Текст книги "Небо, полное звезд"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Знаешь, кэп, – сказала мне однажды Краснова. – Я уверена, что к нам не случайно попали три лучших по своим специальностям выпускника. Ты точно подмазал кого-то из кадрового управления. Раскалывайся, богатенький Буратино, сколько заплатил – и мы разделим твои расходы.

Я не раскололся, потому что взяток никому не давал. Однако были у меня сильные подозрения, что тут не обошлось без содействия адмирала Лопеса.

А слышавшая наш разговор Марси позже спросила:

– Кэп, почему старпом назвала вас «буратино»? Ведь по-итальянски это значит «марионетка».

– Не только, – ответил я. – Ещё Буратино – герой одной русской книжки. Вроде Пиноккио – хотя не совсем.

– А кто такой Пиноккио? – поинтересовалась Марси.

После некоторых колебаний я пригласил её в свою каюту и открыл шкаф, где стояли мои самые любимые книги – и не обычные электронные планшетки, а самые настоящие бумажные, в прекрасном полиграфическом исполнении, с твёрдыми обложками. Достав с первой полки томик Карло Коллоди, я вручил его Марси.

– Можешь почитать. А заодно подтянешь своё знание итальянского.

Марси с сомнением посмотрела на иллюстрированную обложку, затем бережно раскрыла книжку и пролистала несколько страниц.

– Но ведь она детская, кэп!

– Да, детская, – ответил я. – Но это не значит, что плохая.

– Я не говорю, что плохая. Просто… такие книжки читает Симон.

– И правильно делает.

С несколько растерянным выражением лица она окинула взглядом книги в моём шкафу, особо удостоив вниманием красочно оформленные корешки на первой полке. И удивлённо произнесла:

– Эти тоже детские, да?

Я кивнул.

– Совершенно верно. Лучшие детские книжки. Самые интересные.

– Вы их читаете?

– И перечитываю. А что тут такого?

Марси недоуменно тряхнула головой.

– Но, кэп! Вы же взрослый.

Я улыбнулся ей.

– Одно другому не мешает. Позже ты это поймёшь… Гм, надеюсь, что поймёшь. Вот Милош точно никогда не поймёт. А ты ещё можешь понять.

– Что понять?

– Это, – я указал на первую полку, – часть нашего несбывшегося детства. Того детства, которое мы потеряли в школе. Повзрослев, многие из нас начинают осознавать эту потерю и стремятся восполнить её – каждый по-своему. Например, я люблю читать детские книжки. Особенно мне нравятся старые – девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого веков. Они умные, добрые, но без навязчивого морализма, чем грешат современные. И фантазия в них более раскованная. Вот, скажем, эта, – я выдвинул одну из книжек, – о девочке Алисе, которая провалилась в кроличью нору и попала в Страну Чудес. Эта – о мальчике Питере, который не хотел взрослеть. Эта – о приключениях девочки Дороти в Стране Оз. А эта – ты её не сможешь читать, она на моём родном языке, – про мальчика, которого все называли просто Малышом, и про его друга Карлсона, который жил на крыше. А здесь, – я подвинулся вправо, – уже не совсем детские книжки. О людях и сказочных существах, эльфах, гномах и хоббитах, противостоящих злым силам. Про мальчика-колдуна Гарри и его борьбу с Тёмным Лордом… Только повзрослев, я понял, как не хватало мне этих книг, когда я учился в школе.

После некоторых раздумий Марси вернула на место «Приключения Пиноккио» и взяла «Хоббита», явно привлечённая моими словами, что это «не совсем детская» книжка.

– Попробую почитать.

– Только не заставляй себя, – предупредил я. – Иначе всё испортишь.

– Конечно, кэп, – пообещала она. – Я не собираюсь читать через силу. С какой стати тратить время на то, что бесполезно и неинтересно?

