Текст книги "Любовь и ревность. Хроники"

Автор книги: Олег Быстров

Соавторы: Кай Каренин,Михаил Акимов,Юргин Слатвинский,Орли Элькис,Рене Маори,Ольга Воликова,Ирина Редькина,Леонид Старцев,Владимир Аникин,Геннадий Лагутин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Ох, Дейв, не надо пустой вежливости! Сейчас я прекрасно обойдусь без неё. Мне… я… в общем, ужасно неудобно, но я больше никого не знаю в этом проклятом городе, и позвонить мне совсем некому. Мне очень нужна твоя помощь! Я отблагодарю тебя за неё всем, чем только смогу, но мне очень срочно нужна помощь…

Голос у неё срывался, связь была плохой, похоже, звонила она с мобильного телефона и, отнюдь, не из центра. Насколько Дейв помнил Эшлин по университету, она была довольно тихой и спокойной, хотя несколько странной и часто дичилась людей. Эта девушка не отличалась особой красотой, училась с переменным успехом, и её постоянно беспокоили какие-то проблемы в семье. По «семейным делам» она могла исчезнуть чуть ли не на полгода. Он общался с ней лишь потому, что она дружила с его тогдашней подружкой. Как-то раз она и его подружка гостили в его доме, потому у неё и сохранились его адрес и телефон. Сам же Дейв координаты Эшлин давно и благополучно забыл. Но сейчас он не проявить хотя бы минимальную заботу не мог, похоже, она, и впрямь, в беде.

– Что случилось? К тебе приехать? Где ты?

– Да, приезжай, умоляю, забери меня! Я не могу понять, где я… тут неподалёку роща, пустырь, а справа старое кирпичное здание какого-то завода… с большими трубами…

– Я понял. Это в получасе езды. Ты там одна? Потерпишь?

– Потерплю. Я подожду тебя. Но мне очень страшно… пожалуйста, приезжай, Дейв! Ты же хороший человек, я могу тебе верить, а больше никому не могу…

– Всё, Эшлин, не паникуй, сейчас выезжаю.

– Жду, – выдохнула она едва слышно и отключилась. Медленно, с тяжёлым сердцем Сейбин положил трубку на рычаг. Позвонить Дженнет, предупредить? Хотя вряд ли она вернётся скоро, у её ненаглядной сестрёнки девичник перед свадьбой, а это дело долгое…ладно, он постарается обернуться быстро.

Лихорадочно набросив куртку и схватив ключи, Дейв уже без колебаний выключил ноутбук и побежал вниз, в гараж.

Рассекая на максимальной скорости по пустому ночному шоссе, Дейв успел подумать и вспомнить многое о потревожившей его внезапно знакомой. Он вспомнил её, непритязательную скромницу, которая плохо и однообразно одевалась, питалась кое-как, но иногда была приятной собеседницей, потому что умела слушать и высказывала свою точку зрения с очаровательной наивностью школьницы. Её легко было увлечь тем, чем увлекаешься сам, в этом плане с ней было очень просто. Но долгое общение с такой податливой особой утомляло. Она была абсолютно не в состоянии поделиться яркой эмоцией или умной мыслью, за неимением таковых. Дейв почти не думал о ней с тех пор, как окончил университет и расстался с Мардж. Ну, а уж встретив Дженнет, он вообще перестал думать о других девушках.

Джен – она как экзотический цветок со стойким ароматом, такая удивительная и приятная, интригующая. Её внешность, безупречная фигура (ну а чего вы хотели от инструктора по фитнесу?), милое личико и пышные тёмные волосы – это далеко не самое действенное из её оружия. Гораздо сильнее пленяют её искрящиеся глаза и нежный голос. Джен – натура мечущаяся, увлекающаяся, но в то же время с ней бывает очень уютно и тепло. Дейв искренне считал, что лучшей пары для себя найти не мог. Это она – могла найти кого-то другого, но почему-то не захотела. И на мистера Сейбина свалилось такое счастье, как брак по взаимной любви. Уже больше года это счастье было с ним и до сих пор ничуть не потускнело.

К тому времени, когда справа обозначился искомый завод, Дейв уже окончательно погрузился в мысли о жене, и смутно белеющая маленькая фигурка у обочины вызвала в нём только раздражение, потому что заставила отвлечься от приятных дум. Но стоило этой фигурке сесть в машину рядом с ним, он забыл о раздражении. Это действительно Эшлин – ещё более худая, бледная и хрупкая, чем Эшлин из его воспоминаний. Губы нервно дёргаются, на скуле желтеет синяк, плечи дрожат под лёгким белым плащиком… сколько же она здесь слонялась, одна в холодной темноте?

