Текст книги "Дубликат (СИ)"
Автор книги: Олег Гайдук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Глава 12
Мы остановились возле запертой двери «Холостяка» – я, Базилевич и еще два молодых сержанта, которых майор прихватил с нами. Ребята в форме, похожие, как близнецы, топтались за спиной командира и молча ждали указаний. Базилевич стоял слева от меня, смолил вонючий «Кэмел» и смотрел на черную дверь бара. Судя по пресной скуке на его лице, он до конца не понимал, зачем я их сюда привез. Я же застыл возле окна окна «Холостяка» и тщетно вглядывался в темноту за ним.
Бар Сурена находился в цокольном этаже кирпичной восьмиэтажки, во дворе которой мы стояли. Обычно «Холостяк» работал ежедневно до двух ночи, но сейчас дверь оказалась заперта, а за окнами была такая темнота, что ничего не удавалось разглядеть.
Полицейский «уазик» пришлось оставить прямо у подъезда – другого свободного места возле дома просто не нашлось. Ника с Ромкой напросились с нами и сейчас ждали в машине.
На улице стояла ночь. Ветер шуршал в листве растущих во дворе берез и тормошил белье на балконных сушилках. Тусклый диск луны с холодным равнодушием поглядывал с неба на нашу четверку. Во дворе никого не было. Лишь двое рослых мужиков в черных свитерах и «трениках» дымили на лавочке у соседнего подъезда, изредка бросая взгляды в нашу сторону.
Довольно долго мы топтались около двери «Холостяка». Потом Базилевич выплюнул бычок и, затоптав его носком туфля, вопросительно посмотрел на меня.
Разочарованный, я отошел от окон бара и кивнул на восьмиэтажку.
– Эта сволочь здесь же и живет, в этом подъезде. Только номера квартиры я не знаю.
– Ну, тогда он никуда от нас не денется, – заверил майор. – Завтра заглянем в их управляющую компанию и добудем список всех жильцов.
Вздохнув, я снова заглянул в темные окна бара.
Уезжать мне не хотелось. В горле, как репей, застряло подозрение, которое я опасался сказать вслух даже себе. И чтобы опровергнуть его или – не дай боже! – подтвердить, мне нужно было срочно войти в бар и все проверить.
– Я так и не понял, – вновь заговорил майор, – с чего вы взяли, что этот ваш Сурен тоже в этом замешан?
Ответить я не успел – в этот момент перед нами открылась дверь подъезда, и на улицу вышла бородатая фигура в черной, как у вора, шапке, и плотной кожаной куртке с меховым воротником. Человек остановился резко, будто напоролся на невидимый щит. Лицо его избороздили темные морщины, брови блестели сединой, щеки покрывала безобразная щетина пепельного цвета.
Сперва Сурен растерянно смотрел на полицейских, хлопая глазами, а потом скользнул взглядом по мне... и побледнел. В глазах его вспыхнул испуг, и он метнулся прочь через безлюдный двор.
Молодые полицаи тотчас кинулись вдогонку. К счастью, скорость и реакция у них были отменные. Сурена вмиг схватили, повалили на асфальт и заломили руки за спину. Дворик наполнил жалобный и в то же время возмущенный крик, потом Сурена подняли на ноги и повели к нам.
От поднявшегося шума в окнах дома замелькали лица, на балконах стали появляться силуэты жильцов. Мужики в свитерах, сидящие на лавочке, побросали сигареты и, отвесив челюсти, уставились на нас.
Из машины вышли Ромка с Никой и не меньшим удивлением стали следить за нами.
Базилевич почесал коротко стриженную голову, и на лице его мелькнул азарт.
Сурена подвели, и не успел майор и рта раскрыть, как армянин залепетал:
– Я не виноват! Это все он! Он все придумал! Сердцем дочери клянусь!
– Кто? – спросил майор брезгливо, глядя на Сурена.
Хозяин бара не ответил, лишь бросил на меня испуганный взгляд.
Я смотрел на него равнодушно, кусая затвердевшие от холода губы. Наверное, больше всего Сурена напугало то, что я стою сейчас живее всех живых, хотя ему сказали совершенно иное. Я протянул ладонь ему и сказал:
– Ключи от бара.