Я почти не сомневался, что уже на следующий вечер Марси вернёт мне книжку и скажет, что это неинтересно. Но ошибся – она вернула её только через три дня и робко, словно стесняясь, попросила продолжение. Я дал ей первый том «Властелина Колец».

Глава 3. Эсперанса

Доставив на Землю зерно, мы задержались в Солнечной системе ровно на столько, сколько было необходимо для планового техосмотра корабля, его заправки дейтерием и загрузки трюмов всякой всячиной. После чего взяли на буксир баржу с высокотехнологическим оборудованием и отправились в систему звезды Алансар, вокруг которой обращалась планета Эсперанса.

Девяносто процентов рейсов «Кардифф» совершал именно по этому маршруту, и для многих членов нашей команды Эсперанса была в большей мере домом, чем Земля. А для некоторых – просто домом, настоящим домом. Так, у инженера Анны Гамбарини и старшего техника Хуана Морено на этой планете росли дочери-близняшки (увы, не резистентные), Хироши Йосидо два года назад женился на местной девушке, а шеф Штерн и вовсе был уроженцем Эсперансы – одним из восьми её граждан, ныне состоящих на действительной службе в Звёздном Флоте. Само собой, что и для Красновой, жены Штерна, Эсперанса стала родным миром, а его семья – её семьёй.

Что же касается меня, то я уже давно решил, что в будущем, когда меня спишут «на берег», без вариантов осяду на Эсперансе. И в этом решении я был далеко не оригинален: из девяти планет, колонизированных Северной Федерацией, наибольшей популярностью среди астронавтов пользовалась именно Эсперанса – в среднем каждый третий отставник выбирал её для проживания.

Эсперанса, находившаяся на расстоянии трёхсот восьмидесяти парсеков от Земли, была самой удалённой из звёздных колоний, но исторически сложилось так, что она оказалась первой пригодной для жизни планетой, обнаруженной автоматическими исследовательскими станциями ещё до открытия резистентности. Тогда же власти Южной Америки предприняли безумную попытку её колонизации, которая, как и следовало ожидать, с треском провалилась.

С появлением резистентных, а следовательно – пилотируемых людьми кораблей, были найдены другие планеты, более близкие к Земле, и, разумеется, их начали осваивать в первую очередь, а Эсперансу отложили на потом. Хотя по своим природным условиям она была идеальна для заселения, но по тогдашним меркам находилась слишком далеко – тем более что в радиусе двухсот парсеков от Солнца нашлось семь планет земного типа. Пять из них застолбила за собой Северная Федерация, в которую к тому времени влилась и Южная Америка, а на две наложил руку Азиатский Союз.

Ни Исламская Джамахирия, ни Африканская Республика в этом дележе не участвовали, потому как в то время не имели собственных межзвёздных кораблей. Впрочем, африканцы до сих пор их не имеют, предпочитая продавать своих резистентных детей Федерации. Джамахирия в конце концов завела небольшой флот, с трудом колонизировала одну-единственную планету и по сей день качает из неё все соки, одновременно торгуя с Федерацией лишними резистентными. Кстати, Азиатский Союз тоже не брезгует продажей части своих резистентных – в основном девочек и слабых здоровьем мальчиков.

Возможно, Эсперанса ещё долго оставалась бы незаселённой, если бы не жадность Азиатского Союза, заявившего свои права на неё. Претензии были основаны на записях автоматической исследовательской станции «Ланьчжоу», которая была отправлена в полёт в 2192 году и целых тридцать лет блуждала в космосе из-за сбоя в программе, пока не была случайно обнаружена в окрестностях звезды Барнарда. Из этих записей следовало, что «Ланьчжоу» побывала в системе Алансар и обнаружила там пригодную для жизни планету на два года раньше южноамериканского «автомата», а стало быть, первенство в открытии Эсперансы принадлежит Союзу. С точки зрения международного права и элементарного здравого смысла это утверждение не выдерживало никакой критики, поскольку «Ланьчжоу» затерялась и не смогла вовремя доставить известие о новооткрытой планете. Тем не менее азиатское правительство стояло на своём и требовало от Федерации безоговорочного признания его прав на Эсперансу.