– Я отвезу тебя к себе, – заявил Дейв, разворачивая автомобиль. – Согреешься, поешь и поспишь. Тебе надо.

– Спасибо, Дейв. Спасибо, – выговорила мисс Мейлстром, и замолчала, не глядя на него.

Сейбин видел, что ей плохо, и решил пока ни о чём её не расспрашивать, но через некоторое время не удержался:

– Как же ты оказалась у нас в городе? Я думал, ты обосновалась в Бойсе, как хотела. Да ещё при таких… неблагоприятных обстоятельствах… у тебя проблемы, Эшлин?

– Проблемы? – она тронула синяк на лице, вздрогнула и криво усмехнулась. – Ну да, видимо, это так называется. У меня проблемы. Дейв… если захочешь, я обязательно расскажу тебе про всё, что со мной происходит, как-нибудь вечерком, сидя у камина и попивая чай с бергамотом… но сейчас я… не в состоянии…

– Да, конечно, прости, – покаялся он и погладил её по плечу. – Теперь твоя задача – успокоиться. Всё уже позади.

Горьким смешком отозвалась Эшлин на эту фразу, и больше они не говорили до самого дома.

К стыду своему, Дейв не умел готовить. Да и не особо, если честно, собирался учиться. И стыд он почувствовал только сейчас, пообещав накормить Эшлин и не найдя в холодильнике ничего, кроме вчерашних бифштексов в подливе. Но Мейлстром, похоже, так оголодала, что и такую еду решительно одобрила. Она куталась в пушистый свитер Дженнет, глотала бифштекс, запивала его крепким кофе с капелькой коньяка и несколько сбивчиво рассказывала о своих семейных проблемах.

В семье – супружеской паре Мейлстром – Эшлин была единственным ребенком. Однако отец до женитьбы на ее матери отметился еще в двух браках, в результате которых нажил пятерых детей. И если троицу от второго брака он содержал, то парочка сыновей от первого ничего не получила. Мать Эшлин скончалась от туберкулеза. Отец содержал ее еще несколько лет, но систематическими запоями заработал себе цирроз печени и благополучно отправился на тот свет полгода назад. В своем завещании папаша упомянул троих деток и Эшлин. Однако его непризнанные и нелюбимые сыновья от первого брака закипели справедливым гневом и решили отобрать у сестренки ее – а по их мнению, свою – долю. По словам Эшлин, они были настоящими бандюгами, и пугали одним своим видом. Собственно, именно это они и делали, привезя ее в чужой город и бросив на пустыре – они пугали. «В следующий раз, – говорили они, – мы тебя не просто бросим – мы тебя закопаем, сестрица».

– И они не шутят, Дейв, я уверена. Видишь синяк? Сегодня они только слегка размялись. Это не телесный ущерб – это просто напоминалка такая, мол, куку, сестренка, мы не дремлем. Если я объявлюсь в Бойсе, а не объявиться там я не могу, там все мое имущество, меня снова схватят и вынудят подписать дарственную. Или что там подписывают… они оберут меня до нитки, и это ещё самый благоприятный вариант…

– А что там за имущество такое? Ну, кроме квартиры? Ради чего они так стараются, Эшлин? Ведь то, что они с тобой творят – это натуральная уголовщина. У них должен быть серьезный мотив.

– Он есть. Даже не один. Видишь ли, отец в свое время унаследовал от родителей несколько довольно редких золотых украшений. И все их отец завещал мне. Он так дорожил ими, что не пропил их, да и мне запретил продавать.

Порывшись в своей небольшой кожаной сумке, Эшлин извлекала на свет тяжелую цепь с медальоном и улыбнулась, глядя, как отблеск электрического света скользит по драгоценным звеньям.

– Хорошо, что я догадалась распороть подкладку сумки и сделать потайной карман… Вот, это только одна, но, пожалуй, самая дорогая и красивая вещь. Эрида. Одна из древнегреческих богинь. Вот она – женский профиль на литом овале. Я никогда не ходила с ней к ювелиру, но… но, похоже, пойду… если я продам ее и раздобуду деньги, у меня появится реальный шанс ускользнуть от этих отморозков. Лишь бы душа отца меня простила…

Эшлин уронила медальон на колени, как-то сжалась и опустила голову. Дейв тихо присел на диван рядом с ней и осторожно обнял.