– В заднем кармане, – простонал он, потом один из полицаев лихо выудил оттуда блестящую связку ключей и бросил мне.
Я подошел к двери "Холостяка" с ключами, но Базилевич забрал у меня связку и покачал головой. Он кивнул сержантам на «уазик». Парни заковали Сурена в наручники и затолкали в машину, а потом вернулись к нам.
Базилевич вынул пистолет из кобуры на поясе и, открыв дверь, вошел в «Холостяк». Вслед за ним ступили молодые, и лишь потом в бар разрешили войти мне.
Сначала внутри было ничего не разглядеть, потом щелкнул выключатель, и я сощурился от яркого света.
В баре не было ни души, и казалось, что он пустовал как минимум дня два. Спертый воздух, кисловатый запах пива, пыль на барной стойке и столах, грязные пятна на окнах, уйма мусорных пакетов на полу, бумага, пластиковые тарелки… Вывеска «Холостяк», которая всегда висела над барной стойкой, теперь куда-то исчезла.
Троица полицейских остановилась за порогом, и ребята начали осматриваться.
Я прошел вдоль зала и окинул взглядом бар.
Тихо. Пусто. Душно. Как и раньше, на некоторых столах белела россыпь уже знакомой штукатурки.
У стен бара неподвижными фигурами застыли шесть дублей-официантов в черных майках, джинсах, в фартуках, точь-в-точь похожие на своего хозяина Сурена. Глаза их были плотно закрыты, силиконовые лица бледно мерцали в тусклом свете ламп. Они были словно вампиры в спячке, только без гробов. «Спящими» дубли смотрелись безобидно, но после того что мне пришлось пережить, от одного взгляда на них меня бросило в дрожь.
Базилевич настороженно покосился на стоящих дублей, а молодые на всякий случай достали пистолеты.
Вскоре мне в глаза бросились свежие следы, которые вели к двум дверям слева от барной стойки.
Базилевич мягко толкнул первую, и она со скрипом отворилась. Включил свет – пустая кухня. Печь, посудомойка, раковина, двухэтажные горы посуды…
Майор приблизился к другой двери, попытался открыть и ее, но она не поддалась. Базилевич вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. Прижавшись к двери плечом, майор приказал:
– Полиция. Откройте.
Из подсобки не донеслось ни звука, но чутье подсказывало, что там кто-то есть. Это ощутили и остальные – тень вролнения пробежала на лицах майора и сержантов.
– У вас одна минута, – предупредил Базилевич, и в голосе его лязгнула сталь. – Потом ломаем дверь.
Я напрягся, бросил взгляд на полицаев. Дверь была старой, деревянной, явно стоила копейки, поэтому выломать ее будет нетрудно.
Прошло еще немного времени. Я встал рядом с Базилевичем к двери вплотную и обратился к тишине за ней:
– Лень, ты лучше сам открой. Не создавай мороку.
Мои слова немного оживили тишину за дверью. По ту сторону раздалось шевеление, а после странный звук, похожий не то на стон, не то на вой собаки.
Я сглотнул набухший в горле ком.
Теперь я ни на грамм не сомневался.
Молодые полицаи настороженно переглянулись. Один из них положил ладонь на кобуру.
Базилевич снова постучал костяшками пальцев по двери и сказал громко:
– Раз…
Щелкнул замок, и Базилевич отскочил от двери, вскинув пистолет. Мышцы лица его напряглись. Не опуская оружия, он толкнул дверь ногой и отошел в сторону. Его напарники тоже отпрянули, как будто ожидали шквала выстрелов из помещения, и я последовал их примеру.
Но из подсобки не донеслось ни звука.
Я вернулся к дверному проему самый первый и пригляделся.
Темнота, хоть глаз коли. В нос шибануло вонью пота, мочи и перегара.
Базилевич запустил руку за пояс и, достав фонарь, направил его на дверной проем. Луч света вырвал бледно-желтые участки стен, вентиляционную решетку под потолком, а затем… тучный силуэт, сидящий в кресле.
Я сглотнул.
Спрятав фонарь, Базилевич вошел внутрь, и потом послышалось, как щелкнул выключатель. Я шагнул в подсобку следом за майором, прикрывая нос рукой от мерзостного смрада. Осмотрелся.
