Текст книги "Хозяйка Источника"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

ИСТОЧНИК II.
ХОЗЯЙКА ИСТОЧНИКА

Олег АВРАМЕНКО

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ЖЕРТВЫ ИСТОЧНИКА

ЛЕНОЧКЕ КАМИНСКОЙ ПОСВЯЩАЮ

ГЛАВА 1

Никогда ещё за всю историю Авалона на престол не восходил такой древний старик, как ваш покорный слуга. Мой предок, Артур I Пендрагон, стал королём Лайонесса, когда ему едва лишь стукнуло четырнадцать лет, а я, его правнук, именуемый теперь Артуром II Кевином, возложу на своё чело корону предка в возрасте шестидесяти одного года. Впрочем, для своих лет я выгляжу совсем неплохо. По меркам обыкновенного, неодарённого человека мне вряд ли можно дать больше двадцати пяти, и большинство моих подданных искренне убеждены, что их новый король молод, что он ровесник (или чуть старше) их прежнего короля, Колина IX, самого молодого из королей Лайонесса династии Лейнстеров – и самого последнего, кстати, ибо на смену потомкам вероломного Гилломана спустя тысячу лет вновь пришёл Пендрагон, Артур II Кевин, то есть я.

Итак, династия узурпаторов свергнута, состоялась Реставрация, справедливость, наконец, восторжествовала. К моему огромному облегчению, торжество этой справедливости не потребовало крови – ни малой, ни большой. Смена власти произошла мирно, хоть и сопровождалась большим накалом страстей. Волнения в народе и среди знати при других обстоятельствах могли бы привести если не к гражданской войне, то к локальным столкновениям, дракам, потасовкам, поножовщинам. Однако Колин не допустил этого – за что я буду благодарен ему по гроб своей жизни, которая, хотелось бы надеяться, предстоит мне долгая и счастливая. Мне очень хотелось бы на это надеяться, но… Впрочем, будет лучше, если я расскажу обо всём по порядку.

На Землю Артура я возвратился спустя месяц после того, как покинул этот мир, чтобы побывать в Экваторе. Разделавшись с Харальдом и оставив Александра на Земле Аврелия скорбеть по утрате сына, я ещё некоторое время провёл в Сумерках, а затем нанёс незапланированные визиты на Истинный Марс в Дом Ареса и в Дом Теллуса на Истинной Земле. В ходе моих изысканий я окончательно убедился в правильности оценки Януса настоящего положения дел в моём родном Доме Света – правда лежала где-то посередине между благодушным оптимизмом Брендона и мрачным пессимизмом Юноны. Я решил дать королеве Рахиль последний шанс исправиться, о чём сообщил ей посредством Самоцвета и сразу же заблокировался, не позволив ей произнести в ответ ни единого слова – мой статус адепта Источника давал мне моральное право на столь вопиющее нарушение этикета. Что же касается Амадиса, то я решительно пресекал все его попытки связаться со мной или встретиться для личного разговора. Такое пренебрежительное отношение к его персоне, как я полагал, должно было уязвить его гордость и самолюбие, заставить его вспомнить, кто в действительности законный повелитель Света – он или его жена.

Посему все мои дела в Экваторе были улажены, и я вновь отправился на Землю Артура. Путь к Источнику был для меня не столь долог, сколь труден, ибо мне приходилось вести за собой непосвящённых – брата, сестру и дочь. К тому же Пенелопа прихватила два десятка своих самых любимых картин; Бренда держала в обеих руках два большущих чемодана, битком набитые всевозможными модными нарядами, среди которых, как иголка в стоге сена, где-то затерялся и небольшой портативный компьютер её собственной конструкции – с фантастической по объёму памятью и столь же фантастической скоростью обработки данных. А Брендон перещеголял обеих девочек – он тащил с собой свыше сотни томов сочинений великих психологов. Накануне сестра предлагала ему поместить содержимое всех книг в один маленький кристалл и просто положить его в карман, но он, видимо, из сентиментальных соображений, отказался наотрез.