Через полвека после тех событий было убедительно доказано, что бортовые записи «Ланьчжоу» – искусная фальшивка, а сама автоматическая станция даже близко не подходила к Эсперансе. Историки сошлись во мнении, что Азиатский Союз затеял весь этот блеф с целью выторговать у Северной Федерации определённые политические уступки.

Однако Федерация на торг не пошла. По настоянию сенаторов из стран Южной Америки федеральное правительство несколько попридержало темпы освоения ближайших планет и направило освободившиеся ресурсы на колонизацию Эсперансы. Азиатский Союз, конечно, взвился на дыбы, но поделать ничего не мог – превосходство Северной Федерации в космосе было подавляющим.

Поначалу эксперты единодушно пророчили Эсперансе замедленное развитие из-за большой удалённости от Земли, но уже первые десятилетия опровергли эти пессимистические прогнозы. Мягкий, благодатный климат почти на всех широтах, кроме самых северных и южных, отсутствие серьёзных погодных катаклизмов, богатство природных ресурсов способствовали быстрому росту колонии, и даже удалённость планеты, которую считали препятствием, на деле сыграла свою положительную роль, приучив колонистов меньше уповать на помощь Земли и больше полагаться на собственные силы. В настоящее время Эсперанса была хоть и не самой многочисленной, зато самой богатой, самой благополучной и наиболее самостоятельной из всех звёздных колоний.

Как и предписывали правила безопасности, из своего последнего длительного прыжка «Кардифф» вместе с баржей вышел за пределами системы Алансар, на расстоянии двух десятков астрономических единиц от звезды. Дальше мы шли короткими прыжками с минимальной девиацией, а в полумиллионе километров от Эсперансы запустили термоядерный привод и двинулись к планете на реактивной тяге. Вернее, не к самой планете, а к обращавшейся вокруг неё орбитальной станции.

Через несколько минут Гамбарини, дежурившая за инженерным пультом и, в частности, отвечавшая за внешнюю связь, доложила:

– База приветствует нас, кэп. Просит передать контроль над баржей.

– Контроль передать, – распорядился я. – Запросить номер причала.

Уже под управлением диспетчера со станции баржа стала медленно удаляться от корабля, двигаясь навстречу буксировщику, который должен был доставить её к грузовому терминалу.

– Четвёртый звёздный причал готов нас принять, – сообщила Гамбарини.

– Хорошо, – ответил я. – Курс на четвёртый звёздный.

– Выполняю, кэп, – сказала Краснова, которая как раз была дежурным пилотом.

Под её управлением «Кардифф» уже налегке, без баржи, продолжил сближение со станцией, ориентируясь на четвёртый причал. Увеличенное изображение на вспомогательном мониторе наружного наблюдения свидетельствовало о том, что первые три причала в секторе для звёздных кораблей заняты другими судами.

– К третьему пришвартован «Загреб», – заявила сидевшая за резервным пультом Марси; она не упустила случая продемонстрировать, что тщательно изучила базу данных Звёздного Флота и может распознавать корабли по их внешнему виду, не прибегая к помощи компьютера. – У второго – исследовательский крейсер «Посейдон». А у первого… – Тут Марси замялась. – Странно. Сперва я думала, что это «Окленд», но… нет, другой. Не знаю, как он называется, – заключила она разочарованно.

– «Эрнесто Че Гевара», – ответила Гамбарини.

Map си удивилась:

– Но это же имя какого-то человека, верно? А все грузовые корабли Федерации называются в честь городов. Этот корабль точно грузовой. Разве он не наш?

Я неопределённо пожал плечами.

– Трудный вопрос. Он и наш, и не наш одновременно. Не наш – потому что не состоит в Звёздном Флоте Федерации и состоять в нём не будет. Но вместе с тем и наш – поскольку принадлежит Эсперансе, которая купила его у Азиатского Союза. Сейчас «Че Гевара» находится на капитальном ремонте, обновляется вся электронная начинка и переделывается интерьер. После ремонта он станет первым межзвёздным кораблём флота Эсперансы.

