Текст книги "Дойти до ада"

Автор книги: Олег Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

25

«Все верно, – оказавшись снова под дождем, подумал Климов. – Власть – сама по себе, народ – сам по себе, а между ними – бандиты. Вот такая расстановка сил. Сплошная провокация. Незаживающая рана».

Петр по-кошачьи ловко спрыгнул рядом. Автомат – наизготовку. Весь – внимание.

– Пошли.

– Сейчас, – попридержал его за локоть Климов, снова вслушиваясь в шум ветра и дождя, и указал в сторону леса: – Идем в обход.

Через час они были на месте.

Распределительная подстанция городской электрической сети представляла собой небольшую площадку недалеко от рудника, огороженную колючей проволокой и залитую светом четырех прожекторов. Центр площадки занимала серая приземистая двухэтажка, напоминавшая котельную. Вокруг – глубокий ров, заполненный водой, двенадцать мощных трансформаторов и частокол громоотводов.

«Осторожно – убьет!» – гласили желто-черные таблички, висевшие на проволоке внешнего ограждения.

«Это мы и сами знаем, – спрятавшись за кустом шиповника, подумал Климов. – Вы нам подскажите, где тут вход?»

– Со стороны рудника, – словно угадав его мысли, сказал Петр. – Там главный вход.

– Значит, мы вышли правильно, нам главный и не нужен.

– Тогда вперед, – решился Петр. – Встречаемся у бункера энергоблока.

– Рвем центральный кабель и уходим.

– Да.

– Ты к руднику, я – к шахтоуправлению. Встречаемся у восьмой штольни или у газгольдеров. Главное – найти взрыватель, вынести его и уничтожить. И не дать людям выйти наверх. Объяснить жителям, что их спасение – в бомбоубежище. «Альфа» и спецназ разбирать не будут.

– Само собой, – прогудел Петр. – По кумполу и дзындзырэлла!

– Ты там полегче, берегись, – предупредил Климов. – И еще, как будем в темноте перекликаться? Чтоб не задеть друг друга невзначай.

– А как в Афгане, – сказал Петр.

– Ты кричишь «салам»?

– Нет, – подтянул ремешок каски Петр. – Это ты кричишь: «Салам»! А я ору: «Алейким»!

– Надо же, забыл. – Климов сдвинул ближе к животу нож диверсанта, подвигал лопатками под бронежилетом. – Начнем.

Петр хотел сразу расстрелять прожектора, но Климов с ним не согласился. Могут поднять тревогу. Забаррикадировать и заминировать все ходы-выходы. Тогда к энергоблоку им не подобраться.

– Все нужно сделать тихо. В этом весь номер.

– Усек. Сработаем. – Петр перебежками двинулся вперед.

Подобравшись к колючей проволоке, Климов бросил на нее обрезок арматуры, торчавший из-под земли. Если изгородь под током – заискрит. Арматура скользнула по «колючке», шлепнулась в траву. Все тихо. Никакого напряжения.

«Только бы сторожевых псов у них не оказалось, – подполз под проволоку Климов. – Сорвут все планы».

Полоса ярко освещенной земли шириной в пятнадцать метров показалась раскаленной сковородкой, несмотря на мокрый дождь со снегом. Пока добрался до ближайшего трансформатора, пробила испарина. Потрескивание электрических разрядов, гул проводов высокого напряжения, противный ровный зуд, словно попал в гигантское осиное гнездо, и ожидание тревоги, шума, выстрелов – натянули нервы до предела, вымотали душу…

Укрывшись за первым трансформатором, Климов отметил, что Петр тоже ушел в тень, пересек полосу. Готовится к броску.

Секунда… две…

Метнулись разом, спрятались, присели, огляделись.

Обойдя двухэтажку подстанции, Климов и Петр убедились, что наружная охрана спряталась под крышу. Видимо, промокла и озябла под дождем. Это им было на руку.