В двух шагах от нас в ободранном коричневом кресле, откинув голову на спинку, развалился Леня. Выглядел он так, будто не спал целые сутки и вдобавок по нему проехался бульдозер. На нем были широкие спортивные штаны с дырками на коленях и помятая светло-зеленая рубашка, которую он расстегнул до самой груди. Лицо приобрело болезненно-землистый цвет, распухло, глаза были воспаленные и красные, а щеки требовали бритвы. Под ногами его валялась пустая бутылка из-под водки. Рядом с горлышком на полу блестела резко пахнущая лужица.
Леня шевелил губами и смотрел куда-то в пустоту бессмысленным туманным взглядом. Нас он будто не заметил.
– Твою ж мать, – проворчал Базилевич, и лицо его искривила брезгливая гримаса. Он отошел от кресла, прикрыв нос ладонью, и спрятал пистолет в кобуру.
Полицаи за спиной у командира сморщились и отошли в сторону.
Один я не сдвинулся с места и смотрел на Леню пристально, прямо в глаза.
– Привет, бро, – сказал я.
Мой голос привел Леню в чувство, как пощечина. Он встрепенулся в кресле, вскинув голову, и посмотрел на меня сонно-пьяными глазами. Лоб друга рассекала бурая царапина, губы покрыты белой пленкой, на волосатой груди темнело мокрое пятно. Судя по запаху, Леня пролил на себя водку.
Мгновение спустя в глазах его мелькнуло нечто знакомое, родное, от того старого друга А потом во взгляде его вспыхнула такая злоба, что мне сделалось не по себе.
В этом потном толстом волосатом теле был не Леня.
Был кто-то другой, предатель и подонок, которого я никогда не знал.
– Мужик, ты встать-то можешь? – спросил грубо один из полицаев, подойдя к нему.
Леня промычал в ответ свое излюбленное «бляха» и что-то еще, но других слов было не разобрать. Похоже, он подозревал, что мы его найдем, и от волнения высосал целую бутылку водки.
Наступило напряженное молчание. Полицаи сначала хотели сразу заковать Леню в наручники и увести, но Базилевич их остановил. Он словно ощутил, как накалился воздух между мной и Леней, как невидимыми нитями сплелась тесная связь между преступником и мной, и дал мне время.
Только я стоял, будто прибитый к полу, и не мог сказать ни слова. В груди зияла пустота, как от сквозного выстрела. Наверное, такой исход событий мог бы пошатнуть меня, сломать на время, только я уже предполагал, что найду в баре Леню. Я начал подозревать его еще, когда увидел штукатурку в волосах у дубля. Взвесив эту жуткую пугающую мысль, я собрал все подозрения в кулак и поехал в «Холостяк», чтобы убедиться наверняка.
И вот теперь это случилось.
Когда молчание изрядно затянулось, Базилевич вынул из кармана пачку «Кэмэла» и, развернувшись к своим бойцам, скомандовал:
– Уводите.
Полицаи подошли к креслу, в котором сидел Леня, и подняли его на ноги. Мой друг не сопротивлялся. Он трудом удерживался на ногах, шатался, изо рта вылетало хриплое бульканье и неразборчивое бормотание. Леню заковали в наручники, а потом повели прочь из подсобки. Когда его проводили мимо нас с Базилевичем, я уловил тухлую вонь мочи.
Вскоре шумно лязгнула дверь бара, и мы с майором остались в помещении одни. Базилевич уже бродил по подсобке с сигаретой в зубах и осматривался. Я последовал его примеру.
Да, посмотреть здесь было на что. Помещение смахивало на огромный погреб размером с жилую комнату. Здесь было сыро, стены – голый бетон, под ногами, весь в пыли, покоился старый коричневый ковер. В погребе не было ни одного окна, а освещали его две тусклые лампы на стене. На полу белела уже знакомая штукатурка, осыпавшаяся с потолка.
В тени подсобки, недалеко от кресла, где недавно сидел Леня, стоял дубль. Рослый здоровяк в однотонном сером костюме, очень похожий на хозяина. Смуглая кожа, лысина, растрепанные угольные волосы, пивной живот…
Я мрачно усмехнулся. Как же мастерски Леня меня развел! Ну просто редкостная сволочь!
