел в крону высокого дерева. Он успел ухватиться одной рукой за ствол и, сбивая ветки, полетел было вниз, но стропы, зацепившиеся за сучья, удержали его. Рядом, с хрустом и матерком, приземлялись другие десантники. Гдето вдалеке вспыхнула короткая перестрелка. «Началось!» – подумал майор и начал выбираться из неприятного положения, в которое попал, как муха в паутину.

Через минуту, спрыгнув с нижней ветки, он с рюкзаком десантника на плече быстрым шагом направился к центру парка. Мимо него сновали десантники, разбираясь по подразделениям, и это радовало сердце, все знают, что делать, приятно работать с опытными людьми. Там его встретил командир приданной роты капитан Черданцев, пожав руку, доложил о том, что потерь пока нет, но есть двое раненых, один приземлился на крышу дома и, упав на мостовую, сломал ногу. А второй сел верхом на забор, повредил паховые связки. И еще о том, что захвачены три батареи 88мм орудий, а также шесть 20мм зенитных автоматов.

– Рации в порядке? – спросил Чернышков.

– В норме.

– Молодец. Установите связь с Пилипенко. А где сами рации?

– Там. – Капитан указал рукой, и они вместе пошли к ним.

Чернышков снял шлем, вытащил из РД фуражку и только после этого протянул руку к микрофону радиостанции.

– Финвал, я Кашалот, прием.

– Финвал на связи, здорово, Кашалот. Прием.

– Как там у тебя? Прием.

– Все в норме. Двое поломались при посадке, влетели в крыши домов, одного нет до сих пор, боюсь, в реку пришел. Прием.

– Десять процентов! Не много ли для Осназа? Прием.

– Виноват. Но условия... ты сам знаешь. Предмостная площадь и мосты захвачены без боя, все разминировали, вишистов накрутили десятка четыре! Прием.

– Ладно, молодцы. Дальше пока все по плану, оставайтесь на месте. Смотри там, скоро рассветет и начнется... Прием.

– У вас как? Прием.

– Утром узнаешь. Твоя задача – мосты. Прием.

– Да понял я. Прием.

– Все, конец связи. Прием.

– Конец связи.

Капитан Черданцев со своими солдатами перетащили зенитные автоматы поближе к ограде парка. Сама ограда представляла собой каменный фундамент метровой высоты, и сверху – двухметровую металлическую вязь. Придумать чтолибо лучше для обороны просто невозможно. Десантники разогнали из окрестностей парка солдат противника, встретив очередями из автоматов и зенитных «Эрликонов» ехавший на трех машинах отряд французов, и местных зевак. Гдето «надыбали» гусеничный трактор и с его помощью перетащили и установили в удобных для обстрела местах тяжелые немецкие зенитки. Не дожидаясь рассвета, из этих пушек расстреляли здание мэрии, вызвав пожар и панику в городе. Небольшая группа десантников захватила здание телеграфа и почты, и вскоре в Руане перестали работать телефоны и другие средства связи. Город просто выпал из информационного поля Франции.

Пилипенко тоже не сидел сложа руки. Осназовцы останавливали машины, двигающиеся по мосту, и, выгнав водителей, с разгона сбивали их в кучу. Вскоре на подъездах к мосту образовались баррикады, которые невозможно преодолеть даже на легких танках. На высоких точках, точнее, на окрестных крышах, разместились несколько снайперов, которые вели наблюдение за прилегающими районами города.

Сам Чернышков отправился с небольшой, в пятнадцать человек, группой десантников в рейд, надеясь разгромить комендатуру и штаб местной самообороны. Но там их уже ждали. Французы, заняв круговую оборону, начали стрельбу из окон, и Александр, решив, что не время еще штурмовать эти здания, расположил в соседних домах десантников с ручными пулеметами и с задачей – не впускать и не выпускать никого оттуда.

Железнодорожную станцию тоже решили пока не брать, потому что, возможно, и там куча гражданского населения, только перерезали железнодорожные пути севернее и южнее нее.

Совершенно случайно группа, возвращающаяся из рейда в южном направлении, обнаружила таксопарк. Пятнадцать новеньких «Ситроенов» поступили в распоряжение десанта. А у Чернышкова появилась возможность оперативно перебрасывать резервы по городу.

К рассвету все было готово для дневных действий по захвату всего города. Используя трофейные легковушки, Чернышков начал операцию не одновременно во всех интересующих его районах Руана, как это было запланировано ранее, а концентрируя превосходящие силы, поочередно атакуя и громя по частям остатки гарнизона города. Поочередно были захвачены все полицейские участки, а все взятые в плен жандармы заняли места в камерах.

К отделению центрального банка Франции подкатили трактором зенитную пушку. После второго выстрела, разнесшего и двери, и весь подъезд, из окна второго этажа была вывешена грязная тряпка, видимо, означавшая белый флаг.

Аэропорт вообще был захвачен в течение пяти минут. Это время ушло просто на то, чтобы дать возможность сдаться его охране.