Петр встал у входа, спрятался за широко отворенную дверь, а Климов бросил камешек в окно. Один, другой… Немного выждал, бросил снова. На звяканье стекла вышел охранник. Высунулся с автоматом. Увидел Климова, делавшего вид, что пятится назад, один и без оружия.

– Руки! – с перепугу гаркнул охранник и повернулся, чтоб позвать напарника. Но больше не издал ни звука.

– Тихо, – сказал Петр и уложил его под стенку. Редкозубый парень с узким подбородком судорожно икнул. В глазах затаился страх. Климов отобрал у него автомат, повертел в руках, выбросил в кусты. Снял с пояса гранаты, вынул финку, посмотрел на лезвие – в зазубринах, отшвырнул прочь. Гранаты прицепил себе на пояс. Другого оружия у парня не было.

– Кто вы? – как можно тише спросил у Климова, боясь даже взглянуть на ударившего Петра, ощущая на шее холодную сталь его ножа.

– Люди Зиновия, – ответил Климов. – Чистого знаешь?

– Да.

– Тогда ты знаешь и Зиновия. Глаза у парня округлились:

– Зиновия не знаю.

– Зря, – печально сказал Петр. Из тонкого пореза на шее охранника закапала кровь. – Они с ним кореша.

– Не с ним, – хрипло сказал редкозубый парень, – с Медиком.

– Тогда еще один вопрос: сколько вас там? – Климов кивнул на дверь.

– И какой позывной? – добавил Петр.

– Цупфер, – сразу же ответил охранник. – Позывной: цупфер.

– Что это за дрянь? – скривился Петр.

– Замок с секретом, – сказал Климов и посмотрел на парня. – Дальше, дальше.

– Ответ: балерина.

– А вы Большой театр, да? – со злобой съязвил Петр и встал с колена. – Поднимайся. Поведешь к энергоблоку.

– К щитовой? – не веря в то, что остался жив, услужливо поинтересовался редкозубый.

– К рубильнику, – уточнил Климов.

– Это под землю.

– Вот туда и поведешь, – за шкирку поднял его с земли Петр. – Как честный вор и настоящий боевой товарищ. Но, – он снова приставил лезвие к его горлу, – вякнешь – умрешь. У меня – без кипиша. Это, во-первых. А во-вторых, ты не ответил: сколько вас?

– Четыре человека.

– Всего или с тобой? – заходя сзади, спросил Климов и услышал, что внутри здания находится его напарник, Бройлер, а в энергоблоке – люди Медика, их двое.

– Позывные у них те же? – спросил Петр.

– Те же, – кивнул парень.

– Тогда двинули. Замолвишь за нас с корешом словечко. Скажешь, что усилили охрану.

– А вы?.. – что-то хотел спросить охранник, но Климов оборвал его на полуслове:

– Личная охрана президента, понял?

Больше вопросов не было.

Зато возникли осложнения.

Когда прошли по коридору и свернули налево, увидев на своем пути огромного «спецназовца», одетого в броню, как легкий танк, Петр чуть-чуть опередил события, крикнув: «Балерина!» Назвал ответ вместо пароля.

«Спецназовец» присел. Дал очередь из автомата, скрылся в комнате. Петр инстинктивно – осознав свою оплошность – толкнул вперед охранника, и Бройлер не решился расстрелять дружка. Климов выстрелил по Бройлеру и даже зацепил его, судя по стону. Не давая ему выглянуть из комнаты, Климов выпустил одну за одной несколько очередей, дождался, когда Петр метнет гранату, бросится к стене, зажав уши руками, и рванул вперед, сквозь клубы дыма, извести и пыли. Сзади послышалась очередь: это Петр добил Бройлера.

Климов подбежал к железной лестнице, ведущей вниз, швырнул туда гранату, подождал, когда рванет, и через несколько минут оказался под землей. Увидев его, третий «спецназовец» вскинул автомат, но Климов его опередил. Услышав громкое «алейким», Климов закричал «салам», увидел вход в энергоблок и понял, что он близок к цели. Подбежавший Петр высадил дверь, окованную железом, и сцепился с последним верзилой-«спецназовцем». Схватка была яростной, жестокой и короткой. Видя, что верзила оказался сверху, Климов размозжил ему висок ударом автомата.