– Не расстраивайся так, Эшлин. Возможно, мы найдем какой-нибудь другой выход, и не придется его продавать, раз он тебе так дорог. Возможно, стоит попробовать обратиться в полицию…

– В полицию? – фыркнула Мейлстром. – Ах да, и как я сама не додумалась! С удовольствием бы это сделала, только… эти сволочи – Бак и Энтони – они копы, понимаешь, Дейв, они и есть полиция!

И вот тут она, наконец, заплакала. Как плачут все женщины, легко и охотно, по-свойски уткнувшись ему в плечо. Дейв молчал, зная, что слова тут никому не нужны.

Вскоре Сейбин услышал шум подъезжающего автомобиля и вспомнил о Дженнет. Как она рано… или это не она? Или это выследившие их братцы Мейлстром? Дейв внутренне подобрался, но тут услышал щелчок замка в прихожей и громкий голос Джен:

– Дейв, у тебя свет везде горит, ты что, не спишь?

Мейлстром резко вскинулась, на блестящем от слёз лице было написано полное замешательство.

– Кто это?

– Дженнет, моя жена, – пояснил Дейв и крикнул, – Джен, поднимайся в гостиную, я здесь.

Произнеся это, он понял, что именно увидит Дженнет, когда войдет сюда. Она увидит незнакомую молодую женщину в его объятиях. Подумав об этом, Дейв почувствовал, что краснеет. Не дай бог, Джен сделает далеко идущие выводы и примет его искренность за попытку скрыть измену.

Через полминуты Джен своим легким шагом вошла в комнату, на ходу скидывая жакет и оправляя прическу. На пороге она ненадолго задержалась, оценивая ситуацию.

– Э…Дейв, ты не говорил, что у нас будут гости.

– Я не знал и сам… Дженнет, это Эшлин Мейлстром, моя хорошая знакомая по университету. Эшлин, это моя Джен. Понимаешь, дорогая, Эшлин попала в очень трудную ситуацию, а других знакомых, кроме меня, у нее в нашем городе нет. Ты ведь не против, если она у нас переночует?

Дженнет мельком взглянула на часы.

– Она уже у нас ночует. Располагайтесь, Эшлин. Если что понадобится – скажите. Из Дейва аховый хозяин. Вам будет комфортно в этой комнате?

Мейлстром растерянно огляделась, словно впервые увидев обстановку гостиной. На Джен она почти не смотрела.

– Разумеется. Я вам очень благодарна. Не хочется мешаться…

– Ну что вы, у нас не тесно и места хватит. Пойдем, Дейв, гостье нужен отдых. Спокойной ночи, Эшлин.

– Да… спокойной ночи, – эхом прошелестела девушка.

Оставшись вдвоем с Джен в их спальне, Дейв честно попытался изложить ей историю Эшлин. Дженнет слушала вполуха, переодеваясь ко сну. Когда он окончил рассказ, она зевнула и произнесла:

– Да, бедная девочка… не повезло с родней, конечно… ну что ж, она, похоже, тихая мышка, не из нахалок, так что пускай погостит денек или два. Ох, Дейв, вечно ты всем стараешься помочь…

– Это что, плохо?

– Это очень хорошо, – улыбнулась Джен и легко поцеловала его в губы. – А теперь давай спать. Я зверски устала в этом вертепе.

Сейбин так удивился ее спокойствию и разумности, что даже порадоваться им не смог.

Три дня прогостила Эшлин Мейлстром в доме Сейбинов довольно мирно и спокойно. По крайней мере, так могло казаться ей после всех злоключений, но вот Дейв прежний покой начал терять. И вовсе не потому, что его незваную гостью могли преследовать полицейские-бандиты. Гораздо хуже этого была двусмысленность ситуации в целом.

Того, чего побаивался Дейв, не было совершенно. Дженнет отреагировала на присутствие в доме чужой женщины предельно адекватно – ни подозрений, ни скрытого недоброжелательства, ни даже невинного вопроса, типа «Милый, а мисс Мейлстром еще не собирается возвращаться домой?». На ее отношениях с мужем все происходящее опять же не сказалось. Дейв раньше даже не думал, что так бывает: все его предыдущие подружки были ужасно ревнивы по его меркам и закатывали истерики, едва заметив, что им приходится делить его внимание с кем-то еще. Джен же оказалась в этом плане просто ангелом. Эшлин тоже заметила это. И однажды, как они были наедине, проронила:

– Похоже, Дейв, у тебя идеальная жена. Поздравляю.