Последними штурму подверглись комендатура и штаб самообороны. Массивное здание в стиле «ампир», построенное во времена Наполеона, окруженное металлической оградой, еще с ночи находилось в кольце осады. К нему подвезли батарею скорострельных малокалиберных зенитных пушек. Установили их, прикрываясь легковыми автомобилями, и когда такси отъехали, по ним открыли огонь из окон здания. Тогда и скорострельные пушки заработали на полную мощь. По фасаду здания пошли полосы разрывов, вынося окна и уничтожая внутренние помещения. После этой демонстрации силы капитан Черданцев, подняв над собой белый платок, пошел на переговоры.

Его впустили в вестибюль и обыскали суетливые военные, которым по возрасту скорее сподручнее детей нянчить, провели к коменданту и начальнику самообороны в одном лице, полковнику Жофре. Разговор шел на плохом, с обеих сторон, немецком. Предложение одно – сохраним жизнь до подхода французского Сопротивления или Красной Армии. В противном случае – все здесь ляжете. Черданцев не мог знать, что в то время, когда его люди отключили все тумблеры в подвале почтамта, они одновременно вырубили и линию связи комендатуры с радиостанцией, расположенной на чердаке одного из высотных домой в новой части Руана. И о захвате города верховное командование в Париже и не подозревало.

Жофре решил провести простоватых, как он для себя решил, русских и попросил включить линию, чтобы получить разрешение на капитуляцию гарнизона. На что Черданцев резонно ответил, что гарнизон весь, за исключением штаба, уже сдался, но связь устроить можно.

После чего в комендатуру, неся рацию, прошел радист в сопровождении Черданцева и двух автоматчиков. Он недолго повозился с тумблерами, и Жофре, недоумевая, взял микрофон и надел гарнитуру. В наушниках раздался голос его старого товарища и бывшего командира, по совместительству – всемирно признанного лидера «Свободной Франции», генерала де Голля.

Вашингтон. Декабрь 1941 года.

Прежде чем заняться непосредственно созданием корпорации, Эрика посетила книжный магазин. Накупила книг по бизнесу и экономике, по кулинарии и сбыту. Штольц сразу же объяснил ей самую суть капитализма. Производить можно только то, за что другие люди готовы платить деньги. Если ты не сможешь продать то, что произвел, это автоматом ляжет на твои издержки. Поэтому первый опыт нужно обрести в продажах. Смог продать – получил деньги. Основной ресурс, в котором все нуждаются? – это деньги. За деньги в Америке можно купить все. Завод под ключ, рабочих, их голоса для выборов, политиков, правосудие, товары в магазине, сам магазин, жену владельца магазина.

Эрика для Штольца приготовила другое занятие. Он пошел в библиотеку их района и там занялся переписыванием статей местной светской хроники за последние полгода. Более раннюю информацию Эрика посчитала устаревшей. А после этого Штольц, в его методичной манере, разложил как по полочкам на бумаге весь расклад в местной иерархии. Сразу стали видны все главные фигуры, ясны все неформальные связи, все ключевые точки их района. К кому нужно идти за тем, к кому за другим, кто поможет в этом вопросе, кто может навредить в другом.

После этого она пошла к уже знакомым риелторам, и они довольно оперативно нашли вполне подходящее помещение под кулинарию. В связи с войной с японцами ситуация в экономике несколько выровнялась, но тем не менее на объявление в газете о наборе персонала откликнулась уйма народа. Пришлось выбирать, причем Штольц, посмотрев, кого выбирает вдруг оказавшаяся жалостливой Эрика, взял процесс в свои руки и постарался набрать именно профессионалов.

Вскоре в помещении сделали ремонт, причем нужно отметить, что силами будущих работников. И Штольц, и Эрика не погнушались взять в руки инструменты, кисти и краски, сами строгали прилавки, сами устанавливали печи и расставляли столы.

Магазинкулинария получился на загляденье, огромные витрины, просторный зал, широкие прилавки, даже столики для дегустации. На открытие пригласили жен деловых людей и все ключевые фигуры района. Разрезал ленточку сам префект, а зажигательную речь Эрики, даже несмотря на ее акцент, гости восприняли благосклонно и газеты напечатали без сокращений. Просто Потому, что в ее речи главной темой было то, что американский народ не испугается угроз коварного врага и не перестанет, назло ему, жить своей прежней жизнью, в том числе и покупать пирожные и печенье. И открытие ее кулинарии – подтверждение этой решимости американского народа. Вместе – победим! Первыми покупателями ее продукции стали как раз члены клуба. Председатель – жена миллионера, финансового спекулянта Гольдберга (из немцев!) – торжественно подписала контракт на поставку печенья для заседаний клуба и, растрогавшись, поцеловала Эрику в щечку. Та, разрумянившаяся, в фирменном переднике и косынке, принимала поздравления и уверения в своем почтении от сильных района сего, а Штольц с растерянным видом заключал контракты с представителями окрестных супермаркетов.