– Гранаты собери! – зачем-то шепотом сказал Климов и включил пищавшую рацию, валявшуюся рядом.

– Бивень, Бивень, я Медик. Что там у вас?

– Собак стреляем.

– Прекращай.

– Уже закончили, – ответил Петр, наклонившись к рации.

– Держитесь начеку. Могильщик отвязался.

– Вот мы и шмаляем для острастки.

– Ладно, гляди в оба. Даже Бройлера к себе не подпускай. Мочи любого.

– Ясно, – сказал Климов, нарочно приглушая голос, чтоб его не узнали. – Как там, наверху?

– Кобенится контора. Абвер сдался.

– Суки кумовские, – выругался Климов и услышал: «До связи».

– До связи, – отключил рацию Климов и показал Петру на выход. – Поднимись наверх. Вдруг чего… Прикроешь.

Петр сложил кучкой собранные гранаты, подхватил два запасных рожка к автомату, сказал: «Ни пуха!» – и побежал к лестнице.

Центральный кабель находился за массивной стальной дверью.

В горячке боя Климов не заметил сейфовый замок.

Пришлось простучать вокруг коробки стену, отыскать перегородку, выложенную из кирпича, и продолбить ее пожарным топором, снятым со щита.

Забравшись внутрь, Климов отыскал центральный кабель, ярко выкрашенный киноварью и свинцовым суриком, которым красят днища кораблей, подсунул под него связку гранат. Вытащил моток заранее добытого шпагата, привязал к кольцу гранаты и, выбравшись из главного отсека, спрятался за железобетонную опору здания. Привязал шпагат к ноге, покрепче зажал уши и мысленно ударил по мячу: дернул шпагат.

Рвануло так, что задрожали стены. Свет сразу погас.

Выбираясь наверх, Климов в потемках громко крикнул «салам», услышал радостно-звучное «алейким», включил рацию:

– Медик, я Бивень… Я Бивень…

– Я Медик.

– Свет отключился.

– Посмотри рубильник.

– Стою возле него. Здесь все в порядке.

– Ч-черт! Все не путем! Ни света, ни воды.

– Проклятый городишко.

– Мертвый угол, – сказал Медик и пообещал добыть инженера и электриков подстанции. – Через час ждите.

– Позывные те же?

– Нет. Спасибо, что напомнил. Для тебя особый.

– Слушаю.

– Пароль: контора. Ответ: абвер. Повтори.

Климов повторил и отключил рацию.

Все получилось. Света в городе не будет минимум дня три. Если не больше. Кабель ничем не починишь и на дороге новый не найдешь.

Мрак ненастной ночи был кромешным.

Климов и Петр обнялись.

– До завтра.

– До сегодня, – сказал Климов и для верности поднес часы к глазам, вглядываясь в циферблат. Он был с подсветкой. – Ноль-ноль семнадцать. Первый час.

– Ни пуха!

– Разминулись.

Петр шагнул в сторону и растворился в темноте, как призрак.

26

«Четко сработано, – подумал Климов о проделанной операции. – Если мы и дальше будем столь же стремительны, яростны и беспощадны, удастся спасти людей. По крайней мере, первый пункт намеченного плана будет выполнен». Климов еще раз глянул в ту сторону, куда скрылся Петр, оглянулся на подстанцию – она была мертва – и быстро зашагал по гравийной дороге к шахтоуправлению. После того как начал реализовываться план по предотвращению теракта и ликвидации главарей банды, Климова охватило безудержно-рискованное чувство внутренней свободы. Так бывает, когда прыгаешь на ходу с мчащегося поезда. Главное, упасть спиной на ветер, а не ловить землю ногами. Конечно, он знал, что в окружении Медика и неизвестного Зиновия находятся уголовники, убийцы, бывшие спецназовцы. Особенно много было последних. Сколько их переметнулось за последнее время к авторитетам и паханам, не счесть! Судя по всему, Климов столкнулся с хорошо управляемой группой, почти что воинским подразделением. И если что-то не получалось сделать так, как было намечено сразу, оставалось утешаться старой присказкой, которую частенько вспоминала баба Фрося: «Все идет так, как надо, даже если все идет не так, как хочется».