Мы с Брендоном облачились в костюмы шотландских баронов (по выражению нашей матери), а Бренда и Пенелопа, следуя моему совету, оделись как подобало знатным авалонским дамам. Поначалу сестра капризничала, но потом смирилась со своей участью и всю дорогу то и дело отпускала остроты по поводу кружевных панталончиков (вместо которых, как я подозревал, надела обычные трусики). Её шутки, мягко говоря, не отличались целомудрием, но я понимал, что она попросту нервничает, и время от времени подыгрывал ей, заставляя мою дочь слегка краснеть от смущения, а Брендон при этом добродушно фыркал и вставлял свои комментарии.

Приближаясь к барьеру бесконечности, я велел своим спутникам отключиться от Формирующих, что они и сделали.

Пенелопа спросила:

– Артур, а почему ты не перенесёшь нас мгновенно? – Её голос слегка дрожал от волнения в преддверие встречи с неизвестностью. – Как тогда, в Хаос.

– Потому что не могу, – ответил я так же, как и на подобный вопрос, заданный накануне Брендой. – Пока что не могу. Ведь это почище Хаоса.

Картины миров вокруг нас замелькали с ещё большей скоростью, чем тогда, когда Бренда выдернула нас из Хаоса. Однако теперь все бразды правления я держал в своих руках. Нас окутала фиолетовая мгла, наподобие той, как при входе или выходе из Тоннеля, но сейчас это было явление не статическое, а динамическое. За секунду мы преодолевали миллиарды миров, и с каждой секундой их становилось всё больше и больше. Близился критический момент, когда за конечный промежуток нам предстояло одолеть бесконечность. Если вы помните элементарную математику, то представьте кривую обратно пропорциональной зависимости, по которой вы движетесь с постоянной скоростью в проекции на ось Х к точке сингулярности. Это, конечно, грубая аналогия…

– Готовьтесь! – мысленно крикнул я родным, и мы шагнули в бесконечность.

Мы провалились в бездну и достигли её дна. То, что нас встретило та м… Даже внутренности сверхновой звезды показались бы тёплой купелью по сравнению с тем беспределом, который творился вокруг нас. В математике есть такой символ:

– «» – восьмёрка, положенная на бок, абстракция, обозначающая бесконечную величину. Здесь эта абстракция становилась реальностью, здесь всё измерялось в символах бесконечности. Здесь была точка соприкосновения Порядка и Хаоса, здесь Янь и Инь накладывались друг на друга, вступая в непосредственный контакт. Градиент энтропии здесь был бесконечен, мощность Формирующих также бесконечна. В один момент Порядок вырывал из пучины Хаоса эоны и создавал миры, и в тот же момент Хаос вновь поглощал их. Мы видели, как рождались и умирали галактики в микроподобиях Большого Взрыва. Это был перманентный Рагнарёк, в котором не было места ни простым смертным, ни бессмертным Властелинам. Здесь была яростная борьба двух стихий на грани, где кончается их власть.

Мой Образ Источника оберегал нас от неминуемой гибели в этих катаклизмах. Он помог нам преодолеть барьер в целости и сохранности. Мгновение спустя мы уже мчались по Тоннелю вдоль миров, похожих на миры Теллуса.

Мои спутники молчали, потрясённые всем увиденным и пережитым. Я специально уменьшил скорость, чтобы дать им время опомниться.

– Брат, – наконец выдавил из себя Брендон; голос его звучал непривычно сипло. – Ты могуч! Без тебя мы бы все погибли в этом аду.

– Я ожидала подобного, – сказала Бренда; она выглядела гораздо спокойнее брата. – Ведь я была знакома с твоими выкладками, однако… Если бог есть, то будь он проклят за то, что сотворил такое пекло.

– Бедная мама, – тихо произнесла Пенелопа.

Я вспомнил Диану, и мне стало невыносимо горько. Диана, моя любимая, моя тайная жена… Я был взвинчен, мои нервы были на пределе, и чтобы не расплакаться, я заставил себя думать о Дейрдре. Скоро, очень скоро я увижу её…

Мои мысли повлияли на мои действия, и, повинуясь безотчётному желанию прикоснуться к прошлому, я открыл выход из Тоннеля на той самой поляне у озера, где некогда повстречал Дейрдру в костюме Евы и где родилась моя новая любовь.