Оставались наедине они часто. Дженнет была по уши в заботах о свадьбе младшей сестренки. Дейв же был занят разработкой веб-сайта для одного из своих клиентов, и Эшлин, с её дипломом маркетолога, неожиданно оказалась источником ценных советов. Она знала, как и в каком виде надо подать ту или иную рекламу, как замаскировать откровенные призывы купить товар.

В такие часы Эшлин превращалась из забитой и растерянной жертвы обстоятельств в умную, знающую и приятную особу. Красоткой она не была, но в ней было особое обаяние. Наедине с Дейвом это обаяние расцветало, и мисс Мейлстром могла улыбаться, шутить, что-нибудь рассказывать, ходить пританцовывая. Но стоило объявиться Дженнет, как дневная бабочка сразу становилась серой молью, притыкалась в уголок дивана и грустила о чем-то своем. Еще более странным было ее общение с Сейбином. В присутствии Джен она не спускала с него глаз, но стоило ему заговорить с ней – отмалчивалась, садился рядом – отворачивалась. Зато уж если Джен дома не было, молчунья Эшлин начинала бойко щебетать с ним на самые разные темы. И взгляды ее, по-прежнему пристальные, были уже из другой серии. Дейв их не одобрял, но они не могли ему не льстить.

Именно это несколько коробило его, эти перепады в настроении Эшлин. Однако на третий день общения с Эшлин его стала гораздо сильнее беспокоить чрезмерная умиротворенность и беспечность Дженнет.

Конечно, мало кто из мужей назвал бы это проблемой – наоборот, радовались бы, перестань их супруги хоть на день ловить каждый их взгляд в сторону других женщин. Но Дейву это совсем не нравилось, чего он от себя сам не ожидал. Если бы в их доме поселился молодой, ну пусть даже не особо привлекательный друг Джен, он бы их вряд ли по целым дням вдвоем оставлял, а его дражайшая половина даже в ус не дует. Разве так должна вести себя любящая жена? А как? На цепи его держать? Дейв не знал – он сам запутался в своих пожеланиях. С одной стороны, его устраивало все – а с другой, ничего не устраивало.

Вечером третьего дня все было как всегда. Эшлин закрылась в выделенной ей комнате, Джен была где-то наверху. Дейв решился, наконец, честно спросить у Дженнет, что она думает по поводу их странной ситуации, пока Эшлин не слышит.

Поднявшись наверх, Сейбин услышал доносящийся из спальни голос жены, и понял, что она опять говорит по телефону, похоже, со своей сестрой Натали. Они обсуждали какую-то общую знакомую, Джен посмеивалась. Дейв решил спуститься обратно – он знал, что с сестрой Дженнет может чесать языки не один час. Но вдруг услышал собственное имя, произнесенное женой с таким же издевательским смешком. Остановился, прислушиваясь.

– Дейв? Да что ты, никогда! Он не станет обращать внимание на других, а если обратит – я его мигом воспитаю. Но пока у бедняжки даже шанса не было, ведь среди его окружения нет достойной меня соперницы… по сравнению со мной они просто пустое место…

Бедняжка… спасибо, любимая, на добром слове!

Сейбину стало крайне обидно – и за себя, и за Эшлин, которую Джен так небрежно и уверенно приравняла к нулю. Неужели эти женщины, в самом деле, верят, что их чар достаточно, чтобы мужчина никогда даже не думал о других? Неужели они допускают саму возможность такого? Для этого надо быть полной дурой, а ведь Дженнет далеко не наивная неопытная глупышка…

Бросив злобный взгляд на дверь, Дейв развернулся и направился в комнату Эшлин.

– Открыто, – отозвалась она тихо на его стук, и Дейв вошёл, все еще толком не понимая, зачем он это делает. Просто вбил себе в голову, что надо, – и всё.

Мейлстром сидела на заправленной кровати, на коленях у нее лежала сумочка. Увидев Дейва, она переложила сумочку на столик рядом, встала, неловко оправляя короткий халатик.

– Добрый вечер, Дейв? Случилось что-то? Я… уже собиралась спать.