Заметив вдали свет автомобильных фар, Климов резко свернул в сторону, решил дать крюк и выйти к шахтоуправлению от «дробильни». Там его уже искать не будут.

Глаза Климова привыкли к темноте, и он стал различать дорогу, по которой шел.

Климов понимал, по давнему опыту знал, что сейчас террористы смертельно ненавидят друг друга, понимают, что их цели разные, как разной будет расплата за содеянное, и от этого еще больше звереют и упорствуют, доказывая свою преданность, единомыслие и решимость действовать по принятому плану. Кого первым заметут, тот должен покрыть остальных: взять вину за весь спектакль на себя. Страх перед своим будущим принимает форму лютой ненависти к тем, кто живет по совести, богобоязненно, кому не надо думать, как обмануть судьбу, объехать по кривой возмездие, кого не мучает страх перед судом, приговором и… высшей мерой наказания.

Пропустив мимо себя черный «рафик», Климов перебежками направился к «дробильне». Мрачная железобетонная коробка нечетко прорисовывалась в темноте. Дождь со снегом не переставал идти. Если бы не бронежилет и каска, Климов давно бы уже промок, а так лишь ощущал влажную ткань «камуфляжа».

Со стороны рудника раздались короткие, глухие выстрелы, затем воздух прорезали две длинные, почти без перерыва, автоматные очереди. Грохнул и отдался в ушах эхом дальний взрыв. Затем до слуха донеслись все звуки боя.

«Молодец, Петр. Только б не потерял осторожность», – обеспокоенно подумал Климов.

Услышав звуки боя, Климов нестерпимо захотел быть у рудника, рядом с Петром, чтоб локоть к локтю, как в горах у «духов», подстраховать его, помочь, отвлечь противника, но сделать это было невозможно. Климов вынужден был выполнять свою часть плана. Да, Петр столько раз спасал его в Афгане, выручал тогда, когда, казалось, смерть дышала в затылок, подгоняла к краю пропасти, но сейчас он выручит Петра тем, что начнет штурм шахтоуправления, оттянет на себя все силы боевиков Медика.

Не задерживаясь около «дробильни», он пробежал мимо сошедших с рельсов вагонеток, мимо кучи щебня, груды кирпичей, споткнулся о торчавшую из земли проволоку, чертыхнулся, спрятался за бочку возле свалки.

Перед Климовым был двор и мастерские шахтоуправления, забор и гаражи.

Из ворот выехал тяжелый вездеход и, набивая скорость, помчался к руднику на звуки выстрелов. За ним из ворот выскочил «УАЗ».

«Ишь заметались», – с удовольствием подумал Климов и почувствовал, как ногу свела судорога. Чужие ботинки жали. Чтобы справиться с тянущей болью, задрал брючину и с силой потер икроножную мышцу.

Вгляделся в темноту. Определил пути подхода к шахтоуправлению.

То, что он наметил для себя, наверное, не входило в планы эмвэдэ, но он сейчас об этом не думал. Кто боится быть виноватым, тот не рискует… своей жизнью. А он привык играть с огнем и не боялся ни того, что будет обвинен в мальчишестве, ни того, что его могут пристрелить. Не хотелось верить, что кто-то из руководства эмвэдэ заинтересован во взрыве газгольдеров, способен так цинично действовать ради какой-то тайной цели, но истинная правда всегда ошеломляюще проста, и Климов эту правду разгадал. Кем-то разыгрывался новый и кровавый фарс. Он это понял по обрывкам фраз и анализу действий банды. Двадцать лет работы в уголовном розыске не могут пройти даром. Слишком спокойно и уверенно вел себя Медик, несмотря на его вспышку ярости и несогласие в чем-то с Зиновием. Вся операция, кто бы за ней ни стоял, была чудовищной, гнусной провокацией. Но если получится опередить руководство эмвэдэ и контрразведки во времени, возможно, удастся спасти людей. Медику и в голову не придет, что Климов, которого ловят, который чудом ускользнул от уготованной расправы и который, по идее, должен сбежать в горы, где-нибудь забиться и сидеть, как замордованный фраер, на самом деле рискнет проникнуть в шахтоуправление.