У него тоже был дубль. Это его я обнаружил в ванной с «перерезанным» горлом, когда приехал вчера к Лене домой. Он прекрасно знал, что меня мутит от одного вида крови, и разыграл этот спектакль, чтобы выбить меня из равновесия и запугать. Он знал, что я не смогу и близко подойти к залитой кровью ванне, и использовал это себе на пользу! Иначе я бы быстро разглядел, что вместо Лени в ванной – манекен. Какая же ты сука, Лень...
Еще некоторое время разглядывал копию друга, потом бросил взгляд в другую сторону помещения. Слева от нас с Базилевичем располагался длинный стол с компьютером. На столе лежали кипы исписанной бумаги и безымянная синяя папка.
Я подошел к компу, стукнул по клавишам, и он сразу ожил. Компьютер был в режиме ожидания, и я смог увидеть, чем здесь занимался Леня. На экран была выведена система управления дублем Кирилла Образцова. В самом верхнем окошке виднелся айпи-адрес копии, список его умений и все кнопки управления, которые позволяли дергать моего дубля за ниточки.
Нахмурившись, я присмотрелся функциям: к ним добавились «стрельба из огнестрельного оружия», «спортивный бег» и «два вида рукопашного боя».
Я, разумеется, не мог даже представить, что он когда-нибудь сможет вытворять такое.
Впрочем, не только я.
Никто не мог, включая Гофмана.
Значит, Леня управлял моей копией прямо из этой подсобки. Установил программу на компьютер, а потом Игнат взломал дубля, и они стали играть в мою жизнь, словно в компьютерную "бродилку" на прохождение квестов.
И в конце этой игры меня должны были убить.
Базилевич подошел к столу и, взяв синюю папку, начал изучать содержимое.
Я молча стоял перед компьютером, перебирая по крупицам хлынувшие мысли в голову. Вот почему дубль так правдоподобно скопировал Кирилла Образцова. В этом заслуга Лени. Кто, как не он, мог знать меня лучше всего? Леня знал все: мои привычки, слабости, пристрастия и страхи, знал, где я работаю, бывал в моей квартире, хорошо общался с Никой…
Сурен наверняка замешан в этом деле только косвенно. За хорошие деньги он предоставил Лене и Игнату убежище, где они провернули подмену и благополучно выдворили меня из квартиры.
Базилевич отвлек меня от мыслей, протянув мне открытую папку. В ней я увидел фотографии моей квартиры. На них было запечатлено все по отдельности: мой книжный шкаф, мои гантели, которые пылились в углу уже два года, наша с Никой двуспальная кровать, кухня, туалет и ванная. Каждый уголок комнаты был сфотографирован отдельно. Когда Леня, интересно, умудрился столько наснимать?
Еще в папке были фотографии моих родителей, мои детские фото, фото с выпускного, кадры наших совместных попоек с Леней и другие фрагменты моей жизни.
Захлопнув папку, я швырнул ее на пол и отвернулся. Было гадко, мерзко и обидно. От одной мысли, что, общаясь со мной, Леня параллельно разбирал на пазлы мою жизнь и все выписывал в блокнот, стало погано на душе.
Базилевич поднял на меня задумчивый взгляд и спросил:
– И кем вам этот парень приходился?
– Другом детства, – сказал я тихо, сглотнув горечь во рту. – Лет одиннадцать были знакомы.
– Ёперный бетон. – Майор цокнул языком, покачав головой.
Я продолжил осматривать рабочий стол Лени и среди горы бумаг обнаружил кое-что интересное. Это были распечатки моих новостей, колонок и статей за все три месяца, что я работал в «Экспресс-инфо». Рядом лежало еще несколько листов, исписанных вдоль и поперек корявым почерком Лени.
Я пробежал глазами и текст и узнал новость о боевых дублях, за которую Гофман грозился затаскать меня по судам. Текст писался и переписывался много раз, на листах были видны пометки и замалеванные буквы.
Я невольно улыбнулся.
– Он даже мой стиль скопировал каким-то образом, – присвистнул я. – Долго, наверное, тренировался, сволочь. Писка-то из Лени вообще никакой.