– Но как же так? – спросила шокированная Марей. – Ведь, по законам Федерации, межзвёздными кораблями может владеть только центральное правительство.

Краснова и Гамбарини молча ухмыльнулись. А я сказал:

– Ты должна уяснить, Хагривз, что действительность не во всём соответствует тому, чему вас учили в школе. Законы Федерации действуют на Эсперансе только в той мере, в какой они устраивают самих эсперанцев. Та же самая ситуация и с другими развитыми колониями, которые уже не имеют критической зависимости от поставок с Земли. Де-факто все они являются самостоятельными государствами, связанными с Федерацией взаимовыгодным сотрудничеством.

Марси немного поразмыслила над моими словами, которые явно оказались для неё откровением.

– А как быть со средствами, потраченными на освоение планет? Деньги наших граждан, их труд идут на то, чтобы обеспечить хорошую жизнь для колонистов…

– …которые, – немедленно подхватил я, – своим трудом помогают выжить десяти миллиардам граждан Федерации, как землян, так и марсиан. Средства, потраченные на колонизацию, окупаются с лихвой, ведь только благодаря существованию звёздных колоний наши соотечественники не голодают. Да, конечно, качество жизни оставляет желать лучшего, девяносто процентов населения вынуждено ограничивать себя во всём и довольствоваться однообразной пищей. Но от голода по крайней мере люди не умирают. А раз так, то какая разница, почитают колонисты федеральные законы или нет. Допускаю, что некоторых особо озабоченных властью политиков и чиновников такое положение не устраивает, но никакими действенными инструментами влияния на ситуацию они не располагают. Объявить эмбарго – это будет прежде всего удар по самим себе. Войска для усмирения строптивых колонистов тоже не пошлёшь – нас, резистентных, слишком мало, а из желающих взяться за такую грязную работу вряд ли наберётся хотя бы пара взводов. К тому же все наши планеты оснащены неплохой противокосмической обороной – чтобы отбиваться от возможных налётов азиатских и джамахирийских кораблей, но с равным же успехом она может противостоять и силам Федерации. Так что правительство вынуждено мириться с реальным положением дел и довольствоваться равноправными отношениями со звёздными колониями. Теперь понятно?

– Да, кэп, понятно, – сказала Марси. – Но я не понимаю другого. Если, как вы говорите, у Эсперансы с Федерацией взаимовыгодное сотрудничество, то зачем ей свой межзвёздный корабль? По-моему, его эксплуатация обойдётся гораздо дороже, чем пользование услугами земных кораблей.

– Тут ты права, – согласился я. – Власти Эсперансы планируют задействовать «Че Гевару» для прямой торговли с другими колониями, но сейчас потребность в ней невелика и в ближайшем будущем вряд ли сильно возрастёт. Основная статья экспорта всех без исключения колоний – продукты питания, так что торговля между ними будет заключаться главным образом в обмене деликатесами. Вот, к примеру, на Эсперансе выращивают самый лучший кофе, равного которому нет больше нигде; на Сагитарии по не выясненным пока причинам обычные сорта винограда дают уникальное по своим вкусовым качествам вино; а Тевтония – единственная планета, где сумели прижиться все земные осетровые.

– Этим можно торговать и через Землю, – заметила Марси.

– Так и делают, – подтвердил я. – А ввиду того, что между Землёй и колониями корабли ходят с забитыми под завязку трюмами и вдобавок тащат на буксире баржи, такая торговля обходится сравнительно дёшево. Во всяком случае, дешевле, чем гонять между самими колониями полупустой корабль. Но для Эсперансы это не главное. Есть ещё такая штука, как престиж. Большинство эсперанцев считают, что иметь свой звёздный корабль – это круто. А их планета достаточно богата, чтобы позволить себе потратиться ради поднятия престижа – как в собственных глазах, так и в глазах других колоний.