Намечая свой дальнейший путь, Климов рассчитывал еще и на то, что Петру удалось забраться в гараж шахтоуправления и слить кислоту из всех аккумуляторов. Теперь машины, находившиеся там – «икарусы», «ЛИАЗы», два тяжелых тягача – стояли на приколе.

Схватка предстояла серьезная, опасность смертельная.

Сзади – мрачный силуэт «дробильни», поваленные набок вагонетки, трава в рост человека. Кругом – опасность, шорохи ненастной ночи, ветер, сырость, сплошная чернота угрюмых скал, горных отрогов. Впереди – забор и мастерские шахтоуправления, за ними – двор и несколько подходов к зданию.

Климов включил рацию.

Ультракоротковолновые сигналы разносили по секретному диапазону позывные и отзывы, приказы и распоряжения, но о главном молчали: о результатах переговоров террористов с правительством.

– Черемуха, я Медик. Что там в руднике?

– Пока спокойно.

– Возможно нападение двух психов. Стреляйте без предупреждения. Они мне не нужны.

– Квадрат, я Чистый. Выслал подкрепление.

– Отлично.

– Двенадцать человек будет достаточно?

– Вполне.

– Могильщика – живьем. Не добивайте.

– Понял.

– Я ему зенки высморкаю, падле. А потом, – в динамике раздался хохот Чистого, – устрою «живой факел», маленький такой аттракцион на два часа.

Климов усмехнулся. Жажда власти и алчность всегда идут бок о бок, но чаще к жажде власти примешивается садизм.

«По идее, сейчас в здании находится человек восемь, – определил для себя Климов. – Самое большее – десять, вместе с Медиком».

Слакогуза он причислил к уголовникам.

Напряженно всматриваясь в темноту, Климов подкрался к зданию шахтоуправления со стороны гаражей, зашел с тыла и, памятуя о том, что забор на то и забор, чтобы в нем была дырка, вскоре обнаружил нужный лаз.

Перекинув автомат за спину и держа пистолет у пояса, бесшумно двинулся вдоль цокольного этажа. Миновал один выход, один выступ, один каменный простенок, обогнул вторую дверь, второй простенок… резко присел, метнул взгляд в сторону, назад… послушал… Никого… двинулся дальше…

Краем глаза уловил тень на стекле, мгновенно отскочил, перевернулся через правое плечо и в прыжке нанес яростный удар ногами в пах – сбил нападавшего. Выпучив глаза, тот безвольно рухнул на землю, заскреб пальцами, и Климов сильно саданул его ботинком по виску. Быстро обыскал, нашел фонарик, пристегивавшийся карабином к поясу. Обрадовался нужному трофею. Глянул вверх, увидел поручни пожарной лестницы. Подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину и рывком подтянул тело.

На уровне третьего этажа дотянулся ногой до карниза, встал на узкий выступ, припал к стене. Медленно, на выдохе, шаг за шагом стал пробираться вперед, чуть дальше, еще дальше… Каска мешала, заставляла держать голову подальше от стены, и автомат казался лишним – тянул вниз.

Равновесие Климов удерживал с трудом. Отвык лазить по стенам.

Добравшись до балкона, перевалился через поручни, присел… Все тихо. Климов облегченно выдохнул, взял пистолет наизготовку и включил фонарик. В кабинете было пусто. Узкий луч высветил стены, стол, диван, простые стулья, ткнулся по углам, нащупал дверь… Климов выключил фонарь, сунул его в карман и начал выставлять стекло из рамы.