Базилевич взял листы бумаги, просмотрел бегло и бросил на стол.
– И нахрена им все это понадобилось? – спросил он. – В смысле – подменять вас и устраивать весь этот цирк?
Я посмотрел на часы, потом на дверь подсобки.
– Это долгая история. Завтра утром я приеду в участок и обо всем подробно расскажу.
Базилевич кивнул, и мы с его сержантами покинули бар.
Глава 13
Этой ночью я спал так крепко, как никогда раньше. Дома я почувствовал немыслимое облегчение и счастье от того, что засыпаю в собственной постели, а рядом, успокоенная мною, сопит Ника. К счастью, санитары «скорой» не нашли у нее никаких серьезных травм – лишь ссадины и пару синяков шее – и отпустили домой.
Когда мы вернулись в родную квартиру, Ника рассказала мне, что с ней произошло вчера. Вернувшись из Одинцово, она сразу поехала домой и обнаружила там Игната с дублем. Затащив ее внутрь, эти сволочи усыпили Нику нашатырем. Дальше была пелена беспамятства, и очнулась она уже в машине, когда дубль с Игнатом везли ее на заброшенную стройку. В этот момент Игнат был зол как черт и в то же время несколько напуган. Он то и дело посматривал на часы и посыпал меня проклятиями. Очевидно, он уже знал, что у меня есть флешка с доказательствами, и любыми способами хотел ее заполучить.
Я рассказал Нике о том, чем занимался сам: о новом приятеле Ромке, об охраннике из «Дубликата» и о видео с камер наблюдения, которое в итоге вывело меня на Игната.
Моя квартира после визита дубля и его хозяина особенно не пострадала. Разве что в коридоре было натоптано, из холодильника пропала вся еда, а на балконе появилась консервная банка с окурками. Еще внутри стоял тяжелый запах пота, мерзкий, тухловатый и чужой, и нам пришлось долго проветривать комнаты, прежде чем лечь спать.
Проснулся я ближе к обеду и, не позавтракав, стал собираться в полицейский участок, где в изоляторе держали Леню. Ника, которая до конца не верила, что всю эту ужасную историю затеял он, собралась ехать со мной, но я ей запретил, велев остаться дома. Вечером должны были приехать наши родители, и я хотел, чтобы Ника рассказала им все, что с нами произошло.
Мой «фольц» стоял на улице на том же месте, на парковке, куда его привез вчера эвакуатор. Машину эти сволочи не тронули: она по-прежнему была не на ходу, но ремонт я отложил на потом, когда поставлю в этой истории жирную точку.
В полицейском участке меня ждали. Базилевич сидел у себя в кабинете и с сосредоточенным лицом изучал видео, которое ему передал Ромка вчера вечером. Перед майорм стоял открытый ноутбук, рядом лежала стопка бумаги с личными делами хакеров. Похоже, что майор теперь был в курсе ВСЕЙ истории – начиная от взломанных дублей и заканчивая поимкой Лени.
Увидев меня на пороге кабинета, Базилевич оторвался от бумаг и подозвал меня к себе.
– Ну как он? – спросил я, кивнув на закрытую дверь изолятора.
– Утром протрезвел, пришел в себя. Особенно не разговорчив. Только воду хлещет постоянно.
– Я зайду?
Майор кивнул, указав на стоящий в углу кабинета кулер с водой. Подойдя к аппарату, я нашел возле него пустую пластиковую бутылку и налил в нее воды. Потом взял еще пластиковый стакан и направился к металлической двери изолятора.
Помещение было размером с ванную: большую ее половину занимала решетчатая камера, слева располагалась раковина с зеркалом, а рядом стоял стул. В изоляторе был полумрак, воняло потом, хлоркой, грязными ногами. За решетками на скамье виднелось грузное потное тело. Существо лежало на спине, шумно сопя, живот его вздымался, слышался тяжелый храп.
Я нащупал выключатель на стене, и вспыхнул свет. Леня шевельнулся на скамье и хрипло застонал, прижав ладонь к лицу. Лениво и натужно, как медведь, он повернулся на бок и уставился на меня сонными глазами.
Наступила тишина.
Некоторое время я молча стоял перед камерой с поднятым стаканом воды и не сводил взгляда с Лени.