Солнце уже клонилось к закату. День был по-осеннему прохладный, но безветренный. Я смотрел на жухлую траву под моими ногами и думал о том, что если растения имеют память, то трава эта должна помнить наши с Дейрдрой объятия и ласки. В тот тёплый весенний день мы пробыли здесь до самого вечера, любились всласть, купались, дурачились, затем снова занимались любовью, а когда приехали в мой замок, то, наскоро отужинав, завалились в постель и сразу же заснули в объятиях друг друга. И только утром следующего дня…

К действительности меня вернула Бренда. Она поставила свои чемоданы на землю, подошла ко мне и взяла меня за руку.

– И что дальше, Артур?

– Всё зависит от вас, – ответил я. – Если вы устали, мы можем сделать здесь привал, перекусим, а затем я раздобуду лошадей, и мы отправимся в Каэр-Сейлген.

– А если мы не очень устали?

– Тогда я сейчас же раздобуду лошадей, и мы отправимся в Каэр-Сейлген.

– Это далеко? – спросил Брендон.

– Два часа езды.

– Ага! – произнесла Бренда, и в глазах её заплясали лукавые искорки. – Так это то озеро…

Мой взгляд заставил её прикусить язык. Третьего дня я не в меру разоткровенничался с сестрой и рассказал ей романтическую историю своего знакомства с Дейрдрой – и вот она чуть не проболталась об этом в присутствии моей дочери. Пенелопа уже знала о Дейрдре, но вряд ли ей было бы приятно услышать, что сейчас она находится там, где её отец влюбился в другую женщину.

– Так это, – после короткой паузы поспешила исправиться Бренда, – твоё любимое озеро, о котором ты мне говорил?

– Да, – с облегчением ответил я. – Прелестное местечко, не так ли? А весной здесь вообще восхитительно.

– В самом деле, – сказала Пенелопа, обводя взглядом окрестности. – Здесь очень красиво. Жаль, что я принципиально не пишу пейзажи.

– Так измени своим принципам, – посоветовал ей Брендон. – Твоя принципиальность в таких вопросах сродни закомплексованности… Между прочим, Артур, – обратился он ко мне. – Ты был прав. Формирующие здесь действительно «кусаются».

– А я уже установила контакт, – похвасталась Бренда. – Через Самоцвет. Оказывается, это раз плюнуть.

Пока Брендон и Пенелопа, сосредоточившись, проделывали «это раз плюнуть», я изложил им свои соображения:

– Мы не можем вот так сразу переместиться в мой замок. В этом мире пока что неизвестно явление тоннельного перехода, и если мы появимся в Каэр-Сейлгене из ниоткуда, нас, чего доброго, примут за исчадий ада.

– Это уж точно, – согласилась Бренда. – На Земле Хиросимы кое-кто подозревал, что я обитаю в канализационной системе, вследствие моей дурной привычки входить и выходить из Тоннеля в туалетных кабинах.

Я вежливо рассмеялся.

– А однажды, – продолжала сестра, – даже случился скандал. За мной попытался приударить один тип, такой прилипчивый, что не отдерёшь. В один прекрасный день, вернее, вечер, мне пришлось улизнуть от него через дамскую комнату в баре. И представь себе – он простоял под дверью битый час, а затем, встревоженный, вызвал полицию. Когда меня нигде не нашли, его, разумеется, подняли на смех, а он решил, что я самая что ни на есть настоящая ведьма и стал относиться ко мне с опаской. О дальнейших ухаживаниях уже и речи быть не могло.

– Вот так Бренда отшивает своих поклонников, – с усмешкой заметил Брендон. Его самоуверенный вид свидетельствовал о том, что он успешно справился с Формирующими. – Но если говорить обо мне, то я для этой цели чаще использую кабины лифтов и телефонные будки.

– К сожалению, – сказал я, – здесь нет ни дамских комнат, ни лифтов, ни телефонов. Пока что нет. Поэтому нам придётся сесть на старых добрых лошадок и въехать в мой замок подобающим образом. Правда, само моё появление вместе с вами в этих краях вызовет множество толков, но я здесь хозяин, и никто не вправе требовать от меня объяснений. Что же касается ваших вещей, то я могу телепортировать их хоть сейчас.