– Прости, что потревожил, – выдавил Сейбин, теряясь в догадках, как подойти к ней. – Мне… это… нужно поговорить.

Эшлин уселась обратно и безмятежно улыбнулась:

– Ну, давай, поговорим.

Дейв расценил ее действия как приглашение, и сел рядом.

– Так, в чем дело? – спросила она, поняв, что он не собирается выкладывать все немедленно, и взглянула прямо ему в глаза.

На самом деле сказать ему было нечего. Поэтому Дейв просто схватил ее за плечи, прижал к себе и впился в губы. Мейлстром воспротивилась лишь на мгновение, а потом расслабилась и обняла его – насколько позволяла его хватка. Ничего против она, похоже, не имела, а останавливаться было уже поздновато, так что оставалось повалить ее на подушки, что Дейв и сделал. И вот как раз в этот самый момент у дома раздался звук полицейской сирены.

У Дейва Сейбина был просто какой-то период неподходящих моментов!

Внушительный, хотя и не дотягивающий до определения «шкаф», полицейский едва перешагнул порог, когда Дейв открыл дверь, и пробасил:

– Лейтенант Стрейтбек. Мистер Сейбин, я не ошибаюсь?

– Нет. Дейв Сейбин.

– С кем проживаете?

– Только с женой, Дженнет. Могу ее позвать.

– Не стоит. Я всего лишь хочу предупредить вас, что из вашего района поступил звонок. Здесь в окрестностях видели пару разыскиваемых нами лиц. Вот, берите листовки. Вы не видели никого из них?

Дейв взглянул на машинальные взятые им листки. «Леонард Мак-Киннон, 1980 года рождения, разыскивается за воровство, разбой, сбыт наркотиков… Эшлин Мейлстром, 1983 года рождения…»

Дейв затаил дыхание.

«…разыскивается за воровство и предумышленное убийство».

– Так вы кого-нибудь из них видели?

– Нет… никогда. Я спрошу у Джен, но она вряд ли скажет больше, чем я.

– Если вдруг увидите кого-то похожего, немедленно дайте знать.

– Разумеется. Лейтенант, они… очень опасны?

– Преступники всегда опасны, мистер Сейбин, – сообщил Стрейтбек. – Особенно, когда чуют, что по их следам уже пустили гончих. Так что будьте осторожны и смотрите в оба.

– Непременно.

На ватных ногах Дейв поднялся наверх, комкая в руках злосчастные листовки. Джен вышла из спальни ему навстречу.

– Что случилось, Дейв? Кто приезжал?

– Полиция, – выдавил Сейбин, незаметно сунув один лист в карман брюк.

– Чего они хотели?

– Разыскивается вот этот тип. Говорят, он где-то в нашем районе. Не видела?

Дженнет окинула взглядом фото Леонарда Мак-Киннона, поморщилась.

– На редкость пакостная физиономия. Нет, я бы такого запомнила. Сохрани на всякий случай.

– Хорошо. Пойду, успокою Эшлин, а то она волнуется, что это ее братцы за ней заскочили.

Дженнет невесело хмыкнула и пошла в ванную. Дейв посмотрел ей вслед, впервые испытывая нешуточное раздражение. Она так спокойна, а ведь в это самое время он мог бы… черт, дурацкие мысли. Сейбин попытался подавить их – и направился к Эшлин. На сей раз все-таки придется говорить – и говорить серьезно.

Эшлин и впрямь волновалась – от нее, сжавшейся в комочек в кресле, так и исходили растерянность, тревога. Большие глаза взглянули на Дейва и испуганно моргнули. Разыскивается за воровство и предумышленное убийство.

– Некий лейтенант Стрейтбек, – сухо проговорил Дейв, – дал мне вот это.

Пока девушка изучала листовку, он следил за ее реакцией. Правда, он понятия не имел, какая реакция будет в таком случае у нормального человека.

– Я знала, – сказала она после двух минут молчания. – Я знала, что рано или поздно до этого дойдет.

Потом она засмеялась, и смеялась до тех пор, пока он не вытянул листок из ее пальцев и не приобнял за плечи, успокаивая. Тогда Эшлин смогла более-менее ровным голосом произнести:

– Моим братьям ничего не стоит объявить меня в розыск. Хотя уж убийства-то я от них не ожидала, думала, будут подобрее..

– Эшлин, кто такой Леонард Мак-Киннон?