Потом глаза у него прояснились, он закашлялся и что-то пробурчал под нос.
– С добрым утром, – сказал я бесцветным голосом.
Леня сел, похрустев шеей, и прислонился спиной к стене. Глаза его тускло горели, словно потухающие угли, рот застыл кроваво-темной полосой.
Я взял стул, подвинул ближе к камере, присел и посмотрел на Леню.
– Бляха… Нафиг ты приехал? – спросил он.
– Потрещать с тобой хочу за жизнь. Недолго.
Леня посмотрел на меня хмуро и не проронил ни слова.
Страха перед бывшим другом у меня не появилось. Даже протрезвев, Леня выглядел раздавленным, беспомощным, словно орел с обрезанными крыльями, и не внушал ни капли опасения. Только брезгливость и презрение.
Он бросил жадный взгляд на полную бутылку воды в моей руке, сглотнул. Кадык на его шее дернулся и сразу же упал.
Не вставая со стула, я налил воды в стакан и протянул ему. Леня мягко взял его через решетку и мгновенно осушил, пролив малость на воротник рубашки.
– Первый мой вопрос, – начал я. – Как так получилось, что вы с Игнатом оказались знакомы?
Вытерев обмоченные губы, Леня прищурился, а потом ответил:
– А-а… Да это… Я же говорил: ко мне все время на работу кто-то приходил по вечерам и изливал душу у барной стойки. Обычно это были работяги, офисные крысы и уставшие от жизни образцовые мужья. Они все напивались и давай мне на уши садиться. Про жизнь свою никчемную рассказывать.
Леня поставил пустой стакан на скамью и недолго помолчал, глядя перед собой.
– Вот и Игнат ко мне пришел однажды. Странный такой, мрачный тип в пальто...
– И сразу рассказал, какие мутные дела он проворачивал в компании Гофмана? – хмыкнул я.
Леня покачал головой.
– Ну, кто же сразу о таком будет болтать? Сначала мы за баб, за тачки терли, за политику, как и со всеми посетителями. Мне поначалу пофиг было, что он там болтает. Он раза четыре приходил ко мне по вечерам и плакался. Про жизнь и про свою работу мне рассказывал, про постоянную проблему с бабками…
Тут Леня взял пустой стакан со скамьи и протянул мне. Я плеснул еще воды из бутылки.
– …и вот на пятой нашей встрече у него язык и развязался. Игнат рассказал, как они с коллегами взломали одного из дублей в базе, научили его бегать, драться и стрелять и вообще сделали очень умным, будто это был не дубль, а живой человек.
После этих слов у Лени появилась странная мазохистская улыбка на лице, словно этот факт доставлял ему удовольствие.
– Я, естессно, не поверил поначалу. Все звучало как дешевые понты. Даже Гофман не смог довести дублей до такого уровня, а тут – какие-то ребята с улицы, айтишники, прыгнули выше головы начальства.
– Не факт, что Гофман бы не смог, – ответил я. – Возможно, он просто на такое не решился. Но зато нашлись другие, более сметливые и хитроумные. А обо мне Игнат откуда узнал?
– От меня, от кого же еще? Я ведь тоже не молчал, когда мы с ним беседовали, о себе немного рассказал. Что у меня есть друг… – Он глянул бегло на меня и побледнел, словно последнее слово обожгло ему язык. – Показал Игнату наши фотки, и он увидел на одной из них Нику. Рассказал, что раньше с ней работал и пытался подкатить к твоей мадам. Безуспешно, правда. А потом я рассказал, что у тебя тоже есть дубль.
– То есть весь этот ублюдский план с подменой ты придумал? Так?
Леня отвел глаза и промолчал.
– Я сначала просто ляпнул это как прикол, что можно дубля твоего взломать и заменить тебя программой. Сделать так, чтобы она жила вместо тебя. Я ж тогда еще не верил в то, что мне Игнат наплел про взломы. Но его эта иедя зацепила, и он начал о тебе расспрашивать. Где живешь, много ли зарабатываешь, где живут твои родные, много ли у тебя родственников здесь, в Москве. И мы стали раскручивать эту затею.