Действия Медика он просчитал неплохо. Узнав, что Климов вырвался на волю, что подстанцию никто, даже за сутки, не наладит, а в районе рудника предпринят штурм, он сразу ушел в бункер. Незачем испытывать судьбу, инстинкт сильнее логики борьбы. Его не зря считают разумом природы.

Вынув стекло, Климов решил подстраховаться. Передернув затвор, он кубарем влетел в темную комнату, вскочил, сделал кульбит, взлетел на стол, перепрыгнул на сейф, убедился, что засады нет, спокойно спрыгнул на пол. Осторожно, крадучись, дошел до незатворенной двери, прислушался. Понюхал воздух. Пахло табаком, солдатской обувью, духами… Вышел в коридор, осмотрелся. Приоткрыл дверь в соседний кабинет. Хотя глаза привыкли к темноте, отчетливо он ничего не видел. Всюду пусто.

Возвращаясь в кабинет, разбросал по коридору взрыв-пакеты, несколько оставил перед дверью. Если жизненный опыт включает в себя пережитый не однажды страх, всегда есть смысл подстраховаться.

Заперев изнутри дверь кабинета, Климов быстро прошел к сейфу, осторожно повалил его на пол, определил, что дверца тоньше стенок, достал из кармана заготовленный в школе термит: порошок алюминия, окись железа и перекись бария.

Стараясь не просыпать ни крупинки, развернул пакет и аккуратно уложил его над прорезью замка. Затем задернул двойные шторы из Тяжелого сукна, закрыл щель под дверью складкой ковра, включил фонарь, еще раз осмотрел углы и чиркнул спичкой.

Она вспыхнула и сразу же погасла.

«Начинается, – подумал Климов. – Что-нибудь, да обязательно не так».

Вытащил из кармана еще один пакетик с серым веществом, раскрыл его и высыпал мельчайший порошок на горку окиси железа.

Сверху вмял в образовавшуюся кучку шарик перекиси бария и снова зажег спичку. На этот раз она вспыхнула и разгорелась. Ее пламя Климов поднес к шарику бария. Он начал тлеть как бы нехотя, но разгорался ярче с каждою секундой. Вскоре он начал испускать вишнево-красное свечение, отчетливо переходящее в рубиновое. Через какое-то мгновение ослепительно-яркий белый свет вспыхнул на вершине химической горки – термит разгорелся. Сразу запахло окалиной.

Климов отпрянул в угол комнаты, закрыл локтем глаза. Свет был слепящим, как при сварке. Даже плотно зажатые веки пропускали огненно-слепящее свечение. Климов уткнулся лицом в стену, достал из кармана мотоциклетные очки, оставшуюся у него свечку и закоптил стекла. В этих очках он был похож на газосварщика, который преспокойно смотрит на расплавленный металл и дугу сварки. Разбрызгиваемые золотые искры прожгли ворс ковра, и он загорелся мгновенно. Климову пришлось затаптывать огонь ногами.

Не успел он справиться с ковром, как задымился и прогорел паркет. Комната заполнилась угарным дымом. Климов закашлялся. Отступил в угол, и в этот момент… книжный шкаф сдвинулся с места, и… в кабинет с «магнумом» в левой руке ворвался Чистый.

Не знал Климов и даже не мог предвидеть, что в кабинете директора шахтоуправления была еще одна комната, так называемая «гостевая», где приезжавшее начальство, да и сам директор, баловались «клубничкой», отдыхали после трудов праведных.

В проеме потайной двери возник сначала Чистый, потом Слакогуз, за ним – кто-то еще…

Ворвавшись в комнату, Чистый инстинктивно закрылся от слепящего огня рукой, и Климов сзади рубанул его по шее рукояткой своего «Макарова», вышиб и отпихнул ногой подальше «магнум». Климов метнулся к Слакогузу, ошарашенному такой встречей, сделал два обманных выпада и врезал так, что тот свалился навзничь. Застонал и смолк. За Слакогузом в проем тайной двери ворвались двое. Первого Климов срубил мощной подсечкой, мгновенно поднырнув змеей под его ногу. Потом закружил по кабинету на бешеной скорости, без остановок, все время изменяя стойки, выпады и нанося удары. Тело крутилось и вращалось. Климов запутывал «клубок», затягивал противника в свой «лабиринт», выход из которого был ведом только ему одному.