– Кто? Какой ещё Леонард?

Дейв показал ей вторую листовку.

– Их вручили вместе. Я так понял, что вы сообщники.

– О, так у меня есть сообщник! Ну, слава богу! Будем надеяться, он вытащит меня из этой передряги!

Она снова захохотала, но быстро пришла в себя и вздохнула:

– Знаешь, Дейв, это конец. Теперь вы с Дженнет мне ничем не поможете. Мне нужно убираться отсюда и как можно быстрее. Оставшись здесь, я рискую оказаться в объятиях своих родственников, да еще и вас одарить крупными проблемами. Я вам ужасно благодарна, только мне платить нечем…

– Платить?! Эшлин, мы тебя не за деньги приняли в своем доме!

– Знаю. – Она улыбнулась как-то тепло и грустно. – Ты такой хороший… лучше, чем был в моих воспоминаниях. Ты мне казался каким-то надменным, себе на уме, а ты очень хороший. Я уйду завтра. Соберусь и уйду.

– Куда же ты пойдешь? – вопросил Дейв, постаравшись проигнорировать слишком откровенную теплоту в ее взгляде и голосе. Не сейчас, не время, и потом, у него есть Дженнет. – Разве тебе есть куда идти?

– Я думаю, есть. Я знаю один домик за городом…, мы с Мардж останавливались там как-то, после приезда к тебе.

– Ты имеешь в виду дом Джона Риддла? Он давно умер, Эшлин, там сейчас никто не живет.

– Тем лучше. Мне сейчас лучше сторониться непричастных людей… не хочу никого ввязывать в криминал… а вам, мистер Сейбин, не страшно держать в доме воровку и убийцу?

– Перестань, Эшлин. Если понадобится, я готов укрывать тебя, сколько смогу.

– Не понадобится. Тебя не затруднит отвезти меня завтра в дом Риддла?

– Нет, но…

– Вот и хорошо. Пусть все это закончится… хотя бы для тебя и твоей жены.

– Что ж, я отвезу тебя. А пока отдыхай… а это…

– Дай мне. – Эшлин забрала у него листовки и разгладила их старательно. – Сохраню на память. Не каждый может похвастаться такой «черной» рекламой.

Ложась спать, Дейв сообщил Дженнет, что Эшлин намерена завтра покинуть их дом, и он отвезет ее на вокзал, откуда она направится в Бойсе.

– Значит, она таки решилась? – уточнила Джен беспечно. – Не ожидала. Она какая-то слишком… забитая. Но ее, конечно, право лезть зверям в пасть. Дейв, ты только будь осторожен, когда будешь отвозить, ладно? Проверь, не следит ли за вами кто-нибудь…

– Брось, Джен, мы же не персонажи криминального детектива, – усмехнулся Дейв, погладив её пышные волосы. – Завтра я провожу Эшлин, позвоню ей разок, чтобы убедиться, что она добралась благополучно. И все. Мы забудем об этом. И ты больше не будешь тревожиться.

– Я совсем не тревожусь. Даже рада, что у тебя есть занятие, пока я мечусь в свадебных хлопотах… Натали такая несамостоятельная, просто ужас!

Фраза «я совсем не тревожусь» запомнилась Дейву Сейбину надолго.

С утра лил дождь. Холодный, какой-то совсем не летний. Дейв вывел машину из гаража и ждал, пока спустится Эшлин. Дженнет стояла на крыльце и грызла яблоко.

Когда спустилась Эшлин, Джен участливо обратилась к ней:

– Надеюсь, у вас достаточно сил для долгой поездки? А денег? Мы могли бы одолжить…

– На билет мне хватит, – бледно улыбнулась Мейлстром. – Спасибо вам за вашу заботу, Дженнет. Я, конечно, надеялась, что у моего однокурсника все сложилось хорошо, но не думала, что настолько. Берегите друг друга. Это здорово, когда есть кто-то, кто тебя бережет.

Джен по-дружески пожала тонкую ладошку Эшлин.

– Удачи, Эшлин. Если что – звоните. Окажетесь в Уоллесе – мы будем рады с вами повидаться.

– Не думаю, что окажусь, но все равно, благодарю, – отозвалась Мейлстром и села в машину рядом с водительским сидением. Такая же, как три дня назад – белый плащик, сумка в руках, нервный взгляд. Пожалуй, даже более нервный, чем в ту злосчастную ночь.