Тут я не сдержал усмешку. В голове сразу сложился четкий, будто мини-фильм, и пугающий фрагмент их разговора. Вот Леня стоит, согнувшись над барной стойкой, напротив краснолицего и захмелевшего Игната и в красках обрисовывает ему свой гениальный план. Как можно незаметно притвориться мной и, выжив меня из дома, по-быстрому продать квартиру. Глаза его жадно блестят, он оживленно, много-много говорит, размахивая перед собой руками – Леня всегда так делал, когда был чем-то озабочен или разозлен.
Интересно, он хотя бы секунду сомневался в том, что делает? Или сразу решил сыграть ва-банк, когда почуял запах денег?
– Короче, мы решили, что можно продать твою квартиру и выручить с нее «лимонов» девять-десять, – подытожил Леня. – И мы даже почти ее продали. Потом Игнат запоздало вспомнил про твои соцсети и обнаружил «Вконтакте» вашу переписку с неким Загурским. Плюс еще Ника приехала в город, и нужно было срочно избавляться от вас обоих. Мы, кстати, готовились завершить сделку с квартирой уже на следующий день.
– Ты говоришь, что у Игната были проблемы с деньгами, – сказал я, вспомнив, что то же самое мне говорила Ника в пятницу. – Это из-за его азартной зависимости?
Леня кивнул.
– Он постоянно спускал бабки в автоматах и не мог остановиться. Ему все время нужно было больше денег. Я даже в долг ему иногда наливал, когда Игнат приходил с пустыми карманами. Ну, я и сыграл на этом – предложил взломать твоего дубля, и а потом мы бы поделили деньги за квартиру пополам.
Я усмехнулся.
– Кроме того, после той кражи копий из «Дубликата» Гофман похлопотал, чтобы этих разработчиков больше никуда не взяли на работу в айти сферу. Не знаю, что у Гофмана были за связи, но после того случая Игната и правда никуда не мог устроиться.
– Ну, хоть здесь что-то приятное.
Повисла пауза.
В тусклом свете за решеткой камеры хорошо просматривалось известково-бледное лицо Лени и его дрожащие губы. Было видно, что ему трудно дается этот разговор, но я готов был сидеть в изоляторе хоть до вечера, пока он все мне не расскажет.
Леня снова попросил воды, и я плеснул ему еще.
– А Сурена вы зачем в это втянули?
– Нам нужно было помещение, чтобы держать там дубля и управлять им, – пояснил Леня. – Сурен вообще не знал, чем мы там занимаемся. Мы сказали, что задумали одно дело, на котором можно быстро поднять денег, и попросили у него на время помещение. Сурен лишних вопросов не задавал. Просто назначил цену, и мы согласились.
– Доброй души человек, – хмыкнул я, поняв, что мои подозрения насчет хозяина «Холостяка» подтвердились.
– Это потом пришлось ему все рассказать, когда Игнат узнал, что у тебя есть видео с той самой ночи кражи. Он разволновался сильно, а тут как раз Ника твоя приехала… И Сурен прижал нас к стенке.
Я помолчал. Сложил все сказанное в голове и прокрутил. История была настолько гнусная и омерзительная, словно мне приходилось залезать с чайной ложкой в чан с дерьмом и все это вычерпывать, пока бочка полностью не опустеет. Но пока у меня оставались силы, я был намерен выжимать Леню до последней капли.
– Короче, дня за два Игнат взломал твою учетную запись и перенес все кнопки управления дублем на мой комп, – пояснил Леня. – И из подсобки Сурена я все время управлял им, как в компьютерной игре. Дубль был полностью в моей власти.
Я кивнул.
– Сначала мы решили бросить пробный камень и привести его в офис «Экспресс-инфо». Посмотреть, как будут реагировать твои коллеги по работе и начальник. Это был огромный риск, но я же знал тебя с самого детства как облупленного. Все твои жесты, словечки, даже мысли некоторые я мог бы угадать.
Я глотнул немного воды из бутылки, которая уже наполовину опустела. Слова Лени подтвердились очередным всплывшим воспоминанием. Это был тот день, когда Бойко увидел в офисе дубля и, приняв его за меня, вручил мое удостоверение журналиста.