Жизнь – игра, значит, и схватка, рукопашный бой – игра. А чтобы выигрывать, нужно играть. Играть со смертью.

Климов завершил тройной удар ногами с разворотом хуком слева.

Второй «десантник» рухнул, опрокинулся на Чистого, и Климов рубящим ударом – сверху вниз – лишил его сознания. Затем присел, пропустил над головой летевший в него нож. Вцепился в горло Чистого, на удивление быстро поднимавшегося с пола, и стукнул его головой о стену. Вскочил на ноги и заблокировал удар того, кого срубил подсечкой. Это был достойный, сильный враг. Климов ударил его под дых, а тот едва не перешиб Климову нос. С резвостью бешеной кошки «десантник» взлетел на стол, а оттуда ринулся вниз. Климов еле увернулся от разящего удара, перехватил ногу противника у себя над головой, крутанул ее, и тело мощного врага грохнулось на пол, ударилось о сейф, свалилось рядом.

Дым прогоревшего паркета забивал Климову горло, туманил голову. На свет нельзя было смотреть: металл сейфа кипел, летели брызги, искры…

Климов увидел, как прыжком с колен на ступни вновь взметнулся Чистый. Климов спружинил и молниеносно двинул его плечом в живот, отбросил к шкафу и, на сильном выдохе, ударил в ухо. Тот обмяк на мгновение, и Климов выбил ему воздух из груди вторым ударом. Дернул Чистого за шиворот и с маху ударил его головой о сейф, впечатал лицом в варево металла, в клокочущий огонь горящего термита.

Звериный вой и запах жженой кости, забившееся в руках тело, тошнотворный дым паленой кожи, мяса и волос лишили Климова контроля над собой. Он озверел.

Одетый в панцирь мстительного чувства, он словно приобрел клыки и когти.

– Йя-я-аа!

Влетевший в дверь третий охранник рухнул замертво. Четвертый распластался рядом. Пятый получил такой удар по горлу, что мгновенно сблевал кровью.

Чистый засучил ногами, вытянулся, как бревно. Сразу запахло мочой.

«Один готов», – подумал Климов и почувствовал, что падает: очнувшийся первый «десантник» дернул его за ноги. Уже в падении Климов заметил, что в дверях зашевелилась тень. Стонал и поднимался Слакогуз. При падении из рук Климова выскользнул пистолет.

«Десантник» сжал Климову горло, крикнул:

– Бей! Глуши мента! Я придержу! – И вновь усилил хватку.

Слакогуз повернулся к Климову. Его орбиты крупных глазных яблок смотрели в упор, по-рыбьи, не моргая.

– В этой жизни все зависит от людей, а в этом городишке – от меня, – самолюбиво и нахально сказал Слакогуз. – Так-то, милый.

Пуля обожгла Климову щеку, задела мочку уха. Климов дернулся – вторая пуля тюкнула в бронежилет, ушибла область сердца, сбила его ритм, и Климов стал хватать ртом воздух. Сваливаясь на бок, удивился, что «десантник» отшатнулся от него и рухнул навзничь, что в руках у Слакогуза до сих пор гремит «Макаров», а все пули где-то вязнут, даже не свистят, не обжигают, не калечат… Выстрелы слышны, а боли нет.

«Наверное, шок, – подумал Климов и еще раз вздрогнул от раздавшегося выстрела. – Совсем боли не чувствую».

Он перекатился через локоть и увидел оседающего на пол Слакогуза. Его тучное и сразу вздувшееся тело приближалось к глазам Климова. Новый выстрел окончательно добил его и распластал в дверном проеме.

Сзади него, сжимая «магнум», сотрясалась от рыданий Юля.