Дейв поцеловал жену и сел за руль.

– Сначала поедем в сторону вокзала.

– Зачем? – удивилась Эшлин.

– Я сказал Джен, что отвожу тебя на вокзал.

– То есть, ты ей солгал?

– Да.

– Как знаешь, конечно. Но мне казалось, вы доверяете друг другу.

– И мне казалось, – тихо проговорил Дейв.

Какое-то время они ехали молча. Когда он повернул на другую улицу, в конце которой стоял ныне заброшенный коттедж Джона Риддла, Эшлин впервые за всю дорогу пошевелилась и вздохнула:

– Странно, правда, судьба сводит людей? Эти годы я…, конечно, вспоминала о тебе, но не думала, что мы снова столкнемся, да еще при таких обстоятельствах… что я причиню неудобства тебе… и твоей замечательной жене…

– Никаких неудобств я не заметил, Эшлин. Не выдумывай. А Дженнет ты, по-моему, очень понравилась.

– Понравилась? – фыркнула Мейлстром. – Ну, пусть так – понравилась. А я ее ненавижу за то, что ты ее любишь.

Дейв посмотрел бы ей в глаза, не проезжай он в этот момент крупный перекресток и не следи за машинами.

– Эшлин, ты чего? Не надо так говорить.

– Ты не спросил меня, дружу ли я теперь с Мардж. Она тебе безразлична. Так вот, Дейв, мне она тоже безразлична и была безразлична всегда. А общалась я с ней лишь потому, что это был единственный шанс… быть ближе к тебе.

– Какое признание! Мардж ты тоже ненавидела?

– Не сомневайся.

– Зря. Я ее не любил.

– А мне плевать. Ты был с ней! Ты её целовал и обнимал на моих глазах, и тебе было все равно, что я чувствую!

– Эшлин, я и понятия не имел, что ты что-то чувствуешь. Ты никогда не говорила…

– А зачем было говорить, если я знала, что такие парни, как ты, никогда не обращают внимания на таких, как я – замухрышек? Я думала, мне достаточно будет просто общаться с тобой, по-приятельски. Только я ошиблась. Недостаточно. Дружить с теми, кого безответно любят, могут только мазохисты.

– Ты ошиблась не только в этом, – выговорил Сейбин. – Возможно, если бы тогда ты как-то проявила свои чувства, я бы смог на них ответить. Черт тебя побери, Эшлин, когда ты хочешь, ты можешь кого угодно очаровать! А вместо этого ты забиваешься в уголок и страдаешь. Зачем? Может, я и влюбился бы в тебя, не будь на свете Дженнет. По крайней мере, у тебя был шанс.

– Мне кажется, он есть и теперь. Ты не хочешь это признавать, но он есть. Потому что я тебя люблю, Сейбин. Люблю гораздо сильнее, чем твоя ненаглядная Джен. Которой вообще плевать по большому счету, где ты и с кем ты. Лишь бы вернулся к ней под каблук.

– Давай не будем обсуждать Дженнет. Я уверен в наших чувствах, а у тебя даже не было времени в них разобраться.

– Да чего тут разбираться, – как-то зло хохотнула Эшлин. – Думаешь, я не поняла, зачем ты вчера вечером пришел ко мне? Хотел заставить ее ревновать, да только не вышло. Дейв, мы провели вместе три дня, ты мог изменить ей десять раз, а она даже не почесалась!

– Джен не ревнует меня лишь потому, что верит мне, как себе. И вообще, ревность – не гарантия любви. А её отсутствие – не гарантия равнодушия.

– Ошибаешься, милый, – прошипела Мейлстром. – Мы все собственники в душе. И любить без ревности, без эгоистического желания обладания могут только истинные альтруисты, а твоя Дженнет, явно, не из таких. И я тоже не из таких. И хорошо. Я когда-то пыталась себя обмануть, уверяла, что главное для меня – твое счастье, а на самом деле это не так. Знаешь, когда я оказалась в вашем Уоллесе, когда вспомнила о тебе, я вдруг очень захотела отомстить за свое разбитое сердце. И пока ждала тебя на пустыре, выдумывала месть. И выдумала. А потом увидела тебя – и все забыла. Поняла, что еще люблю, как последняя дура. И мстить не могу. Но и делить тебя ни с кем не стану.

– Звучит, как угроза, – заметил Дейв.