– Я офиегл, но все прошло просто на «ура», – продолжил Леня. – На твоей работе никто не догадался, что общается с программой-ботом – я настолько мастерски вжился в тебя самого, что он был реально, словно настоящий Образцов. Я говорил твоим голосом через микрофон, общался с Бойко так же, как общаешься с ним ты.
– И каково это, быть мной? Не затошнило?
– На самом деле очень странно, бляха, – сказал Леня и даже улыбнулся. – Чувствуешь большую власть над человеком и в то же время очень неловко, словно подглядываешь за чьей-то жизнью.
– Вы, суки, отлично в этом преуспели. А что потом? После того как вы бы продали мою квартиру, что ждало меня? Авария? Несчастный случай?
Леня не ответил. Впрочем, я давно обо всем догадался.
Он отвел глаза, сжав челюсть, и лицо его стало дубовым. Потом он поднял на меня взгляд, и мне стало не по себе.
Ни раскаяния, ни стыда я не увидел на его лице. Это была горькая досада от того, что облажался и попал в лапы ментов в тот самый миг, когда был в шаге от триумфа. Мне захотелось отвести от него взгляд и немедленно выйти из изолятора, забыв, что мы вообще знакомы.
Страшнее всего было то, что Леня находил силы смотреть мне в глаза. Я бы на его месте уже повесился в этом изоляторе, лишь бы не разговаривать с бывшим лучшим другом, которого я пытался обокрасть, а потом убить.
Леня же говорил спокойно, с невозможным хладнокровием в глазах, и не боялся уколоться об мой острый взгляд. Вернее, его в принципе невозможно было уколоть.
Я ненадолго замолчал, потом спросил:
– А дубля ты когда успел себе купить?
– Задолго до того, как мы выкрали твою копию из гаража. Пришлось собрать все сбережения и раскошелиться. Зато как круто получилось, а? – Он желчно усмехнулся. – Перерезанное горло, ванна вся в крови… Видел бы ты свою рожу!
– И после твоей… кхм, смерти ты так и сидел в том подвале, пока мы не нашли тебя? Прятался, как крыса?
– Ну да. Мне нельзя было «светиться», после того как ты нашел меня дохлым в ванной, – сказал Леня. – Нам с Игнатом нужно было быстро сбагрить твою «трешку», а потом слинять из города, а лучше – из страны. Денег бы на это нам хватило.
Снова воцарилась пауза. Я спросил:
– Кстати, помнишь, когда мы квасили с тобой в последний раз, в пятницу, и видели Игната в «Холостяке»? Это к тебе он приходил тогда?
– Ага. Я просил его приехать на пару часов позже, но он явился раньше. Мне нужно было потрещать с ним, после того как он съездил к Нике.
Я вспомнил самое первое появление Игната возле банка и вопросительно посмотрел на Леню.
– Он положил «прослушку» в ее сумочку, когда приезжал к ней на работу, – пояснил он. – Мы хотели поменять замок в вашей квартире, а для этого необходимо было знать, когда вас, голубков, не будет дома.
– Мать мою за ногу! Хитрые сволочи…
– Только Ника не уехала в тот вечер, и мы сильно лоханулись. Она увидела дубля за дверью, и, естественно, стала звонить тебе. Нам пришлось срочно вывести его из гаража, чтобы ты с ним чего-нибудь не сделал. Копия тогда уже была под моим контролем. Так что это я вывел его из гаража.
– Еще один вопрос. Тогда, год назад, в «Дубликате» Игнат взламывал дублей не один, с ним были еще трое хакеров, – сказал я. – Тебе известно, где они сейчас?
Леня развел руками.
– Он ничего об этом не рассказывал. Да и мне кажется, он сам не знает. После того случая они все разбежались кто куда и больше вроде не общались.
– Ты уверен?
Леня лишь пожал плечами.
Я смолчал. Обдумал сказанное. Встал и отвернулся к стенке, заложив руки за спину. В голове стучало молотом, во рту была пустыня, кожа на спине стала гусиной.
Я спросил, не оборачиваясь:
– А Игната ты потом убил, чтобы он не сдал тебя ментам?
– Конечно, бляха, – ответил Леня таким спокойным и невозмутимым голосом, что мне стало жутко. – Если бы он загремел в тюрьму, меня бы заложил в два счета, как пить дать!