К этому времени мы приблизились к станции достаточно, чтобы хорошо видеть её без всякого увеличения. Четвёртый причал находился прямо по курсу «Кардиффа», который теперь шёл в режиме торможения. Краснова готовилась приступить к манёврам по швартовке.

– А как быть с командой корабля? – вновь отозвалась Марси. – Ведь на Эсперансе очень мало резистентных. К тому же все они отправляются учиться на Марс, а потом служат в Звёздном Флоте.

– Ну, насчёт резистентных ты ошибаешься, – сказал я. – Их на Эсперансе хватает.

– Вы говорите о стар… об отставных?

– Да, о них. Как минимум две сотни из них вполне могут летать – правда, не регулярно, а с длительными перерывами. Один рейс, затем команда меняется, а после следующего рейса – опять новый экипаж. Можно не сомневаться, что от желающих отбоя не будет.

Марси медленно кивнула:

– Да, это выход. Хотя, наверное, на командные посты лучше взять действующих астронавтов. По крайней мере на пост капитана. Думаю, можно найти какого-нибудь второго пилота, который согласится оставить службу в Звёздном Флоте ради капитанской должности.

При этих словах я чуть не бросил на Марси грозный взгляд, но вовремя сообразил, что она рассуждает чисто умозрительно, даже не догадываясь, насколько актуальна и болезненна эта тема для Красновой. Пожалуй, я сам сглупил, что позволил нашему разговору соскользнуть на такую зыбкую почву.

Четыре года назад, когда прежний командир «Кардиффа» готовился уйти в отставку, Краснова рассчитывала занять его место. Вряд ли она была на все сто уверена в своём будущем капитанстве, ведь тогда ей было всего двадцать пять лет, но определённые надежды она всё-таки питала. Тем не менее в штабе рассудили иначе, её оставили в должности второго пилота и старшего помощника, а капитаном назначили человека со стороны – меня.

Будь я хотя бы ровесником Красновой, особых проблем не возникло бы. Однако в то время мне ещё не исполнилось двадцати четырёх лет, в школе я учился на два класса младше её, и просто сказать, что она была возмущена таким решением начальства, значило слишком приукрасить ситуацию.

В первые месяцы мне приходилось несладко, да и Красновой, полагаю, тоже. Но в конце концов она смирилась с ситуацией, и в этом была немалая заслуга её мужа, главного инженера Штерна, который приложил титанические усилия, чтобы загасить наш конфликт и наладить между нами нормальные отношения. А со временем мы даже подружились, хотя я подозревал, что осадок горечи у неё всё же остался.

Недавно власти Эсперансы предложили Штерну, своему соотечественнику, стать главным инженером «Че Гевары», а Красновой посулили должность капитана. Штерн решительно отверг это предложение, из-за чего серьёзно поссорился с женой. Краснова очень хотела командовать кораблём и, наверное, ради этого пошла бы даже на разрыв с мужем – вот только капитанство на «Че Геваре» ей предлагали исключительно из-за Штерна, который заслуженно считался одним из самых квалифицированных инженеров Звёздного Флота.

Сам же Штерн, как и я, всегда мечтал стать астронавтом-исследователем, а перейти на «Че Гевару» означало для него отказаться от своей мечты и до конца карьеры заниматься грузовыми перевозками. Собственно, он бы давно получил назначение в Исследовательский Департамент, если бы не ставил непременным условием перевод вместе с ним и жены. По моим сведениям, в штабе его заверили, что года через два, максимум через три, этот вопрос решится положительно. В принципе Краснова была не против исследовательской работы, хотя капитанская должность манила её куда больше…

* * *

Когда мы пришвартовались и выполнили все необходимые действия по переводу систем корабля в режим стоянки, я объявил экипажу о начале семидневного отпуска – именно столько мы заработали за время рейса по маршруту «Эсперанса – Земля – Цефея – Земля – Эсперанса». Вскоре все члены команды покинули борт «Кардиффа», спеша разъехаться по домам (Марси, Симона и Милоша взяли под свою опеку Краснова со Штерном), и только я один задержался: во-первых, потому что капитан всегда оставляет корабль последним, а во-вторых, мне ещё предстояло общение с инспектором по грузам. Как командир корабля я одновременно исполнял обязанности суперкарго, и если за баржу нёс ответственность как за одно целое, то за груз в трюмах должен был отчитаться чуть ли не поштучно.