– А как насчёт лошадей? – отозвалась Пенелопа. – Ты позаимствуешь их в своём замке, или наши первые шаги в этом мире ознаменуются конокрадством?

– О нет, обойдёмся без воровства. Накануне я связывался с Морганом Фергюсоном и попросил его приготовить лошадей. Надеюсь, он не забыл об этом. – Я достал из кармана зеркальце. – Сейчас я переговорю с ним.

Я даже не подумал предупреждать родных, чтобы они не мешали мне; это было само собой разумеющимся. Лишь чисто машинально я сделал специальный жест, означающий, что разговор предстоит не конфиденциальный, а значит, присутствующие могут оставаться на своих местах.

Я сосредоточился на зеркальце, и почти сразу по его поверхности пробежала мелкая рябь; затем оно стало матовым и произнесло голосом Моргана:

– Кевин? Ну, наконец-то!

Туман рассеялся, и в зеркальце появилось изображение Фергюсона, восседавшего в широком кожаном кресле, которое показалось мне знакомым. Также я увидел нижний край портрета, висевшего на стене позади него.

– С тобой всё в порядке? – спросил Морган.

– Как видишь, да, – ответил я.

– Ты уже вернулся?

– Да, сейчас я на Земле Ар… – Я осёкся. – В общем, я вернулся.

– Где ты находишься?

– В Лохланне.

– Ага. – Взгляд Моргана устремился мимо меня на озеро за моей спиной. – Живописное местечко ты выбрал… Однако почему так далеко?

– Я же говорил тебе, что прибуду вместе с родственниками… Ах да, это я говорил Дейрдре.

– Я знаю, – кивнул Морган. – Твой брат и две сестры.

– Вот то-то же. Пока суть да дело, они поживут в моих владениях, а потом мы решим, под каким соусом преподнести их в Авалоне. Беда в том, что они очень похожи на меня, и нет никакой возможности представить их, скажем, как заморских гостей.

– Это не беда, – ответил Морган. – Даже напротив – если они похожи на тебя, то никто не будет сомневаться, что они твоя родня.

– Вот как? – озадаченно произнёс я и приблизил зеркальце к своему лицу, увеличивая угол обзора. Промелькнувшая в моём мозгу догадка оказалась верной: Морган сидел в кресле Колина, а над ним висел портрет Дейрдры в платье цвета морской волны и с букетом васильков в руках. Моя любимая ослепительно улыбалась мне… – Дружище! Что ты делаешь в королевском кабинете?

Морган натянуто усмехнулся.

– В данный момент это кабинет регента королевства, – сказал он. – И я нахожусь здесь по праву главы Регентского совета.

Я опешил.

– Что?! Колин умер?

– Нет. Он по всей форме отрёкся от престола, а затем исчез в неизвестном направлении.

Несколько секунд я, разинув рот, переваривал это известие. Потом в голову мне пришла мысль, что теперь между мной и престолом больше не стоит мой друг Колин, а нового короля, младшего брата Даны, я смогу потеснить без особых угрызений совести. В конце концов, я будущий муж Дейрдры, единственной дочери короля Бриана; кроме того, мой прадед был законным правителем Лайонесса…

– Как давно это произошло? – наконец спросил я.

– Позавчера.

– А почему ты вчера мне ничего не сказал?

– Во-первых, не было времени – ты вызвал меня в самый разгар дебатов на Государственном совете. А во-вторых, я не хотел обнадёживать тебя, пока ситуация не прояснится.

– Обнадёживать? – переспросил я, невольно краснея. Неужели Морган прочёл мои мысли?

– Дело в том, – продолжал Морган, – что Колин отрёкся от престола не в пользу Дункана Энгуса-младшего, как ты, наверное, подумал.

– А в чью же? Неужто в пользу Эмриса?

– Нет, в пользу некоего Артура Пендрагона, принца из Дома Света, правнука легендарного короля Артура.

От неожиданности я закашлялся и чуть было не уронил своё зеркальце.

– Морган, это серьёзно?

– Ещё как серьёзно! Вчера поздно ночью – вернее, сегодня рано утром, – Государственный совет провозгласил тебя королём Лайонесса Артуром II, а меня назначил регентом ввиду твоего отсутствия в Авалоне.

– Чёрт побери! – в сердцах выругался я. – Что же теперь делать?

– Прежде всего, – предложил Морган, – нам следует поговорить в более удобной обстановке, чем эта. Без всяких зеркал, по старинке – лицом к лицу. Ты можешь перенестись ко мне?

– Конечно, могу.

– Так давай же.

– Нет, – сказал я, – погоди. Сперва я должен позаботиться о родных. Ты исполнил мою вчерашнюю просьбу?

– Насчёт лошадей – да.

– Где они?

– В самом дальнем стойле конюшни. Два горячих жеребца и две смирные кобылы, соответственно с мужскими и дамскими сёдлами.

– Ух ты! Даже это учёл.

Морган ухмыльнулся.

– Всегда рад служить вашему величеству и всей вашей царственной родне.

– Да пошёл ты..! – сказал я. – Ладно, жди меня. Часа через два свидимся.

Я прервал контакт и спрятал зеркальце в карман.

– Вы всё слышали? – спросил я у брата, сестры и дочери.

Девочки дружно кивнули, а Брендон с некоторым злорадством произнёс:

– Вот так-то, братец! Ты бежал от одной короны, а нарвался на другую. От судьбы не уйдёшь.

– И тебя не минует чаша сия, – огрызнулся я. – Рано или поздно быть тебе королём Света, и ты это понимаешь. И я не ошибусь, если скажу, что ты хочешь этого. А что касается твоего временного бегства от короны, то, думаешь, я не знаю, зачем ты вызвался сопровождать меня?

Брендон покраснел до самых мочек ушей и в замешательстве опустил глаза.

– Как ты догадался? – пробормотал он.

– Это было проще пареной репы, – ответил я и тут же прикусил свой язык, вовремя сообразив, что мы говорим о разных вещах. Если бы Брендон понял меня правильно (а я имел в виду Силу Источника), его реакция была бы совсем другой. А так он засмущался, словно невеста на пороге брачных покоев. Неужели…

– Ладно, – сказал я. – Замнём это дело. Сантименты в сторону. – Я заглянул в смеющиеся глаза Бренды, которая, похоже, раскусила нас обоих. – Сестричка, что ты думаешь о последних известиях?

– По-моему, – серьёзно ответила она, – твой друг Колин поступил очень мудро.

– Я тоже так думаю, отец, – сказала Пенелопа. – Кто из потомков великого Артура не мечтает найти Истинный Авалон и воцариться в нём? Ты нашёл его, и Колин, узнав о твоём происхождении, очевидно понял, что когда-нибудь ты захочешь занять его место. Поэтому он решил уйти красиво.

– Я присоединяюсь к мнению девочек, – подал голос Брендон. Он уже оправился от смущения и вновь выглядел самоуверенно и респектабельно. – Это и мудро, и красиво, и, добавлю от себя, в высшей степени порядочно. Ведь как-никак это земля наших предков, и венец Авалона по праву принадлежит нам, Пендрагонам… То есть тебе, Артур, как старшему в роду. Амадис и Александр не в счёт.

Пенелопа рассмеялась.

– Вот это я имела в виду, говоря о мечтах всех принцев Света об Истинном Авалоне. Не сомневаюсь, что будь у Брендона выбор, он без колебаний променял бы Солнечный Град на Авалон, хотя ещё ни разу не видел его.

– В этом что-то есть, – согласился Брендон. – Однако к чему эти разговоры? Теперь Авалон – вотчина Артура, а я, так уж и быть, удовольствуюсь Царством Света.

Бренда улыбнулась и поцеловала брата в щеку.

– Близость Источника влияет на него положительно, – сообщила она мне и Пенелопе. – В нём снова пробуждаются властные амбиции.

Мы, все четверо, дружно рассмеялись.

– Хорошо, – сказал я. – В этом вопросе мы пришли к согласию. Теперь нужно решить, что делать вам.

– Проблема, под каким соусом преподнести нас в Авалоне, отпала сама собой, – заметила Бренда. – Я и Пенни – твои сёстры, Брендон – твой брат. А всё остальное – детали, которые тебе следует обсудить с твоим другом Морганом. В отличие от нас, вы знаете этот мир, тут вам и карты в руки. А мы тем временем поживём в Каэр-Сейлгене, займёмся исследованием близлежащих миров, в общем, скучать не будем. Правда, друзья?