Штольц до этого времени несколько раз вздыхал, что это стратегически неверное решение – развивать кондитерский бизнес, когда вовсю полыхает война и когда даже сахар по талонам. А на черном рынке его продают вдвое дороже против довоенной цены...

Но Эрика была настроена на то, что именью этот бизнес сможет помочь ей прорваться хотя бы в средние слои, слишком много народа кинулось исполнять заказы армии, и поэтому там, вопервых, не протолкнуться, а вовторых, уровень рентабельности упал ниже Плинтуса, ну разве что кроме персонально для «Дженерал Моторс», «Дугласа» или «Форда». А с кулинарного рынка, и именно по причине дороговизны компонентов, ушли прежние игроки. Следовательно, нужно решать вопрос с поставками сырья – сахара, какао, сухого молока, муки высшего сорта, а также прочих марципанов и желатинов.

А чтобы цены не влияли на себестоимость, необходимо выходить прямо на производителей, зачем кормить посредников.

На следующий день была зарегистрирована торговая компания «Зюйд трейд», которая и занялась поставками сырья из стран Карибского бассейна. Откуда они там брались, эти продукты, в таких нищих странах, об этом история умалчивает, просто потому, что контракты подписывались с разными фирмами, но президентом многих из них выступал Хорхе Родригес, иногда сам, иногда по доверенности.

Вскоре «Зюйд трейд» переняла на себя бремя управления растущей сетью кулинарий, а их за полгода было открыто еще шесть в разных районах города. Корпорация «Доминатор» превратилась в номинального держателя акций как «Зюйд трейд», так и нескольких других бизнесов, которыми персонал «Зюйд трейд» занимался побочно. Через год они уже заняли почти треть рынка поставок в страну мяса из Аргентины, поставки оливкового масла из Греции довольно заметно уменьшили доходы итальянцев. Традиционных экспортеров масла в самой Италии все чаще стали «кидать», а коммунисты разогнали итальянскую мафию и всех мафиози расстреляли. Поэтомуто и не сопротивлялись американские итальянцы растущему обороту масла «Зюйд трейд», наоборот, предложили свои услуги в продаже его через собственные торговые сети, правда, называя его всетаки итальянским продуктом, а не греческим, что развеселило Эрику, но продажито шли!

За пару лет Эрика из смазливой девочкиэмигрантки превратилась в уважаемого члена общества, пока только на районном уровне, но не будем забывать, что и Вашингтон – это не маленький городишко в Арканзасе, здесь признания добиваются столетиями, поколениями.

Позже из СанФранциско поступило предложение от одного постоянного покупателя об открытии совместного бизнеса. Вернер запретил Эрике подобное сотрудничество, исходя из того, что мораль в США своеобразная, не только «кинут», но и киллера наймут. И это с одобрением воспримут все окружающие, наученные во времена Великой депрессии тому, что человек человеку «лупус эст». Не нужно искушать своей доверчивостью посторонних людей, они и сами потом тебе благодарны за это будут, не раз приговаривал он, когда они с Эрикой долгими зимними вечерами перед камином с рюмкой хорошего коньяка в руке разбирали все события прошедших дней.

Позже Эрика согласилась с этим, когда по своей инициативе, не вводя Вернера в курс дела, заняла деньги вроде бы приличному господину, из постоянных оптовых покупателей. Но тот не только не вернул деньги, но когда речь зашла об их возврате, с совершенно честными глазами потребовал от нее нотариально заверенных документов на ссуду. После чего Эрика решила, что карьеру банкира ей точно не сделать.

Но идея с открытием филиалов была скрупулезно, в истинно тевтонском духе, разобрана по косточкам, взвешена и оценена, и в итоге, после долгого ворчания Штольца, принята. Сама технология такой экспансии была отработана во время открытия кулинарий в других районах города. Отличие заключалось только в том, что связь с филиалами не столь оперативна и наемный управленческий персонал получал изначально чуть больше самостоятельности, что требовало более тщательного подбора. Отбор кандидатов Штольц категорически взял на себя, предоставив Эрике все остальные организационные хлопоты. Филиалы поочередно открыли в СанФранциско, ЛосАнджелесе, Чикаго, Майами и последний в НьюЙорке. Почти год ушел на то, чтобы они заработали на полную мощь. Но результаты работы только за первые два месяца настолько превзошли все самые радужные ожидания и так ошеломили создателей, что они дружно решили – нервы, потраченные при их создании, как и вложенные деньги, окупились.

Вскоре об Эрике стали писать городские женские журналы, приводя ее в качестве примера домохозяйкам, которые, кроме плиты, ничего не знают, и доказывая, что женщина может не только с помощью сцены или экрана стать успешной, но и вторгаясь в сферу, традиционно мужскую, – в бизнес. Однако даже сами журналисты не слишком всерьез восприняли бизнес Эрики. Подумаешь, пирожные, тортики, печенюшки, то ли дело финансы, акции или на худой конец какоенибудь производство.

Но первый шаг был и сделан, и оценен по достоинству.