В течение часа все необходимые документы были оформлены, и станционные работники принялись за разгрузку. А я, прихватив из каюты два чемодана, вышел из корабля через пассажирский люк и по туннелю проследовал к терминалу.

Там меня поджидал сюрприз: в креслах у стены сидели Симон и Марси, а рядом на гравиплатформе лежали их сумки с вещами. Перед моим появлением Симон, похоже, дремал (по нашему корабельному времени был уже поздний вечер), а Марси доедала мороженое, очевидно, купленное где-то на станции.

– Вот так так! – произнёс я удивлённо. – Неужели Краснова со Штерном потеряли вас и ничего не заметили?

– Да нет, кэп, – ответила Марси несколько смущённо, – они нас сами отпустили.

– С какой стати?

– Ну… в общем, я спросила у них, как бы вы отнеслись к тому, чтобы я пожила у вас…

– И я тоже, – добавил Симон.

– Ага, – подтвердила Марси. – Тогда Симон сказал, что тоже хочет к вам. Сначала старпом была против, но шеф её убедил. Мол, это пойдёт вам на пользу.

– Н-да… – протянул я растерянно. – Хорошенькое дело!

– Вы недовольны? – встревожилась Марси.

– Мы вам помешаем? – почти одновременно с ней спросил Симон. – У вас не будет для нас места?

– Что вы, с этим нет проблем, – заверил я их. – И место для вас найдётся, и мешать вы не будете. Просто… Видите ли, ребятки, я боюсь, что не смогу как следует о вас позаботиться.

– Так мы и сами о себе позаботимся, – живо возразила Марси. Она поднялась из кресла и выбросила стаканчик из-под мороженого в ближайший утилизатор. – Мы же не дети, кэп.

– Вам будет скучно со мной, – продолжал отбиваться я, впрочем, не слишком энергично. – А у Штерна и Красновой много родственников, которые живут по соседству, там есть дети, некоторые из них ваши сверстники…

– Вот-вот, – произнёс Симон. – Это меня и пугает. Все вокруг свои, только мы чужие.

– Точно, – поддержала его Марси. – Когда шеф рассказывал о своей семье, я поняла, что для меня это будет слишком. И для Симона тоже, – добавила она, едва тот раскрыл рот. – Вот Милошу всё равно, он закроется в своей комнате и будет заниматься там с утра до вечера. А мы с Симоном хотим просто отдохнуть. Вы как-то говорили, что живёте на острове в тропиках, приглашали нас в гости. – Она лучезарно улыбнулась. – Так вот мы и собираемся к вам в гости. Только прямо отсюда, а не от шефа и старпома.

Не удержавшись, я улыбнулся в ответ:

– Что ж, милости прошу ко мне в гости. Вы только не подумайте, что я не рад вам, просто всё это свалилось на меня слишком неожиданно. Хоть бы предупредили.

– Старпом предлагала связаться с вами, – ответил Симон. – Но шеф отговорил её. Сказал, что тогда вы попробуете отвертеться.

– Да уж, он хорошо меня знает, – произнёс я, поставив свои чемоданы на гравиплатформу. – Ладно, пошли.

Остальные члены нашей команды проживали на Юкотанском материке, поэтому улетели со станции на рейсовом транспорте в Эсперо-Сити, столицу планеты. Мой же дом находился на острове Боливара посреди Карибского океана, и каждый раз, покидая Эсперансу, я оставлял в станционном ангаре небольшой четырёхместный орбитальный челнок, который позволял мне быстрее добраться домой.