Пенелопа и Брендон утвердительно кивнули.

– Вот и чудненько, – сказал я и призвал Образ Источника. – А сейчас мы займёмся лошадьми, горячими жеребцами и смирными кобылами. Соответственно с мужскими и дамскими сёдлами.

Бренда фыркнула.

– Лично я предпочла бы горячего жеребца. Может, поменяемся, Брендон?

– А заодно поменяйтесь и одеждой, – усмехаясь, предложил я, сворачивая пространство в лист Мёбиуса.

ГЛАВА 2

Я стоял у подножия холма, покрытого растительностью лилового цвета, а надо мной отливалось бирюзой зелёное небо Безвременья. По пологому склону холма ко мне приближалась плавной походкой прекрасная золотоволосая женщина, моя Снежная Королева, Хозяйка Источника, Бранвена…

Позаботившись о родных, которые сейчас отдыхали в уютных спальнях моего замка Каэр-Сейлген, я первым делом направился сюда, чтобы потолковать с Бранвеной, и лишь затем собирался свидеться с Морганом. Моё посещение Безвременья, сколько бы я здесь ни пробыл, в материальном мире займёт всего одно мгновение, но за это мгновение я рассчитывал узнать достаточно, чтобы говорить с Морганом на равных и с самого начала пресечь его попытки лукавить со мной. Кроме того, в мои ближайшие планы входил отдых. После преодоления барьера бесконечности я чувствовал усталость и в случае, если Бранвена не проявит признаков агрессивности, предполагал отоспаться в Безвременье.

Никаких признаков агрессивности Бранвена не проявляла. Она подошла ко мне почти вплотную и взяла меня за руку. Её большие голубые глаза лучились грустью и нежностью.

У меня защемило сердце, но нельзя сказать, что я изнывал от страсти. Просто я был мужчиной, а Бранвена была красивой женщиной (во всяком случае, сейчас), и она нравилась мне. Только и всего. С огромным облегчением я констатировал, что кризис прошёл, одной проблемой стало меньше, хотя забот не поубавилось.

– Что ж, – произнесла Бранвена с нотками обречённости в голосе. – От имени Источника приветствую тебя, Артур Пендрагон, новый король Лайонесса.

– Здравствуй, Бранвена, – сказал я, а затем без обиняков спросил:

– Что с Колином?

– Он ушёл.

– Куда?

– Не знаю. Но он сказал, что больше не вернётся.

– Почему?

Бранвена грациозно опустилась на траву, а я сел рядом с ней.

– По многим причинам, – ответила она. – И прежде всего потому, что он узнал, кто ты на самом деле.

– От тебя?

– Не совсем так. Я лишь подтвердила ему то, что он услышал от других.

– А от кого именно?

– Слухами земля полнится, Кевин. Когда ты отправился в Экватор к своей родне…

– Ба! – перебил я её. – Откуда тебе это известно?

– Я подслушала твой прощальный разговор с Дейрдрой, – просто ответила она.

– Чёрт тебя подери, Бранвена! – воскликнул я, краснея от стыда и негодования. – Когда же ты перестанешь совать свой нос в нашу постель?!

Бранвена положила свою руку мне на плечо.

– Извини, дорогой, я больше не буду. В тот раз я солгала тебе, говоря, что мне доставляет удовольствие наблюдать, как вы занимаетесь любовью. А ты, глупенький, поверил! Думаешь, мне приятно было видеть, как мой любимый ласкает другую женщину?

– Бранвена, прекрати!

– Ладно, – вздохнула она. – Не буду. Скажу лишь, что тогда я подглядывала за вами по необходимости. Я должна была узнать о тебе как можно больше.

– Добро, ты узнала. А дальше?

– Потом по стране поползли упорные слухи, что ты прямой потомок легендарного Артура Пендрагона и тебя тоже зовут Артур. Дескать, твой прадед много столетий спал сном, похожим на смерть, в таинственной пещере, а когда пробил его час, проснулся и ушёл в чужие края. Там он женился, обзавёлся детьми, основал Царство Света. Впоследствии ваш род стал настолько могущественным, что решил вновь воцариться в Лайонессе. С этой целью тебя, новорожденного младенца, отдали под опеку лорда Маркуса Финнегана, чтобы ты рос и воспитывался как настоящий лайонесский аристократ…

– О Митра! И люди поверили в этот бред?

– Представь себе, многие поверили. И кстати, по мне это не такой уж и бред. Если отвлечься от некоторых деталей, в частности от письма, состряпанного Фергюсоном…

– Какого письма?

– Предсмертного послания лорда Финнегана своему племяннику Моргану, в котором проливается свет на тайну твоего происхождения. Из этого письма следует, что Маркус Финнеган с самого начала был в курсе происходящего, то есть фактически он был агентом твоей семьи, и, предчувствуя смерть, поручил Моргану Фергюсону в надлежащее время позаботиться о тебе.

– Сдуреть можно! – растерянно пробормотал я.

– Вот именно. Между прочим, это был ловкий ход. Всем известно, что Морган лучший друг Колина, и когда он, для виду поломавшись, в конце концов признал факт существования письма, а затем и предъявил его, то никто не осмелился, во всяком случае открыто, обвинить его в подлоге.

– Но ведь письмо же поддельное!

– А Морган искусный чародей. Только я или Колин могли уличить его, но мы не стали этого делать.

– Почему?

Бранвена передёрнула плечами.

– Во-первых, к нашим обвинениям отнеслись бы предвзято, потому как мы в этом деле заинтересованная сторона. А во-вторых, это было ни к чему. Ведь ты действительно правнук короля Артура, а значит, в любой момент можешь предъявить вместо ложных истинные доказательства своего происхождения, а вместо вымышленной истории рассказать свою настоящую. В общем, три дня назад, когда войско вернулось из похода, Колин публично заявил, что якобы обратился к своей Силе, и она подтвердила твоё происхождение от короля Артура. Затем он отрёкся от престола в твою пользу.

– То есть, Колин решил сдаться без боя?

– А с кем ему было бороться? С Морганом и Дейрдрой, которые сговорились возвести тебя на престол? Они были лишь пешками в этой игре; главная же фигура – ты. Я сразу предупредила Колина, что у него нет никаких шансов одолеть тебя в честном поединке, а последовать примеру нашего предка Гилломана и повторить его «подвиг» он не захотел.

– А ты?

Бранвена посмотрела на меня долгим взглядом, затем протянула руку и провела ладонью по моей щеке.

– Ах, милый, – страстно проговорила она. – Да разве я способна на это? Как ты мог подумать такое?! Мне дорога каждая твоя частичка, и я скорее умру, чем причиню тебе вред. Отныне и по гроб своей жизни я буду твоим верным ангелом-хранителем.

От её нежного прикосновения, от её пламенных слов, от её ласкового взгляда меня охватило возбуждение. Но это было, если воспользоваться лексиконом Моргана, всего лишь банальное желание гульнуть на стороне. Ведь я так давно не держал в своих объятиях Дейрдру…

– Моё наваждение прошло, Бранвена, – сказал я. – Или почти прошло.

Она убрала руку и вся будто сникла.

– Да, я чувствую это, – тихо произнесла она. – Так быстро… Но неужели я нисколько не нравлюсь тебе? Вот такая. Ведь сейчас я красавица, правда?

– Ты прекрасна, Бранвена, – искренне ответил я. – И ты нравишься мне даже в своём истинном облике, но…

– Но ведь это и есть мой истинный облик! – воскликнула она. – У меня их два. Целых два истинных облика! В одном я дурнушка, в другом – красавица.

Я недоуменно уставился на неё.

– Прости, Бранвена. Мы говорим об одном и том же, или о разных вещах? Под истинным обликом я подразумеваю постоянный, обусловленный индивидуальными особенностями метаболизма каждого человека, заложенными в его генах… Ты понимаешь, что я имею в виду?

Бранвена криво усмехнулась.

– Да, понимаю. Я уже знаю и про гены, и про метаболизм, и про многое другое. И к твоему сведению, сейчас мне не приходится контролировать свой метаболизм, чтобы оставаться в этом облике.

Моё недоумение переросло в изумление.

– В самом деле?!

– Клянусь Источником. Оба мои облика теперь заложены в моих генах.

Я содрогнулся от ужаса. Во всех без исключения Домах вмешательство в естественную генетическую структуру было строжайше запрещено из-за непредсказуемых последствий оного и каралось очень жестоко – стерилизацией с последующим изгнанием. В среде Властелинов имелось множество разных, порой бессмысленных табу и запретов, порождённых консерватизмом и косностью нашей цивилизации долгожителей, но в данном случае представители всех поколений были единодушны – никакой евгеники.

– Бранвена, солнышко, – встревожено проговорил я. – Что ты наделала?! Ведь ты не была уродиной, даже напротив – ты была очень симпатичной девушкой, хоть и не красавицей. А теперь ты поставила под угрозу будущее своих детей. Думаешь, вампиры и оборотни – это лишь сказки?

Бранвена покачала головой.

– Я ничего с собой не делала. Это всё Источник.

– Что?!

– Источник дал мне второй облик. Видимо, он не лишён тщеславия и решил, что его Хозяйка должна выглядеть надлежащим образом.

Со вздохом облегчения я повалился на траву.

– Слава тебе господи, – от всей души восславил я бога, чьё существование всё ещё было для меня под большим вопросом.

Бранвена склонилась надо мной и погладила мои волосы.

– Ты так переволновался из-за меня?

– Ещё бы! Ведь ты не чужая мне. И мне не безразлично твоё будущее и будущее твоих детей.

– Будущее моих детей, – с печальной улыбкой повторила Бранвена. – А будут ли у меня дети?

– Обязательно будут, – ответил я. – Если, конечно, ты сама этого захочешь.

– Значит, ты согласен?

Я рывком поднялся.

– Бранвена! Прошу тебя, не надо.

– Кевин, я серьёзно. Очень серьёзно. – Она действительно говорила серьёзно. – Ты даже не представляешь, как я люблю тебя. Я хочу тебя, только тебя, никто другой мне не нужен.

– Это детский романтизм, Бранвена, – попытался вразумить я её.

– Отнюдь! – живо возразила она. – Я уже достаточно взрослая. По моим подсчётам мне скоро исполнится двадцать четыре года.

– Правда? – удивлённо переспросил я. – Ты умудрилась прожить восемь лет за пять месяцев?

– Ага. Я подолгу живу в мирах, где время течёт очень быстро, но знаю меру и не допускаю таких промахов, как Колин, который однажды за ночь скоротал почти три года, а на утро не мог вспомнить, как зовут его камердинера.

– А ты, как я вижу, очень осторожна, – подыграл я ей, радуясь перемене темы. – Даже наш проницательный Морган, во всяком случае месяц назад, ничего не подозревал. Он лишь как-то вскользь заметил, что за последнее время ты здорово повзрослела.

– А я действительно повзрослела. Я много чего видела, о многом узнала, прочла множество интересных книг, общалась со многими интересными людьми, а многие мужчины предлагали мне руку и сердце – ведь всюду, кроме Лайонесса, я бываю в своём новом облике. – Тут она усмехнулась, а на её ресницах заблестели слёзы. – Но я отвергала все предложения – и пожениться, и просто переспать, – потому что есть на свете человек, для которого я берегу свою невинность. Это ты, Кевин-Артур.

– Бра…

– Помолчи, пожалуйста. Ты просто не понимаешь меня; ты думаешь, что я упрямая и глупая девчонка. Что ж, думай так и дальше, а я буду ждать. Времени у меня вдоволь, я терпелива и буду ждать.

– Чего?

– Пока ты не поймёшь меня. Скоро, очень скоро ты начнёшь понимать меня и когда-нибудь ответишь на мою любовь – если не из любви, так из понимания и сочувствия.

– Жалость унизительна, Бранвена, – мягко сказал я. – Тем более для тебя, Хозяйки Источника.

– Я говорю не о жалости, а о понимании, Кевин. О том самом понимании, которое вскоре придёт к тебе. Тогда ты поймёшь мои чувства и посочувствуешь мне. Не пожалеешь – а именно посочувствуешь.

С этими словами она поднялась на ноги и зашагала прочь от меня вверх по склону холма.