– Да ладно, разве я в силах угрожать? Это не угроза, Дейв. Это моя дурацкая, никому не нужная, любовь, которая давно должна была подохнуть, но, похоже, подохнет только вместе со мной. Останови машину!

– Что? Зачем?

– Здесь недалеко, я дойду сама. Останови машину!

– Эшлин, я пообещал довезти тебя.

– Останови!

– Ну ладно, хорошо, не нервничай.

Шоссе было пустынным. Дейв остановился у обочины, и Эшлин немедленно отстегнула ремень и выскочила под дождь. «Сумасшедшая», – подумал Сейбин, вспоминая дрожащие губы и скачущий голос. Совсем сумасшедшая и единственная, кто говорил ему такие слова. Идет по лужам, наплевав на то, что в босоножках, на то, что дождь испортит прическу и смоет косметику. Уходит от него навсегда.

Дейв вышел из машины и почти бегом направился за ней. Догнал, но она не обернулась, пока он не обнял ее и почти силой не потянул назад.

– Любовь не повод мокнуть и ломать каблуки. Пошли, я довезу тебя. Потом поговорим.

Эшлин посмотрела на него, прижалась и всхлипнула. И Сейбин понял, что хотя бы один раз за последние дни принял правильное решение.

– Подумать только, как здесь все обветшало, – вздохнула Мейлстром, стирая пыль с покосившихся перил. – У Риддла был такой уютный домик.

– Слушай, Эшлин, жить здесь проблематично. Никаких условий, все в запустении.

– Я не собираюсь здесь оседать, – усмехнулась Эшлин. – Пережду максимум ночку. Так что не беспокойся.

– Не беспокоиться? Будешь здесь одна всю ночь, в холоде и грязи? Почему тебе было не остаться в нашем доме?

– Потому что… тише! Слышишь?

– Что? Как будто шуршание какое-то на втором этаже? Может, птицы свили гнездо.

– А теперь ходят вокруг него и скрипят половицами? Ну да.

– Оставайся здесь. Я пойду, проверю.

Дейв решительно взбежал по ступенькам, правда, к концу лестницы пожалел об этом – одна ступень скрипнула так отчаянно, что едва не проломилась. Ну, главное, не проломилась. Не успел Сейбин порадоваться своему везению, как обнаружил, что прямо в грудь ему упирается дуло пистолета.

– Где она?! – прошипел незнакомец, выходя из тени коридора. – Где она, спрашиваю?

– Кто она? И кто ты? – только и сумел выдавить Дейв, невольно попятившись.

– Где Эрида, придурок? Если ты не принес, тебе не выйти отсюда живым.

– Послушайте, я вас вообще не знаю, и про какую вы Эриду?

– Я тебя тоже не знаю, и мне плевать. Давай Эриду или прощайся с легкими.

Он оказался напротив пустого оконного проема, и серый свет ненастного дня точнее обрисовал черты его лица. Белые губы, тонкий нос, почти незаметные брови – только черная щетина выделялась на нездорово-бледной коже, да глаза блестели, как у тоскующего по дозе наркомана. Впрочем, понял Дейв по дрожанию руки с пистолетом, слово «как» можно убрать. И он понял еще кое-что…

– Леонард Мак-Киннон! Вот кто ты такой…

– Ты смотри, какой осведомленный! Давай сюда медальон!

– Что у вас тут происходит? – На ступеньках внизу появилась взволнованная Эшлин.

– Это ты, Мейлстром? Ну, наконец-то! – вздохнул Мак-Киннон и чуть-чуть расслабился, но пистолет не убрал.

– А кто еще, Ленни? Успокойся ты, не нервничай, Эрида у меня. Но нам надо спешить. Местная полиция о нас в курсе.

– А этот?

– Пригодится. Если что, будет заложником.

– Что?! – Дейв так изумился, что наплевал на пистолет, и резко повернулся к Эшлин. – Так ты… так что это все значит? Он – правда, твой сообщник? А ты… правда…

«Разыскивается по обвинению в воровстве и предумышленном убийстве».

– Ты – воровка и убийца.

– Я – Эшлин Мейлстром. Остальное тебя не касается, – отрезала она.

– Касалось бы, стань я вашим заложником. Но я не буду им!

Сейбин легко сбежал по ступеням и схватил ее за руку, намереваясь отшвырнуть с дороги, но тут же заметил, что в другой руке она держит пистолет, незаметно выхваченный из сумки.