Ещё когда «Кардифф» пришвартовался к станции, я послал в диспетчерскую запрос, чтобы челнок подготовили к отлёту, и теперь он дожидался нас в специальной катапульте. Мы устроились в кабине – я и Марси спереди, а Симон на заднем сиденье, – я провёл стандартную проверку систем и сообщил диспетчеру о полной готовности к старту. А ребят предупредил:

– Гравикомпенсаторы задействованы, но не на все сто процентов. Так что приготовьтесь – нас будет немного трясти.

– Вот и хорошо, – с видом бывалого космического волка одобрила Марси. – Это даёт ощущение полёта.

Симон ничего комментировать не стал. Хотя по выражению его лица было ясно, что он предпочёл бы стопроцентную компенсацию всех перегрузок.

Первый раз нас тряхнуло, когда электромагнитная катапульта вышвырнула челнок в космос. Пару минут мы летели по инерции, удаляясь от станции, затем я включил реактивные двигатели и стал снижаться к планете.

– А можно я порулю? – набравшись смелости, попросила Марси. – У меня хорошо получается.

Из её личного дела я это знал. Она была лучшей в выпуске по всем пунктам программы лётной подготовки, включая орбитальные и атмосферные манёвры.

– Хорошо, – согласился я, – можешь порулить. Точно следуй курсу и внимательно следи за показаниями навигационных спутников. А ещё учти, что Эсперанса в девять раз массивнее Марса.

– Конечно, учту, кэп, – заверила она.

Я переключил управление на её пульт, но в любой момент был готов вернуть себе контроль над челноком.

Впрочем, этого не понадобилось. Марси вела челнок умело и уверенно, правда, вошла в атмосферу по слишком пологой траектории, но рикошета не случилось. Раскалённый от трения воздух пылал за бортом и шлейфом тянулся позади челнока; а поскольку это происходило на ночной стороне планеты, то зрелище из кабины открывалось изумительное. Марси тихонько повизгивала от удовольствия. Симон тоже наслаждался полётом, даром что ему было немного страшновато.

Постепенно сплошное свечение за бортом сменилось отдельными сполохами, которые становились всё слабее, пока не исчезли вовсе. Продолжая тормозить и снижаться, челнок мчал на запад вдогонку за солнцем. Когда мы достигли тропосферы, я вновь взял управление на себя и слегка подкорректировал курс. Впереди багровыми красками разгоралось зарево заката, а в пятнадцати километрах под нами раскинулась спокойная гладь Карибского океана.

Прижавшись лицом к прозрачной стенке кабины, Симон посмотрел вниз и произнёс:

– Я ещё никогда не купался в море. В океане тоже. Только в бассейне.

– И ещё в ванне, – с ухмылкой добавила Марси. – А вот я, когда была маленькой, росла среди моря. На острове Мелвилл. Только там очень холодно.

– Зато на моём острове всегда тепло, – сказал я. – Накупаетесь всласть.

К острову Боливара мы подлетели уже на совсем черепашьей скорости – семьсот пятьдесят километров в час. По местному времени было шесть вечера, нижний край солнца уже касался горизонта.

Желая показать Марси и Симону остров, я перед заходом на посадку сделал большой круг.

– Вот в этой лагуне, что справа по борту, её называют Жемчужной, самый лучший пляж, – сообщил я. – А в бухте прямо по курсу – наш небольшой морской порт. Там раньше стояла и моя моторная яхта.

– Раньше? – переспросила Марси. – А сейчас?

– Её больше нет. Полгода назад четверо мальчишек-старшеклассников одолжили её без моего ведома, чтобы покататься со своими подружками, но не справились с управлением и напоролись на рифы.

– Они все утонули?

– К счастью, нет. Вовремя подоспели силы береговой охраны. Яхту тоже удалось бы спасти, если бы как раз тогда не разыгрался сильный шторм. Её просто вдребезги разбило.

– Жаль… – вздохнул Симон, наверное, представив себе, как было бы здорово прокатиться на яхте по океану. – А что с теми ребятами, которые разбили яхту? Их отправили в исправительную колонию?

– Нет, конечно. Это не Земля, здесь за такое не сажают. У них же не было злого намерения, они просто сваляли дурака. Суд приговорил всех четверых к общественным работам на период летних каникул. Как раз сейчас они отбывают наказание.

– Тоже мне наказание! – фыркнула Марси.

– Для них серьёзное. Они работают по сорок часов в неделю, тогда как другие школьники развлекаются.

– Но вы же понесли убытки…

– Их покрыла страховая компания. Она пыталась предъявить иск родителям тех парней, но суд отклонил её претензии. В условиях полиса присутствовал пункт о крушении яхты по вине третьих лиц, а следовательно, компания получала от меня страховые взносы за возможность такого исхода, поэтому не могла претендовать на дополнительную компенсацию.

– Да уж, – заключила Марси. – Здесь действительно совсем другие законы.

– Нормальные законы. Человеческие, а не драконовские. – Я окончательно погасил скорость челнока, заглушил реактивные двигатели и, задействовав антигравы, стал заходить на посадку. – В общем, это дело прошлое. Сейчас для меня строят новую яхту, получше прежней. К следующему нашему визиту на Эсперансу она будет готова, и тогда мы вдоволь покатаемся.

Мой особняк с просторной усадьбой находился в северо-восточной части острова, на возвышенном плато, откуда открывался великолепный вид на океан и Жемчужную лагуну. Я аккуратно посадил челнок на специальную площадку справа от дома, дал команду разблокировать люк и выпустить короткий трап.

– Вот мы и приехали.

Марси первая выбралась из кабины, сбежала по трапу и медленно осмотрелась вокруг. Затем сосредоточила внимание на моём двухэтажном особняке из белого известняка с красной черепичной крышей, фасад которого украшало широкое крыльцо с колоннами.

– И сколько людей здесь живёт? – поинтересовалась она.

Пропустив вперёд Симона, я последним вышел из челнока, захлопнул люк и лишь тогда ответил:

– Пока только я один. Как вам, должно быть, известно, ни жены, ни детей у меня нет. Так что весь дом целиком в вашем распоряжении.

Оба потрясённо уставились на меня. Потом опять посмотрели на дом, очевидно, прикидывая количество комнат в нём. Я решил им помочь:

– На первом этаже холл, кухня, столовая, гостиная, библиотека и два кабинета. На втором – девять жилых комнат, каждая с отдельной ванной. Моя спальня находится над парадным входом; остальные предназначены для гостей. Есть ещё внутренний дворик, патио называется, отсюда его не видно. Там небольшой бассейн. Короче, дом как дом.

Марси раскрыла рот, но затем закрыла его, так ничего и не сказав. Симон тоже изумлённо молчал. Они, конечно, знали, что в звёздных колониях люди живут привольно и богато, в больших красивых домах; но знали это в теории. А на практике видели только перенаселённую Землю с ужасающей дороговизной каждого квадратного метра жилья, да ещё Марс с его жутким холодом, где не хватало тепла для обогрева больших помещений.

На Эсперансе же им открывался новый мир – но не в банальном смысле новой планеты. Это был мир с другим образом жизни, с иными ценностями и приоритетами. Мир, где людей не бросают в тюрьму за малейший проступок. Мир, в котором рядовые граждане способны выиграть суд у страховой компании. Мир, где можно запросто посадить орбитальный челнок у себя во дворе.

Мир, где один человек может жить в таком огромном, попросту гигантском, по меркам землян, доме…

Я достал из багажного отсека челнока наши сумки и чемоданы и обратился к ребятам:

– Ну, пойдём в дом, выберете себе комнаты. Если пожелаете, можете взять и по две. А то